Текст книги "Нереал"

Глава десятая.
Как Василий Горчаков отважно вступился за оскорбленных и униженных

Внимательно прочитав Васькину инструкцию к «Шамбале-Плюс», Таир повернулся ко мне.

– «Ориентировать строго в направлении северо-запад – юго-восток и юго-запад – северо-восток» – прочитал он горчаковское измышление. – Что имелось в виду – углы или стороны?

Честное слово, я не сразу понял, что речь идет о деревянной подставке!

– Углы, – ответил я, потому что нужно было хоть как-то ответить.

– Интересно, – сказал Таир. – Это же прямоугольник с соотношением сторон примерно два-полтора. Если два угла будут сориентированы правильно, то остальные два покажут непонятно куда, и конструкция не будет работать.

Я молча молил всех святых, чтобы поскорее прибежал Васька. Неужели он для такого случая не поймает такси?

– Кроме того, с какого места взят гравий?

Это я знал точно – из-под будущей автостоянки. Но говорить такое магу было как-то неловко.

– Гравий сей доставлен по особым каналам… – и тут меня под внимательным взглядом Таира неслыханно понесло. – Как на улице было на Владимирской, да супротив магазина трикотажного, там равняли земельку добры молодцы да на тех ли на железных на бульдозерах!… Устилали земельку добры молодцы все каменьями округлыми да серыми…

Я зажал себе рот, но оттуда вырывались звуки, совершенно против моей воли складываясь в слова:

– … и ходил по те каменья добрль-рль… мо… ло… дец… по… про… званию!… Брль-рль… горь… Пет… ро… брль-рль…

– Очень приятно, Игорь Петрович, – вежливо сказал Таир. – Каналы действительно особые. Этот гравий взяли в карьере, расположенном в довольно скверном с точки зрения биоэнергетики месте, как раз над смещающимся разломом земной коры. С точки зрения коррекции кармы он совершенно бесполезен, но хорошо принимает и исполняет охранные наговоры.

Я смотрел на него, понимал, что он еще совсем мальчишка, даже не пытающийся притвориться взрослым, одна эта черная майка восемьдесят восьмого размера чего стоила, и, к стыду своему, начинал тихо ненавидеть.

И он тоже не от горячей любви ко мне изъяснялся с такой ядовитой и одновременно ледяной любезностью.

– Насколько я понимаю, каждый может прийти сюда, заказать кармоочиститель и приобрести его, – Таир еще раз просмотрел всю Васькину липовую документацию. – Ну, допустим, я хочу приобрести. Сколько он стоит?

– Сейчас, – сказал я, быстренько просматривая свой комплект бумажек. – Он стоит, стоит…

И тут я понял, до какой степени мы с Горчаковым не вписываемся в этот проклятый капиталистический мир! Васька забыл указать в документации цену, а у меня не хватило ума и деловой хватки, чтобы заметить этот промах.

– Я первый день работаю… – забормотал я. – Сейчас придет шеф, он в курсе, подождите немного, я только по технической стороне…

– Очень хорошо, – заявил Таир. – Я охотно обожду вашего шефа. Будьте настолько любезны, прекратите прием посетителей, пока он не явится. Мне было бы неприятно вмешиваться в процесс.

На оборотной стороне инструкции я начал было писать слово «Прием», но фломастер завис в воздухе. Прием – что? Закрыт? Прерван? Может быть, и не прием вовсе, а я ушел на базу?

Поняв мои мучения, Таир подошел, отнял у меня фломастер и на другом листе вывел «ИНВЕНТАРИЗАЦИЯ».

– Кнопки найдутся? – спросил он.

Кнопок, конечно же, не было. Тогда он прицельным взглядом выловил в Васькиной конструкции кусочек скотча, которым удерживалась металлическая сетка, отлепил его и сам приспособил «ИНВЕНТАРИЗАЦИЮ» по ту сторону двери. После чего сел на гостевой стул, достал из кармана книжку и принялся читать с таким видом, будто пережидает очередь в паспортном отделе домоуправления.

Надо отдать Ваське должное – примчался он оперативно. И вошел в кабинет с большим достоинством.

Таир уставился на него с большим интересом.

– Так это вы, – сказал он, вставая. – А я думаю – у кого хватило смелости расположиться прямо в Доме колхозника? Ваше изобретение?

Таир показал на «Шамбалу-Плюс».

– Мое, – спокойно отвечал Вася. – Ничуть не хуже, чем тот веник, которым чистят карму в «Древнерусской школе ведической реабилитации». И выглядит гораздо солиднее.

– Они чистят карму веником? – в изумлении переспросил Таир.

– Во всяком случае, мне так показалось.

– Вот бездари!

Васька был великолепен – холоден, как айсберг. Даже Таир посмотрел на него с некоторым уважением. А я – так прямо наслаждался. Поединок двух айсбергов! Не каждый день такое увидишь.

– Значит, вы пришли убедиться, что мы торгуем качественным товаром и клиенты довольны? – поинтересовался Вася. – Очевидно, вы хотели бы также знать, сколько аппаратов продано к сегодняшнему дню и каково наше финансовое положение?

Он всем видом давал Таиру понять, что принимает его за посланца той магической мафии, которая контролирует все гадальные салоны города.

– Я не сомневаюсь, что финансовое положение у вас великолепное, – в тон ему отвечал Таир. – Но что вы будете делать, когда автостоянку заасфальтируют и вы лишитесь гравия?

– Хороший вопрос, – согласился Вася, подошел к столу, пнул меня в бок так, что я буквально слетел со стула, и сам занял мое место. – Я полагаю, в городе еще будут открывать новые автостоянки. Гравий будет в избытке.

Я оценил Васькину тактику – он сейчас сидел, а Таир перед ним стоял. Как мальчишка! Языкастый, злобный, но – мальчишка.

– С ксероксом вы тоже трудностей не испытываете, – Таир показал инструкцию к кармоочистителю. – Солидное место, необычный товар – вам и карты в руки. Кстати – вы подбираете тексты в соответствии со знаком зодиака или с фазами луны?

И тут мой друг лопухнулся. Я предупреждал его, что терминологию нужно зазубрить, но он почему-то решил, что это моя задача, а его башка предназначена для более важных дел.

– Тексты коррегирующих заклинаний мы предлагаем в соответствии со знаками зодиака, – весомо сказал он.

Слово «янтры» у Васи в голове почему-то не укладывалось.

– И сколько же стоит аппарат вместе с матобеспечением? – задал Таир тот вопрос, на который я не смог ответить.

– Шестьсот сорок рублей, – бодро отрапортовал Васька. Ни с того ни с сего.

– А за неделю вы планируете продавать их по меньшей мере пятнадцать-двадцать штук? – уточнил Таир.

– Допустим.

О-о, что это было за противостояние! Я ощущал в кабинете аромат сверкающих молний!

– Если шестьсот сорок помножить на сто штук в неделю и еще на четыре недели, то сколько же это получится? – как бы сам себя спросил Таир.

Тут Васька прокололся во второй раз. У него не было и не предвиделось карманного калькулятора, и он тем же фломастером, которым Таир изобразил «ИНВЕНТАРИЗАЦИЮ», принялся выписывать цифры в столбик. У него получилось двадцать пять тысяч шестьсот рублей. Он вывел эту страшную цифру – и сам удивился.

– Под тысячу долларов в месяц? – прочитав цифру вверх ногами и сразу ее конвертировав, удивился Таир. – Что-то маловато. Если посчитать аренду кабинета в таком престижном месте и оплату сотрудников…

Я сунул нос в расчеты. Оказалось, Васька потерял один ноль, и не тысячу, а все десять тысяч мы могли иметь с древних телевизоров и кучи гравия!

Судя по всему, рот у меня не то что открылся, а даже распахнулся. Десять тысяч! По пять на рыло!

– Так я и думал! – сказал Таир, глядя уже не на Ваську, а на меня. – Можно сказать, золотое дно.

– Так мы и думали, – хладнокровно подтвердил Вася. – Ну как, поговорим о материальной стороне дела? Сколько салон «Инферналь» должен ежемесячно отстегивать, чтобы на него не напускали фининспекцию и не будили полтергейста?

Он вел себя так, словно Таир и был той магической крышей, которая насылает на непокорных полтергейсты. И по его закаменевшей роже трудно было понять – действительно он так считает, или из каких-то тактико-стратегических соображений выделывается под бизнесмена, а вопрос о причастности Таира к инкубам почему-то решил не задавать. Но ведь только ради этого мы затеяли всю аферу с «Инферналем»!

Таир, стараясь выдержать достоинство, все же смотрел на Васю с интересом. Очевидно, не ожидал, что мы до такой степени в курсе дела. Ну что же, у вас, магов, свои способы, у нас – свои…

Я сидел в углу, всем видом показывая – не боюсь и бояться не собираюсь.

– Вы хотите, чтобы я назвал конкретную сумму? – осведомился Таир.

– Процент, – поправил Вася. – И прошу учесть, что салон – новый, стабильной клиентуры пока не имеет и промышленное производство кармоочистителей модели «Шамбала-Плюс» тоже еще не налажено. Вручную мастерим и регулируем при помощи коррегирующих…

– Янтр! – выкрикнул я со своего места.

Таир подошел к столу, провел пальцем по тусклому металлическому куполу, изъятому из телевизорных потрохов, и потыкал в гравий – крепко ли держится. Гравий мы посадили на клей «Момент», но в прочности все же сомневались и потому «Шамбалу-Плюс» старались лишний раз не шевелить.

Вася внимательно следил за магом.

Покачав головой, потому что в словесных комментариях профессионала наше творчество уж точно не нуждалось, Таир повернулся к Васе.

– Ради десяти тысяч, конечно, можно уйти из угрозыска и начать новую жизнь, – сказал мальчишка. – Но сдается мне, что не в этом ваша цель, господа. Даже дед Ворон, заглянув к вам по объявлению, поймет, что ни на какую магию вы не претендуете. Василий Федорович, я уже просил вас – и еще раз прошу прекратить всю суету вокруг инкуба. Это мое дело. Я проворонил инкуба – я его и должен отыскать. Вы со своим следствием по делу о покушении в «Бастионе» просто путаетесь у меня в ногах. Я даже полагаю, что «Инферналь» был создан исключительно ради того, чтобы выйти на связь с магами. Поймите, инкуб – не объект уголовного кодекса! Если мне не мешать – я сумею отыскать его довольно быстро и принять меры.

Сказано было прямо-таки металлически.

– Отыскать для чего? – жестко спросил Вася.

– Посадить под замок.

– Как вы это собираетесь сделать?

– Если вы в состоянии только допрашивать людей… – в голосе Таира было все презрение вольнодумца к ментовке, доступное простому смертному. – Ладно. Один раз нужно объясниться. Случайно возникло нечто, симбиоз двух сущностей. Оно создано по образу и подобию Башарина. Вот почему ваша погоня за Башариным мне мешает! И оно может оказаться опасным для окружающих. У него совершенно безумная начинка.

– То есть? – Васька приподнял брови.

– Судя по всему, оно себя считает то ли графом Монте-Кристо, то ли Робин Гудом, то ли еще каким-то мстителем и борцом за справедливость, – объяснил Таир. – А как оно понимает справедливость, можно только догадываться. Скорее всего, на уровне мордобоя. Вот Ротмана пристрелить пыталось.

– Но ведь не пристрелило!

Когда следователь угрозыска так тщательно выгораживает преступника – это достойно того, чтобы быть записанным иглами в уголках глаз в назидание поучающимся, подумал я, и не просто подумал, а произнес внутри себя нараспев, почему и не услышал еще каких-то прямых, как палка, рассуждений Таира.

… случилось по моему недосмотру, – именно на этих словах мой слух опять заработал. – Я собираюсь разъединить эти две сущности. Сейчас они сплавились между собой – двойник и инкуб. Инкуб – носитель силы, способной восстанавливаться. Двойник – носитель образа, интеллекта, памяти. Вместе они могут функционировать. Я разделю их, лишу инкуба воли, а двойник разрушится. Вот и все.

– То есть, вы собираетесь погубить человека? – уточнил Вася.

– Да какой он человек? Он нереал! Этот термин придумал не я, но термин удачный. Он – то, чего существовать не может в принципе! – Таир понемногу стал повышать голос.

Упрямый мальчишка, подумал я, избалованный собственными магическими успехами мальчишка, решивший, что он теперь вправе распоряжаться жизнью и смертью!

– Однако существует! – Вася стал заводиться. – Откуда бы он ни взялся, теперь он – человек! И я его вам не отдам!

– Вы его мне не отдадите? Вы?… – Таир хотел было что-то еще сказать, явно хотел, но удержал на кончике языка некое опасное слово. – Да вас самого скоро спасать придется! Вы что, не понимаете, что по следу нереала идут такие сволочи, о каких вы и не подозреваете? И если они его поймают – то точно так же разделят сущности! Только я посажу инкуба под замок, а они будут его использовать!

– Как можно использовать инкуба? – не утерпел я.

– Натасканный инкуб – идеальный убийца. Убийца для женщин, – объяснил Таир. – Отпечатков пальцев не оставляет! Медицина – бессильна! Впрочем, если учесть, что инкуб может временно делаться суккубом, то и для мужчин, наверно, тоже…

– Тем более нельзя разъединять сущности! Откуда я знаю, что вы сделаете с инкубом, когда отделите его от двойника? – Вася был неумолим. Подозрительно яростен и неумолим.

– Я в последний раз говорю – прекратите суету.

Вредный мальчишка был спокоен, куда спокойнее Васьки! Этакий двадцатилетний сверхчеловек, давший себе кучу прав! Ницше начитался, не иначе…

Я никогда не относился к Ваське с чрезмерным уважением. Да и не так часто нас сводила судьба. Однако сегодня я понял, с кем, оказывается, имею дело. Он противостоял Таиру, как умел, и не его вина, если он даже и завелся.

И я бы не сообразил, что этот самый симбиоз, этот нереал – уже фактически живой человек, а он вот сообразил! Да еще как быстро!

– Никакой суеты тут нет. Если не разъединять сущности, то этот нереал может жить нормальной человеческой жизнью. Только ему нужно помочь! – воскликнул Васька. – Это у вас все просто: захотели – слепили, захотели – разрушили!

– Вы решительно не хотите меня понять, – ответил на это Таир. – Я думал, мы договоримся. Жаль. Всего хорошего!

Он посмотрел на Ваську и покачал головой.

– Нет… сказал он сам себе. – Нет… Разрубать канал – последнее дело…

С тем повернулся и вышел.

– Ишь, вершитель судеб… – проворчал Васенька столь злобно, что меня даже передернуло. – Игореша, ты телефон Астралона еще не выбросил?

– Сейчас! – я обрадовался, что могу хоть чем-то быть полезен, и вытащил свой поминальник. – Слушай, про какой это канал он толкует?

– Чтоб я знал! – совершенно искренне воскликнул Васька. Уж до того искренне, что мне сделалось как-то странно…

Астралон оказался дома – должно быть, ждал клиентов. И прием он теперь вел не в «Анжелике», а в аналогичной забегаловке – в «Светофоре».

– Помните, вы толковали про микролептонные кластеры? – напомнил ему Вася. – Мне нужна информация о двойниках. Все, что найдется!

И, выключив мобилку, сказал:

– Про инкубов мы уже кое-что знаем, а про двойников – пока нет. Вот черт, еще и двойник сюда пристегнулся!

Тут дверь распахнулась. На пороге стояли Имант и Леонтина.

– Т-т-т! – сказал Имант, уставя перст прямо Ваське в переносицу. – Т-т-т-т-т!

После чего повернулся к Леонтине, потыкал себя тем же перстом в пузо, потом им же – в воображаемое облако, и, наконец, стал шумно принюхиваться.

– Это что еще такое? – изумился Васька.

– Это ясновидящий, – сообщил я. – Видишь ли, для полноты картины нам тут нехватало только глухонемого ясновидящего. Вот он и прибыл.

– Ага… – произнес Васька. – Вижу.

– Вы можете убедиться, – вмешалась Леонтина, обидевшись за своего подопечного. – Он сейчас скажет, что здесь было до его прихода.

Она подергала Иманта за рукав, призывая таким образом сосредоточиться. Обвела рукой комнату. Показала ему свои наручные часы, сделав пальцем над циферблатом круг против хода часовой стрелки. Пантомима была понятна даже нам со следователем Горчаковым.

Имант кивнул, обвел взглядом помещение и заинтересовался «Шамбалой-Плюс». Далее последовало ее полнейшее разоблачение. Цыган пожал плечами, потом сделал пальцами так, как делают обычно, изображая финансы. Следующим движением он показал, как в воздухе растет, раздуваясь, мешок финансов. Наконец он помотал головой и явственно произнес: «Тьфу!»

– С этим предметом были связаны денежные замыслы… – начала было Леонтина, но Имант явно учуял что-то более важное.

– Т-т-т-т-т-т-т! – затарахтел он, вознося руки к потолку. – Т-т-т-т-т-т-т!

И кинулся бежать прочь, а Леонтина, ни словечка не произнеся, – за ним следом. Так они и вымелись из салона «Инферналь».

– Ясновидящий, говоришь?… Ну-ну…

– Так он же и догадался, что в редакцию «Отчего дома» ворвался инкуб!

– Нереал… – пробормотал Васька. – И точно, была ведь там попытка мордобоя… Вот бедолага… Пошли!

– Куда?

– В «Светофор». Должен же я понять наконец…

– Что?

– Все!

Астралон отнесся к нашей просьбе без лишнего энтузиазма. Чрезмерно себя не перетрудил и прихватил на свидание всего лишь толстый блокнот. Красной книгой, видно, решил не рисковать.

– Вот что мне удалось обнаружить, – сказал он, когда мы встретились. – Сперва – воспоминания баронессы Юлии фон Гильденштуббе. Классический случай патологического раздвоения. События относятся к одна тысяча восемьсот сорок пятому году.

– Ах! – сказал я, увидев мысленным взором портрет Жорж Санд с прелестной прической того времени, с ровненьким пробором и гладкими черными крылышками волос, прикрывающими ушки. Почему-то сейчас эта прическа просто изуродовала бы большинство женщин, а тогда в ней было удивительное очарование.

– Ах, ах, – согласился Васька. – Ну и что она, эта баронесса? Раздваивалась?

– Нет, но каждый день видела это своими глазами. Она училась в пансионе для благородных девиц, и там у них была классная дама… – Астралон заглянул в блокнот с выписками. – Эмилия Саже, француженка из Дижона, если это имеет значение. Пансион, значит, был в Лифляндии, недалеко от Риги. И эта Эмилия однажды явилась на урок, так сказать, в двойственном числе. Основная Эмилия стояла у доски и говорила, а двойник толокся рядом и повторял движения. Кстати, и в столовой он тоже появлялся. Эмилия сидела и жевала, а двойник торчал у нее за стулом и тоже шевелил нижней челюстью.

– Как они там только все не спятили? – удивился Васька.

Я не удивлялся. Нервы у девчонок от двенадцати до восемнадцати покрепче будут, чем у спецназовца. В тех частых случаях, когда они визжат от ужаса, речь может идти только о придуривании друг перед дружкой. Наши девчонки достаточно закалены ужастиками, дискотеками и прессой. А те были закалены предрассудками. Усадьба без привидения считалась какой-то несолидной.

– Я выписал то, что действительно важно, – Астралон перевернул страничку. – Вот. Состояние Эмилии Саже в тот момент, когда она сотворяла двойника. Цитирую! «Пансионерки посмотрели в сад и увидели там Эмилию около той же клумбы, продолжавшую работать лопатой, но вместе с тем заметили, что она двигалась медленно, точно больная или сонная.» И в тот же момент двойник появился в комнате и уселся в кресло. Как-то его даже попытались потрогать. Ощутили некоторое сопротивление! По описанию девочек, как от прикосновения к кисее или крепу.

– Что такое кисея или креп? – честно спросил Васька.

– Из них платья шили. И еще был траурный креп… – я мучительно вспоминал подробности, но они, как на грех, завалились в самую дальнюю извилину.

– Ткань, что ли? – догадался Васька. – Значит, это была плотная субстанция?

– Я думаю – как когда. Однажды кто-то из девочек нечаянно прошел сквозь двойника. В общем, выводы таковы. Двойник из Эмилии, как правило, выделялся, когда она о чем-то задумывалась, уходила в себя. Чем реальнее и активнее делался двойник, тем слабее становилась сама Эмилия.

– И чем все это кончилось? – спросил я.

– Пошли слухи, родители перепугались – родители, а не девочки! Стали забирать дочерей из пансиона. Эмилии Саже предложили уйти по собственному желанию. По слухам, она уехала куда-то в Россию.

– А кстати! Может ли эта способность передаваться по наследству? – Васька задал тот самый вопрос, который возник и у меня.

– Про это баронесса ничего не пишет, – тем самым Астралон дал нам понять, что научных трудов по данной теме с генетико-физиологическим уклоном не отыскал. А что? Вот будет любопытно, когда ученые выделят ген, отвечающий за способность создавать двойника!

Маг-теоретик перелистнул еще страницу.

– Тульпагенез! – провозгласил он.

– Чего – генез? – удивился Васька.

– Тульпагенез. Тибетская мистика.

Оказалось, Астралон года два назад забрался на книжный склад своего приятеля и откопал книжку «Мистики и маги Тибета», написанную Александрой Давид-Нэель. В библиотеках ее искать было бесполезно – литература, изданная в девяностых, туда практически не попадала. А эта штука, написанная в двадцатых годах и изданная в Париже, у нас в советское время, естественно, не переводилась. Кое-что маг-теоретик законспектировал.

Оказалось, в Тибете создание двойника – дело привычное. Не хочешь сам тащиться за тридевять земель, чтобы поздравить бабушку с Новым годом, – сотворяешь и шлешь двойника. Иногда это получается нечаянно – как у бедной Эмилии. И тут-то мы напали на след!

Мудрая Александра писала, что двойник-тульпа не обязательно должен копировать своего создателя!

Может, но не обязан!

– Вот! Вот это мы и искали! – обрадовался Васька, отнял у Астралона блокнот и выпал из культурного оборота. Астралон заглянул через его плечо.

– Поучительная история о том, как автор создал себе для развлечения веселого монаха, – сказал он. – И как потом у монаха испортился характер. И с каким трудом мадам Давид-Нэель от него избавлялась.

– Значит, европейцы тоже на это способны? – оказалось, что я, как первобытный человек, считаю восточные философии и психотехники привилегией исключительно аборигенов.

– Она несколько месяцев этого монаха мастерила. Там много всяких сюрпризов. Можно послать двойника с поручением – а он никогда не вернется. Так и будет слоняться неведомо где. Может просто вырваться на свободу, оставив за собой труп создателя… Насколько я мог понять, тибетский маг создает тульпу со строго конкретной целью, а после использования уничтожает.

Я задумался. Если наш нереал был создан с конкретной целью – пристрелить Ротмана, совратить Ксению и еще чего-нибудь отчебучить, то вполне возможно, что он уже рассеялся, перешел даже не в молекулярное, а в элементарно-частичное, или как его там, состояние!

Та же мысль осенила и Ваську.

– Не-ет… – протянул он. – Кажется, нашего нереала не так-то просто уничтожить…

– Кого? – переспросил Астралон.

Васька строго на него посмотрел.

– Вы нам очень помогли, и ваша информация, несомненно, пригодится в ходе следствия.

Я прямо восхитился. Вот я бы сейчас начал блеять и выкручиваться, а следователь Горчаков не то что закрыл – а прямо обрубил тему. Топором!

Кажется, Астралон был безумно рад избавиться о нас обоих. Особенно – от Васькиной профессиональной вежливости. Но, стоило его выпроводить из «Светофора», Васька резко повернулся ко мне, и сейчас у него было такое лицо, как если бы он собирался одновременно признаться в любви и кинуться на амбразуру.

– Нет, это что же делается? – спросил он меня. – Нет, ты мне объясни – это что, всегда так было? Только мы не знали? Они лепят, что хотят, а потом разбирают на кусочки, когда хотят!

Я полностью разделял его ненависть к безответственным магам.

– Ты представь себе! – Васькин голос даже зазвенел от боли и гнева. – Вдруг ты оказываешься в каком-то дурацком мире! Как ребенок – в мире взрослых! Ты знаешь, что подлеца нужно бить в рыло! Ты уверен, что хама нужно бить в рыло! Ты понятия не имеешь, что на свете есть уголовно-процессуальный кодекс! Ты – боец, а миру нужны банковские клерки!

– Какой я тебе боец?…

– Не ты! Инкуб! То есть, этот, эта, как его, ее… Тульпа!

– Тульпа-боец, – я произнес это, пробуя слова на взаимодействие и уживаемость. – Тульпа-спецназовец… Нет. Плохо. Тульпа-самурай… Лучше.

Васька так на меня посмотрел, что лучше бы попросту сказал: «Заткнись!»

Я вздохнул.

Васька, сдвинув рыжеватые брови, отчаянно думал.

Может, и мне о чем-нибудь задуматься? Что-то ведь я сегодня такое затевал – и если бы не Таир…

Маргарита!

Я настукал пальцем номер ее папы. Нужно было по крайней мере извиниться за то, что пообещал ясновидящего, а ясновидящий обломился. Хотя тут уж я был ни сном ни духом! Кто же знал, что Имант вдруг спятит и с пулеметным треском выскочит из кабинета?!.

И я честно начал извиняться, но Бояринов перебил меня.

– Спасибо, – сказал он, – но это уже ни к чему. Дочь нашлась.

– Она дома?! – заорал я.

– Нет. Она позвонила и сказала, что с ней все в порядке. Домой возвращаться пока не хочет.

Он положил трубку – и в самом деле, о чем нам теперь разговаривать? Кажется, та Васькина сослуживица была права, безнадежно подумал я, кажется, Маргаритка действительно с кем-то связалась… и папочка не хочет обсуждать со мной эту тему… и правильно делает…

Лютая тоска охватила меня, я вроде и видел, как Васька открывает окно, однако даже не задал себе вопроса, для чего бы. А он просто отправил в свободный полет «Шамбалу-Плюс», мало беспокоясь, где она приземлится.

– Ладно, – сказал он хмуро. – Посмотрим, кто кого.

Я понял, что вызов магам брошен…