Текст книги "Где дали безбрежные… Роман"

Глава 44
Шагнувшие в будущее

Обменявшись приветствиями на языке световых сигналов, серебряная капсула и вимана устремились в направлении переливающегося огнями города.

По дороге Гелон рассказывал:

– Дворцы и храмы города сейчас пустуют. Посейдонцы живут под землёй, там у них дома, заводы, институты, даже сады и воздух, идентичный земному. Сюда они выходят по необходимости или в торжественных случаях.

– То есть? – Артём смотрел на плывущие мимо величественные гигантские сооружения из разноцветного мрамора и ещё чего-то сияющего, не похожие на земные. От них веяло одновременно и сбившейся со счёта древностью, и шагнувшим за пределы досягаемости будущим.

– Здесь, наверху, они возделывают пищевые водоросли разных видов, целые плантации, здесь лес, который, кроме эстетического наслаждения, даёт им пищу, здесь охотятся, ведут добычу нефти и другие работы, здесь космодром и ангары с подводным и космическим транспортом, сейсмолокаторы, различные принимающие антенны… да много всего, не перечислишь.

«А мог бы, наверное, перечислять бесконечно, пока голова кругом не пойдёт, – подумала Стаська. – Стоит только попросить. Интересно, в его программе заложен дозиметр, контролирующий чувство меры, такта… ещё каких-нибудь правил общения?».

– Торжественные случаи? – девушка разглядывала город, опершись ладонями на плечи близнецов, уткнувшись в иллюминатор над их макушками, так что подводные жители шарахались от трёхголового монстра, который прицеливался к плавающей добыче. – Что ты имел в виду, Гелон? Демонстрации? Карнавалы? Какие-нибудь магические обряды с громами и молниями? Религиозные шествия, приуроченные к священным датам? В любом случае, если у них и есть красные дни календаря, то с нашими они вряд ли совпадают.

– Должны быть, – поддержал её Артём. – Праздники есть у всех народов. Необходима какая-то отдушина. Не будут же подводные жители беспросветно, в поте лица корпеть над выработкой всяких там энергий, денно и нощно ломать голову над способами выживания. Так и загнуться недолго.

– У меня фрагментарная информация об их календаре, он составлен в соответствии с движением светил и космическими законами, поэтому их праздники и храмовые торжества особого свойства, – Гелон ткнул пальцем в какую-то кнопку, выравнивая движение виманы, посмотрел на Артёма, но поскольку тот не изволил повернуться, ответил его спине: – У них между трудом и «гуляньем» разница невелика, и «загнуться» им не грозит. Их праздники земные жители приняли бы за магические ритуалы, но в основе этой магии лежит умение управлять земными и космическими энергиями, которые, как известно, взаимодействуют. Ну, а результат человеческими законами физики трудно бывает объяснить. Вы бы его приняли за волшебство или фокус иллюзиониста.

– Это очень древние знания, которыми владели асуры, – Баюр до сих пор не вмешивался в разговор, но вид замершего в изумлении Вадима вдруг развеселил его. Волхв похлопал парня по плечу, приводя в себя, и продолжил: – Потом они перешли к атлантам, для которых совершенство космической магии было повседневностью, частично к гипербореям, которые упорно эти знания восстанавливали и развивали. Для земных жителей это мечта из далёкого будущего.

Очнувшийся Вадим задал, наконец, мучивший его вопрос:

– Если под землёй они дышат воздухом, то здесь должны находиться в скафандрах? Да и какой скафандр выдержит давление на такой глубине? Только бронированный батискаф, да и то не всякий. А здесь торжества! Человека сплющит – только нос высуни.

Проблема не поставила волхва в тупик. Для него она решалась просто:

– Здешние обитатели поселились на дне океана миллионы лет назад и дискомфорта от давления не испытывают. Посмотри на глубоководных рыб – видишь ты на них скафандры?

Гелон одобрительно кивнул волхву, добровольно взявшему на себя обязанность в помощи экскурсоводу, и добавил:

– К тому же посейдонцы – двоякодышащие, то есть в равной степени могут дышать и воздухом земным, и под водой, как рыбы. А вот вам на дне без скафандра – смерть.

– В скафандре – тоже, – Артём подмигнул Вадиму. – Так что сидеть нам в скорлупке и не рыпаться, иначе – каюк.

– Счастье – если всего лишь сплющит, как камбалу, – пророчествовал по-чёрному Сашка, – а то и вовсе следа не оставит.

– Ну, для тебя – точно счастье! – Стаська не упустила случая взять реванш. Не вечно же ей принимать от этого насмешника оплеухи, пусть он тоже ощутит их вкус. – А мы, рыжие филологи, уж как-нибудь и несплющенными потерпим.

– О-ё-ёй! – скривился забияка. – Да вы от природы сплющенные!

– Гав!!!

Воюющие соперники вздрогнули и повернулись к Ковбою.

На чьей стороне выступил пёс, было не ясно, ибо он по очереди смотрел на обоих и обоим вилял хвостом. Так что каждый противник его участие в перебранке учёл в свою пользу, и оба одобрительно почесали его за ушком – левым и правым, уравновесив противостояние. Главное ведь всё равно – результат. Приструнил языкатых! И все довольны.

Капсула-проводник просигналила синим глазом и поплыла к площади, выложенной отшлифованным камнем, по которому волной, словно ветром, размётывало песок. На краю площади возвышалось громадное круглое сооружение высотою в два человеческих роста. Над ним посейдонцы остановились, зависнув прямо посредине, и вдруг провалились внутрь, выпустив вверх сноп пузырьков, как праздничный салют. Гелон направил виману следом за ними.

– Что это? Вход в подземный город? – Ян всматривался в круглую конструкцию из какого-то прочного материала, на вид гладкую и скользкую. Из-за неё выглядывала громадная рыбья морда с выпученными глазами и раззявленным ртом. Собиралась ли она подзакусить летающими гостями или так выражала своё изумление, выяснить не удалось, ибо рыба захлопнула пасть, передумав делать первое и исчерпав второе, и мгновенно скрылась.

– Да. Вакуумный тоннель.

Глубокое жерло, над которым зависла вимана, было рассчитано на глотание объектов гораздо больших размеров, а мелковатую гостью оно вдохнуло, не прилагая усилий. И чёрный тоннель потащил свою жертву в глубины земного чрева. В пассажирском салоне стояла тишина, Баюр встретился глазами со Стаськой, подмигнул ей, и тогда она нарушила молчание:

– Может быть, надо бояться, но невероятные события так быстро сменяют друг друга, что я просто не успеваю испугаться.

– Бояться не надо, – отозвался Гелон, – а удивляться вы будете ещё не раз.

Вскоре в салоне стало темно и вимана остановилась. Перед ней бесшумно разъехались ворота, и в иллюминаторы пролился солнечный свет. Первым вышел Гелон и сразу отошёл в сторону, пропуская цепочку гостей. Друзья старались выглядеть смело, только их распахнутые во всю ширь глаза выдавали не то чтобы страх – предельное изумление и любопытство одновременно. Ковбой шёл рядом с волхвом, прижавшись к его бедру так, что того чуть не сносило в сторону. Пришлось положить руку на голову зверя, успокаивая, чтобы он сгоряча не натворил бед.

Их встречали люди, почти обыкновенные, если не считать роста (около четырёх метров) и необыкновенной красоты, какой до сих пор им не доводилось видеть. Они улыбались и говорили на правильном русском языке, без характерного для иностранцев коверканья грамматических форм и акцента. Только в интонации звучала какая-то механическая нотка, заставляя догадываться, что русский не их родной язык. Они вели себя доброжелательно, без унизительной снисходительности к росту представителей земной цивилизации и их безнадёжно отставшему прогрессу.

– Все мы дети Мирового океана, – переход от приветствий и знакомства к беседе был так прост и естествен, будто давно начатый и непрекращающийся разговор. – В глубокой древности сферы освоения планеты разделились, но главная цель объединяет нас при всех различиях в образе жизни, научном прогрессе и духовных возможностях – это забота о сохранении и процветании планеты Земля.

Говорила молодая женщина по имени Майя, с улыбкой поглядывая на гостей. Она поочерёдно поворачивалась к своим спутникам, уступившим ей право начать разговор, золотоволосым синеглазым атлетам, Сахиру и Калинеру, и тем показывая, что выражает не только своё мнение. И великаны кивали с согласными улыбками. Они были облачены в тонкие светлые костюмы непривычного покроя, но красивые и, судя по всему, вполне удобные. Сама она была темнокудрой, её волосы, искусно переплетённые разноцветными нитями и белоснежным крупным жемчугом, венчали голову причёской сложной конструкции, а идеальную фигуру обнимал переливчатый и скользящий серебристый шёлк.

Они не расспрашивали, как путешественники добрались до их глубин. Можно было не сомневаться, что их путь проследили хитрые приборы. И если бы хозяева не захотели видеть гостей, их бы живо отвадили, и они бы здесь сейчас не стояли. Для этого у посейдонцев, наверняка, было немало способов.

Стаська украдкой сравнивала одежду хозяев, друзей и свою собственную, стараясь делать это как можно незаметнее, непринуждённее. Только скользя взглядом. Конечно же, футболки и джинсы, выбранные в гардеробе гиперборейцев для дорожного удобства, в подмётки не годились нарядам встречавших их посейдонцев. Хоть чистые и опрятные, они всё же не годились для парадных царских приёмов! Может быть, на этот раз их не будут показывать царям? Неужто у Владыки морского другого дела нет, как разглядывать залётные человеческие экспонаты? Хватит с них и простого любопытства местных жителей!

Сахир улыбнулся ей, словно подслушав её мысли (а может, и подслушал) и кивнул на странный самокат, стоящий в стороне, с широкой платформой и панелью управления, приглашая на экскурсию (Стаська перевела дух, и страх перед державными апартаментами отлетел):

– Для вас прогулка по городу будет удобнее на тулине. Он позволит вам выравнивать скорость движения с нашей и не уставать.

Путешественники с радостью устремились на широкую платформу. Верный пёс, ни на шаг не отступающий от волхва, подозрительно косился по сторонам, особенно на странных чужих людей, превосходящих вдвое ростом даже его хозяина, но пока помалкивал. Увидев, как бестрепетно тот шагнул на тулин, скакнул за ним. Вовсе не страх новизны, а сторожевой инстинкт не позволял ему отлипнуть от Баюра. Только посмей кто обидеть его или тех, кто рядом с ним!

Управлять «самокатом» было совсем не сложно, и любой бы из друзей справился, но место у пульта занял Гелон, предоставляя гостям возможность не отвлекаться во время экскурсии по пустякам.

Длинные улицы с идеально гладкой поверхностью разбегались по городу, создавая систему важнейших коммуникаций и напоминая кровеносную систему. Поражало разнообразие транспортных средств, различающихся и размером, и формой, и конструкторской фантазией, катящих по дорогам и летящих в воздухе. На тротуарах, в аллеях и скверах было полно людей: кто-то спешил по делам, кто-то прогуливался – красивые, нарядно одетые великаны. И совсем не было стариков, немощных и больных.

– Город Орис – один из самых древних в Посейдонии, новых кварталов у него не очень много, – Майя спокойно шагала рядом с тулином, улыбаясь и кивая встречным знакомым, – по соседству расположен целый комплекс современной застройки. Там новомодные жилые кварталы и стадионы, но все научно-исследовательские центры, лаборатории и цеха по-прежнему в старом городе.

– Не понимаю, – обратился Сашка к Майе, – почему вы храните свою жизнь в тайне от земных людей? Вы мирный, независимый народ, говорите, что у нас одна цель – сохранение планеты, почему бы не наладить конструктивное сотрудничество на благо этой планеты?

Калинер улыбнулся и ответил за подругу:

– По той же причине, по которой ты не допустишь ребёнка чинить электропроводку. Он не дорос до понимания электричества, а потому не только испортит провод, но и погибнет сам. Вы – дети, играющие с техническим прогрессом, как с домашней собачкой, которая, разозлившись, может искусать. Ваши гениальные учёные, такие как Роджер Бэкон, Леонардо да Винчи, Николо Тесла, да и многие другие до и после них, совершив потрясающие открытия или создав изобретения, обогнавшие время и шагнувшие в будущее, всё-таки, поразмыслив, скрывали их от современников. Думаешь, из скромности? Или из-за каприза? Их мудрое молчание позволило сохранить равновесие, поступенчатое развитие, не вызвать враждебного взрыва, который бы отбросил человечество далеко назад.

– Не удивляйтесь тому, что мы знаем вашу историю, – проворковала Майя. – Всё, что происходит наверху, нам хорошо известно.

Это они и сами уже сообразили. И хотя своими наблюдениями не делились вслух, красноречиво обменивались друг с другом понимающими взглядами.

Сахир, слушая своих друзей, решил скорректировать их высказывания:

– Дело даже не в техническом прогрессе, хотя без него невозможно движение вперёд, а в гармонии интеллектуальной и духовной эволюции. Ваше духовное развитие ещё в самом начале пути. Его постоянно что-то тормозит. То политические перевороты, которые резко меняют направление поисков и часто заводят в тупик. То элементарная дремучесть и неверие в себя, свою историю, мудрость предков. Богатейшие древние знания объявляются опасной ересью, предрассудками, святотатством, грехом, за них преследуют, изгоняют, лишают жизни. Их забывают, они теряются, потом начинают их возрождать, но многое безвозвратно утрачено. И вы начинаете путь сначала. Вам ещё долго идти. Но ваше упорство в поисках духовной истины поразительно. Вы пройдёте свой путь, и в конце его мы встретимся.

Экскурсия по городу продолжалась. Зелёные аллеи сменили административные здания, строгие по архитектуре, с куполами вместо крыш и сложной символикой, больше похожей на магические знаки. Дальше дороги расходились кольцом, освобождая место зелёному полю, в центре которого находился гигантский шарообразный аквариум. Каким-то неведомым способом он соединялся с океаном, откуда в аквариум заплывали мелкие и крупные рыбы, ошалело вылупив немигающие глаза на диковинную жизнь за стеклом. И непонятно было, кто на кого пришёл поглазеть: люди на рыб или рыбы на людей.

– В аквариум заплывают разные существа, – рассказывала Майя, – но бывают в нем недолго, отправляются обратно в океан. Иногда заплывают акулы. Постоянно в нем не живёт никто.

– А что это за здания, над которыми пляшут радуги? – показала рукой Стаська.

– Там находятся исследовательские лаборатории и цеха по добыче и переработке энергии.

Тулин скользил по дороге так плавно, что казалось, под ним нет ни твёрдого покрытия с неизменными и привычными неровностями, ни прихотливо катящихся волн, награждающих ездунов и плывунов встрясками и качкой. Он словно плыл по воздуху. А пассажиры, раскрыв рты, крутили головами, боясь чего-нибудь упустить.

– Если это индустриальный квартал, – недоумевал Артём, – почему люди разгуливают, а не трудятся на своих рабочих местах?

– Они трудятся, – улыбнулся Сахир. – Но в другом режиме. Не всякая деятельность требует обязательной привязки к офису или лаборатории. Ну, скажем, как писателю, нет необходимости пялиться в компьютер, а изобретателю в приборы, чтобы придать ускорение фантазии, воображению. Вдохновение и творчество – птицы вольные, им нужен свободный полёт.

А Калинер продолжил:

– Это касается не только творческих личностей. Осталось ещё немало счётной рутины, распределительных и отборочных потоков информации, составление планов и программ, да много всего. Для них и создали виртуальные рабочие места. Очень удобно: и дело не стоит на месте, и толкучки нет в офисе, и люди дышат вольно, по своему усмотрению выстраивают день, чтобы в срок выполнить задание.

– Да. Но результат нуждается в фиксации, – сама идея Вадиму понравилась. Подумать только: виртуальные рабочие места! Никто не сопит над ухом, не давит, не мешает дурацкими указаниями. Но согласование действий, организационные детали… – Надо же передавать данные. Как они это делают?

– По-разному. Кому как удобнее, – теперь отвечала Майя. Ребята заметили, что великаны не перебивали друг друга, не спорили, но вели экскурсию слаженно, по очереди передавая эстафету друг другу, словно связаны были единой мыслью, поделённой между собой по-братски для озвучивания. – Одни носят электронные линзы с передающим устройством (тот же компьютер), другие – мобильные… гм… телефоны (чтоб вам было понятнее). Конечно, их модификация много сложнее ваших, а использование – много проще. Специальные датчики считывают мысль и передают нужному оборудованию или человеку. Быстро и надежно, без утечки информации. Дистанционная связь. Да, кстати, и производительность виртуальных работников намного превосходит ту, что вымучивают заточённые в стенах труженики.

«И настроение, – ухмыльнулся про себя Артём. – Работа в удовольствие – особого качества. А паузы в ней диктует не время обеденного перерыва, а внутренний голос, который, как известно, общей гребёнкой не причешешь».

Калинер показал Гелону на поворот, вплетённый в дорожную сеть, огибающий деловые центры (их оказалось не так много, и расположены они были компактно) и разбитые возле них цветники. И Баюр догадался, что новый путь ведёт в жилые районы. Что ж, интересно поглядеть, как устроили свой быт великаны.

Озеленению своего города жители придавали особенное значение. Кроме того, что разнообразных растений здесь было в изобилии (встречались деревья и кустарники, которых друзьям и вовсе не доводилось видеть), они позаботились о том, чтобы глазу было приятно останавливаться на них. Ползущие и плетущиеся вьюнки и лианы обнимали арки, составляли композиции вкупе с другими подходящими растениями и камнями, имитируя уголки дикой природы. Для этих целей служили живописные фонтанчики, которые изливались и летели наподобие водопадов в нагромождение валунов, изображающих скальные уступы, исчезая в декоративных водоёмах – миниатюрных копий горных озёр.

В одном месте Стаська разглядела даже гнездо в гуще кустарника и высовывающиеся над ним головки птенцов. Она стиснула руку Яна, кивая на находку, но вся компания и так уже развернула головы в указанном направлении, привлечённая стайкой детей, которые толпились возле кустов и кидали птенцам каких-то насекомых, видимо, специально наловленных для подкормки желторотых. Птичьи детёныши совсем не боялись здоровенных нянек и ловко ловили клювами летящую к ним добычу. А вот друзья почувствовали себя неуютно, увидев малых детей, одинакового с ними роста. К размерам взрослых великанов они уже худо-бедно притерпелись, но их юных отпрысков видели впервые.

Когда расступились зелёные оазисы, взору путешественников предстали огромные стриженые лужайки и площадки для спортивных занятий и игр (по правую руку) и безразмерный, овальной формы стадион, опоясанный широкой беговой дорожкой (по левую). Поглядеть было на что, но чтобы не распыляться и не запутаться, друзья, не сговариваясь, отдали предпочтение в очерёдности осмотра тому, что находилось ближе.

А ближе всего к ним стояли гигантские ангары. Удивлённые брови полезли на лоб, помогая догадкам мчаться со скоростью света, обгоняя и отвергая друг друга. Что в них? Летательные машины сверхнового поколения? Рядом с жилым кварталом? Сомнительно. Техника вооружения тоже отпадает. Гаражный кооператив? Великоват даже для местных жителей. Крытый стадион? Бассейн? Зимние теплицы? А есть ли у них тут зима?..

Одно из ответвлений дорожки, по которой катил тулин, убегало влево и упиралось в массивные двери ангара. Посейдонцы, заметив переглядывания гостей и их недоумение, кивнули друг другу и свернули к ангарам.

– Это наши «конюшни», – с усмешкой представил Калинер очередной «экспонат». – По другую сторону стадиона – такие же. Или почти. – Он подошёл к запертой двери, легко коснулся рукой косяка, и створки стали разъезжаться.

Никто не спросил – почему, не желая позориться своей дремучестью, предпочитая самостоятельно предположить сенсорную защиту входа с кодом ограниченного доступа. Лишь для определённого круга лиц. Понять, что визитёров с поверхности сопровождают не рядовые жители, не надо было особого ума. Их гиды занимали далеко не последнее положение в своём городе (а может быть, и в стране) и могли входить в любые двери. Сами они не распространялись о своём статусе, поэтому любопытничать и совать нос куда не просят, было невежливо. Даже Баюру. А уж его молодым спутникам – тем более, и, по правде сказать, страшновато.

Ни одной догадке, всплывшей в шести головах, не суждено было торжествовать победу. Да, это было хранилище транспорта. Но какого! Никому и в голову не могло прийти то, что открылось их глазам.

Ровными рядами, друг против друга, разделенные проходом, дремали модели укрощения дорог, отличающиеся скоростью и назначением, удалённые друг от друга веками, в которые их изобретали и использовали. Их объединяли только свежий лакированный блеск, ухоженность и уважительное отношение хозяев. Здесь были представители всех времён и народов (или почти всех), начиная с боевых колесниц воинственных египтян и эллинов, всевозможных велосипедов, карет и тарантасов, самых первых автомобилей, виденных друзьями только в кино, и современных им, раскатывающих ныне по всему миру. Даже «Хаммер» был, родной брат того, что остался в лесу на милость «Раммштайнов». Были здесь и гоночные спортивные экземпляры местного производства, удивляющие дизайном и никогда прежде не виданные.

Ковбой, завидев издали «Хаммер», бросился со всех ног к нему, надеясь, что друзья последуют его примеру и спрячутся внутри, в знакомом уютном чреве. Но, подбежав ближе к огромному монстру, заскулил и поджал хвост. При тесном знакомстве громила не обнаружил сходства с родным вездеходом, который спасал не только от непомерно раскинувшихся расстояний, но и от смертельной опасности. Этот навис над ставшим растрёпанной болонкой псом грозно, немилосердно, от него веяло чужим железным холодом.

Разбежавшиеся глаза экскурсантов недвусмысленно выдавали растерянность своих обладателей, и Сахир не стал злоупотреблять положением всезнайки, рисуясь перед неосведомлённой публикой. Он возглавил процессию, семенящую следом за ним, направляясь по центральному проходу и на ходу «раскрывая секреты»:

– Все эти образцы находятся в рабочем состоянии, но мы используем их не ради передвижения, а в спортивно-развлекательных целях. Вы видели стадион за ангаром, там устраиваются не только соревнования атлетов, знакомые вам по олимпиадам, восходящим, как принято у вас считать, к древней греческой традиции, но и гоночные забеги этих красавцев.

– Вы сделали их сами? – заинтересовался Сашка, скользя взглядом по лакированным бокам властелинов дорог всех времён и народов, ставших бы музейной гордостью наземной цивилизации. Здесь же, возродившись, как Феникс, из пепла времён и покорившись воле посейдонцев, они продолжали нести свою службу.

– Ну-у! – усмехнулся Сахир. – Это было совсем не трудно. У вас ведь в исторических архивах тоже хранятся рисунки и чертежи. А барельефы? Амфоры с изображением битв? Стены храмов, колонны? Источников хоть отбавляй!

Геолог не стал дотошно расспрашивать, но что-то подсказывало ему: здешним умникам от древних чертежей и технологий было мало проку. Им гораздо легче было создать голограмму, да и сборка моделей, довольно примитивная для их уровня, была поручена роботам.

– Да… – пролепетала Стаська. – Но воссоздать эти древности и заставить их состязаться никому не приходило в голову.

– Может быть, – подсказала Майя, склонившись и заглядывая ей в лицо, – цивилизация верхнего мира ещё недостаточно повзрослела, чтобы ценить своё прошлое и уважать его достижения?

– А кони? – уточнил Вадим. Он даже остановился, оглядываясь, не пропустил ли. – У вас тоже имеются? Ведь колесницы, кареты, тарантасы сами собой с места не сдвинутся.

– Кони самые обыкновенные, – Калинер слегка запнулся, потом поправился: – Кроме размера, разумеется. Но их содержат не здесь, за городом.

В конце ангара тоже был выход, но экскурсанты развернулись обратно. Туда, где на тулине их поджидал Гелон. И снова пройдясь между экспонатами, гости уже спокойно и с интересом разглядывали канувшую в небытие историю.

Остановившись возле двери на улице и ожидая, когда Калинер закроет ангар, Артём набрался наглости и задал вопрос, который там, где он жил, ни у кого не вызвал бы удивления, а здесь, у великанов… Кто их знает, может, они и саму смерть давно победили. Живут себе, дней не считая, с вечностью на «ты».

– А кладбища у вас есть? – опешившие от такой бесцеремонности друзья не успели его одёрнуть, и он торопливо подкрепил логикой свой интерес: – Если вы так почитаете прошлое, бережно храните память ушедших поколений, то близких родственников тем более должны помнить. Или у вас никто не умирает?

Хозяева не обиделись. Майя всё так же приветливо улыбнулась, и, обменявшись взглядом с партнёром-гидом, ответила:

– Почему же, умирают. Правда, гораздо меньше, чем у вас. Наш век, конечно, длиннее. Но от несчастных случаев и мы не застрахованы. Вам наше кладбище покажется… не совсем обычным.

– То есть? – не понял Артём. Захоронения они и есть захоронения. В каком бы виде устроены не были. В земле с крестами или обелисками. Пусть даже в курганах. Пусть урны с пеплом в стене или в часовне какой-нибудь. Не важно. Суть одна.

Сахиб покачал головой, словно отвергая его варианты, не произнесённые вслух:

– Наши кладбища виртуальные. Только мы их зовём Залом мёртвых.

Следующим вопросом Артём подавился и не мог слова выговорить. По спине прошёлся холодок. Выставляют мумии, как в музее, чтобы приходить любоваться на своих предков? Весёленькое мероприятие. Даже на мумию Тутанхамона, с которым никого из живущих ныне узы кровного родства не связывали, было смотреть жутковато. Всё-таки не кукла. Когда-то был живым человеком. А каково смотреть на мумии любимых родителей или друзей?! Он вспомнил, как Сашка предлагал поставить доктора Корбринна к нему офис в рекламных целях, и его передёрнуло.

Калинер наконец присоединился к компании. Стаська поразилась, с какой лёгкостью ступали эти великаны. С их габаритами и весом – земля должна содрогаться, а на камнях оставаться вдавленные следы. Может, они и гравитацию обуздали? Покоритель земного притяжения подавил улыбку и ответил:

– Истлевших тел мы не храним. Ни в виде мумий, ни урн с пеплом…

Ни дать ни взять подслушал мысли Артёма, да и всех гостей заодно. Ибо по вытянувшимся физиономиям друзей парень понял, что на ум им пришло одно и то же. Впрочем… тут и без всякой телепатии догадаться было не трудно. Сам-то он дотумкал. А у посейдонцев мозги по-любому хитрее устроены.

– …там только информационное поле с родословными, свершениями. Мы ходим к ним, чтобы вспоминать время, проведённое вместе, чтобы не забывать тех далёких предков, что стояли у истоков рода и благодаря которым мы живём сейчас.

Кажется, гости уж слишком дружно и облегчённо вздохнули, потому что хозяева так же дружно рассмеялись, глядя на них.

Калинер и не думал приглашать путешественников в Зал мёртвых, жестом пригласив их направиться к тулину. Но начатую тему продолжил:

– Вот вы, например, приходя на кладбище и благоговейно замирая у надгробий, сколько колен родословной можете вспомнить? – ответа он дожидаться не стал, ибо тот красноречиво выразился в наморщенных лбах, пожатии плеч и вздохах. – Вот! А ведь история рода чрезвычайно интересна, поучительна, а главное – многое объясняет и распутывает в сегодняшнем дне.

– Нам восстановить родословное древо было намного проще, – вступилась за подопечных Майя, заметив, как поникли головы Стаськи, близнецов, Сашки и Вадима. Все они по разным причинам лишились отцов ещё до совершеннолетия. Баюр, кстати, тоже. Но его история уж слишком далеко затерялась в прошлом и отгородилась столетиями. И та, детская боль, давно была перекрыта другими потерями, ещё казнящими, не поддающимися сглаживающей терапии времени, порой встающими перед глазами живыми. И чем светлее были воспоминания, тем тягостнее незримая ноша. – Началось это давно, когда ветви не успели сплестись и запутаться.

– Седлайте своего коня, – по-свойски, как старый приятель, распорядился Сахиб, посчитав тему исчерпанной. – Это не последняя станция. Хотя за столь короткий срок всего не увидеть. Только занавес приоткрыть.

И тулин покатил дальше. А вместе с ним – череда деревьев, растущих вдоль дороги, раскинувших шелестящие зелёные шатры. А впрочем… это и не деревья вовсе. А чёрт знает, что такое. Посейдонцам они доставали едва ли до середины груди, но гостей накрывали с головой. Сквозь редкие просветы ветвей чуть проглядывала скрытая за ними лужайка. Перекрёсток. Поворот. «Деревья» остались за спиной, а глазам открылась бесконечная череда спортивных и игровых площадок. На одних возвышались какие-то сооружения (видимо, тренажёры), по другим носились взад-вперёд люди, непонятно во что играя, были и детские, густо заселённые, визжащие и орущие.

А это что за штука?

Огромный прозрачный шар, вросший в круглое основание, колыхался, но места своего не покидал. А внутри его что-то копошилось, жужжало и металось, как мухи, накрытые колпаком. Сахир поймал взгляды экскурсантов с единым немым вопросом и, не дожидаясь оного, удовлетворил их любопытство:

– Шар-паутина. Полезная забава. Развивает координацию, навыки ориентирования, цепкость, выносливость, ну и силу, разумеется. Всё в комплексе. Бег, как считают на земле, не является универсальным видом спорта. Это, – он кивнул на ходуном ходящий пузырь, – детская модель, для профессионалов паутина сложнее, застрявший в лабиринте может весь день бродить по нему, ища выход.

Сократившееся благодаря тулину расстояние позволяло разглядеть подробнее начинку шара. Оболочка была надувной и мягкой, защищающей сорванцов от травм. А всю его внутренность вдоль и поперёк пересекали прочные канаты, упакованные во что-то мягкое (чтобы дети не поранили руки), по ним шныряли малолетние озорники, похожие на резвящихся обезьян. Одни, расставив руки в стороны и держась за натянутые струны, изображали канатоходцев; другие, соскользнув с опоры, висели, как на турнике, болтая ногами и визжа, не желая отказываться от достигнутой высоты и начинать восхождение с нуля; третьи уже плюхнулись на дно, такое же, как оболочка, и подскакивали на нём, используя в качестве батута. В отличие от взрослых, ребятня не заморачивалась вопросами полезно-неполезно, а с энтузиазмом наслаждалась процессом.

Тулин подъехал вплотную к колышущейся прозрачной хоромине, и зрелище захватило путешественников, у них загорелись глаза. Они, конечно, переросли щенячьи забавы детей, резвящихся в шаре, да и годами их превосходили (или нет? Может, период взросления в этой стране длится дольше, чем они привыкли считать, и эти маленькие Гулливеры по годам им ровня? Даже старше?), но испытать свою прыткость-вёрткость-устойчивость в паутине очень бы не отказались.