Текст книги "Где дали безбрежные… Роман"

– Ты думаешь, он охрану не вызовет, если их будет двое? – не унимался Сашка. В порядочность противника и его благородное исполнение условий дипломатических переговоров он, как и те, с кем он спорил, не верил ни на грош.

– Может, мы лучше займёмся его громилами, пока Баюр с Вадимом пойдут в кабинет? – раскидывал мозгами Артём, перебирая возможные варианты обезвреживания мышеловки. Однако уверенности в его голосе не чувствовалось.

– А ты знаешь, где он спрячет охрану? Что, если в кабинете? Или в смежной с кабинетом комнате? – Ян поддержал не брата, а Сашку. Разделение сил, по его мнению, было чревато непредсказуемыми, а возможно, и непоправимыми последствиями.

– Погодите, – Стаська схватила близнецов за руки, – а Антонов-то знает, что нас шестеро?

– Если только «Раммштайны» успели по рации сообщить перед… исчезновением, – предположил Артём.

– Стойте! Перед отправкой в Омск я сказал, что в Окунёво встречаюсь с волхвом и его друзьями, – Вадим вспомнил разговор с боссом, – но сколько друзей, я не говорил.

Баюр сидел на подоконнике и смотрел во двор, потом, повернувшись к ребятам, спокойно сказал:

– Вечереет. Пора звонить Антонову, – он взглянул на Вадима, – скажи ему про друзей.

Но Антонов опередил и позвонил сам. Когда душа раненой птицей взмыла ввысь: «Скажи, что я её люблю-у…», ребята враз захлопнули рты и воззрились на телефон так, будто он вдруг ожил и сейчас запрыгает, как лягушка, по комнате. Вадим схватился за мобильник.

Артём вспомнил парк и признание друга, и в душе опять заскребло сочувствие: сколько же титанических усилий стоило этому молчуну таить в себе невысказанную горечь, мучиться сомнениями. И ведь ни с кем не делился своей ношей. Не доверял? Или не терпел чужой жалости? А вот сегодня прорвало, как подмытую плотину. Не вынес груза в одиночестве? А может… уж если босс решил его ликвидировать… Может, он затем и вызвал его в кабинет, не отступившись от задуманного… Вадим знает, что его ждёт. Или предчувствует. Да. Так открывают душу у последней черты, когда уходят навсегда.

В наступившей тишине был слышен не только голос Антона Александровича, но и шуршание бумаг, которые тот перекладывал, и даже угадывался ритм его дыхания.

– Где ты находишься в данный момент? До Якутска не доехал?

Вадим мог оттянуть время встречи с боссом, что, кстати, не вызвало бы подозрений. Путь был неблизкий. Но взгляд его упал на Сашку, напряжённого и застывшего, как стрела на тетиве, со сжатыми до побелевших костяшек кулаками, готового сию секунду сорваться и лететь на выручку Яре. Ещё неизвестно, как бы он сам повёл себя на его месте. Устоял бы, следуя голосу разума? Или сунул бы голову в петлю? И не стал мучить парня:

– Удалось достать билеты на самолёт. Мы все только что высадились в аэропорту.

– Все? Надо полагать, с вами ещё и друзья волхва? – похвальная догадливость Антонова облегчала задачу Вадиму.

– Нам вместе приходить или как?

– И сколько с ним друзей?

– Четверо.

– Приходите все вместе. Мне не нужна засада из четырёх неизвестных за углом. Завтра в девять. У меня в кабинете.

Вадим опустил телефон:

– Вы поняли, что это значит?

– Что же тут непонятного? – удивился Сашка. – Хочет одним махом всех пришлёпнуть, как мухобойкой, чтоб свидетелей не осталось. Значит, есть в кабинете тайная комната.

Через минуту пришедшие в себя заговорщики с новым вдохновением принялись обсуждать изменившуюся ситуацию, а Ян, улучив момент, подошёл к волхву.

– Неужели вы решились отдать этому людоеду витидис?

– Это нужно сделать всенепременно, – и глазом не моргнул тот.

Поверить, что нерушимая и неприступная крепость сдалась без боя на милость презираемого вымогателя, отказывался рассудок. Стоило ли столетия хранить тайну, чтобы теперь так легко с ней расстаться?

Баюр с усмешкой посмотрел на огорошенного парня:

– Пусть подержит в руках. Камень от этого не пострадает. Мы ведь с тобой не останемся без артефактов? – лукаво подмигнул, но, не дождавшись самостоятельной догадки приятеля, легко и весело рассмеялся: – Если витидис будет в руках Антонова, нам с тобой воздействовать на людоеда (с помощью артефактов, разумеется) будет гораздо проще и эффективнее…

Румянец вернулся на побледневшее было лицо Яна, а вместе с ним и стыд за тугодумие:

– Понял! Соединив усилия, мы заставим его напрочь забыть всё о камне! Равно как и о желании обладать им!

– Умница! Схватываешь на лету! Только учти: это надо сделать быстро, чтобы злодей не успел ничего подумать и пожелать (хотя бы произвольно). Иначе будет поздно. Так что будь начеку. Как только я передам камень – начинай!

– С толстым удовольствием! Это тот редкий случай, когда одна формула решает все задачи!

– Ну да. Или одним взмахом топора рубятся все узлы.

– Гениально! Но… как мы узнаем, сработала ли наша задумка?

– Очень просто. Он сам швырнёт в нас камень, решив, что мы издеваемся над ним, сунув ему булыжник! Так что готовься ловить…

***

– А ты куда собралась? Оставайся дома. Мы с Ярославой пойдём вдвоём, – Антон Александрович грозно смотрел на дочь. – Вчера же договорились.

– Нет! Я с вами! Я так решила! – топнула Маринка. И отец поразился, с какой непреклонностью прозвучал её вызов. Что с ней? Не просит, как обычно, а диктует, стоит на своём, не сдвинешь! Как с цепи сорвалась. Некогда разбираться. Пусть идёт. Шила в мешке не утаить. Всё равно рано или поздно пришлось бы посвятить её во всю подноготную его предприятия. Что ж, момент подходящий. Девочка повзрослела. Пусть вливается, принимает наследство.

Он молча направился к выходу, и девушки последовали за ним.

В вестибюле Центра сиротливо пустовал стол охранника. Оставив девушек в одиночестве и плотно прикрыв дверь, Антонов вышел на крыльцо. Им ничего другого не оставалось, как прилипнуть к окну, чтобы не прозевать расстановку сил.

Из-за машины выглянул парень в камуфляже и торопливо подбежал к начальнику, который водил рукой по двору, отдавая распоряжения. Потом вынул из кармана пистолет и отдал парню, а взамен забрал из его кобуры другой.

Маринка с Ярой, наблюдавшие пантомиму, переглянулись и побледнели: догадался? Такого ушлого шиш два проведёшь. И что теперь будет?

По пустынному коридору шли молча, глядя на блестящие каблуки Антона Александровича, отстукивающие перед их носом шаги, приближающие их к эшафоту. Даже Маринка не могла выдавить из себя всегда готовую к услугам тарабарщину вперемешку с беззаботным смехом.

Ясный день, набирая силу, радостно рвался в окна, щедро заливая солнечным светом коридоры и лестницы, и открыв дверь кабинета, Антонов аж зажмурился:

– Ишь, сияет как! Сплошная экономия электричества, – он подошёл к окну, приспустил жалюзи до половины.

Режущие глаза яркие лучи, наткнувшись на преграду, поубавили прыти, но света в комнате не убавилось.

И вдруг Маринкино лицо просияло догадкой:

– Пап, я сейчас. Мне за угол надо.

За углом был туалет.

– Давай. Время ещё есть, – разрешил отец, сохранивший на лице завидное добродушие.

Светлый купол юбки взметнулся вихрем и пропал за дверью.

***

Ровно без трёх минут девять на крылечко Центра поднялся Баюр со своей командой в полном составе, кроме пса, которого заперли в машине, не слушая его возражения и мольбы. По дороге в кабинет Антонова не встретили ни души. Вадим распахнул дверь. Директор Центра стоял перед своим столом и внимательно разглядывал входящих гостей. Вадим краем глаза успел заметить застывшее лицо Яры и опущенную голову Маринки. Девушки стояли возле кресел у стены, никто садиться не собирался. Волхв и «доверенное лицо» Антонова молча встали перед ним, остальные рассредоточились по краям.

– Я рад, что вы приняли моё приглашение, – спокойно и уверенно обратился к волхву шантажист. – Надеюсь, что вы не напрасно проделали это путешествие и мы придём к соглашению. Не будем тянуть время, обмениваясь любезностями. Мне нужен камень, вам – Ярослава.

Баюр молчал. Его отрешённый взгляд проходил сквозь Антона Александровича и исчезал за гранью досягаемости, лишая организатора «тёплой дружеской встречи» твёрдости, защищённости. Это начинало бесить, хозяин занервничал, на лбу выступила испарина. «Он думает, я шучу, и перевес на его стороне. Вот она, красная кнопка. Как только камень будет в моей руке, я нажму кнопку, шкаф отодвинется вместе со стеной, и тогда заработает ликвидация его весёлой компании умелыми руками моих людей». Баюр разжал руку, на ладони лежала пластинка красноватого камня с золотисто-белыми точками. Антонов заворожённо переводил взгляд с его ладони на вплетённый в кожаные ремешки над бровями камень и нетвёрдыми шагами пошёл вперёд, протянув дрожащую руку к сокровищу. От волнения ладони стали предательски влажными, и камень, перекочевавший к нему, скользил в пальцах, как мыло в воде. Его мечта обрела реальность, отныне он повелитель Времени! Шагнув назад, он вынул свободной рукой пистолет из кобуры на поясе – пора кончать комедию:

– Вадим, ты прекрасно справился с заданием, больше ты не нужен… – и нажал на курок.

– Не-э-эт! – Маринка рванулась с места, когда отец не договорил последних слов, когда ещё ничья реакция не успела сработать, и упала на грудь Вадима под грохот выстрела.

Антонов выронил пистолет и остолбенел. Вадим подхватил на руки оседающее хрупкое тело. Ошарашенные неожиданным коварством негодяя друзья окаменели. Баюр с Яном, только начавшие выплетать приготовленное заклятие памяти, раскрыли рты от неожиданности, не завершив задуманного.

Вдруг резко откинулась дверь кабинета, с грохотом бухнувшись в стену, и на пороге вырос… доктор Корбринн. Пожёванный, помятый, всклокоченный. Он смотрелся дико, зверино. Как явление с того света, вернувшееся для мщения. Разинув рты, потерявшие дар речи, люди оцепенели, не в силах двинуться с места. А их немигающие взгляды приросли к перекошенному злобой лицу. Будто разъярённый кабан, он буравил красными воспалёнными глазами Антонова и зажатый в его руке камень. Заросшая щетиной физиономия передёрнулась так, будто восставший покойник узнал витидис – то, зачем явился из преисподней. Он бросился на босса молниеносно и яростно, не дав опомниться никому, сдавил пальцами его горло. Вытаращив глаза и раскинув руки в стороны, Антон Александрович, зная, что никто из присутствующих не бросится ему на выручку, судорожно, панически заскрёб угол столешницы и всё же нащупал красную кнопку, спрятанную с изнанки. Он давил на неё изо всей силы, но шкаф не шевелился, и стена стояла на месте, а сознание медленно уплывало. Ноги его подломились. Непроизвольно взмахнув рукой, он успел осознать, что теряет что-то очень важное, когда камень выскользнул из пальцев и полетел вверх. «Так что готовься ловить!» – вспышкой мелькнуло в голове Яна, и он, очнувшись, вскинул ладонь, в которой блеснул на солнце плетённый магической вязью амулет, и поймал витидис. Голубая молния заплясала между пальцев, и рука решительно выставила охваченный свечением кулак в сторону сцепившихся мерзавцев. Через мгновение их место заняла пустота. Даже следов замызганных ботинок доктора Корбринна не сохранила на память.

Не успев уразуметь, хорош или плох оказался результат «дипломатической встречи», уж точно прошедшей не по плану, но тем не менее избавившей их от опасного вымогателя, Баюр бросился к Маринке. Она лежала на диване без кровинки в лице, с закрытыми глазами, с откинутой со лба чёлкой и казалась некрасивой, но Вадим стоял перед ней на коленях, поддерживая голову и прислушиваясь к дыханию. Осторожно приподняв окровавленное плечо и осмотрев рану, волхв облегчённо вздохнул:

– Рана неопасная. Такая же, как твоя. «Раммштайны» учились стрелять у своего шефа.

В шкафу нашлась аптечка. Яра со Стаськой остановили кровотечение, быстро обработали рану и под руководством Яна забинтовали плечо с витидисом. Баюр протянул Вадиму маленькую пульку:

– Сохрани как талисман.

У раненой дрогнули ресницы, а в следующее мгновение взлетели вверх, и Артём ошеломлённо увидел, как синими звёздами расцвели глаза друга. «Вот и спрашивать ни о чём не надо. Только любовь способна расплатиться такой ценой, ничего не прося взамен».

Вдруг на лице Маринки отразился испуг, она резко села на диване, поморщившись от боли, потребовала у Яры зеркальце и спешно начала приводить себя в порядок.

Сашка, увидев такое дело, рассмеялся от души:

– Жить будет.

Артём добавил:

– Да ещё как! Счастливо!

А Вадим с глупым восторгом таращился на девушку, никого и ничего не замечая вокруг.

Надо было уходить.

Во дворе замерла подозрительная тишина. Три вездехода защитной раскраски по-звериному притаились в стороне, готовые по сигналу сорваться с места. Но сигнал так и не поступил. Вышедшие на крыльцо таинственные гости, к встрече которых так тщательно была разработана операция, спокойно спустились по ступеням и направились к воротам. Они чувствовали затылком, как тревожно провожали их взглядом тонированные стёкла машин. Прицеливались, как хищник в засаде, выжидая момент, чтобы наброситься на ускользающую добычу.

И вдруг раздался выстрел. Просвистев, пуля ударилась в спину Баюра и упала, заскакав по плитам.

– Холостая, – Яра кивнула на Маринку, поникшую головой на Вадимово плечо. – Но только в одном пистолете. Так что задерживаться не стоит.

За машиной стоял парень в камуфляже, потрясённо глядя на спокойно удаляющуюся невредимую спину опасного гостя. Он спустил курок без приказа, на свой страх и риск, помня, ради кого так расстарался Антонов. Упустишь столь важную птицу – не миновать гнева начальника, проявишь самодеятельность – ещё неизвестно, как он похвалит. Неуязвимый посетитель даже не сбился с шага. «Заговорённый» – промелькнуло в голове, и стрелок на вторую попытку не отважился.

На оживлённой улице никто не обращал внимания на друзей, но они поспешили убраться в переулок, где их ожидал «Хаммер». Яра подошла к Маринке, которая шла, опираясь на руку Вадима, а тот бережно обнимал её за талию:

– Я так и не поняла, почему не сработала красная кнопка.

– Я отключила электричество и сигнализацию, – улыбнулась подруга, ещё до конца не верящая в свалившееся на неё счастье.

– А-а, – догадалась Яра. – За углом?

– Да. Только пришлось спуститься этажом ниже. Никого ведь не было.

– Как же ты додумалась?

– Он же сам мне подсказал: экономия электричества. Меня и осенило.

Ковбой, запертый в машине, бурно обрадовался возвращению хозяев, с готовностью прощая им предательство, прыгал, мешался под ногами, стараясь лизнуть каждого, выразить хоть так свою преданность.

Сашка, вновь обретя невесту в целости и сохранности, успел прийти в себя. И хотя его выговор безрассудной девушке обещал быть разгромным, повиснувшая на нём Яра быстро потушила гневный пожар. А полыхающие злостью слова как-то сами собой перетекли в нежные и успокаивающие. Всё-таки операция, поначалу казавшаяся безнадёжной, завершилась блестяще и устроила всех. Сердиться и пыхтеть, как перегревшийся самовар было глупо и смешно. Настало время прятать концы в воду.

– Пора сматываться из города, – трезво рассудил геолог, охлаждая и сводя на нет бестолковые восторги вокруг. – Тебя, – ткнул он Маринку в здоровое плечо, – оставлять в квартире опасно. Поедешь с нами, потом разберёмся. Мы с Ярой поднимемся к тебе домой, – он посмотрел в сияющее лицо девушки, прижавшейся к Вадиму с блуждающей улыбкой (мол, делайте, что хотите. Всё, что мне нужно в жизни, – со мной!), – возьмём что-нибудь необходимое, осмотрим на всякий случай – ну там… подозрительное что, мало ли – и вернёмся.

– Ян, – окликнул Баюр, отвлекая парня от Стаськи, которая что-то торопливо шептала ему, с мольбою глядя в глаза, – куда же ты отправил Виктора с Антоном Александровичем? Ты что-то произнёс, я не расслышал.

– К дикарям, – Ян смутился. – Единственное, что мне сгоряча пришло в голову.

– Я тоже, – призналась Стаська, – сразу вспомнила каменное лицо вождя и жуткие разукрашенные рожи.

– Да-а, – протянул Баюр. – Признаться, и мне на память пришло именно это последнее ваше перемещение.

– Вы думаете, их уже нет в живых? – Стаську передёрнуло от воспоминаний.

– Думаю, что дикарям теперь не поздоровится, – ухмылка волхва ничего хорошего им не сулила. – А рожи? Как бы аборигены в обморок от страха не грохнулись.

– Но откуда он взялся? Доктор Корбринн? – запоздало удивился Ян. – Мы же его похоронили!

– Подозреваю, что он всё-таки нашёл камень жизни. В кабинете Антонова витидис вдруг начал пульсировать у меня в руке, как бешеный, сбивая с толку. Я уж грешным делом подумал, что он противится нашему плану, то есть проявляет разумность. От жути волосы на голове зашевелились. Оказалось, Виктор шёл по коридору, это и встревожило камень. Однако на других людей он так не реагирует. Так что можете делать выводы…

– Значит, – тут же приняла предложение Стаська, – подводное путешествие и мёртвая вода только на время лишили его сознания, а мы приняли его за труп. После такого приключения он обязательно бы погиб, если бы…

– …если бы не проглотил кусочек витидиса? – подсказал Ян. – В карманах ничего не нашли.

– Может быть, это поможет ему выжить и там? – Баюр уже сочувствовал парню, чьего деда лечил когда-то. Воевать с ним он не собирался. Случай столкнул.

«Хаммер» недовольно заурчал, когда восемь взбудораженных людей утрамбовывались в салоне, словно ворчливая нянька на расшалившихся неслухов, а потом помчался, избегая центральные улицы, повинуясь воле своего главнокомандующего, который умел управлять даже машиной будущего, которому и бездорожье нипочём – что под землёй, что под водой. С таким шутки плохи, зато не страшны ни расстояния, ни преграды, ни гром небесный.

– А-а-а! Змея! – Стаська, заваленная сумками, зажатая чьими-то ногами, орала, тыча пальцем на джинсы. – У меня на ноге!

– Где? – Артём прыснул: – Хватай за хвост! Ужин уползает!

– А нога-то не твоя! – Ян пересчитал и разделил поровну перепутанные руки-ноги. – Маринкина!

Маринка, успевшая переодеться по-дорожному в джинсы и футболку, тоже не различала, где чьи ноги, и немедленно завопила:

– А-а-а! На мне змея! – но криком она не ограничилась и пошла в атаку. Пухлый пакет с вещами восседал у неё перед носом и закрывал обзор (Вадим сбоку был хорошо виден, а больше ей ничего не требовалось). Не долго думая, она швырнула пакет вниз, но попала не в ядовитую тварь, а в Стаську.

Парни умирали со смеху. Вадим изловчился поймать в воздухе опасно размахивающие руки:

– Всего лишь гусеница, – с трудом выдавил он, давясь хохотом. Взяв толстую нахальную безбилетницу за пышный ворс, он выбросил её в окно.

– Да ветром занесло, делов-то, – Сашка даже не обернулся.

Баюр через плечо глядел на Стаську, посмеиваясь:

– Гусеницы испугалась! А как же чучуна, выстрелы, погоня и все остальные страхи? Там не визжала!

– Эх! Сравнили! Гусеница… Бр-р!

Глава 46
Другие ценности

Давно замечено, что человек, добившись цели, чувствует себя так, словно родился заново и стои́т вначале пути, нового, неизведанного, приподнявшегося на ступеньку выше прежнего. Чистая страница, без границ, без осторожного светофора, готова принять его любое решение, подчиниться нарисованной линии. Легко ошибиться, особенно зная, что удачи не ходят парами и не любят чётные числа. Сами нечётные, они чередуются с антиподами – вестниками несчастий, слёз и потерь. И никто не подскажет путь в лабиринтах судьбы, не включит спасительный фонарик, если не услышишь тихую дудочку, выводящую мелодию из сердца, зовущую на единственно верную дорогу. Так что путешествия и приключения друзей, какими бы сумбурными и неожиданными не были, свою главную миссию выполнили. Каждый получил, что хотел. Теперь можно разделиться. Но пройденный вместе путь накрепко переплёл их судьбы и души, и как теперь выпутать собственную тропинку из общей косы-дороги, никто толком не представлял.

«Хаммер» свернул с наезженной Колымской трассы и пробирался без всяких дорог, отыскивая укромное местечко, чтобы спрятаться от чужого любопытства, исключить случайные встречи и разговоры. Наконец, затерявшись в таёжных зарослях, машина остановилась. Разбить временную стоянку – пара пустяков. Все понимали: настало время расставания, уже наутро разбегутся их стёжки в разные стороны, как трещины на пробитом стекле. И никто не спешил начинать серьёзный разговор. Последние часы, когда рядом слышался смех и голоса друзей, вдруг взлетели в цене, побив все рекорды котировок.

– Эй, эй, полегче! Мясо нужно всего лишь разогреть, а не коптить, – Сашка вклинился между Ярой и Стаськой, отбирая у них прутики с ломтиками прожаренного мяса. – Мясные блюда на открытом огне умеют готовить только мужчины.

– В своём ресторане будешь распоряжаться, – Стаська подмигнула Яре. – Вот свезёт твоей жене – полная свобода от кухни!

– Домашнюю еду ресторан не заменит, – Сашка опять изображал философа. – Как не заменит фильм о любви живое чувство.

– Бывает, что ожидание чуда таит в себе больше волшебства, чем само чудо, – неуверенно пробормотала Стаська.

– Не бывает. Чудо! Оно всегда удивительно. А если оно разочаровывает, значит, это не чудо – ты ошиблась.

Стаська замолчала. Она вдруг остро почувствовала, как ей будет не хватать этого бесшабашного, неунывающего парня, с его насмешками, рискованными планами, потрясающей верой в удачу. Не найдётся другого, умеющего задирать её без всякого повода так, чтобы не было обидно, а только весело. Она посмотрела на Яру, которая, обхватив колени, сидела на траве, не отводя счастливых глаз от светлой растрёпанной шевелюры, и вздохнула.

Ян стоял, прислонившись к берёзе, напротив костра и беседовал с Баюром. Сквозь языки пламени очертания его фигуры из чётких становились призрачными, колебались и плыли в горячем воздухе, словно собирались раствориться и исчезнуть. Он посматривал на Стаську издали, но не звал. Вот к нему подошёл Артём и закрыл его широкой спиной. Исчез даже призрак.

– Ну, так что? – Артём смотрел на брата, надеясь, что тот всё-таки передумает и заглянет домой.

– Ты про маму? – по лицу Яна было видно, как сражаются в его душе противоположные решения, разбивая аргументы «за» и «против», будто воины на бранном поле тяжёлыми двуручными мечами.

– Для неё встреча с тобой не будет таким потрясением, как для меня, – у Артёма выбора «за» и «против» не было, он сражался только на одной стороне, за «наших». – Я ведь тогда хоронил тебя, а она знала, что это фантом.

– Очень хочется её увидеть. Но как потом расставаться? А остаться дома, сам понимаешь, мне нельзя.

– Придумаем что-нибудь, – уверенно пообещал брат.

– Конечно. Но только не в этот раз. Ты всё ей расскажешь, и она готова будет к встрече. Надеюсь, ты не думаешь, что мы видимся в последний раз?

Артём оглянулся на Стаську:

– Думаю, что теперь от тебя не отвяжешься.

Все трое, включая Баюра, рассмеялись.

А Стаська смотрела в огонь, и по щекам бежали солёные дорожки, которые таяли на губах, другие же, успев скатиться до подбородка, весенней капелью срывались в ладони.

Вдруг сильные руки подняли её над землёй, и совсем рядом она увидела родные синие глаза. Ян рассмеялся и, как Ковбой, лизнул её солёную щёку.

– Это от костра, – оправдывалась Стаська, покрепче сцепляя руки на его шее.

А Ян, зарывшись лицом в пышную медь волос, шептал ей в ухо:

– Открою тебе страшную тайну: я неисправимый эгоист, и солнце своё не доверю и не отдам никому ни за какие коврижки.

Стаська улыбнулась:

– Даже брату?

– Нет на свете сейфа, надёжнее моего брата.

Не выпуская из рук драгоценной ноши, Ян пошёл прочь от костра. Стаська знала, как он не любит прилюдно проявлять нежность, и ей нравилась эта черта. Когда за спиной Яна заколыхались ветви и Ковбой пролаял ему вслед что-то вроде: не уходи далеко, Баюр подошёл к костру:

– Никто не зовёт ужинать, а я зверски проголодался.

– Эту парочку ждать не будем, – распоряжался Сашка. – Не так легко друг друга переспорить и договориться. А мы начнём.

– Вадим! Марина! – позвал Баюр.

Табу молчания, так долго терзающее обоих влюблённых, было сломано. И теперь Вадим с Маринкой никак не могли наговориться.

Ужин, состряпанный геологом с незначительной помощью Яры, которая ничем другим, кроме самого геолога, не была занята, нахваливали, правда, в основном одобрительными междометиями, но шеф-повару этого было достаточно, чтобы гордиться своей стряпнёй.

– Марине пока не нужно возвращаться в Якутск, – начал разговор Баюр.

– Поедем в Ключи, ко мне, – предложила Яра. – У меня славные родители, они будут рады.

– Спасибо, Яра. В другой раз, – Маринка взглянула на Вадима. – Мы решили поехать к маме, в Новосибирск.

– А вы? – Вадим смотрел на волхва.

– Я решил продолжить путешествие. Теперь в Арканти, на прародину. Благо, и попутчик сыскался, – он кивнул на кусты. Кусты не возражали.

– Вместе с Яном? – обрадовался Артём. – Здорово!

– Да. Завтра утром. Так что раньше всех будем на месте. А Ковбоя, – обратился волхв к Вадиму, – если ты не возражаешь, я бы забрал с собой.

– Забирайте, он давно признал вас хозяином.

– Значит, за командира остаюсь я, – подвёл итог Сашка. – Утром проводим Баюра и Яна, потом везу всех в Томтор, в аэропорт, потом едем ко мне домой, – и, вскинув глаза на Яру, уже совсем другим голосом, без всяких командных ноток, проникновенно и просто сказал: – Мама заждалась, – он не мигая глядел на свою невесту, а она – на него.

– А потом вместе – в Ключи, – договорила девушка, завершая план-маршрут.

Артём накормил Ковбоя и вытянул руку в сторону, куда ушли Ян со Стаськой:

– Беречь!

Пёс рванулся так, словно из-за деревьев уже доносились душераздирающие крики о помощи.

***

Заместитель директора по учебно-воспитательной работе Ирина Николаевна сидела за большим офисным столом и перебирала отчёты, мониторинговые таблицы, аналитические справки, сводки успеваемости для РОНО, и казалось, что она совсем забыла о притомившейся Стаське, то есть Анастасии Андреевне, терпеливо дожидающейся, когда завуч промолвит ей своё «золотое слово».

– Да, по успеваемости ваш класс пока держит первое место, – наконец буркнула она с какой-то непонятной досадой. – Но вот в новогоднем конкурсе спектаклей отличиться вы не смогли, и в Болгарию уехал 10-й из 63-ей школы. Слава на весь район. О них только и говорят.

Стаське стало обидно за несправедливый упрёк. Все остальные десятые классы тоже проиграли. За что же именно её «бэшкам» такая неслыханная честь позора? И она вступила в поединок:

– Да что Болгария! Ну море, ну песок… Стоит за этим ехать за границу! У нас такого добра своего навалом.

– Отдых на престижном пляже – заслуженная награда за победу в конкурсе. А кроме того, это воспитание ответственности и стимулирование целеустремлённости.

– Целеустремлённость только тогда ценна, когда цель – великая. А в нашем случае путёвка на Золотые пески формирует ложное представление о счастье как о бессмысленном ничегонеделании: добился чего-то – заслужил ленивое валяние на чужеземном берегу с поджариванием на солнце пупка за чужой счёт. Да и не ценят они такие награды. Потому и не стремились к победе.

– А чего же они ценят? Дискотеки в ночных клубах?

– И это для них мелко. Они мыслят масштабно, нестандартно, хотят познавать мир, разгадывать его тайны. Вот вы, разве не мечтали в юности о кругосветном путешествии, не хотели увидеть своими глазами то, что для науки – загадка, ощутить себя маленькой искрой в бесконечной Вселенной?

Бумаги с отчётами перестали шелестеть и вместе с опущенными руками легли на стол.

– Ощутить… искрой? Себя? Нет, не мечтала.

– Значит, ваши воспитатели прививали вам другие ценности, – припечатала Стаська. – Стандарт, он иногда похож на золотую клетку с нарисованными ступеньками: одолел ступеньку – получи конфетку, или путёвку. Заслужил право на лень.

– Что-то я не очень понимаю, Анастасия Андреевна, куда вы клоните?

– Стыдно лениться в юности. Им ещё предстоит постижение мудрости и взросление, но произойти это должно в пути, в поиске. Ирина Николаевна, уверяю вас, есть множество мест на земле куда более интересных, чем Золотые пески, и куда, я уверена, мои ребята отправились бы с огромным интересом и целеустремлённостью. В таких походах вырастают крылья, лень не кажется верхом блаженства. Жизнь – это дорога, полная открытий.

– А если открытия не случится? Ведь может быть и такое? – попытка поймать на слове действовала безотказно. С другими. Но тут… не сработала.

– Не может. Пусть они не откроют новые земли и планеты, они откроют для себя мир и себя в этом мире. А это немало… – выплеснув на вдохновении наболевшее, Стаська смутилась, осознав сумбурность своих доводов. И неуверенно добавила: – Может быть, я не очень понятно и путано говорю…

Завуч вздохнула, не утруждая себя осмыслением крылатой философии молодой специалистки, и подвела итог, завершая беседу:

– Я поняла главное: 10-му «Б» очень повезло с классным руководителем. Вы сама ещё очень юная и мыслите с ними на одной волне. Составленные вами отчёты о классном руководстве не блещут совершенством, зато отношения с классом не страдают той официальной канцелярщиной, которою так часто приходится наблюдать.

– 11-му «Б», – поправила Стаська.

– Да, теперь уже 11-му «Б».