Текст книги "Таулос. Книга первая. Северный ветер"

Но вот, словно по волшебству, огонь снова вспыхнул, и те факелы, что не угасли ранее, загорелись с прежней силой. Старик осмотрелся и снова закрыл глаза.

Согревшись и набравшись сил, Сенгтай продолжил восхождение.

Он находился в самом центре урагана и, судя по всему, хуже уже не должно было стать. Осторожно нащупывая камни и цепляясь за них, Сенгтай продвигался к вершине.

Примерно через час он уже почти достиг своей цели. Но радоваться было рано. Буря усиливалась. Карабкаясь вверх по почти отвесным скалам, Сенгтай сбил до крови руки и каждый раз, когда он хватался за очередной выступ, его пальцы примерзали к поверхности, и ему стоило больших трудов освободить их, не поранив еще больше.

Постепенно, прилагая неимоверные усилия, Сенгтай преодолевал последние метры вершины. Но как только он добрался до неё, то сразу же понял, что там просто невозможно было находиться. Сама вершина, вопреки ожиданиям Сенгтая не была острым пиком, за который можно было бы ухватиться. Напротив, обдуваемая постоянными ветрами она имела округлую форму и была вся покрыта льдом.

Сенгтай был первым человеком, который увидел ее, но вместе с тем, она сама могла стать последним, что он видел в своей жизни.

С трудом удерживаясь за эту гладкую ледяную поверхность, сопротивляясь бешеным порывам ветра, Сенгтай, вдруг вспомнил слова Даргона, который советовал ему запомнить написанное наизусть. Да уж, сейчас было бы не самое подходящее время рыться в карманах, выискивая заветный клочок бумаги.

Не смея больше медлить, Сенгтай принялся выкрикивать слова. Значения их он не понимал, да и неважно это было сейчас, здесь, на самой вершине. Он громко кричал, пытаясь перекричать завывающий ветер. Этих фраз было не более пяти, но с каждым произнесенным словом, было все труднее продолжать. Словно наперекор его стараниям, буря лишь усиливалась. Порывы ветра становились все сильнее и сильнее. Сенгтай чувствовал, будто кто-то пытался подхватить его, оторвав от единственной опоры, позволявшей ему удерживаться в этой жизни. Сенгтай продолжал выкрикивать заклинания в лицо бушующему урагану. Он знал, что продержится не более пяти минут, по окончании которых, скорее всего, его ждет смерть. Но Сенгтай не думал о ней. В его голове звучали лишь фразы на давно забытом языке, и он продолжал их повторять.

Сидя в своей комнатке в северной части императорского дворца, Неохас неторопливо перебирал старые книги, разложенные на столе. Он уже давно не наводил порядок в своей скромной библиотеке, поскольку все чаще отсутствовал, путешествуя.

Аккуратно сдув пыль с одной старинной рукописи, Неохас неожиданно посмотрел в окно, прямо перед которым стоял его рабочий стол. Его вниманию предстала жуткая картина: далеко на севере над Сумеречной Горой разыгрался невиданный ураган. Зловещие тучи, подобно огромным щупальцам охватили всю гору, а над самой вершиной кружился, извиваясь словно гигантская змея, невероятной силы вихрь. Одним своим концом он упирался в вершину горы, как будто хотел сожрать ее, а другой скрывался высоко в грозовом небе, где десятки молний вспыхивая одновременно, раскалывали его на крупные и мелкие кусочки.

Неохас часто наблюдал за Сумеречной Горой из окна своей комнаты, и никогда ее вид не был привлекательным. Но сегодня там творилось нечто ужасное.

Сенгтай уже почти закончил четвертую фразу, когда необычайно мощный порыв ветра оторвал его от вершины, и он полетел вниз. Все в его сознании перемешалось и единственное, что он смог сделать – выкрикнуть последнее слово. И в тот самый миг, какая-то незримая сила ледяной хваткой вцепилась ему в плечо, и Сенгтай повис в воздухе в нескольких метрах от склона горы. Эта рука держала его над бездной, и он испытывал сильную боль. С трудом разлепив смерзшиеся ресницы, Сенгтай посмотрел вверх и ничего не увидел кроме бешеного вихря над головой.

А в пещере Даргон стоял рядом с креслом, разведя в стороны руки. Его глаза были по-прежнему закрыты. Он продолжал произносить непонятные слова, сопротивляясь чему-то, что тянуло его вперед. Пламя костра извивалось в диком танце, отбрасывая причудливые тени по всей пещере. Гул бушующего наверху урагана проникал сквозь толстый слой земли и камня.

Сенгтай висел в воздухе посреди безумства природы. Он точно знал, что наступил тот самый момент, когда от него уже ничего не зависит. Остались лишь несколько слов, после которых решится его судьба. Собрав последние силы, он с трудом разомкнул замерзшие губы и хриплым голосом произнес последнюю фразу.

Он запомнил ее без труда, поскольку она была написана на известном ему языке:

«Приди ко мне, Северный Ветер, мой раб и мой повелитель! Прими меня, как я готов принять тебя! Возьми меня за руку и будь со мной до конца моей жизни!» – эти слова с трудом покинули стянутое спазмом горло Сенгтая, но как только они прозвучали, все вокруг замерло. Ветер утих, и движение облаков стало быстро замедляться. Колючий снег больше не резал лицо и руки. Теперь он падал, как это бывает в тихую погоду. Шум прекратился.

Прошло мгновение, за ним другое, а Сенгтай все еще висел в воздухе, удерживаемый воздушной стихией. Он набрался терпения и ждал, совершенно не представляя, что может произойти дальше.

В пещере воцарилась тишина. Пламя костра утихло. Даргон открыл глаза и выдохнул: «Отпускаю тебя!»

Медленно опустив трясущиеся от усталости руки, старик сделал шаг назад и упал в кресло, уронив голову на грудь.

Через минуту Сенгтай почувствовал дуновение легкого ветра на лице. После паузы, которая показалась ему вечностью, Сенгтай понял, что это и был ответ. Он все еще ощущал крепкую хватку на своем плече, но боли больше не было.

Тучи быстро рассеивались, и на небе уже показались яркие звезды. Сенгтай почувствовал, что быстро опускается в тишине зимней ночи обратно на землю. Через несколько коротких мгновений ноги провалились по колено в мягкий снег, что лежал у подножия Сумеречной Горы. Сенгтай осмотрелся. Прекрасная, тихая, немного морозная ночь. Он почувствовал, как хватка Северного Ветра стала слабеть.

Сенгтай сделал шаг в сторону, словно пропуская кого-то. «Спасибо! – произнес он. – Ты можешь идти!». И в тот же миг легкий поток воздуха почти беззвучно устремился ввысь, к самым звездам.

Неохас продолжал наблюдать за тем, как разворачивались события. Было удивительным и одновременно невероятным то, как неистово бушующий ураган вдруг стал быстро затихать. Никогда прежде Неохас не видел ничего подобного. Еще минуту назад он бешено крутился вокруг горы, грозясь разорвать её в клочья, и вот уже всё стихло, и черные тучи рассеялись, словно их никогда и не было. На небе вновь появились звезды, и под светом луны заискрилась покрытая снегом земля.

Неохас оторвал взгляд от окна. Некоторое время он задумчиво смотрел на древнюю рукопись. Затем, аккуратно положив её на полку, он вышел из комнаты.

Сенгтай не помнил, как добрался до пещеры. Его мысли были заняты только одним – тем самым, что оставило след на его левом плече в виде ожога в форме широкого кольца. В очередной раз его жизнь резко изменилась. Были ли эти изменения к лучшему или худшему, он не знал. Но знал, что сегодня на свет появился новый Северный Ветер, и теперь ему предстояло решить, что делать со своей жизнью.

Когда Сенгтай вошел в пещеру, она уже почти полностью погрузилась во мрак. Взяв немного дров из-под лестницы, Сенгтай бросил их в очаг. Пламя быстро занялось, осветив все вокруг.

Сенгтай увидел Даргона, лежащего на своей кровати с закрытыми глазами. Видимо, старик спал, и Сенгтай не хотел его будить. Согрев себе чаю, он взял кружку и сел на свою кровать. Его внимание привлек маленький лист бумаги, что лежал рядом. Развернув его, Сенгтай увидел несколько фраз, написанных черными чернилами. Он прочитал их, и они показались ему знакомыми. Сенгтай вспомнил, что когда-то уже видел их. Может, это было вчера, а может, тысячу лет назад.

* * *

Открыв глаза, Сенгтай обнаружил Даргона сидевшего перед костром. На его плечи было накинуто тёплое шерстяное одеяло, а в руках он держал кружку, над которой поднимался пар. Сенгтай поднялся и сел на кровати. Он протёр глаза и спросил:

– Какой сегодня день?

– Новый, – тихо ответил Даргон. Сенгтай поднялся на ноги и, подойдя к старику, поднял с пола медный чайник, наполненный холодной водой.

– Вы уже завтракали? – спросил он.

– Да, я рано встал сегодня, – произнес Даргон и отхлебнул из кружки.

Сенгтай быстро умылся и принялся разогревать для себя еду.

– Как все прошло? – спросил старик после затянувшейся паузы.

– Я здесь и я жив, – ответил Сенгтай, улыбнувшись.

Даргон улыбнулся в ответ:

– Остался еще один пустяк.

С этими словами он направился вдоль дальней стены пещеры. Дойдя до места, где когда-то давно Сенгтай нашел меч, Даргон взял обеими руками длинную деревянную коробку и, вынув ее из ниши, вернулся обратно. Сенгтай с любопытством наблюдал за ним. Старик сел, открыл коробку и вынул меч.

– Подойди, Сенгтай, – сказал он, – и возьми его из моих рук.

Сенгтай растерялся. Но судя по выражению лица, Даргон вовсе не шутил. Сенгтай подошел ближе. Старик ласково провел рукой по ножнам, словно это был не меч, а нечто живое и любимое, то, с чем теперь ему предстояло расстаться.

– Возьми его, – произнес Даргон и протянул Сенгтаю клинок.

– Вы уверены? – спросил тот.

– Да, – ответил Даргон, – теперь он принадлежит тебе, как и та сила, что я отдал тебе. Бери!

Сенгтай осторожно взял старый меч. Он держал его в руках, не представляя, что он должен сейчас сделать или сказать. Но Даргон облегчил его положение.

– Это не подарок, – произнес он, – он твой не потому, что я тебе его дал, он твой потому, что теперь ты Северный Ветер, а этот меч всегда был его частью.

Сенгтай низко поклонился Даргону. Он подошел к своей кровати и поставил меч рядом с ней. А затем вернулся к огню и принялся за завтрак. Даргон поднялся с места. Неожиданно он несколько раз кашлянул, прикрыв рот ладонью.

– Что с вами? – спросил Сенгтай, удивленно глядя на старика.

– Ерунда, – уверенно ответил тот. – Наверно, приболел слегка. Я же довольно стар!

Они оба рассмеялись, но лишь один из них знал цену этому смеху.

* * *

Зима пришла в лес Гакхи, одарив его большим количеством снега и трескучими морозами. Ветви деревьев согнулись под тяжестью снежных шапок, а следы тех немногочисленных животных, что отваживались пускаться за пропитанием, заметали все новые метели. И все же эта зима была какой-то особенной. В ней было что-то спокойное и невозмутимое, пожалуй, даже величественное. Никогда раньше Сенгтай не задумывался над этим, но этой зимой у него было время подумать.

Несмотря на предложение Даргона покинуть пещеру и вернуться в Таштак, Сенгтай остался. Он еще не решил, что делать, и поэтому не спешил менять обстановку. К тому же он помогал старику вести хозяйство. Как ни странно, но легкое недомогание, охватившее Даргона, не проходило. Каждый день старик заваривал себе лекарственные травы, готовил всевозможные настойки. На какое-то время ему становилось легче, кашель отступал, и тогда они с Сенгтаем поднимались наверх и сидели на белоснежной поляне, разговаривая о жизни, природе и вечности. Иногда они вместе ходили на охоту, но чаще Сенгтай делал это один.

Время шло, и незаметно наступил 2860 год. Уединенная жизнь Сенгтая и Даргона продолжалась. Они по-прежнему проводили дни вместе, вот только все реже поднимались наверх.

Даргону становилось хуже. Лекарства не помогали, и он быстро терял силы. Сенгтай никак не мог понять, почему это происходит. Раньше старик никогда не болел, да и как это вообще возможно, если он был бессмертен? Сенгтай пару раз задавал ему этот вопрос, но Даргон отвечал неопределенно. К концу зимы он совсем перестал подниматься с кровати. Тогда лекарства начал готовить Сенгтай. В такой момент он, разумеется, не задумывался о том, чтобы уйти. Напротив, был рад, что не ушел прежде.

Используя знания, которые ему дал господин Екои, Сенгтай приложил все силы, чтобы поднять Даргона на ноги. Но пришла весна, а старику так и не стало лучше. Он похудел и осунулся и уже не был похож на того высокого, плечистого, излучающего силу Даргона, которым помнил его Сенгтай. Волосы старика сильно поседели и поредели. Кожа стала морщинистой, а узловатые пальцы едва могли удержать кружку с водой.

Старик медленно угасал, словно огонь, в который больше не подбрасывают дров. И Сенгтаю было больно смотреть на это. Он чувствовал вину, хотя и знал, что не был виноват. Однажды он спросил Даргона, не по его ли вине тот заболел. Не от того ли Даргон стал таким беспомощным, что отдал все свои силы ему, Сенгтаю. Но старик только тихо рассмеялся и ответил: «Мне была дарована вечная жизнь еще до того, как я стал Северным Ветром. Кто же сможет отнять ее у меня?».

Этот ответ немного успокоил Сенгтая, но лишь на время.

В начале весны Даргон напоминал бледную тень, тихо лежащую на кровати. Он ничего не просил, практически не ел, и только три раза в день пил горячие отвары.

Но неожиданно на седьмой день месяца умирающей зимы Даргону стало лучше. Утром он поднялся на кровати и тихо позвал Сенгтая. Сенгтай был изумлен. Он уже совсем было отчаялся, но, видимо, в этот день духи услышали его просьбы.

Подбежав к старику, Сенгтай спросил:

– Как ваше самочувствие, господин Даргон?

– Перестань, – ответил старик, – какой я тебе господин? Помоги-ка мне лучше встать.

– Вы уверены? – заволновался Сенгтай, подхватывая Даргона под плечи.

– Сегодня хороший день, – заявил старик. – Скажи, ты уже выходил наружу?

– Да, – ответил Сенгтай, – рано утром.

– Ну и какая сегодня погода? Весна началась? – поинтересовался Даргон.

– Началась, – ответил Сенгтай, – в этом году она ранняя. Снег на поляне почти растаял. Третий день ярко светит солнце.

– Вот и замечательно, – произнес Даргон. – Ну-ка, дружок, завари мне чаю, а потом помоги старику одеться и выйти на свет.

– Может, не стоит так сразу? – засомневался Сенгтай, но внутренне он ликовал оттого, что наконец-то его старый учитель встал на ноги.

– Стоит, мой маленький друг, еще как стоит, – старик посмотрел на Сенгтая, – поверь мне, я готов.

– Хорошо! – радостно произнес Сенгтай. – Давайте я помогу вам одеться потеплее.

Он поставил Даргона на ноги, удивившись, каким легким тот стал за время болезни. Сенгтай принес ему длинный теплый халат и шерстяную куртку, которую Даргон раньше постоянно носил. Одевшись, старик сел на кровать. Он неторопливо вставил ноги в свои туфли из коричневой кожи и принялся ждать, когда Сенгтай заварит чай.

После чаепития они оба отправились наверх. Подъем по туннелю занял довольно много времени. Сенгтаю приходилось идти рядом, поддерживая Даргона за плечо. Старик не роптал. Он медленно, но уверенно поднимался, тяжело дыша. Сенгтай понимал, что этот поход был преждевременным, но ему не хотелось портить Даргону настроение.

Наконец они оказались на поляне. Даргон долго не мог привыкнуть к яркому солнцу. Несколько минут он стоял на месте, прикрыв глаза ладонью. Когда же его глаза привыкли, он двинулся в северную часть поляны, где лежали несколько больших и гладких камней. Подойдя к одному из них, Даргон потрогал его рукой. Убедившись, что тот достаточно нагрелся под лучами солнца, старик медленно опустился на него. Все это время Сенгтай продолжал держать его за руку.

– Ну все, довольно! – произнес старик, после того, как удобно устроился на камне. – Что ты все держишь меня, словно ребенка!

Сенгтай улыбнулся и отпустил его руку.

– Вот и хорошо! – сказал Даргон, – Знаешь, ты был прав. Сегодня действительно замечательный день. И погода просто чудесная.

Старик некоторое время молчал, а потом спросил:

– Так что ты решил, Сенгтай?

– О чем вы?

– Куда ты отправишься?

– Я пока не думал, – ответил Сенгтай, – для меня сейчас важнее ваше здоровье.

Но старик, казалось, не слышал его последних слов. Он продолжал спрашивать:

– И все же, что ты решил? Отправишься ты в Таштак или, может, сначала пойдешь в Таулос? Кстати, ты видел Таулос?

– Нет, не видел, я уже говорил вам, – ответил Сенгтай.

– Ничего, ничего, – произнес старик, словно разговаривал сам с собой, – еще увидишь. А знаешь, я ведь могу тебе помочь!

– Чем? – удивился Сенгтай.

– Могу помочь тебе сделать выбор, – ответил Даргон, глядя на Сенгтая.

– Спасибо, но выбор подождет.

– Зря, – огорчился Даргон, – очень важно иногда делать выбор, – он снова посмотрел вокруг и добавил, – вот я бы выбрал такой день как сегодня, чтобы умереть.

– Перестаньте, прошу вас! – возмутился Сенгтай. – Не думайте о смерти! Ваша жизнь не закончена!

– Я бы все-таки вернулся сначала в Таштак, – как ни в чем не бывало продолжал Даргон, – да, именно в Таштак.

– Причем здесь Таштак? – спросил Сенгтай. – Я никуда не собираюсь идти.

– Я помогу тебе, – снова сказал старик, – я помогу тебе сделать выбор.

– Я уже сказал, что не пойду в Таштак, – отрезал Сенгтай, – довольно об этом.

Даргон загадочно улыбнулся и произнес:

– Ты хороший человек, Сенгтай. Я рад, что встретился с тобой. Ты наполнил мою скучную жизнь смыслом.

– Я тоже рад, – ответил Сенгтай. – Но к чему все это?

– Что ж, – громко произнес Даргон, – раз уж ты не идешь в Таштак, может быть, принесешь мне одеяло? И не забудь захватить горячего чая.

Сенгтай растерялся, однако быстро сообразил, что Даргону стало холодно. Ослабленный болезнью, он с трудом переносил даже такой, казалось бы, приятный весенний день.

– Вы справитесь тут без меня? – спросил Сенгтай собираясь спуститься вниз.

– Безусловно! – ответил старик, – и не забудь захватить горячего чая.

– Хорошо, – сказал Сенгтай и быстро направился к тоннелю. Когда он собирался в него войти, Даргон окликнул его. Сенгтай обернулся.

– Не забудь, Сенгтай, сегодня просто замечательный день!

– Не забуду, – крикнул в ответ Сенгтай и скрылся в туннеле.

Он быстро спустился вниз, нашел одеяло и поставил чайник на огонь. Пока вода грелась, Сенгтай насыпал в кружку заварки. Он почему-то нервничал, но ответ приходил сам собой – Даргон остался наверху один, и ему нужно одеяло.

Через десять минут вода закипела. Сенгтай залил заварку и быстро пошел наверх. Не позже чем через четверть часа он уже оказался на поляне около тоннеля.

Старик был не там, где оставил его Сенгтай. Он по-прежнему находился возле камня, но теперь он сидел на земле, прислонившись к нему спиной. Сенгтай быстро направился к нему, испытывая необъяснимую тревогу.

– С вами все в порядке, господин Даргон? – выкрикнул Сенгтай на ходу.

Даргон не ответил. Он сидел, неподвижно глядя прямо перед собой. Подбежав к нему, Сенгтай бросил одеяло на камень и склонился над стариком.

– С вами все в порядке? – снова спросил он.

Старик не отвечал. Он сидел на краю поляны, на земле, согнув ноги в коленях и положив руки на живот. Его невидящий взгляд устремился куда-то вдаль. Только теперь Сенгтай понял, почему он не ответил на вопрос. Даргон не слышал его, потому что Даргон был мёртв.

Не веря в то, что произошло, испытывая невероятно сильное чувство одиночества, которое словно огромный камень внезапно упало на его голову, сдерживая дикое желание встать на колени, прямо здесь, рядом с телом старика, и закричать, нет, безудержно заорать от щемящей сердце, невероятной тоски и боли, Сенгтай опустился на землю рядом с Даргоном. Его глаза плохо видели от слёз, и дышать было так трудно!

Сенгтай стянул с камня одеяло, аккуратно укрыл им тело старика и закрыл ему глаза. Он взял кружку с чаем и поднес ее к губам. Но он не почувствовал ни аромата, ни вкуса. Медленно отпивая глоток за глотком, Сенгтай смотрел в ту же сторону, в которую смотрел его учитель, прежде чем умереть. Сенгтаю больше некуда было спешить. Сегодня он понял одну очень простую вещь – как ни старайся, все в этой жизни идет своим чередом, и все события будут следовать ровно в том порядке, в каком им положено это делать.

Сенгтай просидел на поляне до самого вечера. Он думал о последних словах старика. Теперь он понимал, какой выбор помог ему сделать Даргон, а вместе с этим понял, что и сам Даргон уже давно сделал свой выбор, быть может, в тот день, когда Сенгтай впервые оказался в его пещере.

Когда начало темнеть, Сенгтай поднял тело Даргона на руки и спустился в пещеру. Там он хорошенько вымыл его и одел в чистые одежды. Это была последняя ночь, которую они провели вместе. И в эту ночь Сенгтай не сомкнул глаз.

На следующее утро они снова поднялись наверх. Посреди поляны Сенгтай собрал погребальный костер. Он положил на него тело учителя и, не колеблясь, поджег дрова. Огонь быстро разгорался. Через десять минут он уже полностью охватил тело Даргона, поглощая его и превращая в пепел. Сенгтай смотрел на огонь и думал: «Ты выбрал для себя новый путь, так следуй ему. Я знаю, чего ты хотел все эти годы, и я верю, что однажды ты встретишь Илео и, быть может, станешь таким как он. Но я хочу, чтобы ты знал: мне будет так не хватать тебя и твоей мудрости! А теперь – прощай…»

Огонь догорел. Сенгтай вытер слезу, катившуюся по горячей щеке. Дождавшись пока угли остынут, он собрал весь пепел и поместил его в глиняный горшок.

Этот горшок с прахом Даргона он закопал под тем самым камнем, на котором сидел старик, когда Сенгтай в последний раз видел его живым. Еще раз мысленно попрощавшись с учителем, Сенгтай спустился в пещеру и лег спать.

Четырнадцатый день месяца умирающей зимы стал последним, который Сенгтай провел в пещере Даргона. Семь дней ему понадобилось для того, чтобы привести ее в порядок, аккуратно сложить вещи, накрыв их старыми одеялами. А еще это время было нужно ему, чтобы понять, куда теперь идти, где жить и что делать. Последнее было труднее всего.

Но вот, все было собрано, и огонь, горевший в пещере много лет, был потушен. Сенгтай еще раз оглянулся вокруг. Теперь, при свете единственного горящего факела, пещера стала странно пустой. Хозяин умер, и жизнь ушла отсюда. Вынув из кольца на стене факел, Сенгтай шагнул в туннель.

Когда он поднялся наверх, то еще раз проверил все свои вещи. Кроме длинного изогнутого меча и походной сумки с самым необходимым он прихватил одну книгу из библиотеки Даргона. Она называлась «Вдаль по пыльной дороге». Сенгтай не знал, что это за книга, но когда перебирал вещи учителя, она привлекла его внимание, и он решил взять ее с собой. Большой лук, который Сенгтай так любил, он решил не брать, оставив его на том месте, где он стоял всегда.

Несколько минут Сенгтай простоял у большого камня, под которым покоился прах Даргона. Затем он вернулся к входу в туннель и завалил его серыми гладкими камнями, которых было много вокруг поляны. Подняв свои вещи с земли, Сенгтай пересек поляну. На самом ее краю он вновь остановился. «Увижу ли я еще когда-нибудь это место?» – подумал он растерянно, а потом, повернувшись, шагнул в лес.

Впереди его ждали два дня пути до Великой Равнины, а за его спиной оставался лес Гакхи и история об ужасном колдуне, поселившемся там много веков назад и наводившим ужас на простых людей.

* * *

Пятнадцатый день месяца умирающей зимы 2860 года Четвертой Эпохи.

Командир восточной заставы Рамус быстро шел по лесной тропинке в сторону побережья, туда, где среди высоких деревьев находилась хижина разведчиков. Прошлым вечером он покинул Харангол, куда каждый месяц приносил доклад обо всех происшествиях на побережье.

Стояла хорошая погода. Солнце уже достаточно сильно пригревало, и снег почти сошел, обнажив прошлогоднюю траву. Повсюду слышалось пение птиц. Мягко ступая по тропинке, Рамус внимательно следил за лесом. Эта привычка выработалась у него уже очень давно, еще до того, как он направился служить на заставу. Он был потомственным охотником, и его отец и два брата до сих пор промышляли этим в окрестностях Каарима.

Около полудня Рамус добрался до хижины. Он уже хорошо видел ее между двумя высокими стенами кустарника, что располагались по обе стороны тропинки. Но когда он подошел чуть ближе, что-то встревожило его. Рамус остановился и прислушался. Было тихо. Однако он чувствовал, что здесь что-то не так. Почти сразу он понял, в чем дело. Он не слышал пения птиц, словно они были чем-то напуганы. Рамус быстро сошел с тропинки и спрятался за стеной кустарника. В течение нескольких минут он наблюдал за хижиной. Правда, с того места, где он находился, почти ничего не было видно. Небольшое окошко спальной комнаты находилось с северной стороны, а входная дверь – с южной. Сам же Рамус сидел напротив западной стены. Но привычка, выработанная годами, говорила, что не надо торопиться, и он продолжал наблюдать.

Вокруг хижины не было никаких следов чьего-либо присутствия. Наконец, Рамус решил медленно обойти хижину, чтобы увидеть входную дверь. Он стал осторожно перемещаться вправо, оставаясь за кустарником. Разведчик бесшумно ступал по толстому еловому настилу, не сводя глаз с хижины. Через минуту он увидел входную дверь и сразу понял, что не напрасно встревожился: дверь была открыта, и из прохода торчали чьи-то ноги. Когда Рамус увидел их, он содрогнулся. По высоким черным сапогам с острыми носами он понял, что это был Глос.

Рамус прекрасно понимал, что это означает. Он замер на месте и продолжил наблюдать. Теперь ему предстояло выяснить, кто мог напасть на их хижину. Были ли это обычные разбойники, бродившие по лесу, или же дроды. Мысль о разбойниках он отбросил почти сразу. Им нечего было делать здесь, вряд ли хижина разведчиков могла их заинтересовать. Тут не было ничего ценного. Что же касается дродов, то у Рамуса тоже были некоторые сомнения. Во-первых, если Глос был здесь, то Катт должен был быть на побережье, а раз так, то ни одна лодка островитян не могла приблизиться незамеченной. В любом случае, Катт успел бы вернуться и предупредить о приближении врага. Во-вторых, будь это дроды, Рамус увидел бы их следы вокруг хижины. Но никаких следов не было.

Не зная, что и думать, Рамус продолжал наблюдать. Но с каждой минутой он все отчетливей ощущал, что и за ним самим кто-то наблюдает. Это сильно встревожило его. Очень трудно сохранять самообладание, когда знаешь, что враг где-то близко, а ты не видишь его, в то время как он, возможно, тебя пристально рассматривает.

Так или иначе, но Рамус принял решение войти в хижину. Убедившись, что поблизости никого нет, он продолжил огибать хижину до тех пор, пока не оказался прямо напротив входной двери, в десяти шагах от неё. Затем он снова остановился и выждал несколько минут. Рамус понимал, что если здесь кто-то есть и этот кто-то наблюдает за ним, то, скорее всего, он без труда сможет убить его – Рамуса. Но поскольку он всё ещё был жив, то оставалась надежда на то, что враг ушёл, либо не догадывается о том, что Рамус здесь.

В последний раз оглядевшись, он собрался с силами и резко, но по-прежнему совершенно бесшумно рванулся вперед, к открытой двери. Он стремительно влетел внутрь, перепрыгнув тело Глоса. Рамус заметил огромную рану на его голове, нанесенную, судя по всему, каким-то очень тяжелым предметом. Вероятно, нападавший должен был обладать очень большой силой и ловкостью, поскольку одолеть Глоса смог бы далеко не каждый.

Оказавшись в узком коридоре, Рамус на миг остановился. В хижине было очень тихо. Осторожно ступая по полу, Рамус быстро заглянул в столовую. Там было пусто. «Значит Катт на побережье», – подумал Рамус с облегчением. Он снова выскользнул в коридор. Сквозь открытую дверь он видел небольшую поляну перед хижиной, на которой лежали дрова и стояла старая телега, которую уже давно не использовали. Снаружи по-прежнему ничего не происходило. Тогда Рамус открыл дверь в спальную комнату и вошел внутрь. Там царил беспорядок. Вещи были разбросаны, мебель перевернута и поломана. Рамус прижался спиной к стене и прикрыл дверь, оставив лишь небольшую щель, сквозь которую мог бы видеть противоположную входной двери стену. Солнце стояло в самой высокой точке, и его свет проникал в коридор.

Именно этим и собирался воспользоваться Рамус. Глядя на стену, на которую падали лучи солнца, он мог легко заметить, если кто-нибудь подойдет к двери хижины, получив, таким образом, некоторое преимущество во времени.

Отойдя вглубь комнаты, Рамус мельком взглянул в окно. И увидел, как чей-то неясный силуэт отделился он деревьев и помчался к хижине. Рамус подскочил к окну. Неизвестный уже исчез из поля зрения, но разведчик заметил прямо перед собой на земле тело Катта. На его груди была рана, оставленная стрелой или тонким кинжалом. Судя по тому, как запеклась кровь, Катта убили несколько часов назад, в то время как Глос был мертв не более часа. Но кому понадобилось приносить его тело с побережья сюда, к хижине? У Рамуса не было времени искать ответ на этот вопрос. Он быстро прокрался обратно, к двери в спальную комнату и украдкой заглянул в щель. Кто-то стоял снаружи прямо у входа в хижину. Сердце Рамуса забилось чаще. Теперь все его чувства были обострены до предела. Впервые за последние полчаса его рука легла на рукоять меча, висевшего на поясе.

Неизвестный приблизился к входу. Около минуты он оставался неподвижным, а затем вошел в коридор. Рамус вытащил меч. Он приготовился напасть, как только тот, кто был за стеной, попытается войти в комнату. Но, по правде говоря, Рамус не хотел этого. Впервые в жизни он боялся. И этот страх был необъясним.

Незнакомец сделал еще пару шагов, подходя к двери в спальню. Рамус поднял меч, готовый нанести удар. Но незнакомец вдруг остановился. Снова наступила мучительная пауза. Рамус почувствовал, как холодный пот стекает между лопаток. Почему-то ему казалось, что человек за стеной знает о том, что его поджидают, и поэтому остановился. Это предположение сводило Рамуса с ума. Как такое могло быть? Как он сам оказался в такой ситуации? Опытный воин в самом расцвете сил, Рамус стоял у двери, прижавшись спиной к стене, и буквально трясся от страха, словно мальчишка. Он знал, что не готов ударить. Единственное, чего он действительно хотел, так это чтобы незнакомец ушел.

Именно так и произошло в следующий момент. Рамус услышал, как человек в коридоре развернулся и тихо пошел к выходу. Он вышел наружу и, повернув налево, двинулся вдоль дома. Рамус перевел взгляд на окно и заметил промелькнувшую макушку незнакомца. Судя по всему, неизвестный собирался уйти.

Рамус облегченно вздохнул и опустил меч. Теперь он должен был выбраться из хижины и отправиться в город. Это было самым разумным в данный момент. Но делать это нужно было очень быстро. Рамус приоткрыл дверь и вышел в коридор. Отсюда он не мог видеть того, кто минуту назад стоял здесь. Но ждать и размышлять было не время. Рамус мысленно представил свои дальнейшие действия: сейчас он тихо и быстро выскочит из хижины, пересечет поляну и скроется за деревьями. Если повезет, он останется незамеченным. Если его все-таки заметят, у него остается шанс раствориться в лесу и уйти от погони, ведь он знал здесь каждую тропу, каждое дерево. Это придало уверенности.