Текст книги "Навсегда"

23
Капри

Стефани забыла, что Джонни всегда любил демонстрировать свое превосходство. И теперь она была страшно раздражена. Она не хотела делиться с ним информацией, добытой с такими огромными трудностями, с риском для жизни. Пришлось избрать единственно возможную в этой ситуации тактику: она говорила холодно-отчужденно, уклоняясь от прямых ответов. Эта манера бесила Джонни.

– Из тебя вытянуть что-нибудь – это как какой-нибудь чертов зуб драть.

Тряхнув головой, она холодно ответила:

– Спасибо. Я воспринимаю это как чертов комплимент.

И они пристально посмотрели друг на друга.

Джонни отвел глаза первым. Он решил, что нет смысла обострять и без того напряженный разговор – ситуация и так была достаточно неприятной.

– Единственное, что я хочу знать, – сказала Стефани после того, как ему удалось выдавить из нее еще несколько капель информации, – как ты прознал, что я жива-здорова?

Он самодовольно улыбнулся.

– Ты думала, что очень хорошо заметаешь следы?

– Джонни, прекрати! Я напоминаю: мне через несколько минут надо уходить.

– Ну ладно, ладно! – Голос его стал мягче. – Тебя выдал Сэмми.

Она так резко повернулась на каблуках, что ему показалось, что из-под ног сейчас посыпятся искры.

– Дядя Сэмми? Мой дядя Сэмми?

– Ну, он не специально это сделал, – признался Джонни. – Он, конечно, разыграл спектакль, но не настолько талантливо, чтобы убедить меня в твоей… э-э… безвременной кончине.

– Да я и сама могла бы догадаться. Тебе ведь всегда везет, не так ли?

– Да-а, – протянул Джонни. – Нам дьявольски везет, обоим. Как ты думаешь, может быть, мы поэтому так сильно друг друга любим?

Она повернулась к нему спиной.

Удивительно, что, несмотря на все словесные громы и молнии, наполнявшие атмосферу беседы, они все-таки умудрялись как-то отвечать на вопросы, интересовавшие каждого.

Стефани с неохотой рассказала Джонни о своем разговоре с Винетт Джонс, о ее пропавшем в приюте ПД ребенке, о смерти Винетт, о несчастном случае, произошедшем с Аароном Кляйнфелдером. Кроме того, она кратко передала содержание своих бесед с мадам Балац, Олендорфом и Губеровым.

Джонни, в свою очередь, поведал ей о том, как следил за ней в Будапеште, Зальцбурге, Милане и Марбелле.

– В Милане я шел за тобой пешком до отеля. – В его голосе звучало такое самодовольство, что Стефани пришлось мобилизовать все свое самообладание, чтобы не влепить ему пощечину. – Ты только подумай, Стефани, – говорил он, втирая соль в и без того саднящую рану, – если бы ты тогда обернулась, мы бы помахали друг другу ручкой!

– Мерзавец! – прошипела она сквозь зубы. Джонни сделал вид, что не расслышал.

– Но вот чего я никак в толк не возьму, – продолжал он, – при чем тут семейство де Вейга? Как они-то со всем эти связаны? И вообще, почему ты решила, что тебе надо попасть на «Хризалиду»?

– Ты не поверишь, – пробормотала Стефани, – это решение пришло ко мне во сне!

– Быстро выкладывай правду, врунья! Правду! – Джонни схватил Стефани за руку и как следует ее встряхнул.

– Не понимаю, почему ты мне не веришь, – буркнула Стефани.

Она шумно вздохнула, выдернула свою руку и с явной неохотой рассказала о своей встрече с Аланом Пеппербергом, о пиратской записи, якобы сделанной на «Хризалиде». В результате она выложила Джонни почти все, утаив самую малость, незначительную деталь. Ну действительно, зачем ему знать о том, что Лили Шнайдер, скорее всего, владеет секретом вечной молодости?

– Значит, ты считаешь, что Лили Шнайдер жива? – спросил Джонни.

– А ты так не считаешь? – ответила Стефани вопросом на вопрос, твердо намереваясь держаться до последнего и не выдать своего открытия.

Джонни наморщил лоб.

– По-твоему, сам факт, что она жива, является достаточным мотивом для убийств?

– У тебя есть более достоверное объяснение?

– Ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос?

– А что, разве я отвечаю вопросом на вопрос? – спросила Стефани, очаровательно хмурясь.

Беседа продолжалась в том же духе. Стефани уходила от прямых ответов, искусно меняя направление разговора. Джонни обнаружил в ней сильного противника. Стефани прекрасно владела всем набором фокусов, который способен был продемонстрировать сам Джонни. Но, если бы при этом она могла еще читать его мысли, она бы забеспокоилась. Потому что Джонни говорил себе: «Она что-то утаивает. Она что-то знает, о чем не хочет говорить мне».

Конечно, это его не слишком удивляло. Одна из заповедей журналистики гласит: никогда не выдавай больше информации, чем это необходимо в данный момент.

– Ну ладно, если у тебя больше нет вопросов… – начала Стефани.

– Нет, еще кое-что осталось, – перебил Джонни. Стефани вздохнула.

– Стефани, – Джонни потер переносицу. – Я должен дать тебе совет. Это уж твое дело – примешь ты его или нет.

– Придержи свой…

– Ты можешь единственный раз меня выслушать не перебивая? – резко оборвал ее Джонни. – Ради Бога! Тебе не приходило в голову, что ты во что-то впуталась?

– Ой! Спасибо за предупреждение! Но, если вы еще этого не поняли сами, уважаемый Шерлок Холмс, я вам повторю: я прекрасно могу позаботиться о себе сама.

– Ну что ж, надеюсь, тебе удастся это лучше, чем твоему дедушке.

– Что ты хочешь сказать?

– По-моему, совершенно ясно, что я хочу сказать. Он, должно быть, растревожил некое осиное гнездо.

– Д-да?.. Ну давай, продолжай.

– Ты что же, считаешь разумным работать под чужим именем, не имея никакого прикрытия, поддержки?

– На что ты намекаешь?

– Только на то, что тебе не следует действовать в одиночку. Тебе может понадобиться помощь.

– Насколько я понимаю, ты хочешь предложить «свою» помощь?

– Правильно.

Она помотала головой.

– Нет, Джонни. Она мне не нужна, и я ее не хочу. Это мое последнее слово.

– Да, я понял, ты не хочешь, чтобы у тебя был кто-то, на кого можно положиться. Но это не значит, что тебе не нужен такой человек. Подумай, Стефани. Вдруг тебе понадобится провести какое-то расследование, побегать в поисках чего-то? Ты не справишься с этим одна, прямо под носом де Вейги. Они богаты, ведут уединенный образ жизни, но это не значит, что они глупы.

– Если мне понадобится помощь, – Стефани с достоинством шмыгнула носом, – я обращусь к дяде Сэмми.

– Сэмми! – недоверчиво повторил Джонни. – Ты рассчитываешь на помощь человека, который в тысяче миль от тебя?

– К твоему сведению, до сих пор мы вполне обходились без посторонней помощи!

– Вот именно. И оставили за собой след, по которому тебя мог найти трехлетний ребенок!

Лицо Стефани вспыхнуло, но она промолчала.

– Пойми, Сэмми не все по силам, он не может пребывать в нескольких местах одновременно. Да, несомненно, для своего возраста он в прекрасной форме Но он немолод, Стефани. А если на него попросту нападут? Что он будет делать?

Стефани хотела сейчас только одного: чтобы он наконец замолчал. Ведь все так хорошо шло и без его помощи. Меньше всего ей нужен был какой-то теоретик, который бы указывал ей подстерегающие ее ловушки. Ей очень хотелось сказать: Слушай, отвали, а? Но она знала Джонни: это только подзаведет его. Поэтому она избрала другой путь.

– Ну ладно, Джонни, – сказала она с неохотой. – Я подумаю над твоим предложением.

– Я рад, – ответил он, кисло улыбнувшись. – Я по-прежнему очень за тебя волнуюсь. Ты ведь знаешь об этом, Стефани.

Стефани кивнула.

– Тогда, может быть, ты поймешь это: если с тобой что-то случится, в то время как я мог бы это предотвратить, я никогда себе этого не прощу.

Стефани помолчала, потом, глубоко вздохнув, ответила:

– Я же сказала, Джонни, я подумаю.

Она произнесла это спокойным, ровным тоном, однако в голосе явно слышался металл.

– И смотри, не ошибись: мой ответ не означает «да». Я отказываюсь принимать на себя какие-либо обязательства, которых я не смогла бы выполнить.

Она осторожно взглянула на Джонни. Тот, нахмурившись, позвякивал в кармане мелочью. Сейчас, в свете не затененной абажуром лампочки, Стефани еще раз обратила внимание на то, как он красив. Он ведь мог сделать счастливой какую-то женщину – какую-то, но не ее.

После некоторого молчания Джонни согласно кивнул.

– Справедливо.

– Тогда поддерживай связь с дядей Сэмми. Если я соглашусь на твою помощь – я подчеркиваю: если – он тебе об этом сообщит. Если же нет, ты тоже от него об этом узнаешь.

Она помолчала и хрипло добавила:

– Но на твоем месте, Джонни, я бы не слишком надеялась.

– Я просил тебя всего лишь подумать об этом, – заметил Джонни спокойно.

– Я знаю. И это подводит нас к последнему, что я хотела тебе сказать.

– Что именно?

– А вот что. Если я откажусь от твоей помощи? Что будет тогда? Ты растрезвонишь всему миру о том, что я жива?

Он посмотрел на нее долгим взглядом и отрицательно покачал головой.

– Нет. Ты же знаешь, я никогда не сделаю ничего, что поставило бы под угрозу твою безопасность.

Она кивнула, почувствовав, как спадает с нее напряжение.

Он глубоко вздохнул.

– Ну ладно, не надо осложнять нам обоим жизнь. Стефани, подчиняясь минутному порыву, поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.

– До свидания, Джонни. Я сама выйду отсюда, не провожай меня.

Он слышал, как простучали ее каблуки, как заскрипела входная дверь.

Стефани спешила по ночной улице, на ходу взвешивая все «за» и «против» предложения Джонни. Он не без таланта, быстро соображает, не занудничает. Он служил в спецчастях. Его не так легко запугать; он не побоится пустить в ход кулаки. С таким человеком хорошо ездить на сафари, и если уж жить в хулиганском районе, то рядом с ним. Он одинаково хорошо умеет обращаться с ружьем и камерой, и в то же время в костюме и галстуке будет выглядеть вполне представительно. Он даже знает, какой нож предназначен для салата, а какой для рыбы. Кроме того, он превосходный любовник.

Это были «за».

Она вздохнула.

Теперь посмотрим «против».

Вряд ли кто сравнится с ним в эгоизме, самоуверенности и заносчивости. Может быть, это у него от службы в специальных войсках, но он считает себя непревзойденным лидером. Он пытается командовать в любой ситуации, не обращая внимания, что наступает на ноги окружающим. Эта его манера тянуть одеяло на себя ужасно раздражает. Можно подумать, что он лучше всех остальных мужчин и превосходит всех женщин! «Я просто не переношу его присутствия! Что он о себе возомнил? Что он, Рэмбо? Это МОЕ расследование, МОЙ путь!»

Стефани быстро шла по улице, останавливаясь, только чтобы перевести дыхание.

«Я должна его как-то стряхнуть с хвоста. Наверняка можно спрятаться от него, раствориться без следа».

Когда она наконец добежала до ресторана, она уже знала, как это сделает.

24
Нью-Йорк

Подавшись вперед, Сэмми читал корявые записи Аарона Кляйнфелдера. Негромко шипел кислородный аппарат, мерно попискивали мониторы, в воздухе висел запах больницы, чуть поскрипывал фломастер… Сэмми ничего этого не видел, не слышал, не чувствовал. Он весь был погружен в чтение.

Где дети? Как случилось, что дети исчезли?

«Правильно, мой друг, – мысленно ответил Сэмми. Аарон продолжал писать. – Давай держись… ты должен рассказать обо всем».

Вполне очевидно, что Сэмми опасался, хватит ли у Аарона сил довести рассказ до конца. Уже дважды ручка выпадала из ослабевших пальцев Аарона, и дважды Сэмми вкладывал ее обратно, мягко сжимая его руку.

Но больше всего удивляло Сэмми то, что он очень легко разбирал каракули Аарона.

Почему вышли из строя компьютеры ПД? Это было очень удобно. Накануне все работало прекрасно. А потом вдруг – раз! На следующий день все полетело.

Сэмми, нахмурившись, сказал:

– Я не совсем понял. Что значит «на следующий день»?

В день, когда со мной произошел «несчастный случай»!!!

Опять нахмурившись, Сэмми спросил:

– Почему вы поставили «несчастный случай» в кавычки?

Потому что это не был несчастный случай.

Сэмми глубоко вздохнул.

– Вы хотите сказать, что кто-то хотел вас убить?

Аарон, не колеблясь, написал:

Да. Они целились прямо в меня.

– Но кто мог хотеть вашей смерти? У вас есть какие-нибудь соображения на этот счет?

Нет. Но странно то, что это произошло сразу после того, как я попытался войти в секретный файл, который неизвестно откуда взялся!

Сэмми приподнялся, перевернул страницу в блокноте и снова сел на краешек стула.

– Значит, вы думаете, что вас хотели убить, потому что вы узнали о существовании этого файла?

Скорее всего так! Должно быть, программа позволяет проследить все вхождения. Как иначе они могли узнать, что я хотел раскрыть этот файл?

– Но каким образом компьютер может проследить, кто входит в файл? – спросил Сэмми, чьи познания компьютера равнялись нулю, и такое положение дел его вполне устраивало.

Чтобы войти в программу, я использовал свой номер и пароль. У каждого пользователя свой пароль.

– Понятно, – ответил Сэмми.

Если программа предусматривает систему автоматического поиска, выследить по номеру меня или хотя бы мой терминал – задачка для ребенка. Понимаете?

– Ну, вы мне все так хорошо объяснили, что теперь я понял, – ответил Сэмми, снова переворачивая страницу в блокноте. – Думаю, что понял.

Мне нужна ваша помощь!

Сэмми удивился.

– Моя помощь?

– Да, – прохрипел Аарон. – Ваша помощь.

Сэмми шутливо погрозил Аарону пальцем.

– Мой друг, вам надо беречь силы.

Слегка кивнув, Аарон вздохнул. Затем опять начал писать.

Мне действительно нужна ваша помощь. Она нужна детям!

– Да я не отличу телевизор от компьютера! – запротестовал Сэмми.

И что? Я помогу вам. Но пока я здесь, мне нужен кто-то, кто будет моими глазами, руками и ушами. Я хочу, чтобы это были вы.

Сэмми вздохнул.

– Вы понимаете, что между мной и техникой нет ничего общего…

Я понимаю. У вас все прекрасно получится.

– Ну, раз вы так считаете, – Сэмми опять перевернул страницу.

Вам надо войти в компьютерные файлы ПД. Те, в которые я не смог проникнуть. Каждый раз, когда я набирал имя Джованды Джонс, на компьютере высвечивался запрос о номере опуса. Я никогда раньше не слышал ни о чем подобном.

– Опус? – спросил задумчиво Сэмми. Он как бы проверял слово на вкус. – Это означает музыкальное произведение.

Или книгу, – написал Аарон.

– И книгу тоже, – мрачно согласился Сэмми.

Мне кажется, этот файл должен содержать информацию об исчезнувших детях.

Сэмми вздохнул.

– Но что нам это дает, если мы все равно не можем войти в файл?

Фломастер Аарона яростно заскрипел.

Мы ПОЛУЧИМ доступ! Пока еще не знаю как. Если мой номер и пароль все еще действуют, мы можем начать вот с чего. Номер 099/3 СД. Пароль: ПЕЧЕНЬЕ.

– Насколько я понимаю, вы выбрали этот пароль, потому что вы сладкоежка?

Есть такой грех.

– В таком случае, – пообещал Сэмми, – завтра я вам принесу сладенького. Что вы любите больше всего?

Шоколад «Миссис Фильд», но «Ореос» тоже сойдет Может, к вашему приходу я придумаю, как войти в ОПУС.

– Вам надо отдохнуть. Если вы будете плохо себя чувствовать или умрете, делу это не поможет.

То же самое относится к вам. Будьте предельно осторожны.

По спине у Сэмми побежал холодок. Он как-то вдруг прочувствовал всю картину: лежащего перед ним Аарона, попискивающие мониторы, тихое шипение кислорода.

Аарон, видимо, сильно устал. Он медленно повернул голову на подушке, пытаясь взглядом передать всю серьезность своего предупреждения.

– Все будет хорошо, – вздохнул Сэмми, – все будет хорошо. – Он выдернул исписанные странички из блокнота, аккуратно сложил их и положил в карман. – Все хорошо.

– Повторите еще раз, – прохрипел Аарон.

25
В море – Капри

Внутри у нее бушевала буря. Не подчиняясь контролю, она превращалась в устрашающий тайфун, подпитывала ее ненависть, кормила ее страхи.

«Да где же эта чертова Моника Уилльямс! Уже одиннадцать вечера! Куда повел ее Эдуардо? Сколько мне еще ждать, сколько метаться? Мне необходимо, я хочу выяснить все сейчас, немедленно, и тогда я отделаюсь от этого старика, выкину отсюда этот мешок с костями!»

«Хризалида» величественно двигалась по гладкой, маслянистой поверхности моря. Впереди, звездами какого-то нового, еще не открытого созвездия, мерцали огни Капри.

«Поразительно, как может оставаться спокойным море, когда внутри у меня буря!» – думала Зара.

У входа в ресторан взволнованно метался Эдуардо. Он уже успел четыре раза позвонить на яхту, но Моники Уилльямс там не было. Раздражение и досада начинали перерастать в тревогу.

Заслышав стук каблуков, он обернулся. Наконец-то!

– Моника! – крикнул он, кидаясь ей навстречу Стефани помахала "ему рукой и тоже побежала.

– Слава Богу! – выдохнул он, хватая ее на руки.

«Совсем как герои сентиментальных фильмов сороковых годов», – подумала Стефани.

– Я так волновался! – говорил Эдуардо. – Официант сказал мне, что ты ушла с тем мальчишкой.

– Со мной все в порядке, – успокоила его Стефани. – А что случилось с лодкой?

– Представляешь, ничего! Лодка в полном порядке. Это был розыгрыш!

Взяв ее лицо в свои руки, он нежно ее поцеловал. Прикосновение его губ отозвалось в ней теплой волной наслаждения.

– Куда же увел тебя этот юный преступник? – пробормотал Эдуардо, не отрывая губ.

– Я… я не знаю, – удалось произнести Стефани.

– Ты сумочку проверила? Все на месте?

– Гм… да, – соврала Стефани, ежась от охватившего ее наслаждения. Его язык ласкал ее нижнюю губу. – Все на месте, ничего не украдено.

– Отлично. С этими мальчишками глаз да глаз. – Его язык вел влажную дорожку через подбородок к шее. – Тебя так долго не было. – Его губы опустились еще ниже. Теперь они ласкали нежную выемку под шеей. – Я уже решил, что с тобой что-то случилось.

Его теплое дыхание окутывало ее грудь, посылало телу сладкие сигналы, вызывало страстный озноб.

– Я потерялась. Перепутала улицы – они так похожи.

– Я волновался…

– Зато у меня была возможность… подумать. – Стефани почувствовала, как сладко засосало у нее внутри, как приятно подкашиваются ноги. – Так много событий за такое короткое время… Мне… мне надо было немного побыть одной… чтобы все обдумать.

Эдуардо склонился к ее груди.

– Ну и как? – Сейчас он медленно вел языком вдоль выреза блузки, рискуя нарушить правила поведения в общественном месте. – Ты обдумала?

– Да! – прошептала она и быстро оглянулась. – Эдуардо! Нас могут уви…

– Тсс… – Он втянул ее в тень ближайшего дома. – Так что же ты решила? – Не отрывая губ от ее груди, он посмотрел на Стефани.

– Я… Я решила!

– Что же? – Его язык продолжал двигаться, сводя судорогой наслаждения ее тело.

– Ты, – ответила Стефани, дрожа. – Меня. В Бразилию.

– И? – Его язык прекратил выписывать маленькие влажные круги. Сейчас Эдуардо пристально, не отрываясь, смотрел на нее.

Стефани набрала в легкие побольше воздуха.

– Если твое предложение по-прежнему в силе, – проговорила она хрипло, глядя ему в глаза, – я с радостью поеду с тобой.

Генераторы на «Хризалиде» работали во всю мощь. Отражаясь в зеркальной поверхности моря, ярко горели все огни, как на карнавальном судне в разгар праздника. Казалось, что на море две «Хризалиды»: одна плывет по поверхности воды, другая, перевернутая, – под водой.

Зара, стоя на палубе, нетерпеливо ожидала появления «Магнума». Вот, кажется, послышалось характерное гудение мощных моторов. Учащенно дыша, она прислушалась. Да! Это «Магнум»! Вне всякого сомнения!

Она быстро пересекла палубу и подошла к бортику, откуда ей лучше были видны приближающиеся огни «Магнума». Судя по ним, лодка находилась примерно в четверти мили от «Хризалиды».

– Скоро, – сказала себе Зара, – очень скоро мы узнаем, можно ли убить двух птиц одним камнем!

Еще несколько мгновений она наблюдала за быстро приближающимися огнями, затем резко повернулась на каблуках. Нежно зашелестело ее вечернее платье, плод фантазии Кристиана Лакруа.

Как раз в тот момент, когда она подошла к дверям, они раздвинулись, и навстречу ей вышел полковник Валерио.

– Я собирался вам доложить, мадам. «Магнум» приближается.

– Я знаю, полковник, я слышала шум моторов. – Зара помрачнела. – Как только они пришвартуются, пришлите ко мне мисс Уилльямс. И, полковник, прошу вас: сделайте так, чтобы она пришла ко мне одна, без моего сына.

Эдуардо резко повернул рулевое колесо и мастерски уложил «Магнум» в крутой вираж. Казалось, огромная лодка с удовольствием подчиняется его командам. Эдуардо сбавил скорость, шум мотора перешел в мягкое ворчание укрощенного животного, и зверь мягко вплыл в свою нору.

Стефани, держась за обитое мягкой кожей крыло, смотрела вперед, сквозь огромный ветрозащитный экран. Эдуардо с первой попытки нацелил нос лодки точно в центр кормы.

– Теперь огни, – сказал он, нажимая кнопку дистанционного управления, чтобы включить подводные огни «взлетной полосы» в месте, куда должен был поместиться «Магнум». Полоса водостойких галогенных лампочек тут же вспыхнула, вода засветилась зеленовато-желтым светом.

Стефани и без указаний Эдуардо знала, что ей надо делать. Когда Эдуардо направлялся в яркий водный туннель, очерченный галогеновыми лампочками, она, цепляясь за ветрозащитный экран, как бывалый матрос, прошла на нос и размотала тяжелый белый канат. Держа его конец в руках, она поднялась на носовую кабину и, опершись на поручень, смотрела, как легко Эдуардо пришвартовывал огромную лодку. Она швырнула конец поджидавшему члену команды, который начал наматывать его на крепительную утку, и снова вернулась на кокпит.

Эдуардо отключил моторы и препоручил «Магнум» заботе матросов. Взявшись за руки, они со Стефани взошли на борт яхты и направились на соседнюю палубу.

– Это было чудесно! – выдохнула она, уронив голову ему на плечо и упиваясь исходившим от него запахом моря.

– Что было чудесно? Швартовка?

– Глупый. – Она мягко подтолкнула его локтем в бок. – Все. Утро, день, вечер.

– Мисс Уилльямс? – окликнули ее из тени.

– Да? – Они с Эдуардо остановились.

Навстречу им выступил полковник Валерио.

– Мисс Бойм хочет видеть вас.

У Стефани закружилась голова.

Эдуардо, явно удивленный, спросил:

– Они уже вернулись из «Ла Скала»? Так быстро?

– Они решили уйти пораньше, – ровным тоном ответил полковник.

Стефани охватила паника. Они вернулись раньше! Из Милана! Они видели там Губерова! Пытаясь сохранить самообладание, Стефани спросила как можно спокойнее:

– А можно мне воспользоваться этим приглашением как-нибудь в другой раз? Я очень устала.

– Я уверен, что мисс Бойм знает, что вы устали. Не думаю, чтобы эта встреча заняла много времени.

– Что бы там мама ни просила, – сказал Эдуардо, – лучше разделаться с этим сейчас. Кроме того, мне тоже надо к ней заглянуть, хотя бы поздороваться.

Полковник Валерио откашлялся.

– Ваша мать, сэр, просила, чтобы мисс Уилльямс пришла одна.

– Неужели? – лицо Эдуардо потемнело. – Она не сказала, зачем она хочет видеть мисс Уилльямс?

– Нет, сэр.

Эдуардо, нахмурившись, взглянул на Стефани, пожал плечами и спросил:

– Ну что, я здесь тебя подожду?

Стефани, кивнув, направилась за полковником.

Подойдя к дверям главного салона, полковник встал прямо перед смотровым глазком, который контролировал автоматическое открывание дверей. Двери раздвинулись, он отступил в сторону и жестом пригласил Стефани войти.

Удивляясь, что полковник не следует за ней, она вошла внутрь.

Она стояла, украдкой осматриваясь, в огромной комнате. Стефани понимала, что ее вялость, инертность, виноватый взгляд, с которым она ничего не могла поделать, – все это наверняка выдает ее с головой.

Американка, молодая женщина… она почти слышала этот обвиняющий голос с сильным русским акцентом… пришла с какой-то передачей, завернутой в надушенный шарф! От него пахло лавандой, Лили! Это твой запах!

– А! Мисс Уилльямс, – серебряный певучий голос пробился сквозь сознание Стефани, резко вернув ее в реальность. – Очень мило, что вы пришли.

Мимо Стефани проплыла Зара – Лили! – окутанная кружевом вечернего платья. «Танцовщица из ада! – подумала Стефани. Мысли кружились и путались. – Ну как женщина добровольно может нацепить на себя этот дикий наряд? Интересно, кто его стирает?» Одновременно она думала о том, как пересохло у нее в горле, что надо бы сглотнуть этот предательский комок, но это движение выдаст ее волнение.

– Полковник Валерио сказал, что вы хотели меня видеть? – Стефани удивилась тому, как чисто, без хрипоты, удалось произнести ей эту фразу.

– Надеюсь, моя просьба не причинила вам неудобств? – сквозь зубы процедила Зара.

– Ну что вы, вовсе нет!

– Очень хорошо! У меня для вас есть небольшой сюрприз! – весело сказала Зара и, взяв Стефани под руку, как будто они были старинными приятельницами, увлекла ее к креслам в дальнем конце салона.

Стефани, не зная, чего и ждать после такого милого вступления, настороженно озиралась. Внезапно сердце сжалось резкой болью. Потому что она увидела полускрытую гигантской настольной лампой седовласую голову.

«Боже милостивый! Не может быть! Не могли же они доставить сюда старика из Милана только для того, чтобы он посмотрел на меня!»

Шаги Стефани становились все неуверенней, в уши лезло назойливое преувеличенно-веселое щебетание Зары, которая наверняка чувствовала, как страшно скачет ее пульс, какими бешеными толчками несется кровь, подгоняемая яростно прыгающим сердцем.

А Зара продолжала щебетать, ведя ее к столику, обитому шагреневой кожей, на котором стояли две неимоверно огромные лампы. Возле сидел он, Борис Губеров.

«Они не должны видеть моего волнения!» – говорила себе Стефани, прекрасно осознавая, что ее лицо – побледневшее, с изумленно-глупым выражением – наверняка выдаст ее.

Как престарелая ищейка, идущая по следу, старик стал медленно поднимать голову, пока не уперся взглядом в Стефани.

Намеренно торжественным тоном, не предвещающим ничего хорошего, Зара произнесла:

– Вот обещанный вам маленький сюрприз: ваш старый друг, мисс Уилльямс, э… мисс Уилльямс?

Зара выпустила руку Стефани, сбитая с толку пустым, ничего не выражающим взглядом девушки.

Стефани почти физически ощущала всю тяжесть взгляда Губерова. Мелькнуло ли узнавание в водянистых глазах старика? Секунды растянулись в вечность. Она уже знала, что он сейчас скажет. Цвет волос, прическа – да, не такие… Цвет глаз другой… но… Да, это она, это та женщина, которая обманула меня!

Время растягивалось все больше, секунды становились все длиннее, нависла гнетущая тишина.

– Да? – наконец резко спросила Зара. Ее голос звенел от напряжения.

Старик открыл рот, закрыл его. Его искусственные челюсти двигались вхолостую, как будто массируя десны.

– Ну что? – повторила Зара.

Он тяжело вздохнул, покачал головой и беспомощно посмотрел на Зару.

– Я никогда раньше не видел эту женщину. Извини, Лили…

Запнувшись, он покраснел, смущенный своей оговоркой.

Зара взорвалась:

– Идиот! – прошипела она по-итальянски. Ее глаза метали молнии отраженного электрического света.

Стефани не могла поверить собственным ушам. Лили! Он назвал ее Лили!

Зара повернулась к Стефани. Едва удерживая себя в рамках приличий, она холодно произнесла:

– Извините, мисс Уилльямс. Я думала, вы старые друзья с этим господином. Видимо, старик ошибся.

И, к изумлению Стефани, Зара взяла ее под руку и быстро отвела от старика, пока…

Да! Пока он не сморозил еще чего-нибудь!

Стефани нашла Эдуардо на палубе.

– Ты быстро, – сказал он. – Чего хотела мама?

– Она просто спросила, не знакома ли я с одним из ее старых друзей, – ответила Стефани, пытаясь показать, каким незначительным показалось ей это маленькое приключение. На самом деле она все еще не могла оправиться от только что пережитого ужаса. Она могла теперь понять, что чувствовал Джед Савитт, когда ему объявили решение Верховного суда об отсрочке исполнения приговора.

– Ну и как? Ты знакома с ним? Стефани помотала головой.

– А что это за друг?

– Да она мне его не представила, – правдиво ответила Стефани, прекрасно сознавая при этом, что она все-таки говорит неправду. Это был обман путем умолчания.

Идиот! Идиот!

Зара металась по комнате. Каждая оборка ее платья колыхалась от бешеной круговерти. Подойдя к стене, она стала барабанить костяшками пальцев по блестящей панели, пока не заболели руки. Ее ярость росла, готовая испепелить все и вся вокруг.

«Зачем я привезла сюда этого старого идиота! Ну почему ему надо было назвать меня по имени?»

Стоя рядом с Зарой, полковник Валерио пережидал, пока уляжется ее ярость.

Она обернулась к Валерио.

– Уберите эту развалину с яхты немедленно! – отчеканила она. – Вы меня слышите? Немедленно!

– Мадам! Прикажете сделать с ним что-нибудь?

– Да! – Ярость носилась в ней, как рой пчел-убийц. – Убейте его! Сотрите в порошок! Разрубите на тысячу частей! – завопила она. Затем, овладев собой, добавила: – Нет. – При этом она так тяжело вздохнула, что задрожали кружевные оборки ее платья. – Может быть, эта Вирджиния Уэссон снова попытается с ним связаться. Пусть ваши люди глаз с него не спускают. Может быть, устроить пару своих людей на работу в этот… в этот гериатрический ад, где, я надеюсь, он скоро сдохнет!

Только когда Стефани осталась наконец одна в своей комнате, когда растаял в воздухе шум вертолета, уносящего Губерова, ее начало по-настоящему трясти – от накопившегося страха, напряжения и облегчения. Она не сразу смогла овладеть собой. А придя в себя, осознала всю иронию произошедшего.

Сначала она улыбнулась, потом хихикнула. И тут на нее накатил приступ такого истерического смеха, что она спрятала голову в подушку, чтобы заглушить его.

Смех становился все громче и сильнее, и вскоре она уже рыдала.

Это было слишком, слишком великолепно-абсурдно, чтобы этот абсурд можно было облечь в слова. «Зара привезла Губерова из Милана, чтобы он определил, не я ли Вирджиния Уэссон. Но вместо этого он подтвердил мои догадки, что Зара – это Лили. Боже праведный!» – Стефани переживала чувства человека, который только что был на волосок от гибели и счастливо избежал ее.