Текст книги "По ту сторону жизни"

– Всё, я напуган до смерти, – поднимая руки, хмыкнул Митрофан. – Вы, кажется, заглянули ко мне по какому-то делу, «месье Жан»?

– Да, по самому неотложному, – ответил тот, доставая из кармана сигару и закуривая.

– Вот как? – удивился Митрофан. – Вы считаете, что, лишив меня свободы, оставили возможность решать «неотложные дела»?

– Вполне, – ответил «француз», выпуская в потолок струю дыма. – И ещё… Свободы вас никто не лишал, господин Бурматов. Вы гость в этом замке и, как только руководство посчитает нужным, вы будете отпущены домой, обещаю.

– То есть я «гость» под присмотром, – сказал с задумчивым видом Митрофан. – И этот мой статус даёт вам право диктовать мне любые условия?

– Нет никаких условий, – возразил «месье Жан». – Находясь здесь под присмотром, как вы выражаетесь, вы не сможете помешать какой-нибудь глупой выходкой тщательно спланированной операции. Зато вы останетесь живы, и мы не будем вынуждены ликвидировать вас, господин Бурматов.

– Теперь мне всё понятно, – усмехнулся Митрофан. – Вся эта «грандиозная» закупка зерна в СССР фикция? Вы задумали диверсию против России, прикрываясь как щитом моим именем?

– Нет, не вашим именем, господин Бурматов, – рассмеялся «француз». – Именем несуществующего Антонио де Беррио!

– Позвольте, но под этим именем известен именно я? – нахмурился Митрофан.

– Подумаешь, беда какая… Возьмёте себе другое имя. С вашими-то деньжищами…

– Я буду опозорен, и со мной после вашей «акции» никто не захочет иметь никаких дел! – возмутился Митрофан.

– Не берите в голову подобную чушь, – возразил «месье Жан». – Вы будете героем и борцом за справедливость! Сейчас весь мир ненавидит СССР, и это впечатляет!

– Господи, что вы несёте? – усомнился Митрофан. – Весь мир уже давно свыкся с тем, что в России к власти пришли большевики! И насколько мне известно…

– Нет, вам ничего не известно, – покачал головой «француз». – Пока вы «гостите» у нас, СССР обрушился всей военной мощью на маленькую Финляндию! Так что Страна Советов теперь ещё страна-агрессор, и всякая акция против неё будет расценена как акт справедливости и возмездия!

– Хорошо, пусть будет так, – был вынужден согласиться Митрофан. – Если вы всё решили и постановили, не считаясь с моим мнением, то чего понадобилось от меня?

– Всего лишь подпись на…

– Вот как? И что это за бумажка, позвольте полюбопытствовать? – напрягся Митрофан.

– Вы должны передать все свои полномочия по бизнесу Матвею Захаровичу Воронцову!

– Кому? – глаза Митрофана полезли на лоб.

– Матвею Воронцову, – повторил «француз».

– Так-так-так, я, кажется, начинаю понимать причину своего пребывания в вашем «гостеприимном» замке! – усмехнулся Митрофан. – Вы собираетесь не только опорочить моё имя, но и забрать у меня бизнес?

– Нет, вы ошибаетесь, – возразил «месье Жан». – Нам нужны полномочия Воронцову только на время проведения операции! Как только баржи с грузом достигнут конечной цели, вы сразу же уедете домой.

– Так я вам и поверил, – усомнился Митрофан. – Как только я подпишу «документик» по передаче полномочий предателю Воронцову, так сразу лишусь всего. Он и ваша банда…

– Позвольте! – встрепенулся «француз», услышав оскорбление в свой адрес. – Мы не банда, а организация патриотов России! А господин Воронцов преданный нам и нашему делу человек, которому в отличие от вас далеко не безразлична судьба нашей многострадальной Родины!

– Ух ты! – расхохотался Митрофан. – Какого вы высокого мнения о себе! Да что вы можете, «патриоты»? Кусать исподтишка и не более! Свою возможность победить большевиков вы потеряли ещё в семнадцатом, а сейчас надеетесь вернуться в СССР в обнимку с врагом?

«Месье Жан» сделался белее мела, но промолчал. Видимо, в его планы не входило давить на Бурматова и тем более ссориться с ним. Скрепя сердце он проглотил обиду и…

– Я полагаю, что подписать документ в ваших же интересах, – сказал он, скрипнув зубами. – Согласитесь, господин Бурматов, ваша жизнь куда дороже любых денег, так ведь? Тем более что ваш капитал нажит вами далеко не честным образом?

Митрофан смутился, но только на минуту – слова «француза» покоробили его.

– Вы тоже собираетесь отнять капитал у меня далеко не честным способом, – сказал он. – А ещё мне известно, как и на какие деньги существуют белоэмигрантские организации. Вы не брезгуете ничем в добыче денег якобы «на борьбу», а сами…

– Всё, моё терпение лопнуло! – вскочил со стула в негодовании «француз». – Знайте, господин Бурматов, наше «хорошее» к вам отношение небезгранично! Мы найдём способ, как распорядиться вашим капиталом, и тогда… Тогда вы станете нам не интересны!

– И вы со мной расправитесь, договаривайте, месье Жан! – прищурив глаза, поинтересовался Митрофан.

– Это уж как руководство решит, – ответил тот уклончиво. – Сейчас ваша жизнь только в ваших руках, господин Бурматов. Откажетесь подписывать документ, тогда… Мы его подпишем сами, а вас я застрелю лично, собственными руками!

Он взглянул на часы и направился к двери. На пороге «француз» обернулся:

– Вы можете поразмышлять над моим предложением, но только три дня, не больше, господин Бурматов. В конце концов для чего мертвецу деньги? Согласитесь, вам же не забрать их с собой на тот свет?

Он вышел, оставив Митрофана в плачевном состоянии, и в комнате тут же появился урядник «Малюта». Плотоядно улыбаясь, он уселся на стул, который жалобно заскрипел под ним, и сказал:

– Не извольте сомневаться, «уважаемый мистер», мы поладим. Я только с виду эдакий страшный, а на самом деле… А на самом деле я ещё страшнее, нежели кажусь! Уж ежели поколочу ненароком, не серчай. Опосля я «раскаюсь» и, может быть, попрошу прощения. Но на то не уповай, эдакое со мной редко бывает, не обессудь…

7

Ранним морозным утром Маргарита, Дмитрий и Кузьма задворками пробирались к вокзалу. На улицах лежали кучи грязного снега, с Невы дул сырой промозглый ветер.

Все трое были одеты в форму красноармейцев, которую где-то раздобыл Дмитрий. Надевая форму и осматривая себя и «семью», Кузьма с удивлением обнаружил, что они стали практически неузнаваемы даже друг для друга.

Военная форма очень изменила Дмитрия. В гражданской одежде он походил на артиста, а сейчас стоял подтянутый молодой командир.

Кузьма подошёл к большому зеркалу, висевшему на стене, и внимательно рассмотрел себя. Он увидел солидного высокого человека в шинели, сапогах и будёновке. Внешность его располагала к себе: строгое лицо бывалого воина, прямой взгляд, твёрдые, слегка поджатые губы. «Герой, а не враг народа, – с горечью подумал он. – Такие, как я выгляжу, воюют сейчас с белофиннами, а я…»

Вошла Маргарита, красивая, подтянутая… Форма была ей к лицу. Кузьма вдруг заметил, что она смотрит на него испытующе. Под взглядом её голубых глаз он почувствовал себя неуютно. После минутного колебания женщина сказала:

– Так меньше риска быть узнанными. Форма сильно меняет внешность людей и не вызывает подозрений.

– Ещё как вызывает, – возразил Кузьма. – В мирное время, может быть, на нас и не обратили бы внимания, но сейчас, во время войны с Финляндией…

– Ничего, нам будет легче устроиться в поезд, – поддержал мать Дмитрий. – Сейчас много военных перемещаются по стране, особенно в прифронтовой зоне.

– Настоящих военных, а не скоморохов, как мы, – уточнил Кузьма. – У нас документы хоть какие-то есть?

– Есть, не беспокойся, отец, – усмехнулся Дмитрий. – Я позаботился и об этом.

– Они настолько надёжны, что мы сможем беспрепятственно доехать до Верхнеудинска? – удивился Кузьма.

– До Улан-Удэ, – привычно поправила его Маргарита. – Заруби себе на носу, что города Верхнеудинска на карте страны больше нет!

На пассажирский поезд Ленинград – Москва в кассе билетов не оказалось, а желающих ехать был полный вокзал. Они нашли в углу два свободных места и заняли их.

– Вы тут посидите, а я сейчас, – сказал Дмитрий, посмотрев на мать. – Старайтесь ничем не выделяться среди других и не привлекать внимания патрулей.

Он ушёл, а Маргарита и Кузьма тревожно переглянулись.

– Лучший способ не привлекать к себе внимания – это притвориться спящими, – прошептала Маргарита. – Закрой глаза и… Только и правда не засни, будь начеку! Здесь не только много военных, но и воров предостаточно!

Кузьма закрыл глаза. Мысли и впечатления каруселью завертелись в голове. Подавив зевок, он почувствовал, что очень хочет спать. Недавнее прошлое и настоящее представлялось ему зыбким и нереальным. С трудом верилось, что несколько месяцев назад он был в руках Мавлюдова, выброшенный судьбою на мель в буквальном смысле слова. Его и теперешнему положению едва ли можно было позавидовать, но… В складках одежды лежал револьвер, и Кузьма не боялся ничего.

Неопределённость уже не пугала его. Будущее, хоть и призрачное, представлялось не таким уж и безнадёжным, хотя…

– Ваши документы, товарищ капитан? – услышал он чей-то голос и открыл глаза.

Перед ним стоял офицер и два вооружённых винтовками солдата. На их рукавах он увидел повязки с надписью «патруль».

– Ваши документы, товарищ капитан? – повторил офицер, протягивая руку.

– Ах, документы? – натянуто улыбнулся Кузьма. – А какие именно документы вас интересуют?

На лицах патрульных отразились озабоченность и недоумение. Они уставились на улыбающееся лицо Кузьмы, и офицер уже строже потребовал:

– Предъявите все, какие у вас есть!

– Теперь я вас понял, сейчас… – Кузьма стал расстёгивать шинель, собираясь дотянуться до револьвера. Он был полон решимости выстрелить в себя, чтобы раз и навсегда избавиться от опостылевшей жизни.

Сидевшая напротив Маргарита по-своему восприняла улыбку на лице Малова. Решив, что он собирается убить патрульных, с бледным от волнения лицом, женщина постаралась привлечь их внимание к себе.

– В чём дело, товарищи? – обратилась она к патрульным дрожащим от волнения голосом. – Может быть, я смогу вам чем-то помочь?

– Нам ничем помогать не надо, – отрезал офицер. – Вы тоже предъявите свои документы или…

– Отставить, лейтенант! – прозвучал громкий голос Дмитрия. – Лейтенант Орлов, военная разведка, – представился он. – Эти офицеры со мной, и все вопросы ко мне, следовательно…

Начальник патруля смутился, глядя в строгое чересчур уверенное лицо Дмитрия.

– Пройдёмте в комендатуру, товарищи, – предложил он не совсем уверенно. – Я…

– Зачем же нам идти в комендатуру, если я только что оттуда? – сказал Дмитрий, доставая из кармана шинели вчетверо сложенный лист. – Это предписание коменданта, удостоверьтесь!

Офицер бегло просмотрел документ, вернул его Дмитрию и отдал честь.

– Так-то оно лучше, – улыбнулся тот. – А теперь отведи нас к поезду и посади в вагон. Исполняй предписание коменданта, лейтенант!

* * *

Кузьме уже давно не приходилось ездить в поездах. Лёжа на полке, он удивлялся длительным простоям на перегонах у семафоров.

– Спускайся вниз, поедим, – сказала Маргарита, тронув его за руку.

– Интересно, как ты уговорил коменданта посадить нас в поезд? – поинтересовался Кузьма, глянув на сына. – Как ты решился предъявить ему липовые документы?

– Ты что, думаешь, я и правда ходил к коменданту? – улыбнулся Дмитрий. – Это «предписание» уже лежало у меня в кармане, а я ходил посмотреть поезд, который первым отправится в Москву.

У Кузьмы глаза полезли на лоб.

– И как ты не побоялся предъявить фальшивку патрулю? – спросил он. – Чёрт возьми, на что ты надеялся?

– Как на что! На авось, – ещё шире улыбнулся Дмитрий. – Подпись на «документе» коменданта подделана мастерски, он и сам бы не отличил её от собственной. А ещё в таких случаях важна психологическая атака. Ты видел, как вытянулось лицо старшего патруля, когда я представился офицером фронтовой разведки и сказал, что якобы только что был у коменданта? Он лишь пробежал глазами «фальшивку», не заостряя внимания ни на чём.

– Признаться, и я поверил, что ты был у коменданта, – сказал Кузьма, ухмыляясь. – Ты выглядел так уверенно и нагло.

– Это ещё цветочки, – вступила в разговор Маргарита. – В Москве патруль более требователен и придирчив.

– Мы и там что-нибудь придумаем, мама, – сказал спокойно Дмитрий. – Будем надеяться, что «проскочим», ну а если нет, то будем действовать по обстановке…

Под равномерный стук колёс и покачивание вагона Кузьма задремал. Проснулся от запаха гари, криков людей и сразу же понял, что в вагоне случился пожар.

– Вставай, чего вылёживаешься! – истерично вскрикнула Маргарита. – Беги к Диме, он там, в начале вагона, людей спасает!

Кузьма спрыгнул с полки и метнулся в проход. За окнами слышались выкрики: «Пожар! Спасите! Отцепляйте вагон, а то остальные загорятся!»

Пожар расширялся, поглощая всё новые и новые метры вагона. Откуда ни возьмись появился Дмитрий с маленькой девочкой на руках.

– Мать, возьми, – он передал крошку Маргарите и обратился к Кузьме: – Отец, там ещё люди есть, идём им поможем!

Кузьма поспешил за сыном. Задыхаясь от дыма, со слезящимися глазами, он шёл за Дмитрием, пока его спина вдруг не исчезла, вильнув резко в сторону. Кузьма остановился у стены огня, не имея возможности сделать вперёд и шагу. Слева послышалась какая-то возня и вдруг…

От толчка в спину Кузьма потерял равновесие и упал ничком в бушующее пламя…

8

Азат Мавлюдов не поддавался уговорам. Он, не двигаясь, лежал на кровати, не в состоянии связать двух слов. Чувствуя, что разговаривать с ним бесполезно, Боммер собрался было уйти в другую комнату и лечь спать, но Азат позвал его.

– Ну чего тебе, горемыка? – вздохнул Мартин, усаживаясь на стул. – Нажрался как свинья, так проспись и прими человеческий облик, тогда и поговорим.

Его слова, видимо, привели Мавлюдова в чувство, и он приподнял голову.

– С-сколько в-время?

– Слава богу, очухался, – укоризненно посмотрел на него Боммер. – А время сейчас ночное, пора спать ложиться.

Мавлюдов тяжело сел на кровати, свесил ноги и удивлённо осмотрелся:

– Не может быть! – сказал он. – Какая ночь, чего ты мелешь… Кстати, а где мы?

– В Москве, в гостинице, – ответил со вздохом Мартин. – Скажи, ты всё забыл, что было вчера?

Мавлюдов прикрыл глаза, и его лицо исказила мученическая гримаса.

– Я что-то сделал не так? – прошептал он. – Я пытался вспомнить, что было вчера, но ничего не получается… А когда я не помню, что было, впадаю в депрессию и такое состояние угнетает меня очень долго.

– Вчера ничего особенного не произошло, – «успокоил» его Мартин. – Если не считать, что ты набрался в стельку.

– Зато я снял стресс после учёного совета, – подыскал себе оправдание Азат. – Если бы не твоя находчивость…

– Ладно, оставим это, – поморщился Мартин. – Ты способен обсудить серьёзное дело, которое очень меня интересует?

– Есть желание поговорить, но сил без похмелья нет, – признался Азат, сокрушённо вздыхая. – Да и спешить нам некуда. В этом номере так уютно и хорошо, что…

– Меня интересуют рецепты твоих чудодейственных настоев, которыми ты ставишь всех на ноги, – неожиданно заявил Мартин.

– Я ждал этого вопроса, – усмехнулся Азат. – Только не пойму, для чего тебе это надо. Ты занимаешь высокое положение в медицине Германии и…

– Это не имеет значения, – отрезал Мартин. – Мне нужны эти рецепты, и ты дашь их мне, так ведь?

Азат медленно опустил руки. Его лицо сделалось бледным, губы шевелились и вздрагивали. Он был напуган переменой, происшедшей с обычно добродушным и покладистым гостем и, глядя на него, растерянно моргал.

– Я тщательно изучу целебные свойства настоя и, может быть, на его основе изготовлю уникальный препарат, способный излечивать миллионы людей! – продолжил натиск Мартин.

– Вы уже знали про существование рецепта, когда собирались ехать ко мне «по обмену опытом», или мой болтливый язык натолкнул вас на эту блестящую мысль?

– Про рецепт и настойки я ничего не знал, – пожал плечами Мартин. – Но был наслышан о чудесах исцеления в вашей лаборатории. Так вот я, хорошо зная тебя, решил приехать «в гости» и просить поделиться секретом твоего успеха! Ты же не откажешь в просьбе «старому боевому товарищу»?

– Нет, не откажу, – усмехнулся Азат. – Я дам вам рецепт, но вы не сможете им воспользоваться. Те растения, из которых могут быть изготовлены препараты, произрастают только в одном месте, а именно в таёжной глуши Верхнеудинска!

– Это правда, что ты мне сказал? – выдавил Мартин из себя. – Или таким образом ты пытаешься…

– Увы, но я сказал правду, – вздохнул и пожал плечами Азат. – Когда привезённые мною из Верхнеудинска настойки подходили к концу, я пошёл в лес, собрал точно такие же растения и изготовил из них настой. Однако он оказался бесполезным и не действовал исцеляюще на больных.

– Может, ты забыл что-то добавить? – подался вперёд Мартин. – Какой-нибудь «змеиный корень» или «ведьмин мох», например?

– Я соединил всё, что говорил мне когда-то старик бурят, – ответил Азат. – Но получившийся настой оказался не «лечебнее» обыкновенной воды.

– Ты точно ничего не напутал и не забыл? – нахмурился Мартин.

– Я тоже так подумал, – ухмыльнулся Азат. – Но потом съездил в Улан-Удэ, собрал там травы, изготовил из них настой и… Всё вернулось на круги своя. Мои пациенты стали выздоравливать и благодарить меня.

Боммер всё ещё недоверчиво смотрел на Мавлюдова, пытаясь услышать фальшь в его голосе. Но тот говорил совершенно серьёзно, только вот речь явно давалась ему с трудом. Его руки, челюсти и губы беспрерывно вздрагивали.

– Хорошо, под столом стоит бутылка, похмелись и спи, – сказал Боммер, вставая. – Только не перебери… Чтобы утром был как огурец и больше выпивки не клянчил!

* * *

Азат выпил водку прямо из горлышка и поморщился – облегчения он не испытал. Не найдя ничего лучше, он укрылся с головой одеялом. Слабость в теле и озноб были вызваны не только похмельем, но и мучительными душевными переживаниями.

Решив принять успокоительное, он встал с кровати и побрел в ванную, надеясь найти аптечку. Взявшись за дверную ручку, Азат замер от неожиданности.

Боммера сидел на корточках у открытого чемодана и держал в руках рабочую тетрадь Мавлюдова.

– А-а-а, это ты, – усмехнулся застигнутый врасплох Мартин. – Вот, перелистываю твои «труды» и не нахожу в них ничего интересного.

– И-и-и… для чего ты это делаешь? – со злобным упрёком полюбопытствовал Азат. – И как ты узнал, что, собираясь в Москву, я прихватил с собой свою тетрадь?

– Это было несложно, – пожал плечами Мартин. – Ты сам обмолвился про неё вчера, когда упивался спиртным и болтал без умолку.

– Этого не может быть! – Азат осёкся и замолчал – он ничего не помнил. – Можно было утра дождаться и попросить, а не рыться в моих вещах ночью, как вор.

– Коль скоро ты не спишь, а бодрствуешь, – начал Мартин, перелистывая тетрадь, которую всё ещё держал в руках, – предлагаю продолжить разговор, который мы не закончили ввиду твоего плохого самочувствия. И поскольку у меня больше нет сил вызывать тебя на откровенный разговор… Я просто решил просмотреть твои бумаги.

– И-и-и… Ты часто поступаешь так? – спросил, облизнув губы, Азат.

– Нет, я так поступил впервые, – ответил Мартин, закрывая тетрадь. – У меня нет друзей и знакомых, так много пьющих, как ты.

Азат промолчал, испугавшись, что не сдержит себя и взорвётся.

– Записи в твоих «рабочих» тетрадях, – продолжил Мартин, – бредовые! Такую белиберду мог записать только первокурсник, не имеющий понятия, что такое медицина.

Азат и на это ничего не ответил ни словом, ни жестом, ни взглядом.

– Все записи в твоей тетради, – снова заговорил Боммер, – не что иное, как набор смехотворных глупостей. Я теперь в глаза постесняюсь смотреть тем учёным, которым представлял тебя как «научное светило».

Чаша была переполнена, и Азат больше не мог сдерживаться.

– Но это не даёт вам право копаться в моих вещах! – воскликнул он возмущённо. – Пусть я недоучка, не «научное светило», но я успешно лечу людей, и они доверяют мне! Вот даже ты пытаешься выкрасть у меня секрет моего успеха и ничем не гнушаешься!

– Возможно, ты прав, – улыбнулся Боммер. – Но я вынужден был так поступить, пойми меня! Ты часто пьян, а мне уезжать пора. Срок моей «научной» командировки уже заканчивается.

Возмущение Азата всё возрастало. Он напрягся и покрылся испариной.

– Я, наверное, умру от счастья, прощаясь с тобой, – процедил он сквозь зубы. – Твоё сегодняшнее поведение перечеркнуло всё.

– А что ты скажешь на моё предложение уехать из страны со мной? – ошарашил его Мартин. – Здесь ты никто, так себе, лекаришка без будущего, а в Германии… Там я гарантирую тебе успех и завидное местечко в списке учёных с мировым именем.

– Но-о-о… Зачем я тебе понадобился? – прошептал Азат, находясь под сильнейшим впечатлением от услышанного. – Ты же сам говорил, что я…

– Ничего, – перебил его Мартин. – Ты мне нужен таким, каков есть. Так что, принимаешь моё предложение?

Мавлюдов внезапно обрёл ясность мысли. Предложение Боммера подействовало на него как ушат холодной воды. Как его понимать?

– Ты, наверное, издеваешься надо мной? – заговорил он. – Даже если ты не шутишь и говоришь искренне, меня никогда не выпустят из страны.

Боммер медленно выпрямился и, не глядя на него, сказал:

– Ты мне ответь, принимаешь ли моё предложение или нет? Если да, то все хлопоты по твоему «переезду» я беру на себя.

Азат, едва дыша, пристально вглядывался в каменное лицо Боммера, пытаясь увидеть на нём лукавую улыбку. Тогда неуверенным голосом он ответил:

– Да, я согласен, только…

– Что ещё? – взглянул на него с недоумением Мартин.

– Ты… то есть вы… Вы гарантируете мне безопасность, господин Боммер? – пролепетал Азат, задыхаясь от распирающего грудь волнения.

– Гарантирую, не беспокойся и готовься, – ответил Мартин уверенно. – Но, пока всё это произойдёт, ты должен передать мне рецепты и препараты, изготовленные на их основе для изучения, согласен?

– Согласен, но ни рецептов, ни препаратов у меня при себе нет, – усмехнулся Азат, начиная понимать, что немец пытается надуть его. – Я хочу иметь конкретные гарантии, а не твои обещания, господин Боммер! И рецепты, и препараты я прихвачу с собой, когда ты перевезёшь меня за границу! Такой расклад тебя устраивает, «партнёр германский»?

Мартину ничего не оставалось, как в задумчивости поскрести пятернёй подбородок и ответить:

– Яволь…

9

Митрофан Бурматов сидел в своей комнате и ждал. Он лишился последней надежды.

Когда в замке повернулся ключ, Митрофан уже приготовился к самому худшему. Но в дверях появился не «месье Жан», а его сторож Иван Милютин. Вот уже двое суток он неотлучно находился рядом с ним и изводил разговорами, от которых невыносимо болела голова.

Войдя в комнату, Милютин поудобнее расположился на стуле и сказал:

– Ну так что? Меня только что «уполномочили» узнать у тебя, надумал ли подписать документ?

– Нет, не надумал, – ответил Митрофан, поморщившись от гадливого чувства, вдруг ожившего внутри. – Пусть остаётся всё как есть, так и передай своим хозяевам!

– Я-то передам, вот только тебе не поздоровится, – ухмыльнулся Милютин. – Ты ещё не знаешь, что тебя ждёт, если откажешься. Ей-богу, мёртвый не позавидует!

– Что-то я не понимаю тебя, – сказал Митрофан озадаченно. – Ты мне только что угрожал, или…

– Я передал то, чего мне было велено, – снова ухмыльнулся Милютин. – У тебя, кстати, сутки для раздумий остались. Так что ставь закорючку на бумаге – и дело с концом!

– Ну уж нет! – отказался Митрофан. – Я не хочу остаться нищим!

– А по мне так уж лучше быть нищим, чем мёртвым, – изрёк «Малюта», вставая. – Идём, прогуляемся маленько. Я кое-что тебе покажу! Может быть, увиденное заставит тебя по-другому мыслить?

По коридорам замка охранник и узник шли не торопясь. Поплутав по лестницам и переходам, они спустились в подвал, и «Малюта» открыл тяжёлую дверь.

– Прошу, мистер, – сказал он, пропуская Митрофана вперёд себя. – Проходи, полюбуйся… Возникнут вопросы, задавай, не стесняйся. Я всё тебе обскажу и покажу, как барышне в музее.

Бурматов зашёл в помещение с таким чувством, словно переступил порог ада. Здесь отовсюду так и пахло смертью и страданиями. Милютин закрыл дверь, зажёг факел, и Митрофан с ужасом рассмотрел обстановку помещения.

Увиденное шокировало Бурматова: низкие узкие оконца наподобие бойниц, стены увешаны инструментами для пыток, от одного вида которых становилось дурно. Посреди комнаты огромный «станок», прозванный в народе дыбой, а рядом стулья с шипами, на которые сажали несчастных узников умирать от невыносимой боли. Тут же, на широком столе, пыточные блоки, пояса, башмаки, перчатки, воротники… Словом, всё для утонченных жесточайших истязаний.

Расширенными от ужаса глазами Митрофан разглядывал стальные шлемы, способные раздавить человеческую голову, гильотинные ножи, цепи, колодки…

– Ну что, впечатляет? – расхохотался Милютин, видя, как изменился в лице Бурматов. – Вот завтра, когда истекут последние сутки, убедишься лично, как работают все эти прекрасные штуковины, изготовленные ещё нашими далёкими предками!

– И что, ими пользуются и сейчас? – ужаснулся Митрофан.

– Ну не так, чтобы часто, но приходится, – вздохнул Милютин. – Я только половину опробовал! До остальных покуда ещё дело не дошло.

– Половину?! – обомлел Митрофан. – Да этого хватило бы на сотню людей!

– Ну, ты загнул, мистер, – осклабился Малюта, – хватило всего на десяток.

– Так что, выходит, ты главный в этой преисподней?

– Я, а кто же ещё. Другие даже заглянуть сюда боятся, не говоря уж о работе.

– Всё, не могу больше, идём обратно, – пролепетал Митрофан, едва владея языком. – Я всё подпишу, что скажете. Хоть признание во всех смертных грехах, которые отягощают мою душу…

* * *

Подписав документ, Бурматов почувствовал, что давление на него сразу же убавилось. Перестал утомлять своим навязчивым присутствием урядник, а по совместительству палач Иван Милютин, и… Ему было разрешено беспрепятственно прогуливаться по всей внутренней территории замка.

«Я подписал документ, а меня что-то не торопятся отпускать, как было обещано, – думал он, гуляя по двору замка. – Перестраховываются, гады… Но и убивать не торопятся. Как же всё это понимать? Наверно, ждут, когда баржи отправятся к берегам Германии? Верится с трудом, и всё же?»

День тянулся нескончаемо. Митрофан, зевая от скуки, смотрел в сторону запертых железных ворот. Пока он размышлял, на улице стемнело. Мрачнее тучи Митрофан подошел к замку и остановился под балконом. Наверху кто-то разговаривал, и это заинтриговало его.

Мужской голос он узнал сразу. Это был словоохотливый Иван Милютин. А вот женщина…

Сгорая от любопытства, Митрофан взбежал вверх по лестнице и остановился у двери, за которой располагалась та самая комната с балконом.

– А что, я не против, – рассмеялась женщина. – Только вперёд мы выпьем коньячка. Ты же обещал мне, милый?

«Проститутка, – догадался Митрофан. – Лопочет по-испански. Но почему Малюта так осмелел, что привёл в замок женщину? И ещё… Почему её голос кажется мне знакомым?»

В полном смятении он ещё пару минут постоял у двери, но ничего больше не услышал. Видимо, Милютин с проституткой перешли в другую комнату, где занялись выпивкой и сексом. Митрофану оставалось лишь вернуться в свою комнату и дожидаться ужина.

Он зашёл к себе как раз в тот момент, когда слуга с подносом расставлял тарелки. Митрофан сел за стол, и в этот момент открылась дверь и забежала стройная мулатка, увидев которую, Бурматов выронил вилку и замер с открытым ртом.

– Чёрт меня подери, Урсула! – воскликнул он, не веря своим глазам. – А тебя как сюда занесло, кукла чёртова?!

Девушка приложила к пухлым губам указательный палец и знаком показала, чтобы Бурматов следовал за ней. Только в коридоре она тихо сказала:

– Господа из замка умчались в Париж. Они повезли туда какой-то очень важный документ. В замке остались только Иван с пятью охранниками и слугой. Нам надо немедленно бежать!

– Постой, а как ты здесь оказалась? – прошептал обескураженно Митрофан. – Я ждал…

– Я проникла сюда под видом проститутки, – зашептала торопливо в ответ девушка. – Мы давно уже знаем, где вы, только никак не могли проникнуть в замок!

– Я уже несколько раз пытался бежать отсюда, – сказал Митрофан. – Но меня отлавливали и возвращали обратно. Но если у тебя есть какой-то план…

– План есть, – беря его за руку, потянула за собой Урсула. – Иван показал мне замок, и я знаю, что делать!

– Тогда поспешим, не будем терять время…

Девушка уверенно провела босса по коридорам и зашла в большой гараж.

– Вот это план! – с сарказмом прошептал Митрофан. – Там ворота замка толщиною, как танковая броня! И они всегда заперты. Если ты собираешься их таранить…

– Собираюсь, если понадобится, – решительно сказала девушка, выбирая машину, показавшуюся ей самой надёжной. – За забором нас поджидает Хуан.

– А как же охранники? Они вооружены? – засомневался Митрофан, усаживаясь на заднее сиденье.

– Ничего, Ивана я усыпила снотворным, а остальные… – она села за руль и завела мотор.

Урсула подъехала к открытым воротам замка, и в это время, в проёме, появился Милютин с охранниками.

– А ну глуши мотор, стерва, и выходи! – заревел Иван раненым медведем, целясь в девушку из револьвера. – Если вы…

– Перебьёшься, скотина! – сквозь зубы сказала Урсула и надавила на газ.

Мотор дико взревел, и машина рванулась вперёд. Послышались хлопки выстрелов, но… Митрофан успел только заметить перекошенное злобой лицо Милютина, когда машина сбила его и ещё двух охранников.

– А теперь держись крепче, хозяин! – воскликнула азартно девушка.

Урсула мчалась как одержимая. Через несколько километров девушка повернула налево и остановила машину в лесу.

– О Господи, я свободен! – выбравшись наружу, закричал переполняемый счастьем Митрофан. – Я свободен, чёрт возьми, и я умираю от счастья!

Урсула с улыбкой наблюдала за ним.

– Моя чёрная куколка, ты вернула меня к жизни! – кричал Митрофан. – Я уже оставил всякую надежду, а ты…

Девушка подбежала к нему и обвила его шею гибкими сильными руками. После долгого страстного поцелуя Митрофан перевёл дыхание и спросил:

– Всё идёт по плану? Сбоев нет?

– Всё идёт как надо, хозяин, – заверила его Урсула, тяжело дыша от охватившего её возбуждения.

– А где сейчас Воронцов?

– Он уехал в Париж вместе с хозяевами этих развалин.

– Так-так, – проговорил задумчиво Митрофан, – значит, Матвей в Париже.

– Он уже дня три как там, – подтвердила девушка.

– А мы где? – посмотрел на неё Митрофан. – В каком государстве и в каком месте находится замок?

– Мы в Испании, – ответила Урсула, закуривая. – Недалеко от границы с Португалией, если быть точнее.

– Поступим так, – сказал Митрофан, приняв какое-то решение. – Найдите мне хозяина этого замка, делайте что хотите, за любые деньги купите мне этот каменный мешок!