Текст книги "Aeternum bellum (бесконечная война). Инквиетум. Артефакт. Апокалипсис"

Глава VII

Фантазий хватало. Самые нелепые отметались сразу же, рассматривались только достойные внимания. Что с кадаврами придётся встретиться не единожды, было ясно и так. Могла появиться тьма, блокирующая и невербальную магию. Не менее серьёзное внимание волшебники уделили версии уничтожения Земли извергающимися вулканами.

Действительно, те в этом году развили бурную деятельность, планета сотрясалась постоянно. И спавшие чудовища тоже начали куриться, готовясь воскреснуть. Имели ли вулканы отношение к этой войне? Большинство решило, что да. Ад вполне мог использовать подземный огонь для достижения цели – уничтожения человечества.

Но обычные извержения несли смерть не всем. Наистрашнейшими последствиями грозило вступление в боевые действия супервулканов. Их взрывы привели бы к вулканической зиме, когда солнце на многие годы оказалось бы закрыто толстым слоем взвешенного в воздухе пепла. И это стало бы приговором для всего живого.

Самыми опасными волшебники сочли кальдеры Йеллоустон на севере США, Таупо в Новой Зеландии, Тоба на Суматре и несколько других. Гипотеза требовала подтверждения, и добровольцы намеревались на следующий день исследовать названные места.

Одним из таковых стал Фёдоров, пожелавший побывать в Йеллоустонском парке. Виттельсбаха беспокоило решение друга, его мучили дурные предчувствия, но Владимир настаивал, и Конрад, скрепя сердце, согласился. Обсудив всё, маги отправились спать, чтобы собраться с силами перед новым беспокойным днём.

В гостиной остались только иллюминас и Майдель. Последний выглядел уставшим, но отдыхать не пошёл.

– Я давно собирался рассказать тебе, Кон, что произошло со мной там – за гранью земного бытия, и никак не мог решиться.

– Можешь ничего не говорить, Вольф. Для меня важнее всего, что ты здесь и живой.

– Я знаю. И всё же поведаю, что случается с теми, кто нарушает божеские и человеческие законы.

Тяжело вздохнув, чародей начал повествование:

– Когда я очутился в той реальности, то ещё оставался Морсатром. Душу переполняли ярость и ненависть, я искал лазейку, чтобы вернуться и отомстить тебе, Тео, Рудольфу – всем, кто, как я думал, мешал мне при жизни. Но выхода так и не нашёл.

Меня ждал суд. И я, кипевший гневом, тоже ждал его, но напрасно. Казалось, прошли тысячелетия, а я всё ещё находился в неизвестности. Место моего обитания выглядело, как затянутая туманом серая равнина, где нет ни времени, ни пространства. Я пробыл там бесконечно долго, наверное, вечность, и злоба моя утихла, умиротворённая мыслями, оставшимися единственным развлечением.

Я перебрал события своей жизни, начиная с детства, возродил загнанные в подсознание воспоминания и постепенно осознал глубину своего падения. Во мне проснулась совесть, и в ту же секунду начались мучения. Глядя на то, что натворил, со стороны, я испытывал ужас и раскаяние. А потом…. Потом появились они – те, кого я уничтожил своими или чужими руками. В меня летели злые слова, некоторые плевали мне в лицо, а я принимал это, как должное, не смея сопротивляться. Их было много, очень много, и я не мог смотреть в глаза этим душам, потому что перестал быть Морсатром.

Суд состоялся. Тысячи выступили против меня, и только трое «за»: мама, Гизела и тот несчастный молодой человек, которого я убил последним. Заступничества Гертруд я ожидал, но поддержка остальных стала неожиданностью. Многое решили слова Игоря, уверившего судей, что он видит моё искреннее раскаяние, а Гизела…. Ты был прав, Кон, она святая! Гиз находила хорошее во всех, даже в закоренелом злодее. Если бы ты мог видеть, как она за меня боролась …. Защиты троих оказалось достаточно, чтобы мне позволили прожить жизнь заново… во благо света.

Глаза Конрада подёрнулись влажной пеленой, а Майдель добавил:

– Джеймс прав, говоря, что рай – это безмятежность невинности, а пекло – терзания грешной души.

– Да, – сказал Виттельсбах, – я знаю и даже не могу представить, через что прошёл ты.

Вольф закрыл лицо ладонью, скрывая слёзы.

– А самое ужасное, Кон, что я до сих пор в аду. И ежедневно молю Бога подарить мне забвение, отобрать память. Совесть не даёт мне покоя, я никогда не сумею искупить вину перед теми, кому причинил боль. На это не хватит всей моей новой жизни.

– Сумеешь! – твёрдо сказал Виттельсбах. – Эти люди, скорее всего, всё равно погибли бы, если не тогда, то теперь, а ты спасаешь их потомков, родных и близких. Разве это не искупление?

Майдель с благодарностью взглянул на друга. Лицо мага стало взволнованно, даже торжественно.

– Кон, – произнёс он, – пообещай мне одну вещь. Нет, не просто пообещай, поклянись…

– О чём ты, Вольфи?

– Опасность растёт, никто из нас не знает, с чем придётся столкнуться в ближайшем будущем. Клянись, что если я буду погибать, ты не станешь меня спасать!

Виттельсбах вспыхнул.

– За кого ты меня принимаешь?! Я не могу дать такую клятву!

– Но ты должен….

Вскочив, Вольф, забегал взад-вперёд, напомнив Конраду Морсатра. Вот только из уст его звучали совсем другие слова:

– Пойми, тебе есть, что терять. Ты ответственен за Сану, Тео, Георга, не родившегося пока ребёнка. Я же один….

– А Лена?

– Наши с ней отношения не определены. И, кроме того, дети важнее. Ты не имеешь права лишать семью главы.

– Глава у нас – Сана, – усмехнулся маг.

– Это всё фигуры. Поклянись, Кон, прошу тебя! Иначе мне не будет покоя.

Очень неохотно, запинаясь, чародей произнёс:

– Клянусь тебе, Вольф!

– Уф!

Серьёзность сразу слетела с балагура, и он сощурился, как сытый кот.

– Ну, вот, теперь можно жить дальше. И, вообще, пора спать. Ты зеваешь так, что скоро, глядя на тебя, я останусь без челюсти. Пойдём отдыхать.

– Разумное предложение, но зеваешь, между прочим, ты….

Обмениваясь шутливыми репликами, волшебники последовали примеру товарищей.

Утро оказалось тревожным. Едва вулканологи отбыли в намеченные точки, как в Либенштайне появился Конрад Зайденберг со зловещей вестью: кадавры поднялись на кладбище в рурском городе Бохум, а чуть позже к ним присоединилась и тьма.

Эмма потребовала, чтобы молодёжи дали возможность проявить себя, и иллюминасу пришлось согласиться. Оставив в замке Георга и слабосильного Хельмута, волшебники субвертировали в нужное место. Мертвецы шли стеной, первозданная тьма появлялась отовсюду, и вскоре произошла трагедия.

Со злостью тряся очередной мрачный сгусток, иллюминас услышал вопль нескольких голосов. Уничтожив противника, чародей бросился туда, где Вольф, Генрих и Эмма добивали тёмную пелену.

– Что случилось? – спросил запыхавшийся маг.

Покончив с тьмой, Майдель повернулся к другу. Лицо его было угрюмо.

– Погиб Лёвенштайн. Оттолкнув Тео, Рудольф попал во мрак.

Всё поплыло перед глазами чародея. Он покачнулся, прошептав:

– Война!

– Кадавры! – донеслось издалека.

На них двигалась огромная армия, рассредотачиваться не имело смысла. Пришедший в себя иллюминас кинул зов, собирая людей. Выстроившись в ряд, маги приготовились к обороне.

– Не отобьёмся, – с горечью сказал Вольф, – их слишком много.

Но первую волну снести удалось. И во всеобщей свалке никто не заметил, что зомби кого-то подмяли под себя. А когда волшебники обратили внимание, что среди них нет Рене Дюпона, тот, изглоданный и окровавленный, поднимался с земли, наступая вместе с монстрами на бывших товарищей.

– Субвертируем на триста метров назад! – крикнул Гаррисон.

– Что вы задумали?

– Объясню, когда окажемся вне досягаемости.

Маги дружно переместились.

– Повернитесь к кадаврам спиной, встаньте в цепь, возьмитесь за руки, – скомандовал некромант.

И напрягся, уставившись в пространство.

– Дайте мне вашу силу! – глухо произнёс он.

Магия мощной волной хлынула к нему, и земля под ногами изумлённых волшебников зашевелилась. Коричневые мумии пробивали себе путь наружу и, обтекая цепочку застывших людей, ковыляли навстречу недружелюбным кадаврам.

– Что это? – вопрошающий голос Генриха дрожал.

– Очень древнее поле битвы, – с трудом шевеля языком, отозвался Гаррисон. – Оно не упомянуто в истории, но я почувствовал его энергетику. Теперь можно разорвать контакт.

Маги последовали совету и обернулись. Впереди шёл бой, мертвецы уничтожали мертвецов. Закончился он быстро, и вскоре всё пространство, которое мог охватить глаз, заполнили обезглавленные тела.

– А теперь, – всё так же безжизненно проговорил некромант, – я покажу вам то, что мы упустили. Дайте мне силу. Игнис!

Запылал огромный погребальный костёр. Люди в недоумении смотрели на мага, но Сана и Конрад, переглянувшись, взвыли:

– Идиоты!

Вопросительные взгляды переместились на них.

– Вместо того чтобы сшибать кадаврам головы, мы, объединившись, могли бы их поджигать. – пояснил Виттельсбах, – Всех разом.

Ошеломлённое выражение лиц волшебников показало, что эта мысль ранее не мелькнула ни у кого в мозгу.

– Если бы мы не оказались такими глупцами, – ровным голосом продолжил Джеймс, – Рене остался бы жив.

Прислонившись спиной к дереву, колдун закрыл лицо руками.

– Рене, Рене, друг мой, – стонал он.

Конрад потрясённо смотрел на мага. Он и не подозревал, что некромант был настолько привязан к чернокожему хунгану. А Гаррисон, никого не смущаясь, отдавался горю, рыдания сотрясали его плечи.

– Дюпон так любил жизнь, – шептал он, – и вот, Рене умер, а я, я, для которого смерть стала бы благом, остался на этой проклятой планете один. Господи, за что?!

Он отнял руки от залитого слезами бледного лица и, скрежеща зубами, сказал:

– С этого момента безносая, тьма и ад – мои злейшие враги, и я не успокоюсь, пока не отправлю их выть в свою конуру!

– Мы сделаем всё, чтобы это произошло как можно скорее, – отозвался Теодорих.

И, повернувшись к замершим воинам, с дрожью в голосе сообщил:

– Погиб Лёвенштайн, тьма забрала его.

Прозвучал ропот ужаса. Кто-то заплакал, кто-то подавленно молчал. Скорбь была всеобщей, Рудольфа любили все. Не дожидаясь, пока потухнет огромный костёр, удручённые волшебники вернулись в замок, который больше никогда не увидит хозяина.

Не улыбался никто. Даже Майдель, в каждой трагедии находивший долю смешного, забыл о привычной роли шута. Лицо волшебника кривилось, и Лена села с ним рядом, взяв его за руку.

Маги молча разошлись по комнатам. Реггель ушла с Вольфом, и Теодорих тоже увёл Эмму к себе. Сана с Конрадом переглянулись, но останавливать молодых людей не стали, решив, что жизнь должна любым способом брать своё, отстаивая себя перед смертью.

Настала мрачная ночь.

Глава VIII

Утро было безрадостным. Сообщений о новых нападениях не поступало, и волшебники с пасмурным видом слонялись по углам. Чуть веселее других выглядели Теодорих, Эмма и Лена с Вольфом. Ночью между каждой парой произошло некое сблизившее их таинство, и теперь они не отрывались друг от друга. Позже появились иллюминас и дученс. Оба казались невыспавшимися, под глазами залегли большие тёмные круги.

– Силы, нам противостоящие, – хмурясь, сказал Виттельсбах, – наверняка уже в курсе, что мы научились бороться с их созданиями. Что они могут придумать ещё?

– Остался вариант взрыва кальдер супервулканов, – отозвалась Эмма. – Самый сногсшибательный, кстати.

Конрад поднял глаза на девушку и невольно засмотрелся. Та сильно изменилась со времени, когда была подростком. Исчезли лохмотья, придававшие ей вид лаццарони7979
  Лаццарони – нищий, босяк.


[Закрыть], волосы она уложила в красивую причёску. Даже манеры стали иными: появилась плавность в движениях, а в речи исчезла резкость. Выглядела подруга Тео очаровательно. Приложив усилие, чтобы оторваться от созерцания юных прелестей, маг вернулся к действительности.

– Верно. Но наши разведчики пока не прибыли, поэтому давайте посмотрим, чем нас радуют обычные вулканы.

– В прошлом году усилилась их активность, – сообщил Зайденберг. – В конце него, начиная с октября, произошло шесть крупных извержений с разрывом, примерно, в неделю.

– А в этом?

– У меня нет сведений.

– Значит, надо их добыть. Эмма, ты можешь воспользоваться своими источниками?

– Интернетом? Конечно. Только мне надо сбегать домой.

– Беги, – усмехнулся иллюминас.

– Одну не отпущу, – возразил Теодорих.

И пара исчезла.

– Продолжим….

Но Конрада прервали: в комнату с округлившимися глазами влетел Генрих.

– Фёдоров прислал «вокаре», отец. Похоже, он в ловушке.

– Откуда пришёл зов? – резко спросил Виттельсбах.

– Из штата Луизиана. Из самой мистической его зоны – болот Манчак.

– Господи, – застонал чародей. – Как его туда занесло? Ведь Йеллоустон находится на севере, а Луизиана – юг США.

– Наверное, промахнулся, – растерянно отозвался Голтдштейн.

Виттельсбах схватился за голову.

– Не зря я не хотел посылать Вальдемара, не зря!

– Конрад, – тронув его руку, сказал Зайденберг, – надо срочно отправляться за ним. Эти болота опасны для магов, тем более одиночек.

– Да, я готов. Кто со мной?

Вызвались тот же Зайденберг и Майдель. Хельмут упрашивал взять и его, но юноша не пересёк бы такое расстояние одним субвертатом, а времени на второй не оставалось.

Ориентируясь по размытому слепку, маги очутились среди зловещих водных пространств. Фёдорова не было. Оглядевшись, Конрад проронил:

– Без лодки не обойтись. Субвертировать нельзя, рухнем в топь. Магия тут слабеет.

– Но ведь Владимир прислал «вокаре» с этого места, – недоумевающе промолвил Вольф.

– Да, странно, – отозвался Зайденберг.

Виттельсбах вновь осмотрелся, и вдруг что-то в воде привлекло его внимание, показалось знакомым. Волшебник почувствовал, как его охватывает холод. Рука с кольцом…. Вальдемар!

– Быстро за мной! – не своим голосом скомандовал он.

Спустя считанные секунды, маги извлекали из болота тело товарища. Глаза Фёдорова, заполненные зелёной жижей, слепо глядели на Конрада. А тот смотрел и не видел, в голове не осталось никаких мыслей, лишь вертелись глупые слова считалочки:

 
«Купались десять негритят.
Нельзя шалить в реке ведь!
Но так шалил упрямый брат
Что братьев стало девять».
 

Зайденберг торопливо обследовал Владимира.

– Мёртв, – с горечью констатировал маг.

Виттельсбах машинально протянул руку, рукавом рубашки убрал болотную воду из глаз друга и, закрыв их, сел рядом, нараспев повторяя крутившиеся в мозгу слова. Он говорил всё громче, а потом начал кричать. Майдель и Зайденберг в испуге смотрели на иллюминаса, но Вольф скоро опомнился. Бросившись к чародею, он тряс его, бил по щекам, пока тот не замолчал. И в эту минуту над болотами пронёсся жуткий вой. Конрад поднял голову.

– Что это? – равнодушно спросил он.

– Ру-га-ру, – клацая зубами, ответил тёзка. – Местная разновидность оборотня.

– Кон, надо уходить, – встряхивая приятеля, настаивал бледный Майдель.

Волшебники поставили Виттельсбаха на ноги и, забрав тело Фёдорова, с трудом переместились на окраину Нового Орлеана. Субвертат встряхнул иллюминаса, он полностью пришёл в себя. Стараясь не смотреть в сторону погибшего друга, маг еле слышно сказал Зайденбергу:

– Владимир хотел, чтобы его похоронили в Муромцеве. Конрад, пожалуйста, позаботься об этом. А мы с Вольфом отправимся в Йеллоустонский парк. Сегодня ничего предпринимать не станем, уже темнеет. Переночуем в пещерах, а утром решим, что делать дальше.

– Мне возвращаться к вам? – поинтересовался Зайденберг.

– Да, конечно. Но завтра, завтра.

– Хорошо.

И маг субвертировал с телом усопшего.

А Виттельсбах с Майделем перекинули себя в Йеллоустон. На лице Конрада застыла мрачная маска, его грызла тоска. Он понимал, что во время войны обойтись без жертв невозможно, но смерть Владимира была нелепой и ненужной; Фёдоров остался бы жив, если на разведку отправился бы кто-нибудь другой или сам иллюминас. Зачем он согласился на эту авантюру, зная способность товарища промахиваться мимо цели?

Вольф лез из кожи вон, чтобы развеять тяжёлые мысли друга, и, в конце концов, добился результата. Когда оба вступили под своды одной из пещер, Конрад уже слабо улыбался, отвечая на реплики балагура.

– Куда ты привёл меня, Сусанин? – озираясь и ёжась, поинтересовался Майдель. – Здесь холодно, как на северном полюсе.

– Могу отдать тебе половину своего плаща, – с усмешкой произнёс Конрад.

– Тоже мне – святой Мартин,8080
  Святитель Мартин Турский или Мартин Милостивый (лат. Martinus) – епископ Тура, один из самых почитаемых во Франции святых. На многих изображениях разрезает свой плащ, делясь им с нищим.


[Закрыть] – язвительно ответил чародей. – Оставь его себе.

– Не кипятись, – хладнокровно насмешничал Виттельсбах, – горячность до добра не доводит.

– Ничего. Хотя бы не замёрзну.

Вольф принялся устраиваться на ночлег. Вытащив из воздуха предмет, похожий на подушку, он долго пытался выдернуть оттуда же одеяло, но каждый раз извлекал нечто, напоминающее чадру. Наконец, фыркнув, он сунул под голову плод удачного колдовства и, демонстративно повернувшись к Виттельсбаху спиной, улёгся на плоском камне.

– Вольф, – тихо позвал Конрад, – иди-ка сюда.

Он моментально создал мягкий тюфяк.

– Страгулум!

И поймал на лету покрывало.

Майдель, покосившись на соблазнительное ложе, ещё с минуту покапризничал и перебрался к приятелю. Плотно укутавшись, друзья прижались друг к другу спинами и, согревшись, погрузились в сон. Но выспаться волшебникам не удалось. Среди ночи поблизости раздались странные звуки, а потом что-то большое, источающее неприятный и странно знакомый запах, рухнуло на Вольфа. Стараясь не делать резких движений, тот прошептал:

– Модикум люмен!8181
  Модикум люмен (лат. modicum lumen) – маленький свет.


[Закрыть]

Слабый огонёк высветил лежащий рядом окровавленный скелет. Глазницы обглоданного черепа смотрели прямо на мага. Майдель отшатнулся, разбудив при этом товарища.

– Что ты дёргаешься? – недовольно проворчал тот.

– Тсс! Повернись, только осторожно.

Конрад последовал совету и охнул:

– Это что?

– Слышишь?

Невнятные звуки, шедшие откуда-то сверху, перешли в чавканье.

– Тебе не кажется, Кон, что над нами кого-то едят? – шёпотом спросил Майдель.

– Похоже на то. Встаём. Быстро!

Скинув одеяло со скелетом, друзья вскочили, и в пещере прозвучало двойное «люкс». Пространство ярко осветилось, и взору чародеев предстало ужасное зрелище. На потолке висела огромная, не менее чем в два человеческих роста, летучая мышь со страшными клыками, по которым стекала и капала вниз свежая кровь.

– Где найти кошку для такой мышки? – в смятении пробормотал Вольф.

– Спокойствие! На счёт «три» бьём болевым.

– Не долетит.

– А ты постарайся. Раз-два-три…. Долорем!

Оба заклинания попали в чудовище, и маги едва успели отскочить, когда оно, вереща, рухнуло на пол пещеры. Бьющаяся в конвульсиях мышь издавала не только обычные, но и ультразвуки, и Майдель схватился за голову, а Конрад за сердце.

– Она нас убьёт! – перекрывая визги существа, закричал Виттельсбах.

– Ещё чего! На счёт «три» – смертельное! Раз-два-три… Целеремортем!

Огромное пугало мгновенно стихло, раскидав крылья. Волшебники осторожно приблизились, готовясь отразить нападение, но мышь была мертва.

– Уф, – с облегчением произнёс Вольф, – похоже, это не порождение преисподней, а всего лишь мутант. Иначе мы бы так легко не отделались.

Конрад кивнул на скелет.

– Но человечиной лакомилась, как и адские твари. Как теперь узнать, кто это был?

Склонившийся над останками Майдель внезапно начал заикаться:

– За-за-за…

Справившись с собой, он произнёс:

– Зайденберг. Это Конрад, его анк на шее.

И заплакал.

Виттельсбах обмер. Он знал, как волшебники относились друг к другу. После него самого Зайденберг стал одним из лучших друзей Вольфа. Чародей подошёл к товарищу и обнял того за плечи. Но Майдель, вырвавшись, рухнул на колени.

– Господи, прекрати это! – кричал он, потрясая кулаками. – Это несправедливо, несправедливо! Почему умирают те, кто достоин жить?! Возьми меня, забери обратно, но оставь их!

Тихо подвывая, Майдель уткнулся лицом в ладони, перечисляя погибших друзей:

– Лёвенштайн, Фёдоров, Зайденберг, Дюпон, Рогге… Хельмут остался сиротой. Господи, за что ты наказываешь детей?!

Он без сил опустился на крыло летучей мыши. Но осознав, на чём сидит, вскочил.

– Секаре! Секаре! Секаре!

Майдель повторял это, пока не расчленил монстра на мелкие куски.

– Игнис!

Огонь, пожиравший чудовище, был так силён, что Конрад отшатнулся и оттащил прочь беснующегося друга. А тот рвался обратно, словно хотел броситься в пламя. Но Виттельсбах крепко держал его, и постепенно Майдель затих. Осторожно завернув останки Зайденберга в одеяло, маги вынесли их из пещеры. Ярко светило солнце, разгоняя тьму в глазах, но не в сердцах. И извержение в Йеллоустоне в данный момент беспокоило волшебников меньше всего.

– Мотус!

Мужчины переместились в Либенштайн.

В замке воцарилась скорбь. Зайденберга похоронили у стены, вкопав крест с именем и надписью: «Мы помним!». Постояв над могилой, люди вернулись внутрь.

– Зачем он отправился в Йеллоустон ночью? – вслух размышлял Виттельсбах. – Я думал, что Конрад занимается похоронами Вальдемара.

– Но Фёдоров жив….

– Что?!

Недоумение на лице Саны сменилось пониманием, когда она увидела, как ошеломлены оба мага.

– Да что же это я? Конечно, Зайденберг погиб раньше, чем успел донести весть. Джеймс почувствовал, что жизнь в теле Владимира угасла не полностью, а Мария и Донна – одна камланием8282
  Камлание – общение шамана с духами в состоянии транса.


[Закрыть], другая с помощью зелий сумели его пробудить. Конрад отправился в Йеллоустон, чтобы порадовать вас и, наверное, наскочил на это чудовище. Кто же знал, что там водятся такие твари.

– Где Фёдоров? – одновременно воскликнули волшебники.

– Спит, – ответила Донна. – Он долго не придёт в себя.

– Путь домой от смерти тернист и труден, – добавил Гаррисон, – костлявая гостеприимна и отпускает неохотно.

Виттельсбах, наконец, осознал услышанное. В душе его, не желающей мириться с гибелью друга, вспыхнул яркий свет, растворяя мрак. Вальдемар жив!

Он крепко сжал руку Джеймса, с благодарностью глядя в глаза. Лёгкая краска на впалых щеках некроманта и еле заметная улыбка на бескровных губах показали, что тому приятен этот порыв. Отпустив Гаррисона, чародей по очереди обнял Марию и Донну. Шаманша, улыбаясь, залопотала что-то утешительное, а Тейлор, по-мужски пожав руку мага, сказала:

– Я рада, что смогла помочь, Конрад!

– И мы, – эхом отозвались двое других.

Обстановка в гостиной стала более непринуждённой, хотя скорбь всё ещё витала в воздухе. Майдель улыбался сквозь слёзы, а Лена, подойдя, села рядом с ним на подлокотник кресла. Она обняла мага за шею, а тот, притянув девушку к себе, положил голову ей на грудь и закрыл глаза. Но Сана не позволила забыть о деле.

– Йеллоустон остаётся на повестке дня, – молвила она. – Остальные кальдеры исследованы, а эта – тёмная лошадка. Кому-то придётся отправиться туда снова, на сей раз приняв все меры предосторожности.

– Я пойду, – отозвался Конрад, – Кто со мной?

Подняли руки Майдель, Хоффманн, Генрих, Теодорих, Эмма и Хельмут.

Виттельсбах покачал головой.

– Отправляться такой командой слишком рискованно. Бомба может взорваться в любой момент. Мне бы хотелось, чтобы молодёжь осталась здесь.

– Я настаиваю, – упрямо сказал Рогге. – Как воин я бесполезен, но могу стать хотя бы разведчиком.

– Хорошо, – согласился маг, понимая желание юноши отплатить аду за смерть родителей и сестры.

– А мне любопытно, – вдруг произнёс Гаррисон, – посмотреть на эту суперопасность. Пожалуй, я тоже прогуляюсь с вами. Когда отбываем?

– Думаю, завтра утром, – ответил Конрад. – А теперь стоит отдохнуть. Не знаю, как вы, но я валюсь с ног.

И, отсалютовав, иллюминас отправился спать.