Текст книги "Где дали безбрежные… Роман"

– А в источниках откуда? – не сдавалась девушка. – Значит, видел кто-то другой!

– Садко! – вспомнил Артём. – Он тоже гостил у подводного царя.

– Но ведь это чистый вымысел. Сказка! – Вадим был ошеломлён совпадением и противоречил по привычке. Прежнее представление застыло в сознании монолитом, а теперь, скрипя, переворачивалось, становясь с ног на голову. Или наоборот? Принимая изначальное, давно забытое положение?

– Сказка – ложь, да в ней намёк… – Баюр ни к кому конкретно не обращался, просто размышлял вслух. – Пушкин, может быть, знал больше, чем говорил?

А Ян делал выводы:

– Наверное, в незапамятные времена люди не возводили резких границ между несхожими обитателями земли, не делили их на одушествлённые и неодушествлённые предметы, им не в диковину было взаимопроникновение миров, они видели и знали больше нас.

– Им и открывалось больше, – согласился волхв. – Хотя не всегда их сосуществование было мирным. Это уж потом отгородились, затворились друг от друга миры. И пути свои направили в разные стороны. Как ветви дерева. Хотя корень и ствол у них – один, общий. А визуально не подтверждённые таинства мироздания стали сказками.

Стаська, не отрываясь, пялилась в иллюминатор, и слушала друзей, своими рассуждениями подпитывающих её фантазии. Воображение рисовало подводный дворец, воинство из морских чудовищ в серебряных кольчугах, с длинными шевелящимися щупальцами, которым и оружие ни к чему (сцапают и придушат – охнуть не успеешь), морского царя на троне из ракушки с зеленоватыми кудрями, стелющимися по плечам, с грозным трезубцем, мечущим молнии… Она уже не чувствовала коленей, которыми оперлась на сидение, затекших от неподвижности, но всё равно не двигалась, боясь всколыхнуть и прогнать наплывающие видения. Авось, обойдётся, сами потом как-нибудь разомнутся. Девушка только раз оглянулась на Ковбоя, который, развалясь на полу посреди салона, чтобы никто не наступил ненароком, чутко дремал, не находя смысла ни в болтовне людей, ни в плывущих за окнами картинках. Животные чаще всего остаются равнодушными что к телевизору, что к компьютерному монитору, пока те не представляют опасности для их драгоценных хозяев.

Сашка, вопреки привычке, не пытался поддеть легковерность друзей. Где-то глубоко в сознании росло жутковатое предчувствие – вот-вот им откроется то, что не только другим не расскажешь, а во что и сам не поверишь.

– Значит, знания стёрлись временем, – хмыкнул он. – Заменились сказками. Козе понятно, что не каждый день подводная рать очучивалась на пустом бреге! – у него в голове никак не укладывалось: неужели правда? Подводные великаны!

Ян, словно подслушав его мысли, выдохнул:

– Неведомая цивилизация на дне океана! Не спятить бы! Совсем недавно разумная жизнь даже для меня, знакомого с иными мирами, была ограничена сушей. Теперь мне кажется, что кто-то фокусничает нарочно, чтобы свести меня с ума.

Волхв усмехнулся:

– То-то всех вернувшихся оттуда почитали скорбных рассудком. В здравом-то уме кому придут в голову такие небылицы?

Иллюминаторы, легко справляясь с функцией прожекторов, рассеивали глубинный мрак, и вскоре можно было увидеть колышущиеся исполины с длинными красными, оранжевыми, зелёными и даже фиолетовыми листьями, густо растущими прямо из стволов и танцующими в волнах. Это были настоящие подводные чащи. Вимана продолжала двигаться вдоль лесной границы, и скоро среди деревьев и вьющихся между ними водорослей проступили просветы, зовущие прогуляться по нетоптаным песчаным дорожкам. Мириады мелких рыбёшек, рачков и крабов, пауков ярких расцветок и невообразимых очертаний, иногда прозрачных и желеобразных, похожих на грибы с многочисленными нитями вместо ручек и ножек, на разных скоростях сновали, плавали и ползали, прыгали и замирали, затаивались среди нагромождений светящихся камней, испещрённых морщинами и крупными порами. Из этих пор, кстати, тоже что-то быстро высовывалось и так же быстро втягивалось обратно. Но поручиться, что мелькающая прыть неведомой козявки не примерещилась, никто из друзей не решился бы. Может быть, только Сашка. Да и то лишь ради удовольствия увидеть, как смешно округлятся от изумления доверчивые зелёные глаза. Живность появлялась и исчезала из виду так быстро, словно листаемые слайды, а лес неторопливо и одобрительно раскачивал свою акваторию, предоставляя зрителям догадываться, как комфортно и сытно живётся здешним обитателям. У нежных коралловых веточек, словно присыпанных снегом, кружил разноцветный хоровод, словно лепестки экзотических растений. Вдруг прямо из песка, вертикально, вылезла узкая голова, похожая на щучью, молниеносно раскрыла пасть и проглотила целую стайку малюток, спугнув остальных, которые, перелетев подальше, продолжали резвиться как ни в чём не бывало.

– Скаты, – Гелон указывал в противоположную сторону. – Ночью у них самый разгар гулянья: хороводы, любовные игры, а днём они стаями отправляются на покой. Залягут где-нибудь на дне и спят.

Плывущие скаты, с длинными тонкими хвостами, с чёрным верхом плоского округлого тела на белой подкладке, дружно махали краями, как крыльями, очень напоминая стаю пернатых, и казалось, вот-вот послышится птичий гомон.

Вимана ещё немного покружилась на месте и заскользила дальше, не касаясь дна.

– Смотрите вперёд, – Гелон увеличивал скорость. – Нас ждут и будут встречать.

Ковбой уловил в его интонации какое-то предупреждение, встал на лапы и насторожился.

Скорости подводного мира не ограничивались, дорожные знаки не торчали на дорогах, поскольку и самих дорог не было, и уж тем более не драли штрафы на нарушение правил дорожного движения. Каждый пловец выбирал ту быстроту, на какую был способен и какая ему требовалась. Так что если бы не толщи океанской воды, в ушах пассажиров виманы уже свистел бы ветер. Но вот вдали показались смутные очертания вырастающих из дна океана высоких башен и шпилей, и скоро свет иллюминаторов исчерпал свою необходимость: показавшийся в туманной водяной дымке фантастический город играл разноцветными огнями, а навстречу гостям плыла серебряная капсула, чтобы сопровождать их и указывать путь.

Глава 43
Доктор Корбринн увлекался рыбалкой?

Из окна кабинета не было видно ни Эльканы, ни горного хребта, ни тем более разрушенной скалы, надёжно укрытой от глаз любопытных пройдох несокрушимым старым утёсом. И всё же окно манило Мастера, как волшебное зеркало, способное показывать то, что затаилось в сознании, что не даёт покоя и заставляет сердце мчаться в неведомое без перекуров, сквозь пыльную паутину столетий, задыхаться, взмывать ввысь и прозревать где-то в неясной дали чуть тлеющий маячок. Не исчезающий, но и не позволяющий приблизиться.

После возвращения из Сибири Мастер обошёл Академию, показавшись на глаза всем сотрудникам, и снова затворился в кабинете. Он совсем забыл о своём кресле, о бумагах на столе, ожидающих его резолюции, снова и снова он мерил свободное пространство длинными ногами, надолго останавливаясь у окна в раздумьях. Перед его взором возникал молчаливый и таинственный кристалл-гигант, и его фиолетовый взгляд безмолвно налагал великую ответственность за доверенную тайну. Невольно, неожиданно Мастер Дарни стал Хранителем.

В дверь тихонько постучали, и лёгкой тенью скользнула в кабинет Лирбена. Последние события накрепко спаяли Мастера и семью Вионти, что их нисколько не тяготило, поскольку и раньше они питали друг к другу искреннюю симпатию. Всё, что Мастер узнал от Баюра о кристалле, он рассказал друзьям, теперь бремя секретности друзья несли на равных, и оно, по правде сказать, не было столь уж непосильным. Ибо они никогда не славились любителями трепать языками направо и налево.

Лирбена, как сорока на хвосте, принесла новости. Директор Академии, хоть и заточил себя в кабинете, должен быть в курсе всех дел. С ответственного поста его никто не снимал (кто бы посмел!):

– Из Кантара прибыл инспектор. Проверка биографии доктора Корбринна переполошила следственный отдел: вдруг оказалось, что он появился ниоткуда с искусно подделанными документами. А посему было решено провести тотальную проверку личных дел всех сотрудников Академии. Продолжаются поиски пропавшего доктора, – Лирбена сортировала бумаги на столе патрона, откладывая срочные для подписи, и делилась соображениями. – Арденн в панике. Я встретила его в переходе: похоже, лихорадка у него вовсе не притворная. Врачи прописали ему постельный режим и лечение.

– Про инспектора я знаю, – директор, ехидно ухмыляясь и ставя автографы на подсунутых документах, с удовлетворением уличил заблуждения докладчицы относительно его неосведомлённости. – У меня, дорогая моя, идеальный секретарь. Катона взяла на себя помощь следствию, сославшись на мою занятость и освободив меня от бумажной рутины.

Лирбена не удивилась, понимающе кивнула:

– Я думаю, что от этого геройства она выиграет больше вас. Видели бы вы этого инспектора: молодой, красивый, атлетично сложен. Просто Бог войны, спустившийся с небес.

Дарни рассмеялся:

– Вот как надо сочетать приятное с полезным! Такая наука не каждому по зубам, её на лекциях не постичь. Тут нужен природный нюх!

– Приятное с полезным… – повторила Лирбена и, увидев, что удалось-таки расшевелить, позабавить друга, обрадовалась и решила закрепить результат: – Да ещё каким перспективным!

Теперь настроение Дарни совсем просветлело, и он спросил легко, без всякой тревоги:

– А где они собираются искать доктора Корбринна? Как ты думаешь, не пойдут они в горы?

– Не знаю. Никто не видел, куда он отправился в прошлый раз. Но вот наша компания зачастила к утёсу в последние недели. И вполне возможно, кто-то взял на заметку. Было бы неплохо рассредоточить направления прогулок, – складывая в стопку подписанные бумаги, она примолкла, сортируя в уме идеи. – О! А давайте в выходной (кстати, он уже завтра) отправимся к морю через Западные ворота. Ещё и там нарисуемся. Эрни давно зовёт. Посидим у костра, пожарим моллюсков. Поболтаем просто так, ни о чём, развеемся.

– Отличная идея! – Мастер встал, с хрустом распрямляя затёкшие плечи. —Приятное с полезным! А ещё говорят, что женщины плохие стратеги, мол, с логикой у них… – неопределённо покрутил в воздухе кистью руки.

– Благодаря вот этому, – Лирбена, спрятав бумаги в папку, скопировала воздушный жест Дарни, – мы и побеждаем в безвыходных с точки зрения мужской логики ситуациях.

– Виват! – Дарни поймал её руку и, по-рыцарски склонив голову, поцеловал, слегка коснувшись её пальцев губами.

Запланированная прогулка выгнала из дома друзей, с трудом продравших глаза, чуть только проснулась сама заря. Едва затеплившееся утро не застало на улицах академгородка привычной деловой суеты, люди отсыпались после трудовой недели. Только рыночная площадь оживала, приходила в движение. Даже здесь, вдали от неё, слух ловил шарканье, стук, смешливые и сердитые окрики. Тишина разносила звуки, как эхо в горах. Но путь друзей лежал в противоположном направлении, так что вскоре их развлекала только нестройная дробь собственных подошв.

У рассвета не было выходного, и он, паря сероватой дымкой над сонным городком, в который раз восхищался вечно юным и радостным рождением нового дня. А вот люди, одетые по-походному, с рюкзаками, шагающие по пустынным улицам, вызвали его любопытство, и он не отказал себе в удовольствии пощекотать их зябким холодком, заливаясь беззвучным смехом, видя, как они вздрагивают и передёргивают плечами.

– Можно было поспать ещё часок, – широко зевая, недовольно бормотал Эрни.

Грегор потрепал его по вихрам, подбодрил:

– Пока дойдём к морю, солнце поднимется высоко, но жара нам будет уже не страшна.

Санни вперёд не вырывалась, не зная маршрута, лишь деловито нарезала круги, успевая заглянуть под каждый куст. Она радовалась прогулке и чем-то напоминала ребёнка, которому наконец-то разрешили ВСЁ! А он от вдруг свалившегося везения растерялся и не знает, чего бы такого натворить.

– Давно ты там был в последний раз? – обратился Дарни к мальчику. Он шагал легко, словно скинул лет двадцать. Дорога его увлекала, жизнь представала в ином ракурсе, всё важное и срочное выглядело мелочным и суетным, а впереди – вечная неизвестность и Его Величество Случай с сюрпризом в рукаве.

– Прошлым летом. С Чаком и Хельгером. Да мы и были-то совсем ничего: успеть надо было до темноты домой. Купаться там – одно удовольствие: в заливчике вода тёплая, чистая.

Городские улицы остались позади, но дорога к Западным воротам продолжала свой бег через заросший и пустынный парк. Этот выход из города не был столь популярным, как три остальные, поэтому не только ранним утром выходного дня, но и в будни здесь редко можно было встретить гуляющих и тем более деловых людей. Глушь, одинокость, почти заброшенность были настоящим подарком для друзей. Массивные ворота, сработанные давно и на совесть, были открыты, и почти сразу за ними широкая каменная площадка начинала спускаться вырубленными в скале невыглаженными, но надёжными пологими ступенями. По бокам ступеней разросся зелёный мох, никем не тревожимый, царственный, пышный, рядом стелились драными заплатками ржавые лишайники. Уже виден был белый песчаный берег с дремлющей серебряной каёмкой залива. Море дышало свежестью, беспечным покоем, набегающие волны дразнили, звали в глубину, и Эрни вместе с собакой стрелой полетел по ступеням, а выбежав на песок, сразу принялся разуваться, даже не сняв лёгкий рюкзачок.

Лирбена и Грегор, предоставив Эрни и Санни резвиться на берегу, захлопотали, устраивая стоянку, а Дарни достал из нагрудного кармана записную книжку и, вглядываясь в очертания местности, что-то сверял с записями. В этой компактной, аккуратной записной книжке трудно было угадать разбухший от воды тяжёлый кирпич, изъятый у приплывшего в Шайтан-озеро доктора Корбринна. Нелепо погибший учёный теперь мирно покоился под тремя берёзами, скорбно склонившими над ним ветви, без умолку шелестящие под ветром.

– А наш доктор Корбринн совсем не был таким простаком и бездельником, каким многим казался, – пробормотал Мастер. Его друзья, сгорающие от любопытства, уже подошли к нему. Блокнот притягивал их магнитом, им не терпелось узнать, отыщется ли в ежедневнике погибшего шантажиста что-нибудь интересное для них. – Я пролистал его записи, и не всё мне понятно в них. Есть очевидные вещи, например: своего помощника, Арденна, он глубоко презирал (мы и сами это поняли), а потому никогда не делился с ним своими соображениями. Но талант его он использовал.

– Талант?! – Лирбена была поражена. – У Арденна есть талант?

– Да. У него феноменальная память. И Корбринн заставлял его шнырять по Академии, прислушиваясь к разговорам учёных, особенно из лаборатории Яна. Скрупулёзная точность выражений зафиксирована вот в этой книжице. На первый взгляд, они беспорядочны, безобидны и не содержат научных секретов. Но доктору Корбринну не откажешь в аналитическом упорстве: сопоставляя, сортируя, вычленяя, дополняя, он сложил, как из пазлов, формулу Яна. Смотрите – вот она!

Лирбена и Грегор переглянулись и не вымолвили ни слова, уткнувшись носами в каракули. Почерк доктора, впрочем, как и всех медиков, прочтению не поддавался, словно неизвестный иностранный язык. Понять ломаные и разорванные загогулины врачебных предписаний, как правило, способны были только коллеги-эскулапы, такие же кривописцы. Каким чудом Мастер умудрился в нём разобраться?

– Но самое удивительное в том, – продолжал Дарни, любуясь произведённым на друзей эффектом, – что формула эта так и осталась в записной книжке.

– То есть? Он не переслал её боссу? – Грегор начинал догадываться. – Вы хотите сказать, что Корбринн вёл двойную игру и все карты боссу не открывал?

– Почти так. С одной стороны, формула – неплохой козырь, припрятанный в рукаве. А вдруг ещё самому пригодится? С другой – он мало видел в ней проку. Ему нужен был камень жизни, за ним он сюда и прибыл. И искал его везде, в том числе и на этом берегу.

– Здесь?! – ахнула Лирбена. По правде сказать, она вчера была удивлена, что Мастер так легко и охотно согласился прогуляться к Западным воротам. Просто так. Без всякого дела. Зная его не первый год, она давно усвоила, что пустые, бессмысленные мероприятия не в его духе. Теперь понятно, что у него было на уме. Записки погибшего доктора стали стрелкой компаса, указавшей на место поиска.

– Взгляните, – Мастер развернул подклеенный, ровно сложенный лист с набросанной от руки картой побережья. – Видимо, карта срисовывалась в библиотеке, а потом корректировалась на месте. Вот отмеченные ручкой ориентиры и буквенные пометки. Неплохо было бы их расшифровать.

– Может, ерунда какая-нибудь, дрянь, – предположил Грегор.

– Возможно.

– Мама! Смотри! – Эрни бежал по мелкой воде, разбрызгивая сверкающие фонтаны, и высоко над головой держал большую рыбину, бьющуюся в руке. Санни заливисто лаяла на мокрого зверя, пытающегося цапнуть мальчишку.

– Эрни! Где ты её взял? Неужели поймал руками?

– Разве такую поймаешь? Там, – мальчик вытянул вдоль берега руку, – запруда. А в ней – рыба.

Мастер проследил за рукой Эрни и уткнулся в карту:

– Цифра «3»? Нет, «3» – это не тройка! «З» означает запруда! – потом нахмурился, потеряв логическую связь рассуждений: – Доктор Корбринн увлекался рыбалкой? Не замечал…

Эрни бросил рыбину на песок возле вещей и повёл взрослых смотреть диковинку. Место, обозначенное на карте буквой «З», совпадало с запрудой, обнаруженной Эрни. Густой кустарник, не встретивший преград и соперников, расплодился по территории пляжа и выходил почти к самой воде. К его веткам и была привязана длинная сеть. Вырытая в песке яма с приманкой при наполнении её неосторожной рыбой стягивалась сетью. Яма была неглубокой, стало быть, и воды в ней было столько же. Такая запруда рассчитывалась на короткий срок, потом рыба просто погибала. Но вышло так, что погиб сам рыбак, а рыба осталась бесхозной. Удивлённые люди остановились перед ямой с мутной водой, в которой плавали три большие рыбины и ещё три – вверх брюхом.

– Загадка. Зачем доктор Корбринн тайно ловил рыбу? – Лирбена сдвинула брови, пытаясь угадать хотя бы методом тыка.

Дарни подошёл ближе, присел рядом и запустил руку в воду:

– А ведь она здесь давно. Смотрите, три уснули. Та-ак. Попали в сеть одновременно, а погибли не все. Почему же эти живые?

– Я бы сказал, не просто живые, а словно только что попались, – Грегор присел рядом. – Сколько силы, энергии!

Но на вопрос Мастера он не нашёлся что ответить. В последнее время от бесчисленных загадок трещала голова. И далеко не все из них имели решение. Понять, что творилось в дурной башке сумасшедшего, он был не в состоянии. Сам свихнёшься прежде, чем раскусишь его бред.

– Я догадалась!.. Глупость, конечно, но… кто знает?

Мужчины уставились на Лирбену.

– Просто я вспомнила. Когда чистила и потрошила рыбу на днях… Большая рыба… – внезапное озарение вдруг лишило её силы, и она безвольно села на песок. – Рыба может проглотить целиком мелкую рыбёшку, а вместе с ней камешки, водоросли. А камень жизни…

– … он тоже крошится. И притягивает рыбу, как магнит! – выпалил Мастер. Его глаза сверкали торжеством, словно неподдающееся открытие сдалось на его милость и предстало во всей красе. – Гениально! Ай да доктор Корбринн! Недооценивали мы его. Живая рыба в этой запруде, наверняка, носит в брюхе осколок витидиса. Возможно, это не первый его улов. Но как он до этого додумался?

– Он три года думал только об одном, – напомнил Грегор. – Вот и додумался.

Дарни выловил из ямы живую рыбу и бросил в подставленную Лирбеной торбу, уснувшую подвесили на верёвку, чтобы тоже захватить с собой для сравнения. Грегор распутал и сложил сеть, завалил песком запруду и выровнял место. Наплывающие волны скоро залижут утоптанный песок – следа не найдёшь.

Крупные сильные рыбины всю дорогу до стоянки отчаянно бились в торбе, пытаясь освободиться, но ещё больше друзей удивила четвёртая, брошенная Эрни рядом с вещами. Они увидели её у самой кромки воды, готовую нырнуть в свою стихию, и едва успели подхватить. Другая на её месте за прошедшее время благополучно испустила бы дух там, рядом с кострищем, а эта, кувыркаясь и переворачиваясь, сумела добраться до воды и была жива и полна сил.

Операцию рыбам делал Мастер, ассистенты тщательно промывали внутренности и нашли то, что и предполагали: у каждой живой в брюхе находился крошечный кусочек витидиса. Уснувшие же не удосужились позаботиться о своём долголетии.

Озадаченный хирург и его помощники молча сидели на песке, осмысливая открытие. Первым очнулся Мастер:

– Ну что, друзья мои, подведём итоги. Первое и главное: доктор Корбринн нашёл камень жизни. Второе: возможно, он по примеру рыб тоже проглотил маленький кусочек.

– Но он мёртв! – то ли с ужасом, то ли торжествуя, напомнила Лирбена. – И похоронен!

– А господину Антонову вряд ли известно о находке, – добавил Грегор. – Он вовсе не для него искал камень. И оповещать его не собирался!

– Да-а, – Мастер лёг на прогретый песок, положив голову на сцепленные замко́м пальцы. – В записной книжке Антонов несколько раз именуется неприличными словами и посылается в места столь распутные, что повторить их при даме не осмелится ни один порядочный человек. По крайней мере, во вменяемом состоянии. И заметьте, это не банальное брюзжание униженного исполнителя в адрес начальства, это самостоятельная воля, не терпящая подчинения и не нуждающаяся в чужих приказах… Я согласен с вами, что камень он искал не для босса, а найдя его, не собирался с ним делиться.

– Значит, тайна хоть и раскрыта, но в безопасности? – и хотя факт был очевиден, Лирбена ждала, чтобы Мастер дал конкретный положительный ответ, хотела удостовериться, что пуленепробиваемый сейф с секретной информацией надёжно запечатан.

Дарни приподнялся, опёрся на локоть и чётко, раздельно произнёс, словно проводил аутотренинг:

– Я. Сам. Видел… как труп завернули в тент и похоронили, – но в голосе предательски вибрировала нотка неуверенности.

– Выходит, вода из Мёртвого озера оказалась сильнее витидиса, – констатировал Грегор. – Он ведь наглотался её по уши, у нас на глазах. Доктор Корбринн настроен был очень решительно и шёл напролом. Возможно, проглотив камушек, он вовсе не был уверен, что это камень жизни. Иначе зачем бы он напал на нас?

– Конечно, не был! Даже понятия не имел, как выглядит то, что он упорно ищет. Ему ничего не оставалось, кроме как экспериментировать и рисковать, – уверенно поддержала жена. – Стал бы он с нами связываться да ещё так безрассудно раскрываться, если б владел сокровищем!

– Резонно. Я вдруг подумал… – Дарни помрачнел, не решаясь растравлять друзей своими сомнительными догадками, способными выбить почву из-под ног у кого угодно. А у них, хранителей, – тем более.

– Что? – напряглась Лирбена. Она уже надеялась, что её худшие подозрения не подтвердятся. Просто разыгралось больное воображение. Женщинам свойственно нагнетать страхи там, где ими и не пахнет. Однако на сей раз не пронесло…

– Твои интуитивные сомнения меня заразили, – попытался усмехнуться Мастер. – А что если доктор Корбринн был не мёртв, а просто без сознания? Шок? Обморок?

Лирбена застонала.

– Если он проглотил кусочек витидиса… – Грегор повертел в руке красноватый камешек, в сердцах плюнул. – Эх! Надо было одну рыбу не резать, а поднести ей рюмочку мёртвой воды! И посмотреть – чья возьмёт…