Текст книги "Прощай, Бобров"

– Слишком он у тебя отутюженный, студент. Какой – то официальный. Люба.

Она представилась и резко протянула ему руку, выпустив ему прямо в лицо целый залп табачного дыма. Тогда он решил для себя, что она точно большая сволочь, но в ответ просто улыбнулся.

– Мы не смогли придти на открытие твоей выставки, – продолжала щебетать Ермакова, – вот, а это тебе, – Аркадию показалось, что у него остановилось сердце. Ольга протягивала дымившей художнице тот самый букет алых роз. Она заметила его настроение, но так извиняющее посмотрела на него, что он укорил себя за жадность и даже сумел найти в себе силы улыбнуться ей в ответ.

– Да ты что, подруга…– Ленная удивлённо развела руками, – это же до неприличия дорогой букет! И это мне? За что?! Ольга! Да ты совсем сдурела, он же стоит целое состояние. Я стесняюсь его принять.

– Не знаю, – немного оторопела Ермакова, но Аркадий пришёл ей на помощь.

– Так принято, дарить цветы в день знаменательных событий.

– Правильно, Аркадий,– схватилась Ольга, – а у тебя ведь знаменательное событие сегодня? Разве не так, Люба?

– Ну…– немного покривлялась для приличия Ленная, – если вы так считаете, то давайте букет сюда. Спасибо. А твой шофёр ещё и дипломат, ну прямо ценная находка. На каком вокзале, говоришь, вы познакомились?

Ольга засмеялась, а художница, тем временем, закрутила головой, и Аркадий был уверен, что она уже решила сдать букет в ближайший цветочный киоск за полцены. У него опять защемило сердце. Остальные «свободные вращенцы» с интересом издали наблюдали за ними. Цветы их привлекли, это уже была реальность, и их можно было куда-нибудь пристроить.

– Вы пока походите, посмотрите. Хорошо, Ольга? А я сейчас, мы здесь, с ребятами…сейчас…

Так и есть. Зловещие предположения Аркадия сбывались. Немного пошептавшись в кружке со своими, Ленная словно забыла про них. Они там что-то долго и горячо обсуждали, пока от вигвама не отделились два бородатых художника. Для приличия, чтобы не совсем ранить сердце бывшего хозяина, они набросили на букет Аркадия кусок чёрного целлофана и медленно, немного смущаясь оттого, что Аркадий смотрит на них, побрели в сторону Калужской площади.

Ольга, не убирая руки с локтя Аркадия, пошла вдоль разложенных картин, останавливаясь для приличия возле каждой на некоторое время.

– Вам это нравится, Аркадий?

– Я,…наверное, я…– он не хотел, конечно, показаться несведущим, но скрыть своё смущение ему было трудно, – не совсем хорошо разбираюсь в этом…вот, современном искусстве. Честно говоря, я предпочитаю классику, зарубежную и отечественную.

– Да? – обрадовалась Ольга.– Знаете, а я тоже. Я очень люблю старых мастеров, красивые картины с красивыми лицами. А в этом вот я не разбираюсь, и откровенно говоря, мне это совсем не нравится. Наверное, я выгляжу старомодной?

– Ну что вы, Ольга, вы…– ему вдруг захотелось сказать, что она самая красивая девушка на свете, но он постеснялся и тихо добавил, – вы не старомодная. Это точно.

– Спасибо за идеологическую поддержку. А то знаете, как сейчас в современном искусстве, кто во что горазд, как мне кажется и как говорит моя бабушка. Взять хотя бы мою подругу Любу, с которой вы только что познакомились. Мы с ней проучились в одном классе целых десять лет, но я никогда не замечала в ней тяги к живописи.

– Тяги к чему? – спросил Аркадий и погладил сломанный бок керамического горшка. Ольга весело рассмеялась. Он почувствовал её настроение и решил рискнуть.

– Мне кажется,– продолжил он, – что ваша подруга сейчас так увлечена своим творчеством, что про нас совсем забыли. Слушайте, Ольга, кажется, она совсем не обидится, если мы потихоньку исчезнем. Выставку мы уже посмотрели, горшки потрогали, цветы подарили. Так сказать, и духовно обогатились, и подруге сделали приятное. Вы только посмотрите на это братство бородатых гениев, они просто про нас забыли, нас нет для них.

– Что же нам теперь делать? – нарочито таинственно спросила Ольга.

– Надо делать ноги. Оставим храм искусства и уйдём тихо и незаметно.

– Как английские джентльмены?

– Зачем? Как русские ценители настоящего искусства.

– Какой же вы, однако, злюка, Аркадий. Не можете простить букет роз моей бедной подруге.

– Надеюсь, вы шутите. Но я хочу вам подарить ещё один.

– Правда? – она повернулась и посмотрела ему прямо в глаза.

– Правда.

– Тогда мы точно сбежим отсюда. Ради нового букета. Пошли.

Для Аркадия Сафонова этот день стал самым счастливым в жизни. Он даже не предполагал, что можно быть таким счастливым. После выставки они долго бродили по пока ещё тихим переулкам парка Горького, катались на полупустых качелях. Парк уже заполняли звонкие детские голоса, когда Сафонов с Ольгой не без сожаления покинули его. Яркое апрельское солнце уже совсем прогрело промёрзлую землю. Почти целый час они жгли бензин на Садовом кольце, наслаждаясь красивым и тёплым солнечным днём. Он остановил машину на углу Большого Каретного. В большом цветочном магазине он купил Ольге ещё более роскошный букет.

В общем, в тот день у него всё получалось. Он был любезным, интересным, остроумным. Потом, по рекомендации Геры, они нашли кафе «Чемпион» на Краснопролетарской. Аппетит уже разыгрался не на шутку, и им казалось, что они смогут съесть целого жареного барана. Насладившись шашлыками, остаток дня они допоздна провели в тени деревьев Нескучного сада, бродили по Пушкинской набережной, смотрели на звёзды. А когда пробило полночь, они уже стояли под неописуемым звёздным весенним небом в маленьком скверике во дворе её дома. Стало прохладно. Старый московский двор тяжело пыхтел запоздалыми автомобилями, стучал молоточком каблуков, торопящихся в тёплые квартиры ночных гуляк.

– Я пойду, Аркадий? – начала, с искренним сожалением, прощаться Ольга.

Он пожал плечами и грустно ответил:

– Разве я могу вас задерживать?

– Мы же договорились перейти на «ты». Забыл?

– Да. Я забыл. Ты же всё равно уйдёшь.

– Уже поздно. Меня ждут родители. Я ведь девушка домашняя. Мне нельзя гулять без разрешения после одиннадцати часов. Ты что, обиделся?

– За что?

– За то, что не пошли к тебе пить кофе. Аркадий, ну действительно уже очень поздно. В следующий раз обязательно попьём. Завтра тяжёлый день и мне надо выспаться. Спасибо тебе. Сегодня был такой чудный день.

– Тогда беги. А когда мы снова увидимся?

– Я позвоню тебе. Постараюсь, также как и сегодня, освободиться на весь день. Хорошо? Пока.

Ему показалось, что если он попробует сейчас поцеловать её, то она его не оттолкнёт. Но сделал движение корпусом ближе к ней, но в последний момент что-то сдержало его самого и он тихо, почти шёпотом ответил ей:

– Пока.

Она побежала к своему подъезду, у порога остановилась, повернулась, помахала ему рукой. Потом улыбнулась и послала воздушный поцелуй.

Ранний завтрак в доме доктора Боголюбова был прерван неожиданным звонком. За столом сидела вся маленькая семья. Они сначала поочерёдно бросили взгляд на телефон, а потом недоумённо друг на друга. Было понятно, что звонка в такое время никто не ждал. Поэтому, никто не хотел подходить к телефону.

– Может быть, кто-нибудь подойдёт всё же к телефону? – первым отозвался доктор, отложив в сторону утреннюю газету.

– Кому мы оказались нужны в такую рань? – удивилась Александра Николаевна.

– Подними трубку, Шура, – сказал доктор жене, – и всё узнаешь. Может быть, что-то случилось в больнице?

– Может быть, может быть. Что там может случиться? К тому же минут через десять ты уже сам будешь в своей больнице. Маша? – она посмотрела на дочь.

– Мне никто не может звонить в такую рань. Я не пожарник и не врач. И вообще, мне пора в школу. Разбирайтесь сами, ты и папа. Это вам звонят.

Она отодвинула чашку и бросила на стол салфетку.

– Я пойду к себе и если это, действительно, звонят мне, то передай, пожалуйста, что я уже иду по дороге в школу. Ненавижу новости. Спасибо, мама. Пока, папа.

Телефон продолжал трезвонить, Александра Николаевна, проводив дочь взглядом, заторопилась и с неохотой сняла трубку. Ранние телефонные звонки чаще всего приводят к изменению планов на весь день, выбивают из колеи, а Александра Николаевна не любила менять свои планы.

– Ах, это ты, Настя! – громко объявила она имя Анастасии Сафоновой и с облегчением вздохнула. – Нет, а Маша уже ушла, да, представь себе, так рано. А почему ты звонишь? Что-нибудь случилось? Случилось…

Время, действительно, всё лечит. Прошло уже почти восемь лет, как Мария Боголюбова вернулась в Покровку после окончания института в Москве. Она работала учительницей английского языка в той самой школе, в которой они все когда-то учились, и Сева Бобров, и Аркадий Сафонов, и Настя, и сама Мария. Отсюда они когда-то отправились грызть гранит науки в столицу. Когда-то здесь, Сева и Мария поклялись друг другу, что обязательно вернуться сюда, что никогда не расстанутся и что всегда будут вместе! Ох, уж эти клятвы юности!

Мария вернулась в Покровку одна. Её Боб не приехал ни через два месяца, как обещал вначале, ни через год, ни через два…он даже не приехал, когда умерла его мама Алина Михайловна. Тогда это всё произошло так неожиданно. Ведь она даже не болела, а просто тихо умерла. Всех возмущало поведение её единственного сына, не успевшего на похороны. Но он не приехал и на сороковой день, не было его и на годовщине. Как можно было найти оправдание этому? Но Мария знала, что он любил свою мать, и не приехал только, даже не хотелось думать об этом, из-за неё. И не только близкие знали, что истинной причиной её неожиданной смерти было, конечно, поведение её сына. Слишком сильно к сердцу приняла она его решение расстаться с Марией Боголюбовой. Ведь она даже не могла предположить, что он так может поступить! Её Сева, её мальчик!

Жизнь в маленьких русских городах трудно поддаётся переменам, во многом остаётся патриархальной и соседские узы между небольшим количеством семей превращаются практически в родственные. И это, помимо того, что может оказать реальную поддержку в тяжёлую минуту, ко многому и обязывает. Взаимоотношения между матерью Севы Боброва – Алиной Михайловной и родителями Марии тогда уже почти стали родственными. Это было не простым делом. Семья Боголюбовых, особенно мать Марии, долго и упорно сопротивлялись тому, чтобы увидеть сына Алины Михайловны в роли жениха их единственной дочери, в роли их будущего зятя. Но успехи Севы в последние годы учёбы в школе, его поступление в престижный московский вуз, доброжелательная позиция доктора Боголюбова и, конечно же, настойчивость и преданность самой Марии смягчили позицию матери. Александра Николаевна вынуждена была согласиться с выбором своей дочери и Алина Михайловна необычайно этим гордилась. Её новое положение почти родственницы очень уважаемой и влиятельной семьи изменили отношение и к ней самой в местном обществе. Она это не переставала ощущать, искренне привязалась к Марии и не могла дождаться свадьбы своего сына. Тогда ей казалось, что это Господь воздал ей за муки и страдания, за раннюю вдовью долю, за терпение и преданность. В своих счастливых грёзах она уже видела себя бабушкой, нежно любящую своих внуков. Господи, как же она о них мечтала! Что может быть лучше обеспеченной и спокойной старости. А Мария? Маленькая квартира Алины Михайловны наполнялся светом, когда будущая невестка приходила к ней. Мария была настоящим ангелом, заботливым и терпеливым. Матери были невдомёк искания её сына, его рассуждения о будущем, о карьере. Алине Михайловне казалось, что счастье вот оно, совсем рядом – это Мария! И умна, и красива, родители очень авторитетные люди, не бедны, да и детям не дадут надорваться из-за куска хлеба. Что ещё можно желать?! Что?! Разве они оба уже не получили прекрасное образование и она всё равно не понимала, что неужели для того, чтобы добиться лучшей доли, надо было так далеко уезжать? Зачем? И что это такое – лучшая доля? Разве это не мать, разве это не Мария, разве это не родина? Наверное, она была старомодной провинциалкой, многого не понимала в современной жизни. Конечно, она ощущала недостаток образованности, чувствовала, что и сын, повзрослев, иногда стеснялся этого, но что она могла сделать? Судьбу не выбирают. Рождение первенца и ранняя трагическая смерть мужа в корне изменили её жизнь, похоронили все её тогдашние планы и надежды. Кто знает, как сложилась бы её жизнь, будь всё по-иному? Но, ни разу она не сетовала на судьбу, ни разу не поддалась отчаянию. Терпеливо, из дня в день она трудилась, чтобы достойно воспитать сына, оградить его от влияния улицы, чтобы он был сытым, ухоженным. Надо было выбирать, да разве до своего образования ей было тогда? Едва удавалось сводить концы с концами.

Алина Михайловна была невероятно благодарна судьбе за то, что её сын встретил такую девушку, как Маша. Она была самой завидной невестой городка. Многие влиятельные семьи хотели бы видеть её в своём доме, одни Сафоновы чего стоили. Но Мария выбрала Севу и настояла на этом перед родителями. Школьная дружба переросла в крепкое чувство и, несомненно, это повлияло на судьбу её сына. Последние годы учёбы в школе он буквально корпел над книгами, осознав, что знания и хорошее образование – это единственный доступный ему способ добиться расположения родителей Марии. Он хотел поставить себя на один уровень с ними. Мать была поражена силой воли сына, силой его любви к Марии. Перемены, происходящие с ним буквально у неё на глазах, не могли не радовать её, но иногда озадачивали. Он словно исчезал в другой мир, она чувствовала, что он становится иногда невнимательным к ней и несколько циничным к окружающему его миру. Уже через год учёбы в Москве она не могла узнать его. Он стал жёстче, рациональнее, практичнее. Но она не знала, что с этим делать? Это и была оборотная сторона медали, приходилось мириться. Её сын вырос и стал настоящим мужчиной. Высоким, умным и красивым парнем. Он больше в ней не нуждался, теперь он мог сам о себе позаботиться. Алина Михайловна чувствовала, как становится ненужной, и это её терзало, но причин обижаться на него у неё не было. Он строил свою жизнь, а с ней он по-прежнему был внимателен, заботлив, но она ему уже была не нужна. Участь всех матерей на свете. Хороших матерей, у которых выросли хорошие сыновья. Но и это её сильно не могло огорчить, в конце – концов, это происходит со всеми, дети растут, вырастают и уходят. И она, конечно, с нетерпением ждала эту свадьбу. Сева с Машей поженятся, у них будут дети. И в этом новом мире с внуками ей, Алине Михайловне, обязательно найдётся местечко. Кто будет любить внучат сильнее бабы Алины? Никто! В этом она была уверена абсолютно. Она уже готовила себя к роли бабушки.

Когда свадьбу отложили в первый раз, никого это особенно сильно не взволновало. Бывает. Но она уже тогда почувствовала неладное. И даже выговорила Марии за то, что она так легко на это согласилась. Мария, конечно же, сама этого не хотела, но защищала позицию своего жениха и убеждала мать в необходимости именно такого поступка её сына. Но эти убеждения постепенно теряли свою силу, особенно, когда свадьбу отложили во второй раз и Сева решил остаться пока во Франции на год. В Покровке об этом говорили почти все и все задавали вопросы именно ей, Алине Михайловне. А что она могла ответить? Она так до конца и не разобралась, что такое стажировка? Не задавали вопросы только Боголюбовы, но Алина Михайловна понимала, что это только благодаря стараниям Маши. Родственники и друзья решили сильно не паниковать, тихо и мирно дождаться возвращения жениха. В конце – концов, год – это не так много. Мария тогда уже работала в школе и надеялась, что за её первыми педагогическими потугами и время пролетит незаметно. Время, действительно, пролетело очень быстро и совсем незаметно. Тогда-то и появилась эта злополучная фотография с изображением свадебного торжества Севы Боброва во Франции. Кто её прислал? Это было не важно, но казалось, что мир рухнул! Её сын женился не на Маше, он женился на другой. Но этого не могло быть! В это было почти невозможно поверить!

То, что Мария хотела утопиться в ту ночь, скрыть не удалось. Отношения между Алиной Михайловной и родителями Марии резко прервались безо всякого объяснения с их стороны. Многие пытались высказать ей лично своё возмущение. Ей пришлось уволиться с работы, не дожидаясь пенсионного возраста. Остаться безучастной ей не удалось, она очень сильно переживала за Марию и впервые в жизни была серьёзно обижена на сына. Она попыталась тогда посетить Машу в больнице, но её туда не пустили. Она замкнулась в себе и почти не выходила из дому. Сердце, собрав все горести, просто не выдержало напряжения. И как-то раз Алина Михайловна просто не проснулась. Она умерла тихо, во сне.

Мария до последнего сохранила с мамой Севы очень тёплые отношения и обвиняла своих родителей в чёрствости. Смерть Алины Михайловны была для неё тяжёлым ударом. Она взяла на себя все хлопоты и послала телеграмму её сыну. Все ожидали его приезда, даже немного задержались с похоронами. Но Сева опять не появился. После этого, драма как-то сама по себе и затухла. Словно приняв очистительную жертву и, похоронив Алину Михайловну, городок перестал судачить. Резко и окончательно. Словно ничего и не было.

– Что-нибудь случилось, Настя? Ты так рано звонишь…что случилось? – Ещё ничего не зная, но Александра Николаевна уже почувствовала угрозу и у неё округлились глаза

– Не может быть! Ты это точно знаешь…когда? – почти прошептала она и медленно присела на краешек стула. Она ещё слушала любящую поболтать Настю Сафонову, но глаза её уже в волнении бегали по дому, останавливаясь, то на муже, то на двери комнаты дочери.

– Мама? – Мария уже спускалась по лестнице. – Что случилось, мама? Что за шпионские страсти. Неужели наша школа сгорела?

– Да, Шура, что случилось? – не выдержал явной происходящей интриги и сам доктор Боголюбов, нетерпеливо спросив, – Что тебе сказала Настя Сафонова?

Александра Николаевна, словно гордясь своей ролью хранительницы сногсшибательного известия, положила трубку и ещё раз важно оглядела присутствующих.

– Ну, мама…– нетерпеливо повторила Мария.

– Только ты не волнуйся, пожалуйста, Машенька. Ты сядь, сядь. Я тебе сейчас всё расскажу.

– Да что с тобой, мама? – не на шутку забеспокоилась Мария. – Школа, что ли действительно, сгорела? В конце – концов, вы с Настей словно дети, играете в какие-то тайны…

– Машенька…он приехал…– осторожно начала Александра Николаевна, сделав непроизвольное ударение на слове «он».

– Кто это – он?! – недовольно ответила ей Мария, но заканчивая короткую фразу, уже поняла о ком идёт речь. Не выдержав напряжения, всё же устало села. – Кто тебе рассказал? Настя? Она его видела?

– Нет,…то есть, да…– опять перешла на шёпот Александра Николаевна, – она его не видела. Он приехал вчера ночью. Остановился в гостинице. Ты же знаешь Людмилу Небесную, она там работает, кажется, администратором. Она Насте и рассказала.

– Послушайте, девочки, – неожиданно вмешался доктор Боголюбов, отложив газету – кто к нам приехал? Заморский цирк? МХАТ? О чём вы там шепчетесь?

– Бобров приехал! – не сводя настороженного взгляда с дочери, торжественно бросила ему жена. – Вчера ночью к нам в городок пожаловал Всеволод Бобров. Помнишь такого? Твой любимчик! Осчастливил, так сказать…

– Мама! – с укоризной бросила ей Мария. Немного помолчав, добавила, – С чего это такой ажиотаж? Приехал и приехал, ну и что?! Что из того, что он приехал!? В конце – концов, он приехал к себе на родину, на могилу матери. Стоит ли этому придавать большое значение? Обычная история, которая случается с людьми.

– Да? – с надеждой спросила её мать – Ты, действительно, так думаешь? Что это просто обычная история и к тебе она что, уже не имеет никакого отношения?

– Я ничего не думаю, мама. Мне пора в школу, – решительно ответила Мария.

– Правильно, Машенька, – торопливо поддержала её мама. – Правильно. И не задерживайся в школе, возвращайся скорее. Я буду тебя ждать, приготовлю хороший обед. И папа будет тебя ждать, Маша? Папа тоже будет тебя ждать.

– Хорошо, мама. Я постараюсь придти пораньше. И не надо меня успокаивать. Я уже не ребёнок и я не думаю, что он приехал ко мне. Искать с ним встречи я не буду. Думаю, что и он не посмеет или не захочет. Не стройте из всего этого проблему.

– Правильно, доченька, правильно. Вообще-то, этого следовало ждать, я имею в виду его приезд. Кто мог ожидать такого отношения к матери? А тебе пора серьёзно задуматься…

– Я прошу тебя, мама, только не сейчас. Не надо сейчас об этом. Мне пора.

Это известие не могло не взволновать её. Подумать только, вот он и приехал! И ничего не случилось. Светит солнышко, на углу торгует молочник, из кондитерской тянет ароматом свежих булок, медленно тянутся автобусы. Ничего не случилось! Он приехал впервые за все эти годы и, конечно, он будет искать встречи с ней.

Мария шла до школы пешком, когда-то они шли по этой дороге всегда вместе. До школы было недалеко и ей вдруг показалось, что он опять где-то рядом и следит за ней. Она остановилась, неуверенно огляделась, но ничего необычного не заметила. Она улыбнулась своей шпионской подозрительности и ускорила шаг. Ещё совсем немного и она уже в шумной толпе школьников и мотает головой то налево, то направо, отвечая на приветствия и улыбаясь в ответ.

Восемь лет! Ещё вчера представлялось, как это много. А тут, узнав, что он приехал, Марии показалось, что всё это было только вчера. Возвращение из Москвы, подготовка к свадьбе, свадебное платье, его предательство, смерть Алины Михайловны. Господи, сколько слёз, сколько переживаний! Надо было ей тогда уехать из Покровки! Иначе она ничего не сможет забыть! Что-то сломалось у неё внутри, что-то случилось. Её попеременно то – бросало в жар, то – окунало в леденящий холод. Сердце и голова не слушались друг друга, руки не могли найти себе места, они заплетались, ей трудно было устоять на ногах. Ничего не прошло!

Едва отсидев один урок, она поняла, что не сможет отработать весь день. Отпрашиваться у директрисы, сославшись на нездоровье, было неудобно. Несомненно, это свяжут с его приездом. Ведь остаться незамеченным в их маленьком городке это не может, чего доброго Юлия Петровна ещё попробует затащить Боброва в школу. Всё-таки «альма-матер». И конечно же, все с интересом будут наблюдать за дальнейшим развитием событий. Огонь, который казалось, угас навсегда, разгорелся вновь.

А может быть, он приехал не один. Может быть, он приехал с женой, с детьми? Интересно, есть ли у него дети? Наверное, есть. Как же без детей. Интересно…мальчик или девочка?

Господи, да надо было тогда, сразу после смерти Алины Михайловны уехать отсюда. Она и хотела это сделать, но родители смогли уговорить её остаться, пообещав, что как только папа выйдет на пенсию, они переедут все вместе. Ну и что? Доктор уже год на пенсии, но больницу оставить не может и Мария, махнув рукой, смирилась. А теперь снова почувствовала, что надо уезжать, во что бы то ни стало. Новую жизнь нельзя построить на старом месте!

Только к третьему уроку в школе появилась Настя Сафонова. Мария не сомневалась, что она теперь узнает всё до мельчайших подробностей и не ошиблась. Такого не может быть, что бы Сафонова чего-то не знала! Да и потом, они все вместе – бывшие одноклассники. Уже в учительской Настя затащила её в укромный уголок и доверительно прошептала:

– Ну, что будем делать?

– Ты это о чём, подруга? – постаралась выразить недоумение Мария.

– Машка, ты чего?! Мама тебе не говорила?! Разве она не говорила, что я тебе звонила утром?! – удивлённо спросила Сафонова.

– Нет. Я сегодня рано ушла, я ничего не знаю про звонок…– постаралась выкрутиться Мария.

– Ах да, да…мне же она сказала, что ты уже ушла…так ты что, не знаешь?! – чуть не закричала она от счастья.

– Настя, ну ты как сорока, честное слово, что случилось, в конце-концов?

– Представляешь, Севка приехал! Бобров!

– Ну и что? – немного помолчав, ответила Мария. – Ну и что, что он приехал?

– Ну да, – тихо согласилась Сафонова, – вот и я говорю, что из того, что он приехал. Я и в школу из-за этого опоздала. Представляешь, звонит мне Люда Небесная, ты ведь её помнишь? Крашенная такая брюнетка, она на три – четыре года позже нас училась, я с ней дружу потихоньку. Так вот, звонит и говорит, приехал мол, ваш Сева Бобров, который во Франции живёт, тот самый, что работает в дипкорпусе. Веришь? Важный, говорит, такой, паспорт дипломатический, машина – люкс, костюмчик – фирма. Причёска, золотые очки, часы…вот стерва, всё разглядела, даже марку часов назвала. Ну, ты понимаешь? Ой, срасти какие, сдохнуть можно!

– Какие страсти, Настя? Ты о чём?

– Брось, Машка,– недовольно ответила ей Настя, – можно подумать, что он ко мне приехал. Что тут непонятного? Он ведь твой жених!

– Не знаю, чей он жених, ко мне это уже не относится. Бывший жених, ты ведь так хотела сказать? Наверное, он приехал на могилу матери, уж не думаешь ли ты, что он ко мне приехал? Я так не думаю.

– А разве нет! Не ко мне же! Слушай, Маша, не будь дурой, он всё равно будет искать встречи с тобой. Неужели ты думаешь, что всё так просто прошло, что всё в прошлом? А? Скажи мне, вот у тебя это прошло?

– Что прошло? – Мария почувствовала смущение, но ей не хотелось, чтобы это было заметно. – Ты хотя бы научись объясняться, Настя.

– Господи, Маша, ты какая-то заторможенная. Ну, эта, как её…любовь. Что, она прошла? Совсем ничего не осталось? Что-то должно было остаться, хоть немного.

Мария не выдержала напряжения и рассмеялась, следом засмеялась и Сафонова.

– А он один приехал? – любопытство у Марии взяло вверх. – Без жены?

– Да. Во всяком случае, в гостинице он зарегистрировался один. Ты что, хочешь пойти к нему в гостиницу? – У Сафоновой заблестели глаза. – Ой, Машка!

– Ты точно сошла с ума, Настя. Обалдела, что ли?! Что мне там делать? И с чего это я к нему пойду? Ты представляешь, что ты говоришь?!

– А я бы пошла, – мечтательно пропела Сафонова.– Что здесь такого?

– Ну, вот ты и иди! – резонно ответила Мария – Всё. Мне пора на урок.

– Как же я пойду, если он твой жених. Маш, Маша…– смущаясь, взяла её за руку Настя, – а вдруг что-нибудь, ну ты же понимаешь меня? Ты мне расскажешь? Обещаешь? Вдруг вы с ним всё-таки встретитесь, я же умру, если не узнаю.

– А что может быть, Настя? Ничего! Уже ничего не может быть! Поздно! Всё, я пошла, – ещё раз повторила Мария.

– Да…– задумчиво произнесла ей вслед Сафонова, – может быть или не может быть. Хотя…не исключено, что всё может быть.

Иногда просто поражаешься тому, как события, которых так ждёшь, постоянно рисуешь их в воображении, события, даже предположение о возможности которых вызывает дрожь и вообще какие-то непонятные чувства, вдруг случаются в такой простой и обыденной обстановке. Итак, Бобров приехал в Покрову! Разве она не думала об этом каждый день, разве она каждый день не представляла себе их возможную встречу?

Лжец! Карьерист! Мошенник! Разве она не представляла, как бросит ему эти обвинения прямо в лицо, когда он будет ползать на коленях перед ней и просить прощения. Господи! Чего только не выдумает оскорблённое воображение. Гром, гроза, ливень…и перед её дверью в тёплый и уютный дом стоит он, съёжившийся, весь в грязи, мокрый…сколько раз ей это снилось.

На самом деле всё оказалось далеко не так. Прекрасная и тёплая весенняя погода, шикарный автомобиль, номер люкс и никто, даже её родители не думают осуждать его. Как– будто, так и должно быть, ничего более, кроме обыкновенного человеческого любопытства. Приехал и приехал, словно не было бессонных ночей, моря слёз. Всё похоронено толстым слоем времени. Словно не было любви, измены и предательства.

Первую часть своего обещания перед ней он выполнил. Он стал богат, сделал прекрасную карьеру, в их городке он самый успешный и знаменитый. Правда, ради всего этого он оставил её, Марию. Но кто сейчас посмеет упрекнуть его в этом? Кто посмеет напомнить ему, что, не выдержав сердечных мук, скончалась его мать, а он даже не приехал проводить её в последний путь? Разве это сейчас важно?! Обстоятельства, время…чего только люди не выдумают, чтобы оправдать себя. Странно вообще, что он приехал? Зачем? Надо было всё-таки уехать из Покровки или замуж выйти за кого-нибудь, что ли…

Найти себе место, быть абсолютно спокойной и невозмутимой зная, что он здесь, что он рядом, было невозможно. Она не сводила глаз со школьных окон, стараясь разглядеть далёкие фигуры за стёклами, вздрагивала от хлопков классных дверей, а вдруг, думала Мария, он возьмёт и заявится в школу. Он это может.

День, конечно, пошёл к чёрту. Она была рассеянной, почти весь день никак не могла собраться. А последний урок так и вообще провалила, сослалась на нездоровье, и остаток провела в дальнем углу учительской. Он напряжения она чуть не заснула прямо за столом. На любезное и заботливое предложение директрисы отправиться домой, откликнулась немедленно. Поблагодарила её кивком головы, кое-как собрала вещи в сумку и вышла на улицу.

Свежий воздух подействовал целительно. Так нельзя, думала она, нельзя так, они же любили друг друга и он, конечно же, приехал к ней. И конечно, он будет искать встречи с ней, иначе просто быть не может. Так не бывает, такое не забывается. Не может быть! Впрочем, зачем о чём-то предполагать, гадать, слушать сплетни, надо просто встретиться и объясниться. Восемь лет они не видели друг друга, ну и что же? Не мог же он совсем измениться, не мог же он забыть о ней? Так нельзя, сидеть и ждать когда он объявится, да она так с ума сойдёт. Надо идти самой, тем более, что она чувствовала, что он ждёт её, что он не решается придти сам и она знала, где он сейчас может быть. Словно почувствовав прилив сил, она покачала головой, снимая с себя некоторое оцепенение и, резко повернувшись назад, посмотрела на окна учительской. Пять или шесть любопытных голов, явно следившие за ней, мгновенно ретировались. Ну, Сафонова, ну балаболка, уже всем успела разболтать.

Весеннее солнце потихоньку прогревало землю, а небо понемногу затягивалось тёмно-серым покрывалом. Облака угрожающе темнели и набухали. Мария пожалела, что не взяла зонт, стало немного прохладно, и она подняла воротник своего кожаного пиджака. А впрочем, ей уже было всё равно, пойдёт дождь или нет. Ей надо было встретиться с ним, чтобы окончательно расставить всё по своим местам. Обманывать можно было кого угодно, но только не себя. Его приезд вселил почти растаявшую надежду, она почувствовала, что ещё не всё потеряно и они снова могут быть вместе. Это был её шанс и она должна им воспользоваться, чего бы это ей не стоило. Конечно, она не должна была отпускать его так далеко от себя. Надо было настоять на своём и попробовать отговорить его от поездки тогда, в первый раз. Она же пошла ему навстречу и проиграла. Теперь она своего не упустит. Тогда Прокофьева воспользовалась его стремлением сделать карьеру, теперь же она воспользуется тем, что карьеру он уже сделал и наверняка пресыщен этим стремлением. Уж кого-кого, а Боброва она знала неплохо. Она решила для себя всё окончательно. Он приехал к ней и другого быть не может. И она знает, что он ждёт её сейчас и даже знает где. Оценив ситуацию, она посмотрела на часы и двинулась к автобусной остановке.