Текст книги "Легенда о Пустошке"

– Благодарю вас за то, что откликнулись на мою просьбу, Стас. Уверяю, что все будет честно, – без тени сомнений ответил он, – Все пояснения по ходу дела. Прошу меня извинить, но у нас очень мало времени. Прошу мне поверить. И прошу делать все быстро и четко.

– Раз мы приехали, – неопределенно развел я руками, – Что нам еще остается делать?

– В накладе вы не останетесь, – тут же заверил он, и после его слов как-то легче стало работать.

Честно признаться к этому времени я уже изрядно потратился. Адвокату пришлось заплатить еще штуку баксов в счет возмещения расходов по наведению справок в милиции. Тысячу долларов я оставил в психушке на более приличное содержание Элеоноры Григорьевны. Тысячу вытянули на поддержание и лечение Анастасии Павловны. Больше тысячи мы с Митей просто прожили за несколько дней пребывания в Москве. Гостиница, питание, лекарства, бензин – деньги утекали как песок между пальцев. Так что к моменту встречи с доктором у меня оставалось не более трех лохматых тысяч из десяти. Данное обстоятельство действовало несколько удручающе и потому возможность дополнительного заработка, пусть даже и такого специфического вполне приходилась кстати.

Митя послушно вернулся на заднее сиденье, откуда больше не выходил. Мы с Василием отвязали гроб, водрузили его на аналогичную каталку и через широкую дверь вкатили в залитую светом лабораторию.

Таких, я еще не видел. Множество странной аппаратуры выстроились вдоль стен. По середине стоял анатомический стол, аналогичный тем, что находились в морге, только гораздо дороже и новее. В общем все выглядело технично, словно по последнему слову.

На укрытом белой тканью столике лежало тело, закутанное в простыню.

– Вот, – указал на него мужчина, – Его нужно отвезти как можно дальше в самое глухое место. В такое, о каком никто даже не слышал. И так, чтобы и я об этом ничего не знал. А если со мной что-нибудь случится, то похоронить тайно и быстро.

– Зачем? – спросил я.

– Так надо, – ответил он, – Иначе у вас могут возникнуть большие проблемы. Не дай Бог вам кому-нибудь его показывать. Может случиться страшное. Поймите меня правильно. Никто не должен знать, кто это и где похоронен. Никто. Иначе – беда. И с вами, и с теми, кому вы его случайно покажите. Ясно?

– Он такой страшный или такой важный? – поинтересовался я.

– Это неудачный результат одного очень секретного научного эксперимента, – пояснил мужчина, – Я не хочу вас напрасно пугать. Ничего страшного с вами не случиться, если никто ничего не будет об этом знать. Но любая неосторожность с вашей стороны, любая утечка может грозить вам очень серьезными неприятностями. Очень серьезными. Поэтому будьте очень внимательны и сделайте все так, как я вас прошу сделать. Договорились?

– И что мы с этого будем иметь? – затронул я щекотливую тему.

– Да. Правильно. Сейчас, – доктор бросился к небольшому сейфу, стоящему на письменном столе, набрал цифровой код на дверце. Механизм приветственно пискнул, замок открылся, – Здесь всегда были нормальные деньги, – произнес он, извлек пухлый полиэтиленовый пакет с изображением Спасской башни Московского Кремля, осторожно заглянул внутрь, – Да. Этого должно хватить, – сказал и протянул его мне, – Проверь внимательно. Все ли нормальные.

Я оценил содержимое мешка и мне стало ясно, что мы имеем дело скорее всего с сумасшедшим. Пакет буквально пух от банковских упаковок со стодолларовыми купюрами.

– Проверь. Тут всякое бывает, – заметил доктор, нервно поглядывая на часы.

Я достал наугад несколько пачек.

– Можно распечатать? – спросил его.

– Не можно, а нужно. Только быстрее.

Деньги не вызвали у меня никаких подозрений.

– Нормальные бабки, – заключил я, – Сколько из них дашь?

– Номера смотрел?

– Смотрел.

– И что?

– Порядок. В одной пачке купюры старые. В другой новые. Все номера идут по порядку. Одной серии, – спокойно ответил я

– Тогда бери все.

– Как все?

– Все, значит все. Весь мешок.

– Не понял. Тут много, – попытался я возразить.

– Бери весь мешок. Оно того стоит. Делить потом будем.

– Не понял. Они что, не твои что ли?

– Мои и не мои. Твои и не твои. Его, – кивнул доктор в сторону Василия, – И не его. Это плата за него, – указал на завернутое в простыню тело, – За его смерть и за его похороны. Кому и сколько определит время. Когда все закончится. Ясно?

– Понял. Беру, пока дядя не передумал, – заявил я, – Давай твоего жмурика. Есть у меня для него местечко. Просто шикарное. Никто не найдет, даже если захочет.

– Его нужно похоронить, – напомнил доктор, – Только похоронить. И только на кладбище. И только в том случае, если я не скажу, как поступить с ним иначе. Ясно?

– Доктор, будьте спокойны. Если что, похороним его в самом лучшем виде на самом нормальном кладбище, – пообещал я, – Слово даю.

– Надеюсь, что так оно и будет, – вздохнул он, – Хотя сильно хочется надеяться, что вам этого делать не придется. Но все может быть. И поэтому… давай, берем.

Втроем с Василием мы дружно перенесли покойника с его места и уложили в гроб. Закрыли крышку, откатили к машине, закинули на багажник. Накинули сверху проверенный кусок старого брезента, и я стал увязывать, в то время как доктор увел Василия обратно в лабораторию, по какому-то еще одному срочному и важному делу.

Закрепив веревками груз, я прихватил из багажника рюкзак и вернулся за деньгами, оставленными на столе, возле сейфа.

Мужики что-то обсуждали, склонившись над анатомическим столом. Увидев меня, смолкли, и доктор, сделав мне знак, подойти, произнес:

– Иди сюда. Помоги фигуру уложить.

– Какую фигуру?

– Пойдем. Увидишь.

Они отошли от стола, и я заметил на нем странный предмет окутанный цветными проводами. Как следует разглядеть, не успел. Мы вошли в другое помещение, судя по всему – холодильник. Василий вкатил следом каталку, укрытую простыней.

– Бери за ноги, – указал мужик на тело, лежащее на полке, – И на счет три переносим.

Я замялся.

– Не бойся, это не труп, – успокоил меня доктор, заметив мое замешательство, – Это восковая кукла.

– Правда, что ли? – удивился я.

– Правда. Правда. Сам посмотри, – кивнул он.

Я осторожно потрогал ногу. Она действительно оказалось восковой.

– Классная штука, – заметил я, – Манекен?

– Манекен. Бери, – указал доктор.

Взяли. Подняли. Переложили.

В полумраке холодильника я никак не мог отделаться от мысли, что эта кукла кого-то мне напоминает. Но кого?

Вернулись в лабораторию.

Василий снова склонился над окутанным цветными проводами предметом.

– Ну, что там? – поинтересовался доктор.

– Хитрая штука, – задумчиво произнес санитар, – Никак не разберу к чему эти три датчика. Никогда с такими не сталкивался. Я их отключил на всякий случай. Таймер от цепи отрезал. Оставил только вот эти два провода. Красный и белый. Может совсем ее развинтить?

– Не нужно. Сделай просто. Как это у вас там говориться – на замыкание. И все. Больше ничего не нужно, – попросил странный мужчина.

– Ладно. Тогда сделал, – довольно произнес Василий, – Вообще штука классная. Армейский пластид. Пять кило. Детонатор – супер. Только он тут ни к чему. Слишком сложный. Цепь я развел. Сделал на прямую. В общем вот эти два контакта красный и белый замкни и все. Сразу бабах. Халупу эту разнесет вдребезги. Это я тебе как старый сапер говорю. Страшная штука. Будь с ней осторожнее. Лучше выброси, то есть сдай.

– Спасибо. Понял. Все. Уезжайте, – распорядился доктор.

– Я деньги беру? – спросил я, поднимая со стола полиэтиленовый мешок.

– Бери, – ответил мужчина и вдруг на минуту задумался, подошел к сейфу, снова открыл его, извлек пачку бумаг, бегло просмотрел и протянул мне, – Документы эти тоже возьми. Все. Открывай рюкзак, – выгреб все с обеих полок и лично сунул на самое дно. Затем взгляд его упал на рядом стоящий портативный компьютер последней модели, – И компьютер возьми, – вырвал из него все подключения, быстро смотал блок питания и кинул следом, – И еще. На, возьми мой телефон. У меня второй есть. А этот, – отключил, скинул батарею, извлек сим-карту, на миг задумался, и вернул все на место, – В общем, ждите моего звонка. Василий, какой у тебя номер?

Санитар назвал.

– Запомнил, – произнес доктор, – Помните, без моего звонка ничего не предпринимать. В морг не возвращаться. Лучше всего, если будете ждать где-нибудь неподалеку. Так, чтобы вас не было видно. И последнее, если все сложится хорошо, сразу позвоните мне вот по этому номеру. Это городской номер, – записал на листе бумаги семь цифр и протянул Василию, – Скажи только три слова: «Доехали. Все в порядке». И ничего больше. Телефон может прослушиваться. Жду звонка в течение ближайших пяти минут. Если его не будет, значит не все так хорошо, как мне бы хотелось. Все. Давайте, мужики, с Богом. И помните, если я не позвоню, его нужно будет захоронить в самом глухом месте, в таком, о каком никто даже не слышал.

Мы вернулись к машине.

Я закинул рюкзак на заднее сиденье под опеку Мите. Василий устроился рядом со мной. Доктор распахнул ворота. Я запустил двигатель, и мы медленно покинули это странное место.

* * *

– Вообще первое время ощущение было такое, будто мы обнесли кого то, – поделился Стас, – Я так об этом Василию прямо и сказал, когда мы отъехали на некоторое расстояние.

– И что он тебе ответил? – насторожилась Маша.

– Он меня убедил в том, что ничего подобного не произошло. Что он давно знает этого доктора, что они много лет вместе работают в одном морге, что в лаборатории, в которой мы были, все оборудование и все оснащение очень дорогое и современное, что оно предназначено исключительно для проведения исследований в области патологоанатомии, а Василий, как младший прозектор, в этом кое-что понимает. Что доктор этот, один из известных в стране ученых в области этой самой патологоанатомии, и, стало быть, в этой лаборатории он проводил какие-то свои научные исследования. Лаборатория, скорее всего, секретная, стало быть, исследования, которые он проводил тоже секретные. Что все документы, которые мы взяли из сейфа, это его документы, что компьютер тоже принадлежит ему и, стало быть, деньги тоже его.

– Тогда почему все так странно выглядело? Ночью? Тайно? Чего он боялся? – поинтересовалась девушка.

– Я тоже задал такой вопрос, – продолжал рассказчик, – На что санитар мне ответил, что доктор осуществил какое-то мощное научное открытие, за которое получил много денег и большие неприятности со стороны спецслужб. Что-то вроде оживления трупов.

– Ничего себе.

– Но не все будто бы вышло у него благополучно и потому он имел все основания опасаться мести со стороны сильных мира сего. Вроде бы кто-то из их родственников не то умер, не то не ожил. В общем предстояла большая разборка и он, чтобы сохранить за собой все результаты своего открытия, попросил Василия оказать ему помощь, спрятать на время все самое ценное. Василий один справится с этим не мог. Тут подвернулись мы. Вот так и получилось, что все результаты оказались в наших руках, – Стас перевел дух, – Так что ничего не могу сказать, кто находится в гробу. Знаю только, что покойник. И его нужно срочно похоронить. Это все.

– А он там точно покойник? Случайно не оживет? – в глубине ее темных глаз мелькнула тревога.

– Не оживет. Покойник. Я его крепко заколотил, – улыбнулся он.

Маша прижалась к нему всем трепетным телом, Стас склонился к ее лицу и они слились в долгом, всепоглощающем поцелуе, после чего разъединить их тела и души не смогла бы уже никакая сила на этом свете.

Глава 10. Похороны

Точно в обозначенное время Василий по городской линии сообщил: «Доехали. Все в порядке». Иннокентий Павлович мысленно перекрестился и стал готовиться к встрече «старых друзей». Еще раз обыскал связанного Сергея. Задал ему пару вопросов, но вразумительных ответов не получил. Посмотрел на его мобильном телефоне список входящих звонков. Оказалось три раза пытался выйти на связь абонент обозначенный под имением «Сом», и только один вызов исходил от «Шефа». В обоих случаях номера звонивших не обозначились.

– Так, скоро вороны слетятся, – заключил доктор.

При всей трагичности происходящего одно обстоятельство явно играло в его пользу: если удалось благополучно вывезти тело Ленина из лаборатории, значит, всесильный Леонид Михайлович пока еще не догадывается о развернувшихся здесь событиях и точное местонахождение отправленного в Китай исполнителя пока ему не известно. Следовательно, необходимо использовать фактор внезапности максимально эффективно так, чтобы получить достоверную информацию обо всем, что случилось, определить цели противника и улики против него. Только так можно рассчитывать на какой-либо успех в борьбе с таинственной и могущественной силой, скрывающейся за тенью неуловимого заказчика.

«Их нужно столкнуть между собой и посмотреть, что из этого выйдет, – думал Иннокентий Павлович, – Пускай решат, что Серей спер деньги».

Он быстро перетащил бывшего помощника в холодильник, уложил на дальнюю полку стеллажа, крепко привязал, заткнул рот на всякий случай, укрыл с головой одеялами, чтобы не простудился и прежде времени не обнаружил свое присутствие. Затем вернулся на кухню, прибрал мусор, вытер с пола лужу разлитого кофе, и стал думать о том, как лучше спрятаться самому и грамотно распорядиться бомбой. Он понимал, что рано или поздно придется выйти на прямой, жесткий разговор. Противостоять ему будут люди тренированные. Надеяться только на пистолет глупо и самонадеянно. Значит, мину нужно держать наготове, при себе, как последний аргумент в жаркой дискуссии. Только вот больно она тяжелая, в карман не положишь. Остается подвесить к телу.

Иннокентий Павлович обошел всю лабораторию, заглянул в кладовую в поисках какой-либо сумки, но ничего подходящего не обнаружил. Зато присмотрел для себя укромное местечко за вешалкой с белыми халатами. Там и мину легко спрятать. Вернулся к письменному столу. Взгляд упал на черную паутину отсоединенных компьютерных проводов. Решение возникло быстро. Выбрал кабель подлиннее, обмотал мину, сделал петлю, перекинул через плечо. Получилась вполне надежная переноска. Оставалось усовершенствовать взрыватель. Для человека отягощенного высшим образованием это не составляло особого труда. Зачистив кухонным ножом изоляцию обоих проводов, он обмотал оголенными концами большой и указательный пальцы левой руки. Затем осторожно снял с себя проволочные кольца смертника и переместил мину под вешалку на заранее приготовленное место. После чего оставил на столе возле выпотрошенного сейфа Сережин мобильный телефон и устроился на стуле в кладовке возле слегка приоткрытой двери, так, чтобы иметь перед глазами всю лаборатории и не обращать на себя внимания входившего.

Потянулись минуты бездеятельного томительного ожидания. Страх рыжей кислотой принялся медленно разъедать душу, тушить гнев сомнениями, холодить сердце осознанием полного бессилия. «Что будет, если они вообще сюда никогда не придут? Или придут, но не они? Совершенно другие люди, обнаружат меня здесь и вызовут милицию? – думал он, – А что если они уже знают, что я здесь? Неожиданно ворвутся и просто меня пристрелят? Я ничего и сказать не успею. Или того хуже приведут с собой Светлану с Максимом. Все мои плану сразу рухнут. А что если?..» Он почувствовал себя слабым, одиноким, всеми покинутым, не на что не способным человеком. Руки мелко задрожали, ему стало страшно от осознания того, что случайно он, вдруг, замкнет контакты приготовленной бомбы и совершенно бездарно погибнет в чудовищном взрыве. Даже клочков тела никто не отыщет. Захотелось все бросить, убежать, позвонить Василию, попросить, чтобы поскорее забрал отсюда, увез на край света, укрыл в надежном и темном месте. Но тут же он понимал, что спрятаться не получится. Везде его найдут и заживо похоронят расторопные помощники таинственного Леонида Михайловича. Слишком много он оставил следов своего присутствия. Слишком важные забрал у них вещи. Слишком могущественным представлялся бывший заказчик. Повсюду мерещилась его зловещая тень, и даже здесь в тесной кладовой спиной ощущался сверлящий душу леденящий взгляд. Он резко оборачивался, но тот тут же растворялся, словно призрак среди хозяйственных полок, оставляя за собой незримую дымку своего потаенного присутствия.

Возможно, окажись на его месте кто-либо другой, он бы признал очевидную бесперспективность единоличной борьбы, поднял свои связи и спрятался под надежной защитой закона, ибо, что может сделать один человек, против целой, тайной организации? Но неотступно, спасительно и больно колола сердце стальная игла обиды. Будоражила, сгоняла липучий страх, наполняя сознание решимостью и злостью. Как мог этот интеллигентный на вид человек поступить с ним столь подло и омерзительно. Как посмел низко предать искреннее доверие и зарождавшуюся дружбу? Подобно змее проникнуть в семью, в самое сердце, отравить, уничтожить все, что свято и дорого, растоптать ментовскими сапогами волшебную мечту грядущего счастья. Нет прощения такому человеку. И как бы он не юлил, как бы не скрывался, ему предстоит ответить за свои пакости. Сегодня, здесь и сейчас. Другой возможности больше не представится. Но хватит ли сил? Хватит ли решимости провести все задуманное до конца, не купится на новую ложь, выстоять и не струсить?

Снова и снова накатывали на Иннокентия Павловича сомнения и страхи, но уносились прочь, разбиваясь о твердую безысходность сложившихся обстоятельств. «Иначе нельзя, – думал он, – Иначе – тюрьма, позор, смерть. Так у меня еще есть шанс отстоять себя, Светку, свою честь. Возможно – договориться. Если нет – погибнуть. Но уже вместе с ним. Или я заставлю его исправить все пакости, или уничтожу. Другого выхода у меня нет. Они сами загнали меня в угол. Лишили всего. Я вынужден защищаться. В конце концов, кому как не мне знать, что смерти не существует. Есть лишь переход в иной, лучший для нас мир. Так стоит ли переживать и бояться? В любом случае я окажусь в выигрыше. Или изменю свою жизнь здесь, или получу новый шанс начать все заново, умнее, лучше. В любом случае я сделал пока все, что мог. Остальное – в руках Аллаха».

Неожиданно щелкнула входная дверь.

«Все. Началось», – промелькнуло в мозгу, и все сомнения сразу упали, уступив место напряженному ожиданию.

* * *

Когда Павел не получил ответа на третий звонок Сергею, он заподозрил неладное и доложил шефу, несмотря на столь ранний час.

– Что говорит вахтер? – поинтересовался Леонид Михайлович.

– Он ничего не видел, – уточнил помощник, – Никто ночью не входил и не выходил. Пеленг мобилы показал, что Он на объекте. Но звонки остаются без ответа.

– Странно. Возьми Енота и все осмотри. Докладывать через каждые пятнадцать минут.

– Есть.

Натренированные к встрече различных неожиданностей с оружием наизготовку бойцы невидимого фронта тихо проникли в прихожую, осмотрели кухню и иные прилегающие помещения, ничего подозрительного не обнаружили, доложили, двинулись дальше.

Павел первым вошел в помещение лаборатории. Осмотрелся. Чисто. Моментально увидел открытый сейф, пустой стол, черные провода соединительных кабелей, одиноко лежащий мобильник Сергея. Прошел глубже. Открыл холодильник. Определил подмену мумии и отсутствие мины. Вышел. Осмотрел двери запасного выхода. Обнаружил следы недавно побывавшей здесь легковой автомашины. Для порядка заглянул в кладовку. Никого в ней не заметил и стал докладывать шефу.

– Это Сом. На объекте чисто. Мальчик взял бабки, игрушку, базу, документы, товар и смылся. Его телефон на месте, – сообщил он.

– Сейчас буду. Ждите, – кратко распорядился Леонид Михайлович.

– Отбой, – передал Павел напарнику и убрал пистолет.

Енот, все это время прикрывавший возле входной двери, расслабился и тоже спрятал оружие.

– Пойдем, кофе выпьем, – предложил бывший помощник, – Двери я проверил. Заперты изнутри. Однако, странно как он смылся мимо Бобра? – Иннокентий Павлович понял, что допустил ошибку, заперев ворота, – Ставь чайник, а я пойду с ним потолкую. Что-то он нам не все сказал…

Бойцы вышли.

Холодная испарина выступила на лбу доктора. Как мог он об этом не подумать? Что теперь делать? Сколько у него есть времени, чтобы исправить положение? Осторожно, с пистолетом наготове он выглянул из своего укрытия. Прислушался. Тихо. Крадучись, двинул в сторону запасного выхода. Сердце оглушительно молотило в груди паутину страха. По спине стекали холодные струйки пота. Это в тишине кабинета хорошо рассуждать на тему, как следует изобличать преступников. Тогда есть и холодная голова, и решительность в действиях, и фора во времени. Другое дело один на один в реальной ситуации, зная, что ни физически, ни психически нормально не подготовлен, что никого рядом нет, что враг близко, вооружен и церемониться не станет. Невольно почувствуешь себя слабым и голым, особенно когда остаешься, пусть даже на время, без страховки, без самого убедительного аргумента. Что будет если кто-нибудь из них в этот момент войдет? Перестрелка? Иннокентий Павлович никогда не считал себя метким стрелком. Даже в мыслях никогда не возникало, что когда-нибудь придется стрелять в человека.

С трудом преодолевая страх, близкий к паническому, он открыл железную дверь, бегом ринулся к воротам, откинул внутренние запоры, приоткрыл створки и, едва сдерживая жгучее желание не унестись прочь по ночной улице, быстро вернулся на свое прежнее место в кладовку.

Минут пять он преодолевал тяжелое дыхание и дрожь во всех членах. Каким беззащитным показался он себе в этот момент. Цыкни на него кто-нибудь из-за угла и, верно все тут же бы и закончилось. Просто от одного страха бы умер. Но, наконец, овладев собой, он накинул на плечо тяжелую мину, вставил пальцы в кольца детонатора и притаился с пистолетом в руке возле приоткрытой двери. Осознание того, что первый раунд остался за ним, медленно согревало взбудораженную душу. Пока все шло хорошо.

* * *

Леонид Михайлович приехал довольно быстро. Стремительно вошел в здание, резко распахнув входную дверь. И сразу столкнулся со своим помощником, прессующим перепуганного вахтера. Под левым глазом мешковатого мужчины уже синел округлой формы кровоподтек, с разбитой нижней губы сочилась тонкая струйка крови.

– Что еще ты забыл нам сообщить? – наседал на него Павел, одаряя лучезарной улыбкой, – Сколько еще раз отлучался с поста погадить?

– Что удалось выяснить? – сухо осведомился шеф.

– Этот гад доктора просрал, – доложил помощник.

– Какого доктора? – побледнел Леонид Михайлович.

– Нашего. Доктор тут. Камера видеонаблюдения зафиксировала, как он вошел сюда ночью. А этот гад в это время толчок дерьмом трамбовал. И еще врет, сволочь, – пояснил Павел.

– Очень интересно. Вошел, говоришь… Когда вышел? – поинтересовался шеф.

– В том то и дело, что обратно не выходил.

– Ты все внимательно осмотрел?

– Да. Все, вроде, чисто.

– Так, этот пусть до утра туалет сторожит. Енота на его место. Вызови сюда ребят, – распорядился Леонид Михайлович, – Доктор, говоришь тут… Пойдем, посмотрим, – и зашагал по гулкому коридору в сторону лаборатории.

– Пошли, – рванул Павел мужика за ворот камуфляжной куртки, – В родное гнездо, птичка. Енот, – вызвал по рации напарника, – На вахту.

Осуществив смену караула на входных дверях, бывший помощник поволок бывшего вахтера к туалету.

– Сомик, послушай, я же не виноват, – скулил тот по дороге, – Живот болел. Съел что-то. Где же я мог его видеть. Как он, гад, прошмыгнул? Прости меня, Сомик.

– Не виноват, так не виноват. Разберемся. Выясним. Анализы сдадим. Может тебя доктор отравил? Съел, говоришь?

– Съел, Сомик, съел. Живот болел. И вышел то на минутку.

Вошли в туалет. Павел открыл дальнюю от входа кабинку.

– Ну, снимай, брат, штаны, – приказал вахтеру.

– Может не нужно, Сомик. Я так тут посижу, тихо.

– В штаны гадить будешь? Ну, давай, давай.

– Хорошо, – согласился мужик, расстегивая ремень, – Только у меня все прошло.

– Прошло, так прошло, – усмехнулся Павел и как только брюки упали на пол, коротким ударом в солнечное сплетение согнул вахтера пополам, – Посиди пока тут. Подумай, – пристегнул его правую руку наручником к трубе отопления и вышел.

* * *

Леонид Михайлович вошел в лабораторию. Осмотрелся. Тихо.

Со скорбным выражением лица обозрел распахнутый пустой сейф, приблизился к холодильнику, открыл его, выкатил каталку. Провел указательным пальцем правой руки по восковой поверхности куклы и тихо выругался. Прошел к запасному выходу. Вернулся с лукавой улыбкой на губах и спросил только что вошедшего Павла:

– И как он отсюда, по-твоему, вышел?

– Думаю, его этот гад выпустил, через запасной вход, – кивнул в сторону туалета.

– Это почему ты так думаешь? Он сам в этом признался?

– Нет. Пока молчит, сволочь. Под дурака косит. Но сознается. Придется.

– Откуда такая уверенность, что это он?

– Кто же еще? Кроме него ворота запереть было некому.

– Они были заперты?

– Сам проверял.

– Вот как? – Леонид Михайлович смерил помощника холодным взглядом, – Дай-ка сюда свою пушку.

– Держи, шеф, – протянул ему свой пистолет Павел.

– И кто, по-твоему, ворота открыл? – стер начальник вопросом улыбку с неунывающего лица бывшего помощника.

– То есть как открыл? – недоуменно переспросил тот, – Они были заперты. Изнутри. На засов. Я проверял.

– Да?.. – ухмыльнулся Леонид Михайлович и в следующее мгновение Павел рухнул на пол, сраженный бесшумным выстрелом из его же собственного оружия.

– Я не люблю, когда врут, – произнес над телом покойного прощальную речь высокий руководитель, еще раз окинул взглядом опустевшую лабораторию и заключил, – Тут, кажется, все ясно. Кругом сплошные предатели, – бросил оружие на бездыханную грудь помощника, развернулся и направился к выходу.

– И первый среди них вы, – пригвоздила к полу брошенная в спину фраза.

Он замер и обернулся. Возле двери кладовой с пистолетом в руке стоял Иннокентий Павлович.

– Доктор? Вы… здесь? – побледнел лицом Леонид Михайлович, – Как хорошо, что я вас нашел, – быстро собрался, – Как удачно оказалось, что вы здесь. Они хотели вас убить, – указал на только что застреленного Павла.

– Кто это они?

– Ваши бывшие помощники. Я только что одного из них обезвредил. Вы не представляете, как сильно мы в них ошибались. Оказывается, они вели двойную игру. Что это у вас там под мышкой?

– Мина. Вы такую же преподнесли китайцам в подарок, не правда ли?

– Я? Боже упаси! Это они, – Леонид Михайлович вернулся к покойнику и пнул ногой мертвое тело, – Предатели. Нужно срочно найти второго.

– Он там, – кивнул в сторону холодильника Иннокентий Павлович, – Лежит. Связанный. Кстати, это его пистолет. И насколько я знаю, тоже стреляет, – показал оружие, – Так что стойте, уважаемый, на месте и не делайте никаких резких движений. Мне, как вы надеюсь, понимаете, терять уже нечего. Поговорим?

Явное превосходство в расстановке сил придало доктору уверенности и душевного спокойствия. Он даже не ожидал, что ему удастся так быстро установить полный контроль над ситуацией и приколоть скользкого Леонида Михайловича к полу, как змею вилами. Они остались наедине. Противник обезоружен и, казалось, находится в его власти. Теперь представлялось, что дальнейшее развитие событий целиком и полностью зависит исключительно от него. Сейчас он диктует свою волю и определяет судьбу каждого.

«Какой я молодец, – самодовольно улыбнулся Иннокентий Павлович, наблюдая в какое смятение произвел его стремительный выход на сцену – Как здорово я все предусмотрел».

– Нам непременно нужно с вами поговорить, – дружелюбно откликнулся Леонид Михайлович и предпринял попытку сократить разделяющую их дистанцию.

– Стоять! – резко скомандовал доктор, – Плащ снять. Бросить на пол.

– Да вы что? – попытался изобразить возмущение пленник, – Прекратите баловаться с оружием. Вы же ничего не знаете!

– Снять, я сказал. Или мне придется прострелить вам ногу.

– Спокойно, – показал открытые ладони Леонид Михайлович, – Сделаем, как вы просите. Только не нужно нервничать. Пожалуйста. Вот вам мой плащ, – скинул его на пол, – Довольны?

– Теперь пиджак. Живо.

– Хорошо. Трусы тоже снимать? – попытался пошутить разоблачаемый.

– Отойти к столу, – скомандовал доктор, – Лечь на пол. Руки за голову.

Иннокентию Павловичу представлялось, что именно так и следует поступать с плененным врагом. Жестко и решительно. Потому что именно так действовали все известные персонажи боевиков. А они то уж знали, что делали.

Леонид Михайлович послушно выполнил выдвинутые требования.

Молодой ученый медленно приблизился к оставленной одежде. По дороге подобрал с тела убитого второй пистолет. Засунул себе под брючный ремень. Пригодится. Положил пистолет на пол. Стал осторожно прощупывать карманы одежды, держа под контролем пленника и свою левую руку, чтобы случайно не соединить указательный и большой пальцы, обвитые тонкими кольцами смерти. Кроме связки ключей ничего интересного в плаще не оказалось. Зато в нагрудном кармане пиджака обнаружилось служебное удостоверение генерала службы безопасности.

– Вот это здорово, – присвистнул доктор, рассматривая фотографию, – Теперь Родина знает своих героев. Покаяться не хотите, Дмитрий Петрович? Я так понимаю, первая маска с лица снята, не правда ли? Или имеется еще несколько?

– Правда дорого стоит, – саркастично заметил бывший заказчик, – Не боитесь?

– Мне терять нечего. Я уже умер, не так ли? Рассказывайте, ваше превосходительство, зачем взорвали китайцев?

– Как вам удалось остаться?

– Повезло. Они, вдруг, решили меня бросить. Взлетели, едва я вышел на поле.

– Вам повезло, Иннокентий Павлович. Вы просто счастливчик.

– Полно преувеличивать. Признайтесь, что вы решили меня убрать еще до того, как я дал согласие с вами работать. Не так ли? Только почему? В отличие от Павла я вас не обманывал. Он, кстати, тоже. Ворота я открыл. Позже.

– Это не имеет значение. Он слишком много знал. Впрочем, как и вы.

– Убираете свидетелей?

– Вы же умный человек, Иннокентий Павлович. На что вы рассчитываете? Неужели вы полагаете, что кто-то позволит кому-то оставаться носителем секретной информации? Неужели и сейчас вы думаете, что сможете выбраться отсюда живым? Если вам не жалко себя, то подумайте, хотя бы, о своей жене. У вас замечательная жена. Незачем делать ее заложником наших отношений. Светлана здесь совершенно не причем. Она не должна страдать.

– Что вам об этом известно? – скрипнул зубами доктор.

– Вы поступили крайне неосмотрительно. Зачем вы дали ей фальшивые деньги? Теперь у нее неприятности. Они могут оказаться большими. Очень большими. При ее активной общественной жизни это просто недопустимо. Это потеря репутации. Полная потеря. Это настоящая катастрофа.