Текст книги "Бухарские миражи"

Ворота Саллоххона

Ворота Саллоххона (узб. Saloxxona darvozasi) – крепостные ворота, расположенные на юго-восточной крепостной стене города, были воздвигнуты во второй половине XVI века, при правителе Абдулла-хане II, в тогдашней столице Бухарского ханства.

По версии местного архитектора-реставратора З. Клычева, ворота получили своё название от скотобойни, находившейся за ними («саллох» /«қассоб»/ – «мясник»).

Соединяли город с близлежащими селениями, движение через которые было относительно небольшим. В рабочие дни значительное движение поддерживалось по дороге, ведущим к воротам Шейх Джалол и Саллоххона, за которыми находились многочисленные кирпичные заводы и печи, где обжигали гипс (ганч).

Также, возле этих ворот проживали и ремесленники, занимавшиеся кожевенным промыслом. Ремесло последних требовало присутствие воды, без которой не могла осуществляться обработка кожи. Вместе с тем, они обязаны были селиться таким образом, дабы не загрязнять воду, идущую от них по городскому каналу. Поэтому, кожевенникам предписывалось селиться в кварталах, расположенных на окраине города.

Преимущественно они проживали компактно в весьма ограниченных кварталах: Чармгарон и Хальфа Худойдод – около Шергиронских ворот, а также, в трёх кварталах (Эъшони пир, Арабон и Мир Маъсуд), расположенных у ворот Саллаххона.

Как было сказано в историческом документе от 17 мая 1939 года, «в связи с реконструкцией г. Бухары и огромным ростом транспорта», Бухарскому городскому совету было разрешено, снести городские ворота Саллаххона с прилегающей к ним городской стеной.

Заново, на своём прежнем месте, ворота были воссозданы в октябре 2009 года.

Ворота Намозгох. Фото 20-30-х гг. ХХ в.

Ныне утраченные ворота Намозгох (узб. Namozgoh darvozasi) были построены во времена династии Караханидов в 1119 году мастером Усто Бако. Со временем отреставрированы в 1540-1550 годах Абдулазизханом. Ворота были отделаны красивой майоликой, облицовочными плитами и терракотом, аркой и сводом в стиле «китеба», цветники состояли из шести цветов, верхняя часть ворот 12 цветников – «гультоҷ».         Находились на южной части бухарской крепостной стены.

Рядом у ворот находился дом (ныне дом-музей бухарского купца) принадлежавший первому руководителю правительства Узбекской ССР – Файзулле Ходжаеву. Ворота разрушены при Советской власти, возможно, в начале 1950-х годов.

Ворота Намозгох соединяли город с популярным местом культа – мечетью Намозгох, куда в мусульманские праздники (Иди Курбон, Иди Рамазон) стекалось всё мужское население города.

Здесь же, за стенами города, находился бараний базар, где в в дни праздников устраивались народные увеселения «кокбари» («козлодрание»).

Высота ворот была 11,6 метров, а ширина составляла 13,8 метра.

Ворота Шайх Ҷалол. Фото из коллекции МАЭ РАН, 1898—1902 гг.

Ворота Шайх Ҷалол (узб. Shayx Jalol darvozasi) – крепостные ворота, воссозданные на прежнем месте в Бухаре. Впервые были воздвигнуты, наряду с не уцелевшими хаузом, минаретом и мечетью, в честь учителя (пир) донатора строительства; в первой половине XVI века, на средства и по приказу правителя Абдулазиз-хана из династии Шейбанидов. Абдулазиз-хан был одним из учеников (муридом) шейха Джалола.

Ворота были установлены на юго-западной части бухарской крепостной стены. Также, рядом с ними, были построены хауз (бассейн), минарет и комнаты мечети, которые с течением времени обветшали и пришли в негодность. Рядом с воротами находились мечеть (хонакох) и мазар шейха Джалола. Среди жителей города этот мазар почитался особо и слыл как исцеляющий детей больных коклюшем. Рядом с мазаром также, располагался небольшой алтарь (чироғ-хона), где приходившие к мазару возжигали светильники.

Ворота соединяли Бухару с близлежащей окраиной города. «Движение через них было сравнительно не большое». Они считались одними из старых городских ворот, так как были единственными, сохранившие остатки первоначальной облицовки из мозаичных украшений. Высота – 11,1, а ширина – 14,2 метров.

Простояли они вплоть до 1968 года и были разрушены при Советской власти.

Воссозданы в 2008—2009 годах. Являются одними из 4-х заново воссозданных ворот Бухары. Находятся на улице им. М. Икбола.

Каракульские ворота. Фото 1923—27 гг. Муса Саиджанов

Каракульские ворота (узб. Qorako’l darvozasi) – крепостные ворота в Бухаре, воздвигнутые во второй половине XVI века (в промежутке 1558—1575 годов), при правителе Абдулла-хане II, в тогдашней столице Бухарского ханства.

Были установлены на юго-западной части бухарской крепостной стены. Являются одними из 2-х хорошо сохранившихся из 11-ти когда либо существовавших ворот Бухары. Они также, являются одними из двух ворот на которые были направлены основные силы Красной Армии, под командованием М. В. Фрунзе, во время Бухарской операции.

В прежние времена именно из этих ворот благочестивые мусульмане выходили за черту города для того, чтобы отправиться в далёкое паломничество (хадж) к святыням – в Мекку и Медину. А во времена Великого шёлкового пути, через эти ворота в Бухару въезжали караваны с купцами из таких стран, как Иран, Афганистан и Турция.

Ворота получили своё название от одноимённого населённого пункта – Каракуля, расположенного в 60 км к югу от Бухары.

Каракульские ворота были капитально отреставрированы в ХIХ веке, а в 1936 году была восстановлена южная башня ворот. Польностью же, отреставрированы в 1975 году мастером А. Асраровым. Находятся на улице «Мирокон» махалли «Сомонийлар боги».

Архитектурный памятник входит в «Национальный перечень объектов недвижимости материального культурного наследия Узбекистана» и является частью «Исторического центра города Бухара», включённой в список объектов всемирного наследия ЮНЕСКО. В настоящее время является объектом туристического показа.

Ворота Шергирон

Ворота Шергирон (узб. Shergiron darvozasi) – утраченные крепостные ворота в Бухаре, возведённые во второй половине XVI века при правителе Абдулла-хане II, в тогдашней столице Бухарского ханства. Были установлены на западной части бухарской крепостной стены. Соединяли западную окраину города, «движение через них было сравнительно небольшое».

Дорога, выходившая через них, также вела в сторону самого крупного некрополя Средней Азии – Чор-Бакр.

Название ворот переводится как «завоевали львов». О причине присвоения им такого названия существуют две версии: первая связана с клетками для львов, находившихся возле ворот, второе – с отцом основателя династии Саманидов и охранявших его по ночам львов. Вторая версия относит нас к книге историка Х века Абу Бакру Мухаммаду ибн Джафару ан-Наршахи «Тарихи Бухоро» («История Бухары»).

Разрушены при Советской власти, возможно, в начале 1950-х годов.

Часть III – Бани, базары и караван-сараи…

Ҳаммом

Бухарские бани

Традиция мыться в бане в Бухаре достаточно древняя. Упоминания об этом можно встретить у Наршахи (Абу Бакр Мухаммад ибн Джафар ан-Наршахи (899-957-среднеазиатский историк X века, уроженец селения Наршах (район Вабкент, Бухарск. обл.), автора «Истории Наршахи», датируемой X веком. Правда, употребляли тогда не современный термин арабского происхождения «ҳаммом» (бухарское – ҳамбом), а старый таджикский – «гармоба».

Строительство большинства бухарских бань приписывается Абдулла-хану (XVI в), при котором строились «большие бани с просторными помещениями и мраморными полами»1212
  В.А.Шишкин, «Города Узбекистана», Ташкент, 1943, стр.26


[Закрыть].

Торговое значение бухарских бань отмечает также и Филипп Ефремов в своих мемуарах «Девятилетнее странствование» (стр.27).

По сообщению очевидца, побывавшего в Бухаре в 1820 г., плата за мытьё составляла 20 пулей (Почти 1/3 таньги).

Следует особо отметить тот факт, что бани составляли одну из достопримечательностей города: одно время их насчитывалось в Бухаре около двух десятков, к тому же, многие из них функционировали несколько столетий и при этом ничуть не изменились. Они снабжались водой из колодцев и имели собственную канализацию. Оставаясь практически однотипными, бани отличались по количеству помещений, от которых через сводчатые проходы можно было попасть в соседние помещения. Эти последние имели конкретное функциональное назначение и соответственно назывались. К примеру, «пойшўйхона» – отвод для отмывания ног, среднее купольное помещение – «миёнсарой» или «гармхона» – сводчатые комнаты с горячей водой, и даже была предусмотрена отдельная интимная комната для стрижки и бритья волос на теле – «воҷиб-хона».

Всё было предусмотрено: постоянно поддерживался оптимальный уровень доливки воды, тёплый воздух равномерно расходился по ходам, проложенным под мраморными плитами, согревая тем самым суфы-возвышения и сам пол. При бане постоянно находился массажист («ходимичи»), к услугам которого при необходимости можно было в любое время обратиться.

Тот факт, что почти половина бань являлась женскими, говорит о том, насколько население города не могло обходиться без регулярного мытья. Среди местного населения бытовал даже специальный обряд «Хамбомбарон», когда новоиспечённая невеста перед свадьбой в обязательном порядке проходила эту торжественную процедуру – посещение бани.

Мылись, как правило, без мыла: вообще, в древности мыло не так уж часто использовалось по своему прямому назначению. Например, знаменитый врач Авиценна рекомендовал пользоваться мылом только для лечения кожных болезней. Для очищения тела здоровым людям он предлагал применять глину.).

При мытье воспользовались специальным мешочком, («халтача»), выполняющим роль современной мочалки. В банях работали банщики (халтадоры), которые по совместительству являлись также и массажистами. Массаж очень ценился местным населением, его считали одним из лучших лечебных средств, помогающих от многих болезней.

Тогда, в 60-е годы XX-го столетия, из 18 старинных бань, упоминаемых в книге О. Сухаревой «Бухара, XIX начало XX вв.», оставалось всего три: две мужские (ҳаммом-и Саррофон и хаммоми Бозори корд) и одна женская («ҳаммом-и Кунҷак»). Сейчас (к 2020 г.), к сожалению, осталось всего две бани: одна мужская и одна женская.

Когда я был маленьким, каждую субботу или воскресенье папа готовил нас с братом к походу в баню. Мы с отцом ходили попеременно то в «ҳаммом-и Саррофон», то в «ҳаммом-и Бозори корд». Само устройство этих бань с замысловатыми комнатками-лабиринтами, с постепенным переходом из прохладного помещения в более жаркое и так далее, создавали сказочное представление, будоража детское воображение. Но более всего меня поражали тёплые мраморные полы из цельных кусков мрамора произвольной формы. Они были совершенно гладкие, тёплые и имели огромную палитру оттенков: от чисто белого как снег, до иссиня-чёрного с многочисленными прожилками в рисунке.

В «Каноне врачебной науки» Абу Али ибн Сино отмечает в качестве достоинства хорошей бани солидное строение, умеренную температуру, яркий свет, хороший воздух, просторный предбанник, расписанный красивыми картинами, приятную воду. Вход в баню Саррофон вёл прямо с улицы в относительно просторную раздевальню и место отдыха. Далее начиналась серия заглублённых в землю купольных помещений, связанных между собой узкими сводчатыми ходами.

Самой последней и, следовательно, самой жаркой являлась комната, где по периметру вдоль стен были расположены 4 ручки кранов: 2 для холодной и 2 для горячей воды. Нам очень не хотелось туда идти и потому мы с братом довольно часто спорили – чья очередь идти за водой. Источником пара в таких банях является огромный котёл с водой, встроенный в стену. Пар, образованный от кипения воды, выходит постоянно через отверстие примерно 0,5 х 0,5 метра, находящееся на высоте полутора метров от пола. Котёл с водой раньше нагревался с помощью дров, сейчас – с помощью мазута. Топка находится по другую сторону стены, и запахи из неё не проникают ни в мыльное отделение, ни в парилку.

Через какое-то время, когда основательно помывшись и смыв всю накопившуюся грязь, отец нам разрешал перейти в следующее (близкое ко входу) более прохладное помещение, мы с облегчением выдыхали («Уф, наконец-то!»). Так, постепенно, освоившись «на новом месте» и привыкнув к существующей температуре, ополоснувшись переходили из одной в следующую – более прохладную – комнату. В самой последней нас ждала процедура окатывания холодной водой и мы, чистые и довольные, выходили в предбанник, где нас уже поджидал поднос с горячим чайником зелёного чая и кобальтовыми пиалами. Представляете, как всё, оказывается, мудро было продумано нашими предками, жившими намного веков прежде нас: вначале – постепенный переход от прохладного к горячему, а затем, по завершению всех необходимых процедур, так же всё плавно, но только – всё наоборот. Это какими же следует обладать знаниями о человеке и о его природе, включающими такие науки, как: химия, физика, медицина, анатомия, биология, физиология…

Сегодня в Бухаре сохранились всего две старинные бани: одна женская – ҳаммом-и-Кунҷак и одна мужская баня – ҳаммом-и– Бозори Корд, рядом с куполом Ток-и Тельпак Фурўшон (Купол продавцов головными уборами).1313
  Между прочим, более раннее название данного пассажа значилось как «Ток-и Китоб Фурўшон», ибо любовь к Книге (как и вообще, к чтению и любознательности) являлось неотъемлемой чертой подавляющего числа местного населения.


[Закрыть]

Полуподвальные помещения старинных бань втиснулись среди рыночных зданий и едва возвышаются над улицей своими невыразительными низкими куполами. Бухарские бани представляют собой историко-культурный интерес, как типичные памятники гражданского строительства Бухары XVI века.

Бани часто путают со специальными помещениями для ритуальных омовений – они имелись во многих кварталах города и были двух видов: тахорат-хона – место для неполных омовений, которые, по шариату, должны предшествовать каждой молитве, и ғусл-хона – помещения, разделённые на изолированные кабинки, где могли совершаться полные омовения. Последние заключались в окатывании водой всего тела – с головы до ног – и были обязательны после супружеской близости. Такие омовения совершались также и дома: в ғусл-хоне в холодное время года имелась тёплая вода, что обеспечивало высокий уровень комфорта изнеженным жителям столицы. Все, кому полагалось воспользоваться услугами ғусл-хоны, появлялись в накинутом на голову халате так как до омовения они считались нечистыми. Содержание помещений для омовения было обязанностью самих прихожан. Топливо для этого либо по очереди доставляла каждая семья, либо все жители квартала участвовали в его покупке. Квартальная община нанимала какого-нибудь бедняка из числа жителей квартала, который обслуживал помещение для омовений и подогревал воду.

Помывшись основательно и едва выйдя после бани на улицу, мы сразу же, одновременно вытягивали свои руки, определяя – у кого они чище, редко сходясь к единодушному мнению. Тем не менее, все были довольны: отец, свято памятуя правило А. Суворова «После бани хоть штаны продай, но сто грамм выпей!», старался никогда не огорчать великого полководца. Ну, а мы – за «молчание» перед мамой – получали по маленькой плитке шоколада «Буратино» за 24 копейки.

Базары

Что делать?! Мир стоит на воровстве!

Воруют в Самарканде и в Хиве,

В Ширазе, в Тегеране и в Стамбуле,

И даже – страшно вымолвить – в Москве

(Л. Филатов, «Возмутитель спокойствия»)

Восточный базар

Ни один восточный город немыслим без базара. Правда, справедливости ради следует отметить, что раньше базаров было на порядок больше, нежели сейчас и это понятно: ведь базар являлся не только местом купли-продажи, но и в известной степени, подменял собою СМИ то есть, служил основным источником информации. Помимо прочего, здесь устраивались разного рода представления: кукольники, канатоходцы, клоуны, чтецы и другие. Одним словом, базар являлся ещё и ареной для всевозможных выступлений, а следовательно выполнял функции развлекательного характера.

Вот что писал в своё время проф. А. А. Семенов:

«Я впервые попал в столицу эмирата, когда ещё не прошло 25 лет после заключения Шаарского договора о союзе между Россией и Бухарою. Закаспийская военная железная дорога была доведена тогда лищь до Самарканда, и русские воинские части ещё не занимали территории Термеза и Керки. В то время Бухарское ханство не включалось полностью в русскую таможенную черту и южная пограничная линия была более или менее открыта для свободной торговли с зарубежными соседями. Все это создавало условия для необычайного оживления на бухарских базарах, где воочию можно было убедиться, насколько разнообразен этнический состав базарных толп и обильно представлены всевозможные товары Востока и Запада. Я хорошо знал торговые места всех больших городов Средней Азии, но бухарские базары подавляли своею грандиозностью. При небольшой сравнительно численности населения столицы базарные ряды в ней занимали первенствующие место, и если бы расположить их в одну линию, она растянулась бы на десятки километров. Все базары строго распределялись по рядам (раста), торговавшим только определенными товарами, и никакие смешение их не допускалось. Если вам нужно было купить веревки, надлежало идти в специальный ряд продавцов этого товара; если появлялась необходимость купить какую-либо золотую вещь, вы шли в ряд ювелиров. Разнообразие и обилие товаров поражало приезжих. Здесь можно было купить почти все, что производили Восток и Запад: от настоящего швейцарского сгущенного молока и концентрата бульона Либиха до сухого имбир-ного варенья из Шанхая и душистых свечей из Рангуны, от эффективных мальтийских шалей с серебряными блестками до чудесной индийской кисеи, тканной золотом. В ряду менял (раста-йи саррофон) вы могли разменять свои деньги на любые: индийские рупии, мексиканские серебряные доллары, золотые турецкие лиры, английские фунты-стерлингов и т. п. Местные антикварные лавки таили в себе немало интереснейших предметов большой древности, вызывавших иногда неподдельное удивление. Здесь можно было встретить внушительное по виду и тяжелые мечи крестоносцев с серебряными латинскими девизами у гарды вроде: Hos Dedi oras capiam, Anno Domini 1405 (то есть „Сегодня я дал, завтра получил. От рождества Христова 1405 год.“), Memento mori. A. D. 1376 („Помни о смерти. От рождества Христова 1376 год“); увесистые восточной бронзы чаши с серебряной насечкой, с горельефными изображениями сцен из древней жизни Ирана, прекрасной сохранности древнюю фарфоровую посуду с чудесными reflet metallique XI – XIII вв., интереснейшие древнегреческие, индо-скифские, парфянские, мусульманской эпохи и прочие монеты. И нумизмат, и любитель-коллекционер восточных древностей одинаково нашли бы здесь для себя „богатый улов“ и непередаваемую привлекательность длительного рытья в удивительных редкостях.»

Торговые ряды («раста») Бухары поражали не столько своей протяженностью, сколько плотностью размещения лавок («дўкон»). Как правило, размещались они по обеим сторонам улицы. Только лишь, на улице, отходящей от пассажа Ток-и-саррофон в сторону Арка, размещалось до 150 лавок, где продавались бумажные фабричные ткани («читфурўши»). Далее шёл ряд «атласфурўши», где торговали шёлковыми тканями, в том числе и фабричными (атласом, бархатом, парчой, шелками) – этих лавок было более сорока единиц.

Очень много было и узко специализированных лавок, размещавшихся в специально отведённых для этого местах, дабы не нарушать установленного порядка – сосредотачивать торговлю одним видом товаров в одном месте. К концу XIX началу XX в. эта традиция уже будет нарушаться размещением мануфактурных рядов в различных местах. Подобные нарушения будут оправдываться попыткой удовлетворить сильно возросшую потребность в тканях среди местного населения.

Одних только рядов москательщиков («аттори») насчитывалось более 150 лавок. Торговцы фарфоровой посудой располагали 60 – 70 лавками, а «чайный ряд» насчитывал ещё 50 лавок. Неподалеку от Ток-и-тельпак находился кондитерский ряд («ҳалвогари»), также, состоявший из 50 лавок. Далее располагались ряды медников, в которых продавались металлические изделия.

Даже книжных лавок в конце XIX века в Бухаре было 26. Одним словом, торговыми помещениями были заняты все площади города.

Регистан являлся вторым центром торговли. Здесь размещались в основном торговцы съестными припасами и готовыми пищевыми изделиями. Тут  в большом количестве находились ряды хлебников ("нонвой"), а также мясников ("кассоб"). Чуть поодаль размещались лавки торговцев мылом и свечами (те и другие – по 120 лавок). Тут же был расположен и фуражный рынок ("бозор-и алаф"), где торговали свежей и сухой люцерной.

Когда на Востоке речь заходит о базаре, то естественным образом подразумевается раннее утро, поскольку жизнь на восточных базарах начинается рано утром и заканчивается (в основном) уже к полудню, когда солнце, поднявшись высоко и набрав силу, начинает нещадно палить всех и вся. Помимо этой причины существует ещё и другая: на Востоке принято уважать известную поговорку: «Кто рано встаёт, тому Бог подаёт».

Вообще, почти все жители Бухары склонны относиться ко всякого рода лежебокам и любителям поспать если и не осуждающе, то во всяком случае неодобрительно. Я, к примеру, на всю жизнь усвоил бабушкины слова, которые она, в свою очередь, слышала от своих родителей: «Хоб – бародари марг» («Сон – брат смерти»). Она вставала затемно, в пять часов утра и, приоткрыв дверь своей комнаты, садилась незаметно у окна и молилась.

– Рано утром ангелы разносят по домам благую долю («ризқ»), которую важно не проспать! – частенько говаривала она. Мне очень хочется верить, что там, на небесах, её душа сполна вознаграждена и кружится в восхитительном хороводе, состоящем из ангелов и херувимов.