Текст книги "Полный цикл мести"

XXXVIII

Как же ему не везет с женщинами! То оказываются замужем, то – злодейками, а то и вовсе исчезают. Была еще Луна. Но это особый случай. К ней он относился, как к другу. А ведь Анна ему действительно понравилась. И как назло, она оказалась убийцей! Может лично она никого не убила, но от этого не легче. Он не может предъявить ей обвинение. По крайней мере, не сейчас.

К черту! Все на что сейчас Форд был способен – вернуться домой и попытаться выспаться. И к исполнению этого плана он и приступил.

Но Форду не суждено было добраться до дома. За очередным поворотом его ждал черный Плимут. За рулем которого, естественно сидел Мэр, а охранник расположился на пассажирском сидении. Охранник вышел и открыл заднюю дверь, приглашая Форда.

– Лейтенант, что Вы делаете в этом неблагополучном районе в столь поздний час?

– У меня к Вам тот же вопрос. Решили ослепить меня? Подвезти? Вернуть пистолет? Или в этот раз подарите мне автомобиль?

– Нет, в этот раз я хочу получить что-нибудь от Вас – интересующую меня информацию.

– Очень жаль. У меня нет информации об убийцах и их покровителях.

– А я слышал, у Вас есть свидетель. Хотел бы с ним поговорить.

– Увы. Сейчас это невозможно.

– Я настаиваю.

– К чему такая спешка? Я поговорю со свидетелем. Он даст показания, тогда мы организуем ему официальную защиту. И арестуем людей на которых он укажет. Или Вы переживаете, что он укажет на Вас, господин мэр? Так почему бы не поговорить здесь или в участке?

Детское лицо больше не выглядело добродушно. Оно выражало явную угрозу. А за спиной Форда появился один из его телохранителей. Все в тех же солнцезащитных очках.

– Лучше в моем кабинете, не хочу общаться в участке – много посторонних глаз и ушей, – сказал Мэр и подмигнул.

Форд осмотрелся. Вокруг не было ни души. Делать нечего, бежать некуда. Форд послушно сел в машину. Вряд ли его кто-то станет искать, если с ним что-то случиться. Он не пользовался популярностью у коллег – ни для кого не секрет. А мэра заподозрят в последнюю очередь.

Усевшись на сиденье Форд почувствовал болезненный тычок в бок. Никто ему не угрожал. Это была рукоятка его же Скофилда. Форд поерзал, чтобы рукоятка сместилась вперед. На заднем сиденье он был один. Поэтому он сдвинулся левее, так он мог видеть охранника и руки Мэра, расположенные на руле.

Ни мэр, ни его охранник не проявили никакой враждебности. К удивлению Форда, и дверь не была заблокирована, что означало, что в случае реальной угрозы может запросто выскочить из машины.

– Все хотел спросить: где вы взяли этот Плимут?

– Купил у одного журналиста. Чистая случайность! Он часто мотался по миру, общался с важными людьми. И кто-то из них в порыве высоких чувств подарил этот Плимут. С чего он решил с ним расстаться – не знаю. Но не воспользоваться моментом просто не мог!

Плимут затормозил у здания администрации, и все трое вышли из машины одновременно. Мэр, все так же молча, жестом пригласил пройти внутрь.

На входе сработала рамка металлоискателя, и Форд напрягся. Сейчас его обыщут, найдут револьвер, а дальше… а дальше с ним, возможно, даже не станут церемонится и застрелят на месте. Но тут вмешался Мэр.

– Да бросьте! Он, что, по-вашему, проделал весь путь, чтобы убить меня на глазах у свидетелей? Прошу, лейтенант.

Мэр закрыл дверь кабинета за Фордом. И перешел к делу.

– Чай? Кофе? – любезно предложил мэр.

Форд согласился на кофе. Мэр услужливо хлопотал над чашкой, нахваливая турецкий кофе, который ему подарил посол во время дружественного визита. Аромат кофе был приятный. В рекламе обычно еще добавляют эпитет «манящий». Чтож, это действительно так.

Мэр протянул чашку и Форд сделал жадный глоток, не боясь обжечься.

«Чертовски хороший кофе!» – едва не сказал Форд.

Форд никогда не пил турецкий кофе. Может поэтому его вкус и показался слегка странным. Словно «отдавал» какими-то лекарствами.

– Вы, что же, кофе не пьете? – поинтересовался Форд.

– Мне после него трудно уснуть. А при стрессе, что я испытываю каждый день на работе, здоровый сон мне необходим, отмахнулся Мэр. – Итак, Вы считаете, что я виновен в этом чудовищном преступлении?

– Вы серьезно полагаете, что я буду с Вами это обсуждать? – отставляя чашку в сторону.

– А почему нет? Я перед Вами – открытая книга. И, откровенно говоря, только со мной Вы и можете говорить. Вы ведь больше не на службе, как я и предсказывал!

– Не без Вашей помощи!

– Да полно Вам! Я Вас нанял, чтобы Вы нашли убийц! А Вы указываете на меня, да еще и обвиняете в Ваших бедах! Кажется, я Вас переоценил. И, тем не менее, я Ваш единственный союзник. Или же! – глаза Мэра загорелись, лицо озарила улыбка. – Мы можем все обыграть как в старых американских детективах! Ну, тех, где герой приходит к злодею и выкладывает все карты на стол, разоблачая его! Что скажете? Я буду играть роль злодея!

Форд обдумал его слова. А думать ему давалось все труднее. Он с трудом отличал реальность от вымысла. И сейчас, бодрствующая часть его сознания уверяла, что вымысел и реальность поменялись местами. На самом деле мир кишит демонами. И сверхъестественное не таится за углом, а в наглую маячит перед глазами. Только он – Форд – идиот не замечает очевидного.

– Почему Вам так не терпится встретиться со свидетелем? – наконец спросил Форд.

– Он ведь остался без защиты. И Вы еще не выяснили, что он знает. Иначе, перешли бы активным действиям. А именно, пришли бы ко мне. Так как я уверен, что на меня он не укажет. Но раз Вы ничего не предпринимаете, то ничего и не узнали. Почему? Он не в себе? Или же – Вы? Неудивительно, после стольких смертей. – Он сокрушенно покачал головой.

– А зачем нужно было устраивать похороны в такой спешке? – Форд проигнорировал колкость в его сторону.

– Глупость! Беспросветная глупость моих рьяных и недалеких приближенных! Вы уже догадались о ком речь. Люди, которые Вам знакомы как Шеф и Лайка.

– Какая им выгода?

– Сущие пустяки. У всех есть слабости. Всем, что-то нужно. Шеф – нумизмат. У него это доходит аж до одержимости. А Лайка готова на все ради эксклюзивного материала. И где же его брать, как не в полиции у нашего дорогого Шефа? Они даже не в курсе происходящего. От них только и требовалось держать в тайне от посторонних все это дело и информацию о нем, а не бездарно зарывать его. Да и приглядывать за Вами было необходимо, чтобы только уберечь от глупостей. И тут они не только не преуспели, но умудрились натыкать палки в колеса! Мне пришлось использовать влияние, чтобы адвокат Вашего «горячего» друга, не подал иск против Вас. А вкупе со смотрителем лечебницы шансы упрятать Вас далеко и надолго были чрезвычайно высоки. А документы, не связанные напрямую с управлением городом я уже давно не подписываю.

«Никогда не приписывайте злому умыслу то, что вполне можно объяснить глупостью», – хотел было сказать Форд, но сдержался.2929
  Бритва Хэнлона (англ. Hanlon’s Razor) – презумпция, согласно которой при поисках причин неприятных событий должны прежде всего предполагаться человеческие ошибки, и лишь во вторую очередь – чьи-то сознательные злонамеренные действия.


[Закрыть]

– И только?

– Ну, да.

Форд вынул из кармана несколько фотографий и бросил на стол. Но одну все-таки придержал в руках.

– «Сражение при Нови 1799». Поразительное сходство, не находите?

Форд бросил фотографию картины девятнадцатого века, на которой был изображен Великий князь, на стол и повернулся к шкафу с книгами. Шкаф был заполнен отнюдь не трудами по юриспруденции, а вполне обычными работами знаменитых классиков.

В этот момент Мэр переменился кардинально, Форд увидел это в отражении стеклянной дверцы шкафа. Кожа стала серой, а на лице появился звериный оскал. Но когда Форд обернулся, никаких перемен в облике Мэра не рассмотрел.

– Умоляю Вас, лейтенант! Сходство действительно поразительное. Ведь это же мой портрет!

– Так просто? Сколько же Вам лет? – почему-то Форда это не удивило.

– Да разве упомнишь? А я Вас недооценил. И много же Вы обо мне узнали? Или Вы ограничились одной жизнью Великого князя?

На лице Форда отразилось замешательство.

– Одной жизнью?

– У меня было много имен.

– Перерождение? Так работает проклятие?

– И все же я Вас переоценил… Это не проклятие! Это свобода! Меня не стесняют рамки морали, законов и прочей ерунды.

– Убийства и групповые изнасилования – это свобода?

– Это власть! Я не испытываю жалости к людям потому, что могу изменить их судьбы в одно мгновение, не покидая письменного стола, в то время как у них уходит на подобное целая жизнь! Все это я делаю по одной причине – я могу это делать! Не забывайте, я многое повидал и многих пережил. Судьба людей с их страстями меня заботит чуть больше, чем споры обезьян за превосходство. И ведь заметьте, в период моей бытности Великим князем я совершал великие и добрые поступки.

Форд тем временем достал и начал листать сборник произведений Кафки.

– «Дьявольское иногда надевает личину добра или даже полностью перевоплощается в него», – прочитал он. – Парочка хороших дел не искупает все злодеяния.

– Зато одно плохое перечеркивает все доброе. Это лицемерие. Взять, опять же, мою бытность Великим князем. Стоило расползтись слухам о моем… рандеву с мадам Арауж…

– Рандеву?! – Форд в ярости стиснул зубы и захлопнул книгу. Он едва сдержался, чтобы не выхватить револьвер и не разнести к чертям башку Мэра. Как ни странно, с этой дикой историей он был знаком. – Это было групповое изнасилование! Вы с дружками надругались над бедной девушкой так, что в ее искалеченном и оскверненном теле едва ли осталась хоть одна целая кость!

– Вот так за секунду и рушатся тщательно выстраиваемые хорошие отношения, – вздохнул Мэр. – Но, я все еще протягиваю Вам руку помощи.

– Уж слишком часто мне ее протягивают!

– Я искренне желаю найти того, кто стоит за всем происходящим в городе.

– С чего я должен верить?

– Да бросьте! Я сознался только что в куда худших преступлениях, совершенных за тысячелетия. Да-да! Вы не ослышались – тысячелетия. И сейчас я пытаюсь убедить Вас, что я никак не причастен к недавним убийствам. Это смешно, право слово!

В его словах была логика. Какой смысл ему отнекиваться? Форд пытался понять, чего хочет Мэр. Но он не был силен в мистических делах. Все его догадки пошли к чертям давным-давно. С Дэшем все ясно: мертвец он или нет – он мстит. А, что если не Мэр убил семью Дэша?

Решайтесь, лейтенант! Я редко чего хочу. И прихожу в бешенство, когда мне мешают получить желаемое! И сейчас мое желание Вам известно. Не хочу сыпать пустыми угрозами. Но, как стало ясно из инцидента с мадам Арауж, ответ «нет» я не приемлю.

Форд пристально смотрел на собеседника. Угрозы его не интересовали. Он пытался понять: Мэр издевается над ним, что ли? Или подыгрывает? Несмотря на то, что «мистическая» версия событий была самой изящной логичной, Форд не мог ее принять.

– Я слушаю, – смирился лейтенант.

– Вот и славно! С чего хотите начать?

– Кто ты?

– Не буду утомлять историей своего становления – слишком долго. Факт в том, что я живу в одном теле, затем возрождаюсь в другом.

– Как в Омене?

– Почти так, да! Только без толп последователей и гораздо чаще. И я вовсе на Антихрист, если Вы об этом! Просто бессмертный. Вначале, я стремился понять суть своего перерождения. И даже научился поднимать мертвых. Но результаты моих изысканий были, мягко говоря, неудовлетворительными. Они возвращались к жизни, но без души. Как зомби в вуду. С бессмертием было гораздо проще: щепотка колдовства с моей стороны, щепотка стремления и желания со стороны испытуемых. И вот по земле бродит еще один бессмертный, до тех пор, пока не утратит душу. А душу они рано или поздно утрачивают. Я знаю потому, как сам проходил через подобное разложение. Начинается все с робких невинных забав. Я нарушал один запрет за другим, и не было никакого возмездия. Не было ни льда, ни пламени, ни рая, ни ада. Опьяненный чувством вседозволенности я творил чудовищные вещи, которые даже в нынешнее фривольное время сочтут омерзительным извращением.

Разумеется, я был не единственным бессмертным. Другие бессмертные отличались и формами бессмертия, и стремлениями. В большинстве своем их просто не брали ни болезни, ни старость, ни огонь… Вы поняли – неуязвимые. И стремились они не породить новою жизнь, а отнять ту, что отнять невозможно. И вскоре в этом преуспели. Но, в целях своей безопасности не буду говорить, как такое возможно. Так, что термин «неуязвимый» теряет свою силу. В итоге есть обычные смертные и, так сказать, Особенные.

И вот однажды я встретил себе подобного. С теми же стремлениями создавать, а не разрушать. И она преуспела больше моего! Она поняла, что все мы рождаемся в муках! И возрождаемся тоже! Как просто! Муки любви, муки совести и так далее. Вот досада: теперь она использует эти знания, чтобы убить меня. Помните про щепотку желаний?

– Речь идет об Анне, не так ли?

– Все верно, лейтенант. Она натравила всех против меня, даже Вас. И при этом не особо старалась. А теперь готова натравить и Дэша.

– Меня это не касается.

– Напротив. Речь сейчас идет о Дэше. Анна вернула Дэша к жизни и сохранила его душу. Он искренне верит, что вернулся ради мести за семью. Но на самом деле, вернулся ради любви к девушке. Луна, так ее звали? Теперь она мертва, а он вот-вот потеряет душу. И как только это случиться, он придет за мной. Дело в том, что лишившись души, Особенные пытаются вернуть ее, забрав чужую. По сути, те же зомби, только в разы опаснее. В частности, для других Особенных.

И Вы можете спасти Дэша! Раскройте ему правду о смерти его семьи. Так Вы спасете его душу. А если приведете ко мне – спасете свою жизнь. Своими действиями Вы мешаете Дэшу выполнить предназначение – убить меня. А значит, мешаете Анне. Приведете Дэша – я обеспечу Вам защиту. Советую думать быстрее.

– Ты боишься Дэша.

– Да. Боюсь. Он опаснее остальных поскольку вполне способен прервать череду моих перерождений. И мне интересно знать, как Анне это удалось.

– Откуда такая уверенность?

– Он уже убил одного Особенного. Под «убил» я имею ввиду смерть. Окончательную. Его невозможно вернуть даже в виде зомби. Такого еще не было.

– Речь идет о Красавчике, так ведь? Что насчет него, Фитиля и Крота?

– Кого? А! Эти молодые люди были весьма перспективными кадрами. Видите ли, я уже говорил, что со временем мои последователи утрачивают душу и волю, и приходится искать более свежих. Эти ребята были первыми в новой волне. Я обычно не тщеславен. Но, видимо, не в этой жизни. Они – моя гордость. Дело вот в чем: мне удается обращать только падших – так или иначе развращенных людей. Круг людей, что могут быть мне полезны, очень ограничен. Это большой круг, но ограниченный. Вполне сойдут хорошие люди, с запятнанными душами, терзаемые различными страстями. Но, эти детские души были чисты. Немного сомнений и неудовлетворенных желаний – и все. Еще никому не удавалось обращать чистых душой. А мне удалось сделать их Особенными. У них было все. Но, видимо, Анна пообещала им нечто большее. И теперь один из них мертв.

– Уже двое. А третий пропал.

– Какая жалость. Но, мне это уже не интересно. Мне нужен Дэш.

– Как раз о нем. А, что ты делал возле его дома?

– Пытался понять, что и зачем учудили мои подопечные. Не сильно я в этом преуспел. Только сообразил, что это дело рук Анны. Что она задумала, я понял позже. И все, что знал или узнал, я Вам уже рассказал. Надеюсь, Вы сделаете правильный выбор. Приведите мне Дэша.

– А если откажусь?

– Я Вас уничтожу.

Мэр говорил обыденно. Словно решал брать на улицу зонт или нет.

– С другой стороны, если Вы мне поможете, то и я помогу в ответ. Например, восстановлю по службе. И даже больше – продвину по должности. Знаю-знаю! Вы не карьерист. Но, разве не здорово вершить правосудие никому не подчиняясь, ни от кого не зависеть?

«Черт возьми, еще как здорово!» – подумал Форд. На короткий миг он засомневался. Вот приведет он Дэша, и все закончится. Что «все»? Жажда справедливости привела его сюда. И вот-вот сделает рабом.

Мэр заметил смятение на лице Форда и продолжил.

– Работа, призвание – это хорошо. Это то, что заставляет на с вставать по утрам. Но вот ради чего стоит вставать по утрам? Тонкая философская фигня! И все же! Ради чего? Любовь?

Мэр сделал жест словно заметил крошку на лице Форда.

– Да, любовь. Почему бы и нет? Я помогу и с этим. Могу задействовать связи и найти ту единственную. Не подумайте, я не эскорт-услуги предлагаю. Я говорю о Ней!

Если до этого Форд лишь лениво слушал. То теперь напрягся. Кажется, Мэр не наугад выбирает местоимения – он знает о ком говорит.

– Да, я могу ее найти. Она же не призрак! Но и это не все! Приведете мне Дэша, и, кто знает, может я смогу вернуть и эту девочку… Как ее звали? Луна, кажется?

Мэр лукаво подмигнул, выбивая Форда из равновесия.

– Если больше ничего от меня не требуется, то прошу меня простить!

С этими словами Мэр выпроводил Форда за дверь. Форд отметил тот факт, что Мэр ни разу не упомянул Мордехая. Но, кто-то из участка должен был докладывать Мэру. И кто, как не Мордехай? Участвовал в деле с самого начала и имеет доступ к делу наравне с Фордом.

Погруженный в свои размышления Форд миновал пост охраны и вышел на улицу.

XXXIX

В этот раз никто не вызвался подвести Форда до дома. Даже услужливый Мордехай. Потому Форд добирался пешком. Это было ему в новинку. Он не стал идти в обход по дороге, по которой ездил практически каждый день. А решил срезать через квартала.

Очередное печальное зрелище. Если вдоль дороги стояли более-менее свежие пятиэтажки. То в глубине располагались покосившиеся двухэтажные домики, дополнительно обложенные по периметру кирпичом, чтобы не развалились окончательно. Дорога или тротуары отсутствовали, а на их месте располагались ямы и грязь. При этом на улицах не было ни души, только в некоторых окнах горел свет. Понять день сейчас или ночь было невозможно – над головой Форда снова бушевал океан.

Это был редкий тип облаков – асператус. Форд совершенно случайно узнал название этого жуткого явления. Свет, который сквозь них просачивался был тусклый, отдавал синевой и играл на поверхностях, как блики на воде. Обычно эти облака не сопровождаются грозами, но для Форда они были предзнаменованием надвигающейся угрозы. Вот и сейчас он чувствовал себя беспокойно. Ему казалось, что кто-то следует за ним по пятам. И с каждым шагом этот кто-то все ближе. Форд обернулся. Только пустые улицы, да дома с чернеющими окнами. Форд пошел дальше.

«…Вечный страх, что во мраке кто-то есть».

И вот опять! Страх и злость – вот все его чувства. Стоит столкнуться с чем-то новым и неизведанным из глубин души выползает мерзкий страх. Селиться в кишках и ноет-ноет, отвлекая и мешая сосредоточиться. Единственный способ его прогнать – понять, что его вызвало. Тогда страх улетучивается и его место занимает злость. Злость не лучше. Она отупляет. Беда в том, что от злости просто так не отделаться. Она приходит снова и снова. И вскоре заражает и подменяет собой все остальные чувства. Так было и с Луной. В момент осознания утраты, Форд ничего не почувствовал. Словно все было в порядке вещей. Вот только это было не просто имя на бумаге или фотография. Это был живой человек, к которому он привязался, несмотря на недолгое знакомство. И вот, этот человек мертв. И ничего. Солнце продолжает вставать и садиться. Дождь также поливает город. А Форд идет по следу. Никакого, даже маленького признака скорби. И стоило осознать свою бесчувственность, как родилась злость. Сначала злость на себя. А потом злость перекинулась на тех, кто это сделал. И теперь она толкает Форда вперед, заставляя слепо идти по следу. Вот только, чтобы добраться до истины нужна, как бы избито не звучало, нужна холодная голова. Благо, страх еще не набрал силу, а злость еще не зародилась. Теперь Форду просто жизненно необходимо поддерживать это пограничное состояние.

Вскоре, малоэтажные домики закончились, и начался лес. Форд опешил. Неужели он сбился с пути? Такого с ним никогда не бывало. Непроизвольно Форд вынул револьвер. Тяжесть холодного метала успокоила и вселила некоторую уверенность. Задумчиво вращая барабан, Форд озирался по сторонам. Наконец, он заметил на земле ржавые прутья, сложенные в правильные геометрические фигуры. И внутри этих фигур вперемешку с сорняками росли кусты.

«Парк!» – догадался Форд, и так же машинально, как вынул, так и убрал револьвер.

Но парк был заброшен уже много лет. И местами проход был затруднен бесконтрольно росшими молодыми деревцами. Форд отказался от идеи идти напролом и свернул на парковую аллею. По правде сказать, парковой аллеей это можно было назвать с натяжкой. Корни деревьев прорывались сквозь асфальт, превратив его в нагромождение булыжников. А ветви и обломанные стволы местами полностью перекрывали проход, превращая аллею в лабиринт. Свет, что проникал сквозь облака превращал парк, или его руины, в лес призраков. Среди общего безмолвия в неясном свете деревья казались жуткими монстрами. Столбы фонарей превращались в виселицы. А редкие памятники, вкупе с отсутствующими элементами, походили на жертв испанской инквизиции. Форд попался какой-то особо жуткий памятник. Он представлял собой существо, подвешенное за руку-клешню. Половина лица существа отсутствовала. Вторая маленькая деформированная ручка торчала прямо из торса под невообразимым углом. Вместо ног у чудища были щупальца, обутые либо в детские сандалии, либо в женские туфли. Форд догадался, что композиция изначально состояла из несколько человеческих фигур. Ее постамент разрушился до основания, но коснуться земли ей было не суждено. Основа композиции запуталась в ветвях деревьев и так и осталась в подвешенном состоянии. По замыслу в центре возвышался рабочий с высоко поднятым молотом. А по бокам его должны были окружать дети и женщины. Только так можно объяснить изуродованное чудище, запутавшееся в ветвях.

И тут Форд заметил фигуру, которая особенно странно смотрелась в этом месте. Она не была изувечена. Просто человеческая фигура, стоящая на постаменте. Как только Форд заметил ее, фигура пришла в движение и спрыгнула с постамента. Не нарушая тишины мертвого парка, она бросилась к Форду. Не было ни угроз, ни жутких воплей, только хруст веток. Но целеустремленность этого существа внушала необоснованный иррациональный страх. Именно существа, так как в последний момент оно опустилось на четвереньки и бросилось Форду в ноги. Форд успел среагировать и отскочил в сторону. Существо быстро перегруппировалось и снова прыгнуло в сторону Форда. В этот раз оно целилось в горло. Но Форд в очередной раз оказался проворнее. Он перебросил нападавшего через себя. И когда существо ударилось об один из постаментов, Форд навалился на него всем своим весом: коленом уперся в грудь, левой рукой прижал голову, а правую занес для удара. И тут в проблеске света он разглядел существо. Это был Крот. И все-таки это был не тот юноша, которого Форд подозревал в убийстве. Уже нет. На голове отсутствовал клок волос. Еще Форд рассмотрел его глаза. Зрачки растекались по глазному яблоку также, как поврежденный желток растекается по тарелке. И новая мысль мелькнула: уж не по этой причине охранники Мэра носят солнцезащитные очки? Форд также отметил, что у него было две руки. Причем, правая была сплошь покрыта татуировками. Такими же татуировками было изуродовано и лицо. Форд уже видел подобные! И в прошлый раз обладатель оных оказался крайне опасным противником. И сейчас Форд был уверен, что существо перед ним куда опаснее Фитиля с его жертвенной одержимостью убивать. И оказался прав!

Существо вывернулось и ударило Форда двумя ногами в грудь, от чего того откинуло на добрую пару метров. Существо не кидалось на Форда, как Фитиль и не шло напролом, как Татуированный. Оно словно чего-то выжидало, ходя взад-вперед. Форд не стал выяснять чего оно ждет, и как в случае с Татуированным решил действовать наверняка. С первым глотком воздуха, что ему удалось сделать с момента падения, он выхватил револьвер, одновременно взводя курок большим пальцем. Прицел и мушка замерли напротив сердца существа. И раздался… щелчок! Сухой звук удара курка по пустой каморе! Старик не зарядил пистолет! А Форд и не проверил!

И в этот момент существо вновь рванулось вперед. Форд вскочил с колен и бросился на встречу, целясь рукояткой пистолета в лицо. Удар пришелся как раз на переносицу. Существо взвизгнуло и откатилось в сторону, зажимая нос руками. Форд отбросил в сторону пистолет. И тут Форд сообразил, как он ошибся, решив драться с существом на равных. Ни о каком равенстве речи не шло. В очередном проблеске света было видно, что на месте носа зияют черные провалы, напоминающие ноздри гориллы. И не руками вовсе существо пытается остановить кровь, а огромными когтистыми лапами, сходными по строению с лапками ящерицы. По сравнению с длинными пальцами ладошки существа считай, что отсутствовали. Более того, Форд сообразил, что пистолет может быть заряжен. До изобретения предохранителя стрелки оставляли одну камору барабана пустой, чтобы избежать случайного выстрела.

Чтобы не оставаться безоружным Форд схватил валяющуюся неподалеку арматуру, выпавшую из очередной скульптуры. И как раз вовремя! Существо вновь атаковало. Теперь удар Форда пришелся в область левой брови. Но в этот раз существо не взвизгнуло и не ретировалось, а просто отступило на шаг. Света было достаточно, чтобы Форд мог разглядеть очередную метаморфозу. Рассечение затянулось, а на его месте образовалась очередная татуировка. Форд видел подобное в схватке на заброшенной стройке! Но тогда он списал это на бред угасающего сознания.

Неожиданно Форд сообразил, что татуировки на лице образовались в результате той аварии. Именно Крот тогда сидел на пассажирском сиденье и пробил головой ветровое стекло. Татуировки находились на месте порезов. Но как быть с рукой? Она же должна отсутствовать. Времени искать ответ на этот вопрос не было.

Существо сменило тактику и перестало кидаться на Форда в попытке вонзить зубы в его плоть. Теперь оно задействовало свои лапы, чтобы лишить того импровизированного оружия. В полной тишине они кружили среди обломанных веток и разрушенных памятников. Форд не испытывал страха, хоть его удары и не приносили существенного урона – на теле существа появлялись только новые татуировки. Как и в случае с Фитилем он просто про него забыл, полностью сосредоточившись на поединке. С одним отличием – выживание противника его больше не заботило.

С каждым взмахом Форд приближался к револьверу. Когда Форд приблизился к пистолету на расстояние прыжка, существо предприняло очередную атаку. Очень неумелую. Форд отбил лапу и проткнул арматурой брюхо существа. В этот же момент он отпустил арматуру и прыгнул. Но и существо тоже. Каждый достиг цели единовременно. Форд схватился за рукоятку, в тот момент, когда когтистая лапа вонзилась в левую ногу. Впервые Форд нарушил молчание и закричал. Как только существо потянуло его на себя, причиняя еще большую боль, разрывая кожу и мышцы, Форд ударил пистолетом наотмашь. Удар попал в цель. Существо взвыло и отскочило в сторону.

Форд в очередной раз прицелился. В этот раз он целился не в существо, которое хоть и отдаленно напоминало человека, а в антропоморфную тварь. Суставы ног вывернулись назад, а вместо стоп были лапы с растопыренными пальцами, как и на руках. Но теперь уже невозможно было различить, где заканчивается фаланга пальца и начинается коготь. На месте лица была отвратительная оскалившаяся морда, обрамленная клочками волос. Белков глаз уже не было видно. Под обезьяньим носом висели ошметки плоти – Форд последним ударом порвал губы. В месте разрыва были видны челюсти, схожие с челюстями пираньи, хотя под неповрежденным участком губ виднелись вполне человеческие зубы. С каждым ударом, который Форд наносил пистолетом, он срывал с твари человеческую кожу. И делал это с такой же легкостью, как снимают шелуху с лука. А раз пистолет наносил раны, которые не заживали, может с его помощью удастся и прикончить тварь?

Форд выстрелил. Но и тварь стала гораздо проворнее, словно человеческая оболочка стесняла ее движения. И тем не менее пуля попала в цель. Раздался глухой протяжный вой, и тварь метнулась в заросли. Форд шарил пистолетом, реагируя на каждый звук или движение в темноте. А тварь всякий раз ныряла в тень, как только Форд поворачивался в ее сторону.

Наконец, Форду повезло. Облака немного рассеялись, и на небе на короткое время появилась луна. Лунный свет подсветил тварь словно прожектор. Выстрел Форда пришелся в правое плечо. Дыра, оставленная пулей, не затягивалась, что подтверждало теорию Форда. Более того, пуля разорвала цепь татуировок. Теперь правая лапа чудовища таяла словно воск, оставляя на земле черные вонючие кляксы. Тварь в очередной раз взвыла и оставшейся лапой оставила глубокие царапины на бетонном постаменте, из-за которого она появилась. Форд действовал, как машина без страха и сомнений. Он знал, насколько проворна тварь, поэтому сделал минимум движений необходимых для выстрела. Он навел ствол на цель используя только кисть руки, одновременно взводя курок большим пальцем. Выстрел отдался болью в запястье. Но он того стоил. Тварь откинуло на бетонный постамент. И Форд выстрелил повторно. В этот раз он целил в сердце, придерживая запястье другой рукой. Тварь взвыла последний раз и осела на землю.

Форд выдохнул и побрел в сторону тела. В нескольких шагах замер как громом пораженный. На земле лежало изуродованное тело, принадлежащее однорукому человеку. Ни следа монстра или татуировок. Ноги больше не держали Форда, и он привалился спиной к постаменту, возле которого лежал теперь уже мертвый Крот. И тут в нос ему ударил мерзкий запах. Тот же запах, что исходил от клякс, стекавших с руки чудовища. Форд наклонился поближе к телу и заметил, что оно лежало в черной жиже, источающей вонь. Когда вонь ослабла до терпимого состояния, Форд наклонился к телу, не боясь, что его стошнит. Крот действительно был мертв. Последняя выпущенная пуля угодила прямо в сердце. Но крови не было. Как если бы Форд стрелял в труп. Форд аккуратно перевернул тело. Он нашел еще несколько пулевых отверстий и ни капли крови. Даже на месте оторванной руки.

Теперь пришло время для безумных теорий. Неужели ему это все померещилось? Боль в ноге и следы когтей на постаменте свидетельствовали о реальности произошедшего. А что если это результат какого-то эксперимента? Под действием какого-то газа Форду померещилось черти что, и он убил бедолагу экспериментальным типом пуль, заставляющими кровь свертываться?

Форд вынул оставшиеся патроны и осмотрел их. Ничего необычного. То же он проделал и с гильзами. Результат тот же. Форд снова зарядил пистолет, а затем осмотрел и его. Руны, пиктограммы, вязь, иероглифы. Что это? Заклинания? В них кроется причина подобного эффекта? Он распространяется на всех или только на определенный тип людей? Людей ли?