Текст книги "Корабль-призрак"

Глава XXXII
Разоблачение

Усталые и измученные переживаниями последних дней Вандердеккен и Кранц улеглись рядом и вскоре заснули. Поутру их разбудил зычный голос маленького грозного коменданта, который, лязгая длинным не по росту мечом о каменные плиты плаца, кричал на солдат и угрожал им карцером и исправительными работами, – словом, вел себя как начальник. Увидев голландцев, он коротко и сухо приказал им следовать за собой. Развалившись на диване, он вальяжно спросил, что они решили: подписать извещение о смерти своего капитана или вернуться в тюрьму. Услышав желаемый ответ, комендант велел принести бумагу и перо, сочинить текст и поставить под ним две подписи, что со слов свидетелей все вышеизложенное верно. Заполучив документ, маленький усач просиял от удовольствия и даже предложил Кранцу и Филиппу позавтракать с ним. За столом он подтвердил, что с первым же судном они смогут вернуться на родину. Филипп мрачно помалкивал, а Кранц живо поддерживал беседу, и комендант пригласил их к обеду. После трапезы опять разговорились, и Кранц между прочим сообщил португальцу, что они с приятелем будут очень благодарны господину губернатору, если он порекомендует им какую-нибудь приличную гостиницу, где можно пожить до прибытия судна. Из желания заработать несколько золотых дублонов комендант тотчас предложил голландцам поселиться в его квартире и столоваться вместе с ним. Молодые люди согласились и уплатили вперед за несколько недель.

На третий день за ужином Кранц, видя, что любезный хозяин в прекрасном настроении, осторожно поинтересовался, зачем все-таки ему потребовалось получить письменное свидетельство о гибели капитана голландского судна. В ответ радостный губернатор заявил: красавица Амина пообещала стать его женой, если он представит ей несомненное доказательство того, что ее муж умер и, следовательно, она свободна.

– Не может быть! – побледнел Филипп.

– Это почему, синьор? – сердито сверкнув глазами, спросил комендант.

– Понимаете, – вмешался Кранц, чтобы исправить оплошность своего друга, – эта женщина очень любила своего покойного мужа, и довольно странно, что она так скоро его забыла и ответила взаимностью на чувства другого мужчины. Но сердце женщин – загадка, и, как я слышал, военные всегда пользуются у них особым предпочтением. Наверное, у этой Амины имелись причины полюбить вас. Поздравляю, синьор комендант!

– Я тоже, – едва выдавил из себя Филипп.

Португалец расплылся в улыбке.

– Да, господа, военные очень нравятся женщинам. Слабые существа видят в нас своих защитников. Давайте, синьоры, выпьем за мою избранницу Амину Вандердеккен. Она прелестна, как ангел во плоти! – воскликнул губернатор, подняв бокал.

– За прекрасную Амину Вандердеккен! – повторил Филипп.

– Я слышал, синьор губернатор, Амина отправилась в Гоа, – вскользь обронил Кранц, после того как прозвучали тосты. – Вы не боитесь отпускать ее одну?

– Нет, что вы! Она любит меня и будет хранить мне верность.

– Надо же! – возмутился Филипп и случайно опрокинул бокал с вином.

– Что с вами, синьор? Вы ревнуете? За свою возлюбленную я готов вызвать вас на дуэль! – И комендант схватился за длинный палаш, лежавший подле него на столе.

– Нет, что вы, – заверил Филипп, – я просто подумал: как быстро женщины забывают своих мужей. Эта Амина еще недавно клялась в любви нашему капитану и вот опять собирается замуж.

– Ха-ха, – развеселился комендант. – Так что же ей теперь оставаться одинокой? С ее-то молодостью и красотой?

– Да, вы правы, синьор, – проговорил Кранц. – Не обращайте внимания на моего друга: его когда-то жестоко обманула одна красотка, и он теперь недолюбливает всех женщин.

– Тогда понятно, почему этот разговор ему неприятен. Давайте сменим тему.

– Сдерживайте, пожалуйста, свои чувства, мингер Вандердеккен, – сказал Кранц другу, когда они остались наедине, – иначе нас опять посадят в подземелье.

– Но неужели Амина повела себя так коварно и вероломно? Получается, она действительно что-то пообещала усатому сморчку, если он буквально вытребовал у нас это чертово письмо?!

– Погодите делать выводы. Допустим, он сказал правду, но мы ведь не знаем, что вынудило вашу жену дать ему такое обещание. Может, у нее не было другого выхода, чтобы вырваться отсюда и сберечь себя для вас?

– Да, наверное, вы правы, Кранц, я виноват, что усомнился в ней.

В продолжение трех недель наши друзья оставались в форте и жили у коменданта, встречаясь с ним за завтраком, обедом и ужином и часто беседуя об Амине, а судна все не было.

– Когда же я наконец увижу ее? – воскликнул как-то Филипп, утратив осторожность, потому что ему надоело ломать эту комедию.

– Вы про мою невесту? Опять вздумали ревновать? – насторожился комендант.

– Нет, мы говорили о его сестре, – пояснил Кранц, беря коменданта под руку и отводя в сторонку. – Эта тема очень болезненна для моего друга. Его сестра была замужем за его приятелем и в один прекрасный день сбежала от мужа. Такой позор свел в могилу их мать и сделал юношу глубоко несчастным. Прошу, не обращайте на него внимания.

– Ах, вот почему он так мрачен и необщителен, – сказал комендант. – Честь семьи – не шутка. Жаль молодого человека. Кстати, он из хорошей фамилии?

– Одной из лучших в стране, – заверил Кранц, – причем он богат, но вследствие постигших его несчастий решил покинуть родину и отправиться в дальние страны.

– Так Жакоб Вантрит не настоящее его имя?

– Нет, назвать вам его подлинное имя я не могу, это не моя тайна.

– Понимаю вас, хотя я полагал, что заслуживаю вашего доверия. Так вы говорите, он дворянин?

– Да, и состоит в родстве с благородными испанскими фамилиями.

– В самом деле? Значит, он должен знать многих знатных португальцев, ведь все они более-менее породнились между собой, – заметил комендант. – Признаюсь, мне изрядно наскучило пребывание здесь. Мне придется оставаться губернатором еще года два, а затем вернуться в свой полк в Гоа. Хотелось бы найти местечко поспокойнее и посытнее. Вы меня понимаете? Может, связи вашего друга мне помогут, а? – подмигнул комендант.

Прошло еще несколько дней, все трое, как обычно, вместе обедали, когда появился капрал и доложил коменданту, что у главных ворот форта задержан матрос-голландец, который просит пропустить его в факторию. Вандердеккен и Кранц разом побледнели, подумав об одном и том же, и оказались правы: через минуту капрал ввел в комнату лоцмана Шрифтена. Увидев своих соотечественников, одноглазый демон радостно воскликнул:

– А, капитан Вандердеккен! Милейший мингер Кранц! Какими судьбами? Я счастлив видеть вас снова!

– Капитан Вандердеккен?! – заревел комендант, покраснев до корней волос и вскочив из-за стола.

– Ну да, – подтвердил Шрифтен, – это капитан «Утрехта» мингер Филипп Вандердеккен, а с ним наш старший помощник мингер Кранц: мы вместе потерпели крушение. Хи-хи!

– Вандердеккен?! Черт возьми! Так вы обвели меня вокруг пальца! – задыхаясь, завопил маленький комендант. – Все это время вы издевались надо мной и над моими чувствами. Благородные синьоры, нечего сказать! Теперь моя очередь покуражиться. Стража! Арестовать обоих!

– Когда вы успокоитесь, синьор, то убедитесь, что ваш гнев неоправдан, – сказал Кранц, когда его уводили.

– Неоправдан? Вы еще смеете меня упрекать! Вы расставили мне ловушку, но и сами попались в нее. Документ у меня, и я воспользуюсь им. Вы умерли, капитан, вы собственноручно это написали, и ваша жена скоро узнает о вашей смерти.

– Она обхитрила вас, чтобы вырваться отсюда, губернатор. У нее не было другого выхода.

– Вы мне за все заплатите! Капрал, солдаты, в подземелье их!

Солдаты, шокированные внезапной переменой отношения их начальника к голландским синьорам, выполнили приказ и повели обоих мужчин в тюремную башню. Шрифтен поплелся за ними, и Кранц в приступе дикого бешенства вырвался и дал лоцману такого пинка, что тот отлетел на несколько сажен и во всю длину растянулся на мостовой.

– Вот это здорово! Хи-хи! – крикнул Шрифтен, с трудом поднимаясь на ноги.

– Синьоры, – прошептал солдат, закрывавший за Филиппом и Кранцем тяжелую дверь камеры. – Как? Вы снова здесь? – И громко, чтобы слышал капрал, добавил: – Шевелитесь быстрее!

Глаза их встретились, и наши друзья узнали в караульном португальского солдата Педро. Неужели он не выручит их из беды? Для них это был единственный луч надежды в мрачном подземелье.

Глава XXXIII
Как заставить их замолчать?

– Нам конец, – сказал Филипп. – Этот тщедушный тиран расправится с нами со всей жестокостью.

– Давайте не падать духом, – ответил Кранц. – Надо немного обождать и дать гневу коменданта улечься. Синьор любит деньги, а нам известен один островок, где зарыты немалые сокровища. Я уверен: в обмен на них любой деспот согласится отпустить нас.

– Шрифтен – вот источник и причина всех моих бед. Он преследует меня всю жизнь и действует по чьему-то наущению.

– Я уже говорил, что он – воплощение вашего рока, но сейчас меня беспокоит другое: не собирается ли комендант уморить нас тут с голоду?

– Вполне вероятно. Ему ведь нужно, чтобы я умер, а Амина стала его женой.

Придя в себя после приступа бешенства, губернатор потребовал привести к нему Шрифтена, чтобы допросить его, но матрос как сквозь землю провалился. Караульные клялись, что он не только не покидал гарнизон, но и близко не подходил к воротам, обшарили весь форт – безуспешно.

– Его, наверное, посадили в камеру вместе с теми двумя? – спросил комендант капрала.

– Никак нет, синьор комендант.

– Проводите меня. Я сам посмотрю!

Убедившись, что Вандердеккен и Кранц содержатся в заключении вдвоем, губернатор хотел удалиться, но Кранц бросился ему вслед:

– Синьор комендант, простите нас, если мы виноваты. Мы столько времени провели вместе, почти подружились. Почему вы нам не доверяете, а первому же неизвестно откуда взявшемуся проходимцу поверили? Можно нам воды? Мы мучаемся от жажды.

Комендант, обескураженный странным исчезновением голландского матроса, не знал, как себя вести, и предпочел сменить гнев на милость:

– Я распоряжусь, чтобы вам принесли воды, – и поспешно ушел.

Через несколько минут появился Педро с кувшином и сообщил новости про Шрифтена.

– Этот одноглазый исчез из форта, минуя ворота, его ищут повсюду и нигде не могут найти. Караульные говорят, будто он был вовсе не человек, а оборотень. Он исчез сверхъестественным образом, и наш комендант встревожен.

– Педро, – обратился Кранц, – можно попросить вас об услуге? При случае скажите коменданту, что я имею сообщить ему нечто важное.

– Конечно, синьор. – Тяжелая дверь камеры захлопнулась.

– Теперь, мингер Вандердеккен, выслушайте мой план. Я знаю, как напугать тирана и заставить его выпустить нас. Но одно условие: вы заявите, что вы – не муж Амины.

– Вы с ума сошли? Я не отрекусь от своей жены!

– Зря вы так, это нужно для дела. Право, не знаю, ладно, все равно попытаюсь что-нибудь предпринять. Дайте мне подумать…

Кранц принялся ходить взад-вперед по камере, но минут через десять в замке заскрежетал ключ, дверь отворилась, на пороге стоял хмурый комендант.

– Что вы хотели мне сообщить?

– Прошу вас провести нам очную ставку с одноглазым матросом.

– Не вижу в этом надобности, – возразил португалец. – У вас все?

– Вам известно, кто этот тип?

– Служащий Ост-Индской компании, я полагаю.

– Нет, оборотень, воплощение дьявола. Он стал причиной гибели нашего судна и несет с собой несчастия всюду, где появляется.

– Вы смеетесь надо мной?

– Ничуть, доставьте его сюда, и вы сами убедитесь. У моего товарища на груди есть талисман, которого этот уродец боится как огня. – Кранц указал на ларчик на шее у Филиппа.

– Да сохранит нас Небо! – перекрестился комендант. – Но привести того матроса невозможно, он пропал.

– Вот видите, – сказал Кранц. – Я говорил вам чистую правду. Освободите нас, пожалуйста, и я в деталях изложу вам всю эту странную, но в высшей степени интересную историю.

Комендант, вконец сбитый с толку, махнул рукой.

– Извините, синьоры. Можете опять поселиться у меня в квартире. Пока что располагайтесь, а вечером подробно расскажете мне про одноглазых моряков и оборотней.

После ужина комендант развалился на диване, Филипп устроился в кресле, и Кранц начал свое повествование.

– Синьор губернатор, очутившись в фактории и не зная, что нас ожидает, мы действительно скрыли от вас свое настоящее положение и чины. Филипп Вандердеккен, мой друг и командир, был совладельцем судна «Утрехт», которое погибло из-за одноглазого негодяя, но об этом после. Лет десять назад в Амстердаме обретался один нищий старик и шлялся по улицам, прося подаяния; когда-то он служил на судне, но от его морского костюма остались одни лохмотья, глаз ему кто-то выбил в пьяной драке. У этого клошара был сын, с которым он обращался крайне жестоко. Между тем ходили слухи, что старик богат и только прикидывается нищим, потому что тронулся умом. Кто-то внушил эту мысль его сыну, и тот по внушению дьявола убил отца, чтоб завладеть якобы спрятанными деньгами: старика однажды утром нашли на улице мертвым. Учинили дознание, но на теле покойника не осталось никаких признаков насилия, и молодого человека отпустили, деньги он разыскал и вскоре унаследовал все отцовское богатство. Горожане думали, что сын начнет кутить и проматывать состояние, тем более что он столько лет бедствовал. Но ничуть не бывало. Богатый наследник ничего не тратил и жил в крайней нищете. Вы не поверите: он бродил по улицам и дворам, собирал корки хлеба, которые кидали собакам, и ими питался. Люди, глядя на него, говорили, что он, как отец, сошел с ума. Лет через шесть-семь его нашли мертвым, как отца, на улице – без покаяния и причащения. При нем обнаружили письмо начальнику полиции, где покойный сознавался: да, это он убил своего отца из-за денег, но когда вздумал потратить часть капитала, ему явился дух умершего, сидевший на мешках с золотом и угрожавший убить сына, если он прикоснется хоть к одному гильдеру. Молодой человек так испугался, что, законно владея огромным богатством, боялся потратить даже монету и до конца жизни мучился своим грехом отцеубийцы. В конце письма говорилось, что он кается и завещает все деньги на церковь в честь того святого, имя которого он носил.

Нигде в Голландии церкви имени такого святого не оказалось, в этой стране вообще мало католиков. Искали в Португалии и Испании – тоже не нашли. Наконец выяснилось, что единственная в мире церковь имени этого святого построена одним португальским вельможей в Индии, в городе Гоа. Католический епископ решил отослать деньги туда, погрузил на наше судно, а мы должны были передать их португальским властям. Для большей сохранности золото поместили в капитанской каюте. Когда капитан в первую же ночь после отплытия спустился, чтобы лечь спать, ему явился призрак одноглазого старика-матроса, сидевшего на мешках с деньгами.

– Боже милосердный! – воскликнул комендант. – Это тот самый кривой матрос, что был здесь?

– Да! – продолжал Кранц. – Но Филипп по характеру очень смел и решителен, он не испугался, увидев призрака, и спросил его, кто он такой и зачем явился. Тот ответил: «Я пришел за своими деньгами. Они были и останутся моими, а ваша церковь не увидит ни гроша, попомните мое слово!» Тогда мой друг достал из-под мундира священную реликвию, которая досталась ему по наследству и которую он всегда носит на груди, и протянул ее по направлению к оборотню. В тот же миг дьявольский выродок соскочил с мешков с золотом и, визжа, растворился в воздухе.

– С нами силы небесные! – перекрестился губернатор. – И что было дальше?

– Две следующие ночи призрак возникал на прежнем месте, но при виде святыни с жалобным воем исчезал, каждый раз восклицая: «Погибли! Погибли!» Мы думали, эти слова относятся к деньгам, которые он считал безвозвратно потерянными для себя, но впоследствии оказалось, что старик пророчил гибель нашего судна. Взять на корабль богатства отцеубийцы было с нашей стороны большой ошибкой, от такого груза не жди добра. Так и вышло. Когда судно разбилось, мы отнесли деньги на плот, сохранили их и закопали на необитаемом острове – таким образом, их можно добыть и передать церкви. Но едва сокровища зарыли, одноглазый призрак снова появился и сел на кучу земли охранять свое золото. Матросы, увидев его, в страхе разбежались, многие погибли. И вот теперь неутомимый страж своих дублонов появился в вашем форте, а зачем – ума не приложу.

– Странно, – пробормотал комендант. – На острове и вправду зарыто много денег?

– Да, – кивнул Филипп.

– Может, призрак приходил в форт за вами лично? Он назвал вас Вандердеккеном и обрадовался вам, не так ли?

– Все верно, – вмешался Кранц, – мой друг принял это имя, когда стал капитаном судна.

– Но прекрасная Амина тоже носит фамилию Вандердеккен! Она вам жена или нет?

– Я встретил ее на мысе Доброй Надежды и взял к себе на корабль, – стушевался Филипп.

– Вы женились на ней?

– Это деликатный вопрос. Я считал ее своей женой.

– Ничего не понимаю. А где зарыты деньги вы хотя бы помните?

– Да, помню.

– Давайте побеседуем об этом завтра, я что-то утомился от всех этих ужасов, призраков, смертей, – сказал комендант, вытирая пот со лба.

– Хорошо, синьор. – И друзья пожелали губернатору спокойной ночи.

«Черт их поймет, этих синьоров. Сочинили историю про какого-то призрака. Против нечистой силы есть действенное средство – крестное знамение. Я позову патеров, они окропят весь остров и место, где зарыты богатства, святой водой, и никакие призраки туда больше не сунутся! – думал комендант, ворочаясь в постели; сон не шел к нему. – Если этот Вандердеккен укажет португальским властям, то есть мне, место, где закопаны деньги, я пообещаю его отпустить, и он сразу согласится. Но от Амины я не хочу отказываться. Стоит мне показать ей письмецо о смерти мужа, и она моя! Главное, что я отделаюсь от Вандердеккена да вдобавок получу золото, – одним махом убью двух зайцев. Деньжата нужны мне гораздо больше, чем церкви. С другой стороны, если я присвою богатства, эти двое господ, вернувшись в Европу, обличат меня. Что же делать? Как заставить их замолчать раз и навсегда? Отравить тайком? И тогда Амина точно будет моей! Нет, не годится. Надо все хорошо обдумать».

Сон как рукой сняло, и комендант принялся ходить взад-вперед, бурча себе под нос:

– Призрак в виде старика – сущий вымысел, эти двое меня просто-напросто разыгрывают. Пусть так! Но если деньги и вправду схоронены на острове, то я их заполучу, а если нет, то отомщу Вандердеккену и Кранцу за обман. Но ни одна живая душа не должна узнать об этой тайной операции. Все, кто будет в ней участвовать, должны исчезнуть с лица земли. Надо это как-то устроить. Как же именно? Эй, кто там ходит? Педро, ты, что ли? – Комендант выглянул из двери спальни.

– Да, синьор, в эту ночь моя смена.

– Давно ты здесь стоишь?

– Нет, я вон там подальше в коридоре. Но вы изволили звать меня?

– Ладно, ступай.

Педро ушел, но кое-что из слов коменданта он расслышал, а будучи малым смышленым и посвященным в дела голландских моряков, подаривших ему два золотых, быстро сообразил, что к чему.

Глава XXXIV
В Гоа

Ясным солнечным утром португальское судно, на котором находилась Амина, вошло в рейд Гоа. Это был богатый цветущий город, столица Востока с великолепными дворцами и сказочной роскошью. Когда судно приблизилось к реке, два устья которой образуют остров, где стоит Гоа, пассажиры столпились на палубе. Капитан, любезный португалец, показал Амине самые красивые здания города. Вскоре судно бросило якорь возле таможни. Капитан и пассажиры сошли на берег, а Амина задержалась на корабле ждать патера Матиаса, который отправился в город искать место, где бы остановиться. На следующий день священник вернулся и сообщил Амине, что ему удалось устроить ее в Урсулинском монастыре, с настоятельницей которого он давно знаком. Она – истинная католичка, и хорошо было бы, если бы Амина чтила устав и соблюдала обычаи монастыря. В обитель принимались девушки и женщины из богатых и родовитых фамилий, поэтому патер выразил надежду, что Амина устроится в комфортных условиях.

Через два месяца монастырь настолько опротивел Амине, что она попросила патера найти ей частную квартиру и вручила ему свое кольцо с алмазом, чтобы он продал его и заплатил за проживание. Он сбыл кольцо за тысячу восемьсот долларов и договорился с одной почтенной вдовой, которая радушно приняла Амину и отвела ей светлую просторную комнату в своем красивом доме с окнами на большой сквер.

– А что это за церковь по ту сторону сквера? – спросила Амина хозяйку.

– Церковь Вознесения, – ответила та, – мы можем завтра пойти туда и послушать дивную органную музыку.

– А то большое здание с куполом как раз напротив?

– Там святая инквизиция, – сказала вдова и перекрестилась.

– Ой, какой у вас хорошенький ребенок! – воскликнула Амина, увидев кудрявого мальчика лет пяти.

– Да, мой единственный сынок Педро. Храни его Господь!