Текст книги "Увещание к подвигам добродетели. Сборник бесед святого отца нашего Иоанна Златоустого духовно-нравственного содержания"

Беседа 106
Доказательство о геенне[107]107
  3 Час. на Мес. Св. Пис. Бес. о соверш. любви.


[Закрыть]

Некоторые говорят, что геенны не будет, потому что Бог человеколюбив. Но разве напрасно Господь сказал, что Он грешников пошлет в огнь вечный, уготованный диаволу и ангелом его (Мф. 25, 41)? Нет, говорят, но только для угрозы, чтобы мы вразумились. А если мы не вразумимся и останемся злыми, – скажи мне, – то Бог не пошлет наказания? И добрым не воздаст наград? Воздаст, говорят; потому что Ему свойственно оказывать благодеяния, даже и выше заслуг. Итак, последнее истинно и непременно будет, а что касается до наказаний, то их не будет? О великое коварство диавола, о бесчеловечное такое человеколюбие! Ибо ему принадлежит эта мысль, обещающая бесполезную милость и делающая людей беспечными. Так как он знает, что страх наказания, как бы некоторая узда, удерживает нашу душу и обуздывает пороки, то он делает все и принимает все меры, чтобы исторгнуть его с корнем, дабы потом мы безбоязненно неслись в пропасть. Как же мы преодолеем его? Из Писаний что ни говорили бы мы, противники скажут, что это написано для угрозы. Но, если они могут говорить так о будущем, хотя и весьма нечестиво; то о настоящем и уже исполнившемся – не могут.

Итак, спросим их: слыхали ли вы о потопе и всеобщем тогдашнем истреблении? Для угрозы ли было сказано и это? Разве это не исполнилось и не произошло на самом деле? Не свидетельствуют ли об этом и горы Армении, где остановился ковчег? И остатки его там не сохраняются ли доныне для нашего воспоминания? Подобным образом и тогда многие говорили, и в течение ста лет, когда ковчег строился, и дерева приготовлялись, и праведник возвещал, никто не верил этому; но так как не верили угрозе на словах, то внезапно подверглись наказанию на самом деле.

А кто навел такое наказание на них, Тот не гораздо ли более наведет на нас? Ныне совершаемые злодеяния не меньше тогдашних. Тогда происходили беззаконные смешения; пояша, говорится в Писании, сынове Божии дщери человечи (Быт. 6, 2). А теперь нет такого вида греха, который был бы оставлен без действия.

Но, если угодно, скажем и о других родах наказания, чтобы по прошедшему верить и будущему. Путешествовал ли кто из вас когда-нибудь в Палестину?

Я думаю. Будьте же вы свидетелями истины того, что я скажу. Выше Аскалона и Газы у самого конца реки Иордана была страна обширная и плодоносная, которая могла равняться с раем Божиим; и виде, сказано в Писании, Лот всю окрестную страну Иорданскую, яко напояема бяше водою, яко рай Божий (Быт. 13, 10); а теперь она – пустыннейшая из всех пустынь.

Ибо там стоят деревья и имеют плод, но плод этот напоминает о гневе Божием; висят гранатовые яблоки, имеющие прекрасный вид и подающие незнающим приятные надежды, но, быв взяты в руки и разломаны, не оказывают никакого плода, но пыль и прах, во множестве находящийся внутри их. Такова там земля, таковы камни, таков самый воздух. Все сожжено, все обратилось в прах, напоминая о прошедшем гневе и предуказывая будущее наказание. Неужели и это словесные угрозы? Неужели и это – одни звуки слов? Если кто не верит геенне, то пусть вспомнит о Содоме, пусть подумает о Гоморре, о наказании, которое уже исполнилось и остается доныне. Изъясняя это, и Божественное Писание говорит о премудрости: сия праведнаго, погибающим нечестивым, избави бежащаго от огня нисходяща на пять градов: ихже еще свидетельство лукавствия дымящаяся стоит земля пуста, и несовершенными времены плодоносящая древеса (Прем. Сол. 10, 6–7). Нужно сказать и причину, за что они так пострадали. У них было одно преступление, тяжкое и заслуживающее проклятия, но только одно: они предавались неистовой страсти, и за это сожжены огненным дождем. А теперь совершаются бесчисленные подобные и тягчайшие преступления, но такого сожжения не бывает. Почему? Потому, что приготовлен другой огонь, никогда неугасаемый. Ибо Тот, кто показал такой гнев за один грех, не принял ходатайства Авраама и не был удержан жившим там Лотом, как пощадит нас, совершающих столько зла? Не может быть этого.

Но не ограничимся этим, а представим и других наказанных, чтобы многочисленнейшими примерами убедиться в истине сказанного. Все вы слышали о Фараоне, царе Египетском; вы знаете и наказание, какому он подвергся, как он вместе с колесницами и конями и со всем войском был потоплен в Чермном море. Чтобы вам вспомнить также и о наказаниях иудеев, послушайте Павла, который говорит: ниже соблудим, якоже нецыи от них соблудиша, и падоша во един день двадесять три тысящы: не будем роптать, якоже нецыи от них ропташа и погибоша от всегубителя: ни да искушаем Господа, якоже нецыи от них искусиша, и от змий погибоша (1 Кор. 10, 8–10). Если же они испытали такие наказания за свои грехи, то чего не испытаем мы? Теперь мы не терпим ничего тяжкого, но поэтому особенно и нужно страшиться; ибо не к тому мы сберегаемся, чтобы не терпеть наказания, но чтобы потерпеть большее, если не исправимся. Те не знали геенны, и предаваемы были здешним наказаниям; а мы за грехи, какие сделаем, если не потерпим ничего прискорбного в настоящей жизни, испытаем все в будущей. Ибо сообразно ли было бы, тогда как те, имевшие юношеские понятия, столько страдали, нам, получившим совершеннейшее учение и делающим гораздо худшие грехи, избежать наказания? Хотите ли слышать и о прочих несчастиях, которые претерпели они в Палестине от вавилонян, ассириян и македонян? Сколько переносили они голода, зараз, войн, пленений при Тите и Веспасиане? Прочитайте книгу Иосифа (Флавия), в которой он описал взятие Иерусалима, и вы узнаете эти печальные события.

Между прочими бедствиями они терпели такой крайний голод, что ели даже пояса, обувь и еще худшие вещи; потому что нужда заставляла есть все, как говорит упомянутый писатель. И этим они не ограничивались, но ели даже собственных детей. Как же, тогда как они претерпели такие наказания, мы, которые делаем худшее, избегнем наказания? Если они были наказаны тогда, то почему мы не наказываемся теперь? Не ясно ли и для слепого, что это потому, что нам готовится наказание в будущем, как я часто говорил? При этом нужно подумать и о том, что бывает в настоящей жизни, и мы не станем отвергать геенны. Если Бог праведен и нелицеприятен, как действительно Он таков, то почему здесь одни за убийство терпят наказание, а другие не терпят? Почему из прелюбодеев одни наказываются, а другие умирают не наказанными? Сколько гробокопателей избегли наказания, сколько разбойников, сколько корыстолюбцев, сколько грабителей? Если бы не было геенны, то где они понесут наказание? Убедим ли мы противоречащих, что учение о ней – не басня? Оно так истинно, что не мы только, но и стихотворцы, и философы, и баснописцы рассуждали о будущем воздаянии и утверждали, что нечестивые наказываются во аде. Если они не могли сказать об этом по истине, так, как есть на самом деле, потому что они руководились умозаключениями и не верно слышанным нашим учением, однако они признавали некоторый образ суда. Они упоминают о некоторых реках, исполненных плача и огня, о воде Стикса и Тартаре, на столько отстоящем от земли, на сколько она от неба, и о многих других способах наказания; также об Елисейском поле, об Островах Блаженных, о цветистых лугах, о великом благоухании, о тонком ветре, о сонмах, там обитающих, одетых в белую одежду и поющих некоторые гимны, вообще о воздаянии, ожидающем и добрых и злых после здешней жизни. Итак, не будем отвергать геенны, чтобы нам не впасть в нее; ибо неверующий делается беспечным, а беспечный непременно попадет в нее; но будем несомненно верить и часто говорить о ней, и тогда мы не скоро станем грешить.

Ибо памятование об этом, как бы некоторое горькое лекарство, может истребить всякий порок, если оно будет постоянно жить в нашей душе. Будем же пользоваться им, чтобы, хорошо очистившись, нам удостоиться видеть Бога, сколько людям возможно видеть Его, и получить будущие блага, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава во веки веков. Аминь.

Беседа 107
О шутках и смехе[108]108
  17 Бес. на Пос. к Ефес.


[Закрыть]

Не произноси слов ни шутливых, ни постыдных. Шутки нисколько не приличны для нас, а более нам прилична благодарность. Что пользы сказать шутку? Только возбудишь ею смех. Да не будет ни одного слова праздного: так как от празднословия можно перейти к разговору неприличному. Теперь время не увеселения, но плача, скорбей и рыданий. А ты шутишь? Какой боец, вышедши на арену, оставляет борьбу с противником и произносит шутки? Близ тебя диавол ходит вокруг, рыкая, чтобы поглотить тебя, все воздвигает и все обращает на твою голову, замышляет, как бы выгнать тебя из твоего убежища, скрежещет зубами, воет, раздувает огонь против твоего спасения: а ты сидишь и произносишь шутки, пустословишь и говоришь неприличные речи? Можешь ли ты успешно одолеть его? Мы забавляемся по-детски, возлюбленные! Хочешь узнать образ жизни святых? Послушай, что говорит Павел: три лета нощь и день не престаях уча со слезами единаго когождо вас (Дн. 20, 31). Если же он употреблял такое попечение о милетянах и ефесянах, – не шутки говорил, а со слезами преподавал учение, – то что ты скажешь о других? Послушай, что он говорит и к коринфянам: от печали многия и туги сердца написах вам многими слезами (2 Кор. 2, 4); и еще: кто изнемогает и не изнемогаю; кто соблазняется, и аз не разжизаюся (11, 29)?! Послушай, что он говорит еще в другом месте, ежедневно, так сказать, желая переселиться из мира: сущии в теле сем, воздыхаем (5, 4). А ты смеешься и забавляешься? Время войны, а ты занимаешься тем, что свойственно плясунам? Ты не видишь лиц воюющих, как они суровы, как строги? Ибо брови их страшны и внушают ужас. У них ты видишь суровое лицо, бодрое сердце, отважный, быстрый и сдержанный ум, осторожный и беспокойный, большое благочиние, большую стройность и великое молчание, в рядах: не говорю уже, что они вовсе ничего не говорят. Если же они, сражаясь с врагами чувственными и не имея опасности потерпеть никакого вреда от слов, содержат столь великое молчание: ты, который должен вести войну и за слова, и даже большую часть войны, – ты допускаешь этой твоей части оставаться обнаженной? Разве ты не знаешь, сколь многим наветам мы здесь подвергаемся? Шутишь и забавляешься, говоришь остроты, возбуждаешь смех, и нисколько не думаешь о деле? Сколько от шуток происходит клятвопреступлений, сколько вреда, сколько сквернословия! Но, говорят, эти шутки не таковы.

Однако, послушай, Апостол изгоняет всякие шутки: и сквернословие, и буесловие, или кощуны, яже неподобная (Ефес. 5, 4). Ныне время войны и битвы, бдения и бодрствования, вооружения и приготовления к борьбе. В теперешнее время вовсе не может быть места смеху, ибо это – время мира. Послушай, что говорит Христос: мир возрадуется, вы же печални будете (Ин. 16, 20). Христос распялся из-за твоих злодеяний, а ты смеешься? Он потерпел заушения и столько пострадал из-за твоих бедствий и объявшей тебя бури; а ты веселишься? И разве не тем более ты этим Его раздражаешь? Но так как иным это дело кажется безразличным и таким, от которого трудно уберечься, то рассудим немного об этом и покажем, сколь великое это зло. Это дело диавола – не радеть о безразличных поступках. И, во‐первых, если бы это было и безразлично, и в таком случае не должно этим пренебрегать, зная, что от этого происходит много зол, которые возрастают и часто оканчиваются любодеянием. А что это не безразлично, видно из вышесказанного. Посмотрим откуда этот порок происходит?

Или лучше, посмотрим, каков должен быть святой?

Он должен быть тихим, кротким, скорбящим, плачущим, сокрушенным. Следовательно, кто говорит шутки, тот не святой, и такой, будь он хоть грек, смешон. Это позволительно только играющим на сцене. Где гнусность, там и шутки; где безвременный смех, там и шутки. Послушай, что говорит Пророк: работайте Господеви со страхом, и радуйтеся ему с трепетом (Пс. 2, 11). Шутливость делает душу слабой, ленивой, вялой; она возбуждает часто ссоры и порождает войны.

Что же? Разве ты принадлежишь не к числу мужей? Оставь же то, что свойственно детям. Тебе не нравится, если твой раб говорит на площади что-либо бесполезное; а ты, называя себя рабом Господа, произносишь на площади шутки? Прекрасно, если душа трезвенна, – ее нельзя увлечь; а рассеянную кто не увлечет? Она будет обманута сама собой и не нужно ей будет козней и нападений диавола. А чтобы тебе лучше узнать, обрати внимание на самое название. Шутником называется человек непостоянный, на все готовый, нетвердый, изменчивый, делающийся всем. Но – это несвойственно тем, которые служат Камню (Христу). Такой человек легко изворачивается и переменяется, потому что он должен подражать и изменению лица, и словам, и смеху, и походке (других) и всему; притом ему нужно выдумывать остроты, потому что для него и это необходимо. Но играть комедии несвойственно христианину. Притом охотнику до шуток необходимо терпеть сильную вражду со стороны осмеиваемых им, присутствуют ли они при этом, или услышат в отсутствии. Если это дело хорошее, то зачем оно предоставляется мимическим актерам? Ты делаешься таким актером, и не стыдишься? Для чего вы не позволяете этого свободным вашим женам? Разве этим вы не свидетельствуете, что это нечестный обычай и неблагопристойное дело? Много зол гнездится в пристрастной до шуток душе, большая рассеянность и пустота: расстраивается порядок, ослабляется благоустройство, исчезает страх, отсутствует благочестие. У тебя есть язык не для того, чтобы передразнивать другого, а чтобы благодарить Бога. Ты не видишь разве, так называемых, смехотворов, попросту[109]109
  Актеры, представлявшие пляску с неблагопристойными движениями.


[Закрыть].

Вот они – шутники. Изгоните, умоляю вас, из душ своих это не– привлекательное удовольствие: это дело нахлебников, мимических актеров, певцов и публичных женщин. Да будет оно далеко от души свободной и благородной, даже и от рабов. Если кто бесчестен, если кто мерзок, тот и охотник шутить. А многим это дело кажется добродетелью, и это достойно слез. Как похоть мало-помалу доводит до любодеяния, так и наклонность к шуткам кажется привлекательна, а между тем она менее всего привлекательна. Ибо послушай, что говорит Писание: прежде грома предваряет молния, и прежде стыдливости предваряет благодать (Сир. 32, 12). Но ничего нет бесстыднее шутника; посему уста его исполнены неприятности, а горечи.

Изгоним этот обычай из-за трапез. Есть некоторые, которые учат этому даже бедных. О нелепость! Шутами делают тех, которые окружены горестями! Где нет этой болезни? Ибо она вошла и в Церковь, она уже коснулась и Писаний. Сказать ли нечто, дабы показать чрезмерность зла? Стыжусь, впрочем, все-таки скажу. Я хочу показать, до чего дошло зло, чтобы не подумали, что я занимаюсь мелочами и рассуждаю с вами о чем-нибудь маловажном, дабы, хотя этим способом мне можно было отвлечь вас от заблуждения. Да не подумает кто-либо, что я выдумываю:

я скажу то, что слышал. Некто был у одного из тех, которые тщеславятся ученостью (я знаю, что возбужу смех, впрочем, все-таки скажу); поставивши стол, этот сказал: «Хватайте, дети, чтобы не воспламенился желудок». Равным образом иные говорят: «Горе тебе, мамона, и тому, у кого нет тебя». И много таких нелепостей привнесла шутливость, как, например, когда говорят: «Теперь нет рождения». Я говорю это, показывая нелепость постыдного обычая; ибо подобные выражения души, не имеющей благочестия. Не достойны ли такие слова молний? Можно бы найти много и других подобных выражений. Посему, умоляю, изгнавши отовсюду этот обычай, будем говорить то, что нам прилично, и пусть святые уста не произносят слов, свойственных устам бесчестным и позорным. Кое бо причастие правде к беззаконию; или кое общение свету ко тме (2 Кор. 6, 14)? Лучше, если мы, удалившись от всего неприличного, в состоянии будем воспользоваться обещанными благами, чем если, занимаясь излишним, погубим чрез это трезвенность ума. Ибо человек шутливый скоро делается злоречивым; а злоречивый способен к бесчисленному множеству и других пороков. Итак, упорядочивши эти два душевные состояния и подчинивши их разуму, как послушных коней, – я разумею похоть и гнев, – поставим над ними возницей ум; чтобы получить награду вышнего звания, которой да сподобимся все мы во Христе Иисусе Господе нашем, с Которым Отцу, вместе со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Беседа 108
О гневе, когда он полезен и когда вреден[110]110
  17 Бес. на Деян.


[Закрыть]

Когда мы с кем-либо говорим кротко, это есть дерзновение, если же с гневом, то это уже не будет дерзновение, а страсть; потому что не могут быть вместе в одно и тоже время и добродетель, и порок; дерзновение – это добродетель, а гнев – порок. Итак, мы, если захотим иметь дерзновение, должны быть чистыми от гнева, чтобы кто-нибудь не приписал ему слов наших. Если ты говоришь и правду, но с гневом, то все погубил, будешь ли ты обличать, или вразумлять, или делать что-нибудь другое. Будем же чистыми от гнева. Дух Святой не обитает там, где гнев. Гневливый подлежит проклятию; и невозможно быть чему-нибудь доброму там, откуда происходит гнев.

Как во время бури на море бывает великое смятение и великий шум, и никто тогда не имеет времени заниматься рассуждениями; так и во гневе. Если же душа хочет сказать или принять что-нибудь любомудрое, то наперед должна быть в тихой пристани. Не замечаешь ли, как мы, когда хотим рассуждать о чем-нибудь нужном, избираем места удаленные от шума, где спокойствие и тишина, чтобы нам не развлекаться? Если же внешний шум развлекает нас, то тем более внутреннее смятение. Станет ли кто молиться, он молится напрасно, если делает это во гневе и раздражении; станет ли говорить, будет смешным; станет ли молчать, опять тоже; будет ли есть, и тогда повредит себе; будет ли сидеть или стоять, ходить или спать, ему и во сне представляется тоже самое. И что у таких людей не беспорядочно? Глаза – отвратительны, рот – искривлен, члены тела напряжены и трясутся; язык не обуздан и не щадит никого; рассудок помешан; одежда в непристойном виде; во всем великое безобразие! Посмотри на глаза беснующихся, опьяневших и неистовствующих от гнева: чем они отличаются друг от друга? Но ведь это бывает всегда только на время? Правда, неистовствующий бывает одержим гневом на время. Но что может быть хуже этого? И еще не стыдятся оправдываться: я не сознавал, говорят, что сказал. Почему же не сознавал этого ты, существо разумное, имеющее рассудок? Почему ты действуешь подобно неразумным животным, как бы дикий конь, увлеченный гневом и яростью? Это – оправдание, достойное осуждения. Желательно, чтобы ты знал, что говорил. Это – слова гнева, скажешь, а не мои? Как – гнева? Гнев не имеет силы, если не получит ее от тебя. Это подобно тому, как если бы кто сказал: это – раны руки моей, а не мои! Где, кажется, больше всего нужен гнев, как не на войне во время брани? Но и там, если что будет делаться с гневом, то все будет испорчено и погублено. Ибо воюющим в особенности и не нужно раздражаться. Но, скажешь, как же иначе можно сражаться? Разумно, спокойно. Ибо сражение есть положение одной стороны против другой. Разве ты не знаешь, что и самые войны подчинены закону, порядку и времени? А гнев есть не что иное, как безумное раздражение; безумный же не может сделать ничего разумного.

Гнев не дозволяет видеть, но как бы во время ночной битвы, закрыв все, и глаза и уши, ведет туда, куда хочет. Избавим же себя от этого демона, сокрушим его, когда он нападет на нас, положим на перси знамение креста, как бы узду на него. Гнев есть бесстыдный пес; но пусть он научится слушаться закона. Если пес при стаде столь свиреп, что не будет слушаться приказаний пастуха и узнавать его голоса, то все потеряно и погублено. Он пасется вместе с овцами; но когда станет кусать овец, то делается вредным, и его убивают. Если пес научился слушаться тебя, то корми его; он полезен своим лаем против волков, разбойников и воров, но чтобы не нападал на овец и домашних. Если же не слушается, то во всем вредит, и если презирает приказания, то все погубляет. Итак, пусть не истощается кротость твоя, но самый гнев пусть хранит и питает ее; а он сохранит и в совершенной безопасности будет пасти ее тогда, когда будет истреблять нечистые и порочные помыслы, когда будет отовсюду отгонять диавола. Так кротость соблюдается тогда, когда мы не помышляем ничего худого против ближнего; так мы делаемся достойными уважения, когда не позволяем себе поступать бесстыдно. Ничто не делает столь бесстыдным, как испорченная совесть. От чего блудницы бесстыдны? От чего девственницы стыдливы? Первые – не от греха ли? А последние – не от целомудрия ли? Ибо ничто не делает столь бесстыдным, как грех. Напротив, скажут, он производит стыд? Правда, в том, кто сознает себя; а бесстыдного он делает еще более дерзновенным; ибо кто не сознает себя, тот становится дерзким. Егда приидет, говорит Премудрый, нечестивый во глубину зол, нерадит (Притч. 18, 3). Бесстыдный бывает дерзким, а дерзкий – отчаянным.

Хочешь ли знать, когда истощается кротость? Когда сокрушают ее порочные помыслы. Но если случится и то, что этот пес не будет стоять и громко лаять, то и тогда не должно отчаиваться. Ибо у нас есть и праща и камень; вы знаете, что я говорю; у нас есть и копье, и ограда, и затвор, где мы можем сохранить помыслы чистыми. Если пес ласкает овец, но лает на чужих и на сонливых, то это хорошие качества пса. Когда он голоден, то и тогда не должен кусать овец, но когда и сыт, не должен щадить волков. Таков должен быть и гнев.

Когда он раздражается, не должен отступать от кротости; и когда не раздражен, должен восставать против порочных помыслов; своих, хотя бы и биющих его, не оставлять, но признавать своими, а чужим, хотя бы и ласкающим его, не давать пощады. Диавол часто употребляет ласкательство, как пес; но пусть всякий знает, что он чужой для нас. Так и мы будем любить добродетель, хотя бы она причиняла нам скорбь; а от порока, хотя бы он и доставлял нам удовольствие, будем отвращаться. Не будем хуже псов, которые не сбегают (с двора), хотя бы их били и стесняли; а на чужого, хотя бы он и накормил их тем больше восстают.

Так и гнев бывает полезен, когда он восстает против чужих. Что значит изречение: гневаяйся на брата своего всуе (Мф. 5, 22)? Тоже, что: не мсти за себя и не воздавай злом за зло. Если видишь другого погибающим, подай ему руку помощи; гнев не будет иметь места, когда ты будешь свободен от пристрастия к себе самому. Давид застиг Саула, но не разгневался и не вонзил копья, имев в руках своих врага (1 Цар. 26, 7); а отмстил диаволу (кротостью). Моисей, увидев, что чужой обижает еврея, убил его; а когда свой обижал своего, то не сделал этого; братьев хотел примирить, а тех разделить (Исх. 2, 12). Хотя Писание и называет его самым кротким человеком (Числ. 12, 3), но и в нем иногда возбуждался гнев (когда нужно). Но мы не так; когда нужно показать кротость, то бываем свирепее всех зверей; а когда нужно гневаться, то бываем всех ленивее и беспечнее. Таким образом, употребляя свои силы не на то, на что должно, мы тратим жизнь свою напрасно; подобно как сосуды, когда употребляют их вместо другого, портятся все. Так, например, если кто-нибудь, имея меч, не будет употреблять его, когда нужно употребить, но будет действовать рукой, то ничего не сделает; и напротив, если употребит меч там, где нужно действовать рукой, то испортит все. Также и врач, если не отрезает там, где нужно, и отрезает где не нужно, то портит все. Посему, умоляю, будем употреблять это орудие (гнев) в свое время. Для гнева – не время, когда мы должны помочь самим себе (гневаться за себя); а когда нужно исправить других, тогда, во особенности должно употреблять его, чтобы спасти других. Таким образом, соблюдая себя от гнева, мы уподобимся Богу и сподобимся будущих благ, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, вместе со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.