Текст книги "Полководцы Святой Руси"

Малые городки, «тянувшие» к Москве или к Владимиру, – Стародуб, Кашира, Калуга, Боровск, а также Мещерская земля, Романов и Пошехонье совокупно давали, по свидетельствам XVI века, около 1800 человек. Переводя с тем же коэффициентом уменьшения (в 1,5–2 раза) эти данные в XIV век, получаем еще 900–1200 ратников. Итого без Москвы получается, в самом грубом приближении, от 6450 до 8950 воинов.

Списки участников Полоцкого похода 1562–1563 годов прямо сообщают всего лишь о 28 «дворовых» детях боярских московской службы. Москву напрямую счесть невозможно. В данном случае следует пересчитать всю аристократию и «сливки» военной иерархии: «дворовые» (иначе говоря, придворные) чины, воевод, стольников, больших московских и выборных дворян, «жильцов» (так именовали значительную группу служильцев государева двора). Это и будет служилая Москва – всё лучшее, что Россия могла вывести в поле. Общий подсчет подобного рода выводит к цифре около 1500 комбатантов, то есть, переводя в условия XIV столетия, 750–1000 воинов. А это в общем очень правдоподобная цифра. В 1445 году великий князь Московский Василий II вышел против ордынцев на поле боя под Суздалем, имея под командой около 1500 воинов, включая сюда небольшие отряды трех удельных князей – Можайского, Верейского, Боровско-Серпуховского[248]248
  Симеоновская летопись // Полное собрание русских летописей. Т. XVIII. СПб., 1913.С. 193–194.


[Закрыть]. Добавив полученные данные по Москве (добытые, стоит напомнить, с крайней долей условности) к тому, что суммировано выше, получим итог: от 7200 до 9950 воинов.

Кроме того, со своими дружинами на поле Куликово вышли русско-литовские князья. Здесь можно согласиться с В. В. Пенским: думается, их княжеские дворы составляли в совокупности еще несколько сотен бойцов, то есть менее тысячи. Допустим, от 500 до 1000 человек на всех.

Общий итог с дворами русско-литовских князей: 7700–11 000 ударного ядра русского воинства, состоящего из дружинников. Вот что важно: цифры, полученные по принципиально разным методикам В. В. Пенским и автором этих строк, весьма близки, фактически сходятся. Повторим: 10 000–12 000 у Пенского, 7700–11 000 здесь.

Вывод: наиболее вероятная численность дружинной кавалерии, сражавшейся под командой Дмитрия Ивановича, составляла около 10 тысяч ратников или несколько менее.

Остается невыясненным, какое количество боевых слуг («боевых холопов») и «охотников»-добровольцев могло участвовать в битве. И тут открывается широкий простор для фантазии, а сколько-нибудь твердо установленных данных нет. Нет даже уверенности в том, что военное дело XIV века вообще знало понятие «боевой холоп», характерное для века XVI. Но если они всё же существовали, то в каком количестве? Для лучших времен русского воинства середины XVI века боевых холопов было примерно столько же, сколько воинов поместной кавалерии. Удваиваем выведенное выше число. Получается от 15 до 22 тысяч комбатантов. Добавляем «охотников», которых могло набраться… Бог весть сколько. Ясно одно: заметно меньше, чем дружинной кавалерии, которая всегда под рукой у князей и собирается в поход моментально. С «охотниками» (взятыми по, прямо скажем, чисто умозрительным соображениям в числе 1000–5000 человек) получается численность между 16 и 27 тысячами.

Итак, подсчет завершен. Наименьшая цифра – 7700 ратников дружинной кавалерии, наибольшая – 27 000 конных дружинников, вооруженных слуг и охотников. Что же касается наиболее вероятного количества воинов-дружинников, вставших под стяги великого князя Дмитрия Ивановича, то их было, скорее всего, около 10 000 или несколько менее того.

Много это или мало?

В условиях Средневековья десять тысяч бойцов тяжелой кавалерии – очень серьезная сила. Не только для Руси, но и для Западной Европы. Битвы, в которых решалось, каким путем пойдет судьба, скажем, Англии, Франции, Швеции или Норвегии, выигрывались порой меньшим числом комбатантов. Можно привести несколько примеров из истории Столетней войны. В знаменитейших сражениях начального ее этапа, при Кресси (1346), Пуатье (1356), Азенкуре (1415) и Краване (1423), англичане победили французов, имея примерно столько же воинов, сколько стояло за Русь в день Куликовской битвы, или даже менее того. Переломная битва при Патэ (1429), принесшая успех французам и славу Жанне д’Арк, велась силами двух сторон, в совокупности дающими меньшую цифру, чем десять тысяч человек. Между тем победа при Патэ по сию пору является предметом национальной гордости французов. Наконец, стоит навести фокус внимания на финальные баталии Столетней войны, окончательно закрепившие преобладание французов – при Форминьи (1450) и Кастийоне (1453): в первой из них с обеих сторон противоборствовали силы, составляющие 10–12 тысяч ратников, во второй французы добились победы, поставив под знамена 7–10 тысяч комбатантов.

Резюмируя: Куликовскую битву следует считать, как это и было ранее, крупным, судьбоносным событием в истории русского народа. Это момент славы русского оружия и масштабная победа над грозным противником.

Стоит сказать и о том, что Русь добилась победы на поле Куликовом, находясь в условиях скудости, безлюдья, вызванного страшными эпидемиями, политической раздробленностью, а также ордынским игом. Борьба велась на грани выживания формирующейся великорусской нации. И она создала чрезвычайно воинственный, преданный государям, энергичный военно-служилый класс. Он-то и составил хребет русского народа.

Выдающиеся качества этого класса точно, ярко, емко отразил историк Д. М. Михайлович. По его словам, «ничтожная, нищая жизнь, наполненная унижением со стороны внешних врагов и злобой против врагов внутренних, постоянным ожиданием войны и готовностью прямо сейчас, за несколько минут, снарядиться в поход, породила особого рода воинов. Это вовсе не “вольные слуги” – дружинники удельной старины. Это бойцы, признавшие над собой право жизни и смерти в руке государевой. Энергичные, стойкие, неприхотливые до такой степени, что могли ночевать в снегу и довольствоваться мучной болтанкой в качестве обеда, они являли равнодушие к смерти, стремительность, которую переняли от степняков, и жестокость к неприятелю. Они никогда не ждали пощады к себе самим. Уповали в военное время на Господа Бога, искусство воеводы и крепость воинского братства. Раненых, изувеченных, из боя их мог вытащить только такой же, как они, брат-воин, простой конник государев. А потому… старомосковский дух воинский был чужд геройства, молодечества, рыцарских игр; его пронизывали суровость, простота. От древности дошли былины, сказания о героях, имена самих этих героев: Илья Муромец, Никита Кожемяка, Евпатий Коловрат… Общество юной России не знало ничего подобного. “Бился честно”, “от врага с товарищи своими отстоялся”, “готов был смертную чашу пить”, “государева дела искал”, “службу служил прямо, никоторой кривизны в себе не имел” – вот слова, характерные для воинского быта… Еще могли вспомнить добрым словом хорошего воеводу: “искусен”, “храбор”, “верен государю”, воинам отец родной, градам и весям истинный защитник. А о прочих “гоплитах” царского воинства зачем говорить? Вышли в поход, бились крепко, стояли “на прямом деле” с врагом, а дальше либо голову сложили, либо вернулись здравы, оборонил Господь. Что еще говорить? О чем? О каких играх и забавах? О каких отдельных личностях, когда работала вся “фаланга”? Разве только о трусах или об изменниках особое слово: тот, побросав оружие, бежал, позор ему и роду его! Этот государю не прямил, в измене повинен. Казнить его! Рядовой сын боярский в царском полку не ищет себе чести и своему воеводе славы, он делает дело государево»[249]249
  Михайлович Д. М., Володихин Д. М. Московское царство: процессы колонизации XV–XVII веков. М., 2021. С. 55–56.


[Закрыть].

Таким образом, русское величие вырастало из скудости, скверны и ничтожества.

Нападение Тохтамыша

Только два года сохраняла Русь свободу, купленную ценой беззаветного мужества на Куликовом поле.

В 1382 году новый ордынский властитель, хан Тохтамыш, пришел с большой армией под Москву и осадил город. Великого князя не было в столице, он собирал войска для отпора Тохтамышу. Митрополит Киприан также покинул город.

Дмитрий Иванович лихорадочно метался по городам и селам, но с горечью видел: мало собирается ратников, мало! Нельзя с этим выйти против Тохтамыша – войско просто погибнет. Явления ордынцев никто не ожидал, и теперь Дмитрий Иванович звал прежних союзников, но те, устрашась, не торопились помогать ему. Вот бы побольше времени на подготовку! Да нет его. «Что там в Москве? Держится ли город?» – одолевали государя тревожные мысли.

Москвичи, затворив ворота, решили защищаться до последней крайности. Попытки ордынцев взять город не принесли успеха. Летопись впервые сообщает о применении на Руси огнестрельного оружия именно в 1382 году: стрельба с московских стен наносила страшный урон осаждающим. В конце концов защитников города хитростью принудили открыть ворота. Татары ворвались в Москву, запалили ее и подвергли разгрому. Хан разослал отряды с целью штурма и разграбления других городов.

Но недолго ордынцы куражились над поверженной Русью.

На Волоке рать князя Владимира Андреевича Серпуховского нанесла им чувствительное поражение. Тогда Тохтамыш заторопился домой. Не явится ли большое войско из Костромы или Волока? Ханские отряды спешно очистили Москву.

Тохтамышевы полчища отступали с несметной добычей и богатым полоном…

Дмитрий Иванович, вернувшись на пепелище, пал на гору окровавленных тел и зарыдал. Сколько жизней загублено! Сколько храмов погибло в огне!

Несмотря на поражение у Волока, власть ордынцев на Руси не исчезла. В целом 1382 год подтвердил ее. Тохтамыш был признан безусловным сюзереном Москвы. Даже монеты московские выходили теперь с именами двух правителей – Дмитрия Ивановича и «султана» Тохтамыша.

Великий князь, собрав бояр, говорит им: «Много крови русской пролилось. Много порушено Ордой. Но память победы – с нами. Надо жить дальше. Выстроим заново дома и церкви. Бог не оставит нас».

И действительно, довольно быстро произошло восстановление. Более того, сама победа Тохтамыша, составившая трагедию для Московской Руси, не была полной. Дмитрий Иванович сохранил значительное политическое влияние, и с этим фактом Тохтамышу, вроде бы очевидному победителю, приходилось считаться.

Точно выразил значение Тохтамышевой рати современный историк А. А. Горский. По его словам, «взятие столицы противника – несомненная победа, и Тохтамыш выиграл кампанию. Но верно ли расценивать результаты конфликта с Тохтамышем как полное поражение Москвы, как это обычно и делается? Чтобы усомниться в этом, достаточно задать вопрос: почему же Тохтамыш оставил за Дмитрием великое княжение Владимирское?. Факт разорения ханом Москвы обычно несколько заслоняет общую картину результатов конфликта 1382 года. Тохтамыш не разгромил Дмитрия в открытом бою, не продиктовал ему условий из взятой в конце августа Москвы (напротив, был вынужден быстро уйти из нее, опасаясь контрудара). Более того, московско-ордынский конфликт разорением главного города Северо-Восточной Руси вовсе не завершился. И последующие события совсем слабо напоминают ситуацию, в которой одна сторона – триумфатор, а другая – униженный и приведенный в полную покорность побежденный.

Осенью того же, 1382 года Дмитрий Донской разорил землю Рязанского князя Олега Ивановича, принявшего сторону хана во время его похода на Москву и указавшего ему броды на Оке. Той же осенью к московскому князю прибыл от Тохтамыша посол Карач. Целью приезда посла был явно вызов Дмитрия в Орду. Таким образом, сразу после ухода Тохтамыша из пределов Руси Дмитрий не отправил к нему даже посла, ожидая, когда хан сам сделает шаг к примирению. Не торопился великий князь и после приезда Карача – посольство в Орду отправилось только весной следующего, 1383 года. Причем сам Дмитрий не поехал – посольство, состоявшее из “старейших бояр”, номинально возглавил его старший сын, 11-летний Василий… Михаил Тверской тем временем уже полгода как пребывал в Орде, рассчитывая получить от Тохтамыша ярлык на великое княжение. Но планам этим не суждено было сбыться: хан выдал ярлык на Владимир на имя Дмитрия Ивановича. Более того, есть основания полагать, что именно в 1383 году он признал великое княжение наследственным достоянием – “отчиной” московского княжеского дома… Детали летописных сообщений о посольстве Василия Дмитриевича позволяют полагать, что в ходе переговоров 1383 года выплата дани с территории великого княжества Владимирского за два года правления Тохтамыша была обещана при условии сохранения великого княжения за Дмитрием Ивановичем. Хан предпочел не продолжать конфронтацию с Москвой, учитывая ее явный перевес над другими княжествами Северо-Восточной Руси. Тохтамыш уже готовился вступить в борьбу со своим недавним покровителем – монгольским правителем Средней Азии Тимуром, и, по-видимому, ему не хотелось оставлять в тылу сильного врага…Таким образом, не было ни “свержения ига” в 1380 году, ни его “восстановления” в 1382 году. Неподчинение узурпатору Мамаю еще не привело к отрицанию верховенства ордынского хана – “царя”. Его власть продолжала признаваться; попытка построить с законным ханом отношения без уплаты дани не удалась, но поражение от него не было катастрофой. С точки зрения тогдашнего мировосприятия было восстановлено традиционное положение: в Орде у власти законный правитель, ему уплачивается “выход” – дань»[250]250
  Горский А. А. Русское Средневековье. М., 2010. URL.: http://www.a-nevsky.ru/library/russkoe-srednevekove12.html; дата обращения 1. 10. 2021.


[Закрыть].

Итак, власть ордынцев над Русью сохранилась. Какое же значение имела битва на поле Куликовом? Северо-Восточная Русь научилась, как в старину, собираться воедино и бить даже самого многочисленного противника. Единство русских земель постепенно нарастало, в то время как огромная Орда слабела и раскалывалась на более мелкие государства. После Куликова поля окончательное прощание с ордынским игом стало делом времени.

По словам Н. М. Карамзина, «…казалось, что Россияне долженствовали проститься с мыслью о государственной независимости как с мечтою; но Димитрий надеялся вместе с народом, что сие рабство будет не долговременно; что падение мятежной Орды неминуемо и что он воспользуется первым случаем освободить себя от ее тиранства». При жизни его этого не произошло. А вот в правление сына и наследника Дмитрия Донского, великого князя Василия I, распадется Золотая Орда, рухнет власть Тохтамыша, и впоследствии Руси будут противостоять осколки этой огромной державы. Конечно, это всё еще могучие государственные образования, но с ними уже можно потягаться с не меньшими шансами на успех, что у Дмитрия Донского против Мамая. И тут уже поражения начнут чередоваться с победами, пока наконец всё здание ордынской власти над Русью не рухнет в 1480 году, на реке Угре.

Парадоксально, но очень точно высказался о значении Куликовской битвы, а также политики Дмитрия Донского в отношении Орды в целом тот же А. А. Горский. По его словам, «…значение военных побед Дмитрия Донского над Ордой – в первую очередь на Куликовом поле – вышло далеко за рамки конкретных политических последствий (которые как раз были неоднозначны – разгром Мамая ускорил восстановление единства Орды, а понесенные русскими войсками потери не позволили эффективно противостоять Тохтамышу); Куликовская битва стала на века примером воинской доблести и вообще одним из ключевых пунктов исторического самосознания великорусской народности. Но, как это ни парадоксально, фактическое признание Ордой своей неспособности поколебать главенствующее положение Москвы в Северо-Восточной Руси стало результатом не Куликовской победы, а в целом неудачного для Дмитрия конфликта с Тохтамышем: законный “царь” был вынужден сделать то, что отказывались делать как прежние легитимные правители, так и Мамай – признать закрепление великого княжества Владимирского за московскими князьями. Дмитрию удалось обернуть военное поражение крупнейшей политической победой».

Куликово поле, таким образом, стало важным уроком. Русские научились, как брать свободу силой. И теперь уже разучиться не могли. Кроме того, победа Куликовская превратила Москву навсегда и безоговорочно в центр национального русского объединения.

* * *

Завершая рассказ о правлении великого князя Дмитрия Ивановича, прозванного Донским, тот же Карамзин высказывается о нем с похвалой: «Воспитанный среди опасностей и шума воинского, он не имел знаний, почерпаемых в книгах, но знал Россию и науку правления; силою одного разума и характера заслужил от современников имя орла высокопарного в делах государственных, словами и примером вливал мужество в сердца воинов и, будучи младенец незлобием, умел с твердостию казнить злодеев. Современники особенно удивлялись его смирению в счастии. Какая победа в древние и новые времена была славнее Донской, где каждый россиянин сражался за Отечество и ближних? Но Димитрий, осыпаемый хвалами признательного народа, опускал глаза вниз и возносился сердцем единственно к Богу Всетворящему. Целомудренный в удовольствиях законной любви супружеской, он до конца жизни хранил девическую стыдливость и, ревностный в благочестии подобно Мономаху, ежедневно ходил в церковь, всякую неделю в Великий Пост приобщался Святых Таин и носил власяницу на голом теле; однако ж не хотел следовать обыкновению предков, умиравших всегда иноками: ибо думал, что несколько дней или часов монашества перед кончиною не спасут души и что государю пристойнее умереть на троне, нежели в келье».

Великий князь Дмитрий Иванович принял смерть весной 1389 года, через девять лет после победы на поле Куликовом. В эти годы, помимо Тохтамышевой рати, уместились и тяжелая, с размытым исходом война против Рязанского князя Олега, и поход на север, в результате которого новгородцы должны были изъявить покорность воле Дмитрия Ивановича, пойдя на политические уступки, и восстановление Москвы, и шаткое примирение с церковной иерархией. Ничего столь же великого, как победа над Мамаем… В то же время обескровленное потерями Московское княжество устояло и нарастило новые силы, политическое главенство ее над Русью утвердилось. Более никто не мог оспаривать ее старшинство в процессах политического объединения русских земель.

Русь еще не вернулась с поля Куликова единой. Но она вернулась, имея твердую надежду, что единство возможно. Пока – единство, направленное против общего безжалостного врага. С течением времени придет и более естественное единение, когда народ осознает, до какой степени искусственны границы между княжествами и до какой степени органично жить одной семьей.

Дмитрий Иванович как полководец не просто разбил Орду в двух больших сражениях, не просто показал себя как большого стратега, он еще и открыл своими победами политическую перспективу для всей Руси, общий путь. Он выходил на поле боя прежде всего как стратег, политик и просто храбрый воин. Но масштаб побед Дмитрия Ивановича навсегда вписал его в русскую историю как дарителя надежды и выдающегося полководца.

На Поместном соборе Русской православной церкви 1988 года Дмитрий Донской был причислен к лику святых в чине благоверного князя.

Основные даты жизни великого князя Дмитрия Донского

1350, 12 октября – рождение сына князя Ивана Ивановича Красного.

1359, 13 ноября – смерть отца, обретение великого княжения.

1360–1363 – борьба за великокняжеский стол с князем Суздальско-Нижегородским Дмитрием Константиновичем.

1366, 18 января – свадьба с Евдокией, дочерью Суздальско-Нижегородского князя Дмитрия Константиновича.

1367 – закладка белокаменного кремля в Москве – вместо дубового кремля времен Ивана Калиты.

1368–1375 – междоусобная война с Тверским князем Михаилом Александровичем.

1368–1372 – походы литовского правителя Ольгерда против великого князя Дмитрия Ивановича.

1371 – разгром дружин Олега Рязанского при Скорнищеве.

1373 – начало конфликта с Мамаевой ордой – частью Орды, ставшей самостоятельным государством под неформальным управлением беклярибека Мамая.

1375 – объединительный съезд русских князей в Переяславле-Залесском.

1376, летние месяцы – выход с полками за Оку в ожидании ордынской рати.

1377, 2 августа – поражение объединенных войск Дмитрия Ивановича и Дмитрия Константиновича в битве на реке Пьяне.

Грабительский набег мордовских князей на Русь, вторая битва на реке Пьяне, разгром и отступление мордвы.

1377/78, зима – масштабное контрнаступление великокняжеских сил на земли мордовских князей, разорение мордвы, жестокие карательные меры против нее, предпринятые по воле великого князя Дмитрия Ивановича.

1378, 11 августа – победа над отрядом мурзы Бегича на реке Воже.

1379 – отправка войск в поход к Брянску.

1380, 8 сентября – разгром орды Мамая на поле Куликовом.

1382, лето – приход Тохтамыша под Москву, сожжение города, поражение отряда татар на Волоке от войск князя Владимира Храброго.

Осень – карательный рейд против Рязанского княжества; разорение Рязанской земли.

1385, весна – взятие и разграбление Коломны войсками Рязанского княжества.

Лето – контрнаступление великокняжеских сил и верховских князей на Рязанское княжество.

Осень – заключение «вечного мира» между Москвой и Рязанью.

1387 – поход на Новгород.

1389, 19 мая – кончина.

1988, 1 июня (19 мая) – канонизация князя Дмитрия Донского Русской православной церковью.