Текст книги "Броненосец в «Потёмках». По канонам жанра: старая добрая «космическая опера»"

***

Каждый корабль имперского флота, да и суда других государств располагали подобными транспортами. Матово-черные, с траурными лентами, гербами и эмблемами.

Прощание было недолгим. Несколько часов – и дыхание смерти накроет оставшихся в живых.

Символические гробы с портретами погибших стояли у переходного шлюза большого ангара. Матросы и офицеры «Варяга», погибшее руководство «Александра Шестого». Взрыв бомбы не оставил даже фрагментов тел. Лишь пепел.

Почести отдавали всем вместе. Сначала священник прошел с кадилом, провожая в последний путь как истинных сынов Альдебаранского Патриархата, так и «безбожников». Перед лицом смерти никто не заслуживал права быть забытым.

Траурная церемония Советов была простой. На мгновение над гробами зажегся свет. Призрачное, казалось, сотканное из тысяч звезд изображение каждого матроса, офицера и робота. Картинки с минуту повисели в воздухе – потом рассыпались.

Шеренга республиканских офицеров отдает честь. Караул ритуально вскидывает оружие, но без выстрелов.

– Товарищи, вы будете вечно жить в наших сердцах! – произносит Карл и командует: – Смирно!

Времени осталось мало для церемоний. Люди прощаются со своими друзьями и… бывшими врагами. Смерть объединила и уравняла в правах всех: вчерашних соперников, дворян и простолюдинов, киборгов и роботов, всех органических и неорганических разумных существ.

Звучит древняя траурная музыка.

Приемные люки церемониального шаттла распахиваются и принимают гробы.

Закрываются створки шлюза.

Челнок отстыковывается от ангара. Медленно, маневрируя ионными корректирующими двигателями, он разворачивается в сторону светила Потёмок. Импульс маршевого двигателя – и маленькая точка теряется в глубинах пространства.

Пустынный космос и раскаленные звезды – последнее пристанище звездолетчиков.

– Хорошо, что Ольга не видит всего этого! – говорит Александр комиссару.

Они разворачиваются и больше не произнося ни слова идут на мостик.

«Варяг» тоже отправился в свое последнее путешествие.

Работали только двигатели малой тяги. В помощь умирающему кораблю было отряжено два местных буксира.

Проще было построить новый крейсер, чем восстановить старый. Но даже такой трофей не должен достаться врагу.

«Не ходить „Варягу“ под флагами рептилоидов!» – таким было единодушное мнение команды.

Крейсер набирал ход, направляясь на таран ближайшего крупного астероида. От идеи использовать его как брандер отказались: нужен был хоть какой-то экипаж и работающие маршевые двигатели.

Искалеченный корпус корабля проплыл на расстоянии полукабельтова, точечные выхлопы двигателей буксировщиков постепенно растворялись в черноте космоса.

Александр стоял навытяжку, приложив руку к фуражке, отдавая честь когда-то лучшему крейсеру Республики.

Уцелевшие имперские офицеры и киборги стояли по стойке смирно в последнем приветствии. Никогда еще корабль «вероятного» противника не удостаивался таких почестей со стороны команды броненосца.

У некоторых на глазах навернулись слезы.

– За дело! – скорее попросил, чем скомандовал Железнов.

Несмотря на тяжесть на сердце и продолжавшееся беспокойство за Ольгу, он взял себя в руки. Взглянул в пустой экран как в зеркало.

Оттуда на него смотрел еще молодой офицер с решительным, волевым лицом. Плотно сжатые губы, горящие глаза, суровые морщины, прочертившие лоб.

***

Все приготовления к бою закончены. Проверены важные схемы и цепи. Откалиброваны орудия, смазаны приводные механизмы. Палубы и каюты броненосца сверкали сияющей чистотой.

Только в машинном отделении стоял шум и гвалт – армадиллы, все перемазанные техническим маслом, с мотками проводов, всевозможными инструментами ползали по полу, свисали с потолка.

Александр вернулся в общий кубрик. Он сменил форму. Теперь был одет в черный китель императорского образца, но без золотых эполет и наград. На голове – кожаная капитанская фуражка с гербом Республики. Перед ним двумя ровными шеренгами стояли люди, роботы, киборги и другие инопланетчики – несколько сотен офицеров и матросов, свободных от вахты и не занятых на боевых постах.

По древней традиции все надели чистую смену белья и униформу. В бой – как на парад.

Вот вышколенные солдаты и матросы Империи. Лучи электрических ламп горели на погонах и вензелях яркими отблесками.

Следующий ряд. Республиканские матросы в бескозырках и тельняшках. Черные бушлаты штурмовой пехоты. Легкие космические скафандры в ранцах за спиной. Пулеметные ленты – крест-накрест и патронташи с бластерными зарядами.

Православные киборги. В парадных рясах и одеяниях. Блестело хромированное оружие. Лица полны решимости и готовности побеждать и умирать.

Даже «солянка сборная», как окрестили ее кадровые матросы обоих флотов, держала строй, ела глазами начальство, как положено. И даже не ела, а прямо «грызла». Ни шуточек, ни разговорчиков. Люди и инопланетчики – все они готовы разделить общую судьбу, погибнуть или победить.

– Товарищи! – начал Железнов, но потом остановился, подумал и продолжил. – Все мы когда-то были «господами» и «товарищами», смотревшими друг на друга сквозь прорезь прицела. Это время прошло. Споры и противоречия забыты! У нас одна цель, одна идея и будет одна на всех победа!

Робот-комиссар, поддерживая Александра, поднял руку в салюте. С другой стороны к ним подошел священник с крестом и иконой, благословляя всех присутствующих.

– За победу! Смерть врагам!

– Ура! – грянуло в ответ из сотен глоток и динамиков.

– Вольно!

Ряды сделали шаг в сторону. Строй немного нарушился.

– По местам стоять!

Забил корабельный колокол. Офицеры и матросы бросились к боевым пультам и орудиям.

Александр поднялся на мостик. Встал на фоне масштабной проекции пояса астероидов в кругу офицеров. Повторил еще раз:

– Наша цель остается прежней. Задача первая: «Атаульф» с беженцами должен получить открытый вектор отхода. В эскадренном бою крейсер не выстоит и получит фатальные повреждения. Мы связываем вражеские силы боем, ломаем их строй, расчищаем проход – и даем ему возможность уйти.

Комиссар поддержал офицера:

– Так мы гарантированно пробьем блокаду. Галактика должна знать о вероломстве цкаклов!

– Задача вторая: связать противника боем, по возможности выйти из системы. Армадиллы должны получить время для ремонта.

Александр переместился к масштабной проекции, посмотрел на вереницу вражеских вымпелов и спокойным, ровным тоном закончил:

– Задача третья: уничтожить врага!

Офицеры отсалютовали молча.

Дистанция до противника начала сокращаться. Броненосец входил в зону плотных астероидных полей.

***

Адмирал Тсунарэф нервничал.

Да, статистика и расчеты давали рептилоидам все карты в руки, многократный перевес в истребительной авиации и миноносцах гарантированно обеспечивал перехват имперского корабля линии.

Но предстояло еще разбить его щиты и батареи, что означало необходимость биться с ним лоб в лоб, на ближней дистанции, где в ход пойдут орудия броненосных крейсеров. Сколько продержатся его линейные силы под обстрелом шестнадцатидюймовых орудий и что от них останется?

В теории все хорошо. Но на практике, когда на тебя перла подобная махина, экипаж, который полон решимости отомстить или погибнуть… Тут в пору для гарантии вызывать подкрепление!

Но помощи не будет. Вернее, она появится, но несколько позже. И совсем другое обстоятельство волновало Тсунарэфа больше всего. Тот, кто будет на прибывающем флагмане. Тот, чье присутствие ощущалось уже за десятки парсек. Древний ужас и олицетворение величия и мощи нации! Тот, кто не прощал ошибок и слабостей. Тот, кто готов достать тебя и здесь, при жизни, и после самой смерти.

Команда «Ашана» ходила чуть ли не на цыпочках. Старшие офицеры поочередно заглядывали в глаза адмирала, как будто пытаясь найти какую-то поддержку и одобрение. Адмирал молчал. Он перевел штаб и командование с «Рэбука» на однотипный линейный крейсер. На прежнем все еще не действовала одна башня главного калибра и спешно заделывалась пробоина в основном броневом поясе, оставленная одним из снарядов «Варяга». Корабль оставался полностью боеспособным, но адмирал предпочитал не рисковать.

Если раньше предполагалось, что тяжелые крейсера выйдут во вторую очередь, а основные удары имперского броненосца примут на себя два его корабля линии, то сейчас диспозиция менялась.

Более слабые корабли будут находиться за спинами старших собратьев, но периодически выходить из-за них, чтобы наносить удары восьми– и десятидюймовым калибром.

Легкие корабли и миноносцы, наоборот, отойдут на несколько десятков кабельтовых. Если «Александр Шестой» прорвется, скоростные корабли все равно настигнут израненный броненосец, выпустят по ослабевшей цели тысячи торпед.

Рядом в эскортном ордере находился авианесущий крейсер. Его ангары распахнуты, а в кабинах уже занимали места боевые пилоты. Сотни истребителей, торпедоносцев и штурмовиков кинутся к прорывающемуся кораблю. Третья линия обороны.

Использовать «москитный флот» с его растянутой сетью скоростных кораблей близко к поясу астероидов стало бы форменным самоубийством и пустой тратой нужных Совету Доменов современных боевых судов.

Насчет «Атаульфа» особых распоряжений не поступало. Адмирал испытывал сожаление, что не развлечет подчиненных хорошей резней. Это поднимает боевой дух и увеличивает шансы на победу!

Задача, поставленная Экзекутором перед Тсунарэфом, трактовалась однозначно: захватить «Александр Шестой». Любой ценой! Атаковать броненосный крейсер Конфедерации запрещалось.

Оставалась еще невыясненной судьба тайного агента Владыки.

Впрочем, это подождет. Можно будет поискать его следы в трюмах броненосца после сражения. В конце концов, теперь в случае успеха все лавры и почет достанутся ему одному.

– Поворот всем вдруг! – скомандовал адмирал. – Курс 13.4—17. Иметь ход в семь узлов! Боевым частям доложить о готовности.

С разных контрольных пультов послышались доклады и рапорты. Эскадра увеличила ход и направилась навстречу броненосцу.

***

Лейтенант Харламов, командир носовой шестнадцатидюймовой башни, оторвался от обзорного перископа.

– Ваше благородие, детектор масс шалит! – доложил матрос-оператор Белоконев и с изумлением воскликнул:

– Да не может быть! Заварили кашу по ходу в семнадцати кабельтовых. Воронка!

– Гравидеструктор? – переспросил лейтенант.

– Он самый, вашбродь! Они б еще торпеду с ядерной боеголовкой пустили!

– А… потрясет самую малость! Но кем они нас считают? Какая дистанция? Кто ближе, «Ашан» или «Рэбук»? – спросил он у комендоров.

– Вашбродь, сто пятьдесят! – отозвался кто-то из наводчиков сверху. – До «Ашана».

– Наводить на носовую оконечность! Упреждение двадцать пять. Плюс две тысячных по углу.

– Вашбродь! – пробасил опытный комендор Онуфриев. – Не достанем! На маневрах только с 120 кабельтовых били.

– Отставить! Продолжить наведение, готовить полуторный заряд на конденсаторы, – настаивал лейтенант. – Дайте связь с постом управления огнем!

Телеграф тренькнул и переключился в режим голосовой связи.

– Рубка. Старший лейтенант Соловьев. – Взволнованный голос в трубке принадлежал давнему собутыльнику Харламова. – Что там у вас за самодеятельность?

– Сеня, ты, что ли? Начальство рядом?

– Неподалеку, на втором мостике.

– Там в курсе, чем они нас потчуют?

– Да, Железнов взбешен, говорит: совсем нас рептилоиды за струждий помет держат! Думают, с «увядшей» расой связались.

– Передай: имею возможность ударить практической болванкой по «Ашану» с полуторным зарядом.

– Соленоиды обмотки выдержат??? Да и дистанция…

– Еще на орбите привод и магниты перебирали, я потом перепроверял. Они возьмут и двойную мощность. Тренировочным снарядом точно достанем.

Голос в трубке смолк на несколько секунд. Где-то в отдалении раздалась забористая брань.

– Есть разрешение! На один залп. В ответку! Далее открывать огонь с 80 кабельтовых по приказу центрального поста.

– Ну что, братцы? – Харламов обернулся к экипажу. Три десятка блестящих от возбуждения глаз смотрели на него. – По одному выстрелу с последовательной коррекцией. Товсь!

Раскрылись створки подающего элеватора.

Блестящий хромом практический снаряд аккуратно уложили в приемное ложе. Сервомеханизм деловито зажужжал и пустил щупальца за следующей болванкой. Индикаторы заряда из желтых стали зелеными, потом ярко-салатовыми.

– Первый! Коррекция. Лево плюс два, угол полтора. Упреждение двадцать четыре. – Онуфриев вслух передавал показания приборов.

Звуки зуммеров вышли на самую высокую ноту, перемигивание маячков прекратилось.

– Выстрел! – скомандовал лейтенант.

Башня ощутимо вздрогнула. Компенсатор левого ствола принял массивный груз, погасил откат и с тихим всхлипом вернул орудие на место. По ребристому дулу пробежали молнии статических разрядов. На нескольких обзорных мониторах появилась растущая линия, обозначающая траекторию снаряда.

Харламов отвлекся от монитора, сжимая в руках электронный хронометр.

– Двадцать одна, двадцать две, двадцать три!.. Мимо! – обреченно выдохнул лейтенант.

– Вашбродь, два корпуса промазали выше! – констатировал Белоконев.

– Понятно. Рассчитать поправку, базовое упреждение в тридцать. И забудь ты это «ваше благородие»…

– Не много? Аккурат, три корпуса в сторону!

– Практический снаряд легче, больше искривление траектории! – поддержал лейтенанта Онуфриев.

Башня довернула на несколько градусов в сторону. Направляющие подняли дуло правой пушки. Индикаторы заряда конденсаторов показали максимум.

– Выстрел!

Орудие извергло вспышку света. Болванка ушла навстречу эскадре противника.

– Опять мимо! Да как же! Кто так наводит! Ослепли вы там все! – башня наполнилась возгласами разочарования. Экипажи соседних батарей присоединились к обсуждению… По внутренней связи наперебой шли советы.

– Похоже, шалит дальномер, – вынес вердикт Онуфриев.

– Башня семь, Семеныч, на твоем дальномере сколько? – Харламов запросил данные с другой точки.

– Сто сорок семь кабельтовых до «Ашана», совпадает с данными центрального поста! – откликнулись в трубке.

– Упреждение в двадцать, лево два, угол поднять на пять тысячных! – лейтенант лично перепроверил расчет.

– С Богом! Выстрел!

Центральное орудие рявкнуло. Находившиеся в башнях матросы и офицеры прильнули к экранам и перископам. По голосам в динамиках, за полетом снаряда наблюдал персонал уже не только носовых башен, но и правого каземата.

– Эх! Опять мимо! – разочарованно взмахнул рукой лейтенант. – Стойте!

На экране монитора красная черта миновала «Ашан», но зацепила другой линейный крейсер, следовавший параллельным курсом.

Практическая болванка, разогнанная сначала химическим взрывом, а затем электромагнитным ускорителем, через двадцать с небольшим секунд ударила в выступ боковой вспомогательной рубки управления «Рэбука».

Как ножом срезало несколько антенн связи. Осколки веером разлетелись в разные стороны, создав видимость прямого попадания. Однако болванка лишь чиркнула по внешнему броневому поясу, отскочила, снесла несколько наружных элементов конструкции и, слегка изменив курс, унеслась далее в пространство.

– Целились в струджа, а попали в зубана! – подытожил Харламов. – Отбой! Прочистить орудия!

Руки помимо воли тянулись к контрольным рычагам – продолжить наведение и стрельбу.

Имеющимся ходом до дистанции эффективного огня медлительный и неторопливый «Александр Шестой» доберется через час.

***

– «Александр Шестой» ускорился, дает почти семнадцать узлов. – Шарли Горт в предвкушении сжимал кулаки.

Его допустили в боевую рубку броненосного крейсера. Теперь с помощью более совершенных оптических приборов и сенсоров он мог наблюдать за ходом сражения среди астероидов. Требование выдвинули одно: «Стоять на месте и не мешать».

В пункте управления «Атаульфа» царило предсказуемое оживление. Хорошо наблюдать за поединком с расстояния в пятьдесят кабельтовых – здесь менее опасно случайное попадание артиллерийского снаряда, а выпущенные торпеды можно вовремя обнаружить и перехватить.

Корабль следовал за имперским броненосцем, прикрываясь им, как могучим паровым катком, расчищавшим ему дорогу.

– Рептилоиды держат ход в двадцать узлов! – женоподобный старпом докладывал капитану Циммерлингу и сочувственно добавил про броненосец. – Они не смогут убежать!

– Меня беспокоят совсем другие вещи! – ответил ему командир корабля. – Сколько могут дать сейчас наши машины? На пределе…

– Мы можем спокойно идти на двадцати двух узлах, при кратковременной форсировке – двадцать четыре – двадцать пять.

– Сколько выдержим в таком режиме?

– За три часа ручаюсь, потом надо будет сбавить нагрузку.

– Хорошо. Будьте готовы по первому приказу дать полную мощность по оси.

– А что с боевой частью?

– Всю энергию на двигатели и щиты, как только штурман получит достаточное пространство для разгона и рассчитает траекторию, мы должны уйти на сверхсветовой режим.

– Да, капитан! – отрапортовал старший помощник.

Шарли Горт подошел к свободному дисплею и, пользуясь неактивностью боевых систем, стал снимать информацию и записывать на носители. В одиночестве. Ни оператора, ни его спутницу-помощницу на мостик не пустили.

На экране корабли сближались на встречных курсах. Рептилоиды выстроили многолучевую фигуру в пространстве. В ее центре шли два линейных крейсера, по бокам, стараясь прикрыться за кораблями линии, разместились их броненосные сотоварищи. Мелочь цкаклов держалась подальше.

На пути «Александра Шестого» зафиксировали локальное возмущение пространства-времени. Оппоненты хотели применить какое-то экзотическое энергетическое или подпространственное оружие.

Броненосец прошел сквозь образовавшийся вихрь как нож сквозь масло, даже не замедлился. И первым открыл огонь с дальней дистанции.

– Однако! – прокомментировал журналист соседнему оператору первый успех имперского корабля. – С первого залпа! На дальней дистанции взяли под накрытие!

– Жить захочешь – и не так завертишься! – ответил ему его сосед в форме, вращая ручки настройки. – До свары еще не меньше часа!

Они оба ошиблись. И «Александр Шестой», и рептилоиды начали огонь с самых дальних рубежей, когда дистанция между ними все еще превышала сотню кабельтовых.

С более близкого расстояния можно было наблюдать, как синхронно работают орудия броненосца. Перерывы между залпами становились все меньше и меньше по мере получения данных коррекции.

– Железнов хочет с дальней дистанции нанести максимальные повреждения! – прокомментировал соседний оператор. – Чтобы выбить их главные фигуры, пока они подойдут на среднюю дистанцию.

– Да, один на один, он, пожалуй, точно бы справился с «Ашаном» или «Рэбуком».

Линейные крейсера пока держали удар шестнадцатидюймовых снарядов, сноровисто отвечая в ответ. Но у кораблей классом пониже намечались проблемы.

Один из броненосных крейсеров получил случайное попадание, не успев вовремя уйти за спину могучего коллеги. Корабль еще не успел сам открыть огонь – дистанция для его калибра была слишком большой.

Удар пришелся в лоб, в центр корпуса. Попадание обозначили вырвавшиеся фонтаны газов. Корпус судна дернулся и отклонился на десяток градусов в сторону. Должно быть, что-то заклинило в машинном отделении, он вывалился из строя и, отчаянно сигналя, попытался зайти за спину соседнему кораблю линии.

Но не удалось. Общий строй нарушился.

Шедший рядом «Рэбук», чтобы избежать столкновения, вынужденно принял в сторону и на время прекратил обстрел броненосца.

– Отлично! – прокомментировал Циммерлинг, выказывая невольное уважение к давнему оппоненту. – Железнов оказался неплохим командиром!

– Он артиллерист по профессии… – поддержал его журналист.

– Спасибо, я знаю!

Между тем корабли начали получать попадания. Больше всех доставалось шедшему первым «Ашану». Комендоры имперского корабля сосредоточили на нем огонь почти всех орудий. Крупные снаряды с первого раза пробивали главный броневой пояс.

Одно попадание могло вывезти из строя всю орудийную башню.

Крупнокалиберные орудия линейных крейсеров тоже наносили ущерб «Александру Шестому», но пока дело касалось исключительно внешних надстроек. На дальней дистанции снаряды еще не пробивали броню исключительной толщины, разнесенную по кораблю так, чтобы дополнительно прикрывать наиболее уязвимые в бою участки. Во всяком случае, двигатели и энергетические щиты исправно работали.

Каждое попадание в броненосец отзывалось болью в сердцах некоторых людей.

В проеме прохода появилась молчаливая женская фигура в черной траурной одежде.

– Кто это? Что случилось? – раздались протестующие выкрики.

Капитан Циммерлинг спустился с помоста, чтобы проводить вдову адмирала Романова к себе.

Женщина молча перекрестила изображение имперского корабля и сама, без посторонней помощи покинула рубку.

Расстояние между враждующими кораблями сокращалось. В бой вступила артиллерия среднего калибра и броненосные крейсера. Теперь ситуация резко изменилась и отнюдь не в пользу экипажа «Александра Шестого».

Несмотря на то что на дистанции в пятьдесят кабельтовых восьми– и десятидюймовые снаряды все еще не могли пробить главный броневой пояс, их многочисленные попадания и разрывы приводили к повреждениям всех палубных надстроек и мешали работе боевых башен. Орудия могло заклинить.

Корабль ежесекундно получал несколько попаданий таким калибром крейсеров. Со стороны казалось, что еще чуть-чуть, и на нем не останется ни одного живого места и не уцелеет ни один член экипажа.

Внезапно «Александр Шестой» изменил курс.

– Что такое? Попадание? Пошел на циркуляцию? – лихорадочно принялись спрашивать друг друга все присутствовавшие в рубке «Атаульфа».

– Нет! – спокойным голосом ответил Циммерлинг. – Они задействуют артиллерию другого, неповрежденного борта.

Корабль начал вести стрельбу с ускоренным темпом, развернувшись другой плоскостью.

При максимальном приближении оптических устройств на экране было заметно, как на темной и неосвещенной стороне броненосца ползали какие-то тени. Ремонтные роботы и люди в скафандрах пытались исправить внешние разрушения и привести в состояние боевой готовности орудийные батарей.

– Под огнем противника! – с восхищением промолвил один из младших офицеров в рубке.

– Империя! – ответил ему более умудренный жизненным опытом сосед. – Не щадят ни врагов, ни своих!