Текст книги "Броненосец в «Потёмках». По канонам жанра: старая добрая «космическая опера»"

***

Мощность взрывного устройства была невелика, чтобы разрушить броненосец, но достаточна, чтобы уничтожить главный гипердвигатель, испарить и разнести на мельчайшие частицы тела людей и инструменты.

Сильный удар не пробил внутреннего корпуса, но соседние отсеки и переборки значительно пострадали.

На мгновение отключилась искусственная гравитация. Генераторы заискрили под невыносимой нагрузкой, угрожая взорваться.

Дежурные автоматы перераспределили потоки энергии из машинного зала к вспомогательным системам.

Многотонный люк вспучился, треснул, но устоял, иначе всех находившихся в переходе ждала смерть.

Александра в который раз спасла защита. Падая, он закрыл собой Ольгу. Поэтому шрапнель осколков и сорванных с креплений механизмов почти не задела ее. Почти.

Подоспевшие ремонтники и дежурный техдивизион начали разбирать завалы. Киборг и боевой робот с трудом сдвинули потерявшего сознание Железнова в его доспехах. Ольга получила серьезные травмы.

– Носилки! Медицинский бокс… Нужна срочная реанимация!!!

Вездесущие армадиллы первыми подкатили тележку и осторожно на руках поместили Ольгу в емкость. Из баллонов пошла жидкость. Заработал дефибриллятор.

– Пульс нитевидный! Угасает! – покричал один.

– Автохирург в действии! Ввожу нанитов! – ответил второй, подсоединяя небольшую флягу с миллиардами крошечных ботов-ремонтников.

– Стазис!

С множественными травмами, внутренними ушибами органов, кровотечениями и разрывами тканей наилучшим выходом оказалась кратковременная гибернация. Состояние пациента оставалось крайне тяжелым, но стабильным. Сознание отключено, болевой шок исключен.

За ближайшие несколько дней нанороботы должны исправить ситуацию. Если, конечно, это время будет у команды броненосца.

Александр с трудом поднялся, жестом отстранил медика и принялся сам выбираться из разбитого костюма.

– Что с ней? Как она? – он ринулся к аппарату, но сразу несколько цепких лап армадиллов его остановило.

– Она в гибернации. Нам нужно время, чтобы сделать какие-то прогнозы… – осторожно проговорил медбрат, с опаской косясь на Александра.

– Боже, за что! – пробормотал он. – Потерять в один день и отца, и мать!

Перепалка Екатерины Штерн и Николая Романова транслировалась в общем канале. Железнов и другие офицеры группы слышали все до последних слов, до самого момента взрыва.

Один из техников с опаской подошел к искореженному люку и постучал по нему:

– Боюсь, господин… товарищ капитан, там нет уцелевших.

***

В течение нескольких минут «Александр Шестой» потерял управление. Можно было брать его голыми руками. И эскадра цкаклов, едва получив подтверждение об успешной диверсии, дружно двинулась к проходу в поле астероидов.

Старшим офицерам и заместителю командира броненосца Ивану Ефимову повезло меньше, в отличие от Александра. Бронекостюм получил серьезные повреждения, как и сам офицер. Раздроблены верхние конечности и сломано несколько ребер. Предполагалось длительное лечение.

В отсутствие человеческих команд, всю полноту власти на корабле взяли на себя два интеллекта: человеческий, гибридный Евстафий, и искусственный интеллект, перенесенный с «Варяга». Они стабилизировали корабль, перенаправили сигналы и коммуникацию в обход поврежденных цепей. Восстановилась гравитация. Броненосец обрел управление.

Политкомиссар с республиканского крейсера отдавал приказы – и его слушались в борьбе за живучесть корабля.

– Какие у нас повреждения? – переспросил он у операторов.

– Пробития корпуса нет. Поврежден маршевый отсек и четыре соседних. До сотни раненых, из них несколько – тяжело. Команда, старшие офицеры…

– Все?

– Да, и мы лишились главного гиперпривода.

– Рептилоиды знали, куда ударить! – Карл сердился, возмущался, но злился прежде всего на себя. – Так попасться два раза подряд! Что с вспомогательным гиперприводом?

– Нет данных… пока. Но соседний отсек – возможны повреждения.

– Немедленно направить все свободные силы туда. Иначе мы никогда не выберемся из системы! – голос политкомиссара стал эмоциональным и более похожим на человеческий. – Кто из офицеров в строю?

– Лейтенанты Харламов, Звонарев, Акнифьев и другие… Капитан Железнов ранен, но несильно.

– Жив, чертяка! – обрадовался робот. – Немедленно всех уцелевших на мостик! Что с противником?

– Начал движение. Но им потребуется несколько часов на проход горла.

– Все ясно! Подгадали. Что с «Атаульфа»?

– Готовы оказать помощь…

– Нет, передайте следующее сообщение: «Имею повреждения гипердвигателя, к бою готов… Принимайте гражданских».

– Вы хотите эвакуировать и дипперсонал Империи? Но… они не согласятся, это чужой корабль.

– Иначе они застрянут здесь вместе с нами.

Прошло несколько минут. В рубке появился Железнов. По центральному экрану медики подключили Ефимова из отделения интенсивной терапии. Его тело, опутанное проводами и трубками, плавало в некотором подобии желе. Офицер находился в сознании, говорил через механический синтезатор речи.

– Отставим траурные мероприятия до лучших времен! – проговорил политкомиссар с «Варяга» и обратился к старпому на экране. – Теперь вы командир!

– Какой я, к чертям собачьим, капитан! – возразил скрипящим голосом Ефимов и указал на Железнова. – Он – капитан!

– И тем не мене формальности, протокол… Коды доступа к орудиям… – возразил робот.

– Хорошо. Первым распоряжением назначаю. – Старпом забулькал трубками и с трудом проговорил: – Капитана флота Советской Республики Железнова своим заместителем, одновременно даю доступ ко всем командным функциям корабля впредь до собственного полного выздоровления.

Последнее усилие оказалось слишком сильным для пострадавшего. Он потерял сознание. Сразу захлопотали-забегали армадиллы.

– Не беспокойтесь, но нужен полный покой! – тревожно сообщил врач.

– Ну что… С очередным тебя повышением! – тихо проговорил политкомиссар Карл Железнову.

На душе у новоявленного капитана было тошно и тягостно. Слишком много погибших. Он корил себя даже за давние чувства к Екатерине. Ольга без сознания, в тяжелом состоянии. Медики даже не пустили к ней. Чудовищный груз ответственности. Корабль, его экипаж – сборная солянка. И все вместе они идут на битву со сплоченными командами рептилоидов на новейших боевых кораблях.

– Сообщение для «Атаульфа»? – уточнил политкомиссар.

– Подтверждаю. Пусть все гражданские перебираются на крейсер. – Устало ответил Александр.

Железнову ничего не оставалось, кроме как выполнить ранее принятое решение. Столь страшный удар и его последствия не должны быть озвучены перед союзниками.

Да, потерян гипердвигатель. Да, ремонтники не дают утешительных прогнозов по поводу его замены. Но в остальном броненосец сохранил боеспособность. Расчеты на местах. Орудия исправны. Маршевые досветовые двигатели – тоже.

– Пусть забирают все, что может летать в космосе! – приказал он операторам, имея в виду транспорт для гражданского персонала и тех, чье участие в бою не предполагалось. Он хотел даже отправить туда Ольгу, но лечащие врачи выступили против: оборудования, взятого с Трехгорья, хватало с избытком, а любые перемещения не пойдут на пользу ее состоянию.

Несколько десятков искорок-челноков и даже большие десантные корабли отправились с «Александра Шестого» к «Атаульфу».

Корабль покидали быстро и дружно. Все понимали, что иного выхода нет. Вступающий в бой экипаж не может обо всех позаботиться – элементарно не хватит скафандров на случай неизбежной разгерметизации отсеков.

Пока имперский звездолет разворачивался, выходил на курс, ведущий к проходу, некоторые челноки успели сделать несколько рейсов. «Атаульф» следовал по пятам, в нескольких кабельтовых. Когда корабли начали сближение с эскадрой рептилоидов, он приотстал на безопасное расстояние.

***

Броненосный крейсер превратился в форменный вертеп.

Имперские гражданские служащие и их соплеменники вели себя более или менее пристойно, заняв несколько отведенных им вместе со всем скарбом больших кают.

Все прочие обитатели, включая инопланетчиков, требовали себе достойных условий, включая серные ванны на весь перелет (в ином виде пересекать космическое пространство им не позволяли религиозные убеждения), душевые кабины, бассейн, здоровое питание и прочие крайне необходимые рядовому обывателю излишества. Им было невдомек, что на корабль в любой момент мог обрушиться град стальных болванок. Больше всех усердствовали последователи движения интергалактической любви. Они требовали выплат, компенсаций, как дважды пострадавшие.

Капитан Фредерик и его женоподобный старший помощник постарались поскорее отойти от общения с подобной публикой, отделавшись туманными обещаниями и неясными намеками. На крейсере в наличии был полный экипаж. И «Атаульф» по размерам внутренних помещений существенно уступал имперскому броненосцу.

Сейчас количество душ на борту многократно возросло – системы вентиляции и канализации работали на износ. Главный корабельный повар докладывал о стремительно таящих запасах питания – многие в неприспособленных для такого количества посетителей буфетах принялись таскать еду и выпрашивать двойные и тройные порции на несуществующих знакомых и друзей. Общий учет и распределение велись из рук вон плохо.

Для капитана и старших офицеров оставалась свободной лишь одна жилая палуба.

Мария не тешила себя необходимостью общения с остальной публикой и понимала, что все временно. Пока корабль не вышел за пределы планетарных ретрансляторов, она оставила краткое сообщение на одном из анонимных серверов.

По тем крохам информации, которые удавалось выбить из Фредерика, у Империи оказались существенные проблемы: броненосец не может войти в гиперпространство, старшие офицеры погибли или выведены их строя в бою с агентом рептилоидов. Она оставила в письме несколько теплых слов о Екатерине неизвестному адресату. Мертвые не рассказывают историй, и мертвые враги не отвечают на вопросы.

«Принято и понято. Ожидайте инструкций. „Атаульф“ не будет атакован», – пришло в ответ.

Посреди всеобщего хаоса и нервозности Мария держала себя с поистине царским величием и уверенностью. Многие офицеры крейсера, ожидавшие на полном серьезе столкновения с врагом, чуть ли не боготворили избранницу капитана.

С ее холодным спокойствием и решимостью она привносила стабильность и упорядоченность в нарастающий беспорядок.

Мария невольно подумала про экипаж «Александра Шестого», бывших попутчиков. Кто там остался? Этот напористый ухажер Екатерины, переключившийся на адмиральскую дочку (все мужчины – козлы, и они все одинаковы, каких бы политических взглядов ни придерживались!). Она не видела среди беженцев Ольги.

– Ну что ж, тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит! – злорадно произнесла она в одиночестве.

Мария надела роскошное колье из альдебаранского аметиста (подарок Фредерика), подходившее к ее платью.

– Если погибает один, должен умереть и другой!

Настал ее миг торжества и превосходства. В одном из транспортных челноков находилась Елена, теперь уже вдова адмирала Романова. Та женщина, что выгнала ее с корабля и грозилась решить статуса и связей. Теперь она сама – никто!

Но созерцание страдающей женщины ей не помогло и не утешило душу. Елена Романова была одета во все черное. Два киборга, отряженных с корабельной команды присматривать за вдовой, аккуратно и степенно поддерживали женщину под руки. Большую часть имущества она оставила на броненосце. Где и хотела остаться сама, если бы не непреложный вердикт командования: все гражданские лица должны покинуть корабль перед боем.

Она стояла перед Марией, спустившейся по лестнице офицерской палубы ей навстречу. Гордая, несломленная, разом постаревшая на десяток лет. Она важно проследовала к себе в каюту, поглаживая вроде бы небольшой живот… Вроде бы, да нет… Она… Неужели?

Торжества и триумфа не получилось. Лишь обмен взглядами. Быстрый, злой.

Фредерик спешит навстречу – берет у киборга чемодан и пытается взять жену погибшего офицера за руку. Она лишь шепчет ему слова благодарности:

– Спасибо… Бедный Николя, он так радовался нашему знакомству.

С таким потоком беженцев и гражданских лиц скрывать трагедию, произошедшую на «Александре Шестом», уже не имело смысла. Слухи, домыслы начали распространяться на крейсере.

– А что с младшей Романовой, где мадмуазель Ольга? – невпопад спросил-пробормотал женоподобный старпом «Атаульфа» у одного из проходящих мимо дипломатов.

– Увы, бедняжка сильно пострадала! Врачи не разрешили транспортировать.

– Жаль! – сочувственно произнес старший офицер и почти сам всплакнул, но перевел дух и добавил: – Вместе с господином капитаном мы остаемся вашими покорнейшими слугами!

– Да, да… – поспешил поддержать Фредерик. – Наш корабль исправен, и мы достигнем обитаемых миров не позже чем через неделю.

Шарли Горт из приоткрытой двери наблюдал за разыгравшейся трагической сценой. Адмирала действительно жалко: харизматичный тип, напористый, военный до мозга костей. Он бы понравился определенным целевым аудиториям. Особенно сцена похорон. Безудержная супруга и дети, рыдающие у гроба мужа. Какой великолепный кадр!

Ушлый репортер прикидывал, какие шансы у броненосца. И какие ставки можно сделать.

«Фредерик, однако, не готовится к бою, – думал про себя журналист, – скорее даже наоборот».

Гипердвигатель «Атаульфа» находился в исправном состоянии. Но доступа в машинный зал не имел никто. Наученные горьким опытом «Варяга» и «Александра Шестого», конфедераты удалили всех живых существ от обслуживания машин. Подходы перекрыли магнитными минами и устрашающими нейродеструкторами, неконвенционным видом оружия, разрушающим нервную ткань живых существ и электрические цепи роботов и гибридов.

Пронырливый журналист понял, что у него появится возможность наблюдать еще одно космическое сражение. Настоящий эскадренный бой линейных кораблей.

Рептилоидам нужен броненосец, как раньше «Варяг» – и точка. Но что за груз? Тут информаторы журналиста давали осечку. Объект так важен, что цкаклы не побоялись пойти на конфликт с потенциальными союзниками в борьбе против Республики.

– Господин капитан! – обратился журналист к Циммерлингу, едва тот распрощался со вдовой адмирала Романова. – У меня есть определенные соображения!

Капитан крейсера попытался отмахнуться от давнего надоедливого знакомого, но внезапно передумал:

– Говорите, что там у вас?

– Огневой контакт «Александра Шестого» с противником неизбежен, могу ли я подключиться к корабельным сенсорам?

– Вы опять за свое, герр Шарли! «Атаульф» – боевой корабль, а не съемочный павильон голостудии.

– Мой капитан! Вне зависимости от результатов боя. Именно мы доложим Галактическому Совету и всем заинтересованным нашу точку зрения.

Циммерлинг замешкался, кажется, до него стали доходить намерения журналиста:

– Вы имеете в виду Сенат Конфедерации?

– Да, черт возьми! И Галактический Совет тоже! – взорвался Шарли, что на него совсем не похоже. – Подумайте о погонах адмирала, а то и должности первого консула… с таким рейтингом!

Журналист замолчал.

Одно дело – быть пассивным наблюдателем со стороны, раздавая истерические призывы о перемирии, другое – интерпретировать реальность, создавать повестку дня.

Сколько Циммерлингу еще летать как капитану, прежде чем он выйдет в адмиральский чин? Лет десять-пятнадцать? И то при случае, если будет помощь и поддержка от достопочтенного батюшки.

Возможность напрямую повлиять на парламентские фракции Конфедерации, показать истинные заслуги, объявить себя миротворцем, воспрепятствовавшим конфликту нескольких великих держав? Это уже не консульская должность, а лавры президента.

– Давайте, герр Шарли! Я даю вам разрешение, кстати, у вас нет знакомых политтехнологов в сообществе?

– Капитан! Я дипломированный специалист по «черному» и «белому» пиару. Это моя вторая профессия! – Шарли Горт выпрямился, ударил себя кулаком в грудь и напыщенно произнес. – Не побоюсь этих слов, но знаю свое ремесло вдоль и поперек!

Журналист и офицер обменялись взглядами.

– Мы поговорим о деталях сразу после перехода на сверхскорость. – Ответил капитан.

Глаза Циммерлинга блестели.

Глава 16

Легок путь в ад. Но чтобы найти его, тоже предстоит помучиться. «Александр Шестой» под командованием своего «чужого» командира находился в нескольких сотнях кабельтовых от входа в астероидное поле.

Утробно, сыто урчали генераторы. Импульсные лазеры накачки создавали гигантский импульс в соплах двигателей. Перегретая расширяющаяся плазма толкала корабль вперед. Броненосец набрал ход в десять узлов. Больше нельзя, дабы не столкнуться с одной из гигантских глыб, вращающихся по сложным орбитам неподалеку.

Посреди переплетения труб и кабелей, рядом с массивным конвертером энергии, на своем посту сидел армадилл.

Довольно прохладно: криогенные машины гнали охладитель к исполинским сверхпроводящим катушкам, сжимающим плазменный шар в магнитном поле.

Техник в оранжевой робе мурлыкал и протяжно напевал себе под нос:

– Тетрацианохинодиметан-тетратиафульвален… те-е-е-етратиафульвале-е-е-е-н…

Он недавно перекрыл небольшую течь сероводорода из трубчатого змеевика. Справился быстро и остался крайне довольным собой. В воздухе все еще стоял неприятный запах, но корабельная система кондиционирования работала изо всех сил, ликвидируя последствия.

На контрольной панели перед ним прикреплена голографическая карточка всей его большой семьи, включая пятерых отпрысков. Он мурлыкал себе под нос. Скоро ли он увидит близких? Неизвестно, но жители Трехгорья всегда славились оптимизмом. Такова уж их природа, не терпящая уныния.

В переборку постучали.

– Кто там, во имя Господа?! – специалист, как и многие другие техники, оказался христианином.

В проем вошел старший механик Хруль, за ним несколько роботов и офицеров, включая командира броненосца.

– Для достижения эффекта резонанса в состоянии сверхпроводимости мы используем диборид магния. По старинке, минус сто десять и под давлением. Схема работает не века – тысячелетия! – Рассказывал старший механик.

– На базе малой гипермашины мы соберем двигатель Алькубьерре – Уайта. – Проговорил другой армадилл.

– Никогда не сталкивался ни с чем подобным! – для Александра оказалось удивительным, что считавшиеся отсталыми аборигены Трехгорья вовсю оперировали научными терминами и находились в курсе всех достижений сверхсветовой двигательной индустрии.

– Название известно у землян, по имени физиков-теоретиков, оригинальным образом решивших уравнения Эйнштейна, – поправил коллегу Хруль.

Железнов решил начать знакомство с кораблем с наиболее пострадавшей части. Через несколько часов ему предстоит вести экипаж корабля в бой.

Посещение машинного отделения не радовало. Основные разрушения ликвидированы. Сноровистые армадиллы уже вовсю тянули провода и кабели, монтировали резервные цепи взамен поврежденных. Они возводили временные схемы, латали и чинили переборки, вызывая искреннее удивление у бывалых имперских техников.

Тем не менее главный гипердвигатель оказался поврежденным безвозвратно. Малая машина подавала надежды к восстановлению, но требовалось время на переборку схем и комплектацию уцелевшими деталями.

– Мы не можем попасть в нормальное двадцатишестимерное подпространство. Вернее, войдем лишь наполовину, в десятимерное. – Продолжал Хруль.

– Сработает?

– У нас мало опыта, но это не голая теория: именно так, сжимая пространство впереди себя и расширяя позади, летали первые космопутешественники.

– Какая дальность? – переспросил командир броненосца обеспокоенно.

– О, параметры пока до конца не известны…

– Не хватало пройти через какой-нибудь образчик космоса, например черную дыру.

– О нет, мы заметим их раньше. Гравитационные эффекты.

– Каков предел прыжковой дистанции? – настаивал Железнов.

– Во всяком случае не больше парсека за цикл, за половину светового года ручаюсь.

– Мы сумеем уйти от преследования? – Железнов попытался влезть и посмотреть поближе на собираемую схему, но его мягко отстранили.

– Шансы есть, десятимерное пространство прослушивается хуже, врагам потребуется время, чтобы перенастроить радары и вычислить вектор ухода. И опять же они не могут точно просчитать координаты выхода, к сожалению, как и мы сами. – Разочарованно закончил техник.

– Для прыжка нужно держать ход не менее пятнадцати узлов. Меньше нашей эскадренной скорости, но кто знает, что будет после боя?

– Мы можем кратковременно дать восемнадцать. – Подтвердил Александр, сверяясь с техническими данными броненосца.

– Даже если путешествовать через пограничные миры в обход владений цкаклов, нам понадобится не менее года, чтобы выйти в пределы Империи или Конфедерации.

– И тем не менее у нас иной альтернативы нет! – грустно заключил капитан.

– Нам нужно несколько суток на сборку схемы, калибровку и тестирование… – отрапортовал Хруль.

– У вас будет не больше нескольких часов. Последние из них под жесточайшим обстрелом.

На выручку армадиллам пришел политкомиссар.

– Они молодцы, на коленке и «трубу Красникова» сварганят без нарушения принципа причинности! Дайте им больше времени! Верно, товарищи?

– Верно! – подхватили Хруль и техник к радости робота, но потом заставили его опечалиться. – Если будет на то Господня воля!

Политкомиссар умолк. Научный кибератеизм оказался для армадиллов пустым звуком. Им подавай что-то с обязательными таинствами и иррациональными выводами. Впрочем, религиозное чувство не мешало основной работе. И на том спасибо!

Количество измерений, необходимых для описания Вселенной, окончательно не определено до сих пор. Старинная теория струн, например, требовала наличия сначала десяти, включая время, а потом одиннадцати измерений в рамках модернизированной концепции.

И дело не в математической абстракции. Предполагалось, что дополнительные (ненаблюдаемые) шесть или семь измерений свернуты (компактифицированы) до планковских размеров, которые могут быть проявлены в эксперименте только при наличии специфических условий.

Тем не менее считалось, что эти измерения каким-то образом реализуют себя в макроскопическом масштабе. В бозонном варианте теория струн требовала двадцатишестимерного всеобъемлющего пространства-времени.

Движение выше скорости света невозможно для объектов в нормальном, «четырехмерном» пространстве-времени. Обладающий гигантской массой корабль линии даже теоретически не мог развить релятивистскую скорость.

Обычные планетарные двигатели могли сообщить ему ход немногим более пяти-семи процентов от скорости света. И то после долгого разгона. Специализированные курьерские корабли, бывало, разгонялись до трети. Но подавляющую часть их массы, девяносто девять процентов, составляли запасы топлива и двигатели.

– Ну что, не будем мешать? – спросил Александр у Карла. – А всю эту теорию оставим ученым мужам!

– Не будем! Быстрее справятся. – Подтвердил политкомиссар. Он чувствовал себя несколько неуютно, фактически становясь правой рукой Александра. И ловя затаенные взгляды задними сенсорами со стороны имперской части экипажа.

Офицеры и матросы Империи поначалу приняли нового командира настороженно.

Однако благодаря стараниям отца Бориса и Василия авторитет Железнова считался беспрекословным. И даже старые ворчуны из корабельных киборгов, помнящие отголоски Гражданской войны, видели перед собой явное доказательство «свойственности» нового командира, а именно – Ольгу. Они считали Железнова «без пяти минут перешедшим на светлую сторону», будущим мужем и супругом дочери покойного адмирала.