Текст книги "Луна предателя"

Глава 49. Капитуляция

Ровная качка корабля убаюкала Серегила, и он крепко уснул. несмотря на тревогу о том, что ждет впереди. Он наполовину надеялся, наполовину опасался увидеть очередной сон, но когда проснулся на следующее утро, никаких сновидений не вспомнил. Рядом с ним Алек дернулся и забормотал во сне и, судорожно вздохнув, пробудился, когда Серегил погладил его по щеке.

Выглянув в крошечное окошечко в изголовье койки, Алек сел, опираясь на локоть.

– Похоже, мы все еще плывем.

Серегил наклонился к окошку, пытаясь что-нибудь разглядеть.

– Мы в миле или двух от берега. Уже видны огни Гедре. Натягивая одолженную им одежду, друзья почти не разговаривали. Серегил с чувством сожаления снял с пальца кольцо Коррута и на шнурке повесил его на шею. Бутылочка с акхендийским браслетом, завернутая в сенгаи, найденный у злоумышленников, была засунута на дно его старого дорожного мешка.

– Что будем делать с оружием и инструментами? – спросил Алек.

– Надень рапиру, – ответил Серегил, застегивая собственный пояс с ножнами, – а остальное оставь здесь. Сомневаюсь, что нам теперь позволят носить что-нибудь более опасное, чем фруктовый ножик.

На этот раз ни одна лодка не встречала скаланцев. Оставив корабли сопровождения у входа в гавань, Коратаи приказал бросить якорь у пирса и на шлюпке отправился на берег. Два мага, Серегил и Алек плыли во второй шлюпке; благодаря плащам с капюшонами они ничем не отличались от воинов Коратана.

– Должно быть, Риагил что-то подозревает, – прошептал Алек, глядя на толпящихся на берегу людей.

Серегил кивнул. Их прибытие, казалось, собрало в гавани все население города, однако никто их не приветствовал: не было слышно пения, никто не подплывал к кораблям на лодках, никто не кидал в воду цветы. Серегил нервно вытер вспотевшие ладони о штанину: каждый взмах весел приближал их к моменту истины, который мог очень печально кончиться.

Его предчувствия стали еще более мрачными, когда нос лодки заскрежетал по гальке на мелководье. Были слышны лишь вздохи ветра и шум волн, накатывающих на берег. Серегил с Алеком выпрыгнули из лодки следом за Коратаном, но постарались держаться за спинами эскорта.

Следуя совету Серегила, принц остановился у самой кромки воды, дожидаясь приглашения ступить на запретную землю.

Навстречу им вышел ауренфэйе, и Серегил с облегчением перевел дух: это был Риагил-и-Молан. Должно быть, он вернулся в родной город сразу же, как было обнаружено их исчезновение. Кирнари приблизился к Коратану; на лице его не было улыбки, а руки скрещены на груди, а не протянуты гостеприимным жестом.

Алек беспокойно переступил с ноги на ногу, стоя по колено в воде.

– Терпение, – прошептал Серегил. – Должны быть соблюдены определенные формальности.

– Кто вы такие, явившиеся к нашим берегам на боевых кораблях? – спросил Риагил по-скалански.

– Я Коратан-и-Мальтеус Ромеран Балтус из Римини, сын царицы Идрилейн и брат царицы Фории. Я явился не сражаться, кирнари, но ради тетсага из-за нападения на мою сестру, Клиа-аИдрилейн, и убийства посла, благородного Торсина. Я требую такого права по своему родству с кланом Боктерса.

Риагил улыбнулся и сделал шаг навстречу; напряжение явно спало.

– Мы приветствуем тебя здесь, Коратан-и-Мальтеус. – Риагил снял с запястья тяжелый браслет и протянул принцу. – Когда я покинул Сарикали, твоя сестра была еще жива, хотя все еще тяжело больна, и к ней никого не допускали. Ее свита бдительно ее охраняет. Я должен отправить сообщение лиасидра о твоем прибытии.

– Я хотел бы обратиться к лиасидра сам, – ответил Коратан. – От имени царицы я требую, чтобы мне была предоставлена такая возможность.

– Это нарушает все традиции, мягко говоря, – проговорил Риагил, несколько растерявшись от сурового тона Коратана. – Не уверен, что лиасидра позволит тебе пересечь горы, но не сомневайся: долг чести перед тобой будет исполнен.

– Хорошо известно, как чтят атуи в Гедре, – сказал Коратан. – Чтобы доказать мои добрые намерения, я готов помочь свершиться тетсагу Хамана против моего собственного родича.

При этих словах, как и было условлено, Серегил вышел вперед, опустив глаза, извлек из ножен рапиру и воткнул ее во влажный песок.

– Ты знаешь меня, Риагил-и-Молан, – сказал он, откинув капюшон. – Признаю, что нарушил обещание, и по собственной доброй воле отдаю себя на суд лиасидра и Хамана. – Серегил опустился на колени, а потом растянулся ничком на земле, раскинув руки в жесте полной покорности.

Последовало мгновение пугающей тишины. Серегил лежал абсолютно неподвижно, слушая, как журчит вода, стекая по песку. Риагил был вправе убить его на месте за нарушение приговора об изгнании. Если он и вправду вступил в союз с Акхенди, это было бы для него самой удобной тактикой.

Серегил услышал приглушенные песком шаги, краем глаза заметил, как клинок слегка наклонился, когда кто-то взялся за рукоять рапиры.

Потом сильная рука легла ему на плечо.

– Встань, изгнанник, – сказал Риагил, поднимая его на ноги. – Именем Хамана я арестую тебя. – Понизив голос, он добавил: – Лиасидра ждет твоего возвращения, прежде чем голосовать. Тебе придется многое объяснить.

– Я очень хочу это сделать, кирнари. Шлепая по воде, к ним приблизился Алек, воткнул в песок рапиру и принял предписанную ритуалом позу.

– Как скаланец, ты должен подвергнуться суду своего народа, Алек-и– Амаса, – сказал ему Риагил, поднимая юношу на ноги. По сигналу кирнари один из его родичей забрал рапиры, а еще несколько окружили Серегила.

– Я должен просить о двух вещах, которые, быть может, не очень тебе понравятся, кирнари, – заговорил Коратан. – Этим двоим должно быть позволено выступить от моего имени, какой бы приговор ни был вынесен им самим. Они явились ко мне, несмотря на опасность, угрожавшую их жизням, чтобы сообщить, кто напал на члена моей семьи.

– Я должен обратиться клиасидра, – добавил Серегил. – От этого зависит жизнь Эмиэля-и-Моранти и честь трех кланов. Клянусь в этом именем Ауры.

– Поэтому ты и бежал? – спросил Риагил.

– Это казалось мне достаточно веской причиной, кирнари, – почти правдиво ответил Серегил,

– Я хотел бы, чтобы их возвращение осталось в тайне до тех пор, пока мы не прибудем в священный город, – сказал Коратан. Риагил заметил синяки на лице Серегила и кивнул.

– Как пожелаешь. Достаточно того, что они вернулись. Пойдем, Коратан– и-Мальтеус, ты будешь гостем в моем доме, пока не станет известно решение лиасидра. Я немедленно пошлю сообщение в Сарикали.

Так и случилось, что Серегил вскоре снова оказался в саду с расписными стенами в резиденции Риагила. Они с Алеком сидели в стороне от остальных под бдительными взглядами охраны, а Коратана и его свиту гедрийцы угощали винами и разнообразными яствами.

– По крайней мере он не приказал заковать тебя в цепи, – с надеждой проговорил Алек.

Серегил рассеянно кивнул, наблюдая за Коратаном. Прошло уже более тридцати лет с тех пор, как они вместе с принцем развлекались в злачных местах Нижнего города. Время не было снисходительно к Коратану, сделав жизнерадостного юношу человеком мрачным, почти все время погруженным в меланхолию. Теперь, сидя в тени старого дерева с узловатым стволом, он, казалось, неловко чувствовал себя в этом мирном окружении, его не радовали ни теплые солнечные лучи, ни улыбки и гостеприимство гедрийцев.

«Этот человек создан только для войны», – подумал Серегил. Впрочем, Коратан доступен и убеждению, иначе бы они сейчас здесь не сидели.

Через час явился Риагил и сообщил хорошие новости.

– Лиасидра позволила тебе явиться в священный город, Коратан-и– Мальтеус, – объявил он радостно. – Впрочем, есть и ограничения.

– Я этого ожидал, – ответил Коратан. – И каковы же они?

– Ты можешь взять с собой магов, но не больше двадцати воинов, и должен приказать, чтобы твои корабли встали на якорь за пределами гавани Гедре.

– Хорошо.

– И ты должен также сослаться на свои родственные связи с Боктерсой, чтобы требовать тетсага. Адриэль будет выступать твоей представительницей перед лиасидра.

– Так мне и говорили, – ответил принц, – хотя непонятно, почему моей сестре Клиа было позволено самой выступать перед лиасидра, а мне – нет.

– Тут совсем разные ситуации, – ответил Риагил. – Клиа прибыла вести переговоры, а ты поднимаешь вопрос, касающийся атуи, и, как ни жаль мне это говорить, некоторые кланы могут усомниться в твоем праве на это. Тирфэйе – кто бы они ни были – не обладают равными с ауренфэйе правами. Не сомневайся, Адриэль окажет тебе очень большую помощь.

Коратан бросил на Риагила гневный взгляд.

– Так вы считаете нас низшей расой?

Кирнари прижал руку к сердцу и слегка поклонился.

– Некоторые так думают, господин, но не я. Пожалуйста, поверь: я сделаю все, что в моих силах, чтобы твоя сестра и Торсин-и-Ксандус получили справедливое отмщение.

В середине того же дня колонна выступила в путь; скаланцев сопровождали двадцать воинов-гедрийцев. На этот раз не было ни вьючных коней, ни музыкантов, которые могли бы замедлить продвижение. Коратан не стремился к соблюдению излишних церемоний, и вместе со своими солдатами отправился в путь, словно в поход, не взяв ничего, кроме необходимого.

Серегил и Алек ехали вместе со скаланцами, одетые в плащи и стальные шлемы личной охраны принца.

– Ну вот, наконец-то ты в военной форме, а? – ухмыльнулся Серегил, глядя, как Алек теребит ремень шлема. – В таком виде да еще с темными волосами тебя и Теро не узнает!

– Лучше будем надеяться, что не узнают акхендийцы, – ответил Алек, внимательно оглядывая скалы по сторонам дороги. – Как ты думаешь, заметит кто-нибудь, что мы единственные в отряде принца, у кого нет оружия?

– Если кто-нибудь поинтересуется, то мы – личные повара Коратана.

Колонна миновала дравнианскую башню; лагерь был разбит несколькими милями дальше, на перевале. Когда путники достигли заколдованного участка дороги, Коратан покладисто согласился завязать глаза, заметив только, что хотел бы, чтобы и Скала имела такую защиту.

До скрытого парами озера Вхаданакори они добрались к полудню следующего дня и остановились на берегу, чтобы дать отдохнуть коням. Серегил и Алек остались с солдатами, а Риагил повел Коратана и двух магов к каменному дракону.

Кобыла Серегила имела привычку надувать брюхо, когда ее седлали, и на последнем отрезке пути он почувствовал, что седло начало съезжать на сторону. Напоив лошадь, Серегил стал затягивать подпругу, шлепнув кобылу по боку, чтобы не дать ей выкинуть тот же номер опять.

Занимаясь этим делом, он вполуха прислушивался к разговорам вокруг. Воины Коратана сразу показались ему мрачноватой компанией, но теперь их гедрийским проводникам удалось некоторых из них расшевелить. Беседы велись на ломаной смеси скаланского и ауренфэйского. Однако до Серегила донеслись и более тревожные высказывания некоторых скаланцев: солдаты жаловались на необходимость ехать с завязанными глазами и «странную, неприятную магию». Похоже было, что Фория не одинока в своем недоверии к ауренфэйе и волшебникам вообще. Такое отношение со стороны скаланцев было чем-то новым, и оно очень встревожило Серегила.

Он как раз заканчивал возиться с подпругой, когда все вокруг внезапно умолкли.

– Сын Корита, – сказал ему в ухо чей-то голос. Волосы на голове Серегила зашевелились. Он резко обернулся, ожидая увидеть перед собой руиауро или кхирбаи. Однако рядом были только Алек и солдаты, занимающиеся своими делами, хотя до Серегила по-прежнему не доносилось ни звука.

Гадая, не оглох ли он внезапно, Серегил оперся на свою лошадь, чтобы не упасть, и тут увидел сидящего на седле дракона размером с собаку. Крылья дракона были сложены, а шея позмеиному изогнута. Серегил только успел понять, кто перед ним, как дракон напал на него; челюсти сомкнулись на его левой руке.

Серегил замер на месте. Сначала он почувствовал лишь жар, словно от раскаленной печи, потом боль от зубов и попавшего в рану яда.

Серегил другой рукой вцепился в гриву лошади, принудив себя не дернуться и не закричать. Когти дракона прочертили белые линии на коже седла; он еще больше стиснул челюсти и встряхнул руку Серегила, а потом замер неподвижно, глядя на человека одним жестоким желтым глазом. Кровь вытекала из окруженной чешуей пасти и струилась по запястью Серегила.

«О Аура, это же большой дракон! – подумал Серегил. Опасно большой. Почти вся кисть руки помещалась в его пасти. – Ну и счастливая же метка останется!»

Боль превратилась в некое подобие экстаза. Серегил не видел ничего, кроме дракона, и с мучительным восторгом заметил, как сгущается вокруг колеблющееся золотое сияние. Солнечный свет бросал на чешуи радужные отблески, острия на морде дракона чуть шевелились, из изящных золотых ноздрей вырывались клубы пара.

– Сын Корита, – снова сказал дракон.

– Аура Элустри, – дрожа, прошептал Серегил. Дракон выпустил его руку и взлетел, тут же скрывшись в горячих испарениях.

На Серегила обрушились звуки. Рядом с ним оказался Алек, который осторожно опустил друга на землю: ноги того уже не держали. Серегил оторопело смотрел на двойной пунктир кровоточащих ранок на руке – и снизу, и сверху.

– Он был больше, чем дракон Теро, – пробормотал Серегил, изумленно качая головой.

– Серегил! – Алек потряс его за плечо. – Откуда он взялся? С тобой все в порядке? Где тот флакон?

– Флакон? В кошеле. – Сосредоточиться было трудно: вся рука пылала, словно по ней тек жидкий огонь. Вокруг толпились люди, их голоса, казалось, оглушали его.

Алек снял кошель с пояса Серегила и вытряхнул из него стеклянный сосуд с лисенком, переданный Серегилу руиауро, – тот самый, который тот чуть не забыл.

Серегил сдавленно рассмеялся.

«Они знали, что лиссик мне понадобится. Они все знали с самого начала».

Алек осторожно смазал ранки темной маслянистой жидкостью; жжение сразу уменьшилось.

Толпа расступилась, пропустив Риагила и Коратана. Кирнари опустился на колени рядом с Серегилом, осмотрел его руку, потом велел принести целебные травы.

– Клянусь Светом, Серегил! – пробормотал он, поспешно накладывая их на рану и перевязывая руку влажным полотном. – Получить такую отметину, это же…

– Дар, – хрипло прошептал Серегил, чувствуя, как яд дракона расходится по всему телу, превращая вены в ручейки раскаленного металла.

– Действительно дар. Ехать ты сможешь?

– Привяжите меня к седлу. – Серегил попытался подняться, но не смог. Кто-то поднес к его губам флягу, и он глотнул горького отвара.

– Ты весь дрожишь, – сказал Алек, помогая Серегилу встать. – Как же ты справишься с лошадью?

– Особого выбора нет, тали, – ответил Серегил. – Впрочем, через день-два полегчает. Он не укусил меня так уж глубоко – как раз достаточно, чтобы пометить и заставить вспомнить

– Вспомнить что?

Серегил слабо улыбнулся

– Кто я такой

Глава 50. Ничья

Обратный путь в Сарикали показался Беке бесконечным. Они с Ниалом избегали главной дороги и далеко объезжали те маленькие деревушки, что встречались им по пути. Только у одной из них Ниал остановился, чтобы купить еще одну лошадь, оставив беку за деревьями и ни о чем ее не предупредив.

Бека была благодарна ему за то, что теперь снова имеет собственного коня: невольная близость к Ниалу, когда приходилось ехать, прижавшись к нему, оказалась более мучительной, чем Бека могла вынести. Они почти не разговаривали в течение дня, а ночью, сразу после того как поели, завернулись в одеяла и улеглись с противоположных сторон костра.

Как только Бека позволила себе задуматься о положении, в котором они оказались, она поняла, насколько абсурдна ситуация. Она, по сути, была пленницей Ниала, но у нее находилось все оружие. Каждый из них мог ночью сбежать, но утром оба оказались на своих местах.

«Мне нужно вернуться в город, а ему приказали доставить меня туда – вот и все», – твердила себе Бека, старательно не обращая внимания на печальные взгляды, которые исподтишка бросал на нее Ниал.

На следующий день они добрались до реки и придержали коней у моста.

– Ну вот мы и здесь, – сказала Бека. – Что дальше?

Ниал задумчиво смотрел на далекий город.

– Я должен отвезти тебя в лиасидра, наверное. Впрочем, не беспокойся. Ты же тирфэйе. Думаю, они просто препроводят тебя к Клиа. Она несет за тебя ответственность.

– Ты расскажешь им, как отпустил Серегила? – с издевкой спросила Бека. Ниал вздохнул.

– Рано или поздно придется.

Что-то в его лице снова вызвало у Беки сомнение. Если он говорит правду…

– Не стоит давать повод для догадок, – сказала Бека, возвращая Ниалу оружие. Этот жест вызвал у нее еще одно запоздалое сомнение: ведь он мог все отобрать у нее, если бы действительно захотел.

Ее возвращение вызвало меньше шума, чем Бека ожидала. Никто не обращал на них с Ниалом внимания, пока они не добрались до тупы Силмаи. Ниал перебросился несколькими словами со слугой у дверей дома кирнари, потом отступил назад и позволил Беке войти в дом одной. Девушка спиной чувствовала его взгляд, но не пожелала обернуться. Расправив плечи, она прошла в главный зал, где ее ждал Бритир.

Беке не удалось понять, как воспринял кирнари ее появление. Он просто бросил на нее долгий взгляд, потом вздохнул.

– Я собрал лиасидра и пригласил твоих соплеменников, капитан. Ты должна будешь держать ответ перед ними. Бека низко поклонилась.

– Как пожелаешь, кирнари. Но скажи мне: Клиа жива?

– Да, и, как я понимаю, поправляется, хотя все еще не может говорить.

Бека снова поклонилась; она испытывала такое облегчение, что была не в силах сказать ни слова.

– Садись. – Бритир указал ей на кресло и сунул кружку с элем в дрожащие руки девушки. – А теперь я хотел бы, чтобы ты ответила на один мой вопрос. Ты вернулась по собственной воле?

– Да, господин.

Это, казалось, удовлетворило его: больше Бритир ни о чем не спрашивал. Как только она допила эль, они в сопровождении охраны отправились в зал заседаний лиасидра.

Там Беку встретили гораздо более враждебно, хотя боктерсийцы и акхендийцы ободряюще ей кивали. Сидевший на месте Клиа Теро слегка улыбнулся девушке. У Беки не было возможности ни умыться, ни сменить лохмотья, оставшиеся от украденной ею одежды. Выглядела она настоящей шпионкой, хотя явно не добившейся особого успеха.

Члены лиасидра придирчиво расспрашивали ее, но Бека упрямо отказывалась отвечать на вопросы о том, почему Серегил и Алек покинули город или куда они направились. В Скале подобный допрос мог закончиться в пыточных камерах Красной башни или встречей с магом-правдовидцем. Здесь же Беку просто передали скаланцам.

Единственной частью ее рассказа, вызвавшей недоумение членов лиасидра, было утверждение Беки, что повстречавшиеся ей на дороге акхендийцы собирались ее убить. Не подтверди ее слова Ниал, решила Бека, ей бы никто не поверил.

Райша-и-Арлисандина эта новость очень взволновала.

– Я отдал распоряжения обеспечить их безопасное возвращение, – заверил он Теро, принося тому извинения.

Когда все кончилось, Беку увели под стражей – под стражей ее собственных солдат. Командовал отрядом Рилин, успокаивающе улыбнувшийся ей, когда они покидали зал лиасидра.

– Значит, с ними все в порядке? – с надеждой прошептал он.

Бека пожала плечами, вспомнив кровавое пятно на тунике Ниала.

Когда они добрались до дома, Теро провел Беку прямо в комнату Клиа; больная спала под бдительной охраной капрала Никидеса. Под руки принцессы оказались подложены подушечки – и под здоровую правую, и под все еще забинтованную левую. Окно было открыто, в жаровне тлели благовония, но в комнате все еще сохранялся запах болезни, хорошо знакомый Беке по полю боя и по госпитальным палаткам: запах пораженной плоти, припарок, лекарственных трав. Клиа была так бледна и лежала так неподвижно, что Бека на мгновение испугалась: не осложнилась ли снова болезнь принцессы.

Теро коснулся плеча Клиа, и больная открыла глаза. Теперь Бека увидела, что независимо от того, может ее командир говорить или нет, разум принцессы прояснился.

«Да будет благословенно Пламя!» – подумала Бека, опускаясь на колени перед постелью.

– Клиа хочет знать обо всем, что произошло, – сказал Теро, придвигая Беке кресло. – Только лучше рассказывай коротко. Эти периоды просветления обычно не длятся долго.

– Мне и не о чем особенно рассказывать, – призналась Бека. – Серегил обнаружил тропу, которую искал, а я поехала дальше по дороге. Потом меня нашел Ниал и отправил обратно со своими воинами, а сам поскакал вдогонку за Серегилом.

Теро тихо угрожающе зарычал.

– А дальше что было?

– На нас напали разбойники, и во время переполоха я сбежала. Ниал на следующий день выследил меня как раз вовремя, чтобы выручить, когда меня чуть не убили акхендийцы. Он утверждает, что нашел Серегила и Алека и помог им отбиться от устроивших засаду разбойников, а потом показал им дорогу к морю. Но… – Бека умолкла, внезапно ощутив тяжесть в груди.

– Ты сомневаешься в его словах?

– Я не знаю, что думать, – прошептала Бека. Взглянув на Клиа, девушка обнаружила, что та пристально на нее смотрит. – На его тунике была кровь, госпожа. Ниал говорит, что Алека ранили и он перевязывал рану. Я… я просто не знаю, чему верить.

Теро стиснул плечо Беки.

– Это мы выясним, – пообещал он. – Что случилось потом?

– Я все равно собиралась сюда вернуться, так что позволила ему меня привезти. Остальное ты знаешь.

Клиа попыталась заговорить, но сумела издать только какой-то шипящий звук. Огорченная, она выразительно посмотрела на Теро.

– Ты хорошо справилась, капитан. Теперь тебе нужно вымыться и отдохнуть, – сказал он, провожая Беку к двери.

– Что насчет Клиа? – шепотом спросила она Теро. – Удалось тебе узнать у нее, кто на нее напал?

– Нет, яд подействовал на ее память. Клиа, по-видимому, не помнит ничего, что было после отъезда на охоту.

– Жаль! Мне не нравится идея покинуть Ауренен, не увидев, как свершится правосудие.

– Не это больше всего тревожит Клиа, – ответил Теро. – И ты тоже не забывай: впереди голосование. Твой долг – сделать все что можно для успешного исхода.

Вернувшись наконец в казарму, Бека услышала радостные приветствия собравшихся там солдат.

– Похоже, тебе несладко пришлось, капитан! – воскликнул Бракнил, протягивая ей кружку рассоса.

Бека с благодарностью выпила вино, радуясь теплу, которое разлилось по ее измученному телу.

– Не хуже, чем обычно, – сказала она, отвечая улыбкой на улыбки. – Мне только не хватало вас всех, чтобы помочь разделаться с разбойниками.

Проверив, правильно ли расставлены часовые, Бека поручила командование Бракнилу и отправилась в свою комнату, чтобы привести себя в порядок. Разглаживая плащ, надетый поверх чистой туники, Бека коснулась вышитой на нем эмблемы: скрещенных сабель, поддерживающих корону.

Долг…

Бека вспомнила, как Ниал сидел у костра, глядя на нее прозрачными карими глазами, в которых читалось одно только терпение.

«Я хотел убедиться, что ты в безопасности:..»

Тихий стук прервал ее мысли.

– Войдите, – пробормотала Бека, поспешно вытирая глаза. Это оказалась Меркаль. Отдав Беке честь, женщина осторожно прикрыла за собой дверь.

Еще одна мучительная ситуация… Они не сказали друг другу и десятка слов с тех пор, как сержант призналась, что она – шпионка Фории. Не окажись они все вместе в чужой земле, Бека немедленно отправила бы Меркаль в другую часть.

– Я хотела узнать, не нужно ли тебе чего, капитан, – сказала Меркаль, явно смущенная не менее, чем сама Бека.

– Нет. – Бека повернулась к зеркалу на стене и стала поправлять цепь на груди.

Однако Меркаль все еще медлила.

– Я также подумала, что тебе может захотеться узнать: ходят слухи, что у Ниала неприятности с его кирнари. Бека взглянула на отражение Меркаль в зеркале.

– Откуда ты об этом знаешь?

– Я только несколько минут назад сменилась с дежурства. Эти вести принес Кита-и-Бранин. Неприятности возникли из-за того, что Ниал не сразу сообщил своим родичам о твоем отъезде.

– Что ты имеешь в виду? Он же натравил их на нас и привел прямо туда, где была я.

– Ну, как я понимаю, вы втроем выехали накануне ночью. Он ничего никому не говорил до следующего дня, словно хотел дать вам фору. Все стало известно от Катме.

Бека почувствовала прилив надежды.

– И ты решила мне об этом рассказать? Меркаль вытянулась перед Бекой.

– Прости меня, если я взяла на себя слишком много, капитан. Но Ниал хорошо помогал нам, и…

– И что? – рявкнула Бека.

– Ничего, капитан. – Меркаль поспешно отсалютовала и повернулась, чтобы уйти.

– Подожди. Скажи мне вот что: почему ты молчала о том, что тебе велела делать Фория?

– Так мне было приказано, капитан. Я всю жизнь выполняла приказы, и большая часть их исходила от Фории. Так и следует, раз уж ты солдат. – Меркаль умолкла, и Бека, как ни старалась, не смогла не заметить боли в глазах старшей женщины. – Сержант не может выбирать, чьи приказы выполнять, а чьи нет, капитан, – продолжала Меркаль. – Мы не можем позволить себе, подобно тебе самой или благородному Серегилу, отказывать в повиновении лиасидра или своему командующему. – Бека открыла было рот, чтобы возразить, но Меркаль опередила ее. – Клиа была слишком больна, чтобы отдавать тебе какие-либо приказания. Бракнил об этом знает, Рилин знает тоже, хотя мы все постарались скрыть это от солдат. Ты сделала то, что сочла правильным, и я надеюсь, что все получится так, как ты хотела. Но даже в таком случае не забывай: тебе просто повезло, выбор – это роскошь, которую обычный солдат не может себе позволить. Меркаль опустила глаза, и когда она заговорила опять, голос ее звучал мягче.

– И все-таки если бы я могла изменить прошлое, я бы это сделала. Мне никогда в голову не приходило, что я могу навредить тебе или принцессе Клиа. После того как благородный Алек поймал меня, я много думала. Фория переменилась с тех пор, как я служила под ее началом; а может быть, просто я достигла возраста, когда на вещи смотришь иначе… – Голос Меркаль стих. – Когда мы вернемся домой, капитан, я уйду из турмы. Это я и пришла сказать тебе, а еще попросить: дай Ниалу шанс оправдаться, прежде чем ты его прогонишь. – Женщина едва заметно улыбнулась Беке. – Мне не положено об этом говорить, капитан, но я все-таки скажу: такие мужчины не каждый день попадаются женщинам.

– А что, если я скажу тебе: он явился ко мне с руками, обагренными кровью Алека? – бросила Бека. – Или Серегила? На нем чья-то кровь, и пока я не узнаю чья, будь добра держать свои советы при себе.

– Прости меня. Я не знала. – Меркаль еще раз отдала честь и вышла, оставив Беку в затруднительном положении, из которого девушка не знала, как выйти.