Текст книги "Теория выбора и случайностей. Часть 2. «Кто есть кто, или Долой маски!»"

Глава 21

Ангела и Волк готовились к балу Полнолуния. До двенадцати часов ночи оставался всего лишь час, но они не волновались, потому что уже практически закончили.

Мужчина ушёл в кочегарку прикрыть печку, а Анжелика стояла у зеркала и сооружала на голове затейливую причёску. В прихожей хлопнула дверь – девушка чуть повернула голову в ту сторону и улыбнулась, прислушиваясь к тому, как Андрей разувается и вешает куртку. Его шаги было невозможно разобрать: двигался он всегда бесшумно.

Мысленно ведьма посочувствовала своему мужчине: он дежурил в воскресенье, и теперь ему хотелось выспаться, но бал Полнолуния пропустить нельзя было никак. Он, конечно, поспал часа два вечером, однако этого было, несомненно, мало, хотя он и делал вид, что чувствует себя отлично.

Вожак стаи вошёл в комнату. Лика продолжала делать причёску, между делом шпионя за ним через зеркало. Он наблюдения не заметил и спокойно прошёл к шкафу, открыл его, достал оттуда чёрный пиджак, отряхнул его от чего-то и, наконец, надел. Сегодня он вообще был одет во всё чёрное: брюки, рубашка. Цвет этот невероятно ему шёл. Выглядел мужчина потрясающе, и Ангела на него засмотрелась и чуть не выдала себя, но в последний момент отвела взгляд.

Туманов направился к выходу из комнаты, но вдруг замер. Ведьма поймала его взгляд в зеркале.

– Что такое? – протянула она с улыбкой.

Оборотень внимательно на неё глядел и с ответом не торопился.

– Ничего, – попробовал он уклониться от ответа, однако всё же не выдержал и сказал: – Ты очень красива. И это платье тебе идёт.

– Спасибо, Волк.

Нестерова довольно хмыкнула себе под нос. Она не сомневалась, что её вид придётся Волку по душе: всё-таки она надела его любимое платье – то самое, чёрное, бархатное, с квадратным вырезом. В этот раз они были одеты под стать друг другу.

Андрей приблизился к девушке и обнял сзади. Его ладонь заскользила по её животу вниз, к ноге. Она тихонько засмеялась.

– Любишь ты пощупать это платье, – улыбнулась Анжелика.

– Не только платье, но и тебя тоже.

Ведьма возмущённо расхохоталась. Неожиданно её осенила догадка:

– А так, случайно, не всегда было?

На лице вожака стаи появилась широкая озорная улыбка. Он был великолепен с этой улыбкой, и сердце у Лики невольно ёкнуло от восторга.

Туманов рассмеялся, упершись лбом в её затылок.

– Каюсь: да. Гораздо более сильную слабость я всегда питал к тебе, чем к бархату. Каждый выкручивается, как может, девица моя.

Девушка снова расхохоталась. Она никогда не задумывалась над тем, что, трогая платье, мужчина трогает и её. На эту сторону вполне невинных прикосновений она внимания не обращала.

– Разве я сильно наглел? – осведомился Волк, улыбаясь чуть смущённо.

– Нет… Значит, само платье тебе не нравится?

– Почему? Нравится! И платье нравится, и ткань нравится, но ты в нём – больше всего.

Ангела слегка покраснела от удовольствия.

– Может, ты ещё что-то из моей одежды предпочитаешь?

Мужчина сел на кровать сбоку от своей собеседницы.

– Да, красное. То, в котором ты была, когда мы последний раз танцевали на балу Полнолуния. – Он задумчиво улыбнулся, склонив голову набок. – Помню, когда увидел тебя в нём, забыл, о чём Лёве говорил. Он, конечно, сразу же заставил меня очнуться, но потом всё время мне это припоминал и посмеивался. Впрочем, он к тому времени уже догадался, что я к тебе неровно дышу. Очень неровно дышу.

Ведьма улыбалась, вставляя в волосы последнюю шпильку. Теперь она знала, чей взгляд её тогда так обжёг.

– Я почувствовала твой взгляд, – призналась она, повернувшись к нему. – Он был ощутимый. Я тогда очень хотела, чтобы это был ты, но вы с Лёвой так увлечённо разговаривали, что я… почти не надеялась.

– Иди сюда, – внезапно попросил тихо Андрей, протягивая ей руки.

Лика послушно села к нему на колени. Он обнял её, глядя в глаза, и поглаживал по щеке. Она, как загипнотизированная, смотрела в его глаза, которые вдруг приблизились, а потом скрылись за веками. Да и сама девушка вскоре глаза закрыла, когда он начал её целовать. Она позабыла все мысли, отвечая на поцелуй. Скорее пронзительный поцелуй, чем страстный.

Сквозь какой-то туман Анжелика слышала потом шёпот мужчины:

– Мало… Мне мало… Мне всегда тебя так не хватает, Лика…

Этот шёпот всё ещё отдавался в её ушах, когда они вошли в зимний зал резиденции Дьявола. Девушка не совсем понимала, что Туманов имел в виду. Чего мало? И в каком смысле? Она была уверена, что речь шла не о постели, хотя это первое, что приходит на ум в таком случае. Ну чего ему может быть мало? Любви? Внимания? И того, и другого она отдавала столько, сколько было возможно. Мысленно Нестерова злилась на себя за то, что не спросила у него, что он хотел сказать своими словами, но в тот момент произнести хоть что-то казалось задачей непосильной. Она слишком была потрясена и растрогана поцелуем. Иногда Волк целовал так, что плакать хотелось.

Спрашивать теперь было немыслимо тем более.

Бал шёл своим чередом. Все разговаривали, улыбались, и Ангела – тоже. Андрей приобнимал её, говорил о чём-то с Федей, поглядывал между делом на свою девушку, улыбался ей.

Лёва флиртовал с Лизой Александровой, Миша стоял рядом с ними и поддерживал мирную беседу с Оксаной-ведьмой. Оля с Кирой, как всегда, находились в компании ведьм постарше. Игорь, Петя, Лёня, Рома и Ярослав с оживлением беседовали, расположившись недалеко от своего вожака.

Все были чем-то заняты, никто не скучал. Лика отвлеклась от разговора Жукова и Туманова, в котором тоже участие принимала прежде, и стала оглядывать зал. Взгляд её наткнулся на Алексея Чернова, разговаривающего с тремя немолодыми ведьмами, которым в этом году предстояло покинуть Общество Дьявола. Лицо его было розовым. Повод краснеть у него был: многие молодые ведьмочки пристально на него смотрели, в том числе и Анна.

О её нахальной выходке Анжелика была наслышана, как и о поцелуе Алексея с Лизой. И если от Анны всего можно было ожидать, то поведение Люцифера вызывало удивление.

– Кажется, Аня его по-настоящему достала, раз он повёл себя так жёстко, – сказала Ольга, когда они обсуждали эту новость. – Лиза вот только тут ни при чём. Хотя все считают, что она – счастливица…

Волк, узнав о произошедшем, только и сказал загадочно:

– Хм. Что ж, все мы иногда идём на поводу у собственных желаний…

А у Ангелы на сей счёт так никакого конкретного мнения и не сложилось. Она просто была удивлена. Лёша всегда вёл себя безупречно, и такая неординарная выходка никак не вязалась с его характером. Блондинка друга не осуждала, не сомневаясь в том, что у него были веские причины поступить подобным образом. И жалела его, видя, как мучается он от настойчивого внимания к собственной персоне. Кажется, ему было стыдно за тот поцелуй. Хотя… Нестерова за это не поручилась бы.

Лиза тоже выглядела смущённой, однако её смущение не слишком бросалось в глаза благодаря Лёве: покрасневшее лицо рыжей ведьмы можно было списать на болтовню Курганова. Но Хранительница Сердца Змеи чувствовала, что Лев тут совсем ни при чём.

Слышал ли слухи Владимир Петрович, по его лицу нельзя было угадать, как и его отношение к ним, если таковое имелось. Он был невозмутим, холоден и весьма недружелюбен к окружающим, исключая Группу внутреннего порядка и Никиту с его шестёрками.

Когда бал закончился, все расселись по машинам. Андрей хотел сначала завезти домой Анжелику, а уже потом проверить, как заступили на дежурство волки, но девушка отказалась, не желая с ним расставаться.

Дело было в том, что утром Нестеровой на работу не надо было: она взяла отгул, как и Туманов. Они заранее обо всём договорились и следующий день собирались провести вдвоём.

Пока вожак стаи был в лесу, ведьма заснула. Частично она пришла в себя, когда кто-то нежно погладил её по щеке костяшками пальцев, а потом в эту щёку поцеловал. Не открывая глаз, Ангела улыбнулась и к тому времени, когда они подъехали к дому, почти окончательно проснулась.

Вылезать из машины и идти в дом ей не пришлось: Волк донёс её на руках. Там она, наконец, самостоятельно разделась и легла в постель, а мужчина отправился в ванную.

Лика лежала в постели и мёрзла. Она пыталась укутаться в пустой пододеяльник получше, чтобы согреться, но безуспешно: она по-прежнему дрожала от холода. Однако скоро проблема решилась сама собой: из ванной вернулся Андрей. Он лёг рядом, обнял девушку сзади, крепко прижавшись всем своим горячим телом, и поцеловал ласково в затылок. После этого она быстро согрелась и уснула.

Утром Волк встал как обычно рано – около шести часов. Приведя себя в порядок и растопив печь, он отправился в Тёмный лес на пересмену. Примерно через час мужчина вернулся домой.

Завтракать ему не хотелось, и пока шёл в спальню, чтобы переодеться в домашнее, он ломал голову над тем, чем ему заняться до пробуждения Ангелы. Закончив процесс переодевания, вожак стаи покосился на мирно спящую девушку и неожиданно для себя самого впервые задумался о том, не лечь ли поспать ещё.

Анжелика всегда его ругала за то, что он никогда не ложится спать снова после пересмены. Она считала издевательством над собой его нежелание дать своему организму выспаться, как следует. Он же каждый раз ей говорил, что не сможет больше уснуть после того, как уже встал и съездил на пересмену.

Сегодня Андрей первый раз засомневался в своих словах и решил попробовать сделать так, как советовала девушка. Поэтому, раздевшись, мужчина осторожно залез в постель, стараясь не разбудить свою любимую, и чуть-чуть приобнял её, устроившись рядом. Незаметно для себя он уснул.

Проснулся Волк, почувствовав рядом с собой лёгкой движение и затаённое дыхание Лики. Ему очень сильно захотелось улыбнуться, но он сдержался и остался невозмутимым. Вожак ждал, что она станет делать дальше, однако девушка продолжала просто смотреть на него – он чувствовал её взгляд на себе.

Вскоре Туманов каким-то шестым чувством ощутил её нерешительность. Кажется, она хотела что-то сделать и всё думала, стоит ли. В конце концов, в борьбе со своим желанием она проиграла, как догадался мужчина, распознав вновь движение рядом с собой. Из последних сил он притворялся спящим.

О желании Ангелы, которое вызвало в ней столь сильную борьбу, оборотень скоро узнал: она наклонилась к нему и легонько коснулась своими губами его губ, явно не ожидая от спящего какой-то реакции. Её ожидания Андрей обманул: обхватив ведьму руками, он резко перевернулся на боку и, навалившись на неё, принялся безудержно целовать.

Подобная резвость якобы спящего мужчины вызвала у девушки удивлённый возглас и растерянный смех, которые далее были подавлены горячим поцелуем. Ответить на него она, несомненно, ответила и не менее горячо, чем сам нападающий.

Когда Туманов закончил, Анжелика никак не могла отдышаться. Он же весело шевельнул бровями и широко улыбнулся, чем вызвал у неё приступ громкого хохота. В конечном итоге вожак стаи и сам, не удержавшись, рассмеялся.

– Ты не спал! – воскликнула Лика по окончанию их совместного смеха.

– Почему? Спал. Но потом проснулся, когда ты смотреть на меня стала. Не сразу – зря ты меня обвиняешь.

– Ты спал? – Её глаза прищурились.

– Да, – подтвердил с улыбкой Волк. – Признаю, ты была права.

– Выспался?

Он немного задумался, но быстро ответил, осознав своё состояние:

– Да. Абсолютно. Давно так не высыпался.

– Значит, я могу праздновать свою победу над твоим многолетним упрямством? – лукаво улыбнулась ведьма.

– Чёрта с два!

И снова они хохотали, на этот раз катаясь по постели. Ангела пыталась Андрея остановить, но он был гораздо сильнее и крепко держал её, продолжая эту сумасшедшее передвижение. В конце концов, они оказались лежащими поперёк кровати. Мужчина находился сверху и с нахальной улыбкой глядел на девушку.

Она ему тоже улыбнулась, тем более что в таком положении в отличие от него всё равно на кровати как-никак, но умещалась, а поэтому ей огорчаться, собственно говоря, было не из-за чего. Туманов же входил на кровать едва, но по этому поводу всё равно не печалился.

Они смотрели друг другу в глаза, улыбались и ощущали себя невероятно счастливыми.

Наконец, Анжелика вытащила руки и, сложив их мужчине на спину, принялась гладить его. Она питала слабость к этой широкой мускулистой спине и сдержать себя не могла: гладила её, трогала, наслаждаясь процессом. От этого довольно приятного занятия её оторвал негромкий кашель, призванный привлечь внимание. Девушка повиновалась и поглядела Андрею в глаза.

Напряжённый взгляд этих почерневших вмиг глаз сказал ей многое. Она поняла, что… раззадорила его.

– Так нельзя делать, – прошептал Волк.

Ангела густо покраснела. Смутившись, она было опустила взгляд, но потом опять поглядела на вожака стаи. И увидела в его глазах вопрос. Не раздумывая ни мгновения, ведьма продолжила гладить его по спине, и вскоре мужчина понял, что это и есть ответ.

Его лицо оказалось совсем близко. Тёплые губы нежно поцеловали Лику, и она поцеловала их в ответ, желая выразить этим поцелуем свою любовь к нему.

Андрей стал целовать её щёки, нос, лоб, переместился на изгиб шеи. Девушка лежала с закрытыми глазами, всем существом откликаясь на каждый его поцелуй, каждое прикосновение этих тёплых губ.

А вскоре его губы оказались у её уха. Туманов стал ворчать ей на ушко что-то на своём волчьем языке. Анжелика улыбалась, прислушиваясь к этому ворчанию, и поглаживала оборотня по кудрявой голове.

В нём было так много волка, что он не мог сдержать эту волчью половину. Она тоже любила и тоже хотела о своей любви говорить, а он не мог ей помешать, потому что в равной степени был и волком, и человеком.

Ведьма любила Андрея всего, от начала и до конца, а потому и волчью часть в нём принимала. И радовалась проявлению любой составляющей его натуры: человеческой и звериной.

Мужчина отстранился и поглядел Ангеле в глаза. На его лице было написано смущение. Он стеснялся немного этого рвущегося наружу волка, однако поделать с собой всё равно ничего не мог. А девушка ему ласково улыбнулась, гладя по щеке, и он всё-таки улыбнулся в ответ…

Сердца медленно переходили к нормальному ритму. Чувство полного духовного и физического единения ещё не оставило Ангелу и Волка. Они наслаждались им и тем уютом, которое оно навевало. Глаза они не открывали, не желая расставаться с тем светом, что видели наверху. Едва-едва они начинали осознавать свои тела полностью, а не только сердца, грохочущие внутри.

Вожак стаи глубоко вдохнул и распахнул глаза. Ведьма тоже открыла глаза и посмотрела на него. Он осторожно рукой поглаживал её по щеке, виску, чуть мокрому от пота. У него к мокрому лбу также прилипла одна кудрявая прядка, и Лика смотрела на неё, чувствуя, как внутри что-то щемит от нежности к этому мужчине. Ей нравилось, когда он был так близко и такой открытый, простой, свой. Всё в нём было очень родное.

Её, как ни удивительно, совсем не смущало, что уже утро, давно светло, и они только что, при свете дня, были близки. Этот этап был уже позади.

Анжелика чуть улыбнулась Андрею, и он улыбнулся ей в ответ, глядя в глаза своими насыщенно-карими, очень серьёзными.

– Я люблю тебя, – тихим срывающимся голосом сказал Волк. – Слов не хватит, чтобы выразить, как я люблю тебя, Лика. И иногда мне становится страшно. Страшно, что кто-нибудь отнимет тебя у меня, заставит жить без тебя, а я уже не помню, как это делается. И есть ли в такой жизни смысл, не знаю, да и не хочу знать. Не хочу снова жить без тебя. Я слишком долго ждал, когда ты появишься в моей жизни. Долго ждал и уже почти ни на что не надеялся.

Мне казалось, что я всегда один. И так и было! По крайней мере, с женщинами. Был кто-то рядом или не был, ничего не менялось: я всё равно чувствовал, что один. Но не с тобой. С тобой всё по-другому. Когда ты идёшь рядом со мной, когда ты сидишь рядом со мной, я чувствую, что ты по-настоящему рядом. И в постели… ты здесь, ты со мной. Я знаю это, я чувствую это. Ты со мной и ты во мне, а я – в тебе. Это странное чувство, но мне оно нравится, и я не хочу с ним расставаться. – Он улыбнулся тихо, не отрывая взгляда от её глаз, и продолжил: – Мне хорошо с тобой. Мне так хорошо с тобой, Лика! Всё вокруг меняется, когда ты оказываешься рядом. Даже мир я, кажется, начинаю видеть иначе. И этот дом люблю как-то не так, как представлял это себе раньше. Я думал о тебе, когда заканчивал ремонт здесь, и этот дом твой, как и мой. Я знаю, что хозяйка здесь ты, а не какая-то другая женщина. Только ты. И этот дом как будто бы тоже это знает! Он меняется, когда ты появляешься. Здесь теплей становится, светлей, уютней, спокойней – всё из-за тебя.

Ты не представляешь, Лика, как я счастлив, когда прихожу сюда после работы и обнаруживаю, что ты здесь, и ждёшь меня. Какое счастье видеть тебя здесь… Я забываю обо всём, что так злило, так раздражало меня весь день. Всё становится неважным, глупым рядом с тобой. Вроде бы всегда стараюсь не злиться, но иногда поддаюсь, а с тобой понимаю, что оно не стоит того.

Мне раньше казалось, что я ни в чём сильно-то не нуждаюсь, но с тобой понял, что это не так. Я нуждаюсь, а ты даёшь, запросто даёшь. А я беру и беру и всё остановиться не могу и не хочу. Боюсь только, что отдаю тебе недостаточно, но больше у меня и нет, наверное. Мне часто кажется, что я начинаю понимать, что нужно сделать, но время ускользает от меня. Мне страшно, что я так и не успею, что время кончится. Мне мало… тебя. Как будто всё время остаюсь полуголодным. Мне недостаточно видеть тебя по выходным, разговаривать с тобой по телефону. Я хотел бы, чтобы ты всегда была со мной. Хочу засыпать с тобой и просыпаться тоже с тобой! Хочу видеть твою заспанную мордашку каждое утро, хочу желать тебе спокойной ночи. Хочу обнимать тебя каждый день. Хочу, чтобы этот дом пах тобою.

Может быть, потом всё это надоест нам, и мы – друг другу, но сейчас хочется, а потому, наверное, надо делать, раз хочется. У кого это было: у Лондона или у О. Генри?11
  Имеется в виду рассказ Джека Лондона «Когда боги смеются» (издан в 1911 году в сборнике «Когда боги смеются»).


[Закрыть] Какая-то пара всё пыталась сохранить чувство, подпитать его и не прикасалась друг к другу, а оно, в конце концов, исчезло, прошло. И они так и не познали его сполна, не окунулись в него с головой. Упустили всё. Я так не хочу. – Вожак стаи вздохнул и вдруг помрачнел, но заговорил снова: – Мне кажется, я знаю, каким будет твой ответ, и всё-таки… Я хочу, чтобы ты была моей женой, Лика, если ты этого ещё не поняла… – Его лицо чуть исказилось от боли, но губы улыбнулись, превозмогая боль. – Я знал, что «нет».

У Анжелики из глаз полились слёзы.

– Я… Волк, пожалуйста!.. – Она пыталась повернуть его лицо к себе. – Пожалуйста, посмотри на меня!.. – Андрей всё же поглядел на неё. – Я люблю тебя. Я люблю тебя, Волк, больше всех на свете. Ты – самый родной и самый близкий мне… но я ещё не готова. Я только начала привыкать к роли твоей девушки. Так мало времени прошло! Дай мне ещё немного. Я не готова быть женой. Ещё нет. Прости меня, пожалуйста, Волк! Я так люблю тебя… и боюсь становиться женой. Я – трусиха, понимаю. Я хочу быть с тобой, но мне… нужно морально настроиться на эту роль. Прости меня, Волк. Прошу тебя…

Мужчина помотал головой, отказываясь от извинений.

– Ты права, – сказал он хриплым голосом. – Я знаю, что ты права. Я слишком тороплю тебя и многого лишаю. Это мне уже много лет, а ты – совсем молода. Я долго ждал – подожду ещё чуть-чуть. Я не имею права требовать от тебя чего-то, я веду себя как эгоист – я знаю. Прости. Я думал, что не следует заговаривать об этом сейчас… Это всё из-за матери? Из-за неё боишься замужества?

Девушка кивнула, глядя на него блестящими от слёз глазами.

– Я потерплю, я подожду ещё немного, – прошептал он. – Прости, что расстроил тебя.

– Я обидела тебя, мой милый, мой ласковый, мой добрый… Я люблю тебя. Я люблю тебя. Прости мне мою трусость.

Теперь Ангела кинулась на него. Она целовала его лицо, беспорядочно, нежно, горячо. Волк смотрел на неё своими ясными глазами и чуть-чуть улыбался. Руки его обнимали её за спину, легонько поглаживали.

– Забудь всё, что я тебе сказал, – попросил он. – Забудь и не расстраивайся.

– Совсем всё?

– Нет, – улыбнулся оборотень. – Что я люблю тебя, не забывай, пожалуйста. Никогда не забывай.

– Не забуду. Обещаю. И ты помни.

– Я помню. Я помню, девица моя. – Андрей осторожно, медленно поцеловал свою девушку в губы, а потом прошептал: – Пора вставать.

Он приподнялся и вылез из постели. Голубые глаза ведьмы внимательно за ним наблюдали.

Когда-то давно Лика придерживалась мнения, что мужское тело не может быть красивым. Познакомившись с Волком, она это мнение изменила, однако это касалось лишь верхней части тела. Голое мужское тело девушка по-прежнему считала нелепым. Теперь же понимала, как ошибалась. Волк был красивый весь. Она это признавала и любовалась им. У него было очень пропорциональное тело, он был сложен великолепно.

Анжелика принимала и любила Андрея всего, одетого или раздетого. Он был прекрасен в любом виде. Ничего в нём не было уродливого или нелепого, ничто не вызвало отвращения или омерзения – только восхищение, нежность и любовь. Впрочем, с ним всегда выходило не как с остальными мужчинами. Он был другим.

Туманов чувствовал, что девушка его рассматривает, но виду не подавал, пока не натянул брюки. Проходя мимо кровати, он подозрительно прищурился.

– Подсматриваешь? – весело поинтересовался мужчина.

– Ага, – без зазрения совести подтвердила Нестерова и довольно рассмеялась, подперев голову рукой.

– Ну и наглость, – наигранно возмутился вожак стаи, выходя из спальни спиной вперёд.

Ведьма улыбалась ему вслед, теребя пододеяльник рукой, но длилось это недолго. Скоро всю её душу заполнила горечь от нанесённой ему обиды. Обижая его, она словно обижала себя саму.

Ангела знала, что Волк не затаит на неё злобу, знала, что по-прежнему будет с ней добр и ласков, не перестанет её любить и никогда не припомнит этого её отказа, но в глубине его души останутся обида и боль, которых он не покажет. Этот факт огорчал её, она не хотела обидеть того, кого любила на этом свете больше всех.

Слёзы вскипели у Лики на глазах, но сил сказать «да» она в себе всё равно бы не нашла. Переборов желание остаться в постели и поплакать, девушка встала и пошла умываться. В ванной она пришла в себя и, появившись на кухне, уже не испытывала жгучей ненависти к себе. Ей ничего другого не оставалось, кроме как смириться со своей трусостью.

Андрей стоял спиной ко входу, разрезая что-то на столе, и обернуться не успел: Анжелика быстро шагнула вперёд и обняла его. Одной рукой она гладила его по выпуклым мышцам спины – а мужчина был без рубашки – второй рукой обнимала его за талию. Губы её целовали его в разворот плеч, в шею у самого основания. Он же стоял неподвижно и едва дышал. Улыбка изогнула его губы, и девушка это ощущала, как всегда.

– Ты несправедлив к себе, – тихо сказала Ангела.

– В чём?

– Ты сказал, что тебе кажется, будто отдаёшь ты недостаточно. Это не так. Ты всегда отдавал мне много – в том числе и когда мы дружили. Мне казалось, что я мало плачу тебе за эту дружбу. Твоя дружба – большая ценность, за которую сложно отблагодарить в полной мере. Я и так по жизни была тебе должна, Волк.

– Неправда, – возразил Туманов, разворачиваясь к ней лицом. – Ты мне доверяла, как никто другой и никогда. Я знал, что ты не усомнишься ни в одном моём слове, ни в одном моём поступке, ни во мне самом. Твоё доверие, Лика, – тоже очень ценный дар. Так что я никогда не чувствовал себя обделённым.

Ведьма мягко рассмеялась. Волк ей улыбнулся, а потом крепко обнял, думая о том, что нельзя упускать времени и надо пользоваться тем, что у него сейчас есть возможность обнимать её. Потому что неизвестно, как скоро придёт время, когда он сможет обнимать её каждый день.

* * *

…Опять первый участок. Он только что перешёл границу. Всё очень смутно, туманно, очень непонятно. Чья-то кровь? Голоса… люди?

Он твёрдо знает, что должен идти вперёд, хотя его и ждёт там смерть. Он не может не пойти. Он не боится смерти…

Снова что-то мутное. Какая-то темнота. Он выныривает на свет белый, но по-прежнему мало что понимает. Волчья шерсть, зелёная трава, деревья со светло-зелёными молодыми листочками – всё путается, перемешивается. В ушах звенит волчий рык, удвоенный, утроенный. Сколько вокруг врагов, он едва разбирает…

Тишина. Шелест листьев. Лёгкий, тёплый ветерок. Знакомый, привычный запах травы и земли. Но он не наслаждается привычной обстановкой: его руки что-то удерживает. Он склонён над чем-то, пытается высвободить руки из последних сил, потому что слышит, как неподалёку трещат ветки. Враг бежит к нему, он быстро приближается. Руки всё никак не удаётся вырвать. Кровь, его собственная, стремительно покидает тело, капает на руки. Он бьёт по тому, что мешает ему освободиться и защититься. Руки больше ничем не заняты, но тут чьи-то зубы впиваются в его шею сбоку… и Андрей с тихим криком садится на кровати.

Он с трудом осознаёт, что находится в своей комнате, в своём доме. Сердце его бешено бьётся в груди. Глаза горят жёлтым светом. И за окном, и в доме только тишина и темнота. Обычная ночь.

Всё это действует успокаивающе, однако кожей Волк всё ещё ощущает прикосновение чужих зубов к собственной шее. Ощущение никак не проходит, словно всё, увиденное во сне, было на самом деле. Оно реально.

Мужчина боязливо трогает свою шею рукой, отгоняя неприятное ощущение. С шеей всё в порядке: кожа целая. Однако это не избавляет его от какого-то внутреннего, животного ужаса.

Он откидывается назад, на подушку. Навязчивые мысли атакуют мозг. Сон никак не приходит. Как-то отстранённо вожак стаи понимает, что заснуть ему сегодня больше не удастся.