Текст книги "Полный цикл мести"

К сожалению, добравшись до вершины холма путники увидели ужасную картину. На месте фермы дымились руины. А округа была усыпана телами. Все, что не было усыпано пеплом было залито кровью. Иеремия коротко кивнул Хеву. Тот моментально спешился и затерялся среди деревьев. Иеремия и Кросс вернулись назад и привязали лошадей у подножья холма. Кросс отказался брать в руки оружие без необходимости. Тем не менее попросил предпочел, чтобы Иеремия взял две винтовки. Иеремия и Кросс залегли на вершине. Вскоре появился Хев.

– Команчи. Всех убили. Забрали скот.

– Давно? – поинтересовался Иеремия.

– Пара часов, не меньше.

Иеремия предложил обойти долину. Хев поддержал его. И только Кросс высказался против.

– Мы обязаны похоронить их.

– Падре, команчи могут вернуться. Кроме того, нам нужно попасть в Беннет-Хилл до того, как вашего друга шерифа убьют.

– Вы можете отправляться вперед. А я останусь. За деньги не переживайте. Я послал телеграмму. Шериф предупрежден насчет вас – он выдаст вам причитающееся.

С этими словами Кросс направился к ферме.

– Сколько было команчей?

– Я насчитал десятерых. Зачем тебе это? Ты же слышал его, мы можем идти.

– Если они вернуться, то у троих больше шансов, чем у одного. Та же история и с Беннет-Хилл. К тому же, как мы объясним его отсутствие шерифу? И вообще, ты уверен в этом шерифе, которого уже может и нет в живых?

– А в нем ты уверен?

– Мы заключили с ним сделку. Не мне тебе рассказывать, что это значит.

Хев нехотя согласился. В итоге они спустились к ферме и присоединились к Кроссу в его поисках. Они не надеялись найти живых и не нашли. За все время, что они осматривали ферму и окрестности, они не проронили ни слова. Только Кросс попросил Хева поискать следы выживших. Хев покачал головой. Кросс остановился возле маленького окровавленного свертка.

– У вас же одна вера? – спросил Кросс у Хева. – Неужели ваш Создатель позволяет творить… такое?

Хев не ответил, а просто воткнул лопату у ног Священника. Кросс кивнул и покорно взялся за лопату.

Иеремия отослал Хева на разведку на случай, если команчи вернутся или появится новая угроза. А затем присоединился к священнику. Они копали молча. Молча переносили тела. Иеремия старался не думать о происходящем. Он не хотел думать, что это были за люди, чем занимались, о чем мечтали. Для него это должны быть просто тела. Не получалось. Всякий раз, когда он кого-то касался, образы тут же атаковали его. Вряд ли это мистика – Иеремия никогда не замечал за собой телепатические способности. Скорее всего, просто воображение, подстегнутое выпивкой, недавней перестрелкой и близкой развязкой всего его пути. Да, Иеремия уже мысленно представлял, как сожмет горло Судьи и медленно выдавит из него жизнь за всю боль, что сопровождает его. И может, наконец, избавиться от проклятия. Но, вид мертвых фермеров заставлял его забыть о мести.

Раньше мертвые тела его не беспокоили. Вот только сейчас перед ним были не преступники, приговоренные к смерти. Не несчастные, одержимые местью. Это была простая семья, занятая созиданием, а не разрушением. И вот, они мертвы.

Больше всех повезло детям – их убили быстро. Женщин, как и сказал Хев, обесчестили. Но смерть их не была мучительной. Скорее она была избавлением. А вот мужчин казнили. Их распяли, сожгли кисти рук и срезали скальп.

Хев появился как раз в тот момент, когда Иеремия водрузил последний крест. Хев предупредил их, что с севера приближается отряд всадников. Иеремия скомандовал выдвигаться. Но, Кросс и в этот раз заартачился. Он наотрез отказался идти до тех пор, пока не прочитает молитву. Иеремия судорожно выдохнул. Кросс мог посоревноваться в упрямстве с Хевом.

Всадники приближались с севера, команчи ускакали на восток. Потому было принято решение сделать крюк через северо-запад. Они уговорились, что будут ждать священника за ближайшим холмом. Если он не нагонит их до темноты, то они отправятся в Беннет-Хилл без него.

Когда ферма скрылась из поля зрения, Хев нагнал Иеремию.

– Ты же понял, что он не священник, верно? – спросил Хев.

Иеремия кивнул. Такие мысли уже приходили к нему.

– Тогда почему ты позволил ему остаться?

– Эти люди заслужили покой.

– А почему мы идем за ним? Там впереди вполне может быть засада.

– Во-первых, мы идем не за ним, а на север. Во-вторых, что с нас взять? Пара револьверов, пара ружей, да томагавк. Мы – так себе добыча. Что тебя настораживает?

– Его фамилия может и Кросс. Но имя точно не Джеффри, а Сайрус.

Сайрус Кросс. Иеремия помнил это имя. Однажды они уже охотились за ним. Именно, что охотились. Хев сбил ноги в кровь в попытках выследить его. За его голову была назначена просто баснословная сумма. Этот малый ограбил три банка, семь поездов и двенадцать дилижансов. А потом просто исчез. Всех, с кем он когда-либо «трудился» поймали и повесили. А его – нет.

– Думаешь, он прячется в монастыре?

– На его месте, я бы скрывался именно там.

– Расспросим его на досуге.

Хев и Иеремия расположились под высокой сосной у подножья холма. Разбили небольшой лагерь и развели костер. Достаточно большой, чтобы приготовить пищу и в случае необходимости отпугнуть диких зверей. И недостаточно яркий, чтобы можно было заметить издалека. Ни о какой поездке в Беннет-Хилл не было и речи. Этот дурацкий день был богат на события. Перестрелка в баре, конфликт с железнодорожниками, ферма мертвецов. Продолжать путь в изможденном состоянии было бессмысленно. А учитывая тот факт, что поблизости орудуют команчи – еще и опасно. Кросс появился в лагере, когда Иеремия закончил приготовление кофе.

– Я заметил, падре, что о мертвых ты заботишься больше, чем о живых.

Кросс недоуменно посмотрел на Иеремию, но ничего не сказал.

– Болдеры умирали у наших ног, ты и бровью не повел. А тут, рискуя жизнью, принялся отпевать этих фермеров.

– Вы сами ответили на свой вопрос. Как я уже говорил, я ничем не мог помочь миссис Болдер и ее мужу. Насколько я мог судить Хев оказал им необходимую медицинскую помощь. Что касается этих людей, я знал их. И не смог помочь им при земной жизни. Все, что я мог – дать им покой и напутствие в следующей.

Звучало это вполне убедительно. Да и сам Кросс выглядел удрученно. Иеремия решил повременить с расспросами о прошлом Кросса.

– Прошу принять мои искренние извинения! – Кросс подсел к Хеву. – Это были добрые люди, и их вид…

Кросс замялся, его голос дрогнул. Хев отвлекся от чистки оружия и повернулся к лже-священнику. Уж в чем, а в людях индеец разбирался очень хорошо. И сейчас перед ним был глубоко скорбящий человек.

– Мои соболезнования! – медленно проговорил Хев.

– Почему они это сделали? – Кросс имел ввиду команчей.

– Когда-то мы жили на земле в гармонии с природой и духами. Потом пришли белые. Развратили наших предков блестящими цацками и смертоносными механизмами. Они разобщили их с духами, а потом предали и с дикими воплями принялись истреблять мой народ. Старейшины взмолились духам. И тогда духи повелели им единственное – поступать с белыми так же, как и они. Белые люди насиловали женщин, издевались над детьми, объявив нас дикарями. Ну и кто здесь дикарь? То, что наши обычаи отличаются от ваших не значит, что мы неразумные дикари! И не дает вам право так с нами поступать!

Кросс замолчал. Даже Иеремия отвлекся от готовки. Хев был стопроцентно прав. В этом никто не сомневался. Всех ошеломил тот факт, что он вышел из себя. В принципе, для Иеремии это была не новость. Так было всегда, когда речь заходила об отношении бледнолицых к краснокожим. Иеремия переживал, что эта вспышка может перерасти в нечто большее. И Кросс вполне справедливо опасается за свое здоровье. Но, Хев быстро взял себя в руки и монотонно продолжил.

– Что касается команчей… Они сильно отдалились от духов. Дальше всех. Некогда проявление воинской доблести и подвига превратилось в надругательство. Но, можно ли их винить в том, что они хотят мести?

– Как и Ваш друг? Вы ведь помогаете ему отомстить.

– Нет. Я пытаюсь его защитить.

– Защитить? От чего? Он явно не выглядит беззащитным.

Хев оглянулся. Иеремия был поглощен ужином. Убедившись, что их никто не слушает, Хев начал рассказ.

– Белые люди не просто принесли смерть. Они пробудили Вендиго. Убийства и невинные жертвы по обе стороны баррикад привели к тому, что древний злой дух стал сильнее. Старейшины в своей мудрости обрекли свой народ на бездействие и смерть, лишь бы ослабить его. Так как победить его может лишь великий охотник без имени и прошлого.

– Вы думаете, что он и есть охотник? – Кросс понизил голос до благоговейного шепота, чем вызвал лишь насмешку со стороны Хева.

– Воистину, Белые люди глупы. Его зовут Джон Иеремия Олден. У него есть имя и, разумеется, у него есть прошлое. – Хев вновь стал серьезным. – Иеремия – не охотник. Но тот, кого он ищет – Вендиго. Я иду за ним потому, что он мой друг.

– Почему Вы мне это рассказываете?

– Кому еще это можно рассказать в мире рассвета машин и нездорового прагматизма, кроме как священнику?

Хев задал вопрос с подвохом. Но, Кросс, даже если и заглотил наживку, то никак себя не выдал.

– Я буду молиться, чтобы вы никогда его не нашли.

Кросс говорил предельно серьезно без тени иронии, чем удивил Хева. Хев часто изводил случайных попутчиков историями о Вендиго. В зависимости от подачи и усердия Хева слушатели, зачастую белые мужчины, либо приходили в ужас, либо катались со смеху. Но еще никто на его памяти не отреагировал так серьезно. Кросс молча смотрел куда-то вдаль, а точнее в пустоту, с таким видом словно вспомнил о чем-то неприятном и пугающем.

– Вашими бы молитвами. Куда мы ни шли, что бы с нами не случалось. Неведомый рок ведет его. Он называет это «зовом». И однажды он приведет его прямо в лапы злого духа-пожирателя. Никому не пожелаю тех мук, что ожидают несчастного съеденного им.

– Кончайте трепаться! Ужин готов! – прервал разговор Иеремия.

Из весьма скудных запасов Иеремия умудрился приготовить весьма недурной ужин. Горячий, сытный и вкусный. Ели все молча, но не без удовольствия. Свежий воздух, треск костра и шум деревьев успокаивали. Постепенно забылась и цель путешествия – усмирение опасного бандита, – и недавняя трагедия на ферме, и угроза нападения команчей. Даже ночные звери не тревожили своими криками путников. «Если бы Иеремия не был профессиональным убийцей из него вышел бы хороший шеф-повар в каком-нибудь престижном ресторане в Сан-Франциско», – подумал Кросс, безуспешно борясь с соблазном попросить добавки. В этот раз, прежде чем приступить к трапезе, он молился вдвое усерднее и дольше. А съел все в два раза быстрее.

Запив ужин горячим кофе Иеремия растянулся на земле и уставился в ночное небо. Он любил смотреть на звезды. Да и не только на звезды. Если не считать ненавистные прерии, он любил природу во всех ее проявлениях. Будь то гроза в лесу или солнечный день в поле. Это ему следовало родиться индейцем, а не Хеву, с его стремлением осесть в городе и любовью к прогрессу. И сейчас вдали от городских огней и суеты Иеремия, наконец, смог позволить себе расслабиться, что с его образом жизни удавалось нечасто. В лучшем случае удавалось заночевать в каком-нибудь клоповнике, гордо именуемом отелем. В худшем – спать вполглаза и впроголодь на холодных камнях. Сейчас же можно сказать, что жизнь начала налаживаться. Появилась какая-никакая цель. Не нужно больше носиться за преступниками из города в город. Да и за ними никто не гнался. Иеремия сытый и довольный лежал на мягкой траве, наблюдая, как бегут облака по звездному небу. Казалось, что мрачные мысли уносятся прочь вместе с ними. Он мысленно перенесся на несколько лет назад, в схожий момент безмятежности и покоя. Светлое пятно в черных однообразных буднях. Иеремия был тогда еще сопливым юнцом, – новоиспеченным сиротой. Его только-только определили в приют. Надо сказать, ему еще повезло, ведь могли определить в другой казенный дом, за убийство троих человек. И тем не менее жизнь в приюте была не сахар. За любой проступок следовало телесное наказание. Для Иеремии это было чуждо. Хоть он и рос в строгости, но никогда не подвергался унижению. И он давно бы сбежал из приюта, ведомый таинственным зовом и местью, если бы не Док – веселая светловолосая девчонка. Он так и не узнал ее имени. Она почему-то его стеснялась, а он и не настаивал. Быть может, прояви он тогда настойчивость, то ему бы удалось разыскать по прошествии лет. С другой стороны, это даже к лучшему. Выясниться, что она умерла или вышла замуж. И не понятно, что будет хуже: что брак окажется удачным или же нет? Она уже разбила ему сердце. Одного раза вполне достаточно. Лучше сохранить о ней приятные воспоминания. Например, как после отбоя они вместе лежали на крыше и любовались ночным небом. Тогда Иеремия в первый раз…

И тут, Кросс, покончив с добавкой, испортил вечер.

– Как так получилось, что Хев чистит оружие, а Вы готовите еду?

– Не каждый желудок выдержит стряпню индейца, – лениво ответил Иеремия. – А чтобы чистить оружие ученая степень не требуется, верно?

Иеремия медленно повернул голову к Кроссу, давая понять, что вопрос адресован именно ему. Все сразу поняли смысл этого вопроса. Хев вынул недавно начищенный до блеска томагавк и бесшумно приблизился к Кроссу со спины. Кросс же, в свою очередь, не обращая внимания на Хева поправил воротничок, достал библию и прижал ее к груди, словно кто-то пытался ее отнять.

– Прошу простить меня. Я был не до конца честен. Я, действительно, священник, но так было не всегда. Собственно, именно поэтому я вас и нанял – я прекрасно знаю на что вы способны. Мне ведь столько раз приходилось от вас удирать. Давно вы поняли кто я?

– Давно, падре, – Иеремия вел себя все так же расслаблено.

– Но почему вы пошли за мной?

– Нам же нужно было куда-то идти. И так уж вышло, что нам по пути. А теперь рассказывай: зачем весь этот цирк?

– В этом нет никакой уловки. Все, что я сказал правда. Позвольте, я начну с начала. Я был хорош в ограблении поездов и дилижансов. И последнее мое ограбление прошло крайне неудачно, потому-то оно и последнее. Поначалу все шло как обычно. Мы остановили поезд, ворвались внутрь, вскрыли сейф. И тут начался хаос! Пальба, крики, рев паровоза, взрывы. А в сейфе ничего кроме каких-то мешков. Недолго думая мы похватали мешки и помчались прочь. Не знаю кто за нами гнался, мне так и не удалось их рассмотреть. Я видел лишь какое-то зеленоватое свечение… как от электрического фонаря. Свечение все приближалось и приближалось. И когда я обернулся посмотреть, свет померк. Очнулся я уже в пустыне, привязанный к дереву. Я был один, голова гудела – меня здорово приложили. Времени прошло много – кровь из раны залила лицо и успела засохнуть. Я с трудом разлепил глаза, чтобы осмотреться. Повсюду были разбросаны разорванные мешки, что мы взяли из сейфа. Они были набиты… бумагой. Первая мысль, что пришла тогда в мою пробитую голову: «Никогда не знаешь, какой поезд будет последним».

– Переносной электрический фонарь. Сейф с барахлом.

– Ловушка. Да. Причем очень дорогая. Кто бы ее расставил, он своего добился. Я с тех пор больше не у дел. В общем, я висел под палящим солнцем и умирал. И не было ничего в моей душе кроме злобы. Я все думал: «Кто так со мной поступил? Друзья? Или враги? Кого из них убить первым?» И только когда над головой закружили стервятники до меня стало потихоньку доходить – это конец! А раз так, может стоит покаяться? Или хотя бы обдумать свои земные деяния? Но, что тут думать? Беспробудные пьянки, блуд, грабежи, убийства. Ровно в таком порядке. Снова и снова. А смерть в обличье стервятников подкрадывалась все ближе, а я никак не мог вспомнить ничего светлого. Очень грустно и обидно умирать, осознавая, что не сделал в этой жизни ничего стоящего. По факту, я не сделал ничего такого, ради чего стояло жить. И тогда я принялся молиться! Я обещал богу свою душу, если он поможет мне. Более того, я обещал исправиться, бороться со злом, нести в этот мир добро. И Бог услышал мои молитвы и даровал мне спасение. Шериф Картер Оукли нашел меня, снял с дерева, выходил. Безусловно, будучи шерифом он прекрасно знал кто я. И тем не менее, он не бросил меня умирать, не запер в камере, а дал мне выбор. Когда я очнулся на столе меня ждали револьвер, библия и бутылка виски. Не трудно догадаться, что я выбрал. Шериф Оукли – великий человек! И я не могу позволить, чтобы какой-то… – Кросс прикусил язык, перекрестился, – какой-то бандит застрелил его на пыльной дороге.

История Кросса вроде бы удовлетворила Хева. Он даже спрятал томагавк, но продолжил стоять за спиной священника, выжидающе глядя на Иеремию. Иеремия обдумывал рассказ. Придраться было не к чему, кроме одного момента.

– Ты же понимаешь, падре, что тебе придется взяться за оружие, чтобы урезонить Клиффа.

– Револьвер ничуть не хуже лопаты или топора. Может быть как орудием созидания, так и разрушения.

– Орудием созидания он будет только в том случае, если решишь им гвозди забивать. Но в нашей ситуации это не поможет. Придется стрелять. Много и наповал.

– Наповал не значит насмерть.

– Еще как значит!

– Достаточно того, что они не смогут держать оружие.

– Тут придется постараться. Получится ли?

– Руки еще помнят.

В доказательство своих слов Кросс вынул из-за пазухи револьвер, чем не мало удивил присутствующих. Даже Хева. Он хоть и успел выхватить томагавк и занести его для удара, но к такому повороту событий был, явно, не готов. Иеремия лишь прикусил губу. Они же знали, что перед ними преступник! Так какого черта они не удосужились хотя бы поинтересоваться, есть ли у него оружие? Как последние олухи купились на белый воротничок!

Кросс же принялся показывать трюки, которые сгодились бы для цирка нежели для реальной жизни. Он вращал револьвер на пальцах, перебрасывал из руки в руку.

– Это все здорово. А как насчет меткости?

Кросс ловко перехватил револьвер, взвел курок и прицелился куда-то вдаль. Иеремия проследил куда указывало дуло. Маленькая стеклянная солонка, что стояла на камне. Кросс не спешил стрелять, а только вопросительно посмотрел на Иеремию.

– Это не ко мне. Это Хев у нас любит всякие блестяшки. Видимо, сказывается зов предков.

Хев никак не отреагировал на колкость. Кросс снял револьвер со взвода и повернулся к Хеву. Иеремия отметил, что Кросс был вполне осведомлен, что индеец затаился позади него. Видимо жизнь в бегах и постоянном напряжении оставила на новоиспеченном служителе церкви отпечаток.

– Можно?

Хев нехотя обошел костер и взял в руки солонку. Иеремия с улыбкой наблюдал с какой жалостью друг-индеец смотрел на солонку. Вещь вполне естественная для дома и абсолютно бесполезная в походе. Иеремию она бесила, как и прочая домашняя утварь, которую Хев таскал с собой. Периодически Иеремия «потрошил» походный мешок Хева и сдавал накопленный хлам в ломбард. Хев жутко бесился, но признавал, что с их образом жизни таскать с собой лишний вес – дело опасное.

Неожиданно на лице Хева появилась хитрая ухмылка. Индеец размахнулся и запустил солонку ввысь. Кросс отреагировал мгновенно. Стеклянный сосуд блеснув на прощание желтым отсветом костра разлетелся на множество осколков. Да, Кросс все еще хорош. Иеремия даже зааплодировал. Хев воздержался.

– Здорово. А как быть с верой? Разве Господь поощряет насилие? Как же «подставь другую щеку»?

– Хотел бы я, чтобы был иной выход, – уклончиво ответил Кросс.

После демонстрации меткости было решено отправляться спать. Священник вызвался дежурить первым. Вторым – Хев. А Иеремии предстояло разбудить спутников и отправиться в путь. Иеремия заметил, как Хев вынул амулет и повесил на ветку, под которой он расположился. Сплетенный Хевом из веточек, шнурков и совиных перьев, представлял собой небольшой ловец снов – настолько маленький, что умещался в кармане. Раньше, Хев практически каждую ночь мастерил новый. Эдакое хобби с целью успокоить разум и занять руки сидя у костра перед сном. А где-то с год назад он смастерил амулет, который теперь носит с собой повсюду. Однажды Иеремия спросил Хева, почему он забросил свое хобби и не мастерит новые амулеты, которые они оставляли на месте ночевок, чем немало пугали суеверных местных жителей и случайных путников. Хев ответил просто: «Он работает». И Иеремия склонен был с ним согласиться – кошмаров стало меньше.

Как только с приготовлениями было покончено Иеремия и Хев отправились на боковую. А Кросс, как и следовало ожидать, принялся штудировать библию. Ночь прошла без эксцессов. И с рассветом все трое отправились в Беннет-Хилл.