Текст книги "Обыкновенный мир"

Глава 22

Теплое солнце освещало улицы города. Парки и дороги уже зеленели свежей листвой. По ветру тянуло белоснежные нити тополиного пуха. На клумбах незаметно распустились первые цветы. Скоротечная городская весна готовилась уступить свое место уже разлитому в воздухе лету.

На улицах стало ощутимо больше людей – они выходили из дома насладиться лаской яркого солнца и теплого ветра. Модницы первыми сбросили толстые пальто и натянули пестрые свитерки. Отовсюду неслись песни школьников, выехавших на первые экскурсии. Город вынырнул из мрака зимы и вновь обрел свой многоцветный прежний облик.

Раны Шаопина уже затянулись. Начальник рудника, старик Лэй, приехал в столицу провинции, чтобы выписать его из больницы. Он собирался вернуться в Речной Зубец уже через несколько дней.

Пока Шаопин лежал в госпитале, Ланьсян со своим Чжунпином делали все возможное, чтобы перевести его на работу в провинцию. Он так и не сказал им решительного «нет» – хотя в душе уже вполне определился со своей будущей жизнью. Ему было неловко напрямую говорить с ними об этом. Они должны были понимать, что находятся с ним в совершенно разных жизненных обстоятельствах. Каждый должен найти свое собственное предназначение. Шаопин ждал подходящего момента, чтобы объяснить им свои мысли – каким-нибудь иным способом.

После того когда старик Лэй помог ему оформить бумаги, Шаопин распрощался с больницей. Он сказал Лэй Ханьи, чтобы тот не ждал его – думал задержаться в столице еще на несколько дней. Он знал, что ему есть чем заняться.

Перед уходом старик нерешительно вынул из кармана два документа и протянул Шаопину. Оба они касались его самого. Один был заявлением, в котором особо отмечалась его готовность спасти ближнего ценой собственной жизни и выражалась благодарность за самоотдачу. Другой был выговор ему как начальнику отряда за то, что он позволил пьяным шахтерам съезжать в забой, тем самым нарушив все правила и установления. Выговор предполагалось занести в личное дело.

Шаопин скомкал бумаги и сунул в карман. Старик Лэй попытался его утешить:

– Кнут ли, пряник, – все фигня на постном масле. Возвращайся, займемся нашим углем…

Но настроение у Шаопина было тяжелое. Что-то было в этом такое, совершенно не желавшее укладываться в мыслях – как его привычные черты и этот новый, уродливый шрам на лице. В сущности, ему не было особого дела до самих документов, но от них мысли тоскливо потекли к будущей жизни, обремененной новыми сложностями.

На следующий день Шаопин с вещами в руках тихо покинул провинциальный центр. В полдень он вернулся на шахту после долгой отлучки. Вышел из машины перед управлением, вскинул голову и посмотрел на высокий обогатительный корпус, на величественные груды шахтного отвала и на черные кучи угля. Теплый ветер тянул сквозь желто-зеленые горы, на голубом небе сияла вечная улыбка солнца.

В ушах смутным эхом отзывался легкий посвист песни. Она была полна пылающей ярости, воспевавшего молодость и жизнь.

Шаопин поднялся на холм и быстро зашагал на восток вдоль полотна. Издалека он заметил покрытую алым платком голову Хуэйин, мальчика в красном галстуке и резвого пса с медным колокольчиком, который со всех лап бежал к нему навстречу…