Текст книги "Бухарские миражи"

Амак или осколки бухарского фольклора

Типичные двери традиционного бухарского жилища

В самом начале 90-х годов прошлого века в нашем доме мне часто доводилось видеть худощавого, но довольно жилистого и крепкого старика. Хотя, сказать по правде, до «старика» он маленько не дотягивал. Впрочем, это обстоятельство нисколько не умаляло его образа в глазах окружающих. Мне казалось, что лет ему было 60 – 65, не больше. Чем-то, он напоминал мне старика-Хоттабыча, из одноименного фильма нашего детства, но только без бороды: такой же добродушный, с острыми, проникающими в душу выразительными глазами и кротким нравом.

Самое интересное заключается в том, что я так и не удосужился в своё время выяснить у родителей – кем приходился нам этот странный милый старикашка. Ни имени, ничего…6363
  К счастью, копаясь недавно в своих бумажках, наткнулся на информацию об этом старике: его звали Ориф Хамроев, да покоится он с миром!


[Закрыть] Помнится только, что меня почему-то всегда тянуло к нему словно к магниту: я искал любой предлог, чтобы только побыть рядом с ним, послушать его удивительно ладную таджикскую речь, его глубокие и мудрые высказывания.

Это был коренной бухарец, прекрасно владеющий не только персидской поэзией, литературной речью, изысканными манерами, но и – что немаловажно – умением держаться просто и скромно, но с достоинством. Не дутое высокомерие, не пренебрежительность, не показная ложная скромность, а именно: скромно и одновременно с достоинством. Так держится человек достаточно твердых убеждений и знающий себе цену.

Звал я его просто, Амак (дядя).

Более всего, я ценил его высказывания – хлесткие, часто неприличные, короткие по форме, но ёмкие по содержанию, обобщающие конкретную ситуацию или явление и доводящие их суть в форме афоризма. Иногда, эти реплики были на грани богохульства и могли даже кое-кому показаться кощунственными. Чувствовалось, что за внешней грубостью скрывается глубокая народная мудрость, метко отражающая суть той или иной проблемы.

Известно, что в дореволюционной Бухаре не знали, что такое замОк, поскольку за воровство просто-напросто могли отсечь руку. Едва заслышав голос муэдзина, призывающего к молитве, купцы опускали на прилавок тонкие занавески, отделяя, таким образом, товар от покупателя, а вместо замка завязывали дверь на тонкий шнурок и… шли в мечеть. Словом, духовное стояло на первом месте.

С приходом советской власти, бояться бога стало считаться предрассудком, потому что коммунизм был уже не за горами. А потому, это незнакомое прежде явление (воровство), словно эпидемия стала распространяться по всему бухарскому региону. Вскоре, огромные амбарные замки будут «украшать» собою изящные ажурные двери тонкой и филигранной работы. Но ситуация от этого нисколько не улучшится.

Амак по этому вопросу выразится вполне лаконично:

– Аз инқилоб пеш, моҳо кулф-у-калида немедонистему, лекин инсоф буд. Акнун, қулфҳои калон, халка халос намекунанд. («До революции мы представления не имели ни о каких замках и ключах, однако сознание и совесть ещё присутствовали. Теперь же, даже такие огромные замки, не в состоянии спасти этот народ.»)

Ещё короче, он отозвался о бухарцах в целом:

– Одами Бухоро – содда: соддая г@йдан савоб… («Бухарцы – простодушный и доверчивый народ: поиметь простофилю – богоугодное дело…»)

Всякий раз, вспоминая его, я испытываю стыд за то, что не сумел выполнить его просьбу.

– Там, у вас в Ленинграде есть фабрика «Красный треугольник», изготовляющая прекрасные галоши. – обратится он как-то ко мне. – Будь любезен, разузнай. Ну, никак не удаётся мне их тут найти… ходить уже не в чем…

Я пообещал, но так и не сходил на «Красный треугольник». Поленился…

Более всего, меня поражала его начитанность: он знал несметное количество народных баек, притч, афоризмов и стихов. Последние, кстати, довольно часто фривольного содержания. Очень жалею, что почти ничего не запомнил. Из его пикантных штучек, память удержала всего лишь единственную, которая касается традиционной похлёбки «Мошоба» (рецепт – чуть ниже, в разделе «Бухарская кухня»)

 
Ба даста гиттам (гирифтам) ғўза6464
  Ғўза – не до конца распустившееся соцветие, бутон.


[Закрыть],
Аз пой кашидам мўза,
Аз шаб задам то рўза
ҷик-ҷики-ҷик мошоба6565
  Мошоба – похлёбка из маша (см. чуть ниже, рецепт этого блюда, в главе, посвящённой бухарской кухне).


[Закрыть]
 
 
Горсть набрав младой листвы,
Скинул с ног я сапоги,
С ночи вдарил до зари
ҷик-ҷики-ҷик мошобы
 

Вообще, следует признаться, что сам по себе, перевод – вещь довольно непростая. И уж, тем более, когда речь идёт о таком жанре, как фольклор, включающий в себя довольно тонкие и специфические нюансы, которые сложно адекватно перенести в иную социо-культурную среду. Это касается таких сложных элементов, как самобытные варианты говора, оригинальные обыгрывания слов, некоторые междометия и ещё куча всего…

Тем не менее, я рискну совершить попытку и попробую перевести смысл для российского читателя.

На первый взгляд, это безобидный стишок, описывающий поглощение обычной крестьянской похлебки. Однако, здесь, как и в большинстве жанров народного творчества скрывается сексуальный подтекст, связанный с плотскими удовольствиями. В данном случае, имеется в виду секс с любимой «с ночи до утра».

Естественно, как и в любом переводе, прелесть оригинала утрачивается почти наполовину.

В завершение данной главы хочется предложить ещё парочку баек-миниатюр, которые по мнению авторов способны вызвать улыбку у читателя.

О своеобразном бухарском юморе, доводилось писать немало. Вот, ещё одна история, поведанная мне товарищем-бухарцем, в бытность свою, состоящем на службе в одной из жилищно-эксплуатационных контор (ЖЭК) города, начальником которого являлся бухарский еврей по фамилии Устаев.

Как известно, в советскую эпоху, на 9 мая принято было приглашать ветеранов – участников Великой Отечественной войны – в школы, где они рассказывали подрастающему поколению советских школьников о своих героических подвигах, что – в общем-то – было делом обычным. После чего, всех ветеранов приглашали в чайхану, на чаепитие, устраиваемое начальниками ЖЭКов, где пожилым фронтовикам вручались подарки, почётные грамоты и благодарности от имени «Партии и Правительства».

Иногда, на подобного рода посиделках, между отдельными героями завязывались непринужденные беседы, воспоминания и забавные эпизоды из прошлого. Не обходилось, порою, без подколов и шуточек в чисто бухарском стиле.

Так, на очередной «сходке», товарищ Устаев, протягивая кобальтовую пиалу с хлопковым орнаментом одному из приглашенных почётных гостей, решил растормошить старого ветерана:

– Ну, а Вы где воевали? Судя по наградам, небось, до самого Берлина дошли?

– Нет, – простодушно сознался герой-инвалид – до Берлина дойти мне не довелось…

И, глотнув из расписной пиалы ароматный горячий зеленый чай, начал своё повествование.

– Войну я встретил (тут он, «автоматом», стал перечислять: в составе такого-то полка, такой-то гвардейской дивизии, такой-то армии…) в Белоруссии, на подступах к Минску.

О, это было жестокое сражение! Немец навалился на нас всей своей мощью артиллерии, танков и самолетов… Но мы героически дрались… до последнего патрона… Потом, мы отступили…

Здесь он, тяжело вздохнув, выдержал короткую паузу и вновь продолжил.

– Затем, мы чуть не попали в окружение под Смоленском. О! горячая, надо вам доложить, вышла драка! Всюду бомбы, пули свистят… небо заволокло дымом… ничего не видно… Но мы решили стойко держаться до последнего… Однако, в конце-концов, отступили…

Ветеран не спеша отхлебнул чаю, после чего, вернулся к своим воспоминаниям.

– Но то, что было под Москвой, трудно поддается описанию, это был настоящий кошмар: фашист прёт, наседает… буквально со всех сторон… давит, одним словом… Но и мы – не на жизнь, а насмерть – вросли в окопы и ни в какую! Вот умрём тут и – всё!

В общем, в этом сражении мне оторвало ногу и меня переправили в госпиталь…

В этот момент, с задних рядов, доносится реплика одного из фронтовиков:

– Хорошо, что тебе вовремя оторвало ногу под Москвой: иначе б, ты так – похоже – аж до самой Бухары приволок бы их за собой…

Бухарские типажи. Фото Н. Окда

Велик и могуч!

Время неумолимо утекает в прошлое и вот уже мы сами, незаметно, перешагнули тот порог возраста, в котором некогда находились наши родители. А потому, хочется остановить мгновенье с тем, чтобы поделиться некоторыми историями, связанными с уникальными личностями, которые давно уже отошли в мир иной. Чтобы хоть на минутку вернуться в то наше до боли щемящее прошлое и по-доброму взглянуть на тех государственных мужей, которые, несмотря на все свои мелкие недостатки (свойственные любому нормальному человеку), тем не менее, не чета были нынешним руководителям.

На праздновании своего юбилея, тогдашний секретарь ЦК обкома по идеологии Х.Н.Муминов пригласил всех сотрудников аппарата в ресторан «Бухоро» (от ВАО «Интурист»). В числе приглашенных был и мой школьный учитель М.М.Белоусов, который с конца 70-х гг. прошлого века был назначен инструктором в отдел науки и учебных заведений.

А следует отметить, что Хамид Нуриддинович, несмотря на занимаемую должность и высокое положение, был человеком очень даже доступным и вполне демократичным. Это я помню ещё по тем временам, когда он возглавлял главный рупор местного обкома, газету «Бухоро хақиқати» («Бухарская правда»), где мой отец работал сначала ответственным секретарём, а затем (после ухода Муминова) и заместителем редактора.

Несмотря на свой относительно невысокий рост, Муминов всегда выглядел представительно и – я бы сказал – аристократически утончённо: у него было умное лицо, приветливый взгляд и всегда опрятный внешний вид. Одним словом, чувствовалась «масть», с врожденными благородными манерами и высокой культурой общения. Одним словом, чувствовалась «масть», с врожденными аристократическими манерами и высокой культурой общения. Во всяком случае, при общении с ним я испытывал заметную робость и на физическом уровне чувствовал, как от него исходит какая-то почтительная аура, столь свойственная умудренным людям, политическим деятелям и государственным мужам.

«Старая» редакция размещалась в те далёкие советские времена недалеко от древней цитадели Арк, в ветхом глинобитном здании каркасного типа. Достаточно часто, отец звонил домой маме с тем, чтобы она отправила меня к нему: в обеденный перерыв мы с родителем шли на базар, где совершали покупки и я, затаренный двумя авоськами, тащился по невыносимой жаре в сторону автобусной остановки, чтобы доставить продукты домой.

Однако я как всегда, несколько отвлёкся… Так вот, моему школьному учителю не раз приходилось общаться в тесной и дружеской обстановке с Муминовым, который, как и всякий нормальный человек, не лишен был чувства юмора. А потому, с удовольствием делился с друзьями и близкими различного рода комическими историями.

В середине 60-х годов прошлого века, бухарским облисполкомом управляла неординарная личность, которого звали Хамро-Махмуд. Несмотря на несомненный организаторский талант, преданность партии и прочие деловые качества советского руководителя, у него был один существенный недостаток – он плохо ладил с русским языком.

Ниже, предлагаю несколько реальных историй про Хамро Махмуда, поведанных мне Михаилом Михайловичем Белоусовым.

ХХХ

К примеру, будучи в Ленинграде, он здорово ошарашил кассиршу, обслуживающую депутатскую кассу, бросив ей:

– Мне два бл@дь нужен, срочно. Дай!

Чуть позже выяснится, что речь шла о железнодорожных билетах…

ХХХ

В другой раз, наоборот, когда одна высокопоставленная особа из Москвы прилетела с какой-то проверкой в Бухару, сильно простуженный Хамро-Махмуд встретил её в своём кабинете, сходу «уложив» гостью следующей репликой:

– Извините, раздевайтесь, садитесь: я немножко проститутка…

ХХХ

А в московской гостинице, после душа (в те времена, было ещё немало «общих» душевых), он долго не мог найти собственный номер, стучась ко всем подряд и выясняя:

– Простите, Хамро-Махмуд тут живёт?

ХХХ

Идёт конференция в одном из бухарских районов, где с докладом выступает Хамро Махмудович. Помощником Хамро Махмуда являлся некий Грабовский, который в конце листа, в самом низу, приписал (для докладчика): «Смотри на обороте». Словом, обычная и понятная вещь для любого человека.

Докладчик, добросовестно пересказав слово в слово подготовленный ему текст и дойдя до последней строчки, с невозмутимостью истинного коммуниста, закончил в зал:

– Смотри на обороте!

Однако, вместо того, чтобы перевернуть лист, Хамро Махмудович отложил его в сторону и, взяв в руки следующий экземпляр того же самого текста (напечатанного под копирку), продолжил чтение. То есть, вновь, с самого начала.

В перерыве, Х.Н.Муминов дружески слегка толкнёт коллегу в бок и, заговорщически подмигнув, расплывётся в своей добродушной улыбке:

– Хамро Махмудович, а Вы заметили, что дважды прочли один и тот же текст?

На что тот, нисколечко не растерявшись, моментально найдётся:

– А я ведь, Хамид Нуриддинович, сделал это специально.

И на недоуменный взгляд своего собеседника, окончательно пояснит:

– Чтобы лучше запомнили!

ХХХ

Как у всякого высокопоставленного государственного деятеля, у Хамро Махмуда было несколько помощников. Одним из них являлся специалист по машинам по фамилии Филюк. И так случилось, что необходимо было срочно разыскать его для решения какого-то важного технического вопроса. Хамро Махмуд, которому с трудом давался русский язык, подзывает к себе одного из подчинённых и приказывает:

– Иди, срочно найди мне Плюк!

Тот, совершенно обалдевший от такого «кроксфорда-регбуса», долго и мучительно соображает про себя, ЧТО бы это значило. Наконец, «догадывается» и едет в ближайший колхоз, где с трудом раздобыв настоящий плуг, доставляет его к зданию Исполкома.

– Ты чё мне принёс?! – осведомляется председатель, ошарашенно разглядывая сельскохозяйственную соху.

– Вы же сами сказали, чтоб я доставил Вам плуг. – промямлит сотрудник аппарата.

– Э-э… Я тебя про свой помощник сказал: Пи-люк, понимаешь?!

ХХХ

Являясь выходцем из простого народа, можно сказать, оторванным буквально «от сохи», Хамро Махмудович страстно желал учиться, но постоянно проваливался на экзамене. Наконец, в один из своих приездов в Москву, он дошёл до приёмной самого Ворошилова. И войдя в кабинет, смело и не без обиды заявил:

– Климент Ефремович! Значит, когда мы строили Советскую власть, Хамро Махмуд был нужен, так?! Когда началась Великая Отечественная война, Хамро Махмуд был нужен! А теперь, когда я хочу учиться, Хамро Махмуд уже не нужен, да?!

И по личному указанию сверху, его таки зачислят в институт.

ХХХ

На вступительном экзамене по русскому языку и литературе, когда Хамро Махмуду был задан вопрос: «Какие произведения М. Горького Вы знаете?», он не задумываясь ответил:

– «Мама»!

ХХХ

Во время плановой проверки одного из бухарских районов, комиссию (Н.Х.Гулямов, Б.А.Сон и М.М.Белоусов) пригласили на обед. Словом, в лучших традициях советского времени. Едва уселись за стол, как внезапно открывается дверь и на пороге возникает фигура Хамро Махмудовича. Оказывается, он также, находился в этом же районе с параллельной проверкой по линии ЦК. Вот как об этом повествует сам Михаил Михайлович Белоусов.

Завидев меня и оглядев наш стол, Хамро Махмуд, осведомляется:

– Йе, Миша, а чё – «юз грамм – юз грамм» (узб. «по сто грамм») нету, что ли?

На что я ему пытаюсь объяснить, дескать, жара… проверка ещё предстоит. Не слушая меня, он бросает рядом стоящему порученцу:

– А ну-ка: давай, принеси коньяк!

Спорить, естественно, бесполезно. Тем временем, пока обслуживающий персонал разливает янтарную жидкость по пиалам, бывший председатель бухарского облисполкома просвещает нас, обращаясь ко мне:

– Слушай, Михал Михалыч! У меня есть один замечательный рецепт от давления. Во-первых, нужен хороший сон.

– Так вот же он! – перебиваю я его, указывая на рядом сидящего Бориса Афанасьевича – Самый настоящий Сон!

– Не-е… я имею в виду «ухляй-ухляй» (узб. «спать-спать»). Во-вторых, надо кушать анор (тадж. «гранат») – очень хорошо помогает от давления. И в-третьих (наклонившись почти к самому уху): надо иметь сладкий девишка!

– Ха-ха-ха! – оживляются все вокруг.

После «первой», Хамро Махмуд кивает рядом стоящему: мол, давай, разливай. И на мою вялую попытку возражения:

– Михал Михалыч! Я всё понимаю: нам всем предстоит работать, но ведь ты же бухарский! А это ЧТО означает? Правильно – «ҷуф» (тадж. «чётное»). У русских принято «три», а у нас всего «два» (и, хитро улыбнувшись) Ну, или – «четыре». А дальше, опять – работать, работать и работать!

Часть VIII – Торговля, ремёсла и промыслы

Традиционный бухарский палас с характерным орнаментом

Вместо предисловия

Необходимой составной частью многих феодальных городов на Востоке являлись в основном ремёсла и мелкий домашний промысел. И Бухара в этом смысле не была исключением. Более того, превращению бухарского ремесла в товарное производство способствовало прежде всего само географическое положение древнего города, находящееся на скрещении караванных путей, связывающих Среднюю Азию с остальной частью Великого шёлкового пути. Причём, с одной стороны – с Ираном, Афганистаном, Индией, а с другой – с Россией.

Развитая городская торговля обеспечивала горожан всем необходимым. В определённой степени, это произошло потому, что налоговый гнёт за последние столетия тут был значительно ослаблен. И в этой связи уместно упомянуть о так называемой «тарханной грамоте», оформленной ещё при правлении Шах-Мурада (1775 – 1800) и призванной освободить жителей столицы от бремени налогов («алық-у салық»), то есть от подати, взимавшейся по числу домов. И эта грамота имела силу вплоть до революции. Несмотря на относительную дороговизну жизни, всё же положение бухарских ремесленников было более благоприятным чем, скажем, в других городах Туркестанского края, где конкуренция фабричных товаров губительным образом отразилась на отдельных отраслях ремесел и домашнего промысла.

Удельный вес ремесленников в составе населения Бухары был достаточно высоким. Достаточно упомянуть, что ремесленники обрабатывали металлы, волокно (шёлк и хлопок), кожи, изготовляли одежду, различные предметы быта, пищевые продукты, занимались строительством зданий.

Одна лишь обработка металлов делилась на несколько самостоятельных отраслей:

а) Кузнечно-слесарные работы (кузнецы «чилонгар», подковочники «наъльгар», замочники «кульфсоз», мастера-ножей «кордсоз», жестянщики «тунукасоз», игольщики «сўзангар», гвоздари «мехчагар»6666
  Они же делали цепочки и «молотки» (металлические накладки) для дверей.


[Закрыть], а также многие другие…)

б) Литьё чугуна («дегрези») разделялось в свою очередь на более мелкие специальности: отливка сошников «позагари» и литьё отдельных бытовых предметов «манкальрези».

в) Ремесло медников («мисгари») не имело обособленных отраслей, хотя и внутри выделялись отдельные специалисты по производству определённого вида изделий. Кроме того, при Арке имелась ювелирная государственная мастерская, в которой были задействованы самые лучшие мастера-медники.

г) Литьё бронзы («рехтагари»). Как особая отрасль, выделялось производство колокольчиков и бубенцов «зангўлясози». Кроме того, среди мастеров существовало разделение по виду изделий: специалисты по отливке жаровен «манкальрез», чернильниц «давотсоз», стремян и т. д.

е) Ювелирное дело («заргари»). Здесь тоже хватало специалистов по различным видам женских украшений: серьгам «халкапеч», кольцам «узуксоз»… Особой специальностью была очистка драгоценностей от различных примесей и отделения золота от серебра «гахбанди».

И это мы упомянули лишь про один вид производства. Что же говорить о других ремёслах? Тут и несколько томов не хватит. И – тем не менее – хотя бы коротко и в общих чертах следует упомянуть о тех, что непосредственно связаны с Бухарой и неотделимы от этого города.

Без чего немыслима Бухара?

Если вдуматься глубоко, то по всей вероятности можно сказать, что с каждым городом связаны какие то конкретные ассоциации. У Бухары тоже имеется свой ассоциативный ряд, без чего трудно представить себе этот регион.

Следуя подобной аналогии, можно сказать и так: если, к примеру, ликвидировать все велосипеды в Нидерландах и изъять из тамошнего алфавита всего одну лишь единственную букву «х», то голландцы в одночасье лишатся не только дара речи, но – и своей государственности. Примерно то же самое можно сказать и о Бухаре, если выбить из под неё те четыре столпа, на которых она держится и по сию пору. Это – шёлк, каракуль, золотошвейное искусство и конечно же, халва!

Вот и начнём по-порядку…

Местный орнамент по шёлку

История производства шёлка берёт своё начало в Китае во времена неолитической культуры Яншао в 4-м тысячелетии д н. э. Шёлк оставался в границах Китая до тех пор, пока во второй половине первого тысячелетия до н. э. не появился Шёлковый путь.

Шелк – продукт жизнедеятельности тутового шелкопряда, свивающего вокруг себя прочный кокон. В Китае сложено немало легенд на сей счет. Наиболее известная из них связывает появление шелководства с Лэй-цзу6767
  На сей счёт существует множество версий и интерпретаций, очень похожих друг на друга…


[Закрыть], старшей женой мифического императора Хуан-ди, который, как утверждают традиционные источники, правил Поднебесной с 2698 по 2598 год до н. э.

Однажды Синь Лянь Ши пила чай в саду, под тутовым деревом. И в чашку случайно упало несколько коконов шелкопряда. Она стала их вынимать, коконы стали разматываться в длинную нить. Тогда Лэй-цзу стала срывать остальные коконы, висевшие на дереве и разматывать их. Из полученных нитей она выткала ткань и сшила одежду своему супругу. Хуан-ди, узнав об этом открытии, усовершенствовал методы разведения шелкопрядов и производства шелка. Так появилось шелководство и шелкоткачество.

С течением времени шёлк вышел за пределы Китая вместе с одной из принцесс, которая была обещана в жёны принцу Хотана.6868
  Здесь также, существует немало противоречивых вариантов: так, по одной из версий, это была китайская принцесса, засватанная за бухарским принцем… и т. д.


[Закрыть]

В античности большинство римлян, большие любители шёлка, были убеждены, что китайцы делают ткань из листьев деревьев. Это убеждение было закреплено Луцием Аннеем Сенекой в «Федре» и Вергилием в «Георгиках». Плиний Старший был более осведомлён. Говоря о «bombyx» (шелкопряде), он писал в своей «Естественной истории»: «они ткут как пауки паутину, которая становится роскошной тканью для женской одежды и называется шёлком».

Словом, можно только гадать о том, как и каким образом шелк достиг до бухарского региона, да это и не суть как важно. А важно то, во что он тут преобразовался с течением времени.

Шёлк, вырабатываемый тутовым шелкопрядом, это нить невероятной прочности, длина которой может составлять от 500 до 1500 метров. Отдельные нити слишком тонки, чтобы их ткать, а потому их скрючивают по несколько нитей вместе. В этом заключается процесс современного шёлкопрядения. Таким образом, шёлковая нить по прочности превосходит порою даже стальную.

Возвращаясь к воспоминаниям нашей молодости, можно отметить, что каждую весну в нашем дворе появлялся «странный» мужчина, в задачу которого входила «обрезка» всех тутовых деревьев, коих в каждом дворе было предостаточно для того, чтобы можно было набрать корма прожорливым шёлкопрядам для местного грензавода6969
  Гренаж – (франц. grainage, от graine – Грена) получение здоровой жизнеспособной грены (яиц) от бабочек тутового и дубового шелкопряда на специальных предприятиях – племенных шелководческих станциях и гренажных заводах.


[Закрыть].

На протяжении тысяч лет шелк считался символом роскоши. Блестящая поверхность и приятная текстура сделали его самой желаемой тканью среди аристократии. Из-за легкой обработки и окрашивания шелка его назвали «королем текстиля» и «нежной роскошью».

Как известно, в ХIII веке орды Чингис-хана сметут с лица земли не только Русь и страны Средней Азии, но и дойдут до самой Европы, образовав огромную империю. Но сила монголов заключалась не только в оружии. У каждого воина были доспехи, сделанные из нескольких слоёв кожи. Однако главным секретом их неуязвимости являлось шёлковое бельё, находящееся за кожаной бронёй. Шёлковая рубаха надевалась с определённой целью: шёлк настолько прочен, что если стрела или копьё повреждали кожаные доспехи, шёлк вдавливался вовнутрь тела, не давая им соприкоснуться с раной, предотвращая тем самым от заражения и инфекции.

Вряд ли стоит расписывать достоинства шёлка, столь ценимого не только на Востоке, но особенно в странах средневековой Европы. Появившийся в Римской империи шелк был настолько дорог, что ценился на вес золота и часто использовался как валюта в торговле, а носить его позволено было только очень богатым людям.

В Испании в средние века женщины, чтобы не завелись вши, часто натирали волосы чесноком. Методы борьбы с блохами были пассивными, как например палочки-чесалочки. Знать с насекомыми борется по своему – во время обедов Людовика XIV в Версале и Лувре присутствует специальный паж для ловли блох короля. Состоятельные дамы, чтобы не разводить «зоопарк», носят шелковые нижние рубашки, полагая, что вошь за шелк не уцепится, ибо скользко. Так появилось шелковое нижнее белье, к шелку блохи и вши действительно не прилипают…

Вернёмся, однако, «домой».

Бухара издавна славилась своими тканями. Достаточно лишь сказать, что об этом ещё упоминал Наршахи (Х в.):

«Ни в одном городе Хорасана не умели ткать таких хороших материй /как в Бухаре/…

Бухара. Фото 2006 г.

Из Багдада ежегодно приезжал отдельный сборщик податей, и все подати Бухары получал сотканными там одеждами… Отсюда (из Бухары) вывозились ткани в Шам (Сирию), Египет и города Рума»7070
  Мухаммед Наршахи, «История Бухары», Ташкент, 1897, с. 23, 29—30.


[Закрыть]

В середине ХIХ в. в городе насчитывалось около 300 (трёхсот!) лавок («растаи читфурўши») ткачей и торговцев тканями.

Сохранились некоторые традиции древних тканей типа «алтабас», «зарбафт» и знаменитой некогда «занданечи». К концу ХIХ в. ручное ткачество достигло своего апогея. В большом ходу были бумажные ткани (қалами, алачи, суси, чит), полушёлковые (бекасаб, баннорас, басма, адрас), шёлковые (шойи, атлас, хонатлас).

Производство художественной ткани охватывало ряд специальных ремесел: работу красильщиков тканей, ткачество, набойку, производство легких шёлковых платков и бархата («бахмаль»).

Ткачи, как правило, разделялись на две группы – одни из них собственно ткачи («коргар» или «бофанда»), другие являлись составителями рисунков для тканей и назывались «абрбанд».

К нач. ХХ века в Бухаре насчитывалось более 1000 бофанда, составителей же рисунков для тканей было не более 50 специалистов. У последнего имелся даже специальный альбом («дафтари накш»), куда абрбанды сохраняли свои рисунки.

Окраску же тканей по этим рисункам и узорам выполняли особые специалисты, именуемые «рангрез». Работа рангреза требовала не только технической сноровки, но и большого эстетического вкуса.

Расцветкой легких шёлковых платков («калғай») занимались особые мастера – калғайсозы. Расцветка создавалась двумя способами: без штампа и с помощью штампа («қолиб»). Окраска без колиба носила название «бандона».

Работа со штампом происходила иначе: готовые шёлковые платки кипятили с золой «ишкар» и просушивали. Затем, рястянув их на доске, набивали колибом черный рисунок. Перед крашением все места, которые предполагалось предохранить от краски, покрывали смесью смолы с бараньим (или козьим) нутряным салом. Способ этот, вывезенный французами из Ост-Индии, получил в Европе название («воскового» или «фарфорового»). Только для смазки там употребляли смолу в смеси с воском.