Текст книги "По ту сторону жизни"

В кабинете стало тихо: шокированные коллеги не задавали вопросов и не спешили высказываться.

– Всё, совещание окончено, – объявил вдруг Боммер. – Идите и подумайте над моими словами, коллеги! Очень хорошо подумайте! Ваши предложения прошу подготовить к утру и высказать в столовой, сразу же после завтрака.

Когда подчинённые с понурыми лицами выходили из кабинета, Боммер окликнул Мавлюдова и Шмелёва.

– Попрошу вас остаться, коллеги, – сказал он. – С вами у меня будет отдельный разговор, господа! Работа, которая нам предстоит, больше всего лично меня и вас касается…

* * *

– Я внимательно изучил ваши записи, коллеги! – сказал Боммер, когда Мавлюдов и Шмелёв уселись поближе к столу. – Нет слов… нет слов! Нашими общими усилиями рождается великое открытие!

– Рождается на крови многих людей, – угрюмо буркнул Азат. – Такое «открытие» даже объявить будет страшно. Как можно будет объяснить эксперименты на людях научному сообществу?

– Ты опять за своё, нытик! – побагровел Боммер. – Предоставь это мне, понял? Я вас оставил для того, чтобы поговорить о предстоящих экспериментах!

– Работать с асами люфтваффе – это самоубийство, – вздохнул Азат. – Если за смерть военнопленных с нас никто не спросит, то за асов…

– Не заморачивайся, коллега! – остыв после вспышки гнева, заулыбался Боммер. – Благодаря нашим таёжным препаратам все они останутся живы! Вот посмотри, – он указал рукой на Дмитрия. – Как видишь, молодой человек жив и здоров! И, на мой взгляд, просто великолепно выглядит!

С таким «убийственным» доводом конечно же поспорить было нельзя, но Азат попробовал:

– Самый крепкий подопытный продержался в ледяной воде полтора часа, – сказал он задумчиво. – Самый слабый – пятьдесят минут. А сколько по времени вы собираетесь купать в ледяной воде лётчиков люфтваффе?

– Столько же и даже больше, – с ухмылкой ответил Боммер. – Никаких скидок и поблажек! Лётчиков отправили сюда по распоряжению рейхсфюрера, а не по нашей «нижайшей» просьбе, вот пусть и «купаются» ради торжества немецкой нации!

– Вижу, вам нисколько не жалко соотечественников? – хмыкнул Азат.

– Нисколько, – признал Боммер. – Но умереть я им не дам. – Он посмотрел на Шмелёва, а затем на Мавлюдова. – Мы не дадим, верно?

– Боитесь за свою карьеру? – полюбопытствовал с плохо скрываемой иронией Азат.

– Есть немного, но не так чтобы уж очень, – ответил Боммер уклончиво. – Но это не так уж важно, – подчеркнул он. – Важно то, что эксперименты с лётчиками мы несколько усложним: асы неба будут заморожены!

– Что?! – изумились Мавлюдов и Шмелёв одновременно.

– Да-да, вы не ослышались! – хохотнул Боммер, пребывая в прекрасном расположении духа. – Эксперименты будем проводить двумя способами: опускать в резервуар с ледяной водой и оставлять обнажёнными в морозильной камере!

– Чёрт возьми, да они же передохнут! – воскликнул Дмитрий. – Таких экспериментов не выдержит никто, даже выпив бутылку настойки.

– Я бы, может, согласился с твоими опасениями, коллега, и не стал бы рисковать, – вздохнул Боммер. – Но… Доктор Рашер, а следовательно, и я вместе с ним, получили приказ на эти эксперименты от самого рейхсфюрера! Гиммлер не сомневается, что доблестным немецким люфтваффе скоро придётся совершать вынужденные посадки в водах Северного Ледовитого океана, приземляться на закованных льдами и трескучими морозами берегах Норвегии, Финляндии или Северной России! Так вот, «замороженных» асов мы должны научиться возвращать к жизни!

– Нет, я отказываюсь верить в эту чистой воды глупость! – возмутился Азат. – Рейхсфюрер не мог дать такой приказ, не посоветовавшись со специалистами.

– Рейхсфюрер может всё! – погрозил ему пальцем Боммер. – А особенно Гиммлер! И наше дело не рассуждать, а исполнять, чтобы самим не оказаться в барокамере…

* * *

Дону Диего потребовалось прожить в замке две недели, чтобы понять ритм жизни его обитателей. Каждый день был полностью подчинён планам коменданта Герды Штерн, одобренным и утверждённым доктором Боммером.

Иногда дону Диего приказывали оставаться в комнате, и он понимал, что в это время в лабораториях проводятся опыты. Урсула приносила ему в комнату завтрак и обед, у двери, в коридоре, выставлялся часовой.

Где бы он ни находился, дон Диего был невидим, по крайней мере для обитателей замка, игнорировавших его. Встречаясь с ними в столовой, он видел на их лицах одно выражение: озабоченность, беспокойство. Но это никоим образом не задевало его. Уничтожение этого «волчьего логова» стало главной целью дона Диего.

Время, проведенное в замке, не прошло даром. Невзирая на явное пренебрежение к собственной персоне, дон Диего внимательно присматривался к окружавшим его людям. Лучше всего получалось это делать конечно же в столовой. С помощью Урсулы он узнал имена и профессии «спецов», но особое внимание привлёк крепкий молодой человек, заметно выделявшийся высоким ростом и богатырской статью. Его фигура и лицо напоминали одного человека, о котором дон Диего помнил всегда.

«Кто он и откуда? – размышлял дон Диего, глядя на молодого человека. – Немец? Вряд ли… Его внешность больше славянская, чем немецкая или англо-саксонская. Он может быть поляком, венгром, украинцем, белоруссом, кем угодно! Поговорить бы с ним? Но как?..»

Прогуляться по тайным переходам дон Диего решил спустя неделю после своего приезда. Он узнал о них у старого слуги-смотрителя во время покупки замка, и сейчас эти знания были как нельзя кстати.

После ужина в столовой дон Диего вернулся в свою комнату и стал ждать Урсулу, которая должна была заглянуть со «свежими» новостями. Девушка почему-то задерживалась. Вскоре одиночество стало невыносимым. Тогда он накинул на плечи плащ, запер дверь и подошёл к камину. Отыскав хорошо замаскированный рычаг, он надавил на него. Левый угол камина и часть стены пришли в движение, и перед доном Диего появился проход, через который мог проникнуть даже человек крупного телосложения.

Замок затих, слившись с наступившей темнотой. Включив фонарь, дон Диего решительно вошёл в проход и заставил «дверь» закрыться при помощи другого рычага.

«Пожалуй, схожу-ка я сначала к столовой, – подумал он и взглянул на часы. – Сейчас Боммер должен проводить там совещание, и неплохо было бы послушать, о чём он собирается говорить!»

Освещая путь фонарём, дон Диего попетлял несколько минут по узким переходам и безошибочно остановился у стены, за которой располагалось помещение столовой. Открыв слуховое оконце, он замер, пытаясь вникнуть в суть услышанного.

Передовые лица медицинской науки легко и просто обговаривали такие страшные вещи, от которых кровь стыла в жилах.

К счастью, совещание закончилось быстро, и присутствующие стали выходить из столовой. Дон Диего уже собрался было закрыть оконце и вернуться в комнату обдумывать полученные сведения, как вдруг… Боммер попросил Мавлюдова и Шмелёва остаться.

«Кого? Шмелёва? – оторопел дон Диего. – Выходит, что…»

Он припал к оконцу. Увиденное поразило его. Тот самый молодой богатырь, которого он выделял среди подчинённых Боммера, оказался «носителем» русской фамилии!

– Чёрт возьми, я даже знаю, кто он, и уверен в этом, – прошептал взволнованно под нос дон Диего, не отрывая от лица молодого человека восторженного взгляда. – Да ты не кто иной, как…

Он был вынужден унять бушующие внутри страсти, чтобы не пропустить ни одного слова в разговоре. С вытянутым лицом и не веря своим ушам, с замирающим сердцем, он внимательно слушал и запоминал всё, о чём говорили собеседники. На прощание Боммер сказал:

– Всё, теперь по комнатам – и спать, коллеги! Прошу вас не злить ночными хождениями по замку нашу милейшую комендантшу фрау Штерн.

Когда Мавлюдов и Шмелёв вышли из столовой, Боммер встал, потянулся, хрустя суставами, и сам себе сказал:

– Ну а я схожу в подвал, к кузнецу. Посмотрю, каковы его успехи в порученной мною работе!

«Хорошо, сходи, – подумал дон Диего. – Я тоже прогуляюсь в подвал, раз сегодня вечерок такой фартовый».

25

Дон Диего спускался в подвал по каменной лестнице с выключенным фонариком. Вокруг было темно и пыльно. Потолок низко нависал над головой. За стеной слышался звон железа. Дон Диего открыл в стене слуховое оконце и увидел дизельный двигатель. Едва ли он заострил бы на нём внимание, если бы не заметил высокого широкоплечего мужчину, что-то прикручивающего к стенке «агрегата».

«Уж не Кузьма ли это Малов? – подумал дон Диего, чувствуя, как бешено заколотилось сердце. – Почему он всё время стоит ко мне спиной? Хоть бы обернулся на мгновение!»

Мужчина не оборачивался до тех пор, пока не продемонстрировал работу двигателя навестившему его Боммеру. А когда тот вышел, «кузнец» обернулся, и…

«Точно, он! – вздрогнул дон Диего. – Так вот для чего привезли Малова в эти стены?!»

Ему потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя от мысли о том, что сходство с Дмитрием Шмелевым было неоспоримым.

– Значит, Кузьма здесь кузнец? – прошептал он. – А я думал…

Кузнец между тем вытер тряпкой руки, подошёл к стене, из-за которой его разглядывал дон Диего, остановился и приподнял голову. Его лицо оказалось как раз напротив окошечка. Дон Диего побледнел и резко отпрянул назад, едва не выронив фонарик. В ногах обнаружилась сильная слабость, пот крупными каплями стекал со лба, и весь он дрожал, словно после приступа лихорадки. Однако он быстро нашёл в себе силы справиться с душевным волнением и, собравшись с духом, снова припал лицом к оконцу. Но кузнец выходил из подвала во двор. Естественно, заинтригованный дон Диего не мог больше оставаться на месте, где сделал столь неожиданное открытие.

Подвальная часть замка состояла из множества низких сводчатых коридоров, настолько запутанных, что до крайности взволнованному дону Диего нелегко было определиться, в какую сторону идти. Знакомый с переходами в стенах замка, он понятия не имел, что за помещения расположены в подвале, и терялся в догадках, по какому коридору можно идти к кузнице.

Пугающее безмолвие царило вокруг. Выбрав наугад направление, он ступал по коридору так осторожно, как только мог при всём своём нетерпении. Вдруг ему показалось, что он слышит чей-то кашель. Вздрогнув, он подался вправо и прижался плечом к влажной каменной стене. Внутри похолодело, а кровь убыстрённо, как при наводнении река, заструилась в жилах.

«А правильно ли я иду? – думал он, неуверенно двигаясь вперёд. – И вообще есть ли в подвале проход, который приведёт меня в кузницу?»

Самые разнообразные предположения, какие только могли быть порождены находящимся в смятении мозгом, одно за другим проносились в голове. Однако напряженный мыслительный процесс закончился сразу, когда дон Диего наткнулся на каменную стену и остановился, поняв, что это тупик.

«Вот тебе и здрасьте, – усмехнулся он. – И что же теперь делать? Обратно идти?»

Дон Диего развернулся на сто восемьдесят градусов и побрёл в обратном направлении. «Чёрт возьми! – ругал он себя. – И чего ради я попёрся в подземелье, которое даже не удосужился в своё время изучить? Увидел Кузьму и потерялся. Почему я не вошёл в дизельную сразу, а дожидался, когда Малов уйдёт из неё? Что ж, хорошая мысля приходит опосля… Так что, возвращаться в свою опостылевшую комнату или продолжать поиски?»

Подстёгнутый этим соображением и надеясь на предстоящий успех, дон Диего собрался уже продолжить свой путь, как вдруг прямо перед ним открылась дверь. Едва не споткнувшись от неожиданности, он выключил фонарь и прижался к стене. К счастью, в подвал, так никто и не вышел. Но дон Диего ещё долго топтался в нерешительности, не решаясь продолжить путь.

«Нет, пора возвращаться, – подумал он. – Если меня здесь застигнут и отведут к Боммеру, то трудно даже представить, какая будет реакция этого отвратительного существа на мои “подвальные хождения”?»

Вдруг луч фонаря сделался тусклым и через мгновение вообще погас. Нельзя описать словами то отчаянное положение, в котором очутился дон Диего. В полной растерянности он стал вспоминать молитвы, но знал их, увы, немного. Охваченный отчаянием, он топтался на месте, будучи не в силах решиться куда-то идти.

И вдруг… Кто-то включил в подвале свет. Свыше десятка ярких лампочек засияли разом, и от их света дон Диего невольно зажмурился. Когда же он открыл глаза, увидел высокую человеческую фигуру, прислонившуюся к стене…

* * *

Дон Диего попятился, но незнакомец сделал шаг навстречу:

– Не бойтесь меня, господин де Беррио, я вас не обижу!

С удивлением сообразив, что это Дмитрий Шмелёв, с которым он собирался познакомиться и поговорить, дон Диего глубоко вздохнул и спокойным, даже беспечным голосом, сказал:

– Вот где не ожидал с вами встретиться, господин Шмелёв! Не совсем приятное место для встреч и прогулок, как считаете?

– А вот для спокойной работы лучшего места не найти, – усмехнулся тот. – Никто не лезет с вопросами и не мешает!

– Странно, а кем вы здесь трудитесь? Не палачом в комнатах для пыток? – поинтересовался с лёгкой усмешкой дон Диего. – Я слышал, что…

– Есть здесь такие, но они закрыты на замки, и в них запрещён доступ, – сказал Шмелёв, прервав его на полуслове. – Но здесь ещё есть морг, для вашего сведения, вот там я и работаю, если вам это интересно.

– Гм-м-м… Мне это интересно, – натянуто улыбнулся дон Диего. – А ещё, следует понимать, вы хорошо изучили подвал и знаете существующие здесь ходы и выходы?

– Да, подвал я изучил достаточно хорошо, – утвердительно кивнул Шмелёв. – Вот только понять не могу, как вы здесь очутились, господин де Беррио?

– Хорошо, расскажу, но не сейчас, – ответил уклончиво дон Диего. – Помогите мне только найти проход к кузнице, если здесь таковой имеется.

– Идите вон в том направлении, – Шмелёв указал рукой в сторону коридора. – Он приведёт вас к кузнице, только… Только входа в неё вы не найдёте, поскольку его там нет!

– Ну, тогда я быстро вернусь обратно, – вздохнул дон Диего. – Хотя бы буду знать, что из подземелья мне в кузницу не попасть.

Пожимая плечами и не задавая лишних вопросов, Шмелёв развернулся и пошёл в морг, а дон Диего отправился в указанном им направлении.

«Что за чёрт, – думал он. – Этот парень невероятно отзывчив и доброжелателен. Он так разговаривал со мной, как будто мы знакомы целую вечность. Но самое удивительное то, что он невероятно похож на Кузьму Малова. И фигура, и лицо… Они будто близкие родственники, ей-богу!»

Ход его мыслей был прерван каменной кладкой, перед которой он был вынужден остановиться. Дон Диего внимательно осмотрелся. Его взгляд упал прямо на затвор, о котором он думал. Затвор открывался, как и все двери тайных ходов замка пружиной, секрет которой знал только он. Не мешкая ни минуты, дон Диего вошёл в кузницу и застал кузнеца с петлёй на шее, бьющегося в предсмертной агонии. «Этого ещё не хватало! – подумал он, бросаясь к нему на помощь. – Нет-нет, я не дам тебе умереть, друг любезный! Мы ещё…»

С большим трудом ему удалось вытащить Кузьму из петли и уложить на кушетку. Затем он долго тряс умирающего за плечи, изо всех сил стараясь вернуть его к жизни. Как оказалось, он пришёл вовремя: опоздай хоть на минуту, и жизнь безвозвратно покинула бы тело мужчины.

Мысленно ругая себя последними словами, дон Диего дал выпить самоубийце вина из фляжки, которую прихватил с собой в «путешествие» по подвалу. В голове Кузьмы заметно прояснилось: он стал говорить связно, а его вопросы зазвучали более осмысленно.

«Нет, сегодня не то время, когда можно было бы провести с ним полноценную встречу, – подумал дон Диего с сожалением. – Достаточно того, что я вытащил Кузьму из петли и теперь знаю, что он в относительной безопасности! Сейчас самое время уйти незаметно из кузницы и уже в своей комнате всё хорошо обдумать в тишине и покое…»

Немного посомневавшись и убедившись, что Малову смерть уже не угрожает, он незаметно покинул кузницу.

Обратно по коридору он шёл как в тумане. Мысли в голове путались, и дон Диего был вынужден признать, что совершенно ничего не понимает. Слишком много полученных сведений и впечатлений за один вечер! Из их совокупности выстроилась такая головоломка, которую разгадать, разложить по полочкам уж очень мудрено!

«А не заглянуть ли мне в морг к Шмелёву? – подумал он вдруг. – Надо бы закрепить наше знакомство, и… Может быть, он мне разъяснит кое-что?»

Недолго думая, дон Диего отыскал нужную дверь и направился к ней, попутно обдумывая, как объяснит свой визит Шмелёву. Но как только он переступил порог морга, слова застряли в горле. Дмитрий Шмелёв и Азат Мавлюдов сидели за столом и что-то сосредоточенно писали на листах бумаги…

26

Мавлюдов тотчас узнал дона Диего, и у него вытянулось лицо.

– Явился не запылился, – сказал он.

Дон Диего лёгким покашливанием прочистил горло и полным иронии тоном ответил:

– Да, явился, но только не к вам, уважаемый. А ваше мнение меня совершенно не интересует!

– Может быть, оно и так, но я пришёл сюда первым! – напал на него Мавлюдов. – И твоё присутствие мне не по душе!

– Тогда можешь выметаться, тебя здесь никто не держит! – воскликнул дон Диего. – Если у тебя с моим братом были когда-то неприязненные отношения, то это не даёт тебе права переваливать их на меня!

– Всё, хватит, не кипятитесь! – прервал словесную перепалку Дмитрий. – Считайте, что вы у меня в гостях и я рад обоих вас видеть!

Отыскав глазами свободный стул, дон Диего перенёс его к столу и сел, не дожидаясь приглашения.

– Вижу, делом заняты, господа учёные, – сказал он с ухмылкой. – Интересно знать, о чём пишете. Может быть…

– Нет, не может, господин сыщик! – огрызнулся Мавлюдов. – Шёл бы ты отсюда, Митрофанушка. Кстати, а почему ты не в постели в такое время? И как ты вообще вошёл в подвал, как мне думается, без разрешения?

– Вижу, память твоя ни к черту не годится, профессор, – усмехнулся дон Диего. – Я уже устал говорить тебе лично, что тот, с кем меня путаешь, мой брат, ныне покойный!

– Как же, брат, так я и поверил, – осклабился неприязненно Мавлюдов. – Я тебя отлично помню! Пройдоха и бездельник, промотавший родительское состояние и, чтобы не подохнуть с голода, поступивший на службу в полицию!

– Думай про меня что хочешь и как хочешь, – пожал плечами дон Диего. – Меня интересует вопрос другого рода. Не соизволите ли вы обсудить его со мною?

– А что, я не против, – тут же согласился Шмелёв. – Тем более писать уже надоело.

– Придётся и мне согласиться, раз коллега не против, – поморщился Мавлюдов.

– Так вот, господа, – дон Диего сделал интригующую паузу и подался чуть вперёд, – а вам не кажется странным, почему нас здесь собрали?

Шмелёв и Мавлюдов переглянулись.

– Я попал в плен при отступлении, – сказал Дмитрий, краснея. – Так получилось, что пришлось сделать срочную операцию тяжелораненому немецкому офицеру, и… А потом меня взял к себе господин Боммер.

– Ну, допустим, меня немцы выкрали и вывезли из Ленинграда, – хмуро пробубнил Азат.

– По приказу Боммера? – уточнил дон Диего.

– Да… Но об этом я узнал позже.

– А меня господин Боммер пригласил погостить в этом замке, – сказал задумчиво дон Диего. – Однако с каждым днём я всё больше убеждаюсь, что всё это не так. Я почти уверен, что он, как и профессор Мавлюдов, глубоко заблуждается, принимая меня за погибшего брата Митрофана, и… Признаюсь честно, меня очень настораживает, чего ему от нас надо?

– Вы полагаете, что нас собрали здесь неслучайно? – задал вопрос заинтригованный Шмелёв. – Но почему вы так считаете, господин де Беррио?

– Это только моё предположение, господа, и не более, – пожал плечами дон Диего. – В стенах замка находится ещё один человек, которого господин Боммер тоже привёз сюда и, как мне кажется, далеко не случайно!

– Говори, кто он? – потребовал Азат. – Нечего загружать наши мозги своими головоломками.

– Скажу, но сначала хочу задать вопрос Дмитрию, – отмахнулся от него, как от назойливой мухи, дон Диего. – Скажи-ка мне, молодой человек, что ты знаешь о своих родителях.

– Мало чего, – пожал тот плечами. – Мама умерла после моего рождения в лагере. Отца я не знал и не видел его никогда. Я воспитывался в детдоме. Меня иногда навещала тётка, но и она уже умерла.

– А тётка не рассказывала тебе про мать? – заинтересовался дон Диего. – Ну-у-у… Кем она была, например, и… почему так получилось, что она попала в лагерь?

– Моя мама была большевичкой, – вздохнув, ответил Дмитрий. – Ее хорошо знали как в Иркутске, так и в Верхнеудинске.

– Тогда почему её осудили и упрятали в лагерь? – спросил, нетерпеливо ёрзая на стуле, дон Диего.

– За то, что прикрывала отход бандитов за границу и стреляла в своего товарища, – неожиданно ответил Мавлюдов. – Она была известна как товарищ Шмель и пользовалась большим авторитетом у соратников по борьбе.

– Хорошо, пусть будет так! – улыбнулся дон Диего и посмотрел на напрягшееся лицо молодого человека. – А ты, господин Шмелёв, тоже слышал об этом?

– Да, мне это известно, – едва заметно кивнул Дмитрий. – Мне рассказывала об этом тётка. Только она говорила, что мать стреляла в товарища, чтобы защитить от гибели отца.

– Не сомневайся, так и было, – вздохнул дон Диего. – Твой отец вместе с моим братом уходили в Монголию, а твоя мать…

– Она прикрыла их отход, – буркнул Азат. – Вот за это и поплатилась.

– Так что, выходит это правда, что мой отец был белобандитом? – нахмурился Дмитрий.

– А почему был? – усмехнулся дон Диего. – Он был и есть порядочный человек. А что касается слова «белобандит», так оно произошло от лукавого. В то беспокойное время красные называли белых бандитами и наоборот.

– Эй, «Диего», откуда такая поразительная осведомлённость? – поинтересовался Мавлюдов, пожирая его ненавидящим взглядом. – О том, что ты сейчас говоришь, мог знать только «покойничек» Митрофан Бурматов.

– Как раз он мне об этом и рассказал, – хмыкнул дон Диего. – Хоть мы и не переваривали друг друга, но всё же изредка общались. Иначе он не оставил бы мне в наследство всё своё состояние!

– И что, он пересказывал тебе свою жизнь? – скептически ухмыльнулся Мавлюдов.

– Да, особенно, когда много выпьет, – пояснил дон Диего. – Он обожал загружать мой мозг своими историями, а я был вынужден терпеливо его выслушивать.

– А про меня он что-нибудь говорил? – осклабился Мавлюдов.

– Да, отзывался о вас как о пустом месте, – улыбнулся, отвечая, дон Диего.

– А вы знали моего отца? – оживился Дмитрий. – Вам когда-нибудь приходилось с ним встречаться?

– Нет, – ответил дон Диего. – Но мне приходилось видеть фотографию человека, очень на тебя похожего.

– Его звали Кузьма Малов? – занервничал Дмитрий.

– А что, именно так звали твоего отца? – с трудом скрывая волнение, спросил дон Диего.

– Да, мне тётка так говорила, – ответил Шмелёв. – А ей мама моя так сказала.

– Тогда… – дон Диего с усилием сглотнул подступивший к горлу ком и взволнованно продолжил: – Тогда я много слышал о нём от Митрофана.

– А где он может быть сейчас, вы случайно не знаете? – с надеждой в голосе поинтересовался Дмитрий.

– В лагере, наверное, если жив ещё, – хмыкнул Азат. – Таким, как он, только там место, не сомневайся.

– Так он вам тоже знаком, профессор? – недобро глянул на него Дмитрий.

– Да, мы были с ним знакомы, – нехотя признался Мавлюдов. – Хотя… хотя нас нельзя было назвать друзьями.

– А я тебе советую самому встретиться с отцом и поговорить с ним, – предложил с улыбкой дон Диего. – Думаю, у вас найдётся много чего сказать друг другу.

– Бросьте, не издевайтесь надо мной! – вдруг разозлился Дмитрий. – Не забывайте, где мы находимся. И ещё, я…

– Не кипятись, молодой человек, – лицо дона Диего вдруг сделалось серьёзным. – Твой отец, Кузьма Малов, тоже находится здесь, в замке. Только он известен здесь как военнопленный Юрий Васильев! Кстати, он задействован на работе в кузнице, и я надеюсь, что у тебя не возникнет каких-либо препятствий для встречи с ним…

* * *

Мартин Боммер неподвижно сидел за столом перед аппаратом прослушивания. Он внимательно слушал разговор, происходящий в морге, а комендант Герда Штерн напряжённо вглядывалась в его лицо, стараясь определить, какие чувства бушуют в груди доктора.

– Надо же, вот ублюдки! – шептал под нос Боммер, то сжимая, то разжимая кулаки. – Видишь ли, они сколачивают в замке «подполье» и собираются вести против меня борьбу!

– Я тоже пришла к такому выводу, – согласилась с ним комендантша. – Но у меня всё под контролем. Дайте только приказ, и…

– Нет, это преждевременно, – отрицательно покачал головой Боммер. – Только теперь благодаря тебе, Герда, я достаточно хорошо узнал этих людишек. И только поэтому я приказываю их не трогать, но держать все их действия и поведение под полным контролем! Сегодня я узнал много о них, но хочу узнать ещё больше!

Он с признательностью посмотрел на верную соратницу и одобрительно кивнул ей:

– Отлично сработано, Герда! У тебя есть ещё материалы, способные меня удивить?

– Сколько угодно, – ответила она. – Фриц и Ганс сутками ведут прослушивание всех комнат и лабораторий. Все разговоры записываются на магнитофон. Если хотите…

– Нет-нет, только не сегодня! – замахал руками Боммер. – На это уйдёт слишком много времени, и…

– Совсем нет, господин доктор, – улыбнулась комендантша. – Ничего не значащие сведения мы отсеиваем, а вот те, которые представляют интерес, мы…

– Ладно, хорошо, я их прослушаю, – сдался Боммер, – но не сейчас. В данную минуту у меня болит голова о предстоящих экспериментах. Лётчиков привезут уже через неделю, и у меня заранее поджилки трясутся…

Внимательный взгляд фрау Штерн отметил, что лицо Мартина серого, землистого цвета, взгляд беспокойный.

– Вас что-то беспокоит? – спросила она встревоженно.

– Я чувствую, что доктор Рашер подставляет меня, – прошептал Боммер. – Он сам в Дахау сворачивает опыты на лётчиках, а меня обязывает продолжать их. Одним словом, ответственность за возможный провал он перекладывает на меня.

Герда Штерн приблизилась и попыталась заглянуть ему в лицо, но Боммер опустил голову.

– Сегодня я получила почту, – сказала она.

– Прислали что-то особенное? – встрепенулся Боммер.

– Большой толстый пакет, – ответила фрау Штерн и добавила: – Опечатанный тремя сургучными печатями.

– Почему ты не поставила меня в известность? – всполошился Боммер.

– Решила передать после того, как только вы прослушаете запись разговора в морге, – ответила комендантша.

– Так давай его! – ещё больше занервничал Боммер. – Я уже нутром чувствую, что в нём прислали что-то чрезвычайно важное! Так где же он?

– В ящике стола, откройте его…

Боммер дрожащими руками достал пакет и уставился на него. Он чувствовал себя человеком, стоявшим перед страшной пропастью и обречённым сделать шаг вперёд, так как дороги не было.

– В этом пакете мой приговор, – наконец прервал он молчание. – Даже не распечатывая его, я знаю, какие приказы и полномочия мне предоставлены…

Попрощавшись с фрау Штерн, Боммер прошёл в свою комнату, заперся и зажёг свет. Тщательно изучив бумаги, он долго сидел в глубоком раздумье, сжимая виски ладонями и что-то бормоча себе под нос…