Текст книги "Увещание к подвигам добродетели. Сборник бесед святого отца нашего Иоанна Златоустого духовно-нравственного содержания"

Беседа 60
О воспитании детей[62]62
  3 ч. на мес. Свящ. Пис. Бес. на слова вдовица и проч.


[Закрыть]

Часто многие из отцов делают все и принимают все меры, чтобы у сына был хороший конь, великолепный дом или дорогое поместье; а о том, чтобы у него была хорошая душа и благочестивое настроение, нисколько не заботятся. Это и расстраивает всю вселенную, – то, что мы не радеем о своих детях, заботимся об их богатстве, а душой их пренебрегаем, допуская крайне безумное дело. Ибо, хотя бы и велики и драгоценны были богатства, но если человек не способен распоряжаться ими добродетельно, то все погибнет и исчезнет вместе с ним и причинит владельцу крайний вред; а если душа его будет благородна и любомудра, то хотя бы у него не было собрано ничего, он будет в состоянии свободно распоряжаться имуществом всех. Итак, нужно смотреть не на то, чтобы сделать детей богатыми серебром и золотом и тому подобным, но чтобы они были богатее всех благочестием, любомудрием и другими добродетелями, чтобы они не нуждались во многом, чтобы не увлекались житейскими предметами и пожеланиями. Нужно тщательно смотреть и за входами их и выходами, и за поведением и знакомствами, в той уверенности, что за небрежение об этом мы не получим прощения от Бога. Ибо, если мы отдадим отчет в попечении о других; так как никтоже, говорит Апостол, своего си да ищет, но еже ближняго кийждо (1 Кор. 10, 24); но не тем ли более в попечении о детях? Не поселил ли Я скажет Бог, сына твоего с тобою с самого начала? Не приставил ли тебя к нему учителем, руководителем, попечителем и начальником? Не отдал ли в твои руки всю власть над ним? В нежном возрасте образовывать его и настраивать повелел Я; какое же ты можешь иметь оправдание, если пренебрегаешь его неповиновением? Что скажешь ты?

То ли, что он не обуздан и упрям? Но это надлежало предвидеть в начале, когда он был способен к обузданию и весьма молод, и обуздывать его тщательно, приучать к должному, исправлять, наказывать душевные болезни его. Когда возделывание более удобно, тогда и нужно исторгать терние, когда при нежности возраста оно легче может быть вырвано, когда страсти, оставленные в пренебрежении и возросшие, не сделавшись неудобоисправимыми. Посему и говорит премудрый: преклони от юности выю его, когда воспитание может быть удобнее (Сир. 7, 25). И не только Бог повелевает, но я сам содействует тебе в этом деле.

Как и каким образом? Иже злословит отца своего или матерь свою, говорит Он, смертию да умрет (Исх. 21, 16). Видишь ли, какой внушил Он детям страх? Каким оградил опасением? Как сильной сделал твою власть?

Какое же можем мы сказать оправдание, если Он сам не щадит даже их жизни, когда они оскорбляют нас, а мы не хотим выразить им неудовольствия, когда они оскорбляют Бога? Я, говорит Он, не откажусь даже умертвить оскорбившего тебя; а ты не хочешь даже опечалить словом преступающего Мои заповеди. Как это может быть достойно прощения? Ты видишь, что он оскорбляет Создателя, и не негодуешь, скажи мне, и не устрашаешь и не наказываешь, притом зная, что Бог запретил это не потому, будто бы Ему был какой-нибудь вред от оскорбления, – так как Божество недоступно для вреда, – но для спасения его же самого?

Ибо кто неблагодарен и бесчувствен по отношению к богу, тот гораздо более неистовым может быть в отношении к родителю и к собственной своей душе.

Итак, не будем беспечными, зная, что дети, хорошо настроенные в отношении к Богу, будут честными и отличными и в отношении к настоящей жизни. Человека, живущего добродетельно и скромно, все уважают и почитают, хотя бы он был беднее всех; а порочного и развратного все отвращаются и ненавидят, хотя бы он владел великим богатством. И не только от других людей такой сын будет пользоваться уважением, но и для тебя – родителя – будет более любезным, представляя кроме природы еще другое не меньшее побуждение к любви – добродетель; и не только более любезным, но и более полезным для тебя, угождая тебе, услуживая, поддерживая в старости. Как неблагодарные в отношении к Богу презирают и родителей, так благоговейные пред Создателем оказывают и родителям великое почтение. Посему, чтобы тебе заслужить одобрение и от Бога и от людей, сделать для себя жизнь приятной и избавиться от будущего наказания, оказывай все попечение о сыне своем. Что действительно нерадящие о детях, хотя бы они во всем другом были исправны и умеренны, за этот грех подвергнутся крайнему наказанию, в доказательство я расскажу тебе одно древнее событие. И иудеев был один священник, во всем прочем исправный и умеренный, по имени Илий. У этого Илия были два сына, предавшиеся крайнему нечестию; он не удерживал и не останавливал их или лучше, хотя и удерживал и останавливал, но не с надлежащей тщательностью и силой. Тогда как следовало сечь их, выгонять из отеческого дома, употреблять все способы исправления, он только увещевал и советовал, говоря так: ни, чада, не творите тако, яко не благ слух, его же аз слышу о вас (1 Цар. 2, 24). Что говоришь ты?

Они оскорбили Господа, а ты называешь их чадами?

Они не признают Создателя, а ты признаешь родство с ними? Посему и говорится, что он не вразумлял их; ибо вразумление состоит в том, если мы не просто советуем, но если наносим рану сильную, решительную и такую, какой требует болезненная гнилость. Не достаточно только сказать или предложить увещание, но надобно внушить и великий страх, чтобы пресечь беспечность юности. Итак, когда он, хотя увещевал, но не вразумлял, как должно быть, то Бог предал их врагам, во время сражения они пали, и сам он, не перенесши вести об этом, упавши, разбился и умер. Видишь ли, как справедливо я сказал, что отцы бывают и детоубийцами, не принимая сильных мер в отношении к беспечным детям своим и не требуя от них благоговения к Богу? Таким образом, Илий сделался детоубийцею. Ибо, хотя сыновей его умертвили враги, но виновником убийства был он, лишивший их помощи Божией своим нерадением о них и оставивший их беззащитными и открытыми для желающих умертвить их. И не только их, но вместе с ними он погубил и себя самого.

Это же испытывают многие и из нынешних отцов: не желая сечь, ни наказывать словами, ни опечалить сыновей своих, живущих беспорядочно и беззаконно, они часто видят их схваченными в крайних преступлениях, отведенными в судилище, лишенными жизни чрез палачей. Ибо, когда ты не наказываешь их, когда ты не вразумляешь, то они, прилепляясь к людям порочным и развратным и принимая участие в их нечестии, подвергаются общим законам и наказываются пред глазами всех; и после такого несчастия бывает большой стыд, когда все пальцем указывают на отца по смерти его сына и запрещают ему вход на торжище. Какими глазами он в состоянии будет взглянуть на встречающихся с ним после такого бесчестия и несчастия сына? Посему прошу и умоляю иметь великое попечение о своих детях и постоянно заботиться о спасении души их. Ты – учитель всего дома, и тебе Бог непрестанно предоставляет и жену и сыновей. Так Павел то говорит о женах: аще ли чесому научитися хотят, в дому своих мужей да вопрошают (1 Кор. 14, 35); то о детях: воспитывайте их в наказании и учении Господни (Еф. 6, 4). Представляй, что у тебя в доме золотые статуи – дети; каждый день исправляй и осматривай их тщательно, и всеми мерами украшай и устрояй их душу; подражай блаженному Иову, который, опасаясь даже за мысленные грехи их, приносил за них жертвы, и великое имел о них попечение (Иов. 1, 5); подражай Аврааму, который заботился не о богатстве и приобретениях, но о божественных законах, чтобы внушить потомкам тщательное их соблюдение. Об этой добродетели его свидетельствует Бог, говоря так: вем бо, яко заповесть Авраам сыном своим правду и суд (Быт. 18, 19). Также и Давид, когда умирал, призвал сына своего и вместо великого наследства внушал и непрестанно говорил ему следующее: если ты, сын мой, захочешь жить по заповедям Божиим, то не постигнет тебя никакое неожиданное зло, но все дела будут идти у тебя благополучно, и будешь ты наслаждаться великой безопасностью; если же лишишься этой помощи, то не будет тебе никакой пользы от царства и от великого могущества. Это и подобное говорил он, хотя и не такими словами.

Это и мы, и при жизни и при смерти, будем говорить детям своим и внушать им, что великое богатство, неиждиваемое наследство и не погибающее сокровище есть страх Божий; и станем стараться оставлять им не богатство погибающее, но благочестие пребывающее и неиждиваемое. Когда нет благочестия, тогда и имеющееся богатство погибает с опасностями и крайним стыдом; а когда оно есть, тогда и неимеющееся прибывает. Если ты хорошо воспитываешь сына своего, то и он – своего сына; и как бы некоторая цепь и ряд прекрасной жизни будет продолжаться навсегда, получив начало и корень от тебя и принося тебе плоды попечения о потомках. Если бы отцы тщательно воспитывали детей своих, то не нужно было бы ни законов, ни судилищ, ни наказаний, ни мучений и публичных убийств; праведнику, говорит Апостол, закон не лежит (1 Тим. 1, 9). Но так как мы не заботимся о них, то и подвергаем их великим бедствиям, и предаем в руки палачей, и часто ввергаем в пропасть; угождаяй сыну своему, обяжет струпы его, говорит Премудрый (Сир. 30, 7). Что значит: угождаяй? Милующий, жалеющий, услуживающий чрез меру. А он имеет нужду в строгости, наблюдении и страхе. Говорю это не с тем, чтобы мы были слишком жестокими к детям, но чтобы мы не казались им презренными. Если жена должна бояться мужа, то гораздо более сын – отца. Не говори мне, что невозможно обуздать юность. Если Павел требует этой заботливости от жены вдовой, то гораздо больше – от мужей; если бы это было невозможно, то он и не требовал бы. Но все пороки происходят от нашей беспечности, от того что мы не с самого начала и не с первого возраста руководим детей к благочестию. О том, чтобы они получили внешнее образование и поступили в военную службу, мы заботимся, тратим деньги, просим друзей и много ходим туда и сюда; о том, чтобы они были угодны Царю ангелов, не оказываем никакого попечения. На зрелища ходить мы часто позволяем им, а в церковь – не заставляем никогда; если же однажды или дважды дитя придет туда, то остается там напрасно, тщетно, без пользы и для забавы. Нет, не так должно быть; но как посылая в училище мы требуем от них отчета в науках, так и в церковь посылая, или лучше, приводя их. Ибо не другим вверять их, но самим с ними надобно приходить сюда, и требовать, чтобы они помнили слышанное и преподаваемое здесь. Таким образом, для нас было бы легко и удобно исправление детей; ибо, если бы и дома они постоянно слышали от нас беседы о любомудрии и советы о том, что должно делать, и здешнее присоединилось бы у них к тамошнему, тогда скоро они явили бы нам зрелые плоды добрых семян. Но мы не делаем ничего такого, а занимаемся этими необходимыми предметами поверхностно; и если кто станет увещевать к этому, тотчас происходит смех; посему и низвратилось все, и кого не наказывают родители, того наказывают внешние законы.

Неужели ты не стыдишься и не краснеешь, скажи мне, когда сына твоего наказывает и вразумляет судья, когда имеет нужду в постороннем исправлении тот, кто сначала жил вместе с тобой столько времени? Как ты не скрываешься и не уходишь? Как еще осмеливаешься, скажи мне, называться отцом, предав таким образом сына, не сделав ему необходимого побуждения, но оставив без внимания растление его всеми пороками? Если ты увидишь какого-нибудь беглого раба бьющим твое дитя, то не досадуешь ли, не гневаешься ли и негодуешь, свирепее дикого зверя нападая на лицо бьющего; а видя, как диавол каждый день поражает его, как бесы увлекают его ко грехам, ты спишь, не беспокоишься и не отнимаешь сына от свирепейшего зверя? Также, если он подвергается беснованию, ты бежишь ко всем святым и упрашиваешь живущих на вершинах гор избавить его от этого беснования; а если грех, который хуже всякого беса, непрестанно овладевает им, ты нисколько не беспокоишься? Между тем подвергаться действию беса нисколько не вредно; потому что бес никак не может ввергнуть в геенну, но, если мы бедствуем, то это искушение доставит нам светлые и славные венцы, если мы станем с благодарностью переносить такие нападения; а кто живет во грехе, тот никогда не может спастись, но необходимо и здесь подвергаться бесчестью, и по отшествии отсюда будет наказан бесконечными мучениями. И однако, зная это, мы о маловажном много заботимся, а на важнейшее не хотим и обратить внимание: видя беснующегося плачем, а видя согрешающего даже и не чувствуем, тогда как следовало бы сокрушаться и плакать, или лучше не плакать только, но и удерживать, обуздывать, советовать, убеждать, устрашать, укорять, прогонять эту болезнь всеми способами врачевания и подражать той вдове, о которой говорил Павел: аще чада воспитала есть (1 Тим. 5, 10). Ибо не к ней только, но и ко всем он обращает эти слова и всех увещевает так: воспитывайте чад в наказании Господни (Еф. 6, 4). Это – первое и величайшее из благ.

Беседа 61
О злоупотреблении при совершении браков[63]63
  12 Бес. на 1 п. к Коринф.


[Закрыть]

Брак считается делом честным и у нас, и у язычников; и действительно он есть дело честное; но сколько к нему примешалось злоупотребления по неразумию людей, и при совершении браков делается так много смешного. Многие, следуя обычаю и жертвуя ему умом своим, даже не замечают нелепости всего этого, но еще обращаются к другим за наставлениями. Здесь бывают и хороводы, и кимвалы, и свирели, и бесстыдные речи, и срамные песни, и пьянство, и неприличные шутки, и всякое диавольское бесчинство. Знаю, что я могу показаться смешным, порицая это, и быть принят людьми за безумного, восставая на старые обычаи; ибо велика сила привычки, как я говорил и прежде; но, несмотря на то, не перестану говорить этого. Может быть, и вероятно будет, что если не все, то по крайней мере немногие выслушают нас, и согласятся лучше быть осмеянными вместе с нами, нежели вместе с другими смеяться над нами смехом, достойным слез, всякого порицания и наказания. Ибо не достойно ли крайнего осуждения, когда девица, всегда пребывавшая во внутреннем покое и научившаяся стыдливости с детского возраста, вдруг принуждается оставить всякий стыд, в начале брака научается бесстыдству и выводится на средину в круг людей бесчестных и безнравственных, блудников и развратников? Какое зло не посеется в душе невесты с того дня? Бесстыдство, дерзость, неуважительность, тщеславие; ибо она захочет проводить также и все будущие дни. От того бывают жены небережливые и расточительные; от того в них недостаток скромности; от того в них бесчисленное множество зол. Если это – дело порочное, то пусть оно не бывает и однажды в жизнь; если же – доброе, то пусть будет постоянно. Блуд, скажи мне, не есть ли дело порочное? Извиним ли мы, если он будет совершен хотя однажды? Отнюдь нет. Почему? Потому что, хотя бы он был совершен однажды, он всегда порок. Точно так и веселье невесты, если оно порочно, не должно быть и однажды; если же непорочно, то пусть будет постоянно.

Как, скажешь, ты позоришь брак? Да не будет! Не брак я осуждаю, но зло, приведшее к браку, притиранья, украшения и все прочие излишества. Подлинно, многие влюбятся в невесту в тот день еще прежде будущего ее супруга. Но, скажешь, многие будут и удивляться женской красоте ее. Что ж из этого? Если она целомудренна, то с трудом будет избегать лукавых козней; если же неблагоразумна, то скоро будет уловлена, по поводу неистовств того дня. Столько здесь бывает зла, и несмотря на то, если его не будет, то люди, которые не лучше животных, считают это позором и находят неприличным, чтобы невеста не являлась пред всеми и не представляла общего зрелища для любопытных. Между тем следовало бы считать позорным, смешным и неприличным то, что бывает ныне. Знаю, что за это будут осуждать меня, называть неразумным и смешным; но я перенесу насмешки, только бы произошла отсюда какая-нибудь польза. Подлинно я был бы достоин осмеяния, если бы, научая презирать мнение людей, сам прежде других впал в болезнь тщеславия. Смотрите, что следует далее: не только днем, но и вечером мужчины пьянствуют и, одуревшие и разгорячившиеся от пьянства, смотря на красоту лица девицы; и не в доме только пиршествуют, но выходят и на площади, провожая ее в глубокую ночь с факелами, так чтобы все видели ее, и тем внушая не что иное, как то, что здесь надобно оставить всякий стыд. Не останавливаются и на этом, но ведут ее с срамными речами; такой обычай у многих обратился в закон. Презренные рабы, негодяи и развратники в бесчисленном множестве смело говорят все, что вздумают, как ей, так и будущему ее супругу; здесь ничего не делается скромно, но все отличается бесстыдством. Какой же добрый урок целомудрия получит невеста, видя и слыша все это? Бывает даже какое-то диавольское соревнование приглашенных – превзойти друг друга искусством позорного и срамного красноречия, которым они пристыжают присутствующих, и те из них уходят победителями, которые более других наговорили позорного и срамного. Знаю, что слова мои неприятны, прискорбны и несносны; потому что направлены как бы против удовольствий жизни; но о том я и жалею, что неприятное стало считаться чем-то приятным. Ибо, не неприятно ли, скажи мне, подвергаться оскорблению, поруганию и бесчестию от всех вместе со своей невестой? Если кто один на площади скажет что-нибудь худое о твоей супруге, ты крайне огорчишься и считаешь жизнь не в жизнь; а когда бесчинствуешь в присутствии целого города вместе с будущей супругой, то радуешься и восхищаешься. Не безумно ли это?

Но таков, скажешь, обычай. Это-то особенно и достойно слез, что диавол ввел такой обычай. Так как брак есть дело честное, служащее к продолжению человеческого рода и доставляющее много благ, то лукавый, снедаясь завистью и зная, что брак предохраняет от прелюбодеяния, вводит другим путем тоже прелюбодеяние. Ибо многие девы в таких собраниях подвергались посрамлению; если же это бывает не всегда, то для диавола довольно и одних срамных речей и песен, чтобы опозорить невесту и обесславить жениха среди площади. Далее так как все это бывает вечером, то, дабы мрак не покрывал зла, зажигаются факелы, не допускающие скрыться бесстыдству. Что значит этот шум? Что – это пьянство? Что – эти свирели? Не очевидно ли они служат к тому, чтобы находящиеся в домах и погруженные в глубокий сон узнали об этом, пробудились от звуков свирели и, выставившись из окон, были свидетелями разыгрываемой комедии? Что сказать о самих песнях, которые исполнены крайней безнравственности, изображают безумную любовь, беззаконные связи, низвращения семейных уз и бесчисленные трагедии, беспрестанно повторяют названия любовника и влюбленного, влюбленной и любовницы? А что всего хуже, и девы, оставив всякий стыд, находятся при этом в честь невесты или лучше к ее бесчестию, и подвергают опасности свое спасение, занимаясь среди развратных юношей бесчинными песнями, срамными речами, сатанинским веселием. И после этого ты спрашиваешь: от чего бывает распутство, от чего – прелюбодеяния, от чего – расторжения браков? Но, скажешь, это делают не благородные и не честные девы. Что ты смеешься надо мной, зная сам прежде меня свой обычай? Если совершаемое здесь хорошо, то бедные, потому только, что они бедны, разве также не девы, разве и им не следует хранить целомудрие? А ныне, когда дева пляшет среди общего собрания развратных юношей, не оказывается ли она, скажи мне, бесчестнее блудницы?

Беседа 62
О почитании родителей[64]64
  4 Бес. на кн. Быт. Хр. Чт. 1849 г. ст. 416.


[Закрыть]

Власть родителей над детьми имеет свое начало от самой природы. Такая честь (власть) им есть награда за болезни рождения. Поэтому и Премудрый говорит: яко владыкам послужи родившим тебя (Сир. 3, 7); за тем приводит и причину; что има воздаси, якоже они тебе (7, 30)? Между тем, что же есть такое, чего бы сын не мог воздать отцу? Значит, смысл слов такой: ты не можешь родить их, как они родили тебя. Итак, если мы в этом уступаем родителям, то возвысимся другим – уважением к ним, не только по закону природы, но, преимущественно пред природой, по страху Божию. Бог сильно желает, чтобы родители были почитаемы детьми; и делающих это награждает великими благами и дарами, а преступающих этот закон наказывает великими и тяжкими несчастьями. Иже злословит, сказано, отца или матерь, смертию да умрет (Исх. 21, 16). А почитающим их вот что Бог говорит: чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будет, и да долголетен будеши на земли (Исх. 20, 12). Что считается величайшим благом – счастливая старость и долгая жизнь, – то (Бог) назначил в награду почитающим родителей; а что кажется крайним несчастием – ранняя смерть, то Он назначил в наказание оскорбляющим их. Таким образом, одних привлекает Он к уважению (родителей) обещанием чести, а других и против воли отводит от оскорбления (их) страхом наказания. Ибо повелевается не просто так, чтобы оскорбивший отца умирал, или чтобы палачи, взявши его из судилища, выводили через площадь и за городом отсекали ему голову: нет, сам отец ведет его на средину города и признается достойным веры, без всякого доказательства: и весьма справедливо. Кто готов был употребить для сына и деньги, и жизнь, и все, что ни есть, тот никогда не сделался бы обвинителем его, если бы оскорбление (сына) не было крайне велико. Так, отец ведет его на средину города, потом созывает весь народ и произносит обвинение, а все слышащие, взявши каждый по камню, бросают на оскорбившего отца. Законодатель хочет, чтобы они были не только зрителями, но и действователями, чтобы каждый, посмотрев на правую руку свою, которой и он бросил камень на голову непочтительного сына, получил от сего достаточное вразумление к исправлению. Впрочем, Законодатель внушает нам здесь не только это, но и другое, – то, что оскорбляющий родителей оскорбляет не их только, но и всех людей. Поэтому приглашает всех к участию в наказании, как будто бы все были оскорблены, и созывает весь народ и весь город, внушая чрез сие, чтобы и те, у коих нет ничего общего с оскорбленными, негодовали на оскорбляющего родителей, так как оскорбление наносится общей (человеческой) природе, и такого человека, как язву какую и общую болезнь, выгоняли бы не только из города, но из самого света. В самом деле, такой человек – общий неприятель и враг всех, и Бога, и природы, и законов, и всеобщей нашей жизни. Поэтому (Бог) и повелевает всем участвовать в умерщвлении (непочтительного сына), как бы для очищения города.

Много да будет вам благ за то, что вы с таким удовольствием приняли наставление о непочтительном сыне, и, вместо камней, забросали его воплями: это знак, что каждый из вас оказывает своему отцу великое уважение. Обыкновенно, мы хвалим законы, наказывающие преступников, более всего тогда, когда не сознаем за собой проступков. За все это возблагодарим человеколюбивого Бога, Который печется о нашей жизни и промышляет о родителях, и заботится о детях, и все устроят для нашего спасения. Ему подобает слава и поклонение, с безначальным Отцем и Святым Духом, ныне и всегда, и во веки веков. Аминь.