Текст книги "На новые земли. Немецкие колонисты и их судьба в Юго-Восточной Европе, России, Северной и Южной Америке"

10.2. Эмиграция из российской империи и СССР

Одновременно с переселением немецких колонистов в Сибирь и Среднюю Азию начался процесс их массовой эмиграции из России в Северную и Южную Америку, который значительно превосходил по своим масштабам и продолжительности внутреннюю миграцию.

Основными причинами начала эмиграции немецких переселенцев из России, по мнению большинства исследовавших эту проблему авторов, отличных лишь разной оценкой их значимости, являются:

– отмена колонистского статуса и введение воинской повинности;

– ликвидация Саратовской конторы иностранных поселенцев;

– прекращение практики бесплатного выделения новых земель;

– изъятие переселенческого капитала и русификация;

– ухудшение общего экономического положения и обезземеливание.

При этом необходимо согласиться с И. Плеве, который считает, что изменения в жизни колонистов, связанные с реформой Александра II и предоставлением им статуса поселян-собственников, были оправданы. В интересах всего российского общества и, прежде всего, самих колонистов нельзя было дальше сохранять «кастовую замкнутость немцев», которая «все более становилась анахронизмом в условиях быстро набиравших скорость интеграционных процессов в различных сферах общественной жизни». Таким же справедливым следует признать и замечание И. Плеве, что правительство России не провело необходимой разъяснительной работы, связанной с принятием закона 1871 года, лишившего колонистов всех привилегий.

Более того, для живших изолированно простых немецких колонистов, у которых языком общения, обучения и управления являлся немецкий, были не понятны высокие стратегические цели реформы и происходящие в этой связи изменения в их жизни, в ходе которых они лишались привилегий, данных сотни лет тому назад на «вечные времена». Ведь не следует забывать, что благодаря именно этим привилегиям, в конкурентной борьбе с другими странами были привлечены к эмиграции в Россию их предки.

Требовалось не только довести до растерянных колонистов смысл и содержание реформ, но и внушить, что их труд важен для страны, а сами они по-прежнему остаются нужными для России гражданами. Вместо этого начала набирать обороты антинемецкая истерия и борьба с «немецким засильем», которая достигла к началу и во время Первой мировой войны своего апогея, создав вокруг российских немцев атмосферу всеобщего недоверия, огульных обвинений, морального и нередко физического террора. Поэтому неудивительно, что многие немецкие колонисты после более чем столетней истории проживания в стране принимали для себя непростое решение – оставить освоенные и ставшие родными земли, цветущие поселения, распродать обжитые дома, нажитое имущество и эмигрировать из России.

Эмиграция в Южную Америку. Историки выделяют три ее периода для российских немцев: первый начался в 70-ые годы 19-го века и продолжался до 1914 года; второй длился с 1917 по 1928 год; третий, начавшись в конце 80-х годов прошлого века, с различной степенью интенсивности продолжается либо завершается сегодня. Каждый из этих периодов находился в тесной причинно-следственной связи с происходящими социальными и политическими преобразованиями, экономическими и другими интересами различных слоев общества в России, а также со складывающимися противоречиями в международных отношениях с Германией. По закону от 1871 года, лишавшего немецких переселенцев колонистского статуса, они имели право выехать из России в течение последующих 10 лет без уплаты в казну части нажитого капитала, кроме того, на этот период они сохраняли освобождение и от военной службы. Это условие было нарушено законом от 1 января 1874 года, распространившего всеобщую воинскую повинность на немецких колонистов. Несмотря на то, что меннониты после долгих разбирательств были освобождены от ношения оружия и определены в тыловые, санитарные и другие нестроевые службы, они продолжали требовать выполнения данных им обещаний о полной свободе от воинской повинности, но не получив его и исходя из своих религиозных убеждений, начали активно покидать Россию.

Такие же миграционные настроения стали распространяться и среди волжских колонистов, которые также крайне негативно отнеслись к распространению и на них всеобщей воинской повинности, хотя, как отмечает И. Плеве, для них это стало лишь катализатором, ускорившим принятие решения об эмиграции, в основе которого лежали и другие уже перечисленные факторы.

Итак, меннониты первыми среди немецких колонистов приняли решение эмигрировать из России, и основанием для этого был не только их отказ от военной службы по религиозным убеждениям, но и целый ряд других причин. Как мы помним, согласно принятой на Юге России системе землепользования, у меннонитов земля находилась в частной собственности, они могли продать не только свои дома и имущество, но и землю, что делало их довольно состоятельными и способными оплатить все расходы, связанные с эмиграцией. К тому же они пользовались довольно серьезной помощью различных международных меннонитских организаций, активно содействующих их переселению из России – таких, как Меннонитский попечительский совет и Меннонитский исполнительный комитет помощи. Способствовало меннонитам и местонахождение их основных колоний, их близость к портам и внешним границам России, что не только сокращало время в пути, но и возникающие затраты по эмиграции.

Всего этого были лишены колонисты Поволжья, которые не имели возможности продать свои земли, поскольку они не находились в собственности, а принадлежали общине. Отсутствие поддержки международных организаций и расстояние более чем в тысячу километров до внешних границ делало для них эмиграцию из России совсем непростым делом. Поэтому волжские колонисты после принятия решения уехать из России могли рассчитывать лишь на свои собственные силы и свои средства, которые не каждой семье позволяли оплатить возникающие расходы по отъезду из страны.

Забегая вперед, отметим, что эти отличия в стартовых условиях эмиграции определили различные возможности при последующей адаптации в новую жизнь. Так, Е. Ананян приводит в своей диссертационной работе «Эмиграция немцев Поволжья в Америку в 70-е годы XIX в.: предпосылки, причины и результаты», 11 данные, по которым 95 % меннонитов и лишь 50 % немцев Поволжья смогли стать в Северной Америке фермерами. Представляется, что эта оценка относится только к эмигрантам первого периода, переселившимся в Америку до Первой мировой войны.

Эмиграция в Бразилию и Аргентину. Первые немецкие переселенцы там появились еще в XVI веке во времена португальского колониального господства. Однако массовым немецкое переселение стало, лишь начиная с XX века, после провозглашения в 1922 году независимого Бразильского королевства, которое начало проводить политику замены рабского труда за счет привлечения европейских колонистов. За период с 1824 по 1969 год из Германии в Бразилию переселилось около 250166 немецких колонистов, а основная часть в период с 1920 по 1929 год, когда их число составило 75801, или 8422 человека в год.

Первая колония российских немцев в Бразилии была основана колонистами из Саратовской и Самарской губерний в провинции Риу-Гранди-ду-Сул, где они начали активно осваивать новые земли и выращивать на них пшеницу и другие сельскохозяйственные культуры. Число немецких колоний и переселяющихся из России колонистов быстро росло и достигло порядка 9000 человек, которые, однако, уже через полтора года пришли к выводу, что низкое качество выделенной земли и непривычные, экстремальные природно-климатические условия не позволяют им успешно вести привычное для них земледелие и животноводство. Разочарованные условиями жизни, климатом и неудачами в работе, российские немцы начали перебираться в Аргентину. Переселению туда во многом способствовали и весьма льготные условия, которые были закреплены в начале «Проекта договора», подписанного в сентябре 1877 года с начальником Департамента иммиграции и утвержденного затем Конгрессом республики. Его содержание приведем из работы Э. Г. Путятовой.

По договору за переселенцами закреплялись следующие основные права, привилегии и условия:

– свобода совести, религии и исполнения религиозных обрядов;

– право выбора местной власти и самоуправление;

– наделение землей за относительно невысокую цену. Каждой семье выделялось до 100 гектар земли с беспроцентной оплатой ее в течение 10 лет;

– освобождение от прямых и основных налогов сроком на 10 лет.

Кроме того, прибывшим первым 200 семьям правительство авансом оплачивало путевые расходы из Бразилии в Аргентину и продовольствие в течение одного года. Каждая семья получала необходимый строевой лес с окнами и дверьми для постройки жилого дома, плуг, 2 лопаты, кирку, топор, цепь для колодца, двух быков, две дойные коровы, два мерина и лошадь, пару свиней, домашнюю птицу и семена. Переселенцы обязаны были вернуть долги государству в течение пяти лет, начиная с третьего года пребывания. При этом ответственность за кредиты и долги несла каждая отдельная семья и община в целом. Со стороны правительства перед колонистами было поставлено условие основания в каждом селении школы, в которой бы велось преподавание на испанском языке.

Для следующих 5000 немецких переселенцев, которые должны были прибыть из Европы позже, правительство Аргентины разрешало свободно высадиться в портах страны, принимало на себя оплату проезда до выбранной колонии и необходимого продовольствия на первый год пребывания. Для всех остальных возможных переселенцев с Юга России сохранялись обозначенные выше привилегии, за исключением оплаты их содержания в течение года.

Первые колонии немецких колонистов из России были основаны в Аргентине в провинциях Буэнос-Айрес и Санта-Фе. Попытка правительства и властей провинций навязать хуторскую систему землепользования и проживания натолкнулась на сопротивление прибывших немецких колонистов, которые после долгих споров настояли на принципе поселения колониями и сохранения в жизни привычных элементов русской общинной системы. Однако, по данным А. Беркенгейма, который во время вынужденной эмиграции изучал жизнь российских переселенцев и посетил более 30 различных стран, включая Южную Америку, через полтора десятка лет общинная система у российских немцев себя изжила и оставалась к этому времени лишь в колонии «Протестант». В своей работе Э. Путятова приводит воспоминания и ряда других исследователей, русских дипломатов, посетивших колонии российских немцев в Аргентине и обнаруживших их глубокую связь с бывшей родиной, верность российским традициям и обычаям. Они отмечали, что даже внешний вид переселенцев и их одежда, состоящая из овчинных тулупов, меховых шапок, сапог, косых рубашек и армяков, напоминали в них русских.

Немецкие колонисты из России быстро адаптировались к новым условиям жизни и работы в Аргентине, они освоили большие площади земель, превратив их в плодородные поля, сенокосы и пастбищные угодья и занимались привычным для себя сельскохозяйственным трудом. Выполненный ими огромный объем работ по освоению новых земель, созданию необходимой инфраструктуры в своих поселениях, строительству дорог, оросительных каналов, распространению и развитию культуры возделывания пшеницы, льна, люцерны, подсолнечника, овощей и фруктов явился их большим вкладом в развитие экономики Аргентины.

Высокую оценку и признание они находили в аргентинском обществе и у правительства страны, отмечавших трудолюбие, твердый характер и добрый нрав немецких колонистов из России. В Аргентину приехали немецкие колонисты из самых различных мест своего компактного проживания в России: Бессарабии, Волыни, Сибири, Кавказа, но большая их часть прибыла из приволжских колоний Саратовской и Самарской губерний. Волжские переселенцы, поселившиеся в Аргентине с 1878 по 1920 год, долго сохраняли свой язык, традиции и обычаи, учились, говорили и писали на немецком языке, чему во многом способствовали евангелическая и католическая церковь, чьи пасторы проводили на немецком языке богослужения, занятия и мессы.

Но когда в 1945 году в общинах были закрыты частные немецкие школы, письменный немецкий язык стал постепенно сдавать свои позиции. Во многих семьях, в которых поддерживается интерес к своей истории, сохраняются немецкий диалект и песенный фольклор, которые также со временем уходят в прошлое. Сегодня старшее поколение еще владеет немецким диалектом: среднее – частично, а младшее – уже практически утратило его знание. Эти изменения в определенной степени связаны и с процессами расселения немецкого населения в Аргентине, которое в первое время было компактным на северо-востоке страны в провинции Энтре-Риос, в южной части провинции Буэнос-Айрес и соседней с ней провинции Ла-Пампа. Со временем из-за экономических сложностей и ограниченности земель немецкие переселенцы начали переезжать в провинцию Чако, в Буэнос-Айрес и другие города страны. В то же время, несмотря на утрату компактного расселения, во всех перечисленных регионах сохранилось еще значительное число сел, в которых проживают в основном потомки поволжских колонистов.

Февральскую буржуазно-демократическую революцию 1917 года немецкие колонисты встретили с большими надеждами, с большим воодушевлением они восприняли решения Временного правительства, отменившего ликвидационное законодательство и планы тотальной депортации немецкого населения за Урал. Новое правительство не только объявило недопустимыми любые ограничения граждан по национальному и религиозному принципу, но и решительно отстаивало право частной собственности, что находило среди российских немцев самую широкую поддержку. Однако надеждам на новую счастливую и справедливую жизнь не суждено было осуществиться. Свершившийся в этом же году осенью Октябрьский переворот, объявленный уже значительно позже Великой Октябрьской Социалистической революцией, привел к власти большевиков, начавших новую политику, направленную на решительную войну с религией и ликвидацию частной собственности на землю, фабрики, заводы. Поэтому неудивительно, что российские немцы и особенно меннониты, которые даже представить себе не могли жизнь вне религии, как и остальные религиозные конфессии, включая Русскую православную церковь, восприняли приход новой большевистской власти крайне враждебно.

Затем через селения немецких колонистов прошли смерчи Первой мировой и Гражданской войны, волны насильственной продразверстки, в ходе которых у крестьян отбирали скот, запасы хлеба и других продуктов, что обрекало многих на голодную смерть. Проводимая большевиками политика военного коммунизма, а также грабежи и разрушения в ходе революции и Гражданской войны затронули все народы и регионы России. Не обошли они стороной и Сибирь, где была подорвана экономика огромного региона, пострадавшего к тому же от разразившейся с 1920 по 1924 год засухи, особенно сильно поразившей Кулундинскую степь.

Разрушенное экономическое благополучие, разорение и упадок хозяйств и селений вызвало появление первой волны эмиграции среди немцев Сибири. Как пишет А. Фаст в своей богатой документальными источниками книге «Эмиграционное движение немцев Сибири (1928–1930 гг.). Документы и материалы», немецкое население покидало Россию в конце 1918 года с уходящими германскими войсками, с Врангелем из Крыма, а часть через Дальний Восток вместе с остатками армии Колчака.

По данным Л. Белковца, всего за время революции, Гражданской войны и немецкой оккупации из России эмигрировало около 120 тысяч немцев. Половина из них осела в Германии, а вторая половина переселилась в Северную и Южную Америку.

Эмиграция немцев из России в относительно ограниченных масштабах продолжалась и после окончания Гражданской войны. Из немецких колоний выезжали в основном состоятельные крестьяне. В Сибири это были в основном меннониты, которые имели в собственности либо в аренде 60 и более десятин земли, а их отъезд за границу в то время назывался, по словам А. Фаста, «верхушечной» эмиграцией, которая мало беспокоила советскую власть, считавшей даже за благо, что страну покидали потенциальные враги и «эксплуататоры».

Здесь следует заметить, что отъезд за границу из царской России законодательно не запрещался и ограничивался в основном экономическими возможностями эмигрантов, которым необходимо было для получения разрешения рассчитаться с долгами, уплатить налоги и иметь средства для оплаты проезда. Известно, что в Российской империи не существовало эмиграционного законодательства и, как следствие, отсутствовала соответствующая миграционная статистика. К тому же имела место значительная нелегальная миграция, которая продолжалась и во время революции, Гражданской войны и в первые годы советской власти. Так, Г. Тарле в своей работе «Российские документы о правилах въезда и выезда за границу в 20-х годах XX века» приводит данные, согласно которым от 75 до 90 % российских эмигрантов выезжали из страны нелегально или использовали разрешения на временный выезд в соседние страны на сезонные работы.

Основной причиной такого положения являлись непрерывно меняющаяся законодательная база, ее несовершенство и сложности оформления выездных документов. Однако легальная эмиграция из советской России в это время была еще возможной. В первые годы советская власть не препятствовала выезду этнических немцев. Объяснялось это отсутствием единой сформированной эмиграционной политики в связи с целым рядом различных причин, основными из которых были:

– стремление получить политическое признание в западных странах;

– утопические планы экспорта большевистских идей и предпосылок для мировой революции;

– огромные и неконтролируемые потоки возвращающихся через границу страны российских граждан, сбежавших в годы революции и Гражданской войны;

– планы привлечения в советскую страну иностранных специалистов с целью восстановления разрушенного хозяйства и нового промышленного развития;

– определенное желание властей избавиться от крайне религиозных российских немцев, в особенности от меннонитов, которых они считали «враждебными элементами»;

– изъятие у легально покидающих страну российских немцев значительных денежных средств за счет оформления выездных документов, приобретения за бесценок земли, движимой и недвижимой собственности.

Следует отметить противоречивую и не всегда последовательную политику правительства Германии по отношению к этническим немцам, живущим за пределами страны, и возможности их возвращения. Наряду с имевшей место озабоченностью немецкого общества ухудшающимся положением этнических немцев в России, правительство практически до конца Первой мировой войны исходило из позиции первого канцлера Германской империи Бисмарка. Он был против формирования настроений и надежд на возращение в объединенную Германию живущей за границей одной третьей части немцев. Напротив, железный канцлер энергично призывал немецких колонистов, выехавших в разное время в Австрию, Венгрию и Россию, не надеяться на большую немецкую империю, а быть лояльными гражданами своих новых стран. Широко известно его замечание о российских колонистах, написанное им собственноручно на материале от немецкого посольства в Санкт-Петербурге: «Рано или поздно они станут российскими подданными, а их трудолюбие, благосостояние, без сомнения, приведет к росту налогов и экономического богатства России. Для Германии они являются экономической и налоговой потерей». 18 Он считал, что: «Рейх не должен прикладывать каких-либо усилий для поддержания связи с немецкими колониями на Волыни. Кто свою родину покинул, не может рассчитывать на ее защиту».

В это же время многие восточные провинции Германии остро нуждались в сезонных сельскохозяйственных рабочих, дефицит в которых традиционно покрывался за счет использования сезонных работников польской и еврейской национальности, прибывающих из западных губерний России, а также возвращающихся в страну германских подданных. Поэтому массовая эмиграция российских немцев из России в Северную и Южную Америку не могла быть не замеченной политиками, религиозными деятелями и сельскими предпринимателями Германии, которые начали активную деятельность по привлечению и использованию выезжающих в стране. С этой целью был создан и начал свою работу ряд общественных организаций, среди которых выделялись прусская «Королевская поселенческая комиссия» («Königliche Ansiedlungskommission») и «Общество попечения немецких возвращенцев» (Fürsorgeverein für deutsche Rückwanderer). Первая из них смогла с 1903 по 1911 год переселить 4900 семей из польских губерний России и Волыни, а второй удалось за период с 1909 по 1914 год возвратить в Германию и устроить на работу 25794 немецких переселенца, прибывших в основном из Волыни.

Правительство Германии весной 1915 года все еще продолжало придерживаться политики невмешательства и практически не отреагировало на введение в России законов, ограничивающих землевладение, депортацию немецкого населения из приграничных территорий и интернирование своих и австро-венгерских подданных. В середине 1915 года правительство проявило интерес к судьбе и возможному использованию в качестве сельскохозяйственных рабочих российских немцев, попавших в плен и находившихся в германских, австро-венгерских и турецких лагерях для военнопленных. После изучения настроения пленных их решили не уговаривать оставаться в Германии, а посоветовали возвратиться назад в Россию и оставаться ее верными подданными, но если дальнейшее проживание в ней станет невозможным, то вспомнить о своем немецком происхождении и возвращаться на родину, а не эмигрировать в чужие страны.

Однако уже к весне 1916 года положение и политика германского правительства претерпела изменения. Было решено открыть границы для российских немцев, подвергнутых унижениям и преследованиям. За период с 1 марта по 12 апреля 1916 года семь железнодорожных составов перевезли 5328 человек, среди которых 2823 человека были работоспособны. Прибывшие в Германию 35 % переселенцев были поселены в Восточной Пруссии, а остальные в Шлезвих-Гольштинии и Мекленбурге. Обществу «Попечения немецких возвращенцев» удалось в 1916 году переселить и трудоустроить сельскохозяйственными рабочими в восточных провинциях Германии около 30 тыс. волынских немцев. Ко времени окончания военных действий на контролируемой Германией территории, оккупированной австро-венгерскими войсками, проживало не менее 50 тыс. российских немцев, еще 15 тысяч находились в германском плену.

Начавшиеся 3 декабря 1917 года в Брест-Литовске переговоры между делегациями Германии, Австро-Венгрии, Болгарии и Турции, с одной стороны, и России – с другой, завершились подписанием 15 декабря договора о перемирии, 9 февраля – мирным договором с Украиной, а 3 марта с Россией. К обоим соглашениям были подписаны дополнительные договоры, которые гарантировали прибывшим в разное время из Германии немцам и их потомкам право выезда из России и переселения назад в Германию в течение 10 лет. Документально урегулировались вопросы компенсации частным лицам ущерба, понесенного во время военных действий.

Для контроля реализации этого пункта договора германским правительством создавалась специальная Комиссия попечения о германских реэмигрантах. Был разработан специальный документ – Охранное свидетельство, который выдавался от имени уполномоченного имперского Переселенческого правления Германии, и его обладатель имел право беспрепятственно выехать из России в Германию, получив при этом компенсацию за понесенные им во время войны убытки.

Многие немцы Украины, Поволжья и других регионов России связывали надежды на переселение в Германию с этими мирными договорами. Однако реальность оказалась другой. Лишь относительно небольшому числу семей российских немцев удалось выехать из России, используя условия договоров. Связано это было с несколькими причинами, которые наиболее полно изложены в работе А. Айсфельда, суть которых заключалась в следующем:

1. Власти Германии при решении практических вопросов эмиграции исходили, прежде всего, из своих экономических интересов и возможностей. Они были ограничены условиями трудоустройства прибывающих в страну российских немцев в сельском хозяйстве и отсутствием необходимого для них жилья. Даже получение Охранного свидетельства еще не давало право российскому немцу права переселиться в Германию; лишь после получения им свидетельства переселенца (Rückwanderer-Ausweis), подтверждавшего возможность его трудоустройства сельскохозяйственным работником, он мог отправляться в дорогу;

2. Возможности переселения российских немцев летом 1918 года были ограничены отсутствием необходимого количества подвижного железнодорожного состава, который составлял в летние месяцы 26 составов, а в октябре из Москвы отправлялся лишь один состав в неделю. Всего с августа по сентябрь удалось выехать 656 германским подданным и 10428 российским немцам;

3. Сами российские немцы по-разному относились к необходимости работать батраками в Германии. Если к такой участи в большинстве были готовы обедневшие волынские немцы, арендующие чужие земли, и малоземельные немцы Поволжья, то немцы Причерноморья, которые были в основном землевладельцами, не спешили переселяться в Германию. Они занимали выжидательную позицию и были сторонниками плана создания под германским покровительством немецкой колонии Крым-Таврия, хотя он не имел перспектив реализации, поскольку противоречил политике правительства Германии. Поэтому ими было упущено время и возможности массового переселения в Германию;

4. В Германии произошла Ноябрьская революция 1918 года, свергнувшая монархию и кайзерское правительство, и 11 ноября 1918 года было подписано «Компьенское перемирие», фактически огласившее окончание Первой мировой войны и поражение Германии.

После революции в Германии советские власти немедленно аннулировали Брест-Литовский мирный договор. Последовавший за этим Версальский мирный договор от 28 июня 1919 года официально объявил окончание Первой мировой войны и выдвинул крайне жесткие условия капитуляции Германии, а в специальной статье отменил не только Брестский, но и все другие договоры, соглашения и конвенции, заключенные между Германией и правительством большевиков в России.

В создавшейся обстановке, стремясь не допустить ухудшения отношений с Германией и одновременно ограничить масштабы эмиграции российских немцев, а также по ряду других причин внешней и внутренней национальной политики, большевистская власть решила удовлетворить прошения немецкого населения о создании национально-территориальной автономии в Поволжье.

Соответствующий декрет Совета народных комиссаров РСФСР «О создании Области немцев Поволжья» был подписан 19 октября 1918 года. В нем в соответствии с принципами советской власти объявлялось о передаче всей полноты власти исполнительному комитету, избранному съездом Совдепа немецких колоний и местным Советом рабочих и немецкой бедноты Поволжья. Гарантировались условия сохранения и развития культуры, традиций, а также использование немецкого языка в обучении и во всех других сферах общественной жизни колонистов.

Как справедливо отмечает в своей работе Т. Ивлев, «была создана автономия, что представляет собой уникальное явление для народа пришлого для данной территории и имевшего свою государственность за пределами страны нынешнего проживания».

Соглашаясь в целом с автором этих строк, необходимо отметить, что не все так однозначно в отношении «пришлого для данной территории» народа. Ведь немецкие колонисты прибыли по приглашению российской империи 250 лет назад на пустынные земли, которые они за долгие годы самоотверженного труда освоили и с нуля создали на них экономически развитый сельскохозяйственный и промышленный регион.

Существуют различные точки зрения по вопросу этнической эволюции российских немцев. Одни считают, что за время нахождения в общении с русским народом, российские немцы Поволжья переняли от него многие элементы образа жизни, труда, культуры, языка и состоялись как «российская немецкая диаспора», 24 другие определяют их самостоятельным народом России, который сложился как «субэтнос немецкого и русского этносов».

Еще через 5 лет, 19 декабря 1923 года, на основе автономной области немцев Поволжья была образована Автономная Советская Социалистическая Республика Немцев Поволжья (АССРНП), которая просуществовала до 28 августа 1941 года. Успехи бывшей автономии поволжских немцев в образовании, науке, культуре и отраслях народного хозяйства хорошо известны и подробно освещены в литературе. Наиболее полно и предметно история немецкой автономии изложена в работе А. Германа «Немецкая автономия на Волге».

Несмотря на уникальность этих политических решений, советской власти так и не удалось добиться доверия бывших немецких колонистов. Особенно усилилось их сопротивление проводимой властями политике тотальной коллективизации, раскулачивания и ликвидации частной собственности. Свое неудовольствие и несогласие они выражали усилением массовой эмиграцией из страны.

Существующую пока возможность легально покинуть страну активно продолжали использовать меннониты Юга России, чьи общины осознали всю опасность и бесперспективность дальнейшего пребывания под советской властью. В прошлом они уже были вынуждены покинуть Голландию, а затем и Пруссию, из которой они по приглашению ее императоров переселились в Россию. Теперь весь прошлый опыт и новая реальность подсказывали меннонитам, что их выделяющийся своей зажиточностью и обособленностью образ жизни, высокая религиозность и хозяйственные успехи входят в противоречие с большевистскими идеями и политикой советской власти. Меннонитские общины вновь пришли к пониманию, что единственным выходом из создавшегося положения является продолжение активной эмиграции, начатой ими еще в царское время и отложенной в надежде на лучшую участь и судьбу при новой власти.

Сложившееся тяжелое положение меннонитских колоний Украины, являвшихся одним из крупнейших центров меннонитской мировой диаспоры, привлекало самое пристальное внимание их единоверцев за рубежом, где были созданы ряд западных центров и организаций по содействию эмиграции меннонитов из России. Важнейшая роль в создании и активизации деятельности этих центров принадлежала самим украинским меннонитам, которых в то время насчитывалось около 60 тысяч человек, что составляло шестую часть всего немецкого населения Украины. Представительным органом меннонитских колоний являлся созданный ими в 1922 году «Союз потомков голландских выходцев на Украине». Название организации никак не ассоциируется с немцами, что является не единственным случаем, когда меннониты старались таким образом доказать свое не немецкое происхождение и избежать развернувшихся в России антинемецких настроений и репрессий. Но вернемся к «Союзу потомков голландских выходцев на Украине» – организации, охватывающей своей деятельностью все меннонитские колонии Украины, расположенные на территории Екатеринославской, Харьковской, Одесской, Донецкой и Херсонской губерний. Своим важнейшим направлением деятельности «Союз потомков голландских выходцев на Украине» видел в полулегальной в тех условиях работе по организационному и финансовому обеспечению эмиграции меннонитского населения Украины. С этой целью была образована постоянно действующая Комиссия по изучению, которая представляла «Союз потомков голландских выходцев на Украине» за границей с задачей изучения возможностей и перспектив эмиграции меннонитов в страны Европы и Америки. Благодаря активной деятельности комиссии удалось в короткое время создать за рубежом центры по обеспечению финансовой и практической сторон процесса эмиграции. Среди них были созданы в октябре и ноябре 1920 года такие организации, как: «Германская меннонитская помощь» (Deutsche Mennoniten-Hilfe) в Германии; «Всеобщая организация для зарубежной помощи» (Algemeine Comissie voor Buitenlandsche Nooden) в Голландии и «Меннонитский центральный комитет» в Канаде. После предварительного изучения направлений и источников финансирования возможной эмиграции, согласования основных вопросов с посольствами Мексики, Парагвая, Канады, готовых открыть свои границы для российских меннонитов, был начат диалог с советскими органами власти. В своих заявлениях и петициях руководство «Союза потомков голландских выходцев на Украине» просило разрешить выезд за границу меннонитов, объясняя свое решение отсутствием всякой перспективы дальнейшего пребывания на Украине в условиях разрушенных войной колоний, население которых охвачено голодом и окружено ненавистью.