Текст книги "Зоопарк доктора Менгеле"

Глава 7. Взлет синей морфо

Мино стоял у могилы индейского вождя. Памятник был маленьким. Металлическая табличка на гранитном валуне. На ней значилось, что здесь покоится великий индеец племени пии по имени Безумный Волк. Вождь, чьи поэтические размышления о бытии потрясли весь континент. Всю взрослую жизнь его продержали в сумасшедшем доме, потому что он говорил о кислотном дожде, от которого кожа лопнет, как кора на эвкалипте. Он знал мифы индейцев племени пуэбло и рассказывал их так энергично и так убедительно, что у этнологов и археологов холодели ноги и они забывали о своих теориях и своем высокомерии. Безумному Волку не было еще тридцати лет, когда он умер в сумасшедшем доме от передозировки введенного ему лекарства.

Прямо у могилы под жгучим солнцем пустыни две беззубые сморщенные женщины установили свою палатку. Жена и сестра Безумного Волка. Они продавали всяческие самодельные побрякушки индейцев племени пии и книги, написанные Безумным Волком. На могилу часто приходили те, кто прочел и понял то, что он написал. Солнце пустыни иссушало их мысли до твердости и прозрачности стекла.

Мино листал тонкую потрепанную книгу, которую часто носил под рубашкой. Сотню раз он прочел ее от корки до корки. Едва слышно он зачитал легенду об индейском вожде Тетратеке и прекрасной бабочке Нини-на, которая помогла несчастному вождю и его народу выкормить Принцессу Весенний Ветер, самое красивое и самое умное создание в Царстве Зеленых Долин. Затем он погладил камень и убрал книгу обратно под рубашку.

Мино приехал в страну гринго, в США. Прилетел в Сан-Франциско. Первым делом он разыскал могилу Безумного Волка, она находилась далеко за городом в пустыне. Он хотел набраться силы и мужества для того, чтобы осмотреть эту ненавидимую им страну и людей, вытягивающих все соки из бедняков, разрушающих и уничтожающих все вокруг ради нефти и резины для своих автомобилей, допускающих смерти тысяч голодных детей ради чуть более нежного мяса в своем рагу.

Мино нашел книги Безумного Волка в университетской библиотеке. С большим интересом он прочитал легенду о Тетратеке и бабочке Нини-на. Засыпая по ночам, он все еще слышал голос отца, Себастьяна Португезы, рассказывающий сказки ему и другим детям. Голос отца постоянно звучал в отсутствующем ухе.

Мино Ахиллес Португеза находился в США. Здесь его звали не Карлос Ибаньез. Тут он был Фернандо Икем из испанской Севильи. У него был паспорт гражданина Испании с визой в США. Когда он проходил паспортный контроль, никто даже глазом не моргнул. В его небольшом чемодане лежали одежда, туалетные принадлежности, а также две духовые трубки и десяток стрел с наконечниками из иголок. Среди разных мелочей лежала бутылочка с асколсиной. С собой у него также были три дополнительных паспорта. Все с его фотографией, но разными именами и национальностями. Паспорта лежали в маленьком кожаном мешочке под одеждой. В случае обыска он легко мог перемещать этот мешок по всему телу и даже подкидывать его в воздух, а обыскивающие ничего бы не заметили.

Он изучал историю США. Знал ее, как кончики своих пальцев, все важнейшие даты, каждого президента, даже имена ста четырнадцати астронавтов, которых отправили в космос американцы. Он знал, кто богат, кто владеет газетами и банками, управляет обороной и секретными службами, знал, где сидит «Мировой банк» и кто им руководит. Он знал структуру по меньшей мере двадцати крупнейших промышленных концернов. Он хорошо подготовился к поездке. И США были лишь первой остановкой. Он собирался ехать дальше.

Прежде всего его интересовали обычные люди, те, благодаря кому было возможно существование этой системы; те, кто требовал, чтобы система работала так, а не иначе. Он смотрел на людей с глубоким отвращением.

В Сан-Франциско люди были толстыми и некрасивыми, они постоянно потели и жевали, жевали, жевали свою жвачку. Они жевали. На заправках, между шинами и канистрами с бензином, разводными ключами и домкратами они жевали, утирая пот, периодически отхлебывая кока-колу и откусывая гамбургеры. Он сразу же заметил, что большинство жителей этого города, ни капли не смущаясь, громко пукали прямо посреди улицы. В богатых районах города было чисто. А бедные были засыпаны мусором. Но бедные тоже были толстыми, и они тоже постоянно жевали. Здесь были люди всех цветов кожи, и все же очень похожие друг на друга. Но на улицах никто не плевал. В то же время они позволяли своим откормленным собакам справлять нужду в парках – под деревьями и в кустах. В парках в основном обитали отбросы человеческого общества, те, кто бежал от окружающей бессмысленности, у кого не было сил разделять восхищение этой неудавшейся страной с двенадцатьюполосными шоссе, небоскребами из сияющей стали и сверкающего стекла и бесконечными земледельческими угодьями, где они выращивали арахис, от которого у них пересыхало горло, и они были вынуждены пить кока-колу.

Мино смотрел на них и понимал их.

В парке Бэнби, где все еще торчали руины, оставшиеся после большого землетрясения, он повстречал негра Понтия Пилата Эйзенхауэра, названного в честь сразу двух великих исторических личностей. Негр ухватился за Мино, когда тот проходил мимо лавки, на которой он сидел. Мино остановился и посмотрел в серо-черное, испещренное шрамами лицо, белки глаз были кроваво-красными и опасно выдавались из глазниц. Зрачки были размером с яйцо дрозда.

– A dime for dinner[33]33
  Десять пенсов на обед (англ.).


[Закрыть], – прозвучал хриплый голос.

Мино дал ему десятидолларовую купюру и совершенно непреднамеренно завоевал доверие человеческого отребья.

Мино услышал обо всех человеческих напастях: о морфине, героине, долофине, пальфиуме, эукодале, диосане, опиуме и демероле. Мино услышал о том, как люди курят наркотики, едят наркотики, нюхают наркотики, вкалывают их в вену, кожу, мышцы и глаза или вводят просто-таки в прямую кишку. Понтий Пилат Эйзенхауэр был далеко не мальчиком, он был настоящим наркоманом, его не волновали киф, марихуана, гашиш, мескалин, баннистерия, ЛСД или «святые грибочки».

– I say, man[34]34
  Я тебе скажу (англ.).


[Закрыть], я давно покончил с этим непердящим культом пейота. Я не куплюсь на истории о мексиканских священных грибочках, благодаря которым можно встретиться с Богом, man. Я каждый день с Богом вижусь, потому что во мне горит голубой огонь, я вечно под кайфом. Я ракета, с каждым днем набирающая обороты. Так что можешь оставить себе свою зеленуху, man.

Мино кивал и понимал.

Он тщательно изучил человеческие отбросы, обитавшие в парке. Какое-то время он раздумывал, не всадить ли ядовитые стрелы в этих несчастных, чтобы они воспарили в небеса по-настоящему. Но он приехал в эту страну не для того, чтобы помогать отверженным.

Он бродил по широким красивым улицам и видел, как шпана цепями и дубинками в открытую избивала гомосексуалистов, и никто не вмешивался.

Он видел белозубых сутенеров с южным загаром в костюмах цвета акульей кожи и рубашках Brooks Brothers с пуговкой на воротничке, они колотили проституток, пытавшихся скрыться от них в подъездах. Видел тысячи тысяч модно подстриженных папенькиных сыночков в лифтах и банках, входящих и выходящих из кабинетов, с газетой «The News» под мышкой и знаком доллара в зрачках. Он видел делегацию политиков, встретившуюся с демонстрантами, выкрикивавшими лозунги: «A thousand dollar dinner for a born-again sinner!»[35]35
  Ужин за тысячу долларов раскаявшемуся грешнику! (англ.)


[Закрыть]. Некоторые из демонстрантов носили суперкороткую стрижку, красного цвета волосы, военные сапоги, черные кожаные куртки со стальными шипами и были похожи на изображения верховных священников племени киш-майя.

Сан-Франциско. Город меньшинств. Либеральный город. Город, по которому чума прошлась с особой жестокостью, как и предрекал суперморалист, проповедник и сторонник Ку-Клукс-Клана Кермит Физервей. Скоро случится землетрясение. Очень сильное. Мино улыбнулся, насчитав гамбургерную номер три тысячи четыреста девяносто один.

США вовсе не были молодой страной, Мино это знал. Эта страна намного старше, чем можно предположить. Нового в ней только ненависть и зло. Совершенно очевидно, нужно лишь захотеть увидеть: мертвые броненосцы на шоссе, грифы над мусорными кучами и болотами, пожухшие кипарисы на окраине ядовитых полей.

Мино купил автобусный билет линии «Грейхаунд», чтобы пересечь континент от побережья до побережья.

Он проезжал по бесконечным районам игровых автоматов, мертвым и бесплодным. Прибыл в Новый Орлеан, город – неудавшийся музей, где каждый дом, казалось, был выставлен на продажу. Изрезанное красно-синее небо накрывало город тяжелыми слоями золы так, что ее следы оставались даже на тротуарах. Мино почувствовал сочившийся из ресторанов сладковатый жирный креольский запах жареных свиных ребрышек, обмазанных кетчупом и чили. Повсюду сновали толстые люди, они рыгали и зевали, дышали и пукали, слизывали и вытирали жир со своих лиц.

Между городами Мино видел горы мусора и поля кукурузы. Первые кишели аллигаторами, крысами, грифами и сине-черными мухами, вьющимися огромными роями, а на вторых едва ли можно было встретить хотя бы одного вредителя. Поля кукурузы в США были стерильными, здесь не водилось ничего, кроме гибридной кукурузы.

Он проехал через штат Арканзас, где ненавидели негров, и видел шерифа с таким пузом, что даже сам Таркентарк по сравнению с ним мог считать себя худышкой.

Сотни городов, каждый следующий еще скучнее и безутешнее предыдущего. Он приехал в Чикаго, город, от которого разило духом усохших гангстеров, где повсюду попадались намеки на оставшуюся иерархию перебивших друг друга южноевропейцев, где в Северном Чикаго, Халстеде, парке Линкольна и под железнодорожными мостами гуляли, сидели, лежали и стояли призраки.

Шесть недель спустя он добрался до Нью-Йорка. Он поселился в самом близком к зданию ООН отеле. Три дня Мино рассматривал это страшное здание-монстр, которое напоминало поставленный вертикально кусок гранита. Три дня он изучал это архитектурное сооружение с подоконника гостиничного номера, отдыхая после длительного путешествия по стране победившего гамбургера.

Потом он достал духовые трубки и приготовил стрелы.

В последовавшие за успешно осуществленной Мино ликвидацией директора AQUA-ENTREPO CO. Ломбардо Пелико и двух американцев дни группировка «Марипоса» получила боевое крещение. Пока газеты обсуждали необъяснимые смерти, более похожие на сердечный приступ, чем на настоящие убийства с помощью смертельного яда, который прозекторы все-таки смогли отыскать, Орландо, Ховина и Ильдебранда начали действовать. Орландо – с духовой трубкой, Ховина – с коробкой отравленных конфет, а Ильдебранда совершила свой подвиг, задушив тонким шелковым шнурком министра сельского хозяйства, которого она, прикинувшись шлюхой, заманила в обшарпанный отель, предусмотрительно выбранный ею. Министр умер в весьма приподнятом состоянии.

Возле каждого трупа полиция обнаружила листок с прекрасной фотографией металлически-синей бабочки, морфо. Газеты захлестнула оргия предположений, но вскоре им поступило письмо, где было сказано, что каждого, кто отвечает за умышленное нанесение непоправимого ущерба природе, напрямую или косвенно, за исчезновение растений, насекомых и животных, каждого, кто участвует в проектах, национальных или международных, приводящих к нарушению экологического баланса, каждого, кто загрязняет природу, любым способом отравляет ее, ждет смерть, причем отнюдь не тривиальная.

Поднялся невероятный шум. Университет кипел и бурлил, группы студентов обсуждали безрадостную судьбу, которая ждала власть имущих. CCPR и другие левые группировки назвали эти акции гражданским террором, не поддерживаемым народными массами и марксистской идеологией. Подобные трусливые высказывания потонули в настоящей, воодушевленной поддержке тысяч студентов, в открытую аплодировавших убийствам людей, которых они без малейших сомнений обвиняли в преступлениях против растений, животных и людей. CCPR пришлось отказаться от своих позиций, когда они поняли, что на самом деле эти акции обрели колоссальную поддержку среди народных масс и вызывали всеобщую радость.

Всю страну трясло. Ведь террористы использовали не пули и бомбы, а знания, хитрость и оружие, не привлекавшее внимания. А целями этих акций были не деньги и не положение в обществе, не революция или экономический хаос, а бескомпромиссная борьба против тех, кто стоял за уничтожением дождевых лесов. Это было что-то новое, что-то крайне опасное.

Разумеется, никаких видимых изменений не произошло. Все продолжалось как и раньше, по крайней мере, на поверхности. Но в высоких кругах прозвучали очень непривычные заявления, а в кулуарах шептались о таких вещах, о которых раньше и не заикались.

Мино, Орландо, Ховина и Ильдебранда активно участвовали в дискуссиях вместе с другими студентами. Они держались в стороне от акций, но никогда не находили для этого достаточных аргументов. Дома у себя они веселились, попивая ликер и отмечая свои подвиги. Но пока ничего не началось.

Полиция, национальная гвардия и военные – все были подняты по тревоге на охоту за террористами. Но легче было бы охотиться на зомби. Никаких особых примет у них не было, не было ни одного заслуживающего доверия источника, видевшего убийц. Единственное, чем они могли помочь, – обеспечить охрану все возрастающему числу тех, кто считал себя возможной следующей целью бандитов. В стане действующих властей возник хаос, а нелегальные левые партии получили райские условия для того, чтобы наконец поработать без риска преследований.

Но постепенно все снова вошло в норму. И когда стрела Ховины поразила директора водопровода, газеты всего лишь написали, что он, видимо, вполне заслужил подобную смерть. Террор был направлен на тех, кто его заслуживал. И случилось невероятное: настроения в определенных ответственных кругах изменились.

Из-за голубой бабочки морфо – метки убийц – террористов постепенно начали называть группировкой «Марипоса». Мино был очень доволен. Поговаривали, что группировка «Марипоса» состоит, по меньшей мере, из сотни хорошо обученных организованных террористов.

Так Мино, Орландо, Ховина и Ильдебранда при желании могли бы медленно, но верно уничтожить всю влиятельную элиту страны и таким образом освободить место для более ответственных людей на этих позициях. Но судьбы мира вершились не в этой богом забытой латиноамериканской стране. Безусловно, она занимала важную позицию благодаря своим природным богатствам, но судьбоносные решения принимались в другом месте и в других учреждениях.

Пора было выходить в свет.

Четверка сидела ночами, обдумывая планы, оценивая возможности, анализируя методы и просчитывая последствия. Каждая акция, каждый предпринятый ими шаг должен был быть продуман и проработан, нужно было учесть все возможные обстоятельства, нельзя было рисковать и допустить даже малейшую ошибку. Они должны были появляться, как невидимые духи, и исчезать, не оставляя следов. До сих пор все шло отлично, власти считали, что за группировкой стоит мощная многочисленная организация. Они наказывали виновных. Они должны были всегда атаковать исключительно виновных, чтобы не потерять поддержку обычного населения.

Теперь пришло время сделать следующий шаг.

По каналам, отыскать которые несложно, если есть деньги, каждый из них получил по четыре паспорта с разными именами и национальностями. Каждый из них отправлялся своей дорогой в ту страну, в которую очень хотел поехать; в ту страну, где нужно было прославиться. Полгода они должны были провести порознь. Никаких контактов друг с другом. В определенный день они должны были встретиться на острове в Атлантическом океане, острове, принадлежавшем Португалии и называвшемся Мадейра. Здесь они должны были пробыть какое-то время, поделиться опытом и запланировать новые совместные акции на будущее.

Нельзя было брать с собой ничего, что ассоциировалось с бабочками. Досмотр на таможне стал бы катастрофой. Поэтому, осуществляя акции поодиночке, каждый из них должен был купить в той стране, куда он попадет, справочник бабочек и вырезать из него фотографию Morpho peleides и приклеить ее на белый лист рядом с жертвой. К тому же они должны были направить в газеты этой страны составленный заранее текст, объяснявший смысл акции. Для создания общественного мнения было крайне важно, чтобы люди знали, что за акцией стоит именно группировка «Марипоса». Осуществлять акцию необходимо было только при стопроцентной уверенности в успехе. Никакого риска, слишком многое стояло на кону.

План казался безупречным. Они располагали огромными стопками долларов и могли поехать жить куда угодно. Могли покупать все, что им было нужно. Единственным рисковым моментом всего плана была необходимость переносить паспорта через различные пункты контроля. Поэтому Орландо, Ховина и Ильдебранда, которые не владели искусством жонглирования и фокусами, решили отправить паспорта почтой на адрес до востребования в той стране, куда они собирались. По отдельности каждый паспорт на свой адрес. Вот так все было продумано и рассчитано.

Орландо отправился в Западную Германию. Ховина – в Японию. Ильдебранда – в Испанию. А Мино – в США.

Он исходил город вдоль и поперек. Познакомился с ароматами гнилой дыни и кошачьей мочи в проулках Гарлема. Почувствовал зло и жестокость, дремлющие в беспощадных пивнушках Бруклина. Понаблюдал сладкую заискивающую вежливость жадных китае-американцев Чайнатауна, предлагавших нежнейшую «пампасскую телятину» из нерожденных аргентинских телят. С отвращением он ощутил пропитанную запахом марихуаны атмосферу художественных кварталов Гринвич Виллидж, где большие проекты лопались, как раздутый от колик живот. Он изучил букмекеров, фокусников, попрошаек, проституток, воров-карманников, наркодилеров, но больше всего в глаза ему бросились огромные ряды, бесчисленное воинство роботов в пиджаках, галстуках и белых рубашках, населявших и наводнявших страшные машины-небоскребы.

Мино кружил вокруг здания ООН, смешиваясь с туристическими группами, которых водили гиды. Он много читал о том, что происходит по всему миру под влиянием этой организации. Он был далеко не в восторге. ООН скрывала разгоревшиеся конфликты, пыталась не замечать социальное неравенство и несправедливость, насаждала западные идеалы в развивающихся странах, поддерживала сельскохозяйственные проекты, которые нарушали баланс экосистемы, и проводила исследования, от которых, в конечном итоге, выигрывали только власть имущие. И все же особой ненависти ООН в нем не вызывала.

Была лишь одна деталь. Посла США в ООН звали Дале Теобальд Стар. Д. Т. Стар.

Мино наткнулся на это имя совершенно случайно, проглядывая список самых влиятельных политиков в США. Он почувствовал, как у него свело живот и кровь прилила к щекам. Дале Теобальд Стар. Не он ли тот самый сеньор Детестар, влиятельный шеф, который много-много лет назад навлек беду на родную деревню Мино? Мино потратил много времени, ему пришлось сделать тысячу телефонных звонков, но теперь он был в этом уверен. В конце концов он получил подтверждение того, что посол США в ООН ранее работал на крупный нефтяной концерн, занимавшийся поиском нефти в Латинской Америке. Пять лет назад господин Д. Т. Стар окунулся в политику и на сегодняшний день стал послом США при ООН. Весьма влиятельный пост.

Несколько недель Мино потратил на тщательную разработку плана. Он подготовил письма для всех газет. В письмах говорилось о том, что Д. Т. Стар на посту руководителя определенного проекта в определенной стране в Латинской Америке принял непосредственное участие и виновен в чудовищном преступлении, совершенном в одной маленькой деревне, все население которой было жестоко уничтожено, а все вокруг нее разрушено. Группировка «Марипоса» беспощадно ликвидировала этого человека, который благодаря своему влиятельному положению мог бы совершить самые серьезные преступления против природы и будущего.

Эти письма, четырнадцать штук по числу самых крупных газет и журналов в Нью-Йорке, были отправлены по почте рано утром того дня, когда Мино отправился на дело.

Д. Т. Стар жил на роскошной вилле с колоннами при входе и скульптурами греческих богов вдоль подъездной дорожки. Вилла находилась в одном из самых респектабельных пригородов Нью-Йорка. Ее окружал великолепный сад с кустами и деревьями, за которым ухаживали три садовника. Вокруг виллы стоял высокий каменный забор с установленной, согласно предупреждающей табличке, сигнализацией. За комплексом постоянно наблюдали семь вооруженных охранников, патрулировавших зоны как внутри, так и снаружи забора. Все это Мино выяснил в ходе долгих тайных визитов. Он приходил туда в разной одежде.

Ранним утром Мино занял позицию в районе виллы. Он беспечно прогуливался по улице. На нем был темно-коричневый костюм, белая рубашка, галстук и шляпа. Длинные волосы были закручены в пучок и спрятаны под шляпу. С собой у него был маленький кожаный чемоданчик, зонтик и газета под мышкой. На плечи он положил подушечки, обернул ватой живот и казался намного крупнее, чем на самом деле. Он прекрасно сливался с обществом таких же молодых динамичных мужчин, спешащих на работу в офис. Единственное, что могло привлечь внимание, это его отсутствующее ухо. Но Мино старался держаться так, чтобы ни прохожие, ни пассажиры проезжающих мимо машин не замечали этого дефекта.

Ровно в семь часов десять минут Мино нажал кнопку звонка рядом с высокими воротами. Из пристройки, составлявшей общее целое с воротами, вышел охранник. Он потирал заспанные глаза и недоверчиво смотрел на Мино сквозь решетку.

– Здесь мертвец какой-то лежит, – сказал спокойно Мино, указывая на место у ворот, которое не было видно охраннику. Одновременно он осторожно высвободил рукоятку зонтика и почувствовал, что стрела встала на место.

Охранник что-то пробормотал, позвенел ключами и открыл ворота, чтобы выйти и посмотреть. Не успел он еще отодвинуть ворота, как стрела оказалась у него в шее, и он упал на землю. Мино молниеносно проник внутрь ворот, забрал ключи и затащил безжизненного охранника в его же домик. Стоя за закрытой дверью, он отдышался, потом вытащил стрелу из шеи несчастного и вставил новую в духовую трубку.

Прошло несколько минут. Потом в дверь громко постучали. Мино знал, кто это. Два охранника хотели убедиться в том, что путь свободен; посла ждали с минуты на минуту. Мино открыл дверь и отступил назад на несколько шагов. Потом он быстро выдохнул, вложил новую стрелу в трубку и снова выдохнул. Охранники рухнули штабелем. Их он тоже затащил в домик.

Послышалось приглушенное рычание черного «Мерседеса» посла. Он остановился у ворот, шофер раздраженно посигналил несколько раз. Ничего не произошло, и он выскочил из машины, рванул на себя дверь домика охранника, готовый обругать его за то, что он не выполняет свои обязанности и не открывает ворота перед Его Превосходительст…

Мино снова закрыл дверь после того, как шофер прямо на пороге попал в страну вечного молчания. Он выжидал.

Мино услышал, как дверь автомобиля осторожно открылась. Послышалось нетерпеливое покашливание. Мино вышел из домика.

В те минуты, пока еще ничего не произошло, разве что ворон вспорхнул из своего ночного убежища под раскидистым дубом, Мино кое-что заметил: Д. Т. Стар совсем не изменился. На круглом одутловатом лице почти не было морщин, гладкое темечко по-прежнему сверкало от жирного крема, а глаза были такими же холодными и твердыми. Толстые губы, постоянно расплывавшиеся в самоуверенной унизительной улыбке. Короткие пухлые пальцы почти без ногтей. Посол стоял возле открытой двери автомобиля, опираясь на трость с серебряным наконечником.

– Сеньор Де-те-стар, – медленно и четко проговорил Мино. – Когда-то давно вы разливали «Бурбон Старый Кентукки» вашим наемным солдатам в джунглях. Сержанту Фелипе Кабуре и бычьеголовому Питрольфо.

– Что такое?

Д. Т. Стар побледнел и попытался забраться обратно в машину, спрятаться за бронированным стеклом и железом. Он чувствовал, что грядет катастрофа, и видел надвигающуюся тьму.

– Стоять! – приказал Мино, приближаясь к нему. – Не двигаться! Detesto![36]36
  Ненавижу (португ.).


[Закрыть] Ты уничтожил всю деревню, убил, умертвил моих родителей, моих братьев и сестру, словно животных. Выжил я один. И поэтому я здесь: Detesto!

Посол пошатнулся, жадно глотая воздух. Он вытер пот со лба и, защищаясь, вытянул вперед руку.

– Послушай, – проговорил он. – Я дам тебе…

Стрела попала прямо в глаз. Мино выдохнул так сильно, что стрела пронзила мозг Дале Теобальда Стара. С большим трудом ему удалось ухватить и вытащить ее.

Мино затащил труп в домик охранника. Выкрашенную в зеленый цвет дверь, за которой лежали пять трупов, Мино аккуратно закрыл ключом со связки охранника. На видном месте он разместил фотографию синей бабочки. Затем он открыл ворота, сел в автомобиль посла и выехал на улицу. Ворота за собой он закрыл.

Ему уже приходилось сидеть за рулем. Он знал основные принципы маневрирования, но немного помучился с автоматической коробкой передач. Наконец он медленно и спокойно поехал по улице, весело насвистывая самбу. Затемненные, почти непрозрачные окна не позволяли посторонним увидеть, кто именно сидит в автомобиле.

Он знал, куда едет. Недалеко, так что на шоссе, часто патрулируемое полицией, можно не выезжать. Рисковать совершенно не нужно. Он спокойно добрался до торгового центра, который только что открылся. Мино аккуратно припарковал машину на стоянке. Подождал, пока рядом никого не будет. Затем вышел из машины и, никем не замеченный, покинул парковку.

Час спустя Мино уже был в своем номере, принял душ, упаковал в пластиковый пакет все использованные костюмы и выбросил их в мусорный ящик в Чайнатауне. Духовую трубку, стрелы и коробочку с асколсиной он положил в камеру хранения в общественном месте. На исполнении этого правила группировка настаивала особенно рьяно. Если случится невероятное и они попадут под подозрение или под случайный обыск, ни одна пылинка не должна связать их с совершенными убийствами.

Из Нью-Йорка Мино направился в национальный парк на границе соседнего штата. Он видел рекламу этого курорта в туристическом бюро. Он снял бревенчатый домик, полностью оборудованный, идиллически расположенный на берегу лесного озера. Вокруг были сосны, стояла осень, Мино с удивлением наблюдал, как приспосабливается к новому времени года природа. Листья деревьев покраснели и пожелтели, воздух был чистым, прозрачным, и никаких насекомых не было.

Мино ждал. Ждал реакцию газет на внезапную смерть посла ООН. Ждал, что его письмо опубликуют, и сообщение группировки «Марипоса» увидят все жители страны. На следующий день после акции он прошел километр до газетного прилавка возле супермаркета и купил все газеты Нью-Йорка. Ни слова.

Мино остановился возле небольшого озера под высокой сосной, с которой сыпались иголки. Вода была абсолютно тихой и спокойной, вечернее солнце постепенно опускалось за холмы на западе. Наслаждаясь миром и покоем, Мино находился в лесу совсем один. Он подумал, что, наверное, так и выглядела эта страна в те времена, когда ею владели индейцы, до того как пришли белокожие варвары и предъявили свои права на все вокруг. Национальные парки служили оправданием для гринго и их растревоженной совести.

О, если бы все великие вожди, обитавшие здесь многие тысячелетия, записали свою мудрость и ее удалось бы сохранить! Безумный Волк обладал даром проникать в давно забытые источники. И все же это были лишь фрагменты, крохотные капли огромного всеобъемлющего комплекса, всю величину и сложность которого никогда не понять белым людям. Безумный Волк угрожал их благополучию, поэтому они заперли его в сумасшедшем доме, поэтому ему пришлось умереть. Безумный Волк был волшебником. Настоящим волшебником, как Ариго из Конгоньяса. Мино подумал о прорицательнице, которую он навестил много лет назад, и взглянул на свою ладонь. Можно ли было прочитать что-то по ней?

На другой стороне озера к воде подошла лань. Она остановилась и принюхалась, широко раздвинув ноздри. Затем осторожно наклонилась и принялась пить. Мино любовался прекрасным животным и замер, не желая напугать ее. Стая уток спокойно заплыла в небольшой залив и начинала нырять на дно за растениями, оставляя на воде круги. Под светом солнца листья сверкали, как настоящее золото. Вот какая красота существует в мире.

Когда все закончится и Марию Эстреллу выпустят из тюрьмы, они поселятся в домике у моря. Он возьмет себе новое имя, он заплатит адвокату, заплатит щедро, чтобы тот подготовил все бумаги, подтверждающие его собственность на дом. Они поженятся и нарожают детей. Он будет читать книги по археологии и древним культурам, будет совершать экспедиции в джунгли в поисках следов великих вождей. Будет собирать и классифицировать самых редких бабочек. Но сначала нужно спасти джунгли. Сначала нужно освободить землю от жестоких тиранов. Нужно изолировать человека-бактерию и поставить его на надлежащее место.

Уже смеркалось, и Мино вернулся в свой дом, разжег камин и написал длинное письмо Марии Эстрелле.

И на следующий день газеты молчали. Мино удивлялся. Что это значит? Когда убивают такого важного человека, как посол США при ООН, это должно стать сенсационной новостью, не так ли? А что с его письмами? Ни одна газета ни единым словом не обмолвилась о судьбе несчастного Д. Т. Стара.

И вот на следующий день появилось кое-что, что весьма заинтересовало Мино. Во всех газетах напечатали большие статьи о том, что посол при ООН Дале Теобальд Стар был найден мертвым в своем доме, причина смерти – инфаркт. Нация выражает глубочайшую скорбь по поводу кончины столь достойного человека, неутомимого труженика на благо Соединенных Штатов Америки. В ближайшие дни будет названо имя нового посла. Статью сопровождала фотография Д. Т. Стара, беседующего с Генеральным секретарем ООН.

Сначала Мино ничего не понял. Но постепенно до него начало доходить. Конечно, в этой прогнившей, насквозь коррумпированной стране система работала именно так: она не могла согласиться с тем, что один из ее лидеров, один из ее доверенных лиц убит из-за совершенных этим человеком зверских злодеяний, за которыми стояли крупные нефтяные компании и министерство иностранных дел. Мино все понял. Но все-таки он никак не мог поверить в то, что абсолютно все до единой газеты подкупили и заставили молчать.

Мино вышагивал под большой сосной и размышлял. Взбирался по поросшим дубами холмам и размышлял. Наконец он понял, что должен сделать. Он покажет им всю страшную силу группировки «Марипоса». Им придется сдаться. Синий морфо победит.