Текст книги "Увещание к подвигам добродетели. Сборник бесед святого отца нашего Иоанна Златоустого духовно-нравственного содержания"

Беседа 137
О мире с ближними[141]141
  Бес. на 119 Псал.


[Закрыть]

Как мы можем достигнуть того, чтобы быть со всеми мирными? Если будем жить как странники, если будем жить, как пришельцы, если не будем пленяться ничем настоящим. Ибо ничто не бывает столько причиной вражды и раздора, как любовь к настоящим благам, пристрастие или к славе, или к богатству, или к удовольствиям. Когда же ты разорвешь все эти узы и не попустишь душе пленяться чем-нибудь подобным, тогда увидишь, откуда берет свое начало раздор, где лежит основание добродетели. Для того Христос и повелевает нам быть овцами среди волков, чтобы ты не говорил: я потерпел то и то, и от того ожесточился. Хотя бы ты потерпел бесчисленное множество обид, продолжай быть овцой и победишь волков. Такой-то человек зол и нечестив; но ты имеешь силу, которой можешь преодолевать и злых. Что смиреннее овцы? Что свирепее волка? Однако первая преодолевает последнего, как видно на Апостолах; потому что нет ничего могущественнее кротости, ничего – сильнее долготерпения. Посему Христос заповедал нам быть овцами среди волков. Но сказав это и желая объяснить, каков должен быть Его ученик и что для него недостаточно этой простоты, т. е. кротости овцы, прибавляет еще нечто другое: будите, говорит, цели яко глубие (Мф. 10, 16), соединяя кротость двух смиренных и незлобивых животных. Такой требует Он от нас кротости, когда мы обращаемся среди злобных!

Не говори мне: он зол, я не могу сносить. Тогда особенно и нужно показывать кротость, когда мы имеем дело с злобными и враждебными; тогда открывается ее сила, тогда и сияет ее действенность, достоинство и польза. Хотя бы нападали на нас любящих, хотя бы враждовали, хотя бы строили козни, мы должны соблюдать свое, помня заповедь, повелевающую быть подобными овцам и голубям среди волков, дабы и их сделать лучшими и самим достигнуть небесных благ.

Беседа 138
О праздности[142]142
  2 ч. на М. Св. Пис. 1 Б. на сл.: Цел. Приск.


[Закрыть]

Не станем без разбора считать богатых счастливыми, а бедных унижать, не станем стыдиться ремесл и будем считать бесчестием не работу, но праздность и безделье. Если бы работа была бесчестием, то не занимался бы ею Павел и не хвалился бы особенно ею, говоря так: аще бо благовествую, несть ми похвалы: кая убо ми есть мзда? Да благовествуяй без мзды положу благовестие Христово (1 Кор. 9, 16, 18). Если бы ремесло было бесчестием, то он не повелел бы, чтобы неработающие и не ели (1 Сол. 3, 10). Один только грех служит к бесчестию; а его обыкновенно порождает праздность, и не один только и два, или три, но всякой вообще порок. Посему и некто премудрый, показывая, что праздность научила всякому злу, и беседуя о слугах, говорит: вложи его в дело, да не празден будет (Сир. 33, 28). Ибо, что узда для коня, то работа для нашей природы. Если бы праздность была добром, то все произращала бы земля незасеянная и невозделанная; но она не производит ничего такого. Некогда Бог повелел ей произвести все без возделания; но теперь не делает так, а заповедал людям и запрягать волов, и влачить плуг, и проводить борозду, и бросать семена, и многими другими способами ухаживать и за виноградной лозой, и за деревьями, и за семенами, чтобы занятие работой отклоняло душу работающих от всякого зла. В начале, дабы показать Свою силу, Он устроил так, что все произошло без наших трудов: да произрастит земля былие травное, сказал Он (Быт. 1, 11), и тотчас все зацвело; но после не так, но повелел, чтобы земля произращала при помощи и наших трудов, дабы ты знал, что Он ввел труд для нашей пользы и нашего блага. Хотя наказанием и мучением кажутся слова: в поте лица твоего снеси хлеб твой (Быт. 3, 19), но на самом деле они – некоторое внушение и вразумление и врачевство против ран, происшедших от греха. Посему и Павел непрестанно работал, не только днем, но даже и ночью. Это возвещает он, когда говорит: нощь бо и день делающе да не отяготим ни единаго от вас (1 Сол. 2, 9). И не для удовольствия только и душевного отдыха он занимался работой, как делают многие из братий, но прилагал такое усердие к труду, что мог помогать и другим. Требованию моему, говорит он, и сущым со мною послужисте руце мои сии (Дн. 20, 34). Человек, повелевавший бесами, бывший учителем вселенной, которому вверено было попечение о всех живущих на земле, который с великим усердием заботился о всех церквах, находящихся под солнцем, о племенах, народах и городах, работал день и ночь и нимало не отдыхал от этих трудов; а мы, не имеющие и малейшей части забот его, или даже, не могущие и представить их в уме своем, проводим жизнь постоянно в праздности. Какое же будем мы иметь оправдание, скажи, мне, или какое прощение? От того всякого рода зло вошло в жизнь, что многие считают величайшим достоинством – не заниматься своими ремеслами и крайним позором – показаться сведущим в чем-нибудь подобном. А Павел не стыдился в одно и то же время держать нож в руках и сшивать кожи, и беседовать с людьми, находящимися в почестях, но даже хвалился этим, когда приходили к нему тысячи славных и знаменитых людей; и не только не стыдился делать это, но и в своих посланиях, как бы на медном столбе, объявлял о своем ремесле. Так, чему он в начале научился, тем занимался и впоследствии, и после того, как восхищен был в рай, после того, как слышал от Бога неизреченные глаголы; а мы, недостойные и подошв его, стыдимся того, чем он хвалился; и согрешая каждый день, не обращаемся и не считаем этого бесчестьем, а того, чтобы жить праведными трудами, избегаем, как чего-то постыдного и смешного. Какую же, скажи мне, мы будем иметь надежду спасения? Стыдящемуся следует стыдиться греха, – оскорбить Бога и сделать что-нибудь не должное, а ремеслами и работами надобно даже хвалиться. Ибо, таким образом чрез занятие работой мы и дурные помыслы легко исторгнем из души, и будем помогать нуждающимся, и не станем беспокоить двери других, и исполним закон Христов, который говорит: блаженнее есть паче да-яти, нежели принимати (Дн. 20, 35). Для того нам и даны руки, чтобы мы и себе помогали, и увечным по телу доставляли, по возможности, все необходимое из нашего имущества; так, что если кто живет в праздности, то, хотя бы он и был здоров, он несчастнее одержимых горячкой; эти имеют извинение в своей болезни и могут найти сострадание; а те, позоря телесное здоровье, справедливо всеми ненавидятся, как преступающие законы Божии, и причиняющие вред трапезе немощных и делающие свою душу худшею. Ибо не в том только зло, что тогда как надлежало бы питаться собственными средствами и собственными трудами, они беспокоят дома других, но что они и сами становятся хуже всех. Нет, подлинно нет ничего в мире, что не портилось бы от бездействия. Так, вода стоячая загнивает, а текучая и всюду разливающаяся сохраняет свою доброту; и железо, лежащее без движения, становится слабее и хуже, и точится большою ржавчиной, а находящееся в деле становится гораздо полезнее и красивее, блистая нисколько не хуже всякого серебра; и земля, остающаяся в покое, как всякий может видеть, не произращает ничего хорошего, но дурные травы, и терния, и волны, и бесплодные деревья, а получающая возделывание обильно производит питательные плоды. Вообще сказать, всякое существо от бездействия портится, а от свойственной ему деятельности становится полезнейшим. Итак, зная все это, сколько вреда от праздности и сколько пользы от деятельности, будем первой избегать, а последней держаться, чтобы нам и настоящую жизнь прожить благопристойно, и нуждающимся помогать из своего имущества, и, усовершив свою душу, получить вечные блага, которых да сподобимся все мы, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава, вместе с Отцом и Святым Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Беседа 139
О том, чтобы не украшаться золотом и камнями и дорогими одеждами[143]143
  10 Бес. на Пос. к Кол.


[Закрыть]

Душа, которой тело украшено драгоценностями, связана ими как узами здесь, будет связана по рукам и ногам нетленными узами там (в будущей жизни). Разреши же и себя от уз и бедного от голода. Что ты вяжешь цепи грехов? Как, скажешь? Так, что ты накопляешь золото, а другой погибает; ты для приобретения суетной славы бережешь столько золота, а другому и есть нечего. Не грехи ли вяжешь ты? Облекайся во Христа, а не в золото. Где мамона, там нет Христа; а где Христос, там нет мамоны. Ты не хочешь облечься в Царя всяческих? Если бы кто дал тебе порфиру и диадиму: то не принял ли бы ты этого вместо всякого золота? Я даю тебе не царское украшение, а предлагаю облечься в самого Царя. Но как облечься во Христа, скажешь? Послушай, что говорит Павел. Елицы во Христа креститеся, во Христа облекостеся (Гал. 3, 27). Послушай и увещания апостолького: плоти угодия, говорит, не творите в похоти (Рим. 13, 14). Итак, облекается во Христа тот, кто не угождает плоти до похотения. Если облечешься во Христа, то и демоны будут бояться тебя; а когда облечешься в золото, то и люди станут смеяться над тобой. Если облечешься во Христа, то люди будут уважать тебя. Хочешь ли казаться прекрасной и благопристойной?

Довольствуйся тем образом, какой дал тебе Творец. Что привешиваешь золото, как бы поправляя образ Божий? Хочешь ли казаться благопристойной? Облекись в целомудрие, в смирение. Все это дороже золота; все это и красивую делает еще благообразнее, и некрасивую благообразною; ибо кто взглянет на лицо, выражающее доброту, тот произнесет свое мнение от любви, а злое, хотя бы оно было и красиво, никто не может назвать прекрасным: возмущенное сердце правильного мнения не произносит. Украшена была та египтянка, украшен был Иосиф; но кто красивее? Не говорю о том времени, когда первая была в царском дворце, а последний в темнице. Этот был наг, но облекался одеждой целомудрия; а та была одета, но показалась постыднее обнаженной, потому что не имела целомудрия. Когда ты слишком украшаешься, жена, тогда бываешь постыднее обнаженной, потому что снимаешь с себя благоприличие. Была нага Ева; но она стала постыднее, когда оделась: ибо быв нагою, украшалась славою Божиею, а облекшись в одежду греха сделалась постыдной. Так и ты, надев на себя принадлежности щегольства, являешься более постыдной; потому что роскошная одежда не в состоянии показать благообразия; напротив в ней жена может быть срамнее обнаженной. Спрашиваю: если бы ты надела когда-нибудь принадлежности певицы или танцовщицы, – не стыдно ли было бы тебе? Хотя эти одежды и золотые: ибо сценическая роскошь приличествующая трагикам, комикам, мимикам, танцовщикам и гладиаторам; а жене верной дана от Бога иная одежда, – Сам Единородный Сын Божий. Елицы, говорит, во Христа крестистеся, во Христа облекостеся. Скажи мне: если бы кто дал тебе одежду, а ты взяла бы и сверх ее надела рубище лакедемонского раба, – не понесла ли бы за это, кроме срама, и наказания? Ты облеклась во Владыку неба и Ангелов, и еще вращаешься около земли? Это сказано мною с целью показать, что щегольство и само по себе есть великое зло, хотя бы из-за него не происходило ничего другого и хотя бы можно было позволять его себе безопасно. Но оно располагает к тщеславию и надмению, а потом из-за прикрас рождается и многое другое, – явные подозрения, неблаговременные издержки, поводы к лихоимству. Скажи мне, для чего ты украшаешься? Чтобы нравиться мужу?

Так делай это дома. А здесь выходит противное. Если хочешь нравиться своему мужу, – другим, – не можешь нравиться своему. Итак, выходя на площадь, или вступая в церковь, ты должна была отложить всякое украшение. Притом, не тем нравься мужу, чем нравятся и блудницы, но особенно тем, чем нравятся жены свободные. Чем, скажи мне, отличается жена от блудницы? Тем, что эта смотрит только на одного, как бы красотой тела привлечь любимого; а та и управляет домом, и обращается с детьми, и заведует всем другим. Имеешь ты маленькую дочь: смотри, чтобы не заимствовала она от тебя чего вредного; ибо дети как-то любят подделываться под нравы воспитателей и подражать нравам матерей. Будь для твоей дочери примером целомудрия. Украшайся этим украшением, а то, смотри, как бы презреть. Ибо это есть украшение, а то – безобразие. Довольно сказанного. Бог, создавший красоту и давший нам украшение души, да украсит нас и облечет Своей славой, дабы все мы сияли добрыми делами и, живя во славу Его, воссылали славу Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Беседа 140
Не должно искать богатой невесты

Нет, поистине нет ничего драгоценнее, как быть любимым женой и любить. Муж и жена между собою согласны, говорит Премудрый, поставляя это в числе блаженств (Сир. 25, 2); ибо в этом все богатство, все счастье жизни, а без этого все прочее бесполезно, все неустроенно и исполнено неприятностей и огорчений. Посему будем и мы искать этого прежде всего. Кто ищет денег, тот не ищет этого. Будем искать того, что может быть твердо. Не будем искать брачного союза с богатыми, дабы множество богатства не породило в жене высокомерия, дабы высокомерие не было причиной развращения. Не видишь ли, что сотворил Бог, как Он подчинил жену мужу? Почему же ты не внимателен? Для чего бесчувствен? Что даровал Он тебе по природе, в том не нарушай сам Его содействия. Надобно искать не богатой жены, а того, чтобы иметь в ней сообщницу жизни для рождения детей. Не для того Бог даровал человеку жену, чтобы она принесла деньги, но чтобы была ему помощницей. Жена, приносящая деньги, бывает коварна, становится госпожою вместо жены, или лучше, зверем, а не женой, предаваясь высокомерию из-за своего богатства. Нет ничего презреннее мужа, желающего обогатиться таким образом; ибо если вообще обогащение исполнено искушений; то что будет обогащение таким способом? Несмотря на то, что иной получил необыкновенно много, случайно и неожиданно. И не сам один ты чрез это подвергнешься бесславию, но навлечешь стыд и на детей, которых оставишь в бедности, если случится тебе умереть прежде, и жене подашь множество поводов – выйти замуж за другого. Ибо не видишь ли, как для многих жен предлогом ко второму браку служило то, что они обращали на себя внимание, искали распорядителя своим имуществом? Не будем же допускать столько зла для денег, но, оставив все, будем искать в жене доброй души, чтобы найти в ней и любовь. В этом великое богатство, в этом великое сокровище, в этом бесчисленное множество благ[144]144
  49 Бес. на Деян.


[Закрыть].

Но кто, намереваясь вступить в брак, старался узнать нрав и поведение девицы? Никто. Напротив всякий тотчас расспрашивает о деньгах, об имении, о том, сколько всякого рода домашних вещей, все равно, как бы хотел купить что-нибудь, или заключить какой-нибудь обыкновенный торговый договор. По сей причине и брак называют этим именем. Слыхал я, как многие говорят: такой-то сделал договор с такой-то, т. е. женился. Так ругаются над дарами Божиими; женятся и выходят замуж, как будто продают и покупают что-нибудь, и письменные условия по бракам заключают с требованием несравненно большего обеспечения, нежели как по делам торговли. Посмотрите, как древние вступали в брак, и поревнуйте им. Как же они вступили? Они искали в невесте доброго поведения и нравов, и совершенств душевных.

А потому не имели нужды в письменных договорах, в обеспечении посредством бумаги и чернил. Вместо всего им достаточно было душевных свойств невесты. Итак, умоляю и вас искать не денег и богатства, но ищи добрых свойств в девице: скромности, благочестия и набожности; это будет для тебя лучше бесчисленных сокровищ. Ежели будешь искать угодного Богу, то, и это получишь; но ежели, оставив первое, погонишься за последним, не получишь и того. Но такой-то, скажешь ты, от жены разбогател. Не стыдно ли тебе приводить такие примеры? Слыхал я от многих вот какие слова: лучше желал бы я терпеть крайнюю бедность, нежели получить богатство от жены.

И действительно, что может быть неприятнее того богатства? Что может быть тягостнее такого изобилия?

Что постыднее сделаться таким образом знаменитым, и подать повод всем говорить о себе: такой-то от жены разбогател? Я не говорю уже о домашних неприятностях, которые необходимо должны произойти отсюда;

не говорю о надменности жены, раболепстве мужа, о ссорах, о поношениях со стороны рабов, когда они будут говорить: нищий, лоскутник, низкий и из низкого состояния; с чем пришел? Не все ли принадлежит госпоже? Но ты не беспокоишься о том, что так говорят о тебе – ты сам не свой. Привыкшие есть чужой хлеб слышат о себе отзывы и хуже, но и они не печалятся, даже в похвалу себе вменяют позор сей; и когда мы говорим это им, они отвечают: было бы приятно, да сладко, а то пусть хоть умру. О диавол! Какие поговорки ввел он в мире! Не сильны ли они совершенно развратить жизнь таких людей? Рассмотри эти самые диавольские слова, как они смертоносны! Они имеют такой смысл: не думай о честности, о справедливости; отбрось все это, ищи только одного удовольствия. Чего бы это тебе ни стоило, лови его; хотя бы все встречающиеся с тобой плевали на тебя, хотя бы грязью бросали тебе в лицо, хотя бы гнали тебя как пса, переноси все. Если бы свиньи и нечистые псы могли говорить, сказали бы они что-нибудь хуже этого? Конечно и они не сказали бы того, что людям внушает диавол говорить, как бы в бешенстве[145]145
  73 Бес. на Ев. Мф.


[Закрыть].

Беседа 141
Любовь не допускает до греха[146]146
  4 Бес. на 1 Пос. к Фесс.


[Закрыть]

Любовь друг к другу делает нас непорочными. Когда я некоторому человеку однажды изъяснил это и говорил, что любовь делает нас непорочными, и что любовь к ближнему заграждает всякий вход греху; равно и о многом другом подробно рассуждал и говорил: тогда некто из знакомых мне, подошедши ко мне, сказал: «Так что же такое блуд? Ведь можно и любить и блудодействовать? Ибо и это происходит от любви. Правда, любостяжание, прелюбодеяние, и зависть, и коварство, и прочее сему подобное может удалять нас от любви к ближним; но как, говорит, может – блуд?» Я сказал, что любовь может отсечь и это. Кто полюбит распутную женщину, тот будет стараться удалять ее и от других мужчин и сам будет удерживаться от греха с нею. Поэтому только тому, кто весьма ненавидит блудницу, свойственно блуд творить с нею, а поистине любящему ее – отклонять ее от этого постыдного дела. И нет, решительно нет ни одного греха, который бы, подобно огню, не истребляла сила любви. Удобнее слабому хворосту устоять против сильного огня, нежели естеству греха против силы любви. Возрастим же сию любовь в душах своих, дабы стать со всеми святыми. Ибо и они все благоугождали Богу любовью к ближнему.

От чего Авель убит, а не убил? Конечно от того, что, сильно любя брата, не мог и помыслить об этом. Откуда Каин воспринял зависти яд? – Я не хотел бы его более называть и братом Авеля, – от того, что не утвердились в нем незыблемо основания любви. Чем заслужили похвалу два сына Ноевы? Не тем ли, что сильно любили отца и не могли видеть наготы его?

А за что один подпал проклятию? Не за то ли, что не любил? Чем также Авраам прославился? Не любовию ли, с какой он заботился о племяннике и тем, что ходатайствовал о содомлянах? Ибо святые были весьма любвеобильны и сострадательны.

Беседа 142
Милосердие и сострадание уподобляет нас Богу[147]147
  6 Бес. на 2 Посл. к Тимоф.


[Закрыть]

Как воробей, хотя бы он не всем телом попал в сеть, но только одной частью, например ногой, находится во власти поставившего сеть; так и мы находимся во власти диавола, хотя бы уловлены были им не всецело и по вере, и по жизни, но только по жизни. Ибо не всяк, говорит Господь, глаголяй Ми Господи, Господи, внидет в царствие небесное; и еще: николи-же знах вас, отъидите от Мене делающии беззаконие (Мф. 7, 21). Видишь ли, что и вера не доставляет нам никакой пользы, если нас не знает Владыка? И девам тоже сказано: не вем вас (Мф. 25, 12). Какая же им польза от девства и многих подвигов, если их не знает Владыка? И во многих местах мы находим, что люди, нисколько не осуждаемые за веру, наказываются только за порочную жизнь; и напротив иногда люди, нисколько не осуждаемые за жизнь, погибают за неправое учение; ибо то и другое держится взаимно. Видишь ли, что мы находимся в сети диавольской, когда не исполняем воли Божией? И не только за всю жизнь, но и за один порок люди часто ввергаются в геенну, если у них нет других равносильных добрых дел. Так и девы были осуждены не за блуд, или прелюбодеяние, или зависть, или вражду, или пьянство, или неправоверие, но за недостаток елея, т. е. за то, что не творили милостыни; ибо это значит елей. И те осужденные, которым сказано: отъидите от Мене проклятии в огонь вечный, также были обвиняемы не в чем-нибудь подобном, но в том, что не напитали Христа. Видишь ли, что и один недостаток милосердия может ввергнуть в огнь геенский. К чему, скажи мне, будет годен тот, кто не творит милостыни? Ты постишься каждый день? Но и те девы постились, однако не получили отсюда никакой пользы. Молишься? Но что в этом? Без милостыни и молитва бесплодна. Без нее все ничто, все бесполезно; без нее теряется большая часть добродетели. Не любяй брата своего, говорит Апостол, не позна Бога (1 Ин. 3, 10; 4, 8); как же ты любишь его, если не хочешь поделиться с ним чем-нибудь из этих малых и ничтожных благ? Ты соблюдаешь, скажи мне, целомудрие? Почему? Потому ли, что боишься мучений? Нет, но потому, что таков ты от природы; если бы ты соблюдал целомудрие по страху мучений, преодолевая такое побуждение и такое насилие, то ты гораздо более мог бы творить милостыню. Ибо не все равно – обуздывать страсть к богатству, или к телесным удовольствиям; последнее гораздо труднее. Почему? Потому, что последнее – удовольствие естественное, посеянное и насажденное в нашем теле; а страсть к богатству не такова. Милосердие и сострадание – вот чем мы можем уподобиться Богу; а когда мы не имеем этого, то не имеем ничего. Не сказал Господь: если станете поститься, то будете подобны Отцу вашему; не сказал; если станете соблюдать девство, или: если станете молиться, то будете подобны Отцу вашему. Все это не относится к Богу, и Бог не делает ничего такого.

Но что? Будите милосерди, говорит, якоже Отец ваш, иже на небесех (Лк. 6, 36). Это – дело Божие. Если же ты не имеешь этого, то что же и имеешь? Милости хощу, говорит Он, а не жертвы (Ос. 6, 6). Бог сотворил небо, сотворил землю и море, – велики эти дела и достойны Его премудрости! Но ничем Он так не расположил к себе человеческий род, как милосердием и человеколюбием; и то есть дело Его премудрости, силы и благости, но гораздо более то, что Он сделался рабом. Не поэтому ли мы более удивляемся Ему? Не потому ли более благоговеем пред Ним? И Бога ничто столько не располагает к нам, как милосердие.