Текст книги "Увещание к подвигам добродетели. Сборник бесед святого отца нашего Иоанна Златоустого духовно-нравственного содержания"

Беседа 81
О путях покаяния[82]82
  11 Бес. Хр Чт. 1849 г. с. 249.


[Закрыть]

Много согрешили мы, знаю это и я; все мы находимся в епитимьях, однако ж не оставлены без надежды на помилование, не лишены покаяния, потому что стоим еще на поприще борьбы, и находимся в подвигах покаяния. Старец ты, и достиг крайнего предела жизни? Не думай, однако ж, будто отнято у тебя покаяние; не отчаивайся в своем спасении, но подумай о разбойнике, который на кресте спасен. Что короче того часа, в который он получил венец? Однако ж и этого часа достаточно было ему для спасения. Юноша ты? Не полагайся на юность, и не думай, что у тебя впереди довольно времени для жизни; ибо день Господень, якоже тать в нощи, тако приидет (1 Сол. 5, 2). Для того Бог и сделал неизвестной нашу кончину, чтобы мы сделали известной свою заботливость и осмотрительность. Не видишь ли, сколько каждый день похищается преждевременной смертью? Поэтому и увещевает некто: не медли обратитися ко Господу, и не отлагай день от дне (Сир. 5, 8), чтобы, когда будешь медлить, не погибнуть тебе. Старец да последует тому увещанию, а юноша этому внушению. Но ты в безопасности; ты богат и изобилуешь деньгами; с тобой не бывает никакой неприятности? Но послушай, что говорит Павел: егда рекут: мир и утверждение, тогда внезапу нападет на них всегубительство (1 Сол. 5, 3). Дела весьма переменчивы; мы не властны в смерти, будем властны в добродетели: человеколюбив Господь наш Христос!

Хотите, скажу и о путях покаяния? Они многочисленны, разнообразны и различны, и все ведут к небу. Первый путь покаяния есть осуждение грехов: глаголи ты беззакония твоя прежде, да оправдишися (Ис. 43, 26). Поэтому и Пророк говорил: рех: исповем на мя беззаконие мое Господеви: и ты оставил еси нечестие сердца моего (Пс. 31, 5). Итак, осуди и ты грехи свои: этого достаточно для Господа к твоему оправданию, потому что осудивший грехи свои не так скоро решится опять впасть в них. Пробуди внутри у себя обличителя – твою совесть, дабы там – на судилище Господнем, не иметь тебе обличителя. Вот один путь покаяния, прекраснейший! Есть и другой, не хуже этого, состоящий в том, чтобы не злопамятствовать на врагов, воздерживаться от гнева, прощать грехи сорабам: потому что в таком случае простятся нам и наши грехи против Господа. Вот и второе средство очиститься от грехов! Аще бо отпущаете, говорит Господь, человеком согрешения их, отпустит и вам Отец ваш небесный (Мф. 6, 14). Хочешь знать и третий путь покаяния? Это пламенная и усердная молитва, возносимая притом от самой глубины сердца. Не видел ли ты, как та вдовица умилостивила жестокого судию (Лк. 18, 3)? А у тебя Владыка кроткий, снисходительный, и человеколюбивый. Она просила на врагов, а ты просишь не на врагов, но о своем спасении. Если же хочешь знать и четвертый путь, то назову милостыню: она имеет великую и несказанную силу. И Навуходоносору, который сделал всякого рода грех и совершил всякое нечестие, Даниил говорит: царю, совет мой да будет тебе угоден: грехи твоя милостынями искупи, и неправды твоя щедротами убогих (Дан. 4, 24). Что может сравниться с этим человеколюбием? После бесчисленных грехов, после стольких беззаконий, грешнику обещается прощение, если он будет человеколюбив к своим сорабам. Также, скромность и смиренномудрие, не менее всех сказанных средств, заграждает грехи: свидетель тому мытарь, который не мог указать на свои добрые дела, но, вместо всех, выставляет смирение, и слагает с себя тяжкое бремя грехов (Лк. 18, 13).

Вот мы показали пять путей покаяния: первый – осуждение грехов, второй – отпущение грехов ближним, третий – состоящий в молитве, четвертый – в милостыне, пятый – в смиренномудрии. Итак, не оставайся в праздности, но каждый день проходи по всем этим путям: потому что и пути удобные, и ты не можешь отговориться бедностью. Нет, хотя бы жил ты беднее всех, можешь и оставить гнев, и смириться, и помолиться усердно, и осудить грехи, словом: бедность ни в чем этом не служит помехой. И что говорю об этом, когда и на том пути покаяния, на котором нужно издерживать деньги (разумею милостыню), и там бедность нисколько не препятствует нам исполнить заповедь; это показала вдовица, положившая две лепты (Мк. 12, 42). Итак, узнав способ врачевания наших ран, будем постоянно употреблять эти лекарства, чтобы восстановить в себе истинное здравие, и вкусить нам с дерзновением священной трапезы, и сретить с великой славой Царя славы Христа, и получить вечные блага, благодатью, и щедротами, и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, чрез которого и с которым слава, держава, честь Отцу со всесвятым, и благим, и животворящим Духом, ныне и всегда, и во веки веков. Аминь.

Беседа 82
О воскресении и суде[83]83
  45 Бес. на Ев. Иоан. Бог.


[Закрыть]

Частое собеседование и непрестанное памятование о воскресении и суде приносит нам великую пользу. Захотим ли мы неправедно обогатиться или похитить что-нибудь, или сделать другой какой бесчестный поступок, – тотчас приведем себе на мысль тот день, вообразим то судилище, – и эта мысль сильнее всякой узды сдержит дурное наше стремление. Будем постоянно говорить и себе и другим: есть воскресение и страшное судилище ожидает нас. Если кого-либо увидим тщеславящимся и надмевающимся настоящими благами, скажем ему то же самое, и объявим, что все это останется здесь. Если опять увидим другого удрученным скорбями и унывающим, выскажем и ему то же самое, указывая на то, что скорбям будет конец. Если также увидим кого-либо преданным беспечности и разленению, представим ему опять то же, выставляя на вид, что нужно будет отдать отчет в беспечности. Эта речь лучше всякого лекарства может уврачевать душу. И подлинно, есть воскресение и воскресение у дверей, не далеко, но близко. Еще мало, говорит Павел, Грядый приидет и не укоснит (Евр. 10, 37), и в другом месте: всем нам явитися подобает пред судищем Христовым (2 Кор. 5, 10), т. е. и злым, и добрым, – тем, чтобы пред всеми потерпеть бесславие, – этим, чтобы пред всеми оказаться еще более славными. Как здесь судьи и злых наказывают, и добрым воздают честь, открыто пред всеми: так точно будет и там, дабы для одних было больше стыда, а для других больше славы. Будем же представлять себе это каждый день. Если будем постоянно иметь это в мыслях: то ничто из вещей настоящих и преходящих не удержит нас; потому что видимое временно, а невидимое вечно. Будем же непрестанно говорить и себе и другим: есть воскресение, и суд, и нужно будет дать отчет в делах. Пусть говорят это и все те, которые допускают судьбу, – и они немедленно освободятся от этой гнилой болезни. Ибо, если есть воскресение и суд, то нет судьбы, сколько бы они ни спорили и ни препирались. Но я стыжусь, что учу христиан о воскресении. Кого нужно учить, что есть воскресение и кто не вполне убежден, что все совершается не по необходимости и не просто, и не как-нибудь, тот очевидно, не христианин. Поэтому я прошу и умоляю, очистим себя от всякого зла и сделаем все, чтобы получить прощение и оправдание в тот день.

Но, быть может, кто-нибудь скажет: да когда будет кончина, когда воскресение? Вот сколько уже прошло времени, – и ничего такого не случилось? Но будет, – поверьте. Ведь и пред потопом тоже говорили и смеялись над Ноем; но пришел потоп и всех этих неверовавших поглотил, и только его одного веровавшего – оставил в живых. И при Лоте не ожидали той, свыше ниспосланной казни, пока ниспавшие молнии и громы не уничтожили всех. И ни тогда, ни при Ное не было никакого предварительного указания на то, что имело случиться; но беды произошли неожиданно в то время, как все пировали, пили и упивались. Так настанет и воскресение, не с предварительными какими-либо признаками, но среди нашего благополучия. Потому Павел и говорит: егда же рекут: мир и утверждение, тогда внезапу найдет на них погибель, якоже болезнь во чреве имущей, и не имут избежати (1 Сол. 5, 3). Так устроил это Бог для того, чтобы мы всегда были бдительны и не предавались беспечности среди самой безопасности. Что ты говоришь? Не ожидаешь воскресения и суда? Это исповедуют и демоны, – а ты не исповедуешь? Пришел еси семо, говорят они, прежде времене мучити нас (Мф. 8, 29). Если же говорят, что будет мучение, то значит, конечно, что будет и суд, и отчет, и наказание. Не будем же прогневлять Бога, сверх худых дел, еще и неверием слову воскресения. Как во всем прочем. Христос был начатком для нас, так и в этом.

Потому Он называется и перворожденным из мертвых. А если бы не было воскресения: то как бы Он мог быть перворожденным, когда Никто из мертвых не последует за Ним? Если бы не было воскресения: то как бы могла сохраниться правда Божия, когда столько злых людей благоденствуют, и столько добрых страдают и в страдании оканчивают жизнь? Где все эти люди получают по своим достоинствам, если нет воскресения? Никто из живущих праведно не сомневается в воскресении; но все они каждый день молятся, произнося это святое изречение: да приидет царствие твое (Мф. 6, 10). Кто же не верует в воскресение? Люди, идущие оскверненными путями и проводящие нечистую жизнь, как говорит Пророк: оскверняются путие его на всякое время: отъемлются судьбы твоя от лица его (Пс. 9, 26). Ибо подлинно, невозможно человеку вести жизнь чистую, когда он не верует в воскресение. А кто не знает за собой ничего худого, те и говорят, и желают, и веруют, что получат воздаяние. Не будем же прогневлять Бога, но послушаем Христа, который говорит: убойтеся могущаго и душу и тело погубити в геенне (Мф. 10, 28). Боязнь эта соделает нас лучшими, и таким образом, мы, избавившись от этой погибели, удостоимся Царствия Небесного, которого и да сподобимся все мы, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, чрез Которого и с Которым Отцу, с поклоняемым, всесвятым и животворящим его Духом, слава, ныне и присно, и в бесконечные веки веков. Аминь.

Беседа 83
О том как полезно для детей слышание слова Божия[84]84
  3 Бес. на Ев. Иоан. Бог.


[Закрыть]

Излишне было бы теперь убеждать вас к внимательному слушанию слова, а нужно только внушить вам, чтобы вы всегда сохраняли в себе такое усердие, и не только бы здесь его показывали, но чтобы и дома находясь, муж с женой, отец с детьми, беседовали об этом; пусть одни передают другим и спрашивают друг друга, и пусть все оказывают взаимно такую добрую помощь. Никто не говори мне, что нам не нужно занимать этим детей. Не только этим должно заниматься, но об этом только одном и надобно бы вам заботиться. Однако ж, ради немощи вашей, я уже не говорю этого; я и не отвожу детей от посторонних занятий, также как и вас не отвлекаю от общественных дел. Я считаю только справедливым, чтобы из семи дней один посвящен был общему нашему Господу. Ибо, как это несообразно – рабам своим приказывать, чтобы они все время служили нам, а нам самим не уделять и малейшего времени для Господа, и притом тогда, как наше служение не приносит Ему ничего (ибо Бог ни в чем не нуждается), и только нам же самим обращается в пользу! Когда вы водите детей на зрелища, то не находите препятствия к этому ни в науках, ни в другом чем-нибудь. А когда надобно собрать и получить какую-нибудь духовную пользу, вы это дело называете бездельным. Как же вы не прогневаете Бога, когда во всем другом упражняете своих детей и на то находите время, а занимать их делом Божиим считаете тягостным и неблаговременным для детей? Нет, не так, братие! Этот-то возраст преимущественно и нуждается в таких уроках. Возраст нежный, – он скоро усвояет себе то, что ему говорят, и как печать на воске, в душе детей отпечатлевается то, что они слышат. А между тем и жизнь их тогда уже начинает склоняться или к пороку или к добродетели. Посему, если в самом начале, и, так сказать, в преддверии отклонить их от порока, и направить на лучший путь: то на будущее время это уже обратится им в навык и как бы в природу, и они уже не так удобно по своему произволу будут уклоняться к худшему, потому что навык будет привлекать их к делам добрым. Тогда и для нас они будут достопоч-теннее самых стариков и для гражданских дел будут полезнее, обнаруживая в юности свойства старцев.

Ибо невозможно, как я и прежде говорил, чтобы наслаждающиеся слушанием Божественного Писания, и внимающие такому поучению отходили отсюда, не получив какого-либо истинного, великого блага, будет ли участником в этой трапезе муж, или жена, или юноша. Если мы, приучая зверей к нашим словам, таким образом укрощаем их: то не гораздо ли более чрез это духовное учение мы можем исправлять людей, когда там и здесь есть великое различие и между врачевствами и между врачуемыми? Ибо и грубость в нас не такова, как – в зверях: у них она зависит от природы, а у нас от произвола; да и сила слов не одинакова: там она происходит от человеческой мысли, а здесь – от силы и благодати Духа. Итак, кто отчаивается в себе самом, тот пусть помыслит об укрощенных зверях и – он никогда не впадет в отчаяние. Пусть завсегда приходит он в эту врачебницу; пусть постоянно слушает законы Духа и, возвращаясь домой, слышанное записывает в своем уме. Таким образом, он будет в доброй надежде и в безопасности, на самом опыте чувствуя успех. И диавол, как скоро увидит, что в душе (человека) написан Закон Божий, а сердце сделалось скрижалями этого закона, уже не будет более приступать. Ибо где будут царские письмена, не на столпе медном начертанные, но в боголюбивом сердце Духом Святым напечатленные, и благодатию блистающие; туда он не возможет даже и заглянуть, а далеко отбежит. Для него и для помыслов, от него влагаемых, ничто так не страшно, как мысль, занятая предметами божественными, душа, постоянно прилежащая к сему источнику. Такую-то душу не может ни опечалить что-либо в настоящем, хотя бы было что-нибудь и неприятное, ни возгордить и надмить – что-либо благоприятное: но, среди бурь и волнений, она будет наслаждаться тишиной.

Да и не от природы вещей происходит наше смущение (душевное), а от немощи нашего духа. Если бы мы подвергались этому страданию вследствие обстоятельств, то все люди должны были бы испытывать его. Ибо все мы плывем по одному и том уже морю, на котором невозможно миновать волн и бурь. Если же есть люди, которые остаются вне бури и волнений моря, то очевидно, что бурю производят не обстоятельства, но состояние нашего духа. Следовательно, если мы настроим душу так, чтобы она все легко переносила, то не будет для нас ни бури, ни потопления, а будет всегда благоприятная тишина.

Беседа 84
О власти и рабстве, в чем они заключаются, и о благах настоящих и будущих[85]85
  Хр. Чт. 1949 г. Бес. о наслажд. благами.


[Закрыть]

Силен жар и томителен зной, но не ослабил он вашего усердия, и не иссушил расположения к слушанию поучений. Таков пламенный и внимательный слушатель: подкрепляемый любовью к слушанию, он легко переносит все, только бы исполнить это прекрасное и духовное желание свое, и – ни холод, ни зной, ни множество дел и забот, ни другое что-либо подобное, не может остановить его: тогда как ленивого и беспечного не пробудят – ни благорастворение воздуха, ни досуг и свобода, ни удобство и легкость; нет, он продолжает спать каким-то сном, достойным всякого осуждения. Но вы не таковы; нет, вы – лучшие, из живущих в нашем городе – вы, которые всегда так внимательны и бодры, и неотступно следите за поучениями. Это зрелище для меня величественнее царских чертогов. Что там дается, то каково бы ни было, прекращается вместе с настоящей жизнью, и причиняет множество беспокойств и тревог: а здесь ничего такого нет; напротив, и совершенная безопасность, и честь, свободная от тревог, и власть, не имеющая конца, не прекращаемая и смертью, но тогда-то и делающаяся более безопасной.

В самом деле, не говори мне, что такой-то восседает на колеснице, высоко поднимает брови и окружен толпой телохранителей; не говори ни об его поясе, ни о крике глашатая. Нет, покажи мне отличие начальника не в этом, но в его состоянии по душе, то есть, управляет ли он своими страстями, побеждает ли недуги (сердца): например, обуздывает ли пристрастие к деньгам, укрощает ли ненасытимую любовь плотскую, не сохнет ли от зависти, не возмущается ли сильной страстью тщеславия, не боится ли и не трепещет ли бедности, или неблагоприятной перемены, не умирает ли от этого страха. Такого-то покажи мне начальника; вот это – власть. Но если он, управляя людьми, сам раболепствует страстям: о таком я скажу, что это раб более всех людей. У кого внутри гнездится горячка, о том, хоть внешний вид тела и нисколько не показывает этой болезни, врачи, однако ж, наверное говорят, что он одержим сильной горячкой, тогда как простые люди этого не знают. Так и я о человеке, у которого душа в рабстве и в плену у страстей, несмотря на то, что внешний вид его ничего такого не показывает, а (показывает) противное, скажу, что он – более всех раб, потому что в нем глубоко гнездится греховная горячка, и насильственная власть страстей утвердилась в самой душе. А кто сбросил с себя эту власть, не увлекается злыми пожеланиями и не страшится, не трепещет безрассудно нищеты и бесславия, и прочих неприятностей настоящей жизни, того, хоть он одет в рубище, сидит в тюрьме и закован в цепи, назову начальником, и свободным, и царственнее царей.

Такая власть не покупается за деньги, и не имеет завистников; ее не знают ни язык злоречивого, ни глаз зложелателя, ни ухищрения коварных, нет, живя как бы в неприступном убежище любомудрия, она всегда остается неодолимой, и не уступает, не только другим обстоятельствам, но и самой смерти. Это доказывают мученики: тела их разрушились и обратились в прах и пыль, но власть каждый день живет и действует, – прогоняет демонов, искореняет недуги, возбуждает целые города, и ведет сюда народ. Сила этой власти, не только при жизни обладающих ею, но и по смерти их, такова, что никто по принуждению, а все идут сюда по доброй воле и с охотой, и нисколько не утомляются продолжительностью (путешествия и службы). Видите, не напрасно я сказал, что это зрелище величественнее царских чертогов. Тамошнее похоже на засыхающие листья и мимотекущие тени, а даруемое здесь подобно алмазу, даже и его тверже: потому что вечно, непоколебимо и не подлежит никакой перемене, безбоязненно приходит к любящим оное, свободно от брани и распри, от зависти и судилищ, от козней и клеветы. Блага мирские имеют много завистников, а духовные, чем большему числу людей достаются, тем обильнее оказываются. В этом можно убедиться и из настоящего слова. Если это слово, которое передаю всем, удержу я у себя, то буду беднее: а когда сообщаю всем, то, как бы бросая семена в чистую землю, умножаю тем свое достояние, увеличиваю богатство; вас всех делаю богаче, да и сам от этого не делаюсь беднее, напротив, еще гораздо богаче. Не так с деньгами (бывает), а совершенно напротив. Если бы у меня в кладовой было золото, и я захотел раздавать его всем: мое богатство, умаляясь чрез эту раздачу, не могло бы оставаться в прежнем своем количестве.

Итак, когда духовные блага так превосходны, когда получить их весьма легко, так как они желающим сообщаются даром, то возлюбим их более, а тени бросим и не будем бежать к стремнинам и подводным камням. Чтобы усилить в нас эту любовь (к благам духовным), Бог устроил так, чтобы мирские блага исчезали еще прежде смерти своего обладателя. В самом деле, не тогда, как скончается обладатель их, не тогда только и они кончаются, напротив, вянут и умирают еще при жизни его, чтобы скоротечность их отвела от этой страшной заразы и самых страстных и безумных искателей их, открывая природу этих благ и научая опытом, что они бессильнее тени, и чрез это, искореняя в людях самую любовь к ним. Например: богатство не только исчезает с кончиной богатого, но даже оставляет его и при жизни; молодость убегает от обладающего ею, не только тогда, как он скончается, но и когда еще дышит; она кончается на пути зрелого возраста и уступает старости. Равно и красота и благообразие, еще при жизни женщины, кончается и переходит в безобразие; слава и могущество – тоже; почести и власть – однодневны и кратковременны, умирают скорее людей, обладающих ими; словом, мы видим, что и вещи ежедневно гибнут так же, как и тела (человеческие).

А это для того, чтобы мы, пренебрегая настоящим, прилеплялись к будущему, и искали наслаждения им; чтобы, ходя по земле, сердцем жили на небесах. Бог создал два века, один настоящий, другой будущий; один чувственный, другой духовный; один, доставляющий телесное успокоение, другой – не телесное;

один на опыте, другой в вере; один в руках, другой в надеждах; одному повелел быть поприщем, другому – местом награды; этому в удел назначил борьбы, труды и подвиги, а тому – венцы, награды и воздаяния; один сделал морем, другой – пристанью; один – кратким, другой – нестареющимся и бесконечным. Итак, как многие люди предпочитали духовным благам чувственные, то в удел этим благам Он назначил скоротечность и кратковременность, чтобы, отвлекши этим от настоящего, привязать людей крепкой любовью к будущим благам. А как эти блага невидимы и духовны, и существуют в вере и в надеждах, то смотри, что Он делает. Пришедши сюда, приняв нашу плоть и совершив чудное то домостроительство, Он чрез это будущие блага полагает нам пред глаза, и таким образом удостоверяет (в их существовании) грубые умы наши. Так как Он пришел, чтобы принести (к нам) жизнь Ангельскую, землю сделать небом, и дать нам такие заповеди, которые исполняющих оные уподобляли бы бесплотным силам: то и сделал людей Ангелами, призвал их к возвышенным надеждам, расширил тесные поприща (для борьбы), повелел стремиться к высшему, восходить к самым верхним кругам небесным, выступать против демонов и сражаться со всем воинством диавола; имея тело и находясь в узах плоти, умерщвлять тела, прекращать волнение страстей, плоть, как бы то ни было, носить на себе, и в тоже время усиленно стараться сравняться с бесплотными силами.

Так как Он заповедал это, то смотри, что делает, как облегчает подвиг. Впрочем, если угодно, наперед скажем о важности заповедей, – о том, какой высокой полет Он указал нам, как, выводя почти из пределов природы человеческой, повелел всем переселиться на небо. В самом деле, тогда как закон повелевает око за око (Исх. 21, 24), Он говорит: аще кто тя ударит в десную ланиту, обрати ему и другую (Мф. 5, 39). Не сказал: только перенеси обиду благодушно и с кротостью, но: поди еще дальше в любомудрии, будь готов терпеть больше, нежели сколько хочется обидчику; великостию твоего терпения победи дерзкую наглость его, пусть он удивится необычайной кротости твоей, и с тем отойдет прочь. И далее говорит: молитеся за творящих вам напасть; молитеся за врагов ваших; добро творите ненавидящим вас (ст. 44). Предложил совет и о девстве, говоря: могий вместити да вместит (Мф. 19, 12). Так как оно, после преслушания (первозданных), отлетело и удалилось из рая, то Он, сошедши с неба, опять приводит оное, возвращая, как будто беглеца, в прежнее отечество, и освобождая из дальней ссылки; пришедши (на землю), Он сам родился от Девы и переменил законы природы; а таким образом в самом начале (своей земной жизни) почтил девство, являя Матерь свою Девою. Итак, поелику Он, пришедши, предписывал такие заповеди и требовал высокой жизни: то и награды давал соразмерные трудам, и даже большие и высшие. Но и эти награды были невидимы, только в надеждах, в вере и ожидании будущего. Итак, поелику заповеди трудны и возвышенны, воздаяния и награды – в вере, смотри, что Он делает, как облегчает подвиг, как помогает в борьбе. Как и каким способом? Двумя следующими путями: во‐первых, тем, что Сам исполнил заповеди, а, во‐вторых, тем, что показал и положил пред глаза (нам) награды. Ибо одну часть Его учения составляли заповеди, а другую – награды. Заповедь: молитеся за творящих вам напасть и изгонящыя вы (Мф. 5, 44); а награда: да будете сынове Отца вашего, иже на небесех (ст. 45). Опять: блажени есте, егда поносят вам, и ижденут, и рекут всяк зол глагол на вы, лжуще. Радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех (ст. 11, 12). Видишь, одно – заповедь, а другое – награда? Опять: аще хощеши совершен быти, продаждь имение твое, и даждь нищим, и гряди в след Мене, и имети имаши сокровище на небеси (Мф. 19, 21). Видишь иную заповедь и награду? Одно повелел им (ученикам) делать, а другое сам приготовил, и это было наградой и возмездием. И опять: всяк, иже оставит дом, и братию, и сестры, – это заповедь; сторицею приимет, и живот вечный наследит (ст. 29), это награда и венец.

Итак, поелику заповеди были важны, а награды за них невидимы; вот, что Он сделал: Сам выполнил их на деле, и венцы полагает нам пред глаза. Кому велят идти по непробитой дороге, тот скорее и охотнее пойдет по ней, если увидит, что кто-нибудь пошел впереди его. Так и в отношении к заповедям, легко следуют те, которые видят идущих впереди их. Итак, чтобы природе нашей легче было следовать, Он, приняв нашу плоть и природу, таким образом пошел в ней и выполнил заповеди на деле. Ибо заповедь: аще кто тя ударит в десную ланиту, обрати ему и другую. Он сам исполнил, когда служитель архиерейский ударил Его по щеке; Он не отомстил ему, но перенес с такой кротостью, что сказал: аще зле глаго глаголах, свидетельствуй о зле: аще ли добре, что мя биеши (Ин. 18, 23)? Видишь ли кротость, приводящую в трепет? Видишь ли смирение, поражающее изумлением? Получил удар, не от какого-нибудь свободного человека, но от служителя, взросшего под бичом, родившегося в рабстве, – и – отвечает с такой кротостью! Так и Отец Его говорил иудеям: людие Мои, что сотворих вам? или чим оскорбих вас? или чим стужих вам? от-вещайте Ми (Мих. 6, 3). Как Он говорит: свидетельствуй о зле, так и Отец Его: отвещайте Ми. Как Он говорит: что Мя биеши? так и Отец: чим оскорбих вас, или чим стужих? Опять, когда Он хотел научить нестяжательности, смотри, как Сам показывает ее на деле, говоря: лиси язвины имут, и птицы небесныя гнезда: Сын же человеческий не имать, где главы подклонити (Мф. 8, 20). Видишь, какая крайняя нестяжательность? Не было у Него ни стола, ни светильника, ни дома, ни стула, ни другого чего такого.

Учил Он благодушно переносить злословие и показал это на деле. Так, когда (иудеи) называли Его бесноватым и самарянином, Он, хоть и мог погубить и отомстить им за обиду, не сделал, однако ж этого, напротив еще оказал им добро и изгнал из них демонов. Сказав: молитеся за творящих вам напасть. Сам исполнил это, когда взошел на крест. Ибо когда Его распяли и пригвоздили, Он, вися на кресте, сказал: отпусти им, не ведят бо, что творят (Лк. 23, 34). Говорил же это не потому, чтобы Сам не мог отпустить, но чтобы научить нас молиться за врагов. Так как Он не только учил на словах, но и выполнял свое учение на деле, поэтому употребил и молитву. Итак, никто из еретиков, видя великое человеколюбие Его, да не думает, будто эти слова показывают немощь Его. Он сам сказал: но да увесте, яко власть имать Сын человеческий на земли отпущати грехи (Мф. 9, 6). Нет, Он хотел учить, а учащий вводит свое учение, не только словами, но и делами своими: поэтому Он употребил и молитву. Так Он умыл и ноги ученикам не потому, чтобы был меньше их; нет, Он, будучи Бог и Господь, только снизшел до такого смирения. Поэтому и говорил: научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем (Мф. 11, 29).

А как еще иначе Он показал и положил нам пред глаза самые награды и воздаяния, вот послушай. Обещал Он воскресение тел, нетление, сретение Его на воздухе, восхищение на облаках; и это доказал на деле. Как и каким способом? Тем, что, умерши, воскрес; для того и был Он вместе с ними (учениками) в продолжении сорока дней, чтобы удостоверить их и вразумить, каковы будут наши тела по воскресении. Опять, сказав чрез Павла: восхищени будем на облацех в сретение Его на воздусе (1 Сол. 4, 17), Он и это доказал делами. По воскресении, когда благоволил взойти на небо, Он, в присутствии их, взятся, сказано, и облак подъят Его от очию их; и взирающе бяху, идущу Ему (Дн. 1, 9). Значит, поэтому и наше тело будет сообразно Его телу, потому что из одного с Ним вещества: ибо, что с главою, то и телом; что с началом, то и с концом. Это, желая показать яснее, и Павел сказал: иже преобразит тело смирения нашего, яко быти ему сообразну телу славы Его (Филип. 3, 21). Итак, если наше тело будет сообразно (телу Господа), то и пойдет тем же путем, и также поднимется на облаках. Этого ожидай и ты в воскресение. Так как слово о царствии было темно для слушавших Его тогда, поэтому Он, взошедши на гору, преобразился пред учениками своими (Мф. 17, 1–2), чтобы открыть им будущую славу, и как бы в зеркале и хоть не ясно показать, каково будет наше тело. Но тогда (в преображении) явилось (тело) в одеждах, а в воскресение не так. Тело наше уже не будет нуждаться ни в одеждах, ни в доме, ни в другом чем-либо подобном.

Если Адам до преступления не стыдился своей наготы, потому что облечен был славой: тем более наши тела, перешедши в высшее и лучшее состояние, не будут ни в чем этом нуждаться. Поэтому-то и сам Господь, когда воскрес, то одежды свои оставил во гробе и в пещере погребальной, а тело воскресил нагим, окруженным несказанной славой и блаженством.

Зная это, возлюбленные, и будучи вразумлены словами и научены глазами, станем вести такую жизнь, чтобы, как восхищены будем на облаках, всегда жить вместе с Ним, и, спасшись Его благодатью, наслаждаться вечными благами. Что да получим все мы во Христе Иисусе Господе нашем, с Которым Отцу, вместе со Святым Духом, слава, держава, честь, поклонение, ныне и всегда, и во веки веков. Аминь.