Текст книги "Фуриозо"

У Якоба перехватило дыхание. Эбба задумчиво подперла подбородок рукой.

Вендела продолжила:

– Еще у нас есть Каролина. Представьте: она узнает, что спала со своим собственным отцом и, возможно, ждет от него ребенка. Она чувствует себя обманутой, преданной. Как это жестоко – встретить настоящую любовь, и узнать, что в этого человека нельзя было влюбляться. Она испытывает отвращение. Добавим к этому то обстоятельство, что Каролина психически неуравновешенный человек, способный подмешать отцу в вино немного амбидекстера…

– Дексофена, – поправил с улыбкой Якоб.

Вендела не обратила на это внимания и продолжила:

– А что Анна и Луиза? Тогда у них нет мотива.

– Но есть у Педера, – вставил Якоб. – Он узнает, что Каролина убила его ребенка и вступила в связь со своим собственным отцом. И тогда он убирает Рауля с дороги, потому что сам мечтает завладеть ею.

– Что подразумевает, что он был в курсе аборта.

– Гипотеза смелая, Вендела, – заметила Эбба, – но плохо доказуемая.

– Не спеши с выводами. Я лишь хочу сказать, что между этими женщинами могут быть связи, о которых мы и не подозреваем. Тайные конфликты. Прошлые обиды. Незажившие раны. Каролина просто стала катализатором всей этой негативной энергии, вырвавшейся наружу на Свальшере. Нужно копать глубже.

– Мы и так уже заглянули под каждый камень на этом проклятом острове, – вздохнул Якоб.

– Нужно искать ответы на вопросы в прошлом. У этих женщин есть секреты, которые они не хотят раскрывать. И не стоит полагаться на то, что они нам все рассказали.

– Ты права. Всю полученную от них информацию следует воспринимать скептически. Надо делить факты на разные категории: очевидные и поддающиеся проверке факты, к которым они сами хотят привлечь наше внимание, и факты, которые они хотят замолчать, но, возможно, расскажут под давлением. И последнее – то, в чем они никогда не признаются.

Вендела замолчала.

– Есть человек, которому мы уделили недостаточно внимания. Мне любопытно – почему? Может, потому что она самая заурядная из всех, – вступила в разговор Эбба.

– Ты имеешь в виду Анну? – спросил Якоб.

Эбба кивнула:

– Именно ее. Вам она тоже показалась такой? Почему, как вы думаете?

Вендела ответила первой:

– Она такая жалкая… все никак не может забыть прошлую любовь… твердит, что на острове они снова обрели друг друга, в то время как Рауль польстился на молодую девчонку.

– И она какая-то бесцветная… – вставил Якоб.

– А теперь давайте вспомним, как ее описала Луиза. Общительная, жизнерадостная женщина, с которой всегда приятно находиться рядом. Прекрасная скрипачка. Только что получила место в филармонии, и явно не за свои прекрасные глаза.

– Может, играет она и хорошо, но интересным человеком назвать ее трудно. Да и внешне она не очень, – протянул Якоб.

– Да, все это странно. Талантливая скрипачка. Опытная карьеристка. Почему же она производит на нас впечатление жалкого и невзрачного человека?

– Потому что она хочет, чтобы ее видели такой, или потому что в ней живут два разных человека. Любопытно, не так ли? – сказала Эбба.

– Вызовешь ее снова на допрос?

– Я хочу видеть ее завтра в участке в десять. А после обеда у нас Педер с адвокатом.

Вендела вздохнула:

– А я надеялась, нам завтра удастся поспать подольше. Мы же работали все выходные.

– Забудь про сон. Мы расследуем убийство. Ты должна быть в офисе в девять. – Эбба потянулась. – А сейчас я пойду отдохну. Якоб, вызови Анну на допрос. И запиши время в календарь.

Якоб достал телефон и позвонил Анне. Ожидая ответа, он открыл файл на компьютере.

Увидев, как Якоб управляется с телефоном и компьютером, Эбба воскликнула:

– Черт!

Якоб от удивления отключил компьютер и поднял глаза на Эббу, которая подбежала к иллюминатору.

– Сколько мы проплыли? – крикнула она. – Это же Мойя, да?

Вендела вышла спросить у капитана и вернулась.

– Да. К югу от Гринды, – сказала она.

– Черт, поздно поворачивать назад. Но Кай же еще на острове?

Не дожидаясь ответа, Эбба достала мобильный и набрала номер. Она нервно постукивала кончиками пальцев по крышке стола, пока ждала ответа.

– Кай, – произнесла она в трубку, – опечатай весь причал и обыщи каждый сантиметр вокруг лавки. Там могут быть частицы кожи, волосы или следы крови. Посмотри также доски причала. Да, я знаю, что мы там натоптали, но сделай это!

Захлопнув телефон, Эбба скрылась в своей каюте. Она легла на постель, но, сильно разволновавшись, никак не могла расслабиться. Мысли метались в голове. Она достала из сумки мобильный и визитку Педера, но передумала и снова легла. Пусть ее визит будет неожиданным. Эбба позволила усталости взять над собой верх, и вместе с ней пришло сожаление. Сожаление о том, что одного из самых одаренных скрипачей в мире больше нет с ними. Не только талант выделял его из сотен других талантливых музыкантов. Как выразилась Каролина, от него исходила мощная сексуальная энергия.

На сцене Рауль Либескинд творил что-то невероятное. Перед таким мужчиной просто невозможно было устоять. То же самое сказала и Хелена.

Как бы поступила сама Эбба, представься ей такая возможность? Поддалась бы искушению и завела тайный роман с Раулем Либескиндом или устояла бы? Нет, она бы бросилась ему в объятия, готовая на все ради этого мужчины.

Понедельник, 19 октября

Хотя Свальшер находится совсем недалеко от Стокгольма, ощущение было, словно они вернулись из-за границы. Город казался таким привычным и успокаивающим. Люди сновали по улицам. Голубые автобусы подъезжали к остановкам. Фонари и светофоры оживляли серое осеннее утро, вселяя в жителей Стокгольма надежду.

На рассвете Эбба заехала за собаками к дочери. На дорогах еще было свободно, когда Эбба ехала домой к себе на Юрсхольм. Минна и Косима носились по паркету, радуясь тому, что они наконец дома. Эбба дала им еды и вернулась в машину. Дожидаясь зеленого на светофоре, бросила взгляд на первые полосы газет в киоске.

«Всемирно известный музыкант найден мертвым в шхерах…» И фото Рауля. Лицо человека, привыкшего к вниманию. Взгляд устремлен прямо в камеру. Эбба не могла отвести глаз от фотографии, но сзади начали сигналить, и пришлось ехать дальше. Оставив машину на парковке на улице Биргер Ярлсгатан, Эбба быстрым шагом пошла по направлению к площади Нормальмсторг. Зайдя в бывшее здание Кредитбанка, она поднялась на лифте на этаж, где, согласно табличке, располагался офис адвокатского бюро «Зильберштейн, Армсталь & Сёдерквист», и сообщила на ресепшн, что Эбба Шрёдер хочет видеть Педера Армсталя. Секретарь, молодая женщина в темно-красном костюме и кремового цвета блузке, смерила Эббу оценивающим взглядом и профессиональным тоном сообщила, что Педер Армсталь на телеконференции и велел его не беспокоить.

– Думаю, ко мне это не относится, – спокойно ответила Эбба.

Поколебавшись, секретарь подняла трубку и набрала внутренний номер. Она описала ситуацию и, получив короткий ответ, положила трубку. Холодно улыбнувшись, она сказала, что Эбба может пройти. Третий кабинет слева.

Педер Армсталь сидел за тяжелым столом из дубового массива, обитого кожей по краям. Книги были сложены аккуратной стопочкой справа. На стенах висели портреты работы художников семнадцатого века и батальная сцена в массивной позолоченной раме. Перед столом стояли два кресла, обитые темно-красной парчой.

– Входите, – сказал хозяин кабинета, выглядывая из-за компьютера, – и, пожалуйста, прикройте за собой дверь.

Эбба села лицом к Педеру.

– Я думал, мне назначено после обеда, – начал Педер напряженно.

На нем был темный костюм. На шее – стильный серый галстук в огурцы на пару тонов светлее. Из рукавов выглядывали манжеты с дорогими запонками с золотыми якорями. Его нынешний вид резко контрастировал со спортивной одеждой на острове. Видно было, что на работе Педер предпочитает классику.

– Вы правы, – сказала Эбба. – Наша договоренность остается в силе. Когда вы записывали номер вашего телефона на визитке, я заметила, что вы левша.

– Да, это так, – ответил Педер. – В наше время это нормально.

– Разумеется. Поэтому я и не обратила на это внимания. Но, когда потом изучала отчеты, мне в глаза бросилась одна вещь, которая может иметь решающее значение в деле о смерти Рауля Либескинда.

– Я не понимаю, к чему вы клоните, – нетерпеливо произнес Педер.

– Все участницы квартета «Фуриозо» правши. Иначе и не может быть, если ты играешь в оркестре. Но для фехтовальщика это большое преимущество. А вы были мастером фехтования в юности.

– Да… и что? – напряженно улыбнулся Педер.

– Вы в хорошей спортивной форме, Педер. У вас быстрая реакция и точный удар, – пояснила Эбба. – Особенно когда чувства берут над вами верх.

– Ближе к делу.

Эбба откинулась на спинку кресла и закинула ногу на ногу:

– После того вечера у Рауля Либескинда осталась на лице ссадина, ставшая результатом точного удара, нанесенного левшой. – Сделав паузу, чтобы до Педера дошло все сказанное, она продолжила: – Это ведь вы ударили его?

Педер резко вскочил со стула и оперся обеими руками о крышку стола:

– Вам прекрасно известно, что я не буду отвечать на ваши вопросы без моего адвоката. Так что вам придется подождать до обеда, а пока избавьте меня от ваших абсурдных инсинуаций.

– Нас ждет долгий и интересный разговор в час дня, Педер. А пока меня интересует ваше кольцо на левом мизинце. То самое, с родовым гербом, которое обычно используется как печатка. Я подозреваю, что вы использовали его совсем в других целях. И раз вы считаете мои инсинуации абсурдными, то наверняка не будете иметь ничего против того, если я одолжу кольцо, чтобы сравнить его с конфигурацией раны на щеке Рауля.

Педер ничего не ответил. Стиснув зубы, он достал телефон и набрал номер, который явно знал наизусть. Повернувшись спиной к Эббе, он сказал:

– Сёрен, привет! Тут кое-что случилось. Комиссар Шрёдер за явилась в мой офис без предупреждения. Да, она сейчас сидит прямо передо мной и требует, чтобы я отдал свое фамильное кольцо, чтобы она могла сравнить печатку с формой ссадины на щеке Рауля Либескинда… да, она считает меня причастным к преступлению… конечно нет… нет, я не могу вдаваться в детали… о’кей… рассчитываю на тебя.

Положив трубку, Педер обошел вокруг стола и сел на краешек, нависая над Эббой. Это дало ему возможность смотреть на нее сверху вниз.

– Надеюсь, теперь вы довольны, – процедил он.

Эбба смело встретила его взгляд. Одно веко у мужчины едва заметно подрагивало, но взгляда Педер не отвел.

– Мне также нужно ваше обручальное кольцо, поскольку оно на соседнем пальце, – сообщила Эбба.

Педер фыркнул:

– Это какой-то бред. Мне нечего скрывать.

– Вам их вернут после экспертизы, – добавила Эбба.

Взяв его левую руку, Эбба поднесла ее ближе к глазам, чтобы рассмотреть кольцо. Это было широкое золотое кольцо-печатка с вырезанным на ней гербом. Эбба почувствовала дрожь собеседника. Где же хваленая рыцарская отвага, подумала она, разглядывая древний герб.

Педер наклонился ближе. Эбба ощутила на своем лице его прерывистое дыхание. Решительным жестом он взялся указательным и большим пальцами за кольцо.

– Стойте! – Эбба стремительно перехватила его руку. – Позвольте мне. – И она достала из сумки резиновые перчатки.

Под пристальным взглядом Педера Эбба начала снимать кольцо. Было что-то запретное в этом жесте. Женщина снимает кольцо с мужчины. Обычно это мужчина надевает кольцо женщине. А наличие резиновых перчаток вообще лишало этот ритуал всякой интимности. Обручальное кольцо легко соскользнуло с пальца, но кольцо-печатка крепко засело на мизинце, и ей пришлось долго тянуть его, прежде чем оно поддалось.

С губ Педера сорвался вздох.

Страх ритуальной кастрации, подумала Эбба, убирая кольца в пластиковый пакет.

Без четверти десять она была в полицейском участке, что для нее было даже рано. В приемной Эббы из мебели были только продавленный диван и журнальный столик, покрытый оранжевым лаком, облупившимся по краям, – наследие семидесятых. Мало кто знал, что столик за эти годы приобрел статус культовой вещи. Что не помешало, когда пришло время, заменить его черной софой в цветочек, которая совершенно не сочеталась с красно-серо-черным ковром и металлическим журнальным столиком со стеклянной столешницей. Но на корпоративной вечеринке пьяные полицейские умудрились привести мебель в такое состояние, что ремонту она уже не подлежала. И тут вспомнили про столик и диван в кладовке.

Сейчас на продавленном диване сидели Якоб с Венделой, потому что это было единственное место в помещении, куда можно было присесть. При появлении Эббы они с трудом поднялись с этого неудобного предмета мебели. Эбба без извинений за опоздание прошла прямо в кабинет и села за стол. Якоб сел напротив, Вендела рядом с ним.

– Что у нас на сегодня? – спросила Эбба. – Разговор с Анной. Потом… – Она перевела взгляд на Венделу: – Ты выяснила, как наша Каролина появилась на свет?

Вендела помрачнела:

– Нет, у меня пока нет информации. Единственное, что мне удалось выяснить, это то что Каролина аф Мельхиор появилась на свет в больнице Каролинска третьего апреля двадцать четыре года назад. Если ее мать действительно Бритт-Мари, то ей на момент родов было сорок три года. Хелену она родила в девятнадцать. Молодая мать-одиночка. Ей, наверно, пришлось тяжело, – покачала Вендела головой. – Не могу представить, чтобы у меня сейчас был семилетний ребенок.

– Можно понять ее радость от знакомства с бароном в баре, – отметила Эбба, доставая ноутбук. – Кстати, Вендела, у меня для тебя с твоей развитой интуицией будет подходящее задание.

Вендела с Якобом переглянулись.

– Нам нужно больше знать о прошлом Луизы и Педера. Подготовь для меня отчет. Скажи мне, если тебе нужен будет доступ к базам данным. – Получив в ответ кивок, Эбба продолжила: – И еще я попрошу тебя уточнить временные рамки. Нужно набросать схему событий, предшествовавших смерти Рауля, и расписать, где в это время находились все подозреваемые. Начнем отсчет с конца, то есть с того момента, когда нашли тело. Шель нашел тело около девяти. В воде оно находилось максимум час. Рауль, скорее всего, скончался в восемь или четверть девятого. Вскоре после этого кто-то вколол в него два шприца с лекарством. Потом тело сбросили в воду. Учитывая тот факт, что один ботинок был найден в тридцати метрах от берега, я могу заподозрить, что тело вывезли на лодке и сбросили там, где поглубже, но течением его прибило обратно…

Достав пластиковый пакетик с кольцами, Эбба протянула его Якобу.

– Что это? – удивился он.

– Кольца Педера Армсталя. Поезжай к Сванте, пусть сравнит с раной на левой щеке Рауля. Ответ мне нужен как можно скорее.

– О’кей! – Якоб взял пакет и поднялся.

В дверях он столкнулся с Карлом-Акселем Нордфельдтом. Эбба откинулась на спинку стула и помахала ему рукой.

Вид у Карла-Акселя был усталый. Лицо имело нездоровый серый оттенок, а ведь он, в отличие от Эббы, отдыхал все выходные.

– Добро пожаловать обратно, – поприветствовал начальник. – В одиннадцать прибудут родители и супруга Рауля Либескинда. Мы примем их вместе. Еще нужно подготовиться к пресс-конференции.

– Пресс-конференции? – переспросила Эбба.

– В половине третьего. Ты ее ведешь. Но сперва… – Карл-Аксель сверился с запиской. – Леонард и Рут Либескинд, – объявил он и вышел из кабинета.

– Это была последняя капля, – пробормотала Эбба себе под нос и снова обратилась к Венделе: – Интересная новость. Неужели нельзя было сообщить мне заранее.

– Но разве у нас есть что сказать журналистам?

– Конечно есть. Эти стервятники будут рады любой информации. Кстати, ты не представляешь, что происходит с подозреваемыми, стоит подробностям расследования оказаться на первых полосах газет. Они как ужаленные начинают рассказывать все, что знают, направо и налево, лишь бы снять с себя подозрения.

В кабинет вошла Анна. Со свежевымытыми волосами, в стильном костюме в тонкую белую полоску, в тонком свитере под пиджаком, она выглядела свежей и отдохнувшей. На этот раз губы были аккуратно подкрашены помадой на тон светлее, чем вчера.

Контраст с женщиной, которую они видели на острове, бросался в глаза. Эбба попросила ее присесть.

– Спасибо за то, что вы пришли, Анна, – начала она. – Мне кажется, у нас не было возможности как следует поговорить на острове. И у нас по-прежнему много вопросов, касающихся обстоятельств смерти Рауля Либескинда.

– Я понимаю, – ответила Анна, усаживаясь.

Она обвела Венделу с Эббой взглядом.

– Сперва я хотела бы спросить о ваших с Раулем отношениях. Вы можете рассказать о том, как вы общались все эти годы и что происходило между вами в последние дни на острове?

Кивнув, Анна начала:

– Как я уже рассказывала, мы долгое время были помолвлены. Мне следовало раньше понять, что мы слишком разные. Рауль всегда был амбициозным. У меня же не было такой потребности в славе, как у него.

– Что произошло после разрыва? Как сильно изменились ваши отношения?

– Рауль всегда оставался для меня очень дорогим человеком. Думаю, я никогда не переставала его любить, несмотря на то что мы совсем не подходили друг другу. Я вышла замуж за Бенгта, а Рауль менял женщин как перчатки, если можно так выразиться. Его первой женой была пианистка из «Джуллиарда», ей тогда было двадцать лет, а ему – двадцать восемь… Он был еще женат, когда в самолете в Буэнос-Айрес познакомился со стюардессой-француженкой, которая стала женой номер два. Их брак не продлился и года. Джой – его третья жена. Их брак продержался десять лет, но и он был на грани распада к моменту прибытия Рауля на остров.

Эбба не ожидала такой откровенности и вынуждена была сменить стратегию допроса.

Как Анна могла так быстро превратиться из тряпки в уверенную в себе деловую женщину? Эббе эта метаморфоза показалась подозрительной.

– Во время вашей помолвки вы забеременели, – продолжила Эбба, ожидая реакции.

Но Анна только кивнула, демонстрируя полное равнодушие:

– Да, это так. Я сделала аборт.

– Это было ваше общее решение?

– Да, но это Рауль не хотел ребенка.

– Какой была ваша реакция?

Анна пожала плечами:

– Решиться на аборт было нелегко. Рауль выдвинул мне ультиматум. Либо я делаю аборт, либо мы расстаемся. Я пошла на это, чтобы спасти наши отношения. – Анна приподняла бровь. – Но мы все равно расстались.

В глазах у нее блеснули слезы.

– Вы говорили, что сами расстались с Раулем. Но у меня есть информация, что инициатором разлуки стал Рауль. Вы, должно быть, расценили это как предательство. Что вы почувствовали, когда он сказал, что расстается с вами?

Видно было, что вопрос задел Анну, но не настолько, чтобы лишить самообладания.

– Да, конечно, для меня это было шоком. Я чувствовала себя преданной. Другим словом это и назвать нельзя. Я была в отчаянии, потому что все еще любила Рауля, и вернулась в Швецию, чтобы его забыть. С тех пор он всегда был в моем сердце. Разумеется, я сожалела об аборте, ведь это, возможно, был мой единственный шанс родить ребенка. Тогда я была молодой и неопытной и ничего не понимала. Я так больше и не забеременела. И мне пришлось с этим жить… – Анна замолчала. – В этой жизни нельзя иметь все, что хочешь, – добавила она шепотом.

Эббе стало жалко эту женщину, которой пришлось столько пережить. Наверно, первый шок прошел, и поэтому она сейчас выглядит такой спокойной. Но Эбба все равно не могла оставить ее в покое, потому что никак не могла понять, когда Анна показала свое истинное «я» – вчера или сегодня.

– На острове вы сказали, что в последние дни вы сильно сблизились с Раулем.

Анна сделала глубокий вдох:

– Я неправильно выразилась. Я не имела в виду, что мы снова собирались встречаться. Нет, мы просто стали ближе друг другу. Нам всегда было весело вместе. Ни с кем у Рауля не было такого, даже с Луизой. Но конечно, в глубине души я надеялась, что он ко мне вернется. Разумеется, этого не произошло. Это не меня он любил. И все это понимали.

– Я просила вас вспомнить, что происходило в день смерти Рауля. О чем говорили ваши коллеги? Что-нибудь припоминаете?

Видно было, что Анна ждала этого вопроса. Выпрямив спину, она решительно произнесла:

– В тот вечер много всего произошло. Я слышала, как Рауль с Каролиной ссорились в студии. Она играла Баха, когда Рауль пришел. Я была в кухне и слышала, что они ссорятся, но не могла разобрать слов. Должна признаться, меня их ссора обрадовала. Я надеялась, что они расстанутся. Но подслушивать чужие разговоры неприлично, так что я оделась и пошла пройтись. Мне о многом нужно было подумать. Я присела на скамейке в зарослях сирени, но, поскольку листва уже облетела, мне было видно, как Рауль вышел из дома и пошел в ателье. Чуть позже туда же вошла Хелена. Они были внутри какое-то время. Наверно, о чем-то говорили. Потом из дома вышла Каролина и тоже пошла в ателье. Минут пятьдесят никто не показывался. А потом началось такое! Они кричали, хлопали дверями! Каролина вся в слезах выбежала из ателье и бросилась в дом.

– Во сколько это произошло?

Анна отпила воды из стакана, поставленного перед ней Венделой:

– Думаю, около восьми.

– Вы в тот вечер не ужинали вместе?

– Нет, как-то атмосфера не располагала. Никто даже не пытался всех собрать за столом, так что мы перекусывали бутербродами. Мы все равно собирались уезжать на следующий день. Ян с Луизой сказали, что записали достаточно материала для диска, так что, к счастью, нам не пришлось возвращаться в студию. Боюсь даже подумать, что бы из этого вышло. Луиза с Каролиной были на ножах. Хелена ни с кем не разговаривала. Стоило Раулю появиться в комнате, как начинались ссоры. Нам оставалось только одно – уехать домой.

Эбба сочла момент подходящим, чтобы задать главный вопрос. Ей нужно было застать Анну врасплох, когда она меньше всего ждет атаки. А Анна была на удивление спокойной.

– Когда вы в последний раз видели Рауля?

К этому вопросу она тоже подготовилась. Прокашлявшись, Анна сразу ответила:

– Я замерзла и пошла обратно в дом. Луиза с Яном и Шелем работали в столовой: я слышала их голоса через дверь, – так что я пошла на кухню перекусить. Тем временем в дом вернулась Хелена. Она сразу направилась в гостиную. Выглянув в окно, я увидела Рауля. Он шел прочь от ателье…

Эбба кивнула.

– Хотя было уже темно, я заметила Педера на причале. Я думаю, он позвал Рауля, потому что тот свернул с дорожки к дому и спустился на берег поговорить с Педером. Разговор быстро перерос в ссору. Они начали размахивать руками. Но я так устала от всех ссор, что не стала смотреть дальше и поднялась в свою комнату, чтобы почитать.

– Вы видели, как они дрались?

Анна задумалась.

– Нет, не видела. Но это меня бы не удивило. Потому что это был явно не дружеский разговор.

Эбба почувствовала знакомое тепло внутри: она на верном пути – и быстро сменила тему:

– Как вы считаете, как Луиза восприняла поступок Каролины?

– Луиза, – ответила Анна, – не из тех, кто делится с другими своими переживаниями. Нет, она не холодная, просто никогда не показывает другим, что она действительно думает или чувствует. По крайней мере, со мной она такая. А ведь я одна из ее лучших подруг. Только за день до смерти Рауля она высказала свои опасения. А в последний день она была такой расстроенной и всем грубила. Видимо, к тому моменту она уже все узнала. Для Луизы очень важно было записать эту пластинку, поэтому она не подавала виду, как сильно страдает. Даже Хелена сорвалась. Она запустила в меня кружкой с кофе. И я могу ее понять. Я думаю, она очень сильно любила Рауля. Даже не думаю, а знаю. Рауль мне об этом рассказал. Никогда раньше я не видела Хелену в таком состоянии. Обычно она такая спокойная и рассудительная. – Анна отпила воды и опустила глаза. На губах появилась улыбка. – Конечно, я ревновала. Мне было больно от того, что меня променяли на красотку моложе на двадцать лет. Но что мне было делать? Рауль потерял от нее голову. Я поняла, что у меня нет никакой надежды, потому что она такая красивая, молодая и талантливая.

Лицо женщины исказилось от боли, но Анна держалась молодцом. Кончиками пальцев она аккуратно вытерла слезы, чтобы не размазать тушь.

– Никакой надежды для вас или для ваших отношений?

– Какая разница? – пожала она плечами. – Рауль для меня закрытая глава. Просто надо было осознать это пораньше. Конечно, тяжело смотреть правде в глаза, но зато помогает вернуться к реальности и идти дальше.

Анна вздохнула, показывая, что ее исповедь закончена. На какое-то время в комнате воцарилась тишина, которую первой нарушила Эбба:

– Вы можете рассказать мне, как умер Рауль?

Анна уставилась на нее во все глаза. Эбба тщательно следила за ее реакцией, но в очередной раз Анне удалось быстро взять себя в руки:

– Если бы я только знала. Я лежала в комнате и пыталась заставить себя не думать о Рауле. А потом нашли его тело, и я почувствовала себя обманутой. Как будто меня снова бросили. И я предпочла бы не знать, что он любил Каролину. Предпочла бы помнить его таким, каким он был, когда мы встречались. Сохранить только хорошие воспоминания.

Как-то гладко все получается, подумала Эбба и тут же задала следующий вопрос:

– Вы пили вино в тот вечер, Анна?

Неожиданный вопрос поставил ее в тупик.

– Вино?

– Да, какое вино вы пили в тот вечер?

Минуту Анна выглядела ошарашенной. Пара минут ушла у нее на то, чтобы подобрать слова:

– Какое это… было вино… понятия не имею… Красное… В кухне была открытая бутылка, я просто налила себе бокал и пошла в комнату.

В дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, Нордфельдт толкнул дверь:

– Родители и жена прибыли, Эбба!

Стараясь не показывать своего раздражения из-за того, что начальник так бесцеремонно прервал допрос, Эбба кивнула ему и протянула Анне руку:

– Анна, спасибо за то, что вы пришли. Боюсь, нам придется еще раз встретиться, чтобы договорить.

Анна пожала протянутую руку. На лице было написано облегчение от того, что допрос закончился.

– Вы, наверно, гадаете, почему я раньше ничего не рассказала на Свальшере? Но я была не готова.

– Не готовы к чему?

– Морально не готова.

И с этими словами Анна вышла из кабинета. У Эббы появилось плохое предчувствие. Может, Вендела в чем-то была права.

– Анна, подождите!

Анна обернулась.

– Еще один вопрос. Вам он может показаться странным, но, пожалуйста, ответьте прямо… Вы сделали аборт в Нью-Йорке, не так ли?

Анна медлила с ответом:

– Да, это так.

– Вы действительно избавились от ребенка?

– Я хочу забыть об этом.

– Ответьте на вопрос.

Но в этот момент в дверях возник пожилой мужчина и привлек Анну в свои объятья. Она переводила взгляд с мужчины на Эббу, и по щекам у нее текли слезы. Мужчина был полностью седым, но сохранил до самой старости пышную шевелюру. На нем были темный костюм и серая рубашка. За ним виднелась его жена, небольшого роста, пухленькая. Кожа у нее была нежная как персик, а темные глаза обрамляли длинные черные ресницы. Темные волосы с проседью собраны в узел на затылке. Эбба сразу поняла, что это мать Рауля. Сердце у нее сжалось, как всегда было, когда она встречалась с родителями жертвы, даже если жертвой был взрослый человек. Потому что это самое страшное, что может случиться с родителями, – потерять своего ребенка. Такая утрата вызывает ненависть к убийце и желание отомстить, которые не утихают даже после того, как преступник пойман и наказан. Ничто не может смягчить боль от утраты ребенка.

Увидев Анну, мать Рауля тоже распахнула ей свои объятия. Анна позволила себя обнять, а потом сердечно расцеловала родителей Рауля в обе щеки. Лицо у нее было мокрое от слез. Слова давались с трудом:

– Леонард и Рут, мне так жаль. Это ужасно…

Рут вытирала ей слезы:

– Да ужасно. Так ужасно, что не верится, что это правда, Анна, милая… – Она прижала Анну к груди. – Мы должны быть сильными. Ради Рауля. Мы все любили его. И ты тоже. Я знаю.

– Мы надеемся, что ты придешь на похороны, Анна, – сказал Леонард, сморкаясь в клетчатый платок.

– В четверг в час на кладбище Норра Бегравнигплатсен, – добавила Рут, обнимая ее.

Эбба наклонилась к Нордфельдту:

– Ты дал им разрешение забрать тело, не проинформировав меня?

Ответ шефа был коротким:

– Вскрытие произведено. Разве ты не получила протокол? А если у тебя остались вопросы, можешь задать их Сванте сегодня.

– Вот уж спасибо. Не премину воспользоваться этой возможностью, – процедила Эбба и собралась уже пригласить новоприбывших войти, но шеф ее опередил:

– Мы поговорим в моем кабинете.

Эбба вернулась за компьютер. Проходя мимо окна, она вздрогнула. На парковке стояла высокая темноволосая женщина, неподвижная как статуя. Только рука время от времени подносила ко рту сигарету, и темные волосы развевались на ветру.

– Иди вперед, Вендела, – сказала Эбба. – Я сейчас приду.

Накинув куртку, она поспешила к выходу. Каролина стояла на том же месте, где Эбба увидела ее из окна.

– Привет, Каролина, – улыбнулась она. – Ты ко мне?

Каролина ничего не ответила. Докурив сигарету до самого фильтра, она бросила бычок на землю и растоптала сапогом. Она была не накрашена и выглядела усталой. Под покрасневшими глазами залегли темные круги.

– Знаешь что, – продолжила Эбба бодрым голосом, – мы можем выпить кофе у меня в кабинете, а потом ты решишь, что мне рассказать. Я понимаю, что тебе со мной некомфортно, но я вижу, как тебе плохо. Я не буду на тебя давить.

По крайней мере, не сегодня, добавила про себя Эбба.

Эбба проводила Каролину в свой кабинет и пошла за кофе, оставив дверь открытой, чтобы Каролина не чувствовала себя взаперти и чтобы у нее не возникло искушения рыться в ее бумагах, так как дверь хорошо просматривалась из коридора. Но она не ожидала, что Джой Либескинд тоже будет проходить мимо. Эбба уже шла назад с кофе, когда увидела ее, и замедлила шаг, чтобы понаблюдать ее встречу с Каролиной. Невысокая хрупкая азиатка, с прямой спиной и высоко поднятой головой, не колеблясь, вошла прямо в кабинет. Ее черные волосы ниспадали на шелковую блузку кремового цвета, которая в сочетании с черной юбкой-карандашом и высокими черными сапогами на каблуке создавали безупречный силуэт.

– Я тебя узнала, – сказала она по-английски с нью-йоркским акцентом. – Я видела твое фото.

Каролина отвлеклась от своих мыслей. Она поднялась со стула и выпрямилась так, что Джой пришлось задрать голову, чтобы видеть ее глаза. Даже на каблуках вдова Рауля была на голову ниже Каролины.

– Ты хоть понимаешь, что наделала? Это ты во всем виновата, – продолжала Джой. – Мой муж был бы жив, если бы ты не попыталась его соблазнить. Ну что, это стоило того?

Эбба наблюдала за происходящим, готовая броситься в комнату разнимать соперниц. Но сначала она хотела посмотреть, как Каролина выйдет из этой ситуации.