Текст книги "Теория выбора и случайностей. Часть 2. «Кто есть кто, или Долой маски!»"

– Только не сейчас! – в ужасе вскричала рыжеволосая девушка.

– Не сию минуту, конечно, но в ближайшее время. Как можно скорее, Лиза. Вот только… я больше ни на что не способен. Тебе придётся сбега́ть из Сибирска «по-человечески». Деньги я приготовил уже давно…

– Подожди. Что значит «больше ни на что не способен»?

Лёша прямо посмотрел ей в глаза.

– Лиза, я теперь почти что человек. На магию я больше не способен. Ни на какую. Эти способности для меня утеряны. Возможно, безвозвратно.

Елизавета уставилась на него в недоумении.

– Как?.. – выдохнула она поражённо. – Разве такое… возможно?

– А как же? – мягко улыбнулся мужчина. – В Чёрной книге об этом написано. Забыла?

– Нет. Но… я думала, что это… касается только нас, членов Общества, а не вас с Владимиром Петровичем. Ты же представитель рода Дьяволов! Ты родился с магией!

– И вы, и мы получили свои способности в дар от Венеры. Нет разницы, как давно получен дар. Каждый может его лишиться.

Ведьма смотрела на него несчастными глазами. На её лице было написано сочувствие. Она знала, как много для него значит магия. Поддавшись порыву, Лиза протянула руку, чтобы погладить Алексея по лицу. Он отшатнулся от её руки.

– Не надо жалеть меня, – сказал брюнет. – Я это заслужил. Эти способности были даны мне, чтобы помогать окружающим, а я вместо этого привёл к гибели девятерых вампиров.

– Не говори так, – прошептала Лиза.

– От того, что я не буду произносить это вслух, ничего не изменится, – с лёгким раздражением заметил Чернов. – Не делай из меня белого и пушистого. Ладно? – Он вздохнул тяжело и постарался унять разгоравшуюся в душе злость. – Твоя магия и ты сама на картине мира не отражаетесь и не будете отражаться дальше. Так что будет полегче, но выбираться из города придётся «по-человечески»: я уже думал, как сделать это лучше.

– Лёша, я прошу тебя…

Девушка видела, как ему плохо, и хотела утешить. Она просила принять сочувствие и попробовала его обнять. Сын Дьявола вывернулся из её рук и встал с дивана.

– Не надо, Лиза. Меня не за что жалеть и утешать. – Он не смотрел на неё. – Я приеду на этой неделе ещё раз. Постарайся подготовиться морально. Лучше не тянуть с отъездом. Хорошо?.. Я пойду, пожалуй.

– Стой! – Александрова метнулась к нему и схватила за руки. – Лёшенька, милый мой, не уходи, пожалуйста, вот так. Это нехорошо. Так нельзя. Ну что ты шарахаешься от меня, как будто я – твой враг?

– Я не считаю тебя своим врагом, Лиза, – мягко возразил Люцифер, высвобождая свои руки. – Я недостоин ни жалости, ни сочувствия, а ты пытаешься мне это дать зачем-то. Я – не пострадавший, Лиза. Я – виновник. Я один во всём виноват.

– Это не так! Хватит!

– Так! На моей совести девять трупов, а ты меня утешать пытаешься! Ты с ума сошла? Кого ты жалеешь? Да если бы не я, они бы жили себе спокойно!

– Да это ты с ума сошёл! – воскликнула Елизавета. – Почему ты во всём винишь себя? Почему ты не винишь Владимира Петровича и убийц, присланных им? А? Почему себя? Тебе что, так проще?

– Отца винить невозможно!

– Невозможно?!.. Это ещё почему?

– Он не в себе, – пояснил Алексей. – Он не может отвечать за свои поступки. А я могу. Я должен был избежать этого. Ответственность за всё лежит на мне.

– Бред! Ты не можешь отвечать за всё и всех! Не можешь всего предусмотреть! Ты – не Господь Бог!.. Предугадать случившееся было нельзя, Лёша. Ты не вправе себя винить.

– Не вправе?! – охнул потрясённо мужчина и расхохотался как безумный. – Ты так и будешь меня оправдывать? Тебе заняться нечем? Нашла святого! Что бы ты ни говорила, а ангела из меня не получится! Не тот случай, Лиза. Хватит меня оправдывать. Не ищи виноватых вокруг. И на отца ответственность не воскладывай за грехи. Он – безумен. Я обязан был оградить окружающих от его безумства. Я давно должен был что-нибудь сделать.

– Что? – с иронией осведомилась ведьма. – Что ты должен был сделать? Ну – что? Знаешь ответ? Не знаешь. И я не знаю. Никто не знает, Лёша. Ты делал всё, что мог.

– Я должен был отказаться от дружбы с Иваном.

– Господи!!! – простонала она. – Ты – невозможен, Лёша… Ваня тебя обожал. Они все тебя обожали. Ты один не думал о своём будущем, а мы думали. Мы беспокоились о тебе. Мы боялись, что ты всю свою жизнь положишь на отца и о себе не вспомнишь. А именно это ты и собираешься сделать. И делаешь сейчас. Ты готов позволить ему сломать тебе всю жизнь, готов отказаться от всего и жить в тюрьме. Готов бегать за ним, убирать, исправлять, оберегать окружающих от него, а его душевное равновесие – от любого потрясения. Ты готов выполнять любую его прихоть, как бы больно или тяжело это для тебя ни было. Лёшенька, так жить нельзя! Ты же связан. У тебя ничего нет, ты ни на что не имеешь права! – Девушка не вытирала слёз, которые текли по лицу опять. – Ты всегда, получая от кого-то крупицу любви или доброты, чувствовал себя виноватым, как будто украл это. Как будто ты не заслуживаешь этого и берёшь чужое. Но это не так! Ты, как никто другой, заслуживаешь всего самого лучшего! И если тебе дают что-то, значит, ты заслужил и должен взять, не задумываясь. Ты заслуживаешь любви, дружбы, доброты и… сочувствия. Ты всю жизнь получал гораздо меньше, чем заслужил, и, даже эту мелочь беря, чувствовал угрызения совести.

– Лиза, не надо делать из меня несчастного и угнетённого, – попросил Лёша. – Всё не так, как ты видишь.

– Вот как? – с издёвкой спросила Александрова. – Я, выходит, слепая? Или ты?.. С каких это пор ты считаешь меня дурой?

– Я не считаю тебя дурой. Просто ты – необъективна по отношению ко мне. Вот и всё.

– А, может, это ты необъективен по отношению к себе?

Брюнет тяжело вздохнул и отступил, стараясь не поддаваться раздражению. Девушка тоже глядела на него с недовольством. Оба были недовольны друг другом.

– Лиза, я прошу тебя: остановись. Ты не права. Я вижу, к чему ты клонишь: я себя очерняю, а главный злодей – мой отец.

– Это для всех очевидно, кроме тебя. Что у тебя за любовь к нему такая?

– Здесь дело не в любви. Ты не можешь винить его. Он не понимает, что делает…

– Понимает! – ледяным тоном возразила Елизавета. – Он всё понимает. У него есть безумная цель, и он к ней идёт. И прекрати его оправдывать. Да, он, в большинстве своём, неадекватен, но это не повод снимать с него всю ответственность. И не повод вешать её на себя! Ты не должен отвечать за поступки безумца. И ты не способен сделать из него нормального. Однако это не значит, что ты заслуживаешь ненависти и осуждения. Ты делаешь всё, что можешь.

– Пожалуйста, хватит, – взмолился Чернов. – Ты не имеешь права обвинять сумасшедшего в том, что он сошёл с ума. Он в этом не виноват. Я при нём и должен отвечать за его поступки. Я должен его сдерживать.

– Когда он имеет такую неограниченную власть, это невозможно. Ты бессилен здесь. И его характер безумство усугубляет. Он привык к тому, что ему можно всё.

– Ты готова обвинить кого угодно, но только не меня. Я не хочу больше это слушать.

Мужчина развернулся и пошёл прочь из квартиры. Вслед ему рыжеволосая девушка крикнула:

– Это тебе проще обвинить во всём себя!..

Пребывая в холодном бешенстве, зеленоглазый ведьм дошёл до автомобиля, однако внутрь не сел. Он постоял рядом, пытаясь унять эмоции, и постепенно начал приходить в себя.

За что он на Лизу обиделся? Многие находят его любовь к отцу ненормальной. Или, вернее, находили… Лёша и сам порой себя не понимал. Неужели у него совсем нет гордости? Но гордость была, однако не в отношениях с отцом. Тут её почему-то сразу не становилось. Эта любовь была сильнее него.

Люцифер не мог согласиться с Лизой до конца и назвать негодяем отца. Как можно обвинять безумного? Он ведь не отвечает за свои поступки. Они от него не зависят.

Или отвечает? Или он не настолько безумен?

Кое в чём Лиза была права: ему действительно было проще взвалить всю ответственность на себя. А на кого же ещё?..

Внезапно мужчина понял, что в следующий раз они встретятся, чтобы затем расстаться навсегда. Сегодня они в последний раз могут немного побыть вместе. Неужели же он уедет, после того как они вот так по-дурацки расстались?

Сын Дьявола развернулся и пошёл назад. До дверей квартиры он добрался быстро и тут заколебался. Они с Лизой никогда не ссорились, и он не знал, как себя вести.

Алексей стоял и раздумывал, что ей скажет, как дверь перед ним распахнулась. Ведьма схватила его за руку и втащила в квартиру, заставив дверь за его спиной захлопнуться. После этого Лиза прижалась к мужчине и заплакала. Он обнял её и уткнулся носом в её волосы.

– Я люблю тебя и не хочу с тобой ссориться, – сказала девушка, отстранившись и поглядев ему в глаза.

– И я. Прости меня.

– И ты меня прости, пожалуйста. Я вовсе не осуждаю твою любовь к отцу. Я даже восхищаюсь ею, но… ты знаешь, когда я сидела в темнице, он приходил ко мне. Конечно, Владимир Петрович отчасти безумен, однако он и не хочет выходить из этого состояния. По-моему, оно его устраивает. На мой взгляд, в этом есть какой-то эгоизм. Он готов разрушить всё, лишь бы не приходить в себя. Возможно, я к нему необъективна. Видишь ли, я могу понять всё, что он сделал мне, но простить то, что делал и делает с тобой, не могу.

– Говоришь, прямо как Ванька, – улыбнулся Чернов и тут же почувствовал острую боль.

– Иди сюда, – поманила его к себе Александрова и обняла.

– Не надо, – слабо запротестовал он, но вопреки своему желанию был увлечён на пол и оказался в её объятиях.

Девушка прижимала его голову к своей груди и рукой поглаживала по волосам и плечам. Целовала его в макушку и приговаривала тихонько:

– Бедный ты мой… бедный… как тебе помочь, не знаю даже…

Она и сама страдала, конечно. Успела привязаться ко всем тем вампирам, и их смерть была ударом. Однако что её страдания в сравнении с его?

Елизавета крепко сжала его в руках. Она не хотела его отпускать. Она хотела бы его защитить, спасти, да только как? Как?!

Лёша тоже стиснул её фигурку. Он хотел раствориться в её любви, забыться. И ему нравилось, что она так крепко обнимает его. Неужели она и вправду любит его после всего случившегося?

Ведьма вдруг оторвала его голову от своей груди, посмотрела ему в глаза и поцеловала. Она не знала, как ещё выразить свою любовь и нежность к нему. Мужчина ей ответил с чувством, со страстью. Они целовались как безумные. Они оторвались от губ и принялись беспорядочно, лихорадочно целовать лица друг друга, руки. И, кажется, оба при этом плакали…

Потом они просто обнимали друг друга и молчали. Люцифер поглаживал Лизу по спине и голове, а она его – по шее, груди, доступной через распахнутый ворот рубахи.

– Ты ужинать будешь? – шёпотом спросила ведьма.

– Нет, наверное. Не хочется что-то.

– А когда ты последний раз ел?

– Последний раз? Не помню… Правда, не помню. Кажется, вчера. Или… позавчера?

Елизавета уставилась на него в ужасе, а потом быстро встала и потянула его за руку, тоже вынуждая встать.

– Пойдём. Я накормлю тебя.

– Я же сказал: не хочется.

– А я и не спрашиваю, хочешь ли ты. Если не хочешь, я тебя заставлю. Идём.

Зеленоглазый ведьм отчего-то не почувствовал возмущения или недовольства. Напротив – ему было весело и как-то даже хорошо. Он рассмеялся и поплёлся за ней.

– Маленькая командирша, – пробормотал Алексей, когда она усадила его за стол.

Александрова эту реплику расслышала и, засмеявшись, потрепала его по голове. Он ей улыбнулся, глядя на неё ласково.

Скоро мужчина уже ужинал. Есть ему действительно не очень хотелось, но ради любимой он себя заставлял. Она сидела рядом и наблюдала за ним с добротой во взгляде.

– Какие же у тебя глаза красивые, – неожиданно сказала Елизавета.

– Красивые? – удивился Чернов. – Глупости какие. Ничего в них нет красивого.

– Они – красивые.

– Узкие. Очень узкие. – Он всегда своими глазами был не слишком доволен.

– Какой ты глупенький! – расхохоталась ведьма. – У тебя самые красивые глаза в мире! Других таких нет. Цвет очень необычный у них. И ничуть они не узкие!

Сын Дьявола пожал плечами и слабо улыбнулся. Алёна при знакомстве тоже сказала, что глаза у него красивые. С изумрудами их сравнивала, а он ей не слишком верил: изумрудов он никогда в жизни не видел, да и вообще в камнях не разбирался.

Лёша отложил вилку и с мукой посмотрел на Лизу.

– Как думаешь, где они сейчас? У них всё хорошо?

Лицо девушки исказилось, но она взяла себя в руки и ответила с вымученной улыбкой:

– Плохо может быть только здесь, Лёша. А там всегда хорошо. Я в это верю.

Мужчина кивнул.

– Я – тоже… Надеюсь, Ваня догнал Алёну. Надеюсь, теперь они вместе… все они вместе.

– Думаю, так и есть.

– Хорошо, – негромко произнёс Люцифер. – Хорошо. Я не хочу, чтобы Ваня был один. Я не хочу, чтобы он ещё когда-нибудь был один…

Глава 34

На кассе сидела шустрая и достаточно приятная девушка. Она всё пробила быстро, и Лиза, расплатившись, скоро отошла в сторону.

Конечно, она не должна была выходить из квартиры. Когда Лёша был у неё во вторник, он спрашивал, не нужно ли чего купить, но она отказалась. Ей было как-то совестно просить у него что-то, когда он такой расстроенный. И, конечно же, вполне можно было обойтись без всех этих продуктов, которые она купила, однако ей давно хотелось выйти куда-нибудь из своей временной тюрьмы.

Александровой никогда в жизни не доводилось жить в квартире. Оказывается, весной это настоящая пытка. На улице так тепло, свежо! И листья на деревьях до конца распустились! А она вынуждена сидеть взаперти и смотреть на всё это лишь из окна. И воздух свежий получать только из окна, при проветривании.

Ведьме пришлось признать, что кое в чём Лёша был прав. Безвылазно находиться в четырёх стенах тяжело. Но если бы она осталась, то попросила бы его найти ей дом. Однако остаться ей не придётся.

Вздохнув себе под нос, Елизавета разложила покупки в пакете поудобнее и двинулась к выходу. При мысли об отъезде она загрустила, поэтому шла, опустив голову. Впрочем, это было продиктовано и необходимостью: следовало, смотреть под ноги, чтобы не запнуться и не упасть вместе с пакетом.

Девушка открыла дверь. В поле её зрения попали мужские туфли, и она, выходя, посторонилась, чтобы дать войти и человеку, открыла дверь пошире, как вдруг в её запястье с силой вцепились. Сердце её остановилось. Медленно Елизавета подняла глаза и встретилась взглядом с голубыми глазами Марата.

– Вот так сюрприз, милашка ты наша, – пропел сладко парень. – А мы тебя ищем, ищем… Прокатимся?

Внутри у Лизы неожиданно что-то проснулось. Она опустила глаза, и те под веками приобрели красный цвет. Член Группы заорал от боли, обжегшись о её кожу, и отдёрнул руку. Тогда ведьма, вспомнив уроки по основам уличного боя, со всей силы коленом ударила его в пах и выскочила-таки на улицу, захлопнув за собой дверь.

Марат долбился в дверь супермаркета, но открыть её не мог: магия ведьмы удерживала дверь закрытой. Она рассчитывала на то, что быстро с её магией блондин справиться не сможет: как-никак она – практикующая ведьма и достаточно сильная, а он – всего лишь представитель Группы, который магией пользуется редко, а потому слаб.

Александрова бежала и в панике скользила взглядом по всему, что её окружало, в надежде найти убежище. В конце концов, она забежала в ближайший подъезд и бросилась наверх, едва не падая из-за тяжёлого пакета. Добравшись до пятого этажа, девушка остановилась. Страх не отпускал: ей казалось, Марат догадается пройтись по ближайшим домам и найдёт её. Ужас сковал преследуемую.

Неожиданно Елизавету осенило: на дворе пятница, разгар дня, а значит, все должны быть на работе. Включив свои способности к магии, она просмотрела три квартиры, находящиеся на этаже. В одной находились бабушка и внучка, во второй – студент, видимо, прогулявший половину занятий, а в третьей – никого. Девушка испытала громадное облегчение и с помощью магии открыла дверь квартиры, как до этого поступила и с дверью подъезда. Оглядевшись по сторонам, она вошла и тихонько притворила за собой дверь.

В других обстоятельствах Лизе бы даже в голову не пришло влезть в чужую квартиру, но теперь пришлось поступиться некоторыми этическими принципами. К этому её подстёгивал страх оказаться пойманной. Вообще, она была удивлена тем, что сумела до этого додуматься.

Девушка поставила на пол пакет и, стараясь наступать осторожно, прошлась по квартире, чтобы найти окно, из которого можно увидеть супермаркет. Отыскав его, она осторожно выглянула.

Член Группы стоял у своей машины и разговаривал по телефону. Судя по жестам, он был в бешенстве. Левой рукой парень всё время помахивал, чтобы охладить её и ослабить боль. На какой-то миг Елизавета пожалела о своём поступке, но тут же вспомнила его слова и поняла, что выбора у неё не было.

Блондин всё вертел головой по сторонам и говорил по мобильному телефону. Ведьма успокоилась, осознав, что опасность быть пойманной миновала, однако тут же стала беспокоиться, как бы хозяева не вернулись домой и не застали её здесь.

Примерно через 5 минут Марат сел в автомобиль и уехал. Лиза внимательно осмотрела квартиру, уничтожила следы своего пребывания здесь и вышла. До временной тюрьмы она добралась быстро, и при этом постоянно оглядывалась по сторонам. Чуть-чуть расслабилась девушка только тогда, когда оказалась в своём убежище.

* * *

Около четырёх часов дня пришлось ехать домой, так как требовалось подписать у отца некоторые бумаги. Видеть его Лёше не слишком хотелось: со дня смерти Ивана он избегал встреч с отцом, но работа есть работа.

Настроение у сына Дьявола было непонятное. Он не чувствовал раздражения или злости, однако почти чёрные тучи, зависшие над городом, как ему казалось, были созвучны его душе.

Владимир Петрович находился у себя в кабинете и говорил по телефону. Алексей встал у стола и ждал, когда тот закончит, стараясь на него не смотреть. Вскоре трубка с характерным звуком легла на рычаги.

– Подпиши, – попросил брюнет и протянул бумаги, по-прежнему не глядя на отца.

– А твоя Лиза – дура, – с улыбкой в голосе сказал Дьявол.

Изумрудно-зелёные глаза впились в лицо собеседника напряжённым взглядом.

– Просто редчайшая дура, – продолжал тот с наслаждением. – По магазинам преспокойно шляется. Это ж надо! Её ищут, а она ничего не боится! Зря не боится. Она с чего-то решила, что, раз сбежать от Марата смогла, значит, в безопасности. Ан нет: Жора её по запаху в течение шести минут нашёл. Виктор с парнями, наверное, уже там. Плохо твоей подружке придётся. Беги: может, ещё успеешь её спасти…

Бумаги опустились на стол. Люцифер попятился к выходу, не отрывая глаз от довольного лица отца. Оказавшись за дверью, он побежал. Почему-то он знал, что отец не врёт. Просто знал и всё тут.

Мужчина буквально вылетел из дома, сел в автомобиль и, разогнавшись прилично, поехал к Лизе. Нервы его были натянуты до предела. Он основательно превысил скорость и понимал это, но сейчас всё было неважно, кроме того, что Лизу должны вот-вот поймать. И всё-таки он знал, что опоздает…

Ведьма выпрыгнула из окна и побежала. Никому из её преследователей не хватило ума остаться у машины. Что ж, ей это было только на руку.

Лиза бежала, куда глаза глядят. Идей, как спастись, в голове не было ни одной. Где-то в глубине сознания вертелась мысль о том, что спастись у неё не получится.

Убежать от врагов было и вправду сложно. Они бегали быстрее в силу своего роста и пола. К тому же, спортивной девушка не могла назвать себя никогда.

В какой-то момент она твёрдо осознала: она не убежит от них, и они её убьют. Но отчего-то мысль эта не испугала её. Потому что именно этого она и хотела. Именно это она выбрала.

Елизавета не желала уезжать никуда, не желала покидать Сибирск, Общество Дьявола и Лёшу. В этом была вся её жизнь, и другой ей не было нужно. Девушка находилась в здравом уме и твёрдой памяти, она была адекватна и точно знала, что должна прожить эту жизнь с Алексеем Черновым и родить ему ребёнка. И никак иначе!

Это были не мечты – это было знание. Александрова знала это так же точно, как и то, что она – Елизавета Александрова. Она осознала это в тот момент, когда Лёша плакал и признавался ей в любви в резиденции Дьявола. Ей как будто кто-то сказал это.

Она могла сомневаться в чём угодно: в том, что Лёша любит её, в том, что хочет жениться на ней, но всё это не меняло того факта, что он – её вторая половина, и она должна быть с ним и больше ни с кем другим.

Может, со стороны это кажется глупостью, но это так. Ей не была нужна новая «свободная» жизнь – смерть устраивала её гораздо больше. По этой самой причине Марат и наткнулся на неё в магазине «случайно».

Как Лиза догадывалась, Владимир Петрович хотел, чтобы страдал не только Лёша, но и она. Конкретно она. За что, ведьма не знала. Но такова была его цель, и он не сомневался в том, что выиграл. Однако Елизавета придерживалась мнения, что победа за ней.

Она не страдала, как того желал Дьявол. Нет. Напротив – последние недели были самыми счастливыми в её жизни. Рыжеволосая девушка была счастлива оттого, что любит и любима Алексеем Черновым. Она не слишком много времени провела в обществе Лёши, но этого ей было достаточно. Ей довелось любоваться им, слушать его, обнимать, целовать. Она познала все грани его страсти к ней, его физического желания и духовной любви. Она испытала на себе весь шквал его эмоций. Она узнала его лучше и стала любить и уважать ещё больше, чем прежде.

Александрова знала, что уже никто не сможет у неё отнять воспоминаний о той волшебной ночи, когда она пришёл к ней впервые, о его слезах по ней, о признаниях в любви, о его невероятной улыбке, о необычных глазах, о его объятиях, о горячих и нежных поцелуях, прикосновениях.

Ей никогда не забыть его ласковые руки и тёплые губы, ощущение полного физического и духовного соединения с ним и трепета, изумления от этого соединения. Все эти воспоминания останутся с ней, что бы ни случилось. И страдать она не будет и в будущем – просто умрёт и умрёт счастливой. Что может быть лучше?

Лиза ещё днём думала, что действительно придётся уехать, как просил Лёша, но всё сложилось иначе. Только теперь она осознала, что сложилось неслучайно – по её воле.

«А Лёша? – мысленно спросила себя ведьма. – Что будет с ним? Как он это переживёт?.. Что же я наделала?!».

Но изменить уже ничего нельзя было, да и, кроме как из-за Лёши, Елизавета о выборе не жалела. В конце концов, это её жизнь, и она должна решать, что с ней делать, не оглядываясь ни на кого. Правда, за Лёшу она всё равно переживала: он ведь останется практически один.

Александрова остановилась. Наверное, она могла бы применить магию и всё-таки сбежать, спастись. Возможно, ей бы это удалось. Однако игра в кошки-мышки надоела ей изрядно. Бегать как трусиха она больше не станет. Она не желает оправдывать их ожидания, а ведь именно этого от неё ждут! Нет уж. Такого удовольствия она никому доставлять не станет.

Члены Группы внутреннего порядка и оборотень несказанно удивились поступку преследуемой и сбавили скорость, пошли пешком. Лиза смотрела на них и думала, что спастись у неё, наверное, всё-таки не получилось бы – так к чему зря напрягаться-то?

Они находились на какой-то заброшенной площади. Кажется, когда-то это было двором школы, но теперь здесь не было ни школы, ни двора. На мысль о школе девушку навёл сломанный бюст – видимо, Владимира Ильича Ленина. Впрочем, это место могло быть чем угодно: например, Домом культуры.

Александрова с жалостью глядела на бюст Ленина. И зачем люди с ним так? Кому и что плохого он сделал? Ведь за свой народ радел, помочь пытался! Да и не только своему народу он помог: сколько трудящихся в мире он избавил от ужасной судьбы! А его ломают, на помойку выбрасывают. Неужели же он виноват в поступках своих последователей? Разве он должен за них отвечать? Ведь он-то сам людям желал только добра.

Елизавета перевела взгляд на мужчин. Марат, Боря и Жора смотрели на неё с улыбками победителей на лицах, а Виктор был серьёзен. Она у них ничего не спросила – они ничего не объяснили.

«Лёшенька, я люблю тебя! – мысленно воскликнула ведьма. – Ты прости меня, пожалуйста. Прости…».

Жалела она, что не сказала ему этого лично. Только об этом она жалела.

Лиза и Виктор глядели друг другу в глаза. Она всё-таки боялась немного смерти, самого последнего мига, но пыталась справиться со своим страхом, не показать его. Начальник же Группы с хмурым выражением на лице поднял пистолет…

Лёша гнал так быстро, как мог. Ужас разрастался внутри: он чувствовал, что опаздывает. Внезапно его дёрнуло изнутри, и перед глазами промелькнуло лицо Лизы. Время тут же словно застыло. Всё вокруг как будто замедлилось.

Когда мужчина вышел из оцепенения, оказалось, что он выехал на встречную полосу и летит на какой-то автомобиль. Повинуясь инстинкту самосохранения, так как кроме него всё равно в этот момент больше ничего не работало, Алексей крутанул руль и резко свернул, после чего ударил по тормозам. Чёрный «шевроле» встал.

Невидящим взглядом сын Дьявола смотрел прямо перед собой, чувствуя, как внутри открывается рана. Он не мог поверить, что потерял и Лизу. Это был его ночной кошмар. Это был конец.

Взгляд изумрудных глаз скользил по всем предметам, что окружали Люцифера, ни на чём не задерживался. Внутри у него образовалась пропасть, которая постепенно росла. Мысли ускользали от него, он не мог сосредоточиться ни на одной.

Нечаянно его взгляд выцепил в боковом зеркале автомобиль Виктора. Вокруг места водителя зависло тёмное облако. Так чернеет душа вокруг убийцы.

Взгляд Лёши приклеился к боковому зеркалу, хотя машина Виктора уже проехала мимо. Сердце его глухо ударило один раз, второй, третий… оно замолотило внутри как бешеное. Мужчина завёл автомобиль и поехал дальше. Глаза его были сухими и горячими, и этими глазами он смотрел исключительно на дорогу: до всего остального ему больше не было никакого дела.

В считанные секунды Алексей добрался до дома Лизы. Дверь её временной квартиры была открыта настежь, как и окно кухни. Ветер, чуть посвистывая, свободно гулял по всему жилищу. Девушки здесь, конечно же, не было, и сын Дьявола, помедлив немного, закрыл окно, дверь и пошёл прочь.

Он не знал точно, в какой стороне Александрову искать. Постоял недолго под окном и двинулся вперёд, не имея конкретного направления. Возможно, Лизу вообще забрали с собой члены Группы.

Чернов шёл тяжело. Ужас случившегося, боль и чувство вины давили на него, но он упрямо шёл вперёд, и сам не зная зачем. Что изменится от того, что он её найдёт? Какой в этом смысл?..

У Люцифера внутри всё заледенело. Ему больше ничего не было нужно от этой жизни, она потеряла для него всякий смысл. Наверное, поэтому он и искал Лизавету, вцепился в эту цель: ничего другого всё равно не было.

Чем дальше Лёша шёл, тем яснее понимал, что всё-таки найдёт ведьму. Потому что всё это он уже видел однажды. Однако чем ближе становилась цель, тем меньше хотелось её достигнуть. Было страшно.

Холодное одиночество всё глубже затягивало зеленоглазого ведьма в свою трясину. Он тонул в нём, захлёбывался от боли. Вся кровь Алексея, все внутренности были отравлены болью как ядом. Кроме боли он почти ничего не чувствовал – лишь нехватку воздуха. Его лёгкие катастрофически съёжились, практически не принимали воздух, отвергали его.

Как и в том страшном видении у мужчины подгибались колени, он спотыкался. Не хотелось идти дальше, сил не хватало. Хотелось умереть или просто сойти с ума, чтобы ничего не понимать, не помнить – забыться.

Но сын Дьявола всё же дошёл до той злосчастной площади. Он не поднимал глаз, боялся увидеть то, что искал, и только слушал шелест листьев на деревьях, окружавших площадь.

Шелест был громкий. Ветер дул сильный, холодный, какой всегда бывает перед надвигающейся грозой. Тёмные, мрачные тучи сгустились над городом. Воздух был наполнен предчувствием бури.

Изумрудно-зелёные глаза медленно поднялись, обратили свой взор на расстилавшуюся перед ними площадь. Рыжие волосы, разметавшиеся по бетонной плитке, тут же привлекли их внимание.

Чернов направился к неподвижно лежащей девушке, отвёрнутой от него. Душа его рвалась внутри при виде этой любимой фигурки. Подойдя, мужчина упал на колени. Дрожащими руками он повернул Елизавету к себе, отодвинул кудрявые волосы, мешавшие увидеть её лицо. В тот же миг у него перехватило дыхание.

Карие глаза были открыты. Не мигая, они глядели в одну точку. Создавалось впечатление, что Лиза просто-напросто задумалась. Она выглядела живой и по-прежнему была очень красива.

Горло стиснуло спазмом. Люцифер судорожно вдохнул. Всё его тело вздрагивало как в ознобе. Это был не обычный озноб – болезненный, как будто температурный. Внутри стало горячо, словно сердце в буквальном смысле слова обливалось кровью, и эта кровь лилась рекой.

Осторожно, даже нежно, Лёша закрыл глаза Александровой. Рукой он погладил её, уже спящую, по щеке. Губы его прижались к прохладному лбу. Изо всех сил мужчина зажмурился. Руками он крепко сжал Елизавету, стиснул, что было мочи.

Слёзы хлынули из зажмуренных глаз. Плечи Алексея затряслись. Ещё сильнее он обнял ведьму и тихонько зарыдал, будучи больше не в силах сдерживать себя.

Шелестели листья. Подвывал ветер. Над заброшенной площадью разносились тихие рыдания.

* * *

Когда изнутри дёрнуло и перед глазами проплыло лицо Лизы Александровой, Ангела стояла у своего стола и разговаривала с Риммой. Как только она осознала, что это значит, то сразу побледнела и без сил опустилась на стул. Руку она машинально прижала к сердцу.

Коллеги тут же засуетились вокруг, решив, что ей стало плохо, но девушка безжизненным голосом уверила их в том, что с ней всё в порядке. Разумеется, ни о каком порядке и речи быть не могло.

Почему-то одной из первых в голову пришла мысль о том, что Лиза старше неё всего на один год, а потому её смерть вряд ли может быть естественной. Затем вспомнилось, что Лёша давно влюблён в Лизу – так сказал, по крайней мере, Волк.

Анжелика долго не могла осознать до конца тот факт, что Лиза мертва. Сложно было в это поверить, понять это. Она всё силилась и никак не могла охватить мозгом произошедшее.

Кое-как, с горем пополам, ведьма всё же умудрилась уложить полученную информацию в голове, на что ушло полчаса, и позвонила Люциферу. Его телефон оказался выключенным. Тогда следующий звонок она сделала Андрею. Он, услышав от неё новость, долго молчал, да и впоследствии был немногословен. Его смерть Лизы шокировала не меньше.

До конца рабочего дня Лика ещё несколько раз звонила Алексею, но ничего так и не изменилось: его телефон был выключен. Больше звонить не стала, потому что на улице началась гроза. Домой она шла в задумчивости. Во время ужина ела плохо и общую беседу не поддерживала, хотя у них были гости.