Текст книги "На новые земли. Немецкие колонисты и их судьба в Юго-Восточной Европе, России, Северной и Южной Америке"

В это же время сталинским руководством было принято решение о выселении немцев сначала из прифронтовых, а затем и со всех остальных территорий европейской части Советского Союза. Первой такой акцией стало выселение 60 тысяч немцев Крыма, которое началось в августе 1941 года и завуалированно проводилось как эвакуация. Вскоре наступила очередь немцев Поволжья. Их выселение шло в соответствии с широко известным, имевшим фатальные последствия для всех российских немцев, совместным Постановлением Совнаркома СССР и ЦК ВКП (б) от 23 августа 1941 года: «О переселении всех немцев из Республики немцев Поволжья, Саратовской и Сталинградской областей в другие края и области». В ходе депортации немцев Поволжья в течение всего трех недель, с 3 по 20 сентября 1941 года, подразделения войск НКВД и милиции организовали тотальное выселение 438,6 тыс. немцев, из которых 365,7 тыс. человек были из Республики немцев Поволжья, 46,7 тыс. из Саратовской области и 26,2 тыс. из Сталинградской области.

Следом появился указ президиума Верховного Совета СССР от 7 сентября о ликвидации Республики немцев Поволжья и разделение ее территории между Саратовской и Сталинградской областью. В последующие месяцы была произведена тотальная депортация всего остального, еще оставшегося немецкого населения, проживавшего на территории европейской части России и Закавказья, которая продолжалось до мая 1942 года. В различных и весьма многочисленных исторических источниках приводятся несколько отличающиеся данные по общей численности депортированных российских немцев. Так, известный российский исследователь Николай Бугай в своей работе «Депортация народов», ссылаясь на материалы архива спецпоселений НКВД, определяет общее число российских немцев, депортированных в 1941 году и до первой половины 1942 года, в количестве 856340 человек. Основная их часть (786279 человек) были принудительно расселены в Новосибирской и Омской области, в Краснодарском крае и в Казахской ССР. Более детальные и несколько иные данные приводятся Виктором Дизендорфом, который определяет число всех депортированных российских немцев в азиатскую часть страны в 805000 человек, что составило 56,4 % всего немецкого населения по переписи 1939 года. Из них в 1941–42 годах около половины или 397 тыс. были направлены в края и области Сибири, а остальные 408 тыс. человек в различные регионы Казахстана.

В начале 1942 года все высланные мужчины от 17 до 50 лет (с октября от 15 до 55 лет) и женщины (от 16 до 45 лет), не имевшие детей до трех лет и не являющиеся беременными, были мобилизованы в рабочие колонны, получившие название «трудовая армия». К концу войны в ней трудились 207602 немца-репатрианта, а также 64644 немца, демобилизованных из Красной армии, в том числе 3178 офицеров, 8351 сержант и 51115 рядовых солдат. Всего, не считая репатриированных, в рабочие колонны за период с 1941 по 1945 год было мобилизовано свыше 316 тыс. российских немцев.

Мобилизованные в трудовую армию работали на лесозаготовках, в шахтах и рудниках, на промышленных и железнодорожных стройках. Тяжелейшие условия труда, суровые погодные условия, крайне скудное питание, проживание в неотапливаемых бараках и отсутствие необходимой одежды были причиной многочисленных болезней и смертей. Особенно высокой была смертность в трудовых колоннах НКВД, где в 1942 году умерло 11874 человека, что составило 10,6 % от всех 115 тыс. работающих трудармейцев. В отдельных колоннах НКВД она составляла около 20 %. В дальнейшем смертность мобилизованных немцев снизилась и составила в 1944 году 2,596 % – на объектах НКВД, 6,156 % – в наркомате угольной промышленности, 1,996 % – в наркомате нефтяной промышленности и 2,296 % в наркомате боеприпасов.

Не менее трагично сложилась судьба около 304 тыс. российских немцев, оказавшихся на оккупированной фашистскими войсками территории. Все они были взяты на учет оккупационными властями, которые старались противопоставить их остальному местному населению и привлечь к сотрудничеству в органах местного самоуправления, полицейских формированиях и различных учреждениях. После поражения фашистов под Москвой и с началом наступления советских войск руководство Германии приняло решение по эвакуации российских немцев на Запад и их расселении в «Имперском крае Вартегау», на части польской территории, оккупированной рейхом. После окончания Второй мировой войны советские власти при содействии союзников репатриировали с 1945 по 1948 год около 150 тыс. российских немцев.

Репатриация проходила в основном насильственным путем, а по прибытии в Советский Союз все они были отправлены в лагеря и на спецпоселение, где уже находились депортированные российские немцы из других регионов страны. В июне 1949 года общее число специальных поселенцев составляло 2 552097 человек, из них 1 093490 были немцами, в том числе мужчин – 286311, женщин – 435413 и детей – 371766.56

О трудных, но постепенно улучшающихся условиях жизни и работы немецких переселенцев говорит соотношение рождаемости к смертности, которая была ниже в 3,6 раза в 1945, в 2 раза в 1946, в 1,72 раза в 1947 году. С 1948 года рождаемость стала превышать смертность в 1,44, в 1949 в 2,92, а в 1950 году – в 3,14 раза.

Весь ужас и страдания российских немцев в трудовых лагерях невозможно лучше описать, чем это сделали сами трудармейцы в своих многочисленных воспоминаниях, записках и книгах, которые доступны для каждого заинтересованного читателя. Оценивая период мобилизации российских немцев в трудовую армию, отметим следующее:

1. Российские немцы не сомневались в необходимости своего участия в общенародной борьбе с фашистскими захватчиками, а после высказанных в их адрес огульных обвинений и запрета воевать на фронтах Великой Отечественной войны, находясь в «трудовой армии», они внесли свой посильный и достойный вклад в общую победу над гитлеровской Германией;

2. Не может быть оправдания для сталинской власти, принудившей использовать российских немцев наравне с преступниками в строжайших лагерных условиях содержания, в зонах, огражденных колючей проволокой и военизированной охраной, имевшей право применения оружия;

3. Основными причинами осуществленной властью мобилизации и формы организации использования российских немцев в «трудовой армии» являлись:

– месть в адрес невинного российского народа за преступления гитлеровской армии;

– стремление ликвидировать сложившиеся районы компактного проживания и самобытность российских немцев, развеяв их по необъятным просторам Сибири, Дальнего Востока, Казахстана и Средней Азии;

– экономическая составляющая процесса использования российских немцев в «трудовой армии» как дешевой рабочей силы в форме труда заключенных с лагерной организацией.

Последнее позволяло держать российских немцев под строжайшим контролем и обеспечивать выполнение тяжелейших видов работ на рудниках, шахтах, лесозаготовках и других объектах, как представлялось власти, с минимально возможными затратами. Нами осознанно использован оборот «как представлялось власти», поскольку сегодня существуют уже немало авторитетных исследований, доказывающих отсутствие экономического эффекта в использовании тогда принудительного труда депортированных народов.

Сталинский режим начал преступные этнические депортации еще в начале 30-х годов, которые затем, в период 1935–1937 годов, стали уже массовыми, а после нападения фашистской Германии на Советский Союз в июне 1941 года достигли своего апогея, обретя гигантские масштабы. При этом, хотя власть исходила из аксиомы, что труд спецпереселенцев наиболее эффективен при его использовании как подневольный труд заключенных, она преследовала, прежде всего, политические цели наказания этнических немцев за их национальную принадлежность.

Приведем слова из докторской диссертации российского исследователя проблем депортации народов СССР Виктора Земского: «Спецпоселенцы внесли значительный вклад в развитие производительных сил северных и восточных регионов СССР. Однако экономический эффект от этого был весьма сомнительным по причине убыточности депортации… все эти многочисленные насильственные переселения являлись делом нерентабельным, затратным…. Однако при проведении депортаций преследовались в первую очередь политические цели, в подчиненном положении к которым находились экономические, демографические и другие задачи».

Не менее однозначна в этом плане оценка Павла Поляна: «Ни один из известных нам литературных или архивных источников не подтверждает изредка встречавшиеся бодрые самооценки чекистских хозяйственников о превосходстве подневольного, но хорошо организованного труда – над трудом свободным… Для государства же в макроэкономическом плане депортации были убыточными, поскольку выбивали из жизни или из трудового цикла миллионы обустроенных трудовых семей, приводили к запустению земель и селений, к утрате трудовых навыков и традиций, к спаду сельскохозяйственного и промышленного производства».

Доказательством неэффективности системы спецпоселений является и стремительное свертывание ее после смерти Сталина в период с 1954 по 1960 год. Все усилия властей оставить депортированные народы в местах ссылки закончились провалом, всех пришлось вернуть назад в родные места. Однако вернуться назад не смогли российские немцы, которым и после отмены комендантского надзора спецпоселения в 1954 году было запрещено возвращаться в Поволжье, на Украину, Кавказ и в другие места своего прежнего компактного проживания.

Александр Приб, используя статистические данные численности немецкого населения перед войной, числа выселенных и оказавшихся под оккупацией, естественного прироста, а также послевоенную численность немцев на спецпоселениях МВД, приходит к убедительному выводу о потерях немецким населением «в годы войны в условиях тыла» более чем 598 тыс. человек. Даже через 8 лет после окончания войны, к 1953 году численность немецкого населения все еще не достигала довоенного уровня и составляла 1 234859 человек.

Освобожденные только в 1954 году от комендантского надзора и режима спецпоселения, российские немцы продолжали пребывать в местах ссылки и постепенно возвращались к человеческой жизни. Их ждали впереди еще долгие годы безуспешной борьбы за восстановление потерянной автономии и возможности свободного выезда на историческую родину.

Завершая изложение раздела о разрушении сложившегося и успешно развивавшегося хозяйственного и жизненного уклада потомков немецких колонистов, проведем оценку этого процесса, придерживаясь выделенных А. Германом трех временных периодов, по которым:

– события с 1917 по 1922 год стали «первым сокрушительным ударом по этнической самобытности и традиционному образу жизни российских немцев и началом необратимых процессов их разрушения»;

– действия советского руководства к концу 30-х годов 20-го века стали вторым сокрушительным ударом, в ходе которых была проведена коллективизация и «отобрана последняя собственность, ликвидирована церковь и резко ограничена религиозная жизнь»;

– преследования и дискриминация в период «Второй мировой войны, трудовой армии и спецпоселений стали третьим сокрушительным ударом по российским немцам».

Соглашаясь в целом с выводами Германа и его периодизацией «трех ударов» по этнической самобытности, культуре, традиционному образу жизни и хозяйственной деятельности российских немцев, возразим против его положения, что такой первый сокрушительный удар по немцам России был нанесен в период с 1917 по 1922 год. По нашему глубокому убеждению, началом разрушения сложившего уклада жизни и успешного развивающейся хозяйственной деятельности является период с 1871 по 1915 год, во время которого основная часть российских немцев, компактно проживающая в многочисленных сельскохозяйственных колониях, без должной подготовки была лишена дарованного им колонистского статуса и связанных с ним привилегий. В этот период в российском обществе получили свое развитие антинемецкие настроения, которые к началу и во время Первой мировой войны вылились в антинемецкую истерию, погромы и борьбу царской власти с «немецким засильем». Именно на это время приходится начало массовой эмиграции российских немцев из страны.

А. Герман справедливо отмечает основное отличие последнего «третьего удара» по российским немцам, состоящего в том, что он наносился государством не по всем своим гражданам, а был направлен только на «советских немцев». Добавим, что таковым же был и период антинемецкой истерии, борьбы с «немецким засильем» в последние годы царского правительства.

Трудно согласиться с использованным и, возможно, неудачным выражением, что преследование в третий период было «вполне объяснимо в условиях жестокой войны с Германией». Представляется, что такой удар по российским немцам, являвшимся уже почти 180 лет гражданами России, только за то, что они одной национальности с агрессором, можно связать с событиями Второй мировой войны, но не «вполне объяснить» и, конечно, не оправдать. Безусловно, в последнем заподозрить А. Германа нельзя, опубликованные им результаты многолетних исследований являются значительным вкладом в объективное и правдивое описание многих страниц трагической истории российских и в особенности поволжских немцев.

Необходимо отметить еще одну и, пожалуй, важнейшую особенность «третьего сокрушительного удара», заключенную в окончательной ликвидации колонистской системы поселений, созданной российскими немцами за сотни лет проживания в России. С корнем вырванные из своих домов и селений, они были сосланы в восточные регионы страны и, таким образом, лишены установившейся вековой связи с некогда пустынной землей, которую они защищали от набегов, обживали и многолетним трудом превратили в плодородный и цветущий край. Отныне лишь могилы бывших немецких колонистов связывали их, «советских» потомков, со ставшей им близкой и родной, а теперь далекой и насильно отобранной землей. В результате репрессивных действий советской власти против российских немцев, они были поголовно высланы из мест своего постоянного проживания в Сибирь, Казахстан и Среднюю Азию, где в каторжных условиях трудились в трудовых лагерях и находились под комендантским надзором в спецпоселениях. С этого времени, независимо от своего прошлого статуса, вида деятельности и места проживания, они уже не разделялись на поволжских, черноморских, кавказских и иных колонистов, столичных, городских и сельских, а становились просто российскими немцами, которых ожидали еще долгие годы дискриминации, несправедливых обвинений и ограничений.

Следующей особенностью последнего этапа разрушения сложившегося образа жизни, традиций и культурных особенностей этнических групп российских немцев было полное лишение их защиты от необоснованных обвинений. Какая-либо ответная реакция и сопротивление полностью исключались репрессивными мерами принуждения со стороны власти, использовавшей аппарат и силы НКВД. Если в царское время и в первые годы советской власти российские немцы отвечали расширением масштабов эмиграции, а в период репрессий и коллективизации 30-ых годов активной борьбой за право покинуть страну, – теперь они были абсолютно лишены такой возможности.

Представляется, что, отправляясь в железнодорожных вагонах для перевозки скота в районы депортации, находясь в холодных бараках трудовой армии, в шахтах, на лесоповале и на спецпоселение, многие из них задавали себе полный отчаяния и бессилия вопрос: «Почему их предки и они сами не покинули эту страну, когда это было еще возможно сделать»?

Однако еще никому не удавалось повернуть время назад, но мысль эта еще не раз придет в голову путнику, вступившему на тропу истории немецких колонистов, отправившихся три века тому назад в поисках лучшей жизни в чужие страны.

Глава 11. Становление и развитие немецких колоний в странах Юго-Восточной Европы

11.1. Трудные годы на пути к благополучию

Как мы помним, история немецкого переселения в Венгрию ведет свое начало со времен Карла Великого, которая продолжилась затем в XII веке, а массовым оно стало лишь в начале XVIII столетия. История немецких колонистов в старой Венгрии, а затем и в остальных странах Юго-Восточной Европы во многом схожа и в то же время значительно отличается от судьбы немецких колонистов в России. Им не пришлось испытать на себе последствия антинемецкой истерии и политики властей против «немецкого засилья» перед и во время Первой мировой войны.

Схожими были тяжелое начало, репрессии и насильственные депортации перед и во время Второй мировой войны, а также массовая эмиграция в качестве переселенцев и поздних переселенцев в Германию. В целом судьба немецких колонистов в странах Юго-Востока Европы была не менее трагичной, чем судьба немецких переселенцев в России.

В первые годы пребывания в Австро-Венгрии немецким колонистам пришлось осваивать пустынные земли, освобожденные от Османской империи. Выше были изложены содержание и особенности основных трех этапов массового переселения немецких колонистов, которые в 18-ом веке проходили по приглашениям австрийских монархов вначале на частные, а затем и королевские земли в районах Баната, Бачки и Славонии. В период каждого из трех больших периодов массового переселения немецким переселенцам, как и в России, приходилось испытывать нужду, голод, многочисленные болезни и смерти. Особенно тяжелым был первый период с 1722 по 1726 годы, когда под руководством первого губернатора Темешбурга, графа Мерси был проведен большой объем мелиоративных работ по осушению болотистых земель Баната, на которые поселялись немецкие колонисты.

Своим неустанным, самоотверженным и изнуряющим трудом, отдавая все свои силы, колонисты преодолевали сопротивление природы, столь негостеприимной в этих местах. Болотная лихорадка, холера и чума 1738–1769 годов, занесенная войсками с востока, унесли жизнь 25000 из 80000 прибывших тогда немецких колонистов. От болотной лихорадки и дизентерии в первые годы преждевременно умирали до трети всех поселенцев. В те времена среди поселенцев говорилось: «Венгрия – это немецкая могила» («Ungarn ist des Deutschen Grab»).

Известная и часто цитируемая пословица из 18 столетия: «Первые нашли смерть, вторые имели нужду и только третьи – хлеб» (Die ersten fanden den Tod, die zweiten hatten die Not, und die dritten erst das Brot) – очень верно и точно отражает трудолюбие, выносливость, терпение немецких колонистов и непомерные жертвы, которые они понесли в ходе освоения этих новых земель.

Несмотря на болезни и смерть большого числа переселенцев, в результате многих лет изнурительного труда жизнь в селениях постепенно улучшалась, осушенные земли начинали приносить урожай, а в городах оживала торговля. Однако мирное развитие колоний продолжалось недолго. Во время очередной войны с Османской империей, вспыхнувшей в начале 1738 года, австрийские войска не смогли защитить юг Баната от наступающих турецких войск, стремившихся вернуть утерянные земли.

Турецкие войска и перешедшие на их сторону сербы разрушили и спалили практически все поселения, созданные многолетним созидательным трудом немецких колонистов вдоль берегов Дуная. Часть колонистов спаслась бегством в северных селениях Баната, а остальные стали жертвой сербских грабительских банд, были угнаны турками в рабство либо умерли от эпидемии чумы. 28 разграбленных и разрушенных немецких селений больше никогда не восстанавливались. Так дело жизни целого поколения части колонистов превратилось в пепел. Однако колонисты прибыли в Венгрию с непоколебимой готовностью приспособиться к новым и непривычным для них природным условиям жизни и работы. Они привезли с собой не только определенное материальное имущество, обозначенное условиями переселения, но и передовые для того времени технологии ведения сельскохозяйственного производства, ремесленные и строительные навыки, знания в области поиска и разработки горных месторождений ценных металлов.

Созидательная деятельность немецких колонистов постепенно изменяла к лучшему не только жизнь самих переселенцев, но и экономическое благополучие Венгрии, развивая ее сельскохозяйственное производство и промышленность, меняя облик городских и сельских населенных пунктов. Строительство церквей, замков, уникальных городских общественных зданий, частных имений и жилых домов привлекали к переселению в Венгрию многочисленных ремесленников, художников и архитекторов, которые создали уникальные строения, являющиеся сегодня архитектурными и художественными памятниками и гордостью народов, проживающих сегодня в этих странах.

Заново возникшие многочисленные ухоженные сельские поселения с расположенными в них церквями, школами и другими общественными зданиями выделялись своей архитектурой и заметным благополучием. На глазах изменялись к лучшему многочисленные старые селения и города. Освоенные ранее болотистые земли в условиях благоприятного для сельскохозяйственного производства климата начали приносить высокие урожаи зерновых, кукурузы, подсолнечника, риса, табака и других культур. Получили развитие возделывание фруктов, винограда и деревьев тутового шелкопряда. При этом в развивающихся сельских селениях и городах Венгрии с немецким населением происходило формирование уникальной для всей Европы многоцветной мозаики различных народов. В Венгрии в 1840 году проживали в мире и согласии 16 различных национальностей с населением 12 880405 человек, из них крупнейшими по численности были венгры (4 812759), валахи (2 202542), словаки (1 687259), немцы (1 273677), кроаты (886079) и русины (828365). В последующие годы XIX и начала XX веков немецкое население Венгрии увеличивалось и составляло по итогам переписи населения в 1880 году – 1 882371, в 1890 – 2 107567, 1900 – 2 135181, а в 1910 году оно уменьшилось и составило 2 037435 человек. Отметим, что происходило и одновременное уменьшение доли немецкого населения в составе общего населения с 12,0 % в 1880 году до 9,8 % в 1910 году.