Текст книги "По ту сторону жизни"

– И я буду счастлив вам помочь, товарищи, – свесилась со второй полки улыбающаяся голова попутчика, подсевшего к ним в Новосибирске. – Я вам уже говорил, что родился и вырос в Улан-Удэ и знаю о городе побольше вашего!

Азат с благосклонной улыбкой посмотрел на него. Этот высокий крепкий парень вызвал у него симпатию почти сразу, как только вошёл в купе. Подтянутый, широкоплечий, он больше напоминал атлета из олимпийской команды, чем врача-хирурга, каковым он при знакомстве отрекомендовался.

Последние сутки жизнерадостный попутчик вносил радость и оптимизм в затянувшуюся поездку. Его красивое улыбающееся лицо излучало радушие и дружелюбие.

Если Азата радовало соседство с молодым человеком, называющим себя Дмитрием, то Иосиф Бигельман вёл себя настороженно. Было заметно, что он украдкой присматривается к соседу по купе, однако истинная причина его поведения ускользала от понимания.

– Пойду в ресторан схожу, – сказал Дмитрий, свешивая с полки ноги. – Уже скоро приедем, и не хочется, выходя из поезда, думать не о красотах родного города, а о еде.

– Что-то не нравится он мне, – вздохнул Иосиф, когда они остались с Мавлюдовым одни. – Прямо чистый и безгрешный, как святой. Думаю, в Улан-Удэ мы вполне обойдёмся и без его помощи, так ведь?

– Тебя забыл спросить, как поступить мне, – ухмыльнулся с сарказмом Азат. – Если не запамятовал, то я не звал тебя с собой в эту поездку. Напросился, вот и получай. Не перечь, а прислушивайся к моему мнению!

Иосиф с минуту помолчал и задал каверзный вопрос:

– А тебе не кажется, что он больше напоминает энкавэдэшника, чем врача? А я терпеть не могу людей данной категории.

– Нет, мне он напоминает того, кем является на самом деле, – с уверенностью возразил Азат. – Он молодой врач, хирург, два месяца назад окончил институт и теперь работает в хирургическом отделении городской больницы. Запомни, товарищ Бигельман, я сам врач, профессор и хорошо знаю людей! Ни один, как ты выражаешься, энкавэдэшник не может так точно и профессионально сыпать при разговоре медицинскими терминами, как бы отлично не был подготовлен! К тому же врач он или нет, легко проверить. Для этого всего лишь стоит на пару минут заглянуть в городское медицинское учреждение.

– Ну что ж, вам виднее, – сдался Иосиф. – В одном соглашусь с вами, товарищ Рахимов, что Дмитрий толковый парень, кем бы он ни был.

Вскоре из окна стали виднеться строения: по мере приближения они всё чётче вырисовывались, превращаясь в большие красивые здания.

– Вот и подъезжаем, товарищи! – объявил, входя в купе, Дмитрий. – Собирайтесь не торопясь… Поезд целый час будет стоять на станции.

Молодой человек помог сойти попутчикам и заинтересованно спросил:

– Если не секрет, какие у вас планы на сегодня, товарищи?

– Наши планы просты до смешного, – ответил Азат. – Сначала мы поселимся в гостиницу, поужинаем в ресторане и прогуляемся по городу.

Дмитрий взглянул на часы и протянул руку.

– Хорошо, тогда до завтра, – сказал он. – Я уже опаздываю на работу, а мой главврач такого не любит. Если в гостинице не окажется мест, то найдите администратора. Скажите, что от доктора Шмелёва, а я, как доберусь до больницы, сразу же позвоню ему!

– Вот видишь, о нас теперь есть кому позаботиться, – подмигнул Иосифу Азат, глядя на его кислую физиономию.

– Хорошо, если он позвонит администратору из больницы, а не из милиции или НКВД, – хмуро буркнул тот. – Хоть режь меня на куски, профессор, но мне не нравится этот громила с ангельским личиком…

* * *

Дмитрий явился в гостиницу рано утром.

– Завтра отпрошусь на пару дней и приглашу вас на охоту, – сообщил он прямо от порога. – Вы ни о чём не беспокойтесь, товарищи. Оружие, боеприпасы и всё остальное беру на себя! От вас потребуется только присутствие и участие!

– Да-а-а… Но-о-о… – Азат и вскочивший с кровати Иосиф недоумённо переглянулись. – Я действительно собирался побродить по тайге, но в поисках лечебных трав, – продолжил Азат, будто оправдываясь. – Я не охотник и не рыбак! Я не нахожу удовольствия в убийстве животных.

– Охота и убийство – вещи разные, прошу не путать, товарищи! – усмехнулся Дмитрий. – Я приглашаю вас поохотиться на лося! Это потрясающее зрелище, обещаю вам!

– А что, я не против, – неожиданно согласился Иосиф. – Только оружие мне не надо, меня вполне устроит роль постороннего наблюдателя.

Мавлюдов не пытался скрыть своего изумления. До этой минуты ему и в голову не приходило, что покладистый трусоватый «портняжка» Бигельман может заинтересоваться таким неожиданным предложением.

– Так вы едете или нет, товарищи? – напомнил о себе вопросом гость.

Отрицательный ответ, готовый сорваться с губ Азата, повис в воздухе. Слабая, нерешительная улыбка осветила его лицо:

– Куда деваться, поеду и я. Но только из-за того, чтобы поискать необходимые мне для работы лечебные растения.

– Отлично, выезжаем завтра утром! – рассмеялся Дмитрий. – Я заеду за вами часиков в пять. Будьте так любезны не спать к этому времени, товарищи, ладно?

Мавлюдов и Бигельман утвердительно кивнули, а гость, глянув на часы, пожелал им хорошего дня и скрылся за дверью.

– Как репей прилип к нашим задницам этот молодчик, – вздохнул Иосиф, беря полотенце и направляясь в ванную. – А его предложение весьма кстати. Мне очень хочется походить по тайге и полной грудью вдыхать воздух родины!

– А ты философ, – усмехнулся Азат, – и мечтатель к тому же… Но, поверь мне на слово, отдых в тайге разительно отличается от развлечения охотой!

– Как знать, – пожал неопределённо плечами Иосиф. – Я много лет прожил в Верхнеудинске, и никто не приглашал меня на охоту, а тут…

– Ладно, это, может быть, и к лучшему, – улыбнулся Азат. – По крайней мере будет кому о нас позаботиться в дремучем лесу. Он не только будет беречь нас от хищников, а ещё накормит и напоит!

* * *

Днём, после обеда в ресторане, Бигельман ушел навестить каких-то знакомых, а Мавлюдов решил прогуляться по городу. Выйдя из ресторана, он передумал и решил вернуться в гостиницу.

Установив кресло перед окном, Азат уселся в него и, наслаждаясь одиночеством, закрыл глаза. Иосиф ушёл, и ничего не хотелось делать, разговаривать и даже думать о чём-то тоже не хотелось. Расположившись поудобнее, Азат чувствовал себя расслабленным. Он пребывал в романтическом настроении и лениво строил планы на вечер.

Воспоминания накатили на него неожиданно, и Азат подумал о родственнике первого секретаря Ленинградского обкома Жданова, которого привезли к нему лечиться.

Азат делал всё, чтобы поставить старика «на ноги». Он пускал в ход лечебные препараты, которыми располагал, но значимого эффекта так и не добился. За день он уматывался так сильно, что приходил в себя лишь ночью в постели, в своём кабинете, одинокий и несчастный. К счастью, оставались ещё препараты, изготовленные из таёжных трав, но они уже заканчивались. А чтобы восполнить запасы, возникла острая необходимость собираться и ехать в Верхнеудинск в «командировку».

Однажды вечером, когда измотанный за ночь Азат дремал за столом в своём кабинете, вошёл его заместитель Куприянов.

– Всё, сил моих больше нет прыгать вокруг этого симулянта, – сказал он, усаживаясь на стул. – Вот, посмотри на его анализы, профессор, – он положил перед Азатом лист бумаги. – Они как у доброго молодца, пышущего отменным здоровьем! И такие анализы у этого проходимца со дня его поступления к нам на лечение!

– Тихо! – Азат с опаской покосился на дверь. – Не говори так громко, а то нас услышат!

– Услышат? – разозлился Куприянов. – Да пусть все слышат, чёрт возьми! Этот упырюга отказывается лечиться с помощью переливания крови, отказывается от инъекций, отказывается наотрез принимать препараты в таблетках! Так как же его лечить?

– Остаётся только моими препаратами, – вздохнул Азат. – От их приёма он, кажется, не отказывается?

– Нет, только ваши настойки он и пьёт, – ухмыльнулся зам. – Точнее будет сказать, он их уже допивает! Все запасы по нулям, а он всё ещё «не выздоравливает»!

– Да, я догадываюсь, что он симулянт, – переходя на шёпот, посетовал Азат. – Но мы же не можем его взять и вытолкать взашей отсюда? Вспомни, чей он родственник, и подумай, какие нас могут ожидать последствия, если этот человек будет недоволен лечением.

– Да-а-а, я не завидую товарищу Жданову, – тоже переходя на шёпот, заговорил Куприянов. – Этот старикашка здоров, но обожает казаться больным! Он любит суету вокруг себя и наслаждается этим. Вот и кочует по больницам, как цыган по степи. Коллеги-врачи вынуждены были «лечить» этого симулянта, мечтая, когда он соизволит переехать в другую больницу.

– Ничего не поделаешь, – вздохнул Азат. – И нам придётся дожидаться того светлого дня, когда он соблаговолит «излечиться» и исчезнуть от нас навсегда!

– Ну уж нет! – запротестовал Куприянов. – Завтра, прямо с утра, я предложу ему такое лечение, что он сразу же предпочтёт «выздороветь» и выписаться! И я ещё кое-что придумал, чтобы он не предъявлял нам впоследствии никаких претензий!

Идея, пришедшая заму на ум, очень понравилась Азату, и он тут же одобрил её.

Утром они вдвоём вошли в палату пациента. Он встретил их настороженно, что хорошо было видно по его бегающим глазам.

– Ну что ж, – сказал Куприянов, измерив давление, – ваши дела настолько плохи, что без операции не обойтись!

– Без какой операции? – испугался старик.

– Вскроем вашу брюшную полость от горла до мошонки, – без тени улыбке на лице пояснил Куприянов.

– Для чего? – напрягся старик, видимо, никогда не получавший такого предложения.

– Как для чего, для спасения вашей жизни, – вздохнул Куприянов. – Вы же сами говорите, что лечение наше вам не помогает, тогда остаётся только хирургическое вмешательство, иначе смерть… Да вы не беспокойтесь, всё хорошо будет! Я даю вам гарантию на восемьдесят процентов!

– Чего? – пролепетал старик, бледнея.

– Искать будем причину вашей болезни в ваших внутренностях, – всё с таким же невозмутимым видом провозгласил Куприянов. – Мы заинтересованы, чтобы вы вышли отсюда живым и, может быть, даже здоровым, иначе товарищ Жданов…

– Э-э-э, а я уже здоров, – залепетал перепуганный старик. – Как раз сегодня я собирался сообщить вам об этом.

– Как, и не беспокоит ничего? – озабоченно нахмурился Куприянов.

– Ничегошеньки, – заулыбался старик. – Спасибо вам, товарищи врачи, только вам удалось избавить меня от хвори!

– Точно избавили? – посмотрел на него с подозрением Куприянов.

– Точнее некуда, здоров я!

– И расписку в том дадите?

– Дам-дам, не сомневайтесь! Я даже попрошу товарища… гм-м-м… Я попрошу, чтобы вас поощрили и отметили!

В дверь постучали, и Мавлюдов отвлёкся от своих воспоминаний.

– Входите, кто там? – крикнул он, с сожалением вставая с кресла.

В номер вошёл человек в форме офицера НКВД и вежливо осведомился:

– Вы, товарищ Бигельман?

– Считайте, что да, – сам не зная почему, ответил утвердительно Азат.

– Тогда получите срочную телеграмму, – сказал офицер. – Вручаю лично вам в руки, как тут указано.

Азат расписался в тетради, и служащий ушёл. Тогда он, вздохнув с облегчением, развернул лист и прочёл: «Не отходи от него ни на шаг. Докладывай обо всём при первой же возможности. При крайней необходимости можешь воспользоваться телефоном городского отдела НКВД…»

Невозможно выразить, до какой степени был озадачен Азат. В замешательстве он снова пробежался по тексту и тяжело опустился на кровать, так как сил стоять у него больше не было…

20

Тело Корнея Бадалова обнаружили на следующий день на пляже.

Владимир Александрович Быстрицкий «навестил» его в городском морге и содрогнулся. Лицо мертвеца было искажено отчаянием или даже ужасом. Глаза вылезли из орбит, рот раскрылся.

– Вы знаете этого человека? – прозвучал вопрос человека, вошедшего в морг и вставшего сзади.

Быстрицкий, нервничая, разглядывал труп и лишь через несколько минут невнятно пробормотал:

– Мы с ним вместе приехали в страну и пришли на пляж.

– И здесь успели обзавестись врагами, которые убили… Кстати, как звали этого человека?

– Его звали Корней Миронович Бадалов, – ответил, обернувшись, Быстрицкий. – Если ко мне больше нет вопросов, я займусь подготовкой к похоронам.

– Сначала побеседуем в участке, – перебил его сыщик, предъявляя жетон. – Вашего соотечественника убили, и мне очень хочется выяснить, кто и за что.

– Мне тоже очень хотелось бы это знать, – вздохнул Быстрицкий. – Я расскажу вам всё, что знаю сам, и очень надеюсь, что сведения, которые вы от меня получите, помогут в расследовании…

Около часа он пересказывал сыщику в участке легенду приезда в Колумбию, а тот с каменным лицом слушал его, не перебивая и не задавая вопросов. Когда Быстрицкий замолчал, сыщик с недоверчивой улыбкой проронил:

– Я склонен считать, что с господином Бадаловым расправились гангстеры. Простых людей они не трогают, а вот таких, кто входит в их круг «по интересам»…

Услышав его, Быстрицкий побледнел, сделал несколько глотательных движений и с болью, возмущением и досадой заявил:

– Вы что себе позволяете, инспектор? Ваши намёки не приемлемы к таким людям, как мы! Мы с господином Бадаловым…

– Минуточку! – прервал его сыщик. – Я уже говорил, что в нашей стране простых честных бизнесменов не убивают! Разве что в пьяной драке какого-нибудь недотёпу пристрелят или зарежут. А вашего партнёра убили профессионально! Проникли на яхту, умертвили, и… Такую смерть случайной не назовёшь, согласны? Видимо, для убийства господина Бадалова у ваших недоброжелателей были очень веские причины!

И тут сыщика словно прорвало. Он стал засыпать Быстрицкого вопросами, да такими «каверзными», от которых Владимиру Александровичу становилось не по себе.

– Ещё раз повторяю, мы приехали к дону Диего с предложением взять в аренду теперь уже принадлежащие ему на правах наследства баржи, – сказал и вздохнул Быстрицкий. – У нас нет врагов в вашей «благословенной» стране и быть не может!

Он замолчал, глядя в сделавшееся скучным лицо сыщика, но тот движением руки предложил ему продолжать. Быстрицкому ничего не оставалось, как повиноваться.

– В нашем предложении не было ничего криминального, за что можно было бы убить господина Бадалова, – закончил он и развёл руками.

– Мне понятна ваша мысль, можете не продолжать, – хмыкнул недоверчиво сыщик. – Вместо того чтобы помочь раскрытию тяжкого преступления, вы напустили ещё больше тумана. – Он неожиданно резко подался вперёд и заговорил таким тоном, словно собирался сообщить что-то очень важное и значительное. – Мы плотно займёмся расследованием убийства вашего компаньона, а вам советую как можно быстрее уехать из Колумбии. У нас здесь такие правила, что если захотят кого убить, то того не спасёт даже сама царица небесная!

Быстрицкий покрылся бисером пота.

– Вы думаете, что и меня ждёт участь моего компаньона? – поинтересовался он едва слышно.

– Даже более того, я уверен в этом, – уточнил сыщик. – Не может быть такого, что, убив одного компаньона, оставят в живых другого. Радуйтесь, что не с вас начали, и убирайтесь из страны поскорее.

Быстрицкий пришёл в замешательство, не зная, как истолковать слова сыщика.

– Я должен завершить то, ради чего сюда приехал, – сказал он угрюмо. – А что со мной случится, одному богу известно…

* * *

Встречи с доном Диего Быстрицкий добивался два дня, но тот под различными предлогами отказывал, и Быстрицкого это нервировало. По городским улицам он теперь ходил только днём, соблюдая все меры предосторожности, и даже приобрел оружие.

Поздно вечером, перед похоронами Бадалова, Быстрицкий вышел на террасу отеля. Ему не спалось. Он прислонился плечом к дереву и глубоко вздохнул.

Над головой пучки молний пронзали небосвод, угрожающе грохотал гром. Неожиданно свет погас, и темнота поглотила всё вокруг.

«Нет, так дело не пойдёт, – подумал он, зябко ёжась. – Пора возвращаться, а то сейчас так ливанёт, что мало не покажется…»

Быстрицкий подошёл к двери и взялся за ручку, но она оказалась запертой. «Что за чёрт? – подумал он обеспокоенно. – Здесь двери не закрываются круглые сутки, а сегодня…»

Тревога усилилась, сердце заколотилось в бешеном темпе.

«Что-то здесь не так, – подумал он, отступая в сторону. – А я и пистолет в номере оставил, раззява…»

Рядом с отелем сверкнула молния и высветила чёрную фигуру, похожую на призрака.

У Быстрицкого мурашки побежали по телу. Он понял, что нельзя терять ни секунды. Перед ним вдруг несокрушимой стеной встал выбор: либо подбежать к двери и стучать в неё, пока не откроют, либо попытаться скрыться в темноте. Он метнулся в сторону от террасы и неслышным шагом двинулся вперёд, не видя ничего и не разбирая дороги.

Ускоряя шаг, он думал только о том, чтобы уйти как можно дальше от отеля, но… При очередной вспышке молнии снова увидел «призрака», стоявшего у него на пути. Резко остановившись, Быстрицкий в отчаянии закрутил головой, лихорадочно соображая, куда свернуть. «Чёрт возьми, почему он медлит, если пришёл за мной?» – нервно думал он, топчась на месте.

Погода ухудшилась, и ещё яростнее засверкали молнии. «Призрак» куда-то исчез, но Быстрицкий не почувствовал себя спокойнее. Он развернулся на месте и пошагал обратно в направлении отеля. «Господи, что же это такое? – думал он, поддаваясь панике. – Я во власти галлюцинаций или кто-то играет со мной?»

Быстрицкий остановился и затаил дыхание: сзади послышались отчетливые шаги. Наткнувшись на дерево, он прижался к стволу. Все его мысли остановились и…

* * *

Быстрицкого обнаружил сторож отеля во время обхода территории. Он лежал в луже крови, уткнувшись лицом в землю. Нащупав пульс и поняв, что пострадавший едва жив, сторож позвал напарника. Перенеся тело на скамейку, они вызвали полицию и врача.

Сторож, с ног до головы выпачканный грязью и кровью, сохраняя спокойствие, ожидал дальнейших распоряжений.

– Отведи меня к тому месту, где нашёл этого русского болвана, – сказал сыщик угрюмо. – Предупреждал же его, чтобы убирался из страны, а он…

Усилившийся дождь помешал ему закончить фразу, и он поспешил в холл отеля, что-то бормоча себе под нос.

21

Церковь была закрыта. Кузьма обошёл её вокруг в поисках входа, но тщетно. И когда он уже собрался искать крышу для ночлега в другом месте, услышал сухой старческий кашель и дрожащий голос:

– Эй, мил человек, послухай!

Кузьма вгляделся в темноту и с трудом рассмотрел тёмную фигуру в нескольких метрах от себя.

– Я отец Серафим, настоятель этого божьего храма, а ты кто будешь, сынок?

– А я просто человек, – вздохнул Кузьма. – Я потерялся в этой жизни и существую словно по ту её сторону. Мне негде переночевать и очень хочется есть. Я и пришёл сюда, может быть, в поисках самого себя, а быть может, попросить угол для ночлега…

– Мне чудится, что я зрил тебя раньше.

– Да, я жил здесь когда-то, – сказал Кузьма, вздыхая. – Но это было очень давно.

– Тебя долго не было в Верхнеудинске, сынок, – вздохнул старик. – Но я помню тебя, как мне чудится. Ты служил судебным приставом, так ведь? А фамилия твоя Малов.

– Да, вы ни с кем не спутали меня, батюшка, – кивнул утвердительно Кузьма. – Получилось так, что я был вынужден уехать из Верхнеудинска и прожил в другом далёком городе двадцать лет.

– Тогда что заставило тебя вернуться? – поинтересовался старик.

– Судьба, – ответил грустно Кузьма. – Только она, злодейка, всюду вертит и верховодит мною. Всё время, сколько я живу или думаю, что живу на свете белом, судьба выворачивает меня наизнанку, да так крепко, аж кости хрустят.

– Не судьба, а Господь Бог ведёт нас по жизни, – сказал задумчиво поп. – А по ту её сторону могут жить только грешники или праведники… Но ты, как мне думается, не относишься ни к тем, ни к другим. Ты следуешь по тому пути, который указал тебе Господь, и он приведёт тебя туда, где разверзнется ад или вдруг откроются райские гущи!

Старик открыл боковую, едва заметную дверку и впустил Кузьму в церковь. Когда он переступил порог, сразу же остановился. Внезапно накатившая благодать заставила его содрогнуться и почувствовать, как сердце замерло и бешено заколотилось.

Шагая впереди, старик освещал путь свечой. Стены, балки, потолочные расписные перекрытия, выдававшиеся по углам и в полумраке над головой, рождали приятное ощущение уверенности и покоя. Кузьма, шагая за батюшкой, испытывал необычную лёгкость, блаженство и трепет.

В большом зале они остановились. Лики святых на стенах и иконостасе радовали глаз. Через приоткрытую дверку алтаря, под массивной аркой, виднелся вход в алтарь. Кузьме вдруг очень захотелось пройтись по залу и рассмотреть иконы.

– Проходи…

Спокойный голос за спиной заставил Кузьму резко обернуться. В двух шагах от него стоял поп и указывал рукой на дверку алтаря. Он казался значительнее и выше, чем на улице, однако эта перемена никак не отразилась на его манере поведения. Он держался с достоинством и лёгким оттенком снисходительности. Седые волосы разделял аккуратный пробор, на лице застыла располагающая улыбка.

– Милости прошу, – сказал поп. – Здесь будет удобно провести ночь. – Он склонился, указывая на проход. – Я покормлю тебя, чем бог послал, и почивать ложись.

Не раздумывая, Кузьма шагнул вперёд. Блеск церковной утвари, иконы на стенах, хоругви с ликом Христа, кресты… За всю свою жизнь ему не приходилось видеть подобной комнаты. Переступив порог, он словно вошёл в долину чудес, где царствует добро и отсутствует зло.

– Садись, где тебе понравится, – сказал поп. – Занимай место за столом, и приступим к скромной трапезе.

Кузьма молча кивнул и присел.

– Вот хлебушек, вот варёный горох, – предлагал старик, снимая крышку с чугунка, стоявшего на столе. – Трапеза скудная, но это всё, что у меня есть.

Еда казалась Кузьме необычно вкусной, а происходящее он воспринимал как чудесный сон. Его душа отдыхала вместе с телом и как губка впитывала царящий в храме покой, радужный, неповторимый, который не почувствуешь так остро нигде, кроме как в обители Господа Бога.

Сам батюшка, не притрагиваясь к пище, сидел напротив и молча наблюдал, как с жадностью поглощает еду его гость. В глазах старика не было ни любопытства, ни укора. А Кузьма ничего не мог поделать с неожиданно охватившим его волнением. Доев горох, он сложил перед собой на столе руки, стараясь унять овладевшую им дрожь.

– Ты знаешь, Кузьма Прохорович, я мыслю, что неспроста ты приехал в Верхнеудинск, – заговорил вдруг батюшка. – Не будет ли нескромным, если я снова спрошу о причинах, побудивших тебя вернуться?

– Мне было некуда деваться, – признался Кузьма, краснея. – Меня привезли сюда насильно.

– Понимаю и не сомневаюсь в правдивости твоих слов, – кивнул старик. – А ещё вижу, что не сладко тебе здесь приходится. Те, кто привёз тебя в Верхнеудинск силой, видит Бог, очень плохие люди.

– Хуже некуда, – подтвердил Кузьма, тяжело вздыхая.

– Сейчас много таких людишек в России появилось, – продолжил поп. – Люди веру в Господа Бога утратили. Уверовали в счастье при коммунизме, который они сейчас строят, а ведь не знают, что всё их стремление – это уход от Бога к Сатане.

– Наверное, – неуверенно поддакнул Кузьма, чувствуя, что щёки его краснеют. Ему вдруг захотелось выговориться, рассказать доброму старику всё, что накопилось на душе. Ему хотелось исповедаться, и даже не важно, дойдёт ли до ушей Бога его «исповедь», лишь бы его услышал сидящий напротив поп, умеющий понять и удостоить добрым мудрым советом.

– Хорошо, я готов выслушать тебя, – сказал батюшка, словно прочтя его мысли. – Будем считать это исповедью, хотя и вне службы… Я уверен, что Господь наш услышит тебя, он любит своих чад и помогает тем, кто хочет обратиться к нему и облегчить свою душу…

* * *

Кузьма, не жалея слов и времени, рассказал всё, что тяжким грузом лежало у него на сердце, внимательно слушавшему его батюшке. Потом он закрыл глаза и не заметил, как погрузился в сон.

Увидев, что его гость уже ничего не слышит, батюшка замолчал. Чего можно ждать от человека, который избавился от бремени, тяготившего его душу долгие годы…

Кузьма видел себя входящим в большую залу церкви, освещаемую сотней свечей, которые стояли везде и светили ярко-ярко. Церковь была пуста, а посредине стоял гроб. Он приблизился к нему на ватных ногах и увидел…

О Боже, он увидел в гробу самого себя!

Одетый в форму судебного пристава, молодой, красивый… А вокруг темнота. Большая часть свечей вдруг погасла, а те, которые остались зажженными, светили тускло, от чего церковь носила отпечаток мрачности, населяя жуткими образами чёрную пустоту, окружающую гроб.

Скрипнула дверь, и в зал вошли ещё два человека – мужчина и женщина. Они медленно приблизились к гробу. Кузьма, одной своей частью стоящий на ногах, а другой лёжа в гробу, почувствовал ужас смерти, отчего кровь застыла в жилах. Меж тем вошедшие встали у гроба и уставились на него.

– Теперь он наш, – прошептала женщина. – Больше он от нас никуда не денется.

Кузьма не мог пошевелиться, не мог вымолвить ни слова.

– А зачем он нам? Похороним и всё! – усмехнулся второй, который стоял рядом с женщиной. – Он уже в гробу и… Остаётся только умертвить и закопать его!

«О Боже, это же Маргарита с сыном! – ужаснулся Кузьма. – То есть не Маргарита, а Мария… и не с сыном, а даже не знаю, с кем!»

Он проснулся, задыхаясь, вскочил на ноги и увидел лицо батюшки, взиравшего на него.

– Где они?! – закричал Кузьма, содрогаясь от страха.

– Я тут один, – ответил ровным спокойным голосом поп.

– Где они? – пробормотал Кузьма, бессмысленно крутя головой.

Батюшка не сказал ничего и лишь развёл руками.

– Что ж получается, эти нелюди мне приснились? – нервно хмыкнул Кузьма, тяжело опускаясь на табурет. – О Господи, Царь Небесный, я будто не спал вовсе, а всё ужасное видел не во сне, а наяву.

* * *

Кузьма покинул церковь рано утром.

– Ты заходи, ежели что, – сказал, провожая его, батюшка. – Я тебя всегда приму, не сомневайся…

Надев шляпу, которую дал ему поп, он вышел на улицу и, чтобы развеяться, решил прогуляться по городу. По улицам Кузьма бродил около часа, и сам не заметил, как оказался у городского кладбища. Пройдя переулком, он очутился перед аркой и… Он глазам не поверил, увидев, до каких гигантских размеров оно разрослось!

«И чего же делать? – подумал он озадаченно. – Где же искать могилы родителей? За ними двадцать лет никто не ухаживал и… Их мне, наверное, никак не найти!»

В безуспешных поисках он ходил по кладбищу до полудня и, удручённый, направился к выходу.

Приближаясь к арке, он увидел гроб и множество людей. Похоронная процессия двигалась довольно долго, пока не остановилась у забора. Могильщики опоясали гроб верёвками, и кто-то скомандовал: «Опускай! Осторожно!» Кто-то из провожавших плакал, кто-то украдкой стыдливо крестился, кто-то стоял, молча склонив голову и глядя в могилу.

Кузьма в стороне наблюдал за процессом захоронения. И вдруг кто-то коснулся его руки:

– Здравствуйте, Кузьма Прохорович!

Он вздрогнул от неожиданности и повернул голову. Рядом с ним стояла та самая продавщица, которая узнала его в магазине.

– А-а-а, это вы, – сказал Кузьма не очень обрадованно. – Вы, наверное, собираетесь мне сказать, что наша сегодняшняя встреча случайна?

– Не знаю, – пожала плечами женщина. – Я здесь по случаю похорон соседки, а вы? Ищете могилы своих родителей, или…

– Нет, я просто пришёл на кладбище, – огрызнулся Кузьма. – А вам какое дело, почему я здесь?

– Да так, – снова пожала плечами женщина. – Я всего лишь помочь хотела.

– Помочь? Мне? В чём? – буркнул Кузьма. – Я не нуждаюсь ни в чьей помощи.

– Не нуждаешься, тогда прощай, – вздохнула женщина. – Жаль, а я собиралась открыть тебе глаза на многое.

– На что же, например? – насторожился Кузьма.

– Об этом я расскажу тебе дома, сегодня вечером, заходи.

– Хорошо, загляну, а где твой дом?

Женщина назвала адрес и засобиралась уходить. Сделав несколько шагов, она вдруг остановилась и обернулась:

– А могилы своих родителей ты найдёшь в сотне шагов отсюда, у большой берёзы.

– А ты откуда знаешь? – напрягся Кузьма.

– Протри глаза и обернись, – усмехнулась женщина. – Берёза приметная, её даже отсюда хорошо видно.

22

На рассвете их разбудил стук в дверь. В номер вошёл Дмитрий Шмелёв, готовый к предстоящему выезду в тайгу на охоту.

– Вот, собирайтесь, товарищи! – сказал он, ставя на пол мешок. – Здесь одежда для охоты и обувь.

Во дворе ожидала машина с красными крестами, очень похожая на «скорую помощь».

– Это что? – округлил глаза Бигельман. – Нас ещё будет подстраховывать медицинская служба?

– Нет, это я попросил заведующего гаражом забрать нас и увезти в тайгу, – улыбнулся Дмитрий. – Он нас там оставит, вернётся в город, а через день приедет за нами.

– Мы что, там задержимся на ночь? – ужаснулся Иосиф. – Но-о-о…

– Всё будет хорошо, обещаю, – рассмеялся Дмитрий. – Мы проведём замечательную ночь, не пожалеете!

– А на кого охотиться будем? – поинтересовался Азат, усаживаясь в будку.

– На лося, – охотно ответил Дмитрий, усаживаясь рядом. – Если повезёт, конечно.

– А если не повезёт? – поинтересовался Иосиф, устраиваясь на скамейку напротив.

– Тогда подстрелим, кого увидим, – хмыкнул Дмитрий. – В тайге много зверя разного водится. – Он нажал на кнопку, давая знак к отправлению, и добавил: – Как бы то ни было, но жареным мясом на ужин я вас обеспечу.

За город выехали быстро. Благодаря раннему утру улицы были свободными, и водитель вёл машину уверенно, на большой скорости.

Дорога к лесу легко кренилась под гору. Утреннее солнце через окно будки пригревало пассажиров. Вскоре склон сменился низиной, заросшей кустарником. Машина замедлила ход, и стало слышно чавканье грязи под колёсами.

Дмитрий разговаривал без умолку. Азат молчал, бросая косые взгляды на Бигельмана, думая о своём. Иосиф охотно участвовал в разговоре со Шмелёвым, ничем не выдавая своего негативного отношения.

– Там, куда едем, водится очень много лосей, – говорил Дмитрий. – Нам надо будет выбрать молоденькую самку без приплода.

– А как её выбрать? – недоумевал Иосиф. – По мне так все лоси на одну морду. Я даже не могу отличить самца от самки!

Азат, хмуро глядя на Бигельмана, со злобой думал: «А я желал бы видеть тебя на рогах у лося или раздавленным медведем, продажная еврейская морда. Я к тебе чуть ли ни как к брату относился, а ты шпионишь за мной. Ну ничего, я с тобой ещё рассчитаюсь, паскудник. При первом же удобном случае посчитаюсь с тобой, иуда…»

Текст телеграммы так и стоял перед его глазами. «Надо ведь, шпионить за мной его приставили, – думал Азат. – И что теперь делать? Как вести себя с этим мерзавцем? Сказать, что мне всё известно, и понаблюдать за его реакцией на мои слова?»