Текст книги "Русский фактор"
Автор книги: Юрий Сторчак
Жанр: Публицистика: прочее, Публицистика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)
7.5. Конфронтация или сотрудничество
Определим движители, характеризующие возрастания и спады напряженностей в дву– и многосторонних межгосударственных отношениях. Источниками в этом процессе являются государства и их лидеры. Подсистемами являются региональные державы. Базисными факторами – смыслы и качество жизни.
ООН для РФ – это его Совет Безопасности, а он – это Россия, располагающая правом вето. Она стремится не столько к демократизации международных отношений путем расширения Совета Безопасности, увеличения числа его постоянных членов и роли Генеральной Ассамблеи, сколько к ограничению американской гегемонии и утверждению многополюсности.
От других международных организаций ООН главным образом отличается своей универсальностью и легитимирующей способностью. Решения Генеральной Ассамблеи ООН обладают большой моральной силой, решения Совета Безопасности (СБ) – высшей политической легитимностью. Проблема неспособности СБ принимать решения, как это было в ходе кризисов в Косово в 1999 году и в Ираке в 2003 году, кроется в разногласиях между США и некоторыми другими крупными странами, в первую очередь Россией и КНР. Выход из сложившейся ситуации может быть найден в рамках формулы «США плюс ООН». Для успеха такого подхода требуется встречное движение США от своей гегемонии к активному лидерству, а также критиков односторонних действий США Франции, Германии и сторонников многополярного мира России и Китая. Реформа мироуправления требует прежде всего наличия у американской правящей элиты просвещенного эгоизма.
В настоящее время РФ является одним из столпов системы глобальной безопасности, постоянным членом Совета Безопасности ООН, одним из депозитариев Договора о нераспространении ядерного оружия, участником Режима контроля над распространением ракетных технологий, Лондонского клуба ядерных поставщиков, Комитета Цангера, Вассенаарских соглашений, Инициативы по контролю над распространением ОМП и других соглашений. Активное участие России в укреплении соответствующих режимов и работе созданных для этого органов поднимает ее авторитет как государства с мировым кругозором. Безынициативность, утрата интереса к тому, что прямо, непосредственно и немедленно затрагивает интересы той или иной страны, ведут ее к провинциализации политического мышления и действий и, как следствие, к маргинализации.
Первостепенное значение для «включенности» России в систему международной безопасности имеют ее отношения с Организацией Североатлантического договора.
Обладающее ядерным оружием государство считается военным полюсом, потенциал которого гарантирует возможность интенсивного воздействия на другие страны и систему международных отношений фактом своего существования и угрозой использования, демонстрацией политической воли и решительности руководства вести в случае необходимости вооруженную борьбу. В понятие «военный полюс» входит совокупность установлений (военная доктрина, доктрина национальной безопасности, концепция государственной внешней политики, официальные заявления и поведение политических лидеров государства, отношение общественного мнения к возможности применения силы и др.), институтов и средств, определяющих военную силу как главное орудие политики данного государства.
Главным символом холодной войны для СССР было НАТО, являвшееся в ее годы главным символом коллективного Запада. После окончания этого периода конфронтации отношения с этим военным блоком стали индикатором новых отношений между бывшими противниками. Несмотря на то что начиная с 2000-х годов значение и роль НАТО подвергаются переосмыслению, отношения Российской Федерации с Североатлантическим альянсом сохраняют принципиально важное значение для обеих сторон. Еще в 1990 году в Лондонской декларации НАТО заявило, что Советский Союз и страны ОВД не являются больше его противниками.
Римская декларация НАТО ноября 1991 года провозгласила широкий подход к проблеме безопасности, включавший партнерство со странами Центральной и Восточной Европы, в том числе Советского Союза и Балтии. На заседании Совета НАТО в декабре 1991 года шла декларативная речь о том, что основой такого партнерства становятся общие ценности. Это партнерство возглавил Совет североатлантического сотрудничества (ССАС), который должен был взять на себя функции: связи между НАТО и бывшими противниками; форума для обсуждения проблем европейской безопасности; канала передачи западного опыта для осуществления реформ в оборонной сфере; широкого распространения демократии и свободы; содействия рыночным реформам; обеспечения прав человека. Основой нового сотрудничества были объявлены приверженность демократическим принципам и соблюдение прав человека.
Совет североатлантического сотрудничества стал площадкой при НАТО. С ее созданием оно фактически стало главной организацией европейской безопасности и ядром системы блокирующих институций (англ. interlocking institutions. – Ю.С.), включавшей также ЕЭС/ЕС, Западноевропейский союз (ЗЕС), Совет Европы и Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ). При этом само НАТО не «растворялось» в новых партнерствах, а, несмотря на появление новых проблем и вызовов нестабильности, кризисов, распространения оружия массового поражения (ОМП) и т. п., трансатлантическая связка и европейская опора Североатлантического альянса стали объектами пристального внимания США и их союзников. Еще не расширившись, НАТО уже превратилось в общеевропейскую, по своей компетенции, структуру. Вокруг него сформировалось евроатлантическое пространство, в которое вошли территории стран, бывших противниками в холодной войне. В результате этого РФ стала формально «евроатлантическим» государством.
Сразу после распада СССР руководство РФ рассматривало вопрос о ее присоединении к военно-политическому союзу НАТО. Это было логичным, но рискованным шагом. Принципиальное значение имела готовность Запада принять новую Россию в эту свою организацию. Еще в конце 1991 года президент России Борис Ельцин направил генеральному секретарю НАТО послание, содержавшее фразу о желании России немедленно вступить в этот альянс. Текст этого обращения был составлен таким образом, что при необходимости ключевую фразу можно было трактовать как содержащую опечатку. Натовцы на предложение Ельцина отреагировали вяло, и РФ, через некоторое время, откорректировала содержание письма. После этого инициатива вступления России в НАТО больше не исходила от первого лица государства. Но эту идею обсуждали специалисты-международники и политики либерального направления. По проблеме приема в Североатлантический альянс стран Центральной и Восточной Европы Сергей Караганов, советский и российский политолог и экономист, доктор исторических наук, выдвинул лозунг – «Оказаться у дверей НАТО прежде бывших союзников». А Алексей Арбатов, российский политический деятель, политолог, действительный член РАН, убеждал Запад пригласить в альянс Россию. Логика была в том, чтобы ко времени, когда страны Центральной и Восточной Европы допустят в зал заседаний НАТО, российская делегация уже получила свое место в его президиуме. Отношения с США для Ельцина значили гораздо больше, чем с Европой. Членство в НАТО, для того чтобы вбивать клин между США и их союзниками, РФ не интересовало.
Глава США Билл Клинтон считал, что оставить дверь в НАТО формально открытой для России политически выгоднее, чем заявить, что она никогда не станет участницей этого альянса. Но даже данное гипотетическое допущение воспринималось в американском политическом истеблишменте с большим скептицизмом. Расширение НАТО в 1997 году и Косовский кризис 1999 года фактически закрыли тему российского членства и, несмотря на учрежденное в 1997 году привилегированное партнерство между НАТО и РФ, привели к глубокому отчуждению в отношениях между ними.
Президент РФ Владимир Путин, первым крупным внешнеполитическим шагом которого еще в качестве и.о. главы государства стало приглашение в феврале 2000 года Генерального секретаря НАТО в 1999–2004 годах лорда Джорджа Айла Макнилла Робертсона в Москву, начал свои отношения с НАТО с того же приема, что и его предшественник Борис Ельцин. Вместо ответа на прямой вопрос британского журналиста Дэвида Фроста о возможности членства России в НАТО ее лидер Владимир Путин сказал: «Почему бы нет?» Таким образом, мяч вновь оказался на стороне североатлантического партнера. Осенью 2001 года, в связи со становлением международной антитеррористической коалиции, произошел всплеск спекуляций относительно возможности членства России в НАТО.
До фундаментального кризиса в трансатлантических отношениях, спровоцированного войной США против Ирака в марте 2003 года, членство России в НАТО было возможно. К нему могло привести выполнение ряда гипотетических условий. Джордж Буш – старший и его партнеры могли бы прореагировать на демарш Бориса Ельцина рубежа 1991–1992 годов; в 1994 году Билл Клинтон мог бы предложить принять РФ в НАТО вместе с Польшей, Чехией и Венгрией; в октябре 2001 года Джордж Буш – младший мог бы решить преобразовать НАТО в главный штаб международной антитеррористической коалиции и предложить Владимиру Путину членство России в таком союзе. РФ, скорее всего, согласилась бы на свой прием в альянс Запада по его инициативе. Немедленное вступление в НАТО на условиях привилегированного статуса своего рода вице-президента могло бы удовлетворить российские элиты. Однако ни одно из этих условий Западом выполнено не было.
После 2003 года вопрос о членстве России в НАТО оказался практически снят с повестки дня. Произошло это не вследствие Иракской войны, а в результате политического и стратегического «раздвоения Запада», изменения отношения Европы к США и в них к НАТО. В этих условиях теоретически возможный прием РФ в НАТО, вероятно, привел бы к расколу этого союза и институционализированному блокированию Москвы с Берлином и Парижем против Вашингтона, Лондона и новой Европы.
В военном командовании и политической элите России рассуждали примерно следующим образом. НАТО было создано для противодействия коммунистическому СССР и его союзникам по Варшавскому договору. Советский Союз распался, Организация Варшавского договора была распущена. Противоборство завершилось, но Организация Североатлантического договора не самораспустилась, а расширяется, включая в свой состав государства бывшей ОВД и увеличивает свою территорию до самой границы России, которую в НАТО не приглашают. Однако такие рассуждения мало учитывали политику других стран и условия, в которых она формируется.
Потенциально Североатлантический альянс всегда был чем-то большим, чем военный блок. Несмотря на ослабление внимания к нему со стороны администрации Джорджа Буша – младшего, НАТО было и остается главным общим институтом коллективного Запада и европейской политики США.
В 1992 году российским военным удалось самостоятельно заморозить конфликты на постсоветском пространстве – в Молдавии, Закавказье и Таджикистане. В начале 1993 года Москва сделала заявку на международный мандат главного миротворца на всем пространстве бывшего Советского Союза, фактически гаранта безопасности всех участников СНГ. Многими политиками Запада это было расценено как шаг к восстановлению империи, именно поэтому России отказали в признании ее особой роли.
Главной проблемой российско-западных отношений в 1993 году стало расширение НАТО на восток. Летом того года Борис Ельцин сказал президенту Польши Леху Валенсе, что вступление его государства в НАТО – дело самих поляков. Это заявление вызвало немедленную негативную реакцию Генерального штаба РФ и большей части политического истеблишмента. Нуждавшийся в поддержке военных в противостоянии с Верховным Советом РФ Ельцин в натовском вопросе отступил. Уже после разрешения кризиса власти в Москве, 25 ноября 1993 года, Служба внешней разведки (СВР) РФ, которую тогда возглавлял Евгений Примаков, опубликовала доклад «Перспективы расширения НАТО и интересы России». В нем было признано, что Россия не имеет права и возможностей диктовать странам Центральной и Восточной Европы линию их поведения. Но российская разведка настаивала на том, что вхождение этих стран в НАТО должно проходить с учетом мнения РФ. Авторы доклада ставили перспективы взаимодействия и партнерства России с НАТО в зависимость от учета Западом ее озабоченностей. Иначе предполагались негативные политические и военные последствия.
Позиция силовиков была сформулирована четко, но нереалистично: Москва должна обладать правом вето на вступление своих бывших сателлитов в этот западный альянс. Позиция российского МИД была нечеткой и нереалистичной: вступление стран Центральной и Восточной Европы в НАТО без России контрпродуктивно, потому что не соответствует ее интересам, понижает ее статус, означает вотум недоверия российской демократии и таит в себе возможность возврата к противостоянию.
По инициативе США НАТО совместно со своими союзниками разработало программу «Партнерство во имя мира». Когда страны Центральной и Восточной Европы увидели, что она не альтернатива членству в НАТО, а путь к вступлению в альянс, то приветствовали ее. Этот факт стал определяющим негативную позицию российских силовых структур. По их мнению, эта программа имела такие же недостатки, как и ССАС: России предлагалось сотрудничество на общих основаниях. Партнерство заключалось в постепенном приведении всей военной сферы – от гражданско-военных отношений и планирования до образования и обучения – к стандартам НАТО. Странам-кандидатам были предложены «дорожные карты» вступления в альянс, их министерства обороны включились в конкретную практическую работу. Для не стремившейся в НАТО РФ «Партнерство во имя мира» означало неприемлемое с точки зрения генералитета вмешательство оппонентов в основы обеспечения российской национальной безопасности. В результате формально верх взял Андрей Козырев: в апреле 1994 года Россия подписала документ о присоединении к этому партнерству, но согласована его индивидуальная программа была лишь в июне 1995 года. Россия была одним из наименее активных членов этого сотрудничества.
Проблема расширения НАТО для руководства РФ заключалась в исчезновении стратегического защитного буфера между ней и Западом и окончательном переходе стран Центральной и Восточной Европы в зону его влияния. Существование политической нейтральной зоны оставляло возможность возвращения этих стран или некоторых из них в сферу влияния РФ по мере стабилизации ее внутреннего положения и укрепления ее международного влияния.
Начиная с 1994 года для борьбы с козыревским капитулянтством российские изоляционисты собирали национал-патриотические силы. Изоляционисты и многие прагматики пытались использовать разногласия на Западе для сохранения буферной зоны между НАТО и Россией, которая, по мнению этих людей, в своем движении приближалась не к Европе, а к допетровским позициям.
Россия стремилась к исключительности и статусности своих отношений с НАТО. Предсказуемая неудача идеи паритетного партнерства между Североатлантическим альянсом и СНГ во главе с РФ была особенно неприятной на фоне активизации партнерства Украины, Грузии, Азербайджана, Узбекистана с НАТО и вступления в него бывших членов ОВД. Последнее частично компенсировало подписание в мае 1997 года в Париже Основополагающего акта Россия – НАТО. Москва не признавала легитимности его расширения и продолжала стремиться к равновесным отношениям с этим альянсом. Ища способы и варианты уравновешивания расширения НАТО, российские политики, прежде всего Евгений Максимович Примаков, предлагали реинтегрировать постсоветское пространство в рамках СНГ. Этот план был нереалистичен. В 1996–1997 годах российско-белорусское сообщество оформилось в межгосударственный союз, ставший барьером на пути дальнейшего продвижения НАТО на восток и первым шагом на пути к более широкому объединению ряда государств вокруг РФ.
В 1997 году для консультаций и практического сотрудничества между РФ и Североатлантическим альянсом был создан Совместный постоянный совет (СПС) Россия – НАТО. По этому поводу Генри Киссинджер публично высказывал опасения, что СПС может подменить собой Совет НАТО, потому что, не являясь членом этого альянса, свободная от каких-либо обязательств в этой связи Россия получала возможность участвовать в работе НАТО с правом решающего и блокирующего голосов.
В июне 1999 года по решению Генерального штаба, с санкции президента Бориса Ельцина, но без ведома Правительства РФ и ее министра обороны 200 российских десантников из состава миротворческой бригады в Югославии, чтобы помешать силам НАТО занять местный аэродром Слатина и увеличить на этом плацдарме группировку России, совершили внезапный марш из Боснии в Приштину.
Отказ Румынии и Болгарии пропустить следовавшие в столицу Косово российские самолеты разрушил замысел операции, оставшейся в истории отчаянными усилиями сохранить лицо в безнадежно проигранной партии. В 2003 году для оптимизации своего военного присутствия за рубежом российские миротворцы были выведены из Боснии и Косово.
Но в последний раз «ельцинские гарантии» сработали. Перманетный российско-американский диалог позволил урегулировать конфликт на условиях НАТО (миссия Черномырдина – Ахтисаари с участием Тэлботта), а саммит G8 в Кельне формально примирил Россию и ведущие стран НАТО. РФ (Борис Ельцин, Виктор Черномырдин) считала, что спасла мир от войны, а США и лично Клинтона – от наземного вторжения. Соединенные Штаты считали, что для России поддержка НАТО была единственным разумным выбором. К осени 2000 года, после свержения Президента Сербии Слободана Милошевича, миссия НАТО на Балканах была завершена. К этому времени Москва фактически утратила интерес к Югославии и к Балканам.
В 2002 году СПС был заменен Советом Россия – НАТО. Данная замена стала качественным шагом вперед в развитии российско-западных отношений. Этому способствовал ряд факторов: выход на первый план в повестке дня международной безопасности тематики борьбы с терроризмом; геостратегическое сосредоточение на регионе Большого Ближнего Востока; уменьшение значения «российского фактора» в деятельности НАТО; упрощение восприятия этого военно-политического блока в общественном мнении России и ее элитой и другие. Проблемы членства России в НАТО и защиты ее территории от него утратили актуальность, создав условия для прагматического сотрудничества там, где у сторон имеются общие интересы. Главной позитивной новацией стала институциональная замена формата «18 против одного» форматом «круглого стола», в котором обеспечивались формальное равенство участников и свободный обмен мнениями между ними.
Партнерство РФ и НАТО стало стабилизирующим фактором российско-западных отношений. Главный политический смысл этого партнерства заключается в поэтапной демилитаризации отношений между Россией и странами Запада, прежде всего европейскими. Война между Россией и Германией сейчас столь же непредставима, как и между Германией и Францией. Сотрудничество России и Североатлантического альянса в практических секторах миротворчества, ПРО, чрезвычайных ситуаций и т. п. стимулирует процесс модернизации Российских Вооруженных сил. Взаимодействие за пределами Европы создает дополнительные условия для успеха миссий НАТО. Это укрепляет безопасность России, ее соседей и союзников в Центральной Азии. В отношении НАТО в России сохраняется характерное двоемыслие. Это альянс рассматривается сегодня как партнер, послезавтра, возможно, противник.
Периодически российское руководство заявляет о том, что членство стран СНГ в НАТО не является для России предметом беспокойства благодаря ее сотрудничеству с ним или что военное присутствие Запада в Центральной Азии не является трагедией. Расширение НАТО ущемляет российские геополитические интересы, но делает эту организацию менее эффективным военным блоком. Вступление Украины в НАТО означало бы окончание геополитического отступления России в Европе.
В начале XXI века РФ строит свою безопасность одновременно и вместе с Западом, и против него. Даже после терактов в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года и войны в Ираке Североатлантический альянс воспринимается в Москве преимущественно как организация, политику которой определяют прежде всего США.
Своеобразная заявка на членство в НАТО стала одним из первых внешнеполитических ходов постсоветской России. Это действие было естественным потому, что в годы холодной войны в Москве сложилось представление о НАТО как о главном западном клубе. РФ рассчитывала получить в этом военно-политическом блоке высокий статус. Предпосылками для этого виделись: уравновешенные потенциалы ядерного оружия у РФ и США, многочисленные обычные вооруженные силы, геостратегическое положение с выходом к Атлантическому и Тихому океанам и позициями, непосредственно примыкающими к Ближнему и Среднему Востоку.
Совет североатлантического сотрудничества и пришедший ему на смену Совет евроатлантического партнерства (СЕАП) оказались формальными площадками при НАТО.
Принятие в 1997 году Основополагающего акта Россия – НАТО создало основу для их более широкого и продуктивного сотрудничества. Но работа созданного Постоянного совместного совета (ППС) оказалась неудовлетворительной по причине отсутствия в его системе политического содержания. Эта ситуация резко изменилась после 11 сентября 2001 года. В созданном в 2002 году Совете Россия – НАТО появилось уже некоторое содержание, касающееся совместной борьбы с терроризмом и новыми вызовами. Организационно инклюзивный характер совета в формате «20», а затем «27» способствует сотрудничеству.
С 2000-х годов членство России в НАТО не является актуальным. Оно перестало быть синонимом Запада и клубом избранных, следствием присоединения к которому должна быть модернизация страны. В XXI веке выбор между Западом и Востоком условен. А защита государства от современных угроз требует иного инструментария.
Ряд принципиальных предположений о функционировании Североатлантического альянса оказались иллюзиями: рычаги влияния и возможности контроля НАТО его членами малоэффективны; право вето является механизмом консенсусного согласования принимаемых решений; права и возможности членов альянса уравновешиваются их обязанностями; существуют различия в интересах безопасности между Россией, США и Европой.
Сотрудничество с НАТО ведет к демилитаризации российско-западных отношений и возникновению ситуации стабильного мира. Между Россией и ведущими европейскими странами такие отношения де-факто сложились к началу 2000-х годов.
К началу XXI века элита РФ в принципе готова была воспринимать США в качестве первого среди равных. Свою страну российские руководители причисляют к числу равных элитной группе держав G-8.
Такое отношение к проблеме мироуправления имеет длительную историческую традицию. В XIX веке Россия была одним из учредителей европейского Концерта держав, наряду с Австрией, Англией, Пруссией и Францией была гарантом легитимного политического порядка на континенте. Во второй половине того же столетия российский монарх участвовал в Союзе трех императоров, в начале XX века Россия была членом Антанты. Лишь большевистская революция 1917 года помешала ей занять место среди победителей в Версале и стать одним из основателей Лиги Наций.
Приверженность идее мировой пролетарской революции была недолгой аберрацией. Кроме намерения переустроить цивилизацию, большевики стремились к ликвидации старого порядка в России. Из тактических соображений Владимир Ленин вынужден был вернуться к элементам традиционной внешней политики мирного сосуществования с Западом. Иосиф Сталин восстановил и закрепил державность как основу внешней политики СССР, который пытался блокироваться с Францией и Англией, делил с Германией Восточную Европу, стал членом «Большой тройки» (вместе с США и Великобританией). Советский Союз подписал Атлантическую хартию, принял участие в создании ООН и разработке послевоенных контрольных механизмов для Европы.
Москва дорожит своим постоянным членством в Совете Безопасности ООН. После распада СССР Российская Федерация заняла его место в этой международной организации и продолжает рассматривать участие в соуправлении миром как свое неотъемлемое право и почетную обязанность.
После окончания холодной войны, в ходе которой значение ООН существенно уменьшилось, Москва попыталась восстановить роль этой глобальной структуры и придать ей определенные уставом функции, которые она никогда не выполняла. В феврале 1992 года состоялась беспрецедентная встреча Совбеза на высшем уровне, породившая надежды на то, что отныне важнейшие решения в области международной безопасности будут приниматься органом, в котором РФ постоянно присутствует и располагает правом вето.
Это могло бы произойти, если бы Россия приняла принципиальное решение о поддержке в СБ позиции США и если бы они решили проводить свои важнейшие политические решения через ООН, предварительно консультируясь с остальными постоянными членами его СБ. В таком случае Франции было бы труднее оппонировать США, а традиционно избегающий прямого противостояния по вопросам, которые его непосредственно не затрагивают, Китай предпочитал бы оставаться в стороне. Ничего из этого не случилось. Соединенные Штаты стали предпринимать односторонние действия, а Россия попыталась использовать для противодействия этому новый расклад сил в мире.
Советский Союз был крупным поставщиком нефти и газа на мировой рынок. Энергетическая зависимость Западной Европы, прежде всего ФРГ, от энергоносителей из СССР была фактором военной уязвимости Запада. Это беспокоило США, которые неоднократно вводили санкции на поставки Советскому Союзу технологий, и являлось элементом его политической зависимости от Запада. Стабильность времен правления страной Леонидом Брежневым основывалась на поступлении в нее валюты от экспортной продажи нефти. СССР и РФ оказались надежными поставщиками энергоносителей для Запада.
За 1990-е годы энергетическая взаимозависимость России и Запада усилилась. На свободном рынке нефть и газ остались немногими конкурентоспособными товарами российского происхождения. Рост энергопотребления в странах ЕС привел к повышению зависимости от этого сырья из РФ.
После 11 сентября 2001 года одной из основных тем в российско-американских отношениях стала проблематика энергетической безопасности. В ходе общения об этом появились надежды на продуктивный диалог и долгосрочное энергетическое партнерство. Однако предварительные представления России и США о сущности взаимодействия и возможностях решения в нем важных вопросов оказались весьма различающимися. Американцы рассчитывали, что в результате партнерства их энергетические компании получат широкий доступ на российский рынок и смогут стать собственниками крупных и контролирующих пакетов акций компаний РФ, а в ней имели в виду свой выход на американский рынок нефтепродуктов и закрепление на нем.
В США рассчитывали на то, что частные энергокомпании России смогут стать в ней крупными политическими игроками, что ориентация этих компаний на западный рынок, их связи с американским капиталом станут важным фактором капиталистической модернизации России и ее включенности в мировую систему во главе с Соединенными Штатами. В Кремле же считали ненормальной и недопустимой независимость отечественной энергетической отрасли от государства. Его целью стало восстановление контроля над нефтяными компаниями.
В международной политико-экономической системе Российская Федерация является системным игроком и видным членом мирового сообщества. Она имеет: важные атрибуты традиционной великой державы: большие вооруженные силы и арсенал ядерного оружия; постоянное членство в Совете Безопасности ООН; обширную, богатую энергетическими и другими природными ресурсами территорию. Россия поддерживает мирные и дружественные отношения практически со всеми государствами. Ее политика в отношении своих соседей и ведущих держав мира официально характеризуется как стратегическое партнерство.
Признание административных границ внутри СССР частью государственной границы РФ оставило за ее пределами 25 млн русских. Ею были признаны внешние долги и все другие международные обязательства Советского Союза. Россия вышла из-под его влияния с очень высокими потерями для себя и минимальными для его бывших провинций и соседей.
Сумев выйти из империи, Россия не смогла сразу присоединиться к тем, кто считал себя победителями в холодной войне. Не видевшие фундаментальных противоречий между интересами РФ и США российские демократы настаивали на статусе равных партнеров. В попытке переломить традиционные антизападные настроения они завышали ожидания от сотрудничества с Западом, пытались всеми способами поддержать интерес к России в США и Европе.
Администрация Джорджа Буша – старшего стремилась не столько воспользоваться ситуацией, сложившейся в связи с распадом СССР, сколько закрепить ее и минимизировать риски от нее для США и их союзников. Задачу помочь России внутренне трансформироваться сформулировал только Клинтон, но ему удалось лишь поддерживать Ельцина. Клинтон, как и российские демократы, постоянно сознательно завышал статус Ельцина и долго обеспечивал России льготный режим. Европейские политики, за исключением руководства ФРГ, которое было заинтересовано в реализации соглашения о выводе российских войск из бывшей ГДР, уделяли России мало внимания.
Сменившие демократов у руководства внешней политикой российские умеренные государственники отказались от установления курса на присоединение к Западу. К середине 1990-х годов эта политика исчерпала себя в первоначальном виде. Государственники не переосмыслили понятие «Великая держава» применительно к XXI веку. Они завышали ожидания от следования традиционным курсом.
Западное общественное мнение стало жертвой стереотипов. Стереотип о России как о растущей демократии, друге и будущем союзнике США и Европы сменился традиционным представлением об авторитарной империи, угнетающей своих слабых соседей, сотрудничающей с врагами Запада и готовящей реванш за прошлое поражение. В отличие от профессионалов и элиты, другие слои общества получают информацию о нюансах, сложностях, противоречиях российской постсоциалистической и постимперской эволюции опосредованно. В демократическом социуме элита не суверенна и вынуждена учитывать мнение не только народа, но и хорошо организованных групп специальных интересов, способных эффективно влиять на общественное мнение.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.