Электронная библиотека » Франсуа Баранже » » онлайн чтение - страница 22


  • Текст добавлен: 8 июля 2021, 09:21


Автор книги: Франсуа Баранже


Жанр: Научная фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 22 (всего у книги 33 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Энгельберт сел в кресло, стоящее рядом с кроватью, а Танкред, которому было не по себе, остался стоять по другую сторону.

– Льето, братишка… – ласково позвал Энгельберт. – Как ты себя чувствуешь?

Оглушенный обезболивающими молодой фламандец приоткрыл глаза и пробормотал:

– Классно… никогда не чувствовал себя лучше…

– Ну, братан, узнаю тебя! – воскликнул Энгельберт с вымученным смехом. – Никогда не упустишь случая похорохориться! Нам сказали, что твой организм отлично реагирует на нанохирургию. Через неделю тебя выпишут.

Танкред склонился к Льето и тихонько сказал:

– Друг, мне так жаль, что ты оказался здесь. Все из-за меня. Это же я был на линии удара, и я должен бы лежать на твоем месте.

Энгельберт испепелил его взглядом:

– Сейчас не время говорить об этом!

– Это не был… несчастный случай… – слабым голосом проговорил Льето.

– Забудь, – сказал Энгельберт. – Тебе надо отдохнуть.

Но Льето продолжил:

– …ты должен найти… кто это сделал…

– Да, – ответил Танкред, – но твой брат прав, сейчас ты должен отдыхать и забыть про все остальное.

Раненый не услышал конца фразы. Его глаза закрылись, и он снова погрузился в беспамятство. В палату зашла медсестра.

– Посещение окончено, господа, – объявила она, подталкивая их к выходу. – Этот человек получил серьезную травму, вам и так повезло, что он смог сказать вам хоть несколько слов.

Они вышли, и едва оказались в коридоре, гнев, который Энгельберт сдерживал так долго, выплеснулся наружу.

– Тебе не кажется, что ты и так уже причинил достаточно зла? – рявкнул он на Танкреда.

Слишком удивленный, чтобы оскорбиться, тот ответил:

– Ты не того винишь, Энгельберт. Не я подстроил ту ловушку.

– Брось, ты прекрасно понял, о чем я: все эти неприятности из-за того, что ты вытворяешь!

– Что я вытворяю?

– Вообще… все твое поведение в последние недели! Кое-какие высказывания, и то, что тебя теперь не слишком волнует собственное подразделение, и даже то, с кем ты якшаешься! – не останавливался Энгельберт, будто решил выплеснуть наконец все, что давно уже накопилось. – Не многовато ли получается, а? Как, по-твоему, подействует на людей, если они увидят тебя, например, с типом вроде того, с которым ты недавно беседовал?

– С ним? Только не говори мне, что зазорно общаться с классом Ноль! Я-то думал, что ты шире смотришь на такие вещи.

Он был прав, и это только еще больше распалило Энгельберта. Ему показалось нечестным со стороны Танкреда обвинять его в классовом расизме, хотя дело было в другом.

– Ты прекрасно знаешь, что его статус здесь совершенно ни при чем, речь о его поведении! У вас был вид двух заговорщиков, а это наводит на подозрения!

Танкреду очень хотелось проявить максимум терпения по отношению к Энгельберту, но и тому не стоило перегибать палку.

– Сбавь тон, солдат! Не забывай, что говоришь со своим лейтенантом!

Энгельберт невольно отпрянул. Он не ожидал, что в подобной ситуации Танкред воспользуется своим званием. Потом он заметил, сколько взглядов обращено на них в коридоре.

– Послушай, Энгельберт, – понизив голос, снова заговорил Танкред, – я не знаю, что ты имеешь против того человека, но можешь не рассчитывать, что я перестану с ним общаться только потому, что он тебе не приглянулся. В чем его вина? В том, что он мобилизован по принуждению?

– Конечно нет, – возразил Энгельберт, тоже, в свою очередь, говоря тише. – Но известно, что все недовольные – поголовно бесшипники. И немудрено, что на общение с ними косо смотрят.

– Каждый волен думать что хочет, ведь так? Если этот человек сделал что-нибудь противозаконное, пусть мне об этом скажут, иначе я не вижу, во имя чего должен воздерживаться от встреч с ним.

Говоря это, Танкред прекрасно понимал, что лукавит. Хоть он и не знал подробностей того, чем занимался Альберик, но все же был не настолько наивен, чтобы верить, будто тот ни в чем не преступает рамки закона.

Энгельберт открыл было рот, чтобы ответить, но потом как будто передумал. Когда он заговорил, голос его был холоден как лед:

– А когда тебе все-таки предъявят доказательство, Танкред, обратишь ли ты на него внимание? Уважаешь ли ты еще закон?

Почувствовав весь подспудный смысл вопроса, Танкред на мгновение заколебался.

– Закон… не знаю, – в конце концов признал он. – А вот что касается нравственности, тут я уверен.

Энгельберт покачал головой, как если бы ответ не удивил его:

– Когда человек присваивает себе право решать, подчиняться закону или нет, он уже вне закона.

И, не добавив больше ни слова, двинулся прочь.

Чувствуя спазм в желудке, Танкред смотрел ему в спину, пытаясь понять, как Энгельберт вдруг проникся к нему таким недоверием. По всей видимости, отныне тот рассматривал его как угрозу своему брату. И хотя сам Танкред не думал, что ему есть в чем себя упрекнуть, он вынужден был признать, что ход событий только что подтвердил правоту его оператора-наводчика. Пусть и косвенно, но это он отправил Льето на больничную койку.

Пиканье мессенджера вырвало его из раздумий. Это было всего лишь текстовое напоминание:

Танкред Тарентский: сеанс тахион-связи с Землей через десять минут.

В челноке, который нес его в Центр тахионной связи, Танкред мысленно пробежался по темам, которые он должен или, точнее, не должен затрагивать в разговоре с родителями. С самого начала путешествия он всегда старался как можно меньше драматизировать те проблемы, с которыми сталкивался, чтобы не встревожить их еще больше, – они и так достаточно беспокоились. Он также помнил, что обещал сестре Нисе поговорить с отцом о новом претенденте на ее руку. Вовсе не факт, что графа Лизьё удастся убедить принять в семью простолюдина, однако, на взгляд Танкреда, это было всяко лучше, чем увидеть, как сестра закончит свои дни в монастыре.

Центр тахионной связи сиял белизной. Такой ослепительной асептической белизной, что это почти вызывало мигрень. Танкред провел мессенджером над детектором, обозначенным серым кругом на приемной стойке, после чего девушка-оператор сообщила ему номер кабины. Он прошел через переполненный зал ожидания и углубился в нескончаемый коридор, по обеим сторонам которого шла длинная череда дверей.

Кабины тахион-связи представляли собой маленькие комнатки кубической формы без каких-либо декоративных элементов, с белыми стенами и светящимся потолком. Танкред спросил себя, к чему в центрах связи столько белизны. Он устроился в занимающем всю середину помещения кресле, и неизвестно откуда прозвучавший голос объявил:

– Связь с Землей через пять секунд.

Перегородка перед Танкредом на мгновение заискрилась, потом сформировалась картинка, показывающая другую кабину – точного двойника той, в которой находился он. Приглядевшись к краям изображения, можно было подметить легкое отличие в оттенках, но в целом иллюзия была почти идеальна.

Прямо перед Танкредом сидели его родители, Эд Бонмарши и Эмма де Отвиль, на этот раз вместе с Нисой.

– Здравствуйте, мои дорогие. – Танкред улыбнулся как можно искренней.

– Здравствуй, сын, – отозвался Эд; вопреки довольно чопорным манерам, которыми всегда отличался отец Танкреда, в глазах его читалась толика теплоты.

– Здравствуй, мой дорогой, – сказала мать.

Танкред почувствовал, что она уже на грани слез.

– Ты плохо выглядишь, похудел. У тебя неприятности?

– Нет-нет, не беспокойся, все в порядке.

На самом деле Танкреду казалось, что это у них усталый вид.

Нет, они просто постарели! Я улетел всего пятнадцать месяцев назад, но для них прошло почти два года.

– Здравствуй, Танкред, – сказала Ниса, которая, похоже, была рада оказаться здесь.

Танкред, довольный не меньше, вместо ответа нарочито подмигнул ей.

– Ну как дела на борту? – заговорил отец.

– Учения продолжаются, и на их подготовку у меня уходит много сил, но я приспособился к жизни на борту гораздо легче, чем предполагал.

Это было почти правдой, даже если существование в замкнутом пространстве начинало тяготить его.

– В любом случае осталось недолго, – сказала Эмма. – Для тебя – чуть больше четырех месяцев.

Печаль таилась совсем близко за успокоительным тоном, которого она старалась придерживаться. Сколько еще времени она не увидит своего сына?

– Твое подразделение по-прежнему на хорошем счету? – подхватил Эд. – Ты доволен своими людьми?

Он задавал эти вопросы исключительно из вежливости, военные дела никогда особо не интересовали его.

– Да, я вполне ими доволен, среди них есть отличные солдаты, – ответил Танкред, одновременно размышляя, скольким из своих людей он еще может доверять. – Могу даже сказать, это лучшая войсковая часть, какой мне приходилось командовать. С людьми такой закалки крестовый поход быстро закончится!

Последнее замечание имело целью ободрить мать, но, похоже, не очень ее убедило.

Ниса, решив, что она дала родителям достаточно поговорить, спросила:

– А как твой фламандский друг Льето?

Танкред вспомнил, что она была глубоко тронута участью Вивианы. Он бы предпочел уклониться от этой темы, но не собирался лгать своим родным.

– На учениях с ним произошел несчастный случай, но сейчас все в порядке, его поставят на ноги. Он же крепкий парень!

Увидев, как запаниковала мать, он быстро добавил:

– А вы, отец, как теперь ваше сердце?

– Прекрасно, как у молодого оленя! В минувшем месяце я прошел очередное обследование у госпитальеров, и все оказалось в порядке. Однако должен сказать, что этот злосчастный залог портит мне всю радость от того, что я больше не страдаю при малейшем усилии.

– Если все пойдет нормально, с теми премиальными, что я получу за эту кампанию, мы сможем выкупить свои земли, как только я вернусь.

Эд отмахнулся, словно желая показать, как мало значения придает этой теме:

– Не беспокойся, Танкред. Мы найдем выход. Возможно, я предложу Роберту де Монтгомери финансовое соглашение относительно земель Льёвена, что позволит нам покончить с этой затянувшейся тяжбой.

Мало того что отец тактично старался преуменьшить значение проблемы с залогом земель – исключительно ради того, чтобы избавить сына от чувства вины, – так еще эта змея Роберт Дьявол извлечет выгоду из абсолютно несправедливой ситуации!

– И речи быть не может! – воскликнул Танкред. – Нам не следует обсуждать что-либо с этим бандитом! Он совершенно незаконно занял наши земли. Вступить с ним в переговоры означало бы признать легитимность его притязаний на них. Напротив, вы должны возвысить голос, чтобы ваши жалобы были услышаны на самом верху, вплоть до короля. Вплоть до папы, если потребуется!

– Оставь, Танкред, – вздохнула Эмма, – ты же прекрасно знаешь, что мы уже пробовали. И это ничего не дало. Святейший отец слишком занят делами империи, особенно после начала крестового похода. И с этой точки зрения Роберт де Монтгомери представляет для папы куда больший интерес, чем мы.

– Даже папа должен требовать соблюдения закона! В этом деле право на нашей стороне.

Глупое было высказывание, и Танкред это осознал, едва слова слетели с его губ. Родители слишком хорошо знали, на чьей стороне закон и справедливость. Мать права: взывать к папе совершенно бесполезно.

Почувствовав его замешательство, Ниса ласково прикоснулась к руке отца и сказала:

– Ты не должен беспокоиться об этом, Танкред. Тебе хватает своих забот. Разберемся, когда ты вернешься.

Танкред кивнул:

– Да, ты права. Я принимаю это слишком близко к сердцу. Кстати, давай лучше поговорим о тебе; как там дела с твоим Антуаном Киргмелем?

Он сказал это, как всегда, шутливым тоном, но прелестное лицо сестры мгновенно замкнулось.

– Все кончено, – резко ответила она. – Этот господин счел, что я недостаточно хороша для него.

Показной оптимизм, который Танкред напустил на себя, чтобы ободрить родителей, самым жалким образом рассыпался в прах.

– О нет, бедная моя Ниса…

– Не важно, он был идиотом!

Как же она должна была намучиться, чтобы стать такой непреклонной.

– Может, еще не поздно? Он наверняка пожалеет и передумает…

– Нет, он трус, не способный противостоять чужому мнению!

– А, ты сказала ему о своей… проблеме.

– О моем бесплодии можешь говорить прямо! Это не из постыдных грехов!

– Конечно нет, бедная моя сестра.

Она разразилась рыданиями, в одно мгновение перейдя от гнева к отчаянию, и бросилась в объятия матери, чтобы спрятать лицо, и брат не увидел ее слез. Танкред проклял себя за то, что затронул эту тему, но ему и в голову не могло прийти, что претендент оттолкнет Нису, узнав правду. Напротив, он был уверен, что взлет по социальной лестнице, которым стал бы этот союз для мелкого промышленника, окажется достаточным стимулом, чтобы пренебречь общепринятыми взглядами на бесплодие. Он ошибся. Конформизм тяжело давил на все и всех, уродуя человеческие отношения вплоть до того, что разлучал тех, кто искренне любит друг друга, своей абсурдной алхимией превращая любовь в гнев и безысходность. За это Танкред ненавидел всех, кто устанавливает или поддерживает подобное положение вещей.

VI

25 августа 2205 ОВ


Работа с аксонами биоСтрукта «Святого Михаила» была не слишком аппетитным занятием.

Эти плавающие в органической жидкости длинные светлые трубки ветвились по всему кораблю, добираясь до любого закутка и позволяя мириадам нервных окончаний распространяться повсюду, где требовалось наблюдение за каким-либо параметром. Каждое окончание снимало определенный показатель, который передавался рецепторными нейронами Нод-2, где с целью обработки информации образовывались новые синапсы. И именно аксоны обеспечивали весь процесс прохождения данных.

В этом не было ничего аппетитного, потому что жидкость, в которой плавали пучки аксонов, воняла тухлыми яйцами. В узком туннеле, куда мне пришлось залезть, чтобы провести контрольный осмотр, запах стоял просто невыносимый. Если бы мне понадобилось ползти по сточным водам, эффект был бы тот же. Однако же я оказался здесь по собственной инициативе.

Несколько дней назад, когда я проверял список термических данных, как делал уже сотни раз, мое внимание привлекла одна странная группа цифр. Они не соответствовали никакому автоматическому снятию показателей и никакому запросу пультовика. Даже спецификация не напоминала ни одну мне известную. Я обсудил это с Паскалем, который удивился не меньше моего. Как если бы Нод-2 дал команду некоторым нервным окончаниям сделать замеры, хотя никто ему ничего подобного не приказывал. Одного этого хватило бы, чтобы вызвать мое удивление, но самое поразительное ждало впереди: задействованные им окончания вообще не должны были существовать! У них не имелось никакого серийного номера.

Я перебрал все в той или иной степени обоснованные мыслимые гипотезы, которые могли бы объяснить спонтанное зарождение нейронных ответвлений на аксонах «Святого Михаила», но ничего убедительного не нашел. Пока Паскаль не заметил нечто, от меня ускользнувшее. Даты.

Эти непредусмотренные данные появились почти сразу после фазы холодного сна. Чем больше проходило времени, тем больше их обнаруживалось. А вот до выхода из туннеля Рёмера не было ни одного.

Я немедленно доложил Харберту, тот, по своему обыкновению, посмотрел на меня свысока: «Что мелкий компьютерщик вроде вас может понимать в биологии или в прикладной генетике?» Я все же объяснил ему, к каким последствиям могут привести непредвиденные ответвления на аксонах, и он внезапно сменил тон. Я знал, как обращаться с этим болваном. Так что он разрешил мне проверить мою теорию и отпустил на полдня. Это было прекрасно, я сумею одним выстрелом убить двух зайцев. На инспектирование туннеля мне нужен был час или два, а потом я смогу посетить лабораторию сектора L, где контакт Косола, возможно, расскажет мне что-нибудь интересное. Все складывалось совсем неплохо.

Я уже час с четвертью ползал по этому вонючему туннелю и пока не обнаружил и тени незарегистрированного ответвления. Я даже прикинул, что сделаю Харберту бесценный подарок, дав повод не только поиздеваться надо мной, но и, того хуже, наказать. Стараясь не думать об этом, я открыл следующий люк. Восемнадцатый с начала моих поисков. Вонь тухлых яиц ударила мне в нос. Стараясь дышать ртом, я просунул кольцеобразный микроскоп в предусмотренное для этой цели отверстие и подождал, пока на экране возникнет изображение. Буквально через несколько секунд появился аксонный узел, похожий на вялую ветку, от которой отходили десятки светлых волосков. Все вместе напоминало привитую к стеклу актинию. Как я и говорил, не слишком аппетитно.

И тут я это увидел.

На одной из актиний развились волоски нового вида. Тоньше остальных, они пронизывали пустоты в других узлах и разрастались во всех направлениях. С теми примитивными инструментами, которыми я сейчас располагал, невозможно было узнать, куда они идут. Но они были здесь!

– Что же могло породить их? – вслух подумал я.

Едва я сформулировал вопрос, как в голове вспыхнул ответ:

– Переход Рёмера! Мутации во время прохода через туннель!

Если я попал в точку, это было важное открытие. Однако я не имел ни малейшего намерения поделиться им с властями. С какой стати делать такой подарок этой клике сволочей? И потом, однажды оно могло пригодиться Сети.

Какова бы ни была их природа, спонтанные ответвления представляли собой новое поле исследований в биоинформатике. Хотя они составляли неотъемлемую часть Нод-2, контролировать их с пульта было невозможно. В сущности, с информационной точки зрения их вообще не существовало. Однако они были здесь, перед моими глазами, и медленно колыхались в волнах органического супа, в который были погружены.

Я сделал несколько снимков, потом отсоединил микроскоп и закрыл люк. Если я хотел успеть совершить свою тайную вылазку, задерживаться нельзя. В любом случае у меня накопилось достаточно данных для отчета – естественно, без упоминаний о моей теории появления новых ответвлений. Я поспешно вылез из трубы и сверился с мессенджером, чтобы найти самую короткую дорогу в сектор L.

По пути я послал человеку, которого искал, текстовое сообщение, предупредив о своем скором появлении и посоветовав найти предлог, чтобы сделать перерыв на несколько минут и выйти наружу. Я бы не хотел, чтобы нас увидели вместе в его лаборатории. В отличие от Алмаза, там было больше добровольцев, чем бесшипников.

Его звали Филипп Лекюйе. Подойдя к лаборатории, я сразу заметил его. Высокий здоровяк с широкими плечами, квадратной челюстью и длинной светлой шевелюрой стоял, небрежно прислонясь к фасаду и безуспешно пытаясь выглядеть естественно. Он совершенно не соответствовал сложившемуся у меня образу ученого. Честно говоря, я скорее готов был увидеть его среди солдат Танкреда, в боевом экзоскелете. Он тоже, едва увидев меня, догадался, кто я, широко улыбнулся и кивнул.

В общении он оказался естественным и приятным, и его отнюдь не волновало, что он снабжает информацией подпольную сеть на папском военном корабле. Раньше, на гражданке, он работал техническим специалистом в большой биологической лаборатории, имевшей аккредитацию церковных властей. Его специализация была крайне деликатной и потому находилась под бдительным наблюдением Совета по христианской этике: генная инженерия. На борту он всего лишь занимался медицинскими анализами. Кровь и моча солдат для парня, заточенного на секвенирование[71]71
  Секвенирование – общее название методов, которые позволяют установить последовательность нуклеотидов в молекуле ДНК.


[Закрыть]
ДНК… А главное, его это вроде бы особо не беспокоило.

– Знаешь, моча или ДНК, все равно это биохимия!

Он объяснил мне, что на Земле в его обязанности входили главным образом генетические анализы при уголовных расследованиях или же секвенирование бесчисленных военных вирусов, распространившихся после Войны одного часа, лекарства от большинства которых еще предстояло изобрести.

Однако перед самым отбытием в крестовый поход ему случилось поработать над весьма необычным заказом: над созданием ДНК.

– Разве это не запрещено категорически Советом по этике? – удивился я.

– Безусловно. Куда за меньшее можно оказаться в тюрьме. Но на приказе стояла печать штаба НХИ, и он был утвержден нашими вышестоящими, так что никто не полез спорить.

– А что конкретно требовалось?

– Вот тут и начинается самое интересное: следовало создать ДНК на основе человеческой, но совершенно чистую.

Как мне уже любезно поставил на вид Харберт, я не генетик. Но способен распознать чепуху, когда ее слышу.

– Чистая ДНК? Но это же бессмыслица.

– Ты прав. На самом деле меня попросили создать полную человеческую генетическую структуру, лишенную малейшей характерной особенности, такой, например, как цвет глаз или волос, а главное, без тех генетических последовательностей, которые могли бы стать носителями каких-то слабостей или рецессивных болезней.

– Твою мать, но зачем?

– Я тоже задал себе этот вопрос. Подобная ДНК не имеет никакого биологического смысла, она бесполезна. Тогда я решил, что, вполне вероятно, являюсь лишь простым звеном в цепочке исполнителей, а сама эта последовательность представляет собой только часть более обширного проекта.

Пока я его слушал, у меня в голове роились бесчисленные гипотезы.

– Основа для нового биологического оружия – генетического?

– Возможно. Еще я подумал об исследованиях, имеющих целью создание клонированных суперсолдат.

Я не удержался от смешка:

– Это всего лишь россказни. Суперсолдаты у них уже есть. И незачем надрываться и клонировать их, уже есть военные школы, готовые их производить. К тому же это противоречило бы догматам Церкви, запрещающим клонирование.

Филипп скорчил скептическую гримасу:

– Одним противоречием больше, одним меньше. Однако ты, возможно, прав, потому что эта ДНК оказалась нежизнеспособна. С такой ДНК клонировать человеческое существо невозможно.

История была интересная, но я не понимал, что в ней могло вызвать столь пристальное внимание Косола. На сегодняшний день мы ничего не могли извлечь из этой информации. И все же я постарался выяснить хоть что-то еще.

– Ты помнишь, от кого исходил приказ?

– Он был зашифрован. На документе не было никакого имени, только ID[72]72
  Здесь: идентификатор, идентификационная карта.


[Закрыть]
. Могу только сказать, что, судя по уровню приоритетности, он исходил с самого верха. Завершить изготовление клеточной цепочки требовалось за несколько недель до старта, учитывая обозначенную конечную дату.

Единственным способом узнать больше было определить личность заказчика. Если он из Генштаба, может быть, мы найдем какие-то сведения о нем в черных зонах Инфокосма. А для этого еще надо умудриться их хакнуть… В тот момент я уже склонялся к мысли, что эта история не стоит такого риска. Пресловутая «чистая ДНК» с тем же успехом могла оказаться вакциной от кариеса или другой ерундой в том же роде.

– Какого черта Косола решил, что это так важно? – вслух подумал я. – Дело выеденного яйца не стоит.

– На самом деле, – ответил Филипп, – он всерьез заинтересовался моей историей, когда я сказал ему, что, вообще-то, заниматься секвенированием этой ДНК должен был не я.

– Как это?

– Я никогда не имел такого допуска, чтобы мне поручили работать над запросами этого уровня. Дело было поручено одному из моих коллег. Но у него возникли семейные проблемы, и в тот вечер, когда пришел приказ, у него случились большие осложнения с женой, у которой, похоже, были серьезные суицидальные наклонности. Он умирал от страха, что, если останется работать на всю ночь и бросит супругу одну в тяжелый момент, наутро может найти ее в ванне, полной крови.

Легкий холодок пробежал у меня по спине. Я начал понимать, почему Косола в своих заметках подчеркнул имя Лекюйе четырьмя линиями.

– Ну а мы с ним были довольно близки, – продолжал тот. – Вот он и попросил меня об одолжении: никому ничего не говоря, взяться за это задание вместо него, чтобы он мог побыть с женой. Он расписался в реестре и отдал мне свою ID-карточку для отметки по окончании.

Я догадался, каков будет финал, прежде чем он закончил свою историю.

– Утром я должен был ждать его у входа в лабораторию, чтобы вернуть пропуск, но за весь день он так и не объявился. Полиция обнаружила их в тот же вечер, его и жену: они повесились у себя в гостиной. По версии властей, он пришел поздно ночью, закончив работу в лаборатории, нашел покончившую с собой жену и в приступе отчаяния тоже повесился. В тот момент я подумал, что все подстроено. Но со временем я сказал себе, что, в сущности, не исключено, что он действительно нашел жену в петле и захотел последовать за ней.

Прежде чем ответить, я медленно покачал головой:

– А я готов поспорить, что если бы они узнали, что это ты синтезировал ту ДНК вместо него, то на следующий день тебя нашли бы с перерезанными венами или под колесами грузовика…

Филипп Лекюйе несколько секунд размышлял над моими словами, а потом медленно сглотнул.

* * *

Искусственное солнце «Святого Михаила» уже давно зашло.

Петр Пустынник и Роберт де Монтгомери устроили неофициальное совещание, сидя друг против друга в простых креслах без малейших украшений, стоящих в центре апартаментов претора. Строгость и минимализм убранства сильно отличались от той роскоши, с которой обставили свои «каюты» большинство сеньоров крестового похода. Некоторые из них тайком подсмеивались над проповедником, который желал любой ценой соответствовать своему прозвищу Пустынника даже на борту военного межзвездного корабля.

Тем не менее одна деталь подчеркивала значимость обитателя этих мест: длинный застекленный проем открывал обзор непосредственно во внешнее пространство. Всего несколько баронов удостоились этой высшей роскоши на борту, а иллюминатор Петра намного превосходил все остальные. Расположение его каюты обеспечивало впечатляющий вид на верхнюю часть корабля, позволяя оценить его циклопические размеры. Выстроившиеся двумя рядами вдоль оси тренировочные купола почти казались маленькими по сравнению с остальным судном. Тянущиеся вверх гравитационные арки и супертахионные антенны завершали величественную картину.

Этим вечером вокруг «Святого Михаила» пламенели красочные флуоресцирующие зеленые сполохи, напоминающие земное северное сияние. После прохождения гелиопаузы[73]73
  Гелиопауза – граница, вдоль которой уравновешивается давление солнечного ветра и межзвездной среды.


[Закрыть]
, на выходе из Солнечной системы, космическое излучение постоянно нарастало и отныне непрестанно бомбардировало искусственное гравитационное поле быстрыми частицами. Без него эти частицы убили бы всех на борту.

Хотя Роберт де Монтгомери предложил Петру встретиться, с тем чтобы обсудить проблемы дисциплины на борту, священник подозревал, что на уме у него что-то другое. Нескончаемые политические махинации нормандца были решительно невыносимы. Не раз он пытался найти способ ослабить влияние герцога, но тот пользовался слишком мощной поддержкой. И кстати, его отстранение повлекло бы за собой усиление лагеря умеренных, сделав тем самым уязвимым сам крестовый поход и поставив под удар доверенную ему святую миссию. Истинная цель этой военной кампании была такова, что Петру приходилось терпеть присутствие рядом этого человека, лишь бы тот помогал ему выполнить свой долг. Однако необходимо было держать его под контролем и помешать все испортить, интригуя направо и налево.

Он поймал себя на том, что уже несколько минут не слушает, и снова сосредоточился на герцоге.

– …и офицер был вынужден обратиться за помощью к военной полиции, чтобы восстановить спокойствие в своем подразделении, – говорил тот. – К тому же в последнее время сообщали о многочисленных случаях нарушения субординации, и, похоже, всегда в связи со слухами, распространяемыми этим проклятым листком…

– Богохульным «Метатроном Отступником», – машинально закончил за него Петр.

– Именно. Эта подметная газетенка пользуется тем бо́льшим влиянием в войсках, что распространяемые ею сплетни часто основаны на правдивой информации. Я постоянно удивляюсь качеству сведений, которые они добывают, – а, можете мне поверить, я знаю толк в сети информаторов. Они должны располагать очень высокопоставленными осведомителями, в том числе в окружении баронов. И если однажды один из них мне попадется, уверяю вас, ему придется очень…

– Да-да, – прервал его Петр. – Избавьте меня от деталей, прошу вас.

– Хм… хорошо…

Роберт не выносил, когда его перебивали.

– Как бы то ни было, эта газетенка выводит из себя сеньоров на борту, которые никак не могут понять, почему ее не удается искоренить.

– Значит, показательного приговора этому Косола оказалось недостаточно, чтобы охладить пыл авторов?

– Никоим образом, – ответил герцог Нормандский, воздевая руки к небу. – Скорее наоборот! Их активность, кажется, усилилась, а обличительные речи стали еще язвительней.

– Подпольная газета такого рода неизбежно должна смущать умы людей. Особенно когда они видят, как она возрождается из пепла. Все выглядит так, будто всегда найдется активист, готовый подхватить упавший факел.

– Именно такое впечатление они и хотят создать. Но я уверен, что речь идет о небольшой группе, и в наших силах покончить с ней.

Петр задумчиво потер щеку, стараясь представить себе воздействие этой листовки на солдат.

– Вы провели расследование в секторах бесшипников? – спросил он.

– Конечно. Но практически безрезультатно. Они все друг друга знают и проявляют редкую солидарность. Требуется очень много времени, чтобы внедрить к ним агента, а недавняя поимка одного из их заправил разоблачила многие наши прикрытия.

– Продолжайте, я убежден, что очаг протестов находится там!

Внутренне Петр чувствовал себя неловко, так ополчаясь на бесшипников, – это он-то, всегда выступавший защитником бедных и угнетаемых. И тем не менее он не сомневался, что именно насильно мобилизованные стоят у истоков «Метатрона Отступника». Кто еще на борту может затаить такую злобу на этот крестовый поход, если большинство людей выстраивались в очередь, чтобы записаться? Единственные, кто был глубоко недоволен своей судьбой – и, следует признать, не без оснований, – это бесшипники.

– Вместе с тем, – снова заговорил Роберт, – есть кое-что другое, вносящее смятение в умы: миф об Испепелителе.

Петр, измученный всеми накопившимися сложностями, испустил глубокий вздох. Если в начале похода ему во всем сопутствовал успех, с недавних пор он был вынужден сталкиваться с конкретной реальностью, и все становилось куда сложнее, чем в проповеди.

– Этот миф только добавляет нам проблем, – продолжал Роберт де Монтгомери. – Некоторые думают, что на нашей кампании лежит что-то вроде проклятия и что по кораблю бродит демон. Столь мощный миф намного убедительней, чем все наши строжайшие приказы.

– Действительно, этот спецагент истинное бедствие для дисциплины на борту. Я не думал, что с ним будет столько проблем. Он практически неуправляем, и, однако, нам без него не обойтись.

Роберт выпрямился, положил руки на подлокотники. И заговорил почти шепотом:


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 | Следующая
  • 3.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации