Текст книги "Луна предателя"

Глава 31. Ночное бдение

Предчувствие беды охватило всех: слуги тихо бродили по дому, готовили ужин, к которому никто не притронулся, стелили постели, в которые никто не лег спать. Благородный Торсин оказался забыт.

Оставив Клиа на попечении Мидри, Серегил вместе с Алеком, Теро и Адриэль осматривал каждую флягу, каждый нож, каждое украшение, конфискованные у хаманцев. Ни острые глаза, ни магическое искусство не обнаружили никаких признаков яда.

– Ты сам говорил, что никто из них не станет хранить ничего, что может выдать преступника, – сказал Алек. – Я хочу вернуться на ту поляну. У меня не было времени все там как следует осмотреть.

– Если Клиа коснулась предмета, содержавшего яд, я могу его найти, – предложил Теро.

– Ты нужен здесь, – решительно возразил Серегил.

– Саабан обладает магическим даром, – напомнила Адриэль. – И он к тому же знает дорогу на ту лужайку. Может быть, мне попросить его все приготовить?

– Если выехать на рассвете, к полудню мы вернемся, – добавил Алек.

– Так, пожалуй, будет лучше всего, – решил Серегил. – А кстати, где Ниал?

– Я не видел его с тех пор, как охотники вернулись, – ответил Теро. – Может быть, он с Бекой?

– Единственный раз этот человек понадобился, так его нигде не найдешь,

– проворчал Серегил, неожиданно почувствовав невыразимую усталость. – Приведите его. Может быть, он слышал что-нибудь полезное.

Ночь тянулась бесконечно. Серегил, Алек и Теро сидели на полу рядом с дхимой, прислушиваясь к тихому целительному пению Мидри, доносившемуся из-за войлочной стенки, и по очереди дежурили внутри дхимы.

Сидя в жаркой темноте рядом с Мидри, обливаясь потом, чувствуя, как липнет к телу пропитавшаяся влагой одежда, Серегил позволил себе вернуться мыслями к другой дхиме – той, что под Нхамахатом – и к руиауро и его предостережению: «За улыбками скрываются кинжалы». Хаманцы не скупились на улыбки, выезжая утром на охоту.

Серегил не почувствовал, как уснул, и только когда Мидри взяла его за руку, проснулся.

– Тебе следует отдохнуть, – сказала целительница, зевая сама.

Теро и Алек спали, сидя рядом с дхимой. Серегил бесшумно прошел мимо них и высунулся в окно в поисках прохлады. Убывающая луна стояла уже низко, готовая вот-вот скрыться за башнями на западе.

«Это уже почти луна Иллиора – лук Ауры», – подумал Серегил. Наконец– то он вернулся к своему народу; пора было и думать, как положено ауренфэйе.

«Ты – дитя Ауры, дитя Иллиора», – вспомнились ему слова Лиала. Ауры Элустри, создателя ауренфэйе, прародителя драконов – Иллиора Светоносного, покровителя волшебников, безумцев, воров…

«Разные маски для всех, кто приходит в храм, – с улыбкой подумал Серегил. – Совсем как это случается со мной». Он перекинул ногу через подоконник, вылез в окно и отправился в конюшенный двор.

Снаружи казармы тщательно охранялись, но внутри не оказалось никого, кроме Калласа, Стеба и Мирна, которые стерегли мрачного пленника. Эмиэль сидел на подстилке в самом дальнем от двери углу. Свет глиняной лампы бросал на его лицо скользящие тени. Эмиэль не взглянул на Серегила, когда тот приблизился; он продолжал глядеть в маленькое оконце под крышей, следя за заходящей луной.

– Оставьте нас, – приказал Серегил часовым. Когда те неуверенно переглянулись, он нетерпеливо бросил: – Дайте мне меч и стойте за дверью. Можете не сомневаться: от меня он не сбежит.

Стеб отдал Серегилу свой меч и вышел следом за остальными.

Серегил медленно подошел к пленнику.

– Явился, чтобы убить еще одного хаманца, изгнанник? – спросил Эмиэль так спокойно, словно интересовался погодой.

– На моей совести и так на одного твоего родича больше, чем нужно. – Серегил упер острие меча в пол. С тех пор, как погиб Нисандер, он впервые позволил себе коснуться клинка; теперь рукоять неловко лежала в руке. – Впрочем, тетсаг и убийство – разные вещи, не так ли?

Хаманец не отвел взгляд от окошка.

– Прикончить меня здесь – это убийство.

– Но для тебя убить мою родственницу, Клиа-а-Идрилейн, – это тетсаг?

– Она умерла?

– Отвечай на вопрос. Если хаманец убьет Клиа-а-Идрилейн, будет ли это тетсаг против Боктерсы? Против меня?

– Нет, родство слишком отдаленное. – Теперь Эмиэль поднялся на ноги и повернулся лицом к Серегилу. – Даже будь это не так, я никогда не опозорил бы мой клан ради мести такому, как ты. Ты для нас мертв, изгнанник, ты – надоедливый призрак. Твое присутствие неприятно кхи моего убитого родича, но ты скоро отсюда уберешься. Я могу позволить себе быть терпеливым.

– Таким же терпеливым, каким ты был в ту ночь, когда со своими дружками повстречал меня в тупе Хамана?

Эмиэль снова уставился на луну, но Серегил заметил, что тот усмехнулся.

– Отвечай мне.

– Я уже говорил тебе, изгнанник: мне нечего тебе сказать. Серегил пристально оглядел хаманца, потом отбросил меч. Металл зазвенел на неровных досках пола; в дверь заглянули изумленные солдаты.

– Оставайтесь там, пока я вас не позову! – отмахнулся от них Серегил. Он подошел совсем близко к Эмиэлю и сказал, понизив голос: – Вы, хаманцы, хорошо умеете заключать сделки. Вот тебе выгодное предложение. Ответь на мой вопрос, и ты снова узнаешь вкус тетсага. Прямо здесь. Сейчас.

Эмиэль слегка отвернулся, и Серегил принял этот жест за отказ. Мгновением позже он оказался лежащим на спине; рот его наполнился кровью, перед глазами плясали черные пятна. Вся левая сторона головы – там, куда врезался кулак Эмиэля, – онемела.

Стеб и остальные уже почти скрутили хаманца, пока Серегил приходил в себя.

– Нет! Все в порядке! Уйдите, – выдавил он, с трудом поднимаясь на ноги. Взгляд, который бросил на него капрал, дал Серегилу понять, что позже ему предстоит объясняться с Бекой. И, что еще хуже, – с Алеком. Тот, наверное, предложит позаботиться о том, чтобы обе стороны головы болели одинаково… Впрочем, сейчас не время об этом думать.

На лице Эмиэля снова играла высокомерная усмешка.

– Ну так задавай свой вопрос, изгнанник. Задавай сколько угодно вопросов. Цена будет одинаковой за каждый.

– Что ж, справедливо. – Серегил языком ощупывал зубы, проверяя, все ли на месте. – Я знаю о тайной встрече, которую устроил Юлан-и-Сатхил несколько дней назад, знаю, о чем он вам сказал на ней. Ты не разделяешь симпатии своего дяди к Скале. Как он принял твой рассказ о том, что ты узнал?

Эмиэль презрительно фыркнул, потом ударил Серегила по щеке – достаточно сильно, чтобы тот покачнулся.

– И ради этого ты жертвуешь своим хорошеньким личиком? Он, конечно, был шокирован и огорчен. Клиа-а-Идрилейн строго придерживается атуи, как и ее мать. Эта же ваша новая царица… – Хаманец покачал головой. – Даже мой дядя засомневался:

не стоит ли нам подождать, пока сменится еще одно поколение, прежде чем отменять Эдикт об отделении. Так же думают многие другие кирнари.

– Ты очень щедр в своих ответах, – пробормотал Серегил; ему даже почти удалось криво улыбнуться.

– Спрашивай еще.

Серегил глубоко вздохнул и напряг мышцы, решив, что на этот раз его не удастся застать врасплох.

– Хорошо…

Но Эмиэль снова нанес неожиданный удар – не в лицо, а в живот. Серегил согнулся вдвое, ловя воздух ртом. Когда ему удалось отдышаться, он спросил:

– Ты знал о тайных беседах благородного Торсина с Юланом-и– Сатхилом?

– Вирессийцем? Нет.

Серегил прислонился к стене, прижав руку к животу. В ушах у него звенело, голова разламывалась, но он все-таки заметил, как поразил противника последний вопрос.

Он подумал, не задать ли еще вопрос о связях Торсина, однако решил этого не делать: не стоило слишком много давать понять Эмиэлю, если он и правда ничего не знал о делах покойного посла. С хриплым смешком он сказал:

– Так ты считаешь мое лицо привлекательным?

Эмиэль угрожающе шагнул к нему.

– Это следующий вопрос, изгнанник? Серегил поспешно сделал шаг в сторону.

– Нет, я его снимаю.

– Ну так я отвечу на него бесплатно. – Усмехаясь, Эмиэль сказал громко, чтобы слышали солдаты за дверью: – Ты всегда был смазливенькой потаскушкой, изгнанник, даже лучше того предателя-чиптаулосца, которому ты продался тем летом. – Слова хаманца пригвоздили Серегила к месту. – Ты не помнишь этого, но я тоже там был. Я видел и тебя, и Илана-и-Сонтира – его ведь так звали? Того человека, ради которого ты убил моего родича? Очень жаль, что его интересовала не только твоя задница, ты, убийца– гастролер! Может быть, тогда мы все остались бы друзьями, он бы просто передавал тебя по кругу. Тебе ведь это уже тогда нравилось!

Слова ранили сильнее любого удара. Позор был горек, как желчь. Как много из сказанного поняли стоявшие за дверью воины Ургажи? Издевательский взгляд Эмиэля, казалось, жег его кожу. Серегил поднял меч и вышел из помещения.

– Я не особенно хорошо понимаю по-ауренфэйски, но мне не понравился его тон, – прорычал Стеб, когда Серегил отдавал ему клинок.

«Эмиэль-и-Моранти только что признался: он пытался задушить Клиа. Убейте его», – вот и все, что надо было бы сказать…

Удержав готовые сорваться слова за окровавленными губами, Серегил покачал головой.

– Проследите, чтобы с нашим гостем ничего не случилось, солдаты, – даже грубого слова он не должен услышать.

Как он и опасался, новости распространялись среди Ургажи быстро. За дверью его уже ждал Алек.

– И чем это ты теперь занимался? – рявкнул он, поворачивая к свету лицо Серегила, чтобы оценить новый ущерб. Серегил высвободился и двинулся к дому.

– Не беспокойся, все было так, как я сам того хотел.

– Вот об этом-то я и беспокоюсь.

– Ничего похожего на прошлый раз. Я дразнил его, чтобы заставить проговориться. Атуи требовал, чтобы он меня ударил.

– Так, значит, бить тебя – проявление чести с его стороны?

– Абсолютно. К тому же у него вырвались некоторые интересные замечания.

– Серегил остановился у входа в главный зал и сказал, понизив голос: – Как мы и боялись, разговоры Юлана принесли очень много вреда. Честь Фории теперь под вопросом, и некоторые из тех, кто нас поддерживал при жизни Идрилейн, колеблются. Однако из того, что только что сказал Эмиэль, ясно, что о тайных встречах Торсина с Юланом никто не знал. – Серегил пощупал болезненное место под глазом, надеясь, что глаз не заплывет. – Если нам удастся использовать это для того, чтобы бросить тень на Вирессу, и доказать, что Клиа была отравлена, может быть, мы сможем снова привлечь многие кланы на свою сторону. Мне нужно поговорить с Адриэль.

– Она в зале.

Серегил хлопнул друга по плечу.

– Постарайся что-нибудь найти. Нам нужно знать, какую роль во всем этом играют хаманцы.

– Нелегкая задача, – признался Алек. – Если они выбросили что-то по дороге, мы можем никогда не найти улик.

– Нужно попытаться. В противном случае можно просто накрыть голову хвостом и позволить всему делу провалиться.

Адриэль разговаривала с Рилином и Меркаль у камина. Отозвав ее в соседнюю комнату, Серегил и Алек быстро рассказали ей о том, что удалось узнать.

– Ты никак не можешь поверить, что хаманцы не виноваты? – спросила Адриэль, вглядываясь в лицо брата.

– Я не готов еще это признать, но что-то тут не так. Я считаю Эмиэля способным на убийство, но если он решился на такую крайнюю меру, чтобы добиться своего, разве не более подходящей мишенью был бы его дядя?

– А что ты думаешь о Назиене? – спросил Алек. – Он мог просто водить нас за нос.

Серегил пожал плечами.

– Это кажется еще менее вероятным. Как ни противно мне в таком признаваться, он представляется мне честным человеком.

Адриэль, нахмурившись, коснулась кровоподтека на щеке Серегила.

– Что ты собираешься делать теперь?

– Продолжать поиски. Правильно ли я считаю, что тому, на кого падет сильное подозрение, не будет позволено принимать участие в голосовании?

– Да. Хаманцы должны доказать свою невиновность – или ты их вину – в течение месяца.

– У нас нет этого времени, – возразил Алек.

– Наверное, – согласилась Адриэль. – Пожалуйста, Алек, я хотела бы поговорить с Серегилом наедине.

Алек бросил на Серегила встревоженный взгляд и поклонился.

– Конечно, госпожа. Адриэль подмигнула ему.

– Не тревожься. Я скоро пришлю его к тебе, тали.

Она ласково смотрела вслед Алеку, пока тот не вышел из комнаты, потом коснулась распухшей губы Серегила.

– Ты должен это прекратить, – сказала она тихо. – Неправильно искать расплаты с их стороны.

– Что ты хочешь сказать? – спросил Серегил, складывая руки на груди.

– Ты прекрасно знаешь, что я хочу сказать! Уж не думаешь ли ты, что Мидри не рассказала мне о том происшествии? Чего ты рассчитываешь добиться таким поведением? Справедливости? Искупления?

– На этот раз все было иначе, – возразил Серегил. – Иногда нужно заманить врага и заставить сделать то, чего ты от него хочешь. Я позволил Эмиэлю думать…

– А что подумают все остальные, когда увидят тебя завтра? – сердито бросила Адриэль. – Хоть раз в жизни прислушайся к доброму совету. Слушай меня если не как старшую сестру, то как кирнари клана, к которому, по воле богов, ты рано или поздно снова присоединишься. Позволяя хаманцу коснуться тебя хоть пальцем, ты позоришь принцессу, которой служишь, позоришь клан, из которого происходишь, позоришь Алека. Об этом ты подумал?

– Это мне очень хорошо объяснили. Но сегодня…

– Сегодня ты снова позволил хаманцу тебя избить, словно это – его право.

Серегил знал, что все совсем не так. Он знал, что какова бы ни была цена, информация, которую он получил, того стоила. Любой мошенник или аристократ-интриган в Римини наградил бы его аплодисментами за подобную уловку. И в то же время он был уверен, что нет никакой возможности заставить сестру принять ту же точку зрения.

– Прости меня, тали. Причинять боль и позорить тех, кого я больше всего люблю, – похоже, мой особый талант. Адриэль взяла его за подбородок.

– Жалость к себе – это слабость, которой ты не должен себе позволить. Ты ведь знаешь, какие надежды я питаю. Я хочу, чтобы мой брат вернулся. Я хочу, чтобы ты стал ауренфэйе снова.

Слезы выступили на глазах Серегила, когда он прижал к себе Адриэль.

«Я тоже хочу этого, хочу сильнее, чем ты можешь себе представить. Я просто ищу свои собственные способы совершить невозможное».

Алек медленно ходил по залу. Он был там один – впервые после загадочного несчастья с Клиа у него было время подумать. Когда он попытался осознать случившееся, его поразила путаница событий. Болезнь Клиа и несвоевременная смерть Торсина… Как будто мало того, что им, возможно, предстоит вернуться в Скалу ни с чем, оказаться участниками войны, которая вот-вот будет проиграна! Он был рядом и позволил отравить Клиа прямо у себя под носом! А теперь и Серегил ведет себя как безумец. Может быть, дело в том, что они оба слишком давно покинули Римини.

Когда Серегил вышел от Адриэль, он показался Алеку притихшим.

– Ну и что?

– Отправляйся на ту лужайку при первых лучах солнца. Найди там все, что сможешь.

Алек открыл рот, чтобы ответить, но вместо этого зевнул так, что чуть не вывихнул челюсть.

– Поспи хоть немного, – посоветовал Серегил. – Этой ночью ты ничего больше не можешь сделать, а завтра будет очень длинный день.

– Ты идешь в нашу комнату?

– Может быть, попозже.

Алек смотрел, как Серегил пересекает зал, направляясь в сторону бани.

– Я все-таки думаю, что Эмиэль что-то с ней сделал.

Серегил помедлил, но не оглянулся.

– Найди мне доказательство, тали, – ВЫДОХНУЛ он, – Найди мне доказательство.

Глава 32. ЗМЕИ И ПРЕДАТЕЛИ

Серегила разбудили спорящие голоса. Он не сразу сообразил, где находится ему снова снился «Петух», только на этот раз Серегил почему-то сидел на крыше С трудом распрямившись, Серегил оглядел сумрачный зал, стараясь сообразить, что происходит. Он сидел с Клиа, пока Мидри не прогнала его прочь, потом устроился на двух стульях здесь, в зале Спать он не собирался, и вот, пожалуйста: от неудобной позы не ворочается шея, а нога затекла до самого бедра. Ночник почти погас, в окна начал сочиться слабый свет.

Разбудившие его голоса доносились от входа в дом; спорили по– скалански Доковыляв до двери, Серегил выглянул и увидел Ниала и нескольких часовых-Ургажи Капрал Никидес и Тейр решительно загораживали дверь. Переводчик казался усталым и удрученным, но тем не менее настроенным решительно.

– Это приказ капитана Беки, – говорил ему Никидес. – Нам велено не впускать никого из ауренфэйе, кроме боктерсийцев Когда она вернется .

– Но руиауро сказал, что Серегил посылал за мной! – настаивал Ниал

– Какой руиауро? – спросил Серегил, приоткрывая дверь.

– Элизарит Это оказалось не то имя, которое Серегил ожидал услышать, но он не стал спорить.

– Конечно Все в порядке, капрал, я за ним присмотрю.

Как только за рабазийцем закрылась дверь, Серегил схватил его за руку, заставив остановиться.

– Что точно сказал тебе руиауро? Ниал изумленно взглянул на Серегила.

– Только что тебе нужны мои услуги.

– И что я посылал за тобой?

– Ну, если подумать, пожалуй, нет. Я так понял…

– В этом мы разберемся потом Где ты был?

– В тупе Рабази. Здесь был такой переполох, что я решил не путаться под ногами Я попросил сержанта Меркаль передать Беке, где меня искать, если я понадоблюсь

– Она все еще присматривает за хаманцами.

– Конечно. Клиа жива?

– Насколько мне известно, да. Пойдем узнаем. Из бани навстречу им вышел Саабан-и-Ираис Он был в дорожной одежде, но усталый вид говорил о том, что он тоже почти не спал

– Тяжелая ночь, – сказал он-С Клиа сейчас Алек Мои всадники готовы, как только он выйдет, мы отправимся.

Перевернутая дхима, похожая на большую черепаху, лежала у стены. Клиа перенесли к центральному бассейну, мокрые компрессы лежали у нее на лбу и запястьях Рядом с принцессой сидели Мидри и Адриэль, держа ее за руки. За ними стояли Алек и Теро Глаза обоих ввалились, на лицах было написано беспокойство

– Когда она пропотела, ее дыхание стало еще более затрудненным, – встревоженно сказала Мидри. – Я дала ей рвотное, отвары трав, спела шесть очищающих песнопений, но ничто, кажется, не помогает.

– Клянусь Светом! – Ниал опустился на колено перед Клиа и осмотрел ее руки и ноги. Кожа не только стала еще темнее, посинение распространилось выше. – Она открывала глаза, двигалась? – спросил он

– Нет – уже несколько часов

– Тогда я думаю, что вы ошибаетесь в том, когда она была отравлена.

Серегил пристально взглянул на рабазийца.

– Что тебе об этом известно? Ниал в сомнении покачал головой.

– Не знаю, как такое могло случиться, но я вижу все признаки последствий укуса апакинаг.

– Кого? – переспросила Мидри.

– Это змея, – пояснил Ниал

– Я думал, в Ауренене не водятся змеи, – воскликнул Алек.

– На земле не водятся. Апакинаг – морская змея Их несколько видов.

– Апакинаг… Нежный убийца, – перевел Серегил. Ниал кивнул.

– Ее так называют, потому что укус безболезненный, а симптомы отравления не проявляются обычно несколько часов, а то и дней. Рыбаки, ныряющие за моллюсками, часто натыкаются на них среди водорослей и не знают, что были укушены, пока позднее не заболевают. Я много раз видел такое среди рыбаков и матросов, так что хорошо знаю симптомы. Правильно, что вы вынесли ее оттуда. – Он показал на дхиму. – Тепло только дает яду возможность проникнуть глубже в тело.

– Водяная змея? Клиа была вся мокрая, когда я ее нашел, – сказал ему Алек. – Эмиэль говорил, что она наклонилась, чтобы напиться…

– Нет, Алек. Апакинаг – жительница соленых вод.

– Где они водятся? – спросил Серегил.

– Вдоль северного побережья. Никогда не слышал, чтобы их видели южнее Рабази.

– Рабази, Гедре, Виресса, Голинил, – стал загибать пальцы Серегил. – И давайте не будем забывать о Пленимаре.

– Пленимаре? – удивился Алек.

– Пока пленимарцев нельзя сбрасывать со счетов. Участвовали они или нет в этом деле, но искусство отравителей доведено в Пленимаре до совершенства, и там не откажутся продать и яд, и средства его применения. У них есть все основания желать Клиа неприятностей.

– Если ты прав, тогда источник яда может оказаться не в чем-то, что она съела, а в чем-то, чего коснулась, – сказал Теро, озабоченный мерами, которые необходимо было принять.

– Скорее чем-то, что коснулось ее, – поправил его Серегил, осматривая похолодевшие руки Клиа. – Мы ищем след, оставленный двуногой змеей. Ты говоришь, жертва не чувствует укуса, Ниал?

– Верно. Зубы змеи совсем маленькие, а яд понижает чувствительность. Рабазийские целители иногда используют очень сильно разбавленный яд для обезболивания.

– Игла или маленькое лезвие, скрытое в перстне, – любимая игрушка пленимарских тайных убийц. – Серегил закатал рукава платья Клиа, чтобы осмотреть ее руки до плеч.

– Этот яд, Ниал… Он подействует на человека, который уже болен, быстрее? – спросил Теро.

– Да. Старцы и хворые почти всегда умирают от него в первые же…

– Торсин! – воскликнул Серегил, глядя на волшебника. – Алек, продолжай искать отметины у Клиа!

Они с Теро кинулись, перепрыгивая через две ступеньки, наверх, в комнату посла. Резкая команда мага зажгла холодные колдовские огни.

Лицо мертвеца утратило свой свинцовый оттенок, приобретя уже зеленоватый цвет разложения. Окоченение прошло, и кто-то распрямил руки и ноги, подвязал отвалившийся подбородок, закрыл глаза и покрыл тело слоем благоуханных трав. Однако ни их аромат, ни едкий дымок, поднимающийся из курильницы, не могли заглушить тяжелого запаха. Круглая покрытая глазурью урна с кожаной крышкой стояла на сундуке с одеждой, готовая принять пепел умершего для путешествия домой.

– Не такой уж тонкий намек на то, что мой народ не позволяет своим умершим задерживаться на земле, – сказал Серегил, показывая на урну. – Нам еще повезло, что его не увезли, чтобы сжечь на погребальном костре.

– Не уверен, что «повезло» – подходящее слово, – ответил Теро, морщась от запаха разложения.

– Проклятие на эту теплую погоду, – пробормотал Серегил, тоже морща нос. – Давай побыстрее закончим с этим.

Он расправил пальцы правой руки Торсина и внимательно осмотрел их. Теро, разжавший стиснутый левый кулак мертвеца, судорожно вздохнул и задержал дыхание. Должно быть, он все-таки не стал таким закаленным, каким его считал Серегил…

Однако маг тут же изумленно охнул.

– Посмотри! – воскликнул он, показывая Серегилу спутанный комок тонких нитей, лежащий на сморщенной ладони.

Серегил взял его и расправил: красный и голубой шелк, маленькая кисточка, такая же, как найденная Алеком в камине посла двумя неделями раньше.

– Это от сенгаи. Посмотри сюда! Тут есть еще клочок ткани, к которой он был пришит.

– Сенгаи? Но это же цвета Вирессы!

– Именно так. – Серегил вернулся к осмотру другой руки старика с сардонической ухмылкой. Кожа разбухла от пребывания в воде, но в ярком свете лампы все же удалось обнаружить маленькую ранку на ладони – как раз у основания большого пальца. Серегил нажал, и из нее появилась капелька темной крови.

Теро вытащил из-за пояса серебряный нож и осторожно снял им капельку.

– Как ты думаешь, в Вхадасоори плавает апакинаг?

– Очень сомневаюсь. Да это и не похоже на укус змеи.

– Скорее на укол иглой или колючкой. Ниал, должно быть, прав: яд снижает чувствительность. Ранка глубокая.

– Значит, отравитель последовал за Торсином к Вхадасоори, когда тот покинул дом Юлана, – размышлял Теро. – Судя по кисточке от сенгаи, они боролись. Торсин вцепился в нападавшего и в смертельных судорогах оторвал ее.

Их прервал Алек, шумно ворвавшийся в комнату.

– Мы нашли! – с торжеством объявил он. – На левой руке есть маленькая ранка между большим и указательным пальцами.

– Но я же там смотрел! – воскликнул Серегил. – Как вы ее обнаружили?

Алек коснулся следа драконьего укуса на своем ухе.

– Вот что подало мне идею. Когда мы ничего не смогли найти, я попробовал смазать кожу лиссиком, и ранка стала видна. Теперь она останется заметной навсегда. Кожа вокруг побелела, а Ниал говорит, что это верный признак яда апакинаг.

– Ну а мы только что нашли что-то похожее у Торсина. И еще это. – Серегил передал Алеку кисточку от сенгаи. – Теро предполагает, что убийца Торсина последовал за ним, когда тот ушел с пира, и старик оторвал кисточку от сенгаи, когда боролся со злоумышленником. Что ты думаешь на этот счет?

Алек расправил кусочек ткани, потом покачал головой.

– Кисточка отрезана, а не оторвана. Видишь, нити не осыпались. Ткань сенгаи легкая, и если бы кто-то дернул кисточку так сильно, что она оторвалась, нити торчали бы во все стороны. Я бы сказал, что кисточку передали как условный знак, как и предыдущую. Может быть, Торсин отправился к Вхадасоори на встречу с кем-то – с вирессийцем.

– Возможно, – согласился Серегил. – Но если Ниал прав в том, что на старых и больных яд действует быстрее, Торсин был близок к смерти еще прежде, чем добрался до озера. С другой стороны, поскольку симптомы у них с Клиа совсем разные, скорее все-таки старика убили его легкие. Яд только ускорил неизбежное.

– То, что я почувствовал, обследуя Чашу, подтверждает твои слова, – согласился Теро. – Но Торсин, должно быть, не догадывался, как тяжело болен, иначе он попросил бы проводить его домой.

Алек показал ему кисточку.

– Если мы правы и это действительно условный сигнал, у него могли быть причины стремиться к одиночеству. Серегил снова осмотрел ранку.

– Коли речь идет о яде апакинаг, то старик скорее всего был отравлен на пиру. Если они с Клиа пострадали примерно в одно и то же время, что кажется вероятным, то отравитель, должно быть, ошибся – не учел состояния здоровья Торсина.

– Может быть, он даже хотел, чтобы подозрение пало на хаманцев, как оно и случилось, – задумчиво протянул Алек. – То, что мы собираемся охотиться с ними, ни для кого не было секретом.

– Однако здесь у нас доказательство причастности Вирессы, – сказал Теро, показывая на кисточку.

– Вирессийцы торгуют с Пленимаром, – заметил Алек. – Спорю на золотой сестерций, что если мы найдем орудие, которое использовал убийца, оно окажется пленимарским.

– Я тоже на это бы поставил, – ответил Серегил. – Надо спросить Адриэль, может ли она устроить, чтобы мне позволили обыскать дом Юлана-и– Сатхила. Теро, если я найду орудие преступления, тебе, может быть, удастся узнать, кто его использовал.

– Может быть, удастся найти и пропавший амулет, – сказал Алек.

– Что? – переспросил Серегил, прищурившись.

– У него нет амулета, отвращающего злые помыслы, – пояснил Алек, показывая на левое запястье мертвеца. – У Торсина был такой же талисман, как и у меня, помнишь?

– Это был акхендийский браслет с подвеской – амулет, предупреждающий о враждебных намерениях, верно? Я смотрю, твой такой же тоже отсутствует.

– С моим долгая история, а что у Торсина он был день или два назад, я помню точно. Я видел, как он теребил его, когда мы принимали посетителей в последний день траура.

– Если нам удастся его найти, амулет может открыть, кто отравил Торсина, – с надеждой сказал Теро. – Я говорил как-то об этом с друзьями– акхендийцами. Члены клана Акхенди иногда могут узнать многое по изготовленным ими талисманам.

– Торсин мог его снять – тогда мы найдем браслет где-нибудь здесь, – заметил Серегил.

Тщательные поиски, однако, ничего не дали.

– Может быть, он его потерял, – предположил Алек. – Или кто-нибудь забрал талисман у Торсина. По-моему, нужно поискать в доме Юлана-и– Сатхила.

– Юноша снова взял в руки кисточку от сенгаи. – Вирессийцы определенно были бы не прочь отделаться от Клиа, принцесса и посол были им доступны во время пира, да и о змеином яде они все знают.

Серегил постучал пальцем по губам и нахмурился: ему пришла новая мысль.

– То же самое можно сказать и обо всех восточных кланах. Например, о Рабази.

– О, Иллиор, опять за старое? – простонал Алек.

– Ты о чем? – поинтересовался Теро.

– Может быть, и ни о чем, просто я не особенно доверяю Ниалу с тех самых пор, как мы в первый раз повстречались, – объяснил Серегил, которого явно не радовала такая возможность. – Рабазийцам не так уж безразличен исход переговоров, а, как только что сказал Алек, о змеином яде они все знают.

– Ну, об этом мог знать кто угодно, – возразил Теро.

– Да, но кто с самого начала имеет свободный доступ в этот дом? За исключением боктерсийцев, кто еще из ауренфэйе был в тесном контакте с Клиа и Торсином?

– И с Бекой, – неохотно добавил Алек.

– Но именно он предупредил нас о яде апакинаг! – воскликнул Теро.

Серегил пожал плечами.

– Ниал был бы не первым убийцей, который таким образом запутывает следы, – бросается на помощь, когда вред уже причинен. Он всюду был с Клиа последние два дня. Он знал, что Торсин болен, и мог предвидеть, как на него подействует яд.

– Ну так тем больше у него было бы оснований не говорить нам о яде, – настаивал Алек. – Не торопись с выводами, Серегил Если ты напрасно обвинишь его, пострадает не только Ниал. Подумай о Беке

– А как насчет его романтического несчастного романа с Амали-а– Яссара? Ты однажды сказал, что я не люблю Ниала потому, что он слишком похож на меня. Если ты прав, мы имеем достаточную причину ему не доверять. Как ты думаешь, сколько раз я использовал спальню для того, чтобы войти в доверие к нужному человеку или получить нужные сведения?

Алек невесело усмехнулся.

– Наверняка чаще, чем мне о том приятно было бы услышать.

– Откуда нам знать – может быть, акхендийцы как раз и есть та мишень, в которую он целится, – задумчиво пробормотал Теро.

– Я считаю, нам следует молчать, пока не появятся доказательства, – сказал все еще не убежденный Алек. – Бека уже отдала приказ, чтобы в дом не пускали никого, кроме боктерсиицев. Разве этого недостаточно?

– Мы еще долго не сможем предъявить обвинения, – согласился Серегил, запуская пальцы в спутанные волосы. – А пока я не хотел бы, чтобы он знал о наших подозрениях. Только нужно проследить, чтобы он не оставался наедине с Клиа.

– Все равно, остается слишком много других возможностей, – сказал Теро.

– Если Клиа и Торсин оба были отравлены на пиру у вирессийцев – а это предположение столь же вероятно, как и любые другие, – то в число подозреваемых попадут только…

– Почти все, кто живет в этом проклятом городе, – закончил за него Алек. – На пиру были сотни приглашенных.

– За исключением Эмиэля-и-Моранти, – заметил Серегил.

– Мы вступаем на ненадежную почву, – пробормотал Алек.

– Верно, – согласился Серегил. – Но отсюда мы можем продвинуться к чему-то более основательному. – Он в последний раз взглянул на руку Торсина, после того как Теро соскреб капельку темной крови, ранка на ней стала совсем незаметной. – Я хочу, чтобы наше открытие вы некоторое время держали в секрете. Ведите себя так, словно считаете его смерть случившейся от естественных причин.

– Как насчет Ниала? – спросил Теро.

– Скажем ему, что ничего не обнаружили. Если он или кто-то другой знает истинное положение вещей, он может проговориться. – Сложив руки мертвеца у него на груди так, чтобы левая скрывала посиневшую правую, Серегил двинулся к двери. – Пойдем посмотрим, чем занят наш трудолюбивый рабазиец.