Текст книги "Теория выбора и случайностей. Часть 2. «Кто есть кто, или Долой маски!»"

Глава 25

Свет, льющийся из люстр, отражался в до блеска начищенном паркете и громадном зеркале, занимавшем целую стену. Его искры вспыхивали в нарядах женщин, в искусственных и натуральных камнях, вправленных в украшения.

Атмосфера на балу Полнолуния была достаточно бодрой. Казалось, из-за последних событий все должны находиться в мрачном настроении, однако вышло как раз наоборот. Членам Общества стало легче от того, что всё прояснилось: роли теперь были распределены, маски отброшены. Каждый ныне знал, кто и на чьей стороне.

После случившегося волки понимали, чего можно ожидать от Никиты и его шестёрок, а потому пристально следили за ними и первым участком. Конечно, об этом попросил своих подчинённых вожак стаи, однако те и без того знали, как теперь себя вести. Несомненно, никто из них не обладал таким феноменальным слухом и чутьём, как глава стаи, поэтому приходилось дежурившим на соседних с первым участках быть предельно внимательными и сосредоточенными.

Черти стояли как обычно группками, но в целом частей было две: «за» Дьявола и «против». Ангела и Волк по обыкновению находились в компании своих друзей. В данный момент говорил Федя, а все его с любопытством слушали. Оля на этот раз в компанию к ведьмам не ушла и теперь стояла рядом со своим мужчиной.

Маргарита со своей приятельницей по имени Алина находилась, как ни удивительно, не в компании коллег из Группы внутреннего порядка, а в компании простых ведьм. Им с Алиной были не слишком рады, но прогонять не стали. Тут же присутствовала и Лиза на пару с Оксаной.

Владимир Петрович сидел на своём «троне», рядом с ним стоял Виктор – они беседовали. Неподалёку от отца – метрах в двух-трёх от его правой руки и чуть впереди – расположился Алексей. Он разговаривал с двумя немолодыми ведьмами. На душе было тоскливо, но он улыбался, стараясь соответствовать общему настроению.

Когда одна из женщин пошутила, ведьм искренне рассмеялся. Они трое смеялись от души, как вдруг двери в зал с грохотом распахнулись, и в помещение вошли пятеро мужчин. Лёша всё ещё улыбался после приступа веселья в тот момент, когда его взгляд коснулся того, кто из всех непрошеных гостей стоял впереди…

Улыбка медленно сползла с лица сына Дьявола. Его изумрудно-зелёные глаза слегка расширились от удивления, впившись в лицо… очень знакомое ему лицо. Он даже на пару секунд подумал, что смотрит на отца, хотя и отдавал себе при этом отчёт в том, что отец находится за спиной. А, следовательно, напрашивался вывод… Впрочем, это был очевидный вывод, и голову ломать не надо было, потому что Люцифер видел множество фотографий отца в молодости, и теперь любовался на живую фотографию, точную копию тех до мельчайших подробностей.

Чернов-младший более никого не слышал и не видел, кроме брюнета, так похожего на отца. Хотя и его он не слышал – а тот что-то говорил – только видел. С какой-то черепашьей скоростью, как ему казалось, до его сознания доползла мысль о том, что перед ним Максимилиан Ахмедов. Он заметил вампирскую сущность у этого мужчины, да и по описанию друзей узнал его. Сердце колотилось в груди как сумасшедшее.

Основной эмоцией было потрясение или шок, а за ней следовала по обширности радость. Она вспыхнула как спичка и горела, горела. Лёша, не отрываясь, смотрел на старшего брата, о котором мечтал всю свою сознательную жизнь. Мечтал он о нём не только в детстве, потому что благодаря отцу всегда был одиноким, не имел права завести ни друга, ни девушку. Пытался, конечно, да только одиночество выносить оказалось легче, чем боль от расставания.

Радость резко погасла, как и полагалось любой спичке. Наконец-то, до Алексея начало доходить, что отец не мог не знать о существовании Максимилиана. Ему вспоминалось, как настойчиво отец требовал держаться подальше от вампиров и от Ахмедова в особенности. Вспомнил он и то, как долго существует Общество Максимилиана и как долго сам Максимилиан живёт в Сибирске.

Он понял теперь, что такого узнали Ангела и Андрей, понял, что они пытались ему сказать, и догадался, почему не могли.

Взгляд Лёши был прикован к лицу Ахмедова и двигался соответственно с ним. Ведьм уже начал осознавать, что этот старший брат не попытался сообщить ему о том, кто они друг другу, не попробовал познакомиться. Интуиция подсказывала ему, что надежды нет никакой, но он не хотел в это верить. Он уговаривал себя, что внешнее сходство не означает сходство во всём, и, возможно, Максимилиан не станет презирать его как отец. Возможно, брат полюбит его, не отвергнет с отвращением. И Люцифер смотрел на Максимилиана с надеждой и с любовью, которая всегда жила в душе, ожидая его. И умолял его мысленно: «Посмотри на меня! Пожалуйста, посмотри же на меня! Я здесь!..».

Он дождался взгляда. Вот только этот взгляд был короткий, холодный, брошенный вскользь. Безразличный взгляд. Совсем не тот, о котором мечтала душа Алексея, истосковавшаяся по мужской любви – братской, отеческой.

На несколько мгновений душа Лёши умерла. Она была уничтожена. Вернулась же она в этот мир с сумасшедшей, невообразимой болью. Эта боль рвала душу на части, билась внутри, терзала, пытаясь вырваться наружу. Кажется, такой боли мужчине знать ещё не приходилось.

Чернов-младший был опустошён, разбит. Боль и обида слились в один большой колючий комок, который не давал отрешиться от реальности, забыться – он вынуждал ощущать происходящее со всей ясностью.

Несмотря на тяжёлый, болезненный удар, Люцифер не перестал смотреть на Максимилиана. Он не в силах был оторвать взгляд от брата. И даже зная, что в этих предательских глазах все эмоции сейчас написаны, всё равно не мог. Он проводил Ахмедова взглядом до выхода, пытаясь заткнуть слабый голос внутри, лишённый гордости, который умолял: «Обернись! Ну, обернись, прошу тебя! Ведь я – твой брат…».

Громкий хлопок закрывшейся двери заставил Алексея вздрогнуть. Только теперь, избавившись от оцепенения, он почувствовал, что потрясение, боль и обида настолько сильны, что он, взрослый, почти тридцатилетний мужчина, вот-вот разрыдается. Ещё одно проявление женственности, которое недопустимо в присутствии отца. Он не мог этого себе позволить и призвал на помощь всю свою силу воли. Глаза его скрылись за ресницами.

Все члены Общества были потрясены посещением вампиров, и мало кто понял, как сильно «главный вампир города» похож на Дьявола. Мало кто заметил реакцию сына Дьявола, но кое-кто заметил. Кое-кого интересовала только эта реакция.

Андрей неладное сразу почуял и интуицией, и слухом. Он повернулся к Лике, и она тут же поняла, что сейчас случится нечто ужасное. И случилось.

Максимилиан в сопровождении Влада, Кости, Юры и Славы вошёл в зимний зал. Пятеро друзей, знавших тайну, испытали крайнюю степень ужаса. Они еле сумели кивнуть в ответ на приветствие друзей-вампиров и со страхом поглядели на Лёшу.

Его потрясённый взгляд сказал им всё: он понял, кто перед ним. Оказывается, Алексею достаточно было бросить на Ахмедова всего один взгляд, чтобы догадаться. И он догадался, но не это заставило Ангелу и Волка стиснуть руки друг друга, а реакция Лёши на Макса. Его взгляд, полный надежды. Взгляд, в котором почему-то отражались щенячья преданность, верность, бескорыстная любовь, восхищение… Пятерых друзей почти убило терпеливое ожидание, с которым зеленоглазый ведьм смотрел и ждал, когда Макс заметит его. Его распахнутая навстречу брату душа была уязвима. Четыре волка и ведьма знали, что эта душа будет глубоко ранена. Так и вышло.

Они заметили, как на пару секунд блеск в глазах Люцифера погас, а затем вспыхнул вновь, но совершенно иначе. Теперь в них отражались боль и обида, однако эти больные глаза по-прежнему смотрели на Максимилиана и всё как-то униженно ждали, что он передумает. Но так и не дождались.

Ангела и Волк едва-едва расслышали, о чём говорил Макс, но и без того они догадывались, в чём причина этого визита. Мефистофель не был намерен терпеть выходки некоторых членов Общества Дьявола и предупредил об этом их начальство. Людей они в обиду давать не намерены.

Гробовая тишина стояла в зале после ухода вампиров. Практически все глядели на Владимира Петровича, выражение лица которого было невозможно понять. Он был то ли зол, то ли поражён, то ли испуган… А, возможно, на его лице отражалось что-то другое?

Лёша медленно повернулся и посмотрел на отца, будучи не в силах скрыть боль от предательства.

– Что? – с вызовом осведомился Дьявол.

Большинство членов Общества думало, что речь идёт о тех выходках, о которых упомянул Ахмедов, но Алексей знал о них и так, да и не волновали они его сейчас совершенно.

– Так вот почему мне нельзя было знакомиться с ним? И ты даже не собирался мне ничего рассказать?

– Не собирался, – отрезал Владимир Петрович. – Тебя это не касается.

– Не касается?! – изумился Люцифер. – Э́то меня не касается?

– Да, не касается. К тебе это не имеет совершенно никакого отношения.

– Вот как?.. Ну, да. Действительно. Каким образом? Это ваше с ним дело, а я совсем ни при чём…

– Ой!.. – раздражённо воскликнул Чернов-старший. – Только давай без истерики. Ладно? Этого ещё не хватало!

Многих поразил тон Дьявола. Никогда раньше они не слышали, чтобы он с таким презрением обращался к собственному сыну. Лёша же, привыкший к отцовскому презрению, совсем не заметил того, что тот унижает его при всех. Сейчас это было неважно. Он лишь с горечью был вынужден признать, что его слова справедливы: Максимилиан, по всей видимости, тоже считал, что он, Лёша, ко всему этому не имеет отношения. Его просто не брали в расчёт. Для них обоих он был пустым местом.

– О, это вовсе не истерика, – спокойно произнёс сын Дьявола. – Сделай одолжение: сними с ребят магию. Раз уж я всё знаю, к чему тратить зря силы?

– Непременно, – с презрением посмотрел на сына Чернов.

– Благодарю, – безжизненным голосом сказал молодой мужчина. – А теперь, если ты не против, я уйду. Ты ведь не одобряешь публичных истерик?..

Он развернулся и покинул помещение через запасную дверь. Лицо его было каменным, а плечи – поникшими. Весь его облик говорил о внутреннем страдании.

Ангела плакала, глядя на него. Не выдержав, она бросилась вслед за ним, услышав тихий совет Волка:

– Не надо, Лика…

Однако она не последовала ему и выскочила в коридор за Лёшей, окликнула его. Он остановился. Его тёмная фигура выделялась на фоне окна. Ведьма приблизилась.

– Лёшенька, прости нас… Мы хотели сказать, но… я могла сказать, но боялась последствий.

– Я понял, Ангела, – тихим и добрым как всегда голосом ответил мужчина. – Я не виню вас. Я помню: вы предупреждали. Вы сделали всё, что могли. Ни к чему извиняться. Всё нормально – я зла не держу.

– Лёша…

– Ничего, Ангела. Всё в порядке. Это меня, похоже, и вправду не касается…

– Неправда, – прошептала Анжелика. – Они не правы. Макс бывает упрям и глуп, но…

Из горла Алексея вырвался судорожный не то вздох, не то всхлип.

– Ангела, – хриплым шёпотом заговорил он, – возвращайся в зал. Мне надо побыть одному. Пожалуйста. Не обижайся на меня, ладно?

Она покивала, стараясь не разрыдаться, а он быстро пошёл прочь. Постояв в темноте, Лика всё-таки заставила себя взять в руки и вернулась в зал. Она не видела, каким долгим осуждающим взглядом Андрей наградил Дьявола, пока они говорили с Лёшей, да и не могла.

Пятеро друзей чувствовали себя ужасно. Остальные члены их компании теперь всё поняли и ощущали себя не лучше.

Люцифер вышел на улицу в одном костюме – одеться ему и в голову не пришло. Торопливо он приблизился к своему автомобилю, сел и на огромной скорости выехал со двора. Ни о чём он не думал, кроме как о том, чтобы уехать от «ада» как можно дальше.

Фары кусками выхватывали участки дороги из темноты. Дорога эта чуть поблёскивала в слабом свете фонарей. В машине стоял равномерный привычный гул, убаюкивающий раненую душу сына Дьявола.

Он обогнал какую-то машину и только в последний момент понял, что это были вампиры, возвращавшиеся от них. Желание остановить их родилось в мозгу, но тут же и погибло. К тому же, он ехал так быстро, что удалился от них на приличное расстояние, прежде чем успел обдумать своё желание, как следует.

Что он мог сказать Максимилиану? Если тот так похож на отца – а в отношении него, получалось, что так и было – не имело смысла что-то говорить. Вероятнее всего, Максимилиан проигнорировал бы его слова так же, как это всегда делал Дьявол. Просто пропустил бы их мимо ушей. Да и стоило ли унижаться? Не нужен так не нужен…

Дорога расплылась у Лёши перед глазами. Он поспешно вытер слёзы, чтобы видеть дорогу. Не хватало ещё разбиться. Вот бы отцу понравилось – лишнее подтверждение его женственности: разбился как последняя истеричка.

Рыдания рвались наружу, но мужчина упрямо стиснул зубы. Руки с силой вцепились в руль. Он прибавил скорость. Дома и деревья мелькали в окнах, не задерживаясь. Рассмотреть их не было возможности, да и не хотелось.

Скоро Алексей оказался за пределами города. Это был другой выезд из Сибирска: Тёмный лес находился в противоположной стороне. Автомобиль не остановился и даже не сбавил скорость. Сын Дьявола не знал, куда едет и зачем, но продолжал ехать.

Завидев ровный и пустой участок земли, он съехал с дороги и принялся взрывать колёсами землю и снег. «Шевроле» кружил по участку, оставляя глубокие следы колёсами. Люцифер ни о чём не думал – просто гонял автомобиль, выжимая из него всё, что можно.

Через 10 минут бессмысленной траты бензина он остановил машину. Больше никакой звук не отвлекал его от собственных переживаний, и всё прорвалось наружу. Здесь не было отца, и держать лицо не было нужды.

Тихие рыдания разрушили тишину. Руками Лёша ещё сильнее вцепился в руль и упёрся головой в эти руки. Слёзы, горячие и едкие, текли по щекам ручьями.

Пожалуй, это проявление безразличия со стороны отца оказалось самым болезненным. Он даже не отдавал себе отчёта в том, как отношение отца убивало его. И Максимилиан… тот, кто его совершенно не знал, но всё равно не пожелал иметь с ним ничего общего. А ведь он не сделал ему ничего плохого! Так почему тогда?..

Алексей теперь понимал, с кем отец его всю жизнь сравнивал: не с собой – с Максимилианом. Вот в сравнении с кем он всегда проигрывал. Вот кого отец любил: Максимилиана. Не его, Лёшу.

Как ни странно, зеленоглазый ведьм не испытал ни ревности, ни злости, ни зависти. Он просто осознал этот факт и принял его. Он догадался, почему его характер так раздражал отца: Ахмедов, родившийся вампиром, был истинным Дьяволом, а он, Чернов, родившийся лишь с сущностью Дьявола, не был им. Не хватало в нём чего-то истинно дьявольского.

Откинувшись на сидении, мужчина сидел и тупо смотрел в темноту. Слёзы всё ещё текли из глаз. Он их уже не замечал и всё думал… о Максимилиане. О брате, которому он оказался безразличен. И злился на себя из-за того, что так хотелось быть небезразличным, так хотелось быть принятым.

Лёша столько слышал о Максимилиане от Ангелы и четырёх волков! И Ахмедов нравился ему, несмотря на все свои недостатки, восхищал его. Он так мечтал с ним познакомиться! Только это желание было невзаимным. Максимилиану он был не нужен. А его предательская душа тянулась к Ахмедову. Глупая, до чего же ты глупая! Никому ты даром не нужна!

Сын Дьявола упрекнул себя. Как это никому? А мама Вера? А Ваня? Да, кажется, им он не был безразличен. Да только его душа всё стремилась заслужить любовь отца и обнаружившегося брата. Что за мазохизм? Зачем ему их любовь?..

Слёзы иссякли. Люцифер стал думать, куда теперь податься. Домой не хотелось, определённо, хотя бал закончился уж давно. С кем бы поговорить, чтобы не сойти с ума от тоски и боли? С мамой Верой не хотелось, да и к Ване что-то не тянуло… За полночь к тому же уже. Остаться здесь?

Мужчина отрицательно покачал головой. Остаться нельзя. Свихнётся. Неизвестно до чего так додуматься можно… Вдруг воспоминание обожгло его. Лиза! Он обещал, что придёт к ней за утешением, если больше окажется не к кому. Выходит, сегодня у него как раз такой случай.

Неторопливо Лёша завёл машину и поехал обратно в город. Где живёт Лиза, он помнил достаточно хорошо. Но чем ближе он подъезжал к её дому, тем больше им овладевала неуверенность. Заявиться к ней среди ночи? Не наглость ли?

Немного поразмыслив, он решил, что сначала проверит, спит ли она, а там сориентируется, будить или не будить.

Окна дома Елизаветы были тёмными. Сын Дьявола остановил машину и вышел. Потом он легко перемахнул через забор, постеснявшись отчего-то воспользоваться магией, и приблизился к дому. Позаглядывав в окна, он встал у двери и поднял было руку, чтобы постучать, но всё же не решился, несмотря на данное ей обещание, и, опустив руку, пошёл прочь.

Дверь за его спиной резко распахнулась.

– Лёша! – окликнула его Александрова.

Алексей обернулся. Девушка стояла в проёме и торопливо завязывала пояс короткого халатика, надетого на неё. Волосы её были распущены и тяжёлой массой покоились на плечах и спине. Обуви на ногах не было.

– Здравствуй, Лиза. Прости, что разбудил… Я не знаю, зачем пришёл…

– Ты не разбудил – я не спала. Заснуть не могла, а потом вдруг встала… сама не знаю, почему. И тебя увидела! Я знаю, зачем ты пришёл, Лёша. Проходи. Я помню своё обещание и готова его исполнить.

– Нет, – несогласно покачал головой мужчина. – Ты не должна. И ночь уже. Не надо было приезжать… не понимаю, что меня подтолкнуло. Прости, я поеду. Тебе завтра на работу…

– У меня отгул завтра, – сообщила с мягкой улыбкой Лиза. – И в полнолуние спать всё равно не хочется. Входи, Лёша. Пожалуйста. Я рада буду помочь. Тебе ведь сегодня больше не к кому пойти? А я, кажется, поняла, что случилось на балу… Входи. Я с удовольствием тебя выслушаю.

Люцифер замер в нерешительности. Он чувствовал, что нуждается в её утешении, но и было стыдно лезть к ней со своими проблемами.

– Позволь мне помочь тебе…

Сын Дьявола оглянулся на свой автомобиль и… шагнул к ведьме. Она отступила с улыбкой на губах, впуская его внутрь. Он вошёл.

Разувшись, Лёша вместе с хозяйкой дома проследовал в гостиную. Там они зажгли свет. Оказалось, что приглянувшийся ему халатик был розового цвета и хорошо гармонировал с волосами Лизы, при свете люстры особенно красиво отливавшими тяжёлым металлическим блеском. Да и сама Лиза была необычайно хороша.

Она усадила его на диван и пристроилась рядом. Он снял чёрный пиджак и положил его на подлокотник. Мужчина представления не имел с чего начать.

– Максимилиан Ахмедов очень похож на Владимира Петровича, – заговорила робко девушка. – Я так понимаю, что… он – твой брат?

– Именно. Забавно, что я узнал это только сегодня, вместе с остальными…

Теперь слова полились рекой. Он не испытывал неловкости, открывая перед ней свою душу, потому что чувствовал, знал, что она всё поймёт и не осудит. С каждым произнесённым словом становилось легче.

Когда всё было высказано, они замолчали ненадолго.

– Да-а… – задумчиво протянула Елизавета. – С таким мне сталкиваться ещё не приходилось. Не понимаю… Владимир Петрович, наверное, не в себе. Тебя не касается твой брат?! Абсурд просто. Как это может не иметь к тебе отношения? Неплохо же он всё повернул, чтобы не оправдываться. Ловко, я бы даже сказала.

– Учитывая последние события, этого следовало ожидать. Теперь это его любимая манера поведения.

– Да уж, – хмыкнула ведьма с иронией, но тут же покаялась: – Прости меня: это всё-таки твой отец.

– На правду не обижаются, – горько улыбнулся Чернов. – Я и сам знаю, что ведёт он себя ужасно. Впрочем, «ужасно» – это мягко сказано.

– Да, но про него всё это и так понятно, а Максимилиан… не прав. Он совершенно не прав! – воскликнула Елизавета, вставая с дивана и начиная расхаживать по комнате. – Он несправедлив к тебе! Он должен был с тобой познакомиться. Если бы он знал тебя хоть минуту, то понял бы, какой ты хороший! Он просто не понимает, что теряет!

Люцифер улыбнулся, видя, как она возмущена и обижена за него. Собственные эмоции тут же отошли на второй план.

– Не злись, Лиза. Не надо. Возможно, у него есть причины…

– Причины?! Какие могут быть причины? Он даже внимания на тебя не обратил, словно тебя не существует! Если он обижен на твоего отца, то пусть, но ты-то в чём виноват? Ты же не обидел его ничем. Да и кого ты когда обижал?! От тебя грубого слова не услышишь…

– Не преувеличивай, – усмехнулся мужчина по-доброму. – Не настолько уж я хороший.

– Настолько! И даже больше… – Девушка покраснела. – Максимилиан всё на Владимира Петровича смотрел. Может, ему тоже было плохо? Но это не оправдывает его: ведь он в Сибирске не первый день живёт… А вот Владимир Рудаков на тебя смотрел в основном. Без злобы или ещё чего-то. Возможно, он на него повлияет как-нибудь.

– Не заметил его. Впрочем, я всё равно не знаю толком, как он выглядит. Вообще, я вампиров редко в городе встречаю: они от меня шарахаются.

– Но почему?

– Не любят моего отца. Ну а меня заодно.

– Несправедливо! Вы же совсем разные.

– Этого никто не знает, да и кому какая разница? Они опасаются – их можно понять.

– А тебя кто-нибудь пытался понять?.. – тихо произнесла Александрова.

– Ты, – глядя ей в глаза, ответил Алексей. – А ещё меня понимают мои друзья и мама Вера.

– Я рада, что ты пришёл сегодня именно ко мне. Но почему к Волку и Ангеле не стал?

– Не могу. Он – их друг. Им будет неприятно, да и мне неуютно как-то от того, что они имеют к нему отношение. – Он поднялся с дивана и подошёл к «стенке», встав спиной к собеседнице. Пальцами он провёл по переплёту одной книги. – Есть у меня ещё один друг – мой лучший друг, но он тоже кое-какое отношение к Максимилиану имеет, поэтому к нему пока тоже не могу.

– Лучший друг? Не знала, что у тебя ещё есть друзья. Он не из нашего Общества?

– Нет. И ты не могла знать о нём – никто не знает. Почти.

– Ясно, – пробормотала рыжая ведьма, чувствуя лёгкую обиду из-за того, что ей он не рассказывает о нём.

– Я не говорю вовсе не потому, что не доверяю тебе. Я доверяю тебе, но твои мысли доступны моему отцу, и я не хочу лишний раз рисковать. Да и впутывать тебя в это ни к чему…

– Так всё серьёзно?

Лёша развернулся и посмотрел на неё. Теперь, когда эмоции поутихли, он стал мыслить лучше, яснее. По крайней мере, так ему казалось. И у него захватило дух от того, как она красива. Мысли начали путаться. Мужчина залюбовался её добрыми карими глазами и тем божественным светом, который они излучали, блестящими рыжими волосами, светлой кожей и нежно-розовыми губками. Сквозь туман, заполнивший сознание, он едва расслышал её вопрос.

– Да… – растерянно ответил Люцифер, – … наверное… не знаю.

Брови Александровой удивлённо приподнялись. Она заметила, что в его облике что-то поменялось: уныние и тоска испарились, плечи расправились и глаза заблестели. Что-то непонятное было в этих глазах и очень… гипнотическое.

– Этот халатик ты сама купила или тебе кто-то его подарил? – спросил сын Дьявола, удерживая глазами её взгляд.

– Оксана подарила, – смущённо пролепетала девушка, краснея и пытаясь оттянуть вниз край шёлкового халата, который, как она знала, был коротковат. – Я бы сама такой не купила.

– Тебе очень идёт.

Она покраснела ещё гуще, а он улыбнулся, любуясь её смущённым лицом, и медленно приблизился. Сердце его билось в бешеном ритме, а тело сотрясало дрожью. Он хотел её. Невыносимо. Тело в очередной раз предало его, но если бы только тело! Душа скулила внутри, умоляла дать ей волю, а разум молчал.

Алексей думал, что стал мыслить здраво, вот только ошибся в корне. Всё было с точностью до наоборот. Он был выведен из душевного равновесия открытием, случившимся сегодня, выбит из колеи, и то, на чём держался его самоконтроль, покоилась сила воли, подалось и рухнуло вниз. Он бы мог сдержать себя, да только нечем было. Он оказался беспомощен и беззащитен перед своей любовью и своими желаниями. Внутренне он уже перешёл заветную границу, а остановить его было нечему. Что-то надломилось там, внутри, и он уже не отдавал себе отчёта в своих действиях.

– Попроси меня уйти, – тихо сказал Чернов. – Сам я не смогу. Выгони меня.

Он говорил чистую правду. Если она скажет «нет», то он подчинится и уйдёт. Ослушаться он не посмеет, даже отчаянно её желая. Но ни в каком другом случае.

А Елизавета молчала, ощущая в себе безумное бессилие. Не могла она его выгнать, пусть и знала, чего он хочет. Не могла и всё тут! Кого угодно смогла бы, но не его.

Они застыли, глядя друг другу в глаза. Медленно мужчина поднял руку, нежно погладил ведьму по щеке, а потом наклонился и поцеловал. Внутри началась буря, как и в тот первый раз. Он крепко сжал в объятиях её маленькую фигурку и окончательно потерял над собой всякий контроль. Обжигающая страсть затмила всё.

Девушка обвила его шею руками и забыла напрочь про свою застенчивость. Она могла робеть перед кем угодно, но не перед ним. Она всех мужчин опасалась, а уж бабников, которые западали на неё в первую очередь, норовя воспользоваться её слабостью и неуверенностью в себе, – особенно. Хотя раньше мужчины вообще редко на неё внимание обращали – первым был Курганов, а его она боялась только поначалу. Лёва ей искренне нравился, потому что не приставал нагло, и все его шуточки и ухаживания были добрыми, а не пошлыми. Вёл он себя безупречно и скорее повышал самооценку, чем вызывал страх. В конце концов, они полюбили друг друга как брат и сестра. Их связывало сиротство: он был один и она – одна.

В Общество Елизавета попала, когда парализовало её бабушку – единственного родного ей человека. На всём белом свете кроме бабушки у неё никого не было. А через полгода бабушка умерла, но Александрова без Общества Дьявола и эти полгода не протянула бы. Именно сын Дьявола тогда помог ей: нашёл сиделку, достал лекарства и похороны организовал потом, да и просто поддержал. Он стал ей самым близким, он знал её всю и принимал. И она любила его, этого прекрасного мужчину. Любила так сильно, что даже застенчивость не имела сейчас над ней власти. Только он имел.

Целовались они исступленно, словно с цепи сорвались. Когда воздуха стало не хватать, Люцифер и ведьма оторвались друг от друга. Взгляды их изумлённые перекрестились. Каждый удивлялся и себе самому, и другому. Однако продолжалось это недолго: не сговариваясь, они опять рванулись друг к другу, как будто боялись, что их время вот-вот закончится.

Скоро они уже были в полутёмной спальне, освещаемой слабым светом уличного фонаря. Мир для них сгинул – остались лишь они и их чувства. Всё постороннее исчезло, отошло на второй план. Важно было только то, что происходило между ними сейчас.

Лёша не верил, что всё это действительно происходит с ним. Не мог поверить, что на самом деле целует эту потрясающую девушку, что прикасается к ней и что она отвечает ему тем же. Казалось, он мечтал об этом всю свою жизнь.

Каждый поцелуй, каждое прикосновение отдавались в теле Алексея почти физической болью. Он знал, что это больше никогда не повторится. Только здесь и только сейчас. Но он не помнил, почему. Просто знал и всё. Эта мысль впиталась в его душу, в каждую клетку тела.

Мужчина чувствовал, что эта ночь – божественный дар. Он осознавал это отчётливо, помнил каждую секунду. Каждый миг отпечатывался в его мозгу и душе, мечтавшей излить свою любовь. Он так долго вынужден был сдерживать свои чувства, что теперь не мог остановиться ни на мгновение. Он осыпал Лизу поцелуями, гладил, обнимал, как мечталось ему в фантазиях. Отдавал себе отчёт в том, что ведёт себя, возможно, слишком настойчиво, слишком несдержанно, но поделать не мог ничего. Ему надо было выплеснуть свою любовь, свою страсть, потому что иначе он мог просто погибнуть.

Ведьма оказалась невинна, чего следовало бы ожидать, однако не воспротивилась его напору, страстности. Сама обнимала его, гладила по плечам, по голове; краснела под его горячим взглядом, но глаза не опускала и не останавливала. Просто подарила ему себя.

А на самом дне его души покоилась тоска, которая тихо шептала о том, что его счастье недолговечно, очень кратковременно и уже завтра станет воспоминанием, болезненным, но вместе с тем и прекрасным. И Лёша сжимал Лизу в своих руках, пытаясь сбежать от этого шёпота, но не получалось, и внутри всё уже рвалось от боли, плакало и страдало…

Потом они лежали в тишине. Сына Дьявола трясло, словно в ознобе. Он дал выход своим чувствам и эмоциям, и его нервная система не могла прийти в себя после такого потрясения. Девушка прижимала его к себе и гладила по чёрным волосам, успокаивая. Темнота убаюкивала их обоих, оберегая от реальности.

* * *

Лёша не понял, отчего проснулся. Только что он спал, а в следующий миг его глаза оказались открыты. Он увидел рядом с собой Лизу, сел на кровати, однако охватить мозгом совершённую ошибку не успел: его слуха достиг звук, характерный для отъезжающей машины. Мужчина тут же подлетел с постели и, пробежав через весь дом, оказался у окна гостиной. Благодаря магии его глаза сумели разглядеть номер машины.

Да, это был Виктор. Его номера Алексей помнил слишком хорошо.

«Вот и всё», – подумалось ему. Виктор видел, что он провёл ночь у Лизы, и непременно доложит об этом отцу. А ведь вечером «хвоста» за ним не было…

Господи, что же он наделал?! Как он мог поступить столь безответственно? Как он мог так обойтись с Лизой?

Горечь и ужас затопили душу Люцифера до краёв. Чем он только вчера думал? Ведь знал достоверно, что позволять себе ничего нельзя, что всё это плохо закончится! Конечно, ещё не кончилось, но он знал наверняка, что скажет на это отец.

Он воспользовался доверчивостью Лизы, тем, что она к нему неравнодушна, о чём он догадывался, и обманул. Её сердце будет разбито. Она полагалась на его порядочность и зря. Совершенно зря.

Сын Дьявола обхватил голову руками. Вот теперь он мыслил связно, но было уже поздно. Ошибку он совершил. Лиза не переживёт подобного. И никогда не простит.

Он услышал, как ведьма зашевелилась в постели, и магией её усыпил. Он не сможет смотреть ей в глаза, хотя слабая надежда на то, что всё ещё обойдётся, пока оставалась. И он хотел знать как можно скорее, оправдается она или нет.

Чернов – совершенно голый, между прочим – вернулся в спальню. Он поглядел на рыжеволосую девушку и замер. Он не мог отвести взгляд от неё, такой красивой, такой любимой, но заставил себя. Поспешно он натянул одежду. Глаза его всё-таки при этом практически не отрывались от Елизаветы.

Алексей развернулся, чтобы уйти, но сила воли, что вчера его бросила и предала, сегодня опять подвела, и он подошёл к кровати и сел на краешек. Несмело он рукой провёл по мягким кудрявым волосам, а потом наклонился и поцеловал осторожно спящую ведьму в щёку. Затем не удержался и поцеловал розовые милые губки, погладил по плечу… Со стоном, как от сильной боли, он уткнулся лицом в её шею, чувствуя, как разрывается сердце. Он хотел остаться здесь, с ней, навеки.