Текст книги "Полный цикл мести"

– Они предстали перед судом и были признаны виновными!

– Твоим судом! Единственный вердикт которого – смерть.

– Ложь!

– Неужели? Не ты ли обрек меня на сожжение?

– Взгляни на свои руки! Разве я был не прав?

– Нет! Это, как раз, результат твоей кровожадности. Ты сделал меня такой…

– Вовсе не я. Дьявол, что тебя совратил дожидается снаружи.

– Он – единственный, кто смог меня защитить! От тебя!

– Не важно, когда ты встала на этот путь: до или после встречи со мной. Это не отменяет того факта, что ты подлая ведьма. Если бы я не поддался слабости и довел дело до конца, то кто знает сколько жизней мне удалось спасти.

– Не начни ты свою дурацкую охоту, никого бы спасать не пришлось!

– Если бы твоя мать не предала меня…

– Она спасла тебя! Если бы не она – ты был бы уже мертв!

– Так, что же она сама не пришла?

– Ты знаешь! Так как именно ты забил ее до смерти!

Что за бред они несут? Вон же ее мать ждет снаружи.

Судья лишь пожал плечами, чем вывел Анну из себя. Она опалила ему половину лица. На коже вмиг вздулись несколько чудовищно огромных волдырей и тут же лопнули. Зловонная черная жижа хлынула из ран. Судья взвыл от боли и принялся барахтаться в пыли у ног Анны. Впрочем, длилось это действо недолго. Через мгновение Судья снова испепелял ее своими светящимися глазами.

– Вы пришли сюда, чтобы убить меня. И чего добились? Оглянитесь! Все, что после вас осталось – трупы да руины. Все, что я сделал – было на благо. Вы сеете разрушение, а я – процветание.

– Да? Какой ценой?

– Неважно! Я искоренял нечисть. Приводил к процветанию целые империи. Взять хотя бы Шаттер-Крик! Захудалый городишко! Рассадник преступности и разврата! А я превратил его в респектабельный процветающий город! Через него скоро проложат торговые пути. Путники уже делают крюк в несколько миль, лишь бы посетить его. Не говоря о том, что это самый безопасный город в штате! И это лишь начало! Такие как я сделают эту страну великой! И это все ценой лишь нескольких жизней.

– Наших жизней! – взревела Анна.

– Очень жаль, – съязвил Судья. – Про омлет и яйца вы поговорку, я думаю, знаете.

Адское пламя вновь опалило тело Судьи.

– Знаешь, – вмешался Иеремия, осененный внезапной догадкой. – Он ведь прав.

Анна в ужасе посмотрела на Иеремию. Она не верила своим ушам. Но пугало ее другое – она тоже начала верить в правоту Судьи. Во многом прав, но не во всем. Но чувство обиды и злобы мешали ей мыслить рационально и найти изъян в речах этого безумца.

– Мой отец был солдатом. Не просто солдатом, а командиром. И ему приходилось жертвовать солдатами для достижения победы. Единицы должны были умереть, чтобы сотни жили. Это была необходимость. Вот только в чем была необходимость убивать мою мать? В чем величие убийства моего отца?

Судья, который уже было расслабился, вновь оказался себя в ловушке. И в этот раз ему из нее не выбраться.

– Никаких возвышенных целей. Ты сделал это из прихоти! Не ради кого-то или чего-то, а ради себя самого. Процветание, говоришь? Ты разрушил мою жизнь, ради пятиминутного удовлетворения своих низменных желаний! Никакой ты не борец с нечистью. И уж точно не созидатель. Ты всего лишь лицемер! Все, что ты сделал, ты сделал только ради себя. А великие делают для других.

– Долго заучивал? Ты либо всю жизнь ждал, чтобы сказать это! Ты всего лишь обиженный мальчишка! И ты еще решил поучать меня!

– А моя мать? – подключилась Анна. – Ты прекрасно знал, что она не ведьма. Она просто тебе отказала. И кто теперь «обиженный мальчишка»?

– Не могу слушать больше ваше нытье. Давайте, трусы, прикончите меня, если сможете!

– Ты и правда не понимаешь, что творишь? – спросил Иеремия. А потом повернулся к Анне. – Помоги мне!

Иеремия отошел в темноту и принялся шарить по каменистому полу пещеры. Переворачивал и поднимал различные камни. А затем с видимым досадой и раздражением отбрасывал их в сторону. Судья и Анна с недоумением наблюдали за ним.

– Да посвети ты мне, черт возьми!

Анна подняла руку вверх. Пламя, что опутывало ее разгорелось с новой силой, освещая все вокруг, а не только маленький пятачок, на котором они стояли. В этом мистическом свете Иеремия быстро нашел искомое. Пыльный серый мешок. Он подошел к судье и вывалил содержимое мешка перед ним – живую голову Клиффа.

– Это твое процветание? Или может ты так искореняешь нечисть?

Судья молчал и лишь злобно переводил взгляд светящихся глаз с одного своего палача на другого. В переменчивом магическом свете Иеремии показалось, что в глазах Судьи мелькнуло понимание. Кажется, до него начало доходить, что создал он не меньше монстров, чем уничтожил.

– Я всю жизнь мечтал, что однажды найду тебя и снесу тебе башку начисто. А тело брошу где-нибудь в пустыне, чтоб тебя падальщики сожрали. Была еще идея сдать тебя законникам, чтоб они тебя вздернули. А я бы полюбовался, как ты болтаешься в петле. И как гаснут твои глаза по мере того, как задыхаешься. Но, учитывая, какой пост ты занимаешь, от этой идеи пришлось отказаться и вернуться к первоначальному варианту.

Иеремия поднял Скофилд и прицелился. Теперь в глазах судьи появился явный страх. От осознания неотвратимости скорой кончины он весь сжался. Но, к своей чести, он не стал унижаться и молить о помощи. Просто стоял на коленях и смотрел, как побитая собака.

Вот только никто не знал, чего боялся Судья. Боялся он не смерти или проклятия. А того, что не успеет спасти этот мир, избавить его ото зла. А еще, он боялся того, что человек, что целится ему в лицо, прав. И все, что он сделал, не только не приблизили к его цели, а наоборот, отдалили. А он в своем безумии не заметил истины.

– А вот теперь смотрю на тебя и вижу – ты даже патрона не стоишь. Ничтожный червяк! Барахтаешься в пыли не в силах доказать свою правоту. Почему? Потому что сам понимаешь ничтожность и тщетность своих поступков. Одинокий. Побитый. Неудачник. Черт, да мне тебя почти жаль!

Иеремия убрал Скофилд в кобуру и отошел. Он вручил Анне окровавленный кольт, предоставляя ей возможность решать судьбу Судьи.

Анна заглянула в глаза Судьи. Вновь череда хаотичных и пугающих образов захлестнула ее. Если он проживает день за днем в этом кошмаре, то неудивительно, что он обезумел не отдавал отчета своим действиям. Кровь, страдания, боль, отчаяние, утрата, ненависть. Вот и вся его жизнь. Но были на этом полотне кошмаров и светлые пятна. Словно светлячки в ночи. Увы, их было ничтожно мало.

Анна нажала на спусковой крючок. Сначала было сомнение. Правильно ли она поступает? Существо перед ней, ныне известное как Безумный Судья, явно страдало. Но, разве Анна не спасает его от мучений таким образом? Наступил короткий миг облегчения. И наконец… радость. Радость мести.

Иеремия изучал лицо своей спутницы. Оно менялось буквально на глазах. С каждым, произведенным Анной выстрелом, ее кожа серела Улыбка становилась все шире. Да так, что по краям губ начали появляться морщинки. Они росли и росли, пока не превратились в кровоточащие раны. Иеремия не верил своим глазам. Внезапно выросшие клыки, словно разорвали лицо девушки пополам, превратив ее робкую улыбку в оскал чудовища. Ее некогда голубые глаза налились кровью.

Иеремия поймал себя на мысли, что считает выстрелы. И существо, которое некогда было Анной сделало уже больше шести. Собственно, Иеремия уже сбился со счета. А из ствола его кольта продолжали вырываться огненные шары, которые вырывали из тела судьи куски мяса. Но Судья был все еще жив. Хоть и на полноценного человека он уже не был похож. У него отсутствовали стопы, правая рука полностью и кисть левой руки.

Иеремия догадался, Анну пожирает та же тьма, что и его. Вот только она не пытается от нее избавиться. Наоборот, наслаждается ею. И прямо сейчас ее кормит. У Иеремии мелькнула мысль: не эта ли тьма сгубила Клиффа и судью?

Иеремия посмотрел на Судью. Преданный, униженный, обреченный на страдания и одиночество. Его сковали цепями и бросили в клетку. Не физически, а духовно, конечно. И не найдя выход из заточения, не в силах бороться и терпеть боль, он нашел единственный выход – выплеснул свою боль в мир, что когда-то его не понял и отверг. Тем самым запирая в своей клетке всех, кому не посчастливилось встретиться ему на пути. Вот только это был вовсе не выход, а очередной виток круговорота боли. Иеремия решил разорвать эту петлю прежде, чем еще одна душа будет втянута в этот бесконечный цикл мести. Иеремия выхватил Скофилд и выстрелил. Он мог бы исполнить свою давнюю мечту и выстрелить в голову и моментально прикончить бедолагу. Но выстрелил в сердце, давая судье шанс – краткий миг перед смертью, чтобы осознать свои ошибки и примириться с собой. Или покаяться, если уж Судья верит в бога. И был вознагражден. Прежде, чем окончательно обратиться в прах, на лице судьи мелькнуло выражение благодарности. Не исключено, что Иеремии это лишь показалось. Или же этот безумец так ничего и не понял, просто был благодарен, что Иеремия прекратил его мучения.

– Что ты делаешь?! – раздался крик.

Иеремия обернулся. Очевидно, это кричала Анна. Вот только не та, которую он знал. На смену скромной библиотекарши пришла свирепая фурия, которая и на человека была похожа едва ли. Иеремия сделал вид, что ничего не заметил.

– Хватит. Ты же сама видела, как он страдал.

– Это его не оправдывает!

Голос Анны тоже изменился под стать ее внешности. Словно одновременно говорили два человека: старая добрая спокойная Анна и истеричная старая ведьма.

– Не оправдывает! Но именно его страдания стали причиной наших. Все! Мы их прекратили! Все кончено! Прошу, остановись!

Лицо Анны как будто смягчилось. Она не могла поверить, что некогда суровый охотник за головами проявляет непростительную мягкотелость.

– Тебе-то что?

– Если ты не отпустишь свою боль, то займешь его место. И станешь причиной страданий других.

Иеремия проявил чудеса проницательности. Ведь, в конце концов, он был прав. Она не сможет убить судью дважды. К тому же, она и так стала источником разных бед. Но то зло, что совершила она не перевешивает количество добрых поступков. Разве нет? Она обрекла себя на вечное проклятие, чтобы спасти остальных. Но это был не ее выбор. Ее такой сделали. И виновный в этой несправедливости сейчас сидит и греется у костра буквально в нескольких шагах от нее. А, что если нет? Что если хитрый змей Джеффрис, – или как он себя сейчас называет? – всех перехитрил? Заставил двух дурачков, ослепленных возмездием, выполнить грязную работу и сбежал. Этому не бывать!

– Куда ты? – окликнул ее Иеремия.

– Ничего не кончено! Судья был лишь орудием! Единственный способ со всем покончить – убить его создателя!

И прежде, чем Иеремия попытался что-либо сказать или сделать, Анна исчезла. Все произошло в одно мгновение: Анна опустила руки, и пещера погрузилась во тьму. Иеремия готов был поклясться, что Анна просто исчезла. Не сбежала или спряталась, а, буквально, исчезла. Она наверняка направилась мстить этому Жан-Люку. В принципе, это их личное дело. Но, в процессе выяснения отношений могут пострадать Док и Хев. А Иеремия допустить этого никак не мог. Он принялся наощупь пробираться обратно. Сделав один единственный шаг Иеремия запнулся и упал. И надо же было такому случиться, уперся рукой прямо в голову Клиффа. Злобный ублюдок и не думал упокоиться с миром. Едва Иеремия попытался отшвырнуть голову в сторону, как та вцепилась зубами в едва зажившее запястье. Иеремия не позволил себе закричать. Наоборот, он стиснул зубы, выхватил Скофилд (что было весьма неудобно сделать покалеченной рукой) и буквально отстрелил ненавистную голову. Голова не обратилась в прах, как Судья – Иеремия слышал, как она с глухим ударом упала на пол. Уже сам факт того, что голова «выжила» после смерти Судьи, говорит о том, что не Судья наделил Клиффа сверхъестественными способностями. Может, он его и помиловал, но точно не проклинал. Вот почему он никак не отреагировал, когда Иеремия бросил голову к его ногам.

Проклятье! До Иеремии начало доходить – Судья такой же неудачник, как и он с Анной. За всеми их злоключениями стояло существо, ныне скрывающееся под именем Жан-Люк. Сделки, условия, проявления сострадания – все это чушь! Он проклял их и обрек на страдания! А теперь стравил их друг с другом за ненадобностью, как пауков в банке. Но, почему? Какую цель он преследовал? Иеремия точно знал, что добьется от него ответа. Даже если придется выбивать его. Иеремия надеялся, что именно придется выбивать. Вот только если Анна не прикончит его раньше.

То и дело спотыкаясь и упираясь в препятствия Иеремия упорно пробирался к выходу. Не видно было ни зги. Но, он не сдавался и продолжал идти вперед. Левой рукой он опирался на стену, чтобы случайно в темноте не повернуть назад. Наконец, вдалеке он заметил какую-то бледную точку. Подойдя ближе, он увидел, что это блик от луны, играющий на сталактите. А значит выход был близко. Так и было – спустя несколько минут Иеремия вышел из затхлой на свежий воздух. Вдохнув полной грудью он со всех ног помчался к месту стоянки. Ему казалось, что весь мир ополчился против него. Даже сама природа не осталась в стороне. Огромные тяжелые валуны предательски разъезжались под его ногами, словно это были мелкие камешки. Холодный воздух раздирал легкие изнутри. Куда бы Иеремия не повернул, ветер все время дул в лицо с такой силой, что вот-вот сорвет кожу с костей. А если это не удастся, то хотя бы задержит ненадолго. Не хватало только орд саранчи и ядовитых гадов под ногами. Правда были летучие мыши. Они пролетали так близко, что едва не задевали его крыльями. Но, Иеремия не обращал на нападки природы внимания. Он просто бежал вперед, гонимый страхом за своих друзей.

И страх этот был не напрасный. На месте привала царило нечто невообразимое. Лошади бесновались, словно рядом с ними притаился хищник. Они громко ржали, метались из стороны в сторону в попытках освободиться от привязи. Неподалеку от лошадей лежал Хев. Вокруг его головы уже успела образоваться небольшая лужица крови. Рядом с телом Док сражалась с матерью Анны. Хотя сражением это было нельзя назвать. Видимо Док пыталась оказать первую помощь Хеву. Но зобная бабулька словно гарпия набрасывалась на нее, не давая и шага ступить. Анна же тем временем всем телом навалилась на Жан-Люка и при помощи магического огня из рук пыталась выжечь ему лицо. Жан-Люк визжал точно свинья и брыкался, но вырваться из хватки Анны ему так и не удавалось. Иногда он словно растворялся в темноте, чтобы потом появиться в другом месте. Да, Анна не соврала, и Иеремия не ошибся – Жан-Люк действительно обладает сверхъестественными способностями. Но даже они не могли спасти его от ярости Анны. Едва Жан-Люк ускользал от нее, так она тут же следовала за ним. На мгновение она превращалась в подобие чернильной капли воде – теряла всякую форму, а затем с молниеносной скоростью перемещалась к несчастному Жан-Люку. Настигнув жертву Анна вновь обретала человеческую форму и продолжала свои пытки.

– Ты не сможешь меня убить, – прохрипел Жан-Люк.

– Однажды я найду оружие, что прикончит тебя окончательно. А пока будет достаточно твоего перерождения!

– Анна! Остановись! – крикнул в отчаянии Иеремия.

Анна не остановилась. Даже бровью не повела. А вот ее мать отреагировала моментально. Она перестала терзать Док и полетела в сторону Иеремии. Огромное черное привидение с бледным лицом неумолимо приближалось. Взгляд полный злобы и ненависти не сулил ничего хорошо. В последний миг отреагировал как мог – быстро поднял Скофилд и выстрелил. Даже будучи слепым как Крот, промахнуться с такого расстояния попросту невозможно. Даже не смотря на покалеченные руки Иеремия был уверен, что попал. Он даже слышал женский вскрик. Но пуля ни на секунду не замедлила привидение. Оно налетело на Иеремию и принялось царапать и швырять Иеремию из стороны в сторону. Иеремия пытался отбиваться. Но драться с воздухом было бесполезно. И после очередного падения на землю он, ко всему прочему, выронил Скофилд. Иеремия вспомнил все истории про привидений какие знал. И все они были с несчастливым концом. В них люди сходили с ума или умирали в страшных муках. Иеремия же никогда не сталкивался с привидениями. С различными проявлениями потустороннего – сколько угодно, а вот конкретно с привидениями – ни разу. Может на него напало вовсе не привидение? Тогда кто? Да нет, это определенно привидение. Может, для того чтобы оно причинило вред, его следует бояться? Если так, то их битва обречена. Иеремия не чувствовал особой угрозы в свой. Никакого страха, только… дискомфорт. Он уже давно потерялся в пространстве: не понимал где небо, где земля. Иногда он больно ударялся о камни, но не более того. А привидение и не думало ослабить хватку. Перекошенное ненавистью бледное лицо ни на миг не изменило выражение.

Кто знает, сколько бы это еще продолжалось. Но вот приведение остановилось, по бледному лицу пробежала рябь. Теперь он выражало тревогу. Привидение отступило и принялось озираться. Короткая передышка была как нельзя кстати. Иеремия смог оценить свое положение. Иеремия лежал на спине, головой к подножью склона. Он даже стал немножко ближе к лагерю. Скофилд лежал неподалеку, но дотянуться до него было невозможно. Иеремия приподнялся с камней чтобы можно было рассмотреть, что же такого произошло в лагере.

Док лежала на спине раскинув руки в сторону. Хев же, напротив, стоял на одном колене вытянув одну руку в сторону Анны, а другой держался за живот. Анна тоже сменила род деятельности: она больше не пытала Жан-Люк, а стояла во весь рост и внимательно рассматривала томагавк в руках. Иеремия быстро восстановил картину того, что произошло, пока привидение матери Анны игралось с ним словно с мячиком. Все было просто: Хев пришел в сознание и метнул томагавк в Анну. Вот только Анна оказалась проворнее индейца: она схватила, летящий в нее топор и теперь с интересом его рассматривала, гладила, водила пальцем по рунам. Будь она обычным человеком, Иеремия бы даже удивился.

Собственно, угроза жизни Анны заставила привидение остановиться. Вполне возможно, что перед ним как раз тот самый дух, о котором говорил Кросс – фамильяр. Значит, бороться с привидением бесполезно, достаточно остановить Анну. Но это потом. Почему Док лежит на земле без сознания? И тут ужасная догадка бритвенным лезвием полоснула его разум. Док стояла на лини выстрела! Пуля прошла сквозь привидение и угодила в Док. Это ее вскрик он слышал после выстрела! Он самолично убил Док!

Будь проклят Судья! Будь проклят Генри! Будь проклята Анна! Док ведь отговаривала его. Говорила оставить путь мести. А он не слушал! И чего добился? Любимая женщина мертва. Лучший друг ранен. А он… Чего он добился? Ничего! Нет, все стало еще хуже. Месть за родителей не принесла удовлетворения. Наоборот, она повлекла новые страдания. И что делать теперь? Мстить за Док? Превратиться в неугомонного мстителя, как Анна, как Судья? Пытаться спасти всех еще раз? Такого его испытания?

Иеремия молил небо дать ему знак. А потому он просто смотрел, как Анна любуются своим новым оружием. Слышал, как она планировала пустить его в ход – отрубить Жан-Люку все выступающие части тела. Чтож, по крайней мере пока она занята Жан-Люком, для остальных угрозы она не представляет.

Пока Иеремия застыл в нерешительности бестолково глядя на происходящее, Хев и не думал сдаваться. В руке, которой он, якобы, держался за живот, он держал нож. И только ждал удобного случая. И едва Анна, увлеченная томагавком, забыв про бдительность, повернулась к лежащему у ее ног Жан-Люку, Хев метнул нож. Он усвоил уроки из первого броска. Теперь его движения были более резкими и четкими.

Анна согнулась пополам и завопила словно раненная хищная птица. Хев бросился вперед. Наверное, хотел вернуть свой томагавк и добить им ведьму. Одновременно с этим привидение тоже пришло в движение. Оно заскользило по склону в сторону лагеря. Иеремия не понял, что оно собирается сделать: напасть на Хева или же защитить Анну. Не тратя время на раздумья Иеремия прыгнул вперед в отчаянной попытке схватить Скофилд. Он схватил револьвер двумя руками, чтобы хоть как-то прицелиться. Укус на левой руке дико болел, а у правой руки хватка была, как у младенца. Иеремия взвел курок и принялся выжидать. Он дал Анне последний шанс на искупление. Он мог сколько угодно подставлять свою шею. Но рисковать жизнью друга он не собирался. Испытание? К черту! Хватит! Если Анна не отзовет привидение – будь, что будет. Иеремия выжидал. Ведь привидение все же могло спешить к Анне с целью исцеления. Кто сказал, что они могут только вред наносить? Они же созданы для защиты, разве нет?

Но узнать так ли это Иеремии было не суждено. Он выстрелил. Выстрелил ровно в тот момент, когда Анна вынула нож из живота. Иеремия видел, как по ножу стекала черная вязкая жижа. Было очевидно – поддавшись ярости Анна сама превратилась в одно из чудовищ с которыми боролась. Она не уничтожила Судью, а заняла его место.

Иеремия не знал куда угодила пуля. Единственное в чем он был уверен – что не промахнулся. Анна, не издав ни звука, рухнула в пыль. Привидение матери в этот затрепыхалось словно подбитая камнем птица. Это продолжалось несколько секунд, а потом оно плавно подлетело к Анне и укрыло ее своим черным одеянием. Но, к Анне спешила не только ее мать. Пока Иеремия, периодически теряя равновесие, спускался по склону, Хев уже подобрал свой томагавк. Шаг. Замах. Еще шаг. Удар. Ничего. Лезвие разрубило тьму и воткнулось в землю. Анна сбежала.

Все стихло. Лишенный остатков сил Хев повалился на землю. А Иеремия все еще продолжал свой спуск. Казалось, это будет длиться вечно. Наконец, последний подлый камешек укатился прочь и сапог Иеремии опустился на ровную поверхность. Ощутив твердую землю под ногами, он бросился вперед. И тут на его пути возникла какая-то уродливая тень.

– Спасибо! Merci bien! – плакал стоя на коленях Жан-Люк, сложив руки в замок.

Иеремия не удостоил его даже взглядом. Ударом тяжелого сапога в лицо он отправил Жан-Люка в глубокий нокаут. Заслышав звук, падающего тела Хев вновь поднялся на ноги с оружием наизготовку: в одной руке томагавк, в другой – нож. Иеремия кивнул ему на ходу.

– Я в порядке, – отозвался Хев. – Иди к ней.

Хев явно слукавил. Не был он ни в каком порядке. Из раны на голове все еще сочилась кровь. Бежевая рубашка была разодрана практически в клочья и стала ярко алой. Тяжело дыша Хев снова лег на землю. Как бы Иеремия ни хотел помочь другу, разорваться он не мог. Он спешил к Док. Добежав, он рухнул возле нее на колени. Рефлекторно зажал рану на животе и положил голову себе на колени. Он не знал, жива он или нет. Головой он уже не думал, а следовал за сердцем. Ее горячая кровь обжигала его нежную левую руку. Он чувствовал, как кровь толчками вытекает из раны. А значит – Док еще жива. Иеремия оцепенел —он не знал, что делать. Безусловно, надо помочь Док. Но как? У Док по очевидным причинам не спросишь. Все, что Иеремия знал о ранениях, так это то, что рану нужно поскорее зажать. Чем больше крови останется внутри, тем больше шансов на выживание. В силу действующего проклятия, ему самому в жизни это еще ни разу не пригодилось. К тому же рядом всегда был Хев. Уж он-то сведущ в медицинских делах. Вот только он сам одной в могиле.

И тут в голове мелькнула мысль. Настолько же идиотская, насколько и отчаянная. Раз истории про магию, колдунов и проклятия не выдумки, то может и сказки вовсе не вымысел. Иеремия взглянул на Док. Да, так и есть: перед ним красавица, которая только и ждет, что спасут —разбудят поцелуем от долгого сна. Иеремия наклонился к губам Док. И едва он их коснулся, как Док тут же открыла глаза. Она страстно схватила за воротник рубашки, оставив на шее следы от коготков, и притянула к себе.

– Скотина! Поверить не могу – ты подстрелил меня!

Какая чудесная женщина! Иеремия таял в ее присутствии и не мог произнести ни слова.

– Я… я … -мямлил он.

– Прошу, скажи, что ты прикончил эту гадину!

– Она жива…

Слова Иеремии ранили Док сильнее пули. Она застонала и закрыла глаза.

– Но, серьезно ранена!

Слова как бальзам на душу. Выражение лица Док сменилось. Она даже попыталась привстать.

– Где она? Хочу видеть ее остывающее тело!

– Это не так-то просто сделать. Но, если мы ничего не предпримем – остывающих тел будет куда больше.

– Ты ранен?

Док округлила глаза. Она только сейчас, в неясном свете костра, заметила опаленную одежду Иеремии, его руки: одну словно сварили в кипятке, а на другой практически отсутствовали два пальца. Док принялась изучать укус, пытаясь понять насколько все серьезно.

– Что ты делаешь? Я говорю о тебе! – Иеремия буквально вырвал руку из ее цепких пальцев. – И Хеве!

– Я в порядке, – подал голос Хев все еще лежа на земле.

– Видишь? – сказал Док с интонацией учителя. – И я тоже. Ранение в живот – самое болезненное, но не обязательно смертельное. К утру мы доберемся до города…

– Не доберемся! – зарычал Иеремия.

Док замолчала. Даже Хев поднялся, ожидая услышать объяснения.

– До города мы сможем добраться лишь на своих двоих… Лошади сбежали.

Действительно, лошадей не было видно. Хорошо, что часть припасов успели сгрузить. У них было немного еды, воды и медикаментов.

– Что будем делать?

Хев с Док выжидающе смотрели на Иеремию. Что было странно, поскольку его стихия– это долгосрочные планы. А вот молниеносные решения в критических ситуациях прерогатива Хева. Но, у Иеремии язык не повернулся напомнить об этом. Это он сломя голову кинулся в эту авантюру. Да еще и потащил друзей за собой. Можно сколько угодно твердить, что на самом деле это они увязались за ним. Но ведь он мог придумать сотни уловок, чтобы оставить их в Шаттер-Крик. Хотя бы элементарно вырубить Хева прямым ударом в челюсть: Хев хоть и чертовски ловок, но Иеремия физически все-таки сильнее. Можно было послать Док далеко и надолго, не стесняясь в выражениях. А в итоге смалодушничал – не захотел обострять отношения, испугался, что после таких выходок он потеряет доверие друга, и никогда не сможет вымолить прощения у любимой женщины. Вот только стоило это того? Теперь все они при смерти. Зато не обижаются на него. Наверное.

– Мы идем в город, – решительно заявил Иеремия. Заметив недоуменные взгляды, он продолжил, – Первым делом как можем обрабатываем раны. Берем столько воды, сколько можем унести – и в путь!

– Мы на лошадях сюда добирались полдня, а пешком…

– Оставаться здесь нельзя. Без еды и медицинской помощи – погибнем.

– Мы не дойдем! – запротестовала Док. И хоть говорила она вполне уверенно, глаза выдавали ее. Они говорил: «Я не дойду!»

– Придется постараться. Тех, кто упадет, я потащу на себе.

– Ты? Но, твои руки…

– Но, ноги-то целы.

– А, что будем делать с этим? – Хев указал на бессознательного Жан-Люка.

– Пустим пулю в голову. Не тащить же его с собой! – потом, подумав добавил, – Можем его съесть.

На лице Хева проявилось отвращение.

– Неудачная шутка, друг мой!

– Ты прав.

Хотя Иеремия вообще-то не шутил. Каннибализм был отвратителен ему. Но за время путешествий он не раз слышал истории, когда вполне благородный цивилизованные люди предавались этому мерзкому занятию. Достаточно немного отчаяния. А нынешнее положение было более, чем отчаянным. Хев предпочел бы умереть, чем отведать человечины. А вот насчет Док, такой уверенности не было. Да и за себя Иеремия сейчас не смог бы поручиться. Одна мысль успокаивала его и удерживала от такого бесчеловечного поступка – они скорее умрут от ран, чем от голода.

Не тратя время попусту, Хев принялся обрабатывать свои раны. Иеремия, наскоро забинтовав руки, принялся за Док. Разумеется, под ее тщательным присмотром. Док давала вполне четкие наставления, но дела шли буквально из рук вон плохо. Дело в том, что руки Иеремии были заточены подо что угодно – убивать людей, рубить дрова, добывать руду, делать гробы, на худой конец – только не заниматься врачеванием. А Док давала указания все менее уверенно. Ее лицо побледнело, все чаще слышались стоны в перерывах между фразами. Не в силах это терпеть Иеремия оставил попытки ей помочь. Кажется, док была благодарна ему за это. Хотя ни видом, ни словом не выказала этого. Иеремия переключился на Хева, к ужасу последнего. К несчастью, Хев физиологически не мог обработать раны одной рукой. Но Иеремия, полностью осознавая свою бесполезность, ограничился функциями «принеси-подай» и «перевязка».

Когда Хев более-менее привел себя в норму, он занялся Док. Иеремия снова занял позицию пассивного наблюдателя. Едва Хев прикоснулся к Док, та блаженно откинулась назад и закрыла глаза. Иеремия не на шутку перепугался.

– Пусть отдохнет, – сказал Хев.

– Разве она не должна находиться в сознании?

– Это уже не имеет значения.

«Не имеет значения? Что это значит? Она, что умерла?»

Но Хев не отстранился, он продолжал работать. Значит, Док еще жива. Иеремия смотрел на окровавленные руки Хева, бледное лицо Док, как едва заметно вздымается ее грудь при вдохе. Не в силах выносить это зрелище он отвернулся и принялся ходить взад-вперед. Тревога не отступала. Тогда Иеремия решил было предложить свою помощь, но быстро вспомнил, что от него больше вреда, чем пользы, и оставил эту идею. Тогда он принялся собирать припасы, прекрасно понимая, что ничего из этого они не смогут взять с собой – они просто физически не смогут это унести.

– Кофе был бы кстати, – спокойно сказал Хев.

Он уже полностью опустошил медицинскую сумку Док и теперь возился с какими-то травами. Иеремия же принялся рыться по сумкам, разбросанными в пылу сражения, в поисках кофе. И кофе он нашел. А вот чайника или котелка нигде обнаружить не смог. Тогда он просто налил воду прямо в банку кофе предварительно отсыпав часть. Пока закипала вода, было время обдумать произошедшее. Почему он так болезненно реагировал? Самое очевидное – близкие ему люди вот-вот умрут. Но разве он уже не смирился с этим фактом? А с подобным вообще можно смириться? Безусловно, это важный фактор, но не единственный. Так в чем же дело? Глядя, как на поверхности воды появляются первые пузырьки, он понял. Беспомощность – угнетала его. Ввязываясь в эту авантюру, он лелеял крохотную надежду, что все обойдется. Да и как могло быть иначе? Он – большой, сильный, с магическим револьвером. Хев – ловкий, смелый, с навыками выживания в диких условиях. Док – ответственная, решительная, с аналитическим складом ума. А в итоге их самоуверенность сыграла с ними злую шутку – они не смогли справиться с банальным предательством.