Текст книги "Легенда о Пустошке"

– Постарайся успеть к обеду. У нас гости будут. Очень важно, чтобы ты был. В два. Ровно в два. Не успеешь, обижусь и стану вредной. Хотела тебе еще вчера сказать, но поздно пришла, уснула. Будешь?

– Постараюсь. Честное слово.

– Гляди.

– Пока. Целую.

Отбой. Загнанные помощники едва живые сморят на него рыбьими глазами. Ничего. Пускай привыкают. Хотя Павел выглядит вполне молодцом для такого марафона. Сразу видна хорошая выучка. Тоже мне водитель такси. Другим эту туфту впаривай.

– А ничего у нас с вами Ильич получился, а? – обратился к ним бодрым голосом, – Осталось самая малость. Кое что довести, состарить, мосты заказать и все. Молодцы мы с вами? Почти за сутки управились.

– Отлично, шеф, – вымолвил Сергей, выползая из под стола.

– Сейчас приготовлю раствор. Сергей, ты этим займешься… Нет. Тебе пока отдыхать. Раствор приготовлю, когда вернусь. Павел, отвези меня в морг. Сможешь? – взглянул в глаза помощника.

– Легко, – ответил тот, слегка покачиваясь, – За меня не беспокойтесь. Могу трое суток не спать. Поехали.

– Отлично. Схвачу пару бутербродов и вперед.

Пока главный художник принимал душ и переодевался, помощники приготовили омлет с ветчиной, бутерброды с сыром и заварили свежего кофе.

Позавтракали. Повеселили. Румянец заиграл на щеках.

С кружкой и бутербродом в руках Иннокентий Павлович из кухни направился к своему произведению, еще раз взглянуть отдохнувшим глазом. Держала работа за грудки, не отпускала. Мысль все время к ней возвращалась. Беглый осмотр со стороны. Ноги, тело, руки, лицо, голова, борода, нос, уши… Опять это рваное ухо! Нет, не так сделали. Заметно повреждение. Наметанный глаз сразу зацепится. Надо переделать. Рано закончили. Мастику приготовить, маскирующий крем… Черт! Половина одиннадцатого. Дома обед в два. Светлана пригласила кого-то. Не до гостей сейчас. Некогда отвлекаться. Самая ответственная работа пошла. Нюансы!.. Еще старуха в морге на столе лежит!.. С ней что-то делать надо…

«Зачем вчера Марущак звонил? – промелькнуло в голове, – По графику сегодня его смена? Первое число – его число. Значит, он должен быть в морге. Не случилось ли что за ночь?»

Палец сам быстро нашел нужный номер в телефонной книжке. Набор. Сигнал.

– Привет. С праздником. Как, Миша, дежурство? – проворковал в трубку Кеша.

– Спасибо, – устало ответил коллега, – Вашими молитвами.

– Звонил?

– Думал, может, ты меня сегодня подменишь. Хотел сынишку в театр сводить. Жена приболела. Думал, ты только из отпуска. Свежачок. Не получилось, – печально вздохнул Марущак, – Пропали билеты.

– Ладно тебе. Не горюй. Другие купишь. На первый ряд.

– У меня и были на первый.

– Не смог вчера перезвонить. Извини. Да и подменить бы не смог. Мероприятие у меня на сегодня назначено. Ты же знаешь мою половину. Она с кем-то там договорилась. Опять ходить, улыбаться, говорить любезности. Тоска, а надо.

– Да. Родина мать зовет.

– Точно. Слушай, Миша, у меня к тебе просьба. Не службу, а в дружбу. Там старушонка одна на столе с вечера разлагается. Ты бы ее отправил в крематорий. За казенный счет. Ее вряд ли кто востребует.

– Это которую в гробу из ментовки доставили?

– Она самая.

– Материал закрыт?

– Закрыт. Мне следак только что звонил. Очень буду тебе признателен. С меня причитается. Договорились?

– Бумагу надо писать… Печать ставить…

– Хорошо. Куплю тебе билеты в кино.

– В театр Образцова. На воскресенье. Два. Первый ряд.

– Душитель. Ладно. Куплю два.

– Сделаем.

– Сделаешь, позвони. Хорошо?

– Лады.

Отбой.

* * *

С недоделками провозились до полудня. То одно вылезало, то другое. Наконец, поместили тело в ванну, залили специальный химический раствор, задали нужную температуру. Все. Можно слегка расслабиться и отдохнуть. Сережа запустил на компьютере какую-то попсовую музыку. Павел вышел в коридор докладывать о результатах негласно присутствующему шефу.

Главное добились схожих показателей по всем заданным параметрам. Такого успеха Иннокентий Павлович не ожидал даже от себя самого. Можно сказать, превзошел. Достиг. Сумел. Даже помощники, люди далекие от высокого искусства, встали открыв рты перед произведением его рук и с нескрываемым уважением смотрели на великое преображение ничтожного бомжа в гения пролетарской революции.

Усталость как рукой сняло. От тяжелой, напряженной ночи и следа не осталось. Неизмеримое счастье переполнило душу Иннокентия Павловича. То счастье, какое, видимо, испытывает мать впервые увидевшая своего рожденного ребенка, творец, успешно завершивший свой дерзновенный замысел, сам Бог, создавший Землю и всех тварей населяющих ее. И дело не в высоком гонораре. Деньги ничто, пыль в сравнении с тем ощущением собственного могущества, способного привнести в жизнь нечто новое, невиданное, небывалое.

«Это мой час, мой звездный час, – думал он, горделиво прохаживаясь вдоль выстроенной шеренгой аппаратуры, – Жаль коллеги не смогут узнать имя автора. Автора, создавшего этот непревзойденный шедевр. Жаль. Хотелось бы посмотреть на их лица, когда они, наконец, определят, что перед ними находится на самом деле. Ай да Кеша! Ай да сукин сын!»

Был один Ленин, стало два. Кто такое еще может сотворить? Кто в состоянии преодолеть саму мать природу и породить точную копию неповторимого оригинала? Хотя кому, собственно говоря, это все нужно?

Иннокентий Павлович на минуту смутился. Действительно… Какая от всего этого людям польза? Правда, смотря кому… Для одних, может быть, никакой определенной выгоды и не просматривается, но для других… огромная. Неизмеримая. Это же новое слово в патологоанатомии. Это же можно Ленина разместить сразу в двух местах. Не потребуется далеко ездить. Страна то какая огромная… Хотя зачем это нужно?.. Нет, главное уберечь тело от возможной политической ошибки. Вот в чем заключается основная цель. Сохранить память… Предотвратить осквернение. Все-таки, как не крути, с какой стороны на него не смотри, а личность представляется весьма выдающейся. Сравнимая по своему масштабу разве что с Иисусом Христом. Только с другим знаком. Зачем же тогда преумножать другой знак? Для того, чтобы его стало больше? А в чем смысл?.. Опять что-то не сходится. В чем-то кроется небольшая, но обидная ошибка, словно заноза в мизинце. Но в чем?.. Нет. Несомненно, работа выполнена по наивысшему разряду. Просто гениально. Этого никто оспаривать не посмеет. И цель благая: Ленина уберечь, школу создать… Именно первое, как необходимый шаг в достижении второго – вот в чем кроется глубокий и оправдывающий смысл. Все остальное вздор. Все эти плюсы и минусы ничто в сравнении с великой задачей предстоящего преобразования мира.

В кармане забился в лихорадке мобильник. На дисплее – Марущак.

– Привет, Миша, – победоносно произнес Иннокентий Павлович, – Как успехи?

– Нет твоей старушки. Не нашли. Ушла, наверное.

– Как это ушла?

– Так и ушла. Оделась и ушла. Черт ее знает куда. К Ленину, наверное.

– Шутишь? Как она могла уйти. Я ее осматривал. Что за черт!

– Сам не понимаю. Василий проспится, расскажет. Он выпускал ночью.

– Постой. Это же не его смена.

– Нравится ему тут. Живет он тут. Совсем, подлец, сюда переселился. Устроил себе тут орлиное гнездо. Несет бред какой-то. Пора вопрос ставить.

– Ничего не понимаю.

– Аналогично.

– Ладно. Понял. Ждем объяснений. Обломились тебе, Миша, билеты. Извини.

– Обломились. Особенно, если принять во внимание, что сегодня такой день, когда все нормальные люди отдыхают, а не возятся с каким-то непонятными старушками, которые куда-то загадочным образом исчезают.

– Все, Миша, все. Не заводись. Отдыхай. С праздником тебя. Все. Пока.

– Пока. Пока.

«Странное дело. Одни старушки помирают, другие с ума сходят, третьи из морга сбегают. Вот так дело, – почесал Иннокентий Павлович взъерошенную голову, – Неужели Василий приколол таки ее прошлой ночью и зарыл тайно во дворе? Быть не может. Впрочем, это не мое дело. Пускай этим Витюша занимается, если ему интересно. Ему за это деньги платят. Наше дело установить факт, его дело разбираться кто, зачем и почему. Звоню Витюше».

– Алле, – отозвался вдалеке знакомый голос.

– Витюша, это я, – торжественно изрек Кеша в трубку, – Твоя бабулька взяла ноги в руки и дунула из морга в мавзолей. Там некто Ленин подготовил ей торжественную встречу по поводу Первомая. Так что заключения по факту ее кончины не предвидится за отсутствием тела. Думаю, лично тебя это порадует. Исчезла твоя бабулька с концами. Найти не можем. Понял?

– Ну!

– Вот тебе и ну. Каково?

– Ну, спасибо тебе, Кеша. Выручил. А то не знал, что с этим делом и делать. Теперь пусть у прокурора голова болит. Сдаюсь в архив. Пока.

«Слава, тебе Господи, одно дело сбагрили, – подумал Иннокентий Павлович, водворяя горячий телефон на место, – Однако, успеваю домой к обеду.»

* * *

В два часа дня энергичный помощник, с лица коего удивительным образом исчезли любые упоминания об утомительной ночи, доставил Иннокентия Павловича к дому, обедать. В лаборатории остался Сергей, следить за работой оборудования и поддержанием стабильной температуры протекания химической реакции в ванне.

По дороге отзвонилась дражайшая супруга и попросила не сильно задерживаться «в пробках», напомнила, что к обеду ожидается дорогой гость в честь пролетарского праздничка.

Прибыв на место, Павел хотел было удовольствоваться пирожками в ближайшей закусочной, но благодушно настроенный доктор настоял, чтобы помощник, столь усердно исполнявший всю ночь роль ассистента, непременно присоединился к праздничному столу и приобщился к нормальной человеческой пище, по всей видимости, искусно приготовленной в честь некоего гостя. Как говориться стол большой, на всех супа хватит. Тот уступил, и оба чинно переступили порог дома.

– Это Павел, – представил хозяин дома своего помощника, – Светлана – супруга. Наш сын Саша, – указал на круглую физиономию с любопытством выглядывающую из гостиной, – Саша иди сюда. Не бойся. Познакомься с дядей Павлом.

– Не-а, – мотнул головой пятилетний малыш и спрятался за дверью.

– Неоценимой энергии молодой человек. Если бы не он, многое бы из того, что я планировал, не свершилось, – отрекомендовал Иннокентий Павлович гостя, – Он пообедает с нами. Мы с ним всю ночь вместе работали. Устали… Валюсь с ног.

– Вот как? – приподняла тонкую бровь Светлана, оценивая крепкую фигуру Павла, – Вы врач?

– В последнее время некоторым образом, – улыбнулся бывший водитель такси, – В силу жизненных обстоятельств.

– Понятно. Что ж, прошу. Проходите. Надеюсь, у нас вам скучно не будет, – сдержанно произнесла хозяйка дома, – Он уже пришел. Ждет в гостиной. Сейчас я вас познакомлю, – шепнула она мужу и выскользнула из прихожей на кухню отдать последние необходимые распоряжения.

– Руки у нас моют там, – усмехнулся гостеприимный хозяин, указав в сторону ванной, – Проходи сразу в гостиную. Не стесняйся. Через минуту и я буду.

Пока Павел осваивал отдельные элементы импортной дорогой сантехники, Иннокентий Павлович прошел в кабинет, открыл домашний сейф, выложил в него честно заработанные доллары и несколько приосанился. Почти сто пятьдесят тысяч. Неплохо для простого патологоанатома. Но еще слишком мало для создания школы. Тем более, что жена отщипнет изрядно… Ладно. Пора обедать. Интересно кого еще там черт принес на обед?

В гостиной накрыт праздничный стол. Тихо звучит классическая музыка. В кресле возле телевизора с тонкой сигаретой в руке, в ожидании приглашения к столу расположился просто и удобно, как у себя дома Леонид Михайлович. Одет скромно, словно на загородной прогулке: рубашка, приглушенных тонов пуловер.

– Добрый день Иннокентий Павлович, – приветливо улыбнулся он, встал и пошел на встречу хозяину дома, словно его давний, закадычный приятель.

– Вот не ожидал вас встретить, – несколько смутился на пороге доктор.

– Ваша несравненная супруга была настолько любезна, что пригласила меня отобедать. Не в силах был отказать. Тем более, что давно уже намеревался познакомиться с вами поближе. Надеюсь, вы не откажете мне в удовольствии разделить с вами трапезу? – Леонид Михайлович крепко пожал руку Иннокентия Павловича и буквально втянул его внутрь гостиной, – Вы меня извините за эту некоторую самодеятельность. Конечно, я бы мог приехать в лабораторию. Но решил, что лучше будет обсудить некоторые вопросы в неформальной обстановке. Проходите. Только вас и ждем.

– Вы уже познакомились! – театрально всплеснула руками Светлана, входя следом за мужем.

– Мы уже давно знакомы с вашим выдающимся мужем, очаровательная Светлана Викторовна, – расплылся в любезностях Леонид Михайлович, – Вы же сами нам его порекомендовали в свое время, как талантливого специалиста, если вы об этом еще помните. Мы не преминули воспользоваться вашим мудрым советом, и сейчас Иннокентий Павлович успешно заканчивает для нас один очень сложный проект. О, Павел, и ты здесь! – воскликнул он, увидев входящего в гостиную помощника, – Замечательно. Давайте друзья мои… Впрочем, эти слова, должны быть произнесены хозяйкой этого дома.

– К столу, – вымолвила несколько сконфуженная Светлана как-то сразу почувствовавшая себя в этой компании лишней.

Обед прошел спокойно и легко. Еда оказалась вкусной, Леонид Михайлович – приятным собеседником, без конца сыпавшим шутками и забавными историями из жизни охотников, коим он посчитал уместным себя представить, видимо, избрав эту тему как оптимально нейтральную для общего разговора за столом. Это позволило и Павлу, как оказалось заядлому рыболову, принять активное участие в обсуждении проблем экологии и правильной организации здорового досуга.

Лишь в самом конце обеда, когда Светлана ненадолго отлучилась на кухню распорядиться относительно десерта, Леонид Михайлович, сделав серьезное лицо, позволили себе поинтересоваться относительно перспектив окончания работ в целом.

– Полагаю, дня через два все будет готово, – тихо заметил Иннокентий Павлович, – Если не произойдет ничего непредвиденного.

– Отлично. Просто отлично, – удовлетворенно потер ладони дорогой гость, – Прямо, как говориться, к великому праздничку победы. Ой, да молодцы! Что ж, на днях, значит, и произведем расчет. Только одно маленькое условие, Иннокентий Павлович, найдите возможность дня на два отлучиться из дома для завершения проекта. Сразу по окончании. Как мы с вами договаривались. На два дня, не больше. Если, конечно, у нас все успешно завершиться.

– Хорошо.

– Не забудьте сегодня отдать мне своей заграничный паспорт.

– Нужно будет выехать за границу?

– Согласитесь, что там будет гораздо спокойнее. Туда и обратно. На два дня.

– О чем секретничаете? – поинтересовалась Светлана, внося в гостиную вазу с фруктами.

– Уговариваю вашего мужа на два дня слетать в Китай на рыбалку. В сугубо мужской компании, – поделился Леонид Михайлович.

– Вот как? И что он? – удивилась хозяйка дома.

– Пока упирается. Говорит, что не умеет ловить рыбу, – посетовал дорогой гость.

– Разве там еще водится рыба? Мне почему-то казалось, что китайцы ее давно уже съели. Их там так много, – заметила бывшая журналистка.

– Что вы, несравненная Светлана Викторовна, там преотличнейшая рыбалка, – горячо возразил Леонид Михайлович, – Только надо места знать хорошие. Как, впрочем, и везде. Китайские товарищи обещали организовать все по высшему разряду. Заповедное место. Среди гор. Тихое озеро. Самолетом туда и обратно. Совершено бесплатно. Просто, как для своих.

– Женщин берут? – тут же навострила она ушки.

– Иногда мужчинам нужно посекретничать, – лукаво заметил коварный искуситель, – В другой раз непременно. Согласитесь, что главное предварительно навести мосты дружбы и взаимного доверия.

– Полагаю тебе нужно согласиться, – заметила супруга своему мужу, – От таких предложений не отказываются.

– Уговорили. Еду, – сдался Иннокентий Павлович.

– Паспорт на стол, – моментально распорядился Леонид Михайлович.

Обед подходил к концу. Участники вели себя весело и непринужденно. Светлана сияла. Еще бы, она достигла невероятного успеха, обеспечила такой резкий взлет своему мужу о каком можно только мечтать. Не каждого приглашают принять участие в закрытом мероприятии, где безусловно будут присутствовать самые высокопоставленные лица, ключик к которым, как она полагала, находился в мягких ладошках дорогого гостя.

– Берегите вашу очаровательную супругу, Иннокентий Павлович, – проворковал на прощанье Леонид Михайлович, – Многое в Москве делается благодаря ее стараниям. Она просто звезда. Вам можно только позавидовать.

* * *

В лабораторию Иннокентий Павлович с помощником вернулись почти друзьями. Едва отъехали от дома, как тут же перешли на «ты» и Павлу стало позволено называть доктора Кешей.

Сергей с возложенными на него обязанностями справился вполне успешно. Температура за время его дежурства поддерживалась на заданном уровне, плотность раствора не падала ниже нормы, в общем, все шло, как по маслу.

«Удивительно приятный и успешный выдался день, – подумал доктор, облачаясь в белоснежный халат, – Какой я все-таки молодец».

Скоро закончится утомительный марафон и наступит новая счастливая жизнь, наполненная чередой радостных дней и совершенной свободы. Наконец-то он сможет заняться тем, что ему нравится, что будет доставлять полное удовлетворение и даст возможность реализоваться всему творческому потенциалу, накопленному за долгие годы научной и практической деятельности. Вот тогда-то он явит себя миру во всем блеске своего таланта, сметет с людских глаз пелену былых заблуждений и мир восторженно ахнет, с благодарностью склонившись перед его скромным обаянием истинного ученого и выдающегося мыслителя современности.

Но пока нужно довести до конца безусловно гениальное творение своих рук и передать заказчику, человеку умному и, по всей видимости, глубоко порядочному.

– Как наш Ильич себя чувствует? – поинтересовался Иннокентий Павлович у Сергея, подходя к ванной.

– Полагаю, водные процедуры идут старику на пользу, – весело ответил тот.

– Вот и ладушки, – доктор замерил плотность раствора, проверил температуру, – Все движется по плану. Пообедал?

– Перехватил на кухне?

– Спать хочется?

– Ничуть.

– Сегодня выспишься. Скоро закончим. Ужинать сегодня будешь дома.

– Нет. На дискотуху пойду. Оттопырюсь.

Иннокентий Павлович взглянул на часы. Половина шестого. Пожалуй, можно часа на два прилечь. Эх, молодость. Когда-то и он так мог. Всю ночь куролесить, и весь день ходить как огурчик. Бодрым, но не зеленым, как теперь.

– Ну, ну… Давай, следи, – вздохнул патологоанатом, – А я, извини, прилягу.

– Конечно. О чем речь. Все будет в порядке.

В девять вечера восковую фигуру вождя общими усилиями водворили в картонную коробку, а ее место на столе торжественно и аккуратно занял новый дубликат оригинала, еще абсолютно голый, но уже такой величественный и близкий восторженному сердцу ученого. Аппаратура включена и послушный взмаху волшебной палочки в лабораторию тихо вошел Леонид Михайлович.

– Ну, как? – поинтересовался он, подойдя сзади.

– Господи, – вздрогнул Иннокентий Павлович, – Опять вы!

– Порядок?

– Имеются некоторые отклонения близкие к норме. Но окончательно можно будет сказать только через пору дней, когда произойдет полное замещение жидкостей в тканях. Пока это, увы, все, на что мы способны.

– Стало быть, движемся к финалу. Хорошо. Не буду отвлекать. Я, собственно говоря, на одну минутку. Хотел спросить вас, Иннокентий Павлович, в каком банке вы предпочитаете иметь депозитную ячейку?

– Я как-то не думал об этом. Полагаюсь на ваше усмотрение.

– Хорошо. Желаю удачи.

* * *

Последующие три дня прошли в трудах, незаметно и быстро. Новый Ильич обретал все более схожие черты с оригиналом и с каждым часом все больше радовал глаз своего создателя. Авралов больше не случалось. Все следовало своим заранее определенным порядком, так что к исходу четвертых суток дубликат оказался практически изготовлен.

– Как наши успехи? – поинтересовался Леонид Михайлович, как всегда бесшумно войдя в лабораторию.

– Извольте взглянуть, – протянул Иннокентий Павлович последние контурные карты лица и рук, – Конечно, если потратить еще несколько дней, недель или месяцев, то, наверное, мы смогли бы окончательно приблизиться идеалу. Но это извините уже микро-клеточный уровень. Это… – доктор попытался найти нужное слово, но этого не потребовалось.

– Лучшее – враг хорошего, – остановил его Леонид Михайлович, – Лучше никто сделать не смог бы. Великолепная работа. Просто нет слов. Насчет этих показателей не беспокойтесь. Я полагаю, мы сможем привести их норме. Как говориться, если нельзя достичь заданных показателей, но нужно изменить сами показатели.

– Видимо, вам виднее, – согласился ученый, – Так что, на этом все?

– А вы, как думаете?

– Я… – Иннокентий Павлович несколько растерялся, – Я думаю, что…

– Я вас поздравляю, уважаемый, дорогой вы наш человек с великой победой разума над природой, – восторженно выпалил Леонид Михайлович и обнял патологоанатома, – Вы выдающийся ученый нашего времени. Вы просто молодец. Леонардо да Винчи современности. Поздравляю вас! Всех вас поздравляю! Все! Конец! Победа!

– Ура! – выпалили помощники и заплясали вокруг саркофага.

– Ура! – повторил вслед за ними Иннокентий Павлович и, вдруг, осознал, что это действительно все. Кончилось. Свершилось. Достигнуто. Результат есть. Работа сделана. Принята. Одобрена. Все чем была занята голова на протяжении долгих месяцев, неожиданно выкатилось из нее прочь, ушло, растворилось, воплотилось в реальный физический результат, в новый предмет материального мира. Вот оно, то, что образно рисовалось в мыслях, теперь спокойно лежит перед ним, такое зримое, другое, чужое, самостоятельное, словно таким оно и было всегда, словно он уже не имеет к нему никакого отношения. На месте исчезнувшего внутри образа, образовалась какая-то пустота, и от этого стало почему-то грустно.

На столе неизвестно откуда появился дорогой коньяк, хрустальные рюмки. Проворный Павел тут же их наполнил. Леонид Михайлович произнес какой-то тост. Все дружно выпили. Разломили воздушный шоколад. Закусили. Снова выпили. В голове приятно зашумело. И огромная усталость нехотя и тяжело опустилась на плечи.

– Надо бы его одеть, – заметил Иннокентий Павлович.

– Вот именно этим сегодня мы и займемся, – ответил Леонид Михайлович, – Не беспокойтесь. Отдыхайте. Вы свое дело сделали.

Он отдал какие-то короткие распоряжения помощникам, взял доктора под руку и повел к выходу.

– Сейчас мы с вами проедем в банк, – сообщил он доверительно, – Там вы возьмете в аренду ячейку, и, как мы с вами договаривались, произведем окончательный расчет. После чего вы поедете домой, как следует выспитесь, отдохнете. Утром за вами заедет Павел. В восемь часов. Вы посетите мавзолей. Произведете последние измерения состояния Владимира Ильича, после чего с новыми данными приедете сюда. Отсюда мы с вами поедем на встречу с заказчиком.

– Разве банки еще работают?

– Для нас работают. Переодевайтесь.

В половину одиннадцатого вечера плотный полиэтиленовый пакет со ста пятьюдесятью тысячами долларов оказался запертым внутри банковской ячейки. Маленький стальной ключик, зажатый в мокрой от волнения ладошке Иннокентия Павловича, следовал с ним по направлению к дому.

Каким все-таки хорошим человеком оказался Леонид Михайлович.

– Я, конечно, мог бы отдать вам его завтра, но, полагаю, за ночь ничего страшного произойти не может. Поэтому завершаем наши расчеты сегодня, – заявил он в банке, – Вы превзошли себя и все наши ожидания. Считаю своим долгом адекватно ответить.

* * *

Пятого мая ровно в половину девятого утра Иннокентий Павлович вошел в мавзолей Ленина. Тело вождя находилось на своем месте. Опустив подъемник, он осмотрел его. Все как обычно. Никаких видимых изменений. Подкатил под аппаратуру. Снял новые контурные карты с лица и кистей рук. Сравнил с прежними. Выявились некоторые незначительные отклонения. Особенно в области ушей. Присмотрелся внимательнее к телу и ахнул. Копия! Перед ним лежала произведенная им копия, творение его рук. Невероятно!

В груди екнуло. Легкая испарина выступила на лбу. Свершилось. Подмена произведена. Этой ночью.

Автоматически он подшил карты поверх прежних, поместил тело в саркофаг и вышел на свежий воздух. На площади его ждал Павел.

– Ну как? – поинтересовался тот.

– Невероятно, – произнес молодой ученый.

– Здорово получилось?

Иннокентий Павлович ничего не ответил. Он был смущен стремительностью развивающихся событий. Конечно, он знал, что подмена рано или поздно произойдет. Но никак не ожидал, что она случиться так скоро. Даже стыдно стало, не то за свою неадекватную реакцию, не то за себя лично, как непосредственного исполнителя дубликата, прямого соучастника совершенного хищения. Не успел морально подготовиться. Только в глубине души согревало сердце маленькая гордость за то, что ему удалось обмануть не только точнейший способ фото-регистрации объема и рельефа лица и рук, но и самого себя. А это уже наивысший пилотаж.

– Брось, Кеша. Не грусти, – фамильярно толкнул в бок Павел.

– Нет. Я так, о своем, – отстранился доктор, – Почему-то людей стало жалко.

– Чего их жалеть, баранов?

– Не хорошо как-то… – неопределенно произнес патологоанатом и больше до самой лаборатории не произнес ни слова.

Там его с нетерпением ожидал Леонид Михайлович.

– Однако, вы задержались, – слегка раздраженно выговорил он, выбегая из кухни на встречу, – Уже половина второго. Заказчик давно ждет.

– Извините. Пришлось делать все одному, – сухо ответил Иннокентий Павлович.

– И как результаты?

– Поразительно.

– Не ожидали такого?

– Признаться несколько неожиданно… Как вам это удалось?

– Потом расскажу, как-нибудь. Походите. Приступим.

– К чему?

– К приемке оригинала, уважаемый, Иннокентий Павлович. Заказчик здесь. Павел, пригласи уважаемых товарищей. Сергей, выкатывай тело, – распорядился взволнованный руководитель, проталкивая доктора в помещение лаборатории.

В его поведении начали проскальзывать какие-то ранее незнакомые настораживающие нервные импульсы. Впрочем, это вполне объяснялось долгим вынужденным ожиданием и, возможно, ответственностью предстоящего момента.

Сергей выкатил из холодильника обнаженную мумию Владимира Ильича, возлежащую на каталке, застеленной ниспадающей до самого пола белой тканью.

Павел ввел трех азиатов невысокого роста в черных одинаковых костюмах. Один из них носил круглые очки, другой имел седоватую бородку, третий обходился без галстука.

– Наши китайские товарищи любезно согласились на время принять тело Владимира Ильича, – тихо сообщил Леонид Михайлович и уже громко обратился к вошедшим гостям, – Позвольте вам представить светило нашей науки доктора Томского. Всю свою жизнь он занимался сохранением тела Ленина в мавзолее и любезно согласился поделиться с вами своим богатейшим опытом. Это товарищ Ван, ваш коллега, патологоанатом, – представил китайца с бородкой, – Это товарищ Цун – юрист и переводчик, – указал на очкастого азиата, – Товарищ Вэй, принимающий решения, – подвел к представителю без галстука.

Китайцы дружно кивнули, пожали Иннокентию Павловичу влажную от волнения руку.

На этом официальная часть церемонии оказалась законченной.

Перешли к осмотру мумии вождя мирового пролетариата.

Леонид Михайлович попросил российского ученого сообщить уважаемым китайским товарищам по каким признакам можно безошибочно определить, что перед ними действительно тело, принадлежащее Владимиру Ильичу Ленину.

Иннокентий Павлович стал последовательно указывать на различные детали рук, ног и головы, обратил внимание на плечи, некогда подвергшиеся разложению, на особенности строения черепа, рисунок ушной раковины и на прочие анатомические особенности. Товарищ Ван, вооружившись большой лупой, внимательно осматривал каждый названный признак и по исчерпании общего перечисления остался вполне удовлетворен представленными доказательствами.

– Вы можете произвести электронную или световую микроскопию отдельных фрагментов тканей, – предложил в завершении доктор.

Товарищ Цун перевел.

– Спасибо. Мы уже это сделали. Пока вас ждали, – ответил товарищ Ван.

Леонид Михайлович загадочно улыбнулся.

– Если вопросов к товарищу Томскому больше нет и товарищи вполне удовлетворены сделанным сообщением, то разрешите начать подготовку тела к транспортировке, – произнес он.

Китайцы переглянулись.

– Товарищ Ван вам поможет, – перевел товарищ Цун слова товарища Вэя.

– Непременно. Я бы даже на этом настаивал, – заявил Леонид Михайлович, – Но, полагаю, было бы правильно неукоснительно следовать указаниям товарища Томского.

Началась кропотливая работа с мумией. Пока ее помещали в специальный раствор и производили прочие необходимые, по мнению российской стороны, манипуляции, китайцы оставались в лаборатории и внимательно наблюдали за происходящим. Но когда помощники снова возложили тело на укрытую белой тканью каталку и приступили к одеванию, Леонид Михайлович, взяв под руку Иннокентия Павловича, подвел его к товарищу Вэю и произнес:

– Товарищ Томский выразил пожелание продолжить свою работу у вас. В связи с этим он хотел бы узнать размер своего вознаграждения, а также регулярность посещения тела Ленина для ее продолжения. Учитывая определенную удаленность от места своего жительства, полагаю, вам необходимо обсудить эти условия, прежде чем мы покинем это место и переместимся в аэропорт.

Китаец любезно поблагодарил Иннокентия Павловича за проявление желание оказать помощь в сохранении тела Ленина, но обратил внимание на то, что Китай имеет большие традиции в области бальзамирования и прекрасно подготовленных для этого специалистов. На что Леонид Михайлович заметил, что было бы крайне неосмотрительно менять привычный для мумии режим содержания и допускать к ней лиц, незнакомых с нюансами прошлого регламента. При общих значительных расходах на всю операцию услуги российского специалиста не сильно обременят китайских товарищей, заверил он.

Товарищ Вэй нехотя согласился уединиться на кухне для обсуждения финансовых вопросов с товарищем Томским.

Пока Иннокентий Павлович, при активной поддержке Леонида Михайловича, утрясал с китайскими товарищами щекотливые вопросы своего будущего взаимодействия и приходил с ними к консенсусу, его оборотистые помощники, оставшиеся наедине с китайским специалистом в области патологоанатомии, облачили Владимира Ильича в церемониальный темный костюм и поместили в дорогой дубовый гроб, установленный на анатомическом столе.

Торжественно и чинно возлежал вождь мирового пролетариата, обрамленный красным дорогим сукном, и тень хирургической лампы смиренно падала на его упокоенное чело.