Текст книги "Увещание к подвигам добродетели. Сборник бесед святого отца нашего Иоанна Златоустого духовно-нравственного содержания"

Беседа 92
О воспитании детей[93]93
  9 Бес. на 1 пос. к Тимоф.


[Закрыть]

Апостол Павел говорит, что жена спасется чадородия ради, аще пребудет в вере и любви и во святыни с целомудрием (1 Тим. 2, 15). Он говорит о воспитании, что отцы и матери могут пожать плоды добродетели своих детей, когда хорошо воспитают их. В том немалая, но весьма великая будет состоять для них награда, что они воспитали ратоборцев Христу. Впрочем, каким образом спасется жена, если она сама будет бесчестна и исполнена бесчисленных пороков? Ужели воспитание детей принесет ей какую-либо пользу? Не будет ли вероятным, что она воспитает их подобными себе? О добродетельной матери говорит он это, а не о всякой, что она получит великую награду и воздаяние. Слушайте сие отцы и матери: воспитание детей для вас не останется без награды. Подлинно, немаловажное дело посвятить Богу детей, данных от Бога.

Если они твердые опоры и основания положат под здание, то будут иметь великую награду; а за нерадение подвергнутся наказанию. Ибо и Илий погиб чрез своих детей, потому что ему надлежало вразумлять их, – и он, правда вразумлял, но не так, как следовало бы. Ему не хотелось огорчать их, и он их, и себя погубил. Слушайте сие, отцы. Наставляйте детей своих в наставлении и поучении Господнем с великим тщанием. Юность неукротима и имеет нужду во многих наставниках, учителях, руководителях, надсмотрщиках, воспитателях. И только при таких условиях возможно обуздать ее. Что конь необузданный, что зверь неукротимый, то же самое есть и юность. Поэтому если в начале и с первого возраста поставим для нее надлежащие пределы, то впоследствии не будем иметь нужды в великих усилиях; напротив потом привычка обратится для них в закон. Не позволим им делать того, что приятно и вместе вредно; не будем угождать им, потому что они дети; но преимущественно будем их сохранять в целомудрии. Ибо это (угождение) более всего приносит вреда юности. Об этом (о целомудрии) мы особенно должны заботиться, к этому мы особенно должны быть внимательны. Скоро будем брать для них жен, чтобы они, имея чистое и нерастленное тело, соединялись с невестами. Такая любовь особенно бывает пламенна. Кто был целомудренным до брака, тот тем более останется таким после брака. Напротив, кто до брака научился любодействовать, то и после брака станет делать тоже самое. Ибо сказано в Писании: человеку блудну всяк хлеб сладок (Сир. 23, 23). Для того и возлагаются на головы венцы, – в знак победы, что они, не быв побеждены, вступают в брачный чертог, – что они не были одолены похотью. Если же кто, увлеченный сладострастием, предался блудницам; то для чего после этого он имеет и венец на главе, когда он побежден? Это им будет внушать, этим будем их вразумлять, устрашать, угрожать, делая то то, то другое. Нам вверен важный залог – дети. Будем поэтому заботиться об них и употребим все меры, чтобы лукавый не похитил их у нас. Между тем теперь у нас все происходит наоборот. Мы употребляем всевозможные для того усилия, чтобы поле было хорошим, и чтобы вверить его благонадежному человеку, – и погонщика ослов и мулов, и надзирателя, и поверенного мы отыскиваем самого искусного; а на то, что для нас всего дороже, именно – на то, чтобы поручить сына человеку, который бы мог сохранить его в целомудрии, не обращаем внимания, несмотря на то, что сие стяжание ценнее всех прочих и ради его приходят остальные блага. Об имуществе для них мы заботимся, а об них самих – нет. Видишь ли, какое безумие овладело нами? Прежде образуй душу сына твоего, а стяжания он уже после получит. Если душа у него нехороша, то он не будет иметь ни малейшей пользы от денег; и наоборот, если ей дано правильное образование, то бедность нисколько не повредит ему. Хочешь ли оставить его богатым? научи его быть добродетельным. Ибо, таким образом, он может и состояние умножить; если же и не умножит его, то, по крайней мере, он ничем не будет хуже людей зажиточных. Между тем ежели он будет злой, то, хотя бы ему были оставлены тобой бесчисленные сокровища, ты не оставил хранителя им, а соделал его несчастнее тех, которые впали в самую крайнюю бедность. Ибо для детей, не получивших правильного образования, бедность лучше богатства; потому что первая, даже мимо их воли, удерживает их в пределах добродетели, между тем последнее, хотя бы даже кто и желал сего, не позволяет вести жизни целомудренной, но увлекает, ниспровергает и вводит в бесчисленное множество преступлений. Вы матери, больше всего смотрите за дочерьми: попечение это для вас не трудно. Наблюдайте за тем, чтобы они сидели дома; а прежде, учите их быть благочестивыми, скромными, презирать деньги и не слишком заботиться о нарядах. Так и в замужество отдавайте их. Если так образуем их; то вы спасете не только их, но и мужа, который возьмет ее, – и не только мужа, но и детей, – и не одних детей, но и внуков. Если корень будет хорош, то и ветви будут лучше развиваться, – и за все это вы получите награду. Поэтому все будем так делать, как прилично заботящимся о благе не одной души, но о многих чрез одну. Ибо они (дочери) при вступлении в брак, должны так выходить из отеческого дома, как выходят борцы из места состязаний, то есть, они должны знать в точности всю науку, помощью которой они могли бы, подобно закваске, все смешение возвести к собственной красоте. И сыновья опять до того должны быть скромны, чтобы скорее всего можно было узнавать их по их благонравию и целомудрию, и чтобы они заслужили великую похвалу и от людей, и от Бога. Пусть они научатся обуздывать чрево, воздерживаться от лишних издержек, быть расчетливыми, нежно любящими, пусть они научатся повиноваться власти. Ибо, таким образом они могут доставить родителям великую награду. Тогда все будет ко славе Божией и нашему спасению, о Христе Иисусе, Господе нашем, с Которым Отцу, вместе со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Беседа 93
О добродетельной жизни и о том, что душа у проводящего порочную жизнь исполнена страха и неправых мнений[94]94
  47 Бес. на Деян.


[Закрыть]

Великое дело – жизнь добродетельная, возлюбленные; как бы кто ни был груб, хотя бы не хотел явно согласиться с учением, но и он склонится на вашу сторону, похвалит и подивится. А каким образом, скажете, достигнуть превосходной жизни? Не иначе, как силою Божией. От чего же и язычники бывают такими (добродетельными)? Если и бывают такими, то одни по природе, другие из тщеславия.

Хотите ли знать, как важна жизнь, и какую она заключает в себе силу убеждения? Многие из еретиков, хотя содержали самое нелепое учение, имели такую силу, что многие люди из благоговения к их жизни даже и не исследовали их учения; а другие, и осуждая их учение, уважали их за жизнь; это не хорошо, но так было. То и ослабляет важность нашей веры, то и низвращает все, что никто нисколько не думает о жизни; это унижает веру. Мы говорим, что Христос есть Бог, предлагаем множество и других догматов, между прочим, говорим и то, что Он заповедал всем жить праведно; но на самом деле это у немногих.

Порочная жизнь унижает догматы о воскресении, о бессмертии души, о суде, и принимает много противного, судьбу, необходимость, неверие в промысл.

Душа, погрязшая в пороках, старается изобретать для себя подобного рода утешения, дабы не скорбеть при мысли, что есть суд и что нас ожидает воздаяние за добро и зло. Такая жизнь производит бесчисленное множество зол, делает людей зверями и даже бессмысленнее зверей; ибо, что есть в каждой породе зверей порознь, то она часто соединяет водном человеке и низвращает все. Для того диавол ввел судьбу, для того внушил, что мир существует без Промысла, для того предположил, что существа бывают добры или злы по природе и что есть зло безначальное и вещественное, для того он делает все, чтобы развратить нашу жизнь. Ибо кто таков по жизни, тот не может ни отказаться от неправого учения, ни пребывать в здравой вере, но принимает все это по необходимости. Я не думаю, чтобы можно было из живущих порочно найти, хотя одного человека, который бы не держался сатанинских мыслей, что есть судьба, что все происходит случайно и устрояется без порядка и рассуждения. Посему, увещеваю вас, будем пещись о добродетельной жизни, чтобы не принять и неправого учения. Каин в наказание должен был стенать и трястись (Быт. 4, 12). Таковы все люди порочные, сознающие за собой множество зол: они часто пробуждаются от сна, с беспокойными мыслями, со смущенными глазами; все возбуждает в них подозрение, все приводит их в ужас, душа их исполнена тяжкого предчувствия и боязни, смущается и изнывает от страха и ужаса. Ничего не может быть бессильнее, ничего безумнее такой души; как беснующиеся не способны владеть собой, так и она собой не владеет.

Как она может придти в сознание, подвергшись такому омрачению, между тем как, если бы она любила тишину и спокойствие, то могла бы познать свое благородство? Но когда ее возмущает и устрашает все, и сновидения и слова, и действительные явления и подозрения, то как она может придти в самосознание, находясь в таком неспокойном и расстроенном состоянии? Отвергнем же этот страх, расторгнем эти узы. Ибо если бы и не было в будущем никакого наказания, то не хуже ли это всякого наказания – постоянно находиться в страхе, никогда не иметь дерзновения, никогда не чувствовать отрады? Помня все это, верно будем сохранять спокойствие и пещись о добродетели, дабы, здраво мысля и право поступая, нам неуклонно провести настоящую жизнь и сподобиться благ, обетованных любящим Бога, благодатью и человеколюбием Единородного Сына Его, с Которым Отцу, вместе со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Беседа 94
О зависти[95]95
  31 Бес. на 1 пос. к Коринф.


[Закрыть]

Ничто так не разделяет и не расторгает тела Церкви, как ненависть и зависть, эта тяжкая болезнь, недостойная прощения и в некотором отношении худшая самого корня зол. Сребролюбец радуется тогда, когда сам получает; а завистливый радуется не тогда, когда сам получает, а когда не получает другой, считает благополучием для себя не собственное благоденствие, а несчастие других, есть как бы общий враг человеческой природы и мучитель Христовых членов. Что же может быть безумнее? Бес завидует людям, а отнюдь не другому бесу; а ты, человек, завидуешь человеку, восстаешь против единоплеменного и однородного тебе, чего не делает и бес! Какое будет прощение, какое оправдание, когда ты, видя брата своего благоденствующим, дрожишь и бледнеешь, тогда, как надлежало бы хвалиться, радоваться и восхищаться? Если же ты хочешь соревновать ему, я не запрещаю; соревнуй, но так, чтобы тебе сделаться подобным ему в доброй славе, не с тем, чтобы унизить его, но чтобы и тебе достигнуть той же высоты и явить такие же добродетели. Вот доброе соревнование: подражать, а не враждовать, не скорбеть о совершенствах другого, а сокрушаться о собственных недостатках. Но зависть поступает напротив; не заботясь о своих недостатках, она мучится совершенствами других. Не столько бедный огорчается своей бедностью, сколько завистливый благополучием ближнего; что может быть гнуснее этого?

Посему он, как я выше сказал, гнуснее корыстолюбивого; этот радуется, когда сам получает, а тот веселится, когда другой не получает. Итак, увещеваю вас, оставьте этот злой путь и обратитесь к ревности доброй, – такая ревность сильна и горячее всякого огня, – и вы получите великие блага. Так и Павел, обращая к вере иудеев, говорил: аще како раздражу мою плоть, и спасу некия от них (Рим. 11, 14). Кто ревнует такой ревностью, какой он желал, тот сокрушается не тогда, когда видит другого, приобретшим добрую славу, но когда видит собственные недостатки. А завистливый не так: он сокрушается, когда видит преуспеяние другого и, подобно какому-нибудь трутню, повреждающему чужие труды, сам отнюдь не старается встать, а огорчается, когда видит другого стоящим, и употребляет все меры к тому, чтобы низвергнуть и его. Чему же можно уподобить эту страсть? Она, мне кажется, подобна ленивому и отучневшему ослу, который будучи запряжен вместе с быстрым конем, и сам не хочет встать, и коня тяжестью своего тела старается повергнуть. Так и завистливый нисколько не думает и не старается о том, чтобы восстать от этого глубокого сна, а употребляет все меры к тому, чтобы запнуть и низвергнуть другого, парящего к небу, делаясь верным подражателем диавола. Ибо и диавол, видя человека в раю, старался не себя исправить, а его лишить рая: и после, видя его пребывающим на небе и других стремящихся туда же, он также старается низвергнуть тех, которые спешат туда, и таким образом уготовляет себе самому жесточайшую пещь. Так бывает и всегда: кому завидуют, тот, если будет бдителен, еще более прославляется; а завидующий навлекает на себя самого более зол. Так прославился Иосиф; так Аарон священник; козни завидующих произвели то, что Сам Бог раз и два изрек о нем определение свое, и прозяб жезл его; так Иаков достиг великого благоденствия и всего прочего; так завистники сами себя подвергали бесчисленным бедствиям! Зная все это, будем избегать зависти. И чему, скажи мне, ты завидуешь? Тому ли, что брат твой получил духовное дарование? Но от кого он получил, скажи мне, не от Бога ли? Значит, ты враждуешь против Того, Кто даровал ему. Видишь ли, до чего простирается зло, до какой степени греха восходит оно и какую изрывает бездну наказания? Будем же, возлюбленные, избегать этой страсти, не станем завидовать, но будем молиться о самых завидующих и употреблять все меры к тому чтобы истребить в них эту страсть. Не станем поступать подобно тем неразумным, которые, желая наказать других, употребляют к тому все меры и возжигают пламень в самих себе. Напротив будем проливать слезы и оплакивать их. Они вредят сами себе, нося в себе червя, который непрестанно пожирает их сердце, и открывая источник яда, горчайший всякой желчи. Будем же молить человеколюбивого Бога, чтобы Он и в них истребил страсть, и нам не попустил впасть в эту болезнь. Небо недоступно для того, кто заражен этой язвой, и еще прежде неба самая настоящая жизнь делается для него несносной. не так мол и червь снедают дерево и волну, как горячка зависти снедает самые кости завистников и отравляет здравие души их. Посему, дабы нам и себя и других избавить от бесчисленных зол, удалим от себя эту злую горячку, которая хуже всякой язвы, чтобы, получив духовную силу, мы могли и совершить подвиг настоящей жизни, и достигнуть будущих венцов, которых да сподобимся все мы, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, вместе со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Беседа 95
О злословии[96]96
  1 Бес. на Пос. к Евр.


[Закрыть]

Будем, возлюбленные, тщательно соблюдать ту красоту и то благолепие, которые сообщил нам Сын Божий, столь неповрежденными и неприкосновенными, чтобы в нас не было никакой скверны, или порока, или чего-нибудь подобного. Ибо и малые грехи суть нечистота и скверна, как например злословие, поношение, ложь; или лучше сказать, и эти грехи не малы, но весьма велики, – так велики, что они лишают Царствия Небесного. Как и каким образом? Иже речет, говорит Господь, брату своему: уроде, повинен есть геенне огненней (Мф. 5, 22). Если же так виновен называющий брата своего бессмысленным, – что кажется незначительнее всего и свойственно детской беседе, – то называющий его злонравным, злодеем, завистником, и осыпающий другими бесчисленными злословиями, какому не предан будет суду и наказанию? Что может быть ужаснее этого? Но внимайте, прошу вас, словам моим. Если творящий единому сих меньших, творит самому Господу, и не творящий единому сих меньших, не творит Ему самому (Мф. 25, 40, 45): то не то же ли самое бывает и с злословием и поношением? Злословящий брата своего злословит Бога; и воздающий честь брату воздает честь Богу.

Будем же приучать язык свой говорить доброе: удержи, говорит Псалмопевец, язык твой от зла (Пс. 33, 14). Бог не для того нам дал его, чтобы мы злословили, чтобы поносили, чтобы клеветали друг на друга; но дабы прославляли Бога, дабы говорили то, что дает благодать слушающим, что служит к назиданию, к пользе. Ты сказал о ком что-нибудь худое; какую же ты получаешь пользу, причиняя вред вместе с ним и себе самому? Ибо ты заслуживаешь название поносителя. Нет, истинно нет ни одного зла, которое останавливалось бы на одном претерпевающем, а не обращалось и на причиняющего зло; так, например, завистливый, по-видимому, строит козни другому, но наперед сам вкушает плоды злобы, терзаясь, изнуряясь и подвергаясь всеобщей ненависти; любостяжательный лишает имущества других, но вместе с тем лишает и себя самого любви, или лучше, заслуживает всеобщее порицание. Хорошая слава гораздо лучше богатства; ее лишиться не легко, а потерять богатство легко; или лучше сказать, когда его нет, то не имущий не терпит никакого вреда, а когда ее (любви) нет, то человек подвергается осуждению и осмеянию, делается врагом и ненавистным для всех. Так же гневливый наперед наказывает себя, терзаясь в себе самом, а потом уже того, на кого гневается. Подобным образом и злоречивый наперед посрамляет себя самого, а потом уже того, о ком говорит худо; или даже не может сделать с ним и этого, но сам заслуживает название человека дурного и ненавистного, а того делает еще более любимым. Ибо если тот, о ком он говорит худо, не воздает ему тем же, но хвалит и превозносит его, то воздает похвалу не ему, а себе самому. Как поношение ближних обращается наперед, как я прежде сказал, на самих поносителей, так и добро, сделанное ближним, доставляет наперед радость самим делающим. Делающий добро и зло непременно сам первый испытывает то и другое; как вода, истекающая из источника, горькая и вкусная, и наполняет сосуды приходящих, и не уменьшает производящего ее источника, так точно зло и добро, от кого происходит, того и радует или губит. Это бывает здесь, а какое будет там добро или зло, кто может выразить словом?

Никто не может. Тамошние блага превышают всякий ум, не только слово; а противное им, хотя выражается словами, обычными для нас, – ибо там, по словам Писания, огонь, мрак, узы, червь нескончаемый, – но они означают не только, что выражают, но нечто другое, гораздо ужаснейшее. Дабы ты убедился в этом, обрати теперь же внимание, во‐первых, на следующее. Если там огонь, то скажи мне, каким образом там же и мрак? Видишь ли, что тамошний огонь гораздо ужаснее здешнего? Он не имеет света. Если там огонь, то каким образом он сожигает непрестанно?

Видишь ли, что он гораздо ужаснее здешнего? Он не угасает; потому и называется неугасимым. Представим же, какое мучение – быть сожигательным непрестанно, находиться во мраке, постоянно испускать вопли, скрежетать зубами и не быть услышанным? Если здесь человек, воспитанный благородно, попавши в темницу, только чувствовать зловоние, находиться во мраке и содержаться вместе с убийцами считает ужаснее всякой смерти; то представь, каково быть сожигаему вместе с убийцами всей вселенной, ничего не видеть и не быть видимым, но, среди такого множества людей считать себя одиноким? Ибо мрак и отсутствие света не дозволит нам распознавать даже ближних, но каждый будет в таком состоянии, как будто бы он страдал один. Если же мрак сам по себе тяготит, и смущает наши души, то, что будет, когда к мраку присоединятся такие мучения и сожигания? Посему, прошу, будем постоянно содержать это в своей памяти и переносить скорбь от слов, дабы не испытать наказания на деле. Ибо все это непременно исполнится, и тех, кто совершает дела, достойные тамошних наказаний, не избавит никто, ни отец, ни мать, ни брат, хотя бы он имел великое дерзновение, хотя бы имел великую силу пред Богом. Брат не избавит, говорит Писание, избавит ли человек (Пс. 48, 8)?

Тогда Бог воздаст каждому по делам его, – и чрез них только можно и спастись и подвергнуться мучению.

Сотворите себе други от мамоны неправды (Лк. 16, 9). Будем же повиноваться, ибо это заповедь Господня; будем избытки богатства своего разделять нуждающимся; будем совершать милостыню, пока она в нашей власти; это и значит творить други от мамоны; будем расточать богатство на бедным, дабы истощи тамошний огонь, дабы погасить его, дабы там иметь дерзновение. Там не они примут нас, но дела наши.

Не просто одно только приобретение друзей может спасти нас, как это видно из самого прибавления. Ибо почему Господь не сказал: сотворите себе други, да приимут вы в вечныя кровы, но присовокупил и то, каким образом сделать это? Сказав: от мамоны неправды. он выразил, что надобно приобретать друзей посредством имущества, и внушил, что одна только дружба не защитит нас, если мы не будем иметь добрых дел, если не расточим праведно богатства собранного неправедно. Такая заповедь о милостыне относится не к богатым только, но и к бедным; хотя бы кто питался, прося милостыни у других, и к нему относится эта заповедь; ибо нет, истинно нет ни одного человека столь бедного, хотя бы он был крайне беден, чтобы у него не нашлось даже две лепты (Мк. 12, 42). Следовательно, можно и дающему малое из малого превзойти имеющих много и дающих много, как и было с упомянутой вдовой. Ибо величие милостыни измеряется не мерой подаваемого, но произволением и усердием подающих. Так везде нужно произволение, везде нужна любовь к Богу. Если мы будем делать все по ее побуждению, то, хотя бы мы давали немного, имея немного, – Бог не отвратит лица Своего, но примет и малое, как великое и необыкновенное. Ибо Он смотрит на произволение, а не на то, что дается; если видит, что оно велико, то обращает на него свое благоволение и одобрение, и делает подающих участниками вечных благ, которых да сподобимся все мы, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, вместе со святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно и во веки веков. Аминь.