Текст книги "Социальная психология взаимоотношений в малых группах. Учебное пособие для психологов, педагогов, социологов"

Социометрический статус индивида является сложным сплавом опыта общения и взаимоотношений со сверстниками, товарищами по группе. Его детерминация неминуемо должна быть связана с теми индивидуально-типологическими особенностями человека, которые проявляются в общении с другими людьми и, прежде всего, с темпераментом. Как известно, общительность, динамическая сторона отношений к людям входит в основное ядро психологической характеристики темперамента. Взаимоотношения, которые являются одновременно и мотивационной основой и результатом процессов межличностного общения, говоря словами B. C. Мерлина, не только «влияют на проявления темперамента, но и наоборот…

в свою очередь зависят от темперамента» (257, 212—213).

ДАННЫЕ ИССЛЕДОВАНИЙ

Особенно выразительная связь качественных особенностей темперамента с характером общения была установлена в исследованиях А. И. Ильиной при сравнении общения у девочек-старшеклассниц сильного, уравновешенного и подвижного типа (сангвиники) и сильного, уравновешенного и инертного типа (флегматики) (117, 127). Представителям того и другого типа присущи контрастные черты в установлении и проявлении социальных контактов по таким параметрам, как скорость установления этих контактов (сангвиники устанавливают контакты быстро, флегматики – медленно); динамика отношений общения (первых характеризует изменчивость и непостоянство, вторых – устойчивость и постоянство); скорость реакции на проявлении общающегося человека (сангвиники реагируют быстро, флегматики – замедленно); инициативность и активность в общении (сангвиники инициативны и активны, флегматики пассивны).

По данным этих исследователей, влияние темперамента сказывается и в характере тех ситуаций, в которых проявляется положительное отношение к общению. Сангвиники предпочитают широкий круг людей, они хорошо чувствуют себя в новой необычной обстановке среди малознакомых людей. Флегматики предпочитают общаться с узким кругом старых знакомых в привычной обстановке (257, 214).

Вместе с тем, как указывает B. C. Мерлин, проявление темперамента в общении связано с возрастом, с общим развитием личности: «…Чем старше ребенок, тем чаще и в большей степени проявления темперамента маскируются отношениями личности» (257, 211). Следовательно можно ожидать, что на ранних возрастных этапах типологические особенности могут оказывать более существенное влияние на взаимоотношения и общение человека, чем на поздних. К сожалению, в нашем распоряжении нет материалов для соответствующих конкретных сопоставлений.

Ряд исследований, которые касаются связи индивидуально-типологических особенностей с социометрическими показателями, проведен в студенческих группах. Их авторы используют иную систему понятий, рассматривая индивидуально-типологические особенности в терминах экстра-интраверсии, которая устанавливалась путем обработки данных опросников (преимущественно Г. Айзенка). Однако сопоставление этих результатов с изложенными представляется правомерным, поскольку, по данным B. C. Мерлина, картина поведения, которая трактуется как социальная экстраверсия (общительность, социофилия, «легко делится своими чувствами») в целом соответствует симптомокомплексу «сильные, уравновешенные подвижные» (сангвиник), а интраверсия – «сильные, уравновешенные инертные» (флегматик) (257, 138). В специальных исследованиях последних лет обнаружены зависимости, которых можно было ожидать на основе анализа приведенной нами картины особенностей общения.

Связь общительности (экстраверсии) со статусом прежде всего может быть усмотрена через его зависимость от фактически социометрического фактора – эмоциональной экспансивности, которая есть не что иное, как проявление общительности, измеряемое числом сделанных выборов. На положительную связь социометрического статуса и эмоциональной экспансивности указывают ленинградские авторы Н. Обозов (282) и Г. Суходольский (367). Как замечает Н. Обозов, по мере развития и становления внутригрупповых взаимоотношений положительное влияние эмоциональной экспансивности (общительности) на статус ослабляется: на V курсе связь между этими показателями в студенческих группах оказалась незначимой, сохранилась лишь положительная ее тенденция. «Можно предположить, – отмечает автор, – что в начале совместного обучения взаимоотношения строились по критерию эмоциональной экспансивности, но позднее, когда студенты ближе и больше (во времени) познали друг друга, взаимоотношения стали регулироваться какими-то другими личностными параметрами» (282,150).

Примерно такие же данные получены и в исследовании А. Н. Лутошкина, в котором социометрический статус студентов сопоставлялся с показателями экстра-интровертированности. В период формирования коллектива экстравертированные личности имели несколько повышенный статус. Однако, как указывает автор, по мере стабилизации взаимоотношений произошло уравновешивание положений за счет снижения статуса экстравертов и некоторого повышения его у интровертированных личностей (241, 98).

С нашей точки зрения, здесь проявилась общая тенденция в динамике детерминации статуса: сначала (в первый период знакомства) он существенно определяется индивидуально-типологическими особенностями, навыками и опытом общения, феноменами первого впечатления (А. А. Бодалев). Затем, по мере взаимного узнавания в процессе совместной деятельности, детерминация меняется: на первый план выходят те существенные черты личности, особенности поведения и деятельности, о которых речь шла выше.

А. Н. Лутошкин обнаружил также связи социометрических показателей с такими индивидуально-типологическими особенностями, как интраверсия и нейротизм, которые в общем понижают статус в группе.

Рассматривая приведенные данные, следует иметь в виду, что одни и те же особенности по-разному влияют на внутригрупповой статус, который фактически является предметом нашего анализа, и положение в более широкой социальной среде.

Хотя, по данным Г. В. Суходольского, статус студента в группе и статус на курсе связаны значимым коэффициентом детерминации (367, 320), здесь могут быть и существенные различия. На них указывает Б. Г. Ананьев, обобщая результаты ряда исследований: «Экстравертированные занимают более или менее постоянное положение в малой группе и на курсе в коллективе, причем чаще всего относятся к предпочитаемым или к лидерам.

Статус в малой группе у интровертированных чаще всего отрицательный, их изолированность в малых группах – распространенное явление. Тем удивительнее, на первый взгляд, что в большой группе их статус становится положительным и они значительно чаще, чем другие, становятся предпочитаемыми и даже лидерами.

Очевидно, что своеобразие интеллекта и личности интровертированных получает более благоприятные условия в структуре коллектива, в котором они пользуются способами общения, более адекватными их организации. Экстравертированным, вероятно, доступнее любые способы общения как в широких, так и узких интимных масштабах» (1, 32).

К соображениям о динамике влияния общительности в связи со степенью знакомства следует добавить, что эта особенность человека существенно влияет прежде всего на непосредственные контактные эмоциональные взаимоотношения и на соответствующий статус. Что касается опосредованных взаимоотношений, то здесь более важную роль играют не динамические, а содержательные качества личности.

Наряду с попытками связать социометрические показатели с общительностью личности, во многих работах последнего времени они сопоставляются и с некоторыми другими индивидуально-типологическими и психофизиологическими факторами. Обобщая соответствующие результаты, следует отметить их фрагментарность и известную противоречивость. Упомянем прежде всего исследования, в которых социометрический статус оказался закономерно связанным с некоторыми несоциометрическими психологическими показателями.

ДАННЫЕ ИССЛЕДОВАНИЙ

В работе Ю. М. Орлова рассматривается связь статуса в рабочем коллективе с такими переменными, как общий мотив достижения, уровень притязаний в зарплате и стремление к достижениям в производстве. Под мотивом достижения автор понимает «совокупность психических процессов, лежащих в основе стремления превзойти наличный уровень достижений, в желании улучшить полученные результаты трудовой, учебной или общественной деятельности. Чем больше разница между достигнутыми и предполагаемыми целями, тем сильнее мотив достижения» (286, 83). При этом, по мнению автора, мотив достижения должен касаться и социальных потребностей, где он может проявляться в стремлении к повышению положения личности в группе.

Социометрический статус в данном исследовании измерялся по критериям совместного труда и отдыха; мотив достижения устанавливался с помощью проективного тематического апперцепционного теста (ТАТ). Обнаружилось, что мотив достижения больше выражен у людей, имеющих низкий уровень статуса, «чьи потребности в эмоциональных контактах во внутригрупповом взаимодействии недостаточно удовлетворены или неразвиты. Общий мотив достижения в среднем слабее у лиц с высоким статусом» (286, 86).

Подобные результаты обнаружены и по другим сопоставлявшимся показателям: оказалось, что лица с низким социометрическим статусом имеют более высокие показатели по сравнению с обладателями более высокого статуса и в области притязаний в сфере заработной платы; у них же зафиксирован самый высокий уровень стремления к достижениям в производстве.

По мнению автора, здесь имеет место компенсаторная реакция, связанная с неудовлетворением важных социальных потребностей у лиц с низким социометрическим статусом. Следует отметить, что найденные в данном исследовании обратные соотношения уровня статуса и уровня притязаний хорошо согласуются с установленным нами ранее «парадоксом осознания» – таким же соотношением реального статуса с притязаниями в области взаимоотношений.

В другом исследовании этого же автора (совместно с Н. Д. Твороговой) предпринята попытка изучить зависимость социометрического статуса студентов от потребности в общении, которая измерялась посредством взаимных сценок и с помощью ТАТ. Обнаружилось, что «испытуемые с сильной потребностью в общении имеют более высокий социометрический статус» (287, 294). Испытуемые с низкой аффилиативной потребностью получают наименьшее число выборов по положительному критерию и наибольшее по отрицательному. «Изолированные» состоят преимущественно именно из таких лиц.

В работе М. С. Жамкочьяна и И. М. Палея некоторые коммуникативные свойства личности сопоставлялись с показателями интеллекта. Первые оценивались посредством адаптированного 16-факторного личностного опросника Р. Кэттелла, а вторые измерялись по шкале Векслера. Хотя социометрических измерений здесь не проводилось, важно отметить установленную высокую корреляцию некоторых факторов общительности с субтестами «осведомленность» и «словарь», которые тесно связаны с тем, что называют «общей культурой» (93, 62).

В ряде исследований рассматривалась связь социометрического статуса с некоторыми психофизиологическими показателями. Полученные результаты противоречивы и трудносопоставимы. В исследовании Н. Н. Обозова социометрический статус и эмоциональная экспансивность членов студенческих групп сопоставлялась с некоторыми показателями эффективности групповой деятельности. Обнаружены довольно тесные связи между социометрическим статусом в группах и такой элементарной характеристикой групповой психомоторной деятельности, как скорость. Такие же тенденции связи обнаружены между социометрическими показателями и точностными характеристиками групповой деятельности. Особенно четко выступила следующая зависимость: чем выше статус индивида в учебной группе, тем более высокую скорость показывает он в экспериментальной групповой деятельности (281, 183).

По мнению автора, «социально-психологический показатель – высокий социометрический статус – выполняет регулятивную функцию в отношении скорости совместной работы. Взаимные симпатии членов группы также оказывают влияние на регуляцию скорости групповой работы» (281, 183).

С нашей точки зрения, гипотеза о регулятивной функции статуса в данном контексте не вполне обоснована. Полученные результаты могут быть объяснены двумя факторами. Во-первых, индивидуально-типологическими особенностями нервной системы лиц с высоким статусом. Возможно, те ее свойства, которые положительно влияют на статус, одновременно обусловливают и высокую скорость психомоторной реакции. Во-вторых, общая успешность в групповой деятельности у лиц с высоким статусом может быть связана с их общим оптимальным эмоциональным тонусом, вызванным благоприятными взаимоотношениями и хорошим положением группе.

Во всяком случае, связь социометрического статуса с некоторыми психофизиологическими показателями можно считать установленным фактом. О наличии такой связи свидетельствует и исследование B. C. Магуна (246). Следовательно, вывод А. Х. Чернышева о том, что «не существует закономерной связи между психофизиологическими характеристиками и групповой дифференциацией (статусом, в частности)» (392, 20) нуждается в дальнейшей проверке. С этим, впрочем, согласен и сам автор. Более того, в его работе приведены данные, свидетельствующие как раз о наличии некоторых связей. Так, указывается, что лица, имеющие высокий статус и активно влияющие на группу в повседневной жизни, оптимально сочетают достаточно высокие показатели двух сфер психофизиологических характеристик – «информационных» и «энергетических» (392, 19).

Мы будем опираться на результаты социометрических исследований в спецшколах и работ, ведущихся в русле групповой психотерапии, которая активно использует понятийный аппарат и методические приемы социальной психологии. Выводы указанных исследований интересны в нескольких аспектах. Во-первых, как всегда, данные психопатологии дают возможность увидеть в заостренной форме развитие тенденций, которые имеют место в норме. Во-вторых, сопоставление результатов, полученных в массовой школе, с результатами исследований, проведенных в спецшколах различных типов, позволяет понять некоторые общие и специфические особенности-детерминации статуса. Наконец, указанные материалы в известной степени как бы соединяют тенденции, обнаруженные при изучении статуса «трудных», и данные о влиянии на статус психофизиологических и индивидуально-типологических особенностей.

Начнем с данных психиатрии. Здесь важно то, что анализ причин неврозов у детей, подростков и взрослых, а также опыта применения методов групповой психотерапии, при которой восстановление благоприятных взаимоотношений больных с окружающими людьми выступает как действенный фактор устранения патологических изменений в их личности, позволяет более или менее непосредственно связать определенные негативные или позитивные образования в личности с взаимоотношениями, с положением человека в контактной группе и более широкой социальной среде.

На возможность травмирующего влияния ситуаций общения указывают С. С. Либих (230, 231), С. В. Днепровская (85), И. Е. Вольперт (62, 63), Ю. Т. Тимофеев (370), В. И. Гарбузов (69—71) и др. В этих же работах на основе терапевтического опыта показана роль перестройки отношений с окружающими в лечении и реабилитации больных неврозами, которая понимается как «восстановление их личного и социального статуса» (85, 178).

Особенно велико взаимное влияние ситуаций общения и невротических проявлений в детском возрасте. С одной стороны, неблагоприятные условия общения способствуют появлению невротических реакций. С другой стороны, эти реакции, как отмечает. С. С. Либих, «затрудняя коммуникации ребенка, способствуют обострению отношений в коллективе, а в силу пластичности его нервной системы, незавершенности формирования характера довольно легко закрепляются и могут в дальнейшем отклонить обычное развитие ребенка, приводя к своеобразной “психопатизации” личности…» (231, 51).

В ряде исследований, в которых рассматривались взаимоотношения детей и подростков с легкими отклонениями в психоневрологической сфере в коллективах массовой школы, выявлен ряд специфических особенностей.

ДАННЫЕ ИССЛЕДОВАНИЙ

По данным Ю. Дауленскене, дети (изучались ученики вторых-пятых классов) с психоневрологическими отклонениями более чем в два раза чаще находятся в неблагоприятном положении в классном коллективе, чем остальные школьники: 58,3 % таких детей оказались в неблагоприятном положении. В число любимцев класса не попал ни один школьник, имеющий отклонения в психоневрологической сфере. Выяснилось, что дети с психоневрологическими отклонениями, находящиеся в неблагополучном положении в классном коллективе, тяжело поддаются лечению, фиксируются на своей патологии, у них появляются черты патологической замкнутости. Все это еще больше ухудшает их положение в классе и отражается на успеваемости (80, 177).

Интересные наблюдения за особенностями развития взаимоотношений у детей с неврозами навязчивых состояний приводятся в работах ленинградского психиатра В. Гарбузова. По его мнению, особенно обостряется влияние взаимоотношений на формирование личности в конце второго, начале третьего класса (9 лет). Именно в это время возникает возрастной «криз», который объясняется «неспособностью неустойчивой, неправильно формирующейся личности найти правильные взаимоотношения с уже сложившимся к концу второго, началу третьего класса коллективом» (71, 172).

Автор выделяет особую категорию детей и подростков, заболевание которых тесно связано с расстройством взаимоотношений. Представители этой категории отличаются упрямством, конфликтностью, обидчивостью, скрытностью, малообщительностью, склонностью к длительной задержке на неприятных переживаниях, чувством неуверенности в своих силах и в благополучном завершении своих дел. Это подростки со сложным комплексом чрезмерного самолюбия, высокой самооценкой и уровнем притязаний и, вместе с тем, неуверенные в своей способности преодолеть встающие перед ними трудности, неспособные рационально разрешить их. Они, отмечает В. Гарбузов, стремились занять высокое и прочное место в классе, но «отвергались» коллективом (77, 173).

На основании приведенного материала можно предположить, что невротические состояния являются следствием, а не причиной расстройства взаимоотношений: испытуемым свойственны именно такие черты личности, которые, как мы видели, почти во всех случаях понижают положение в группе сверстников. Особенно важно подчеркнуть в связи с предстоящим анализом самооценки и уровня притязаний в области личных взаимоотношений неадекватность детей-невротиков в этой области. На завышенную самооценку и уровень притязаний детей больных неврозами указывают и другие авторы.

ДАННЫЕ ИССЛЕДОВАНИЙ

Так, в исследовании Х. Р. Милодан-Копыстянской обнаружено, что у детей-невротиков с деструктивным и противоречивым типами общения со сверстниками «несоответствие между уровнем притязаний на определенное положение в коллективе и фактическими достижениями в сфере общения составляло ядро невротического конфликта» (260, 110). У них установлена склонность к переоценке неудовлетворительных эмоциональных связей с другими детьми, а также к адекватному восприятию удовлетворяющих взаимоотношений. В то же время дети, отнесенные к конструктивному и промежуточному типам поведения, статус которых был вполне благополучным, обнаружили тенденцию к его недооценке.

Сниженный уровень притязаний как один из факторов повышения статуса отмечается и в работе В. Л. Леви и Л. З. Волкова, в которой обсуждается синдром застенчивости. Так называемая психостеническая застенчивость, которая характеризуется снижением уровня притязаний и сравнительно мало выраженной тенденцией к компенсации, препятствует принятию роли лидера, однако не снижает, а часто, наоборот, повышает социометрический статус, поскольку, по словам авторов, «способствует конформному, социально одобряемому поведению» (224, 135).

Эти данные хорошо согласуются с нашими результатами и с предположением Е. С. Махлах о том, что недооценка собственного статуса является важной самостоятельной предпосылкой повышения положения человека в группе.

По данным ряда работ, заболевание неврозом у подростков не всегда вызвано разладом в сфере взаимоотношений со сверстниками. Его причиной могут быть и другие конфликты, например, в семье. Если больной неврозом подросток обладает качествами, обычно детерминирующими высокий статус, его положение в классном коллективе может быть вполне благоприятным. У таких детей отмечены некоторые общие черты: высокий интеллект, любознательность, прилежность, чувство ответственности, которые обеспечивали им «ведущее место в коллективе, как по успехам, так и по эмоциональному выбору» (69, 174).

Интересна картина направленности социометрических реакций в специально созданных для лечения психотерапевтических группах детей и подростков. На первом этапе знакомства все больные охотно выбирали подростков, отнесенных к категории малоподвижных, малоинициативных, медлительных, но внешне спокойных. Возбудимые, беспокойные, чрезмерно подвижные не выбирались. По мере лечения и совместных встреч взаимоотношения структурировались и социометрическая картина несколько изменилась. Как отмечает В. И. Гарбузов, «выборы товарища в другой подгруппе (имеется в виду тип поведения и набор определенных качеств. – Я. К.) и направленность этих выборов, в отличие от таковых в массовых группах, в лечебной группе не только отражали палитру симпатий и антипатий, но и стремление к изменению собственной личности в этом направлении» (69, 64). Последнее замечание представляется нам принципиально важным для уяснения природы социометрического выбора: объект выбора выступает для выбирающего в качестве образца для подражания. В нем видится некая перспектива развития собственной личности.

Социометрический выбор тесно связан с поиском не только объекта общения, но и объекта подражания. При этом между статусом личности и его признанием в качестве образца для подражания существует сложная двухсторонняя связь.

ДАННЫЕ ИССЛЕДОВАНИЙ

В специальном исследовании С. А. Тищенко обнаружена прямая зависимость выбора младшими и старшими подростками объектов подражания от их популярности в классном коллективе (372, 166). Вместе с тем следует учитывать и то, что сама популярность подростков возникла благодаря наличию у них качеств, детерминирующих выбор: подражают популярным, но популярность сама возникла благодаря наличию качеств, ценимых в коллективе и поэтому стимулирующих подражание.

Данные, полученные в исследованиях психотерапевтических групп детей и подростков, подтверждаются в работах, касающихся взаимоотношений в группах взрослых, страдающих неврозами и физическими недостатками. Прежде всего важно подчеркнуть большое психотерапевтическое значение правильно организованного общения в таких группах. Это общение, как указывает И. Е. Вольперт, «смягчает или устраняет тягостное чувство своей исключительности и душевного одиночества, укрепляет у невротика способность к формированию субъективно-ценных связей, уменьшает у него чувство неполноценности» (62, 185).

В палатах психиатрического отделения, по данным С. С. Либиха и С. В. Днепровской, возникают стихийно складывающиеся, или спонтанные, группы больных. Характерно, что численность этих групп укладывается в обсуждавшиеся нами «классические» нормы: от двух-трех до пяти-семи человек (230, 23).

Объединяет людей, больных неврозами, сходное настроение или эмоциональное отношение к явлениям окружающей среды. На втором месте, как указывает С. С. Либих, находятся причины, связанные общностью интересов, интеллектуального, культурного уровня (230, 23). У психически больных группы чаще всего возникают по внешним причинам: общая палата, стол в столовой и т. д.

Анализ социометрических выборов, которые делали и получали испытуемые, обнаружил не только их зависимость от характера заболевания, но и от успешности психотерапевтических воздействий. По данным С. С. Либиха, больные эндогенной депрессией обычно не выбирали никого. Нарастание числа активных (отданных) выборов у этих больных свидетельствовало об улучшении их состояния.

Интересно отметить, что при переходе в маниакальное состояние эмоциональная экспансивность резко увеличивалась до 13—17 выборов (230, 24). Анализ детерминации статуса больных и его динамики обнаруживает ряд общих и специфических особенностей. В результате первого опроса большое число выборов получили больные истерией. Это, по мнению автора, связано с их общительностью, эмоциональностью, живостью, стремлением понравиться, произвести впечатление. Однако, по данным последующих социометрических опросов, статус многих из них резко понизился. Причем содержательный анализ их личности выявил такие черты, как себялюбие, эгоцентризм, пренебрежение интересами других больных. В то же время популярность больных, личностные особенности которых под влиянием психотерапий корригировались, постепенно повышалась. Здесь на новом и весьма специфическом материале подтверждается высказанное нами ранее предположение о месте эмоционально-динамических и содержательных характеристик личности в детерминации социометрического статуса: играя большую роль в формировании статуса на начальных этапах общения, эмоционально-динамические качества затем уступают ведущее положение социально значимым в данной группе чертам личности и особенностям поведения.

Интересны данные С. В. Днепровской о взаимоотношениях больных с различным диагнозом. Характерно, что среди других пользовались популярностью некоторые депрессивные больные. Выбравшие их объясняли свое предпочтение тем, что больные с депрессиями «умеют выслушивать их», являются молчаливыми, но внимательными собеседниками (85, 179). С точки зрения нашей гипотезы о субъективной информативности личности как мотиве общения, в данном случае популярность депрессивных больных объясняется тем, что они удовлетворяют потребность выбирающих в передаче информации, являясь ее «приемниками».

В работе Э. Вийтар и Т. Аунапуу изучались личные взаимоотношения учащихся спецшкол с дефектами речи и слуха. Результаты исследования представляют существенный «интерес, поскольку у испытуемых нарушены главные средства общения».

Выяснилась четкая зависимость статуса от сохранности речевых возможностей. Это проявилось прежде всего в том, что учащиеся с речевым дефектом во всех классах имели более высокий статус, чем учащиеся с дефектами слуха, у которых главным способом установления контакта является чтение с губ. Далее, установлена связь между «силой дефекта» и статусом: чем тяжелее дефект, тем ниже статус. В специфических условиях данной школы, где успеваемость тесно связана с характером и «силой дефекта», обнаружена прямая зависимость статуса от успеваемости. Установлена связь между статусом и возрастом учеников: старшие ученики занимают или очень хорошее или очень плохое положение, младшие ученики занимают среднее положение (52, 85).

Материалы данного исследования, таким образом, обнаруживают связь статуса с коммуникативными способностями человека.

Различия между испытуемыми, прямо связанные в данном специфическом случае с характером и силой дефекта речи и слуха, в условиях классов массовой школы и других нормальных группах проявляются в не столь очевидных индивидуальных особенностях передачи и приема информации.

ДАННЫЕ ИССЛЕДОВАНИЙ

По данным, полученным в спецшколах, где речь и слух учащихся сохранены, прямой связи между характером дефекта (умственной отсталостью) и статусом ребенка не обнаружено. Анализ диагностических данных учащихся с низким статусом показал, что в эту категорию попадают прежде всего те дети-олигофрены, у которых недоразвитие познавательных процессов сочетается с грубым недоразвитием личности, изменением системы потребностей и мотивов, нарушением эмоционально-волевой сферы (67, 13).

Весьма существенно, с точки зрения высказанных положений о роли коммуникативных способностей в детерминации статуса, подчеркнуть отмеченное в этом же исследовании обстоятельство: нередко в группу непопулярных попадают также ученики с грубым недоразвитием речи, которые по своей успеваемости и интеллектуальным возможностям не относятся к категории глубоко умственно отсталых.

Влияние сопутствующих дефектов на статус в спецшколе отмечается и в другом исследовании. По данным В. А. Вярянена, у детей, находящихся в неблагоприятном положении, сопутствующих дефектов в пять раз больше, чем у лиц с самым высоким статусом, и в два раза больше, чем у учащихся со средним статусом. Наиболее неблагоприятное положение в коллективе занимают дети-психопаты, дети с нарушением поведения, а также страдающие энурезом, склонные к бродяжничеству, с нарушением речи и с выраженными физическими дефектами (67).

Общие же закономерности детерминации статуса, отмеченные нами при анализе материалов массовой школы, совпадают с данными, полученными в аналогичных исследованиях, проведенных в спецшколах. Наиболее важная особенность, которая представляет для нас общетеоретический интерес, заключается в том, что здесь обнаружено более резкое по сравнению с массовой школой расхождение «осознаваемой модели», полученной на основе мотивировок выбора, и «реальной модели», сконструированной в результате индивидуально-психологического изучения детей с разным статусом. Отсюда можно предположить, что сама степень этого совпадения зависит не только от возраста и особенностей микросреды, но и от интеллектуальных возможностей человека, которые обусловливают уровень его социально-психологической рефлексии.

Таким образом, анализ экспериментального материала исследований взаимоотношений в группах людей, больных неврозами, а также в классах спецшкол дал возможность выявить ряд общих и специфических особенностей детерминации статуса, которые проливают дополнительный свет на ряд конкретных проблем.