Текст книги "Луна предателя"

Им не пришлось идти далеко. Выйдя из комнаты Торсина, они увидели поднимающихся из зала Ниала и Мидри – те сопровождали носилки, на которых Клиа переносили в ее спальню.

Серегила охватило отчаяние, когда он увидел, как смертельно бледно лицо принцессы. Только легкое колыхание груди говорило о том, что девушка еще жива.

– Смесь крепкого чая с коньяком должна помочь ей дышать, – посоветовал Ниал. – В остальном же мало что можно сделать – только укутать потеплее и ждать, как будут развиваться события.

Взглянув на Серегила, Ниал вопросительно поднял брови.

– Как ты думаешь, Торсин тоже был отравлен?

– Нет. Все так, как мы и предполагали, – его подвели легкие.

Рабазиец, по-видимому, принял ответ как должное. Незаметно наблюдая за ним, Серегил ощутил сожаление, вспомнив, какую доброту проявил Ниал после его несчастливой прогулки в тупу Хамана. Несмотря на все свои подозрения, Серегил не мог не признаться себе, что рабазиец ему нравится После того как Клиа уложили в постель, Алек показал другу крошечную синюю точку между пальцами девушки. Даже окрашенная лиссиком, ранка была всего лишь булавочным уколом; ее окружало кольцо посиневшей плоти.

– Оно растет, – нахмурился Алек, касаясь бледной кожи.

– Так обычно выглядит укус апакинаг? – спросил Серегил.

– Да, но только после того, как укушенный уже почувствует действие яда. Плоть вокруг ранки медленно отмирает. Скоро она станет черной, иногда пораженное место даже приходится удалять, если жертва выживает.

«Неудивительно, что мы сначала не заметили ничего на руке Торсина», – подумал Серегил. Не только плоть разбухла от пребывания в воде, но старик умер слишком быстро для того, чтобы появились красноречивые признаки.

– Если? – хрипло выдавил Алек. – Но она продержалась до сих пор…

Ниал положил руку ему на плечо.

– Есть много видов апакинаг, некоторые более ядовитые, некоторые – менее. Симптомы одни и те же, только исход разный. Некоторые жертвы поправляются полностью, другие остаются парализованными или слепнут.

Серегил коснулся покрытого испариной лба Клиа, потом наклонился к ее уху и прошептал:

– Что бы ни случилось, я не покину Ауренен, пока не узнаю, кто это сделал и почему.

Он выпрямился и некоторое время молча смотрел на Ниала.

– В чем дело? – непонимающе спросил тот.

– Для нас наступило опасное время. Прежде чем я кончу расследование, под подозрением может оказаться твой собственный клан. Ты останешься на нашей стороне?

– До тех пор, пока смогу, не поступаясь честью, – заверил его рабазиец.

– Но как быть с приказом Беки? Я ведь не должен быть здесь.

– Побудь пока в казарме. Я договорюсь с ней, когда она вернется. Если тебе понадобится уйти, скажи об этом кому-нибудь на случай, если ты понадобишься Мидри.

– Я сделаю все, что смогу. – Бросив на Клиа последний печальный взгляд, Ниал вышел из комнаты. Досчитав до трех, Серегил выглянул за дверь как раз вовремя, чтобы заметить, как Ниал, встретившись на лестнице с Меркаль и несколькими ее солдатами, что-то им сказал и продолжал спускаться.

Серегил сделал шаг навстречу Меркаль.

– Мы пришли сменить Рилина, – сказала сержант. Следом за Серегилом из комнаты вышла Мидри.

– Серегил, попроси одного из поваров прислать сюда мед для припарок, горячую воду и чистые тряпки Я постараюсь сделать все, чтобы спасти Клиа руку.

По лестнице быстро поднимался Кита.

– Алек здесь? Саабан и его воины ждут его перед домом.

– Я здесь, – ответил Алек, присоединяясь к остальным. – Я спущусь через минуту.

– Лучше захвати с собой рапиру, – сказал ему Серегил. Алек удивленно взглянул на него.

– Я отвык от оружия. Рапира наверху, в нашей комнате. Серегил положил руку ему на плечо.

– Хорошей охоты, тали, и будь осторожен. Алек ответил слабой улыбкой.

– Я собирался сказать тебе то же самое. Моя задача легче, мне кажется.

– Может быть. Сомневаюсь, что Юлан будет рад снова увидеть меня так скоро.

Он смотрел вслед Алеку, пока за тем не закрылась дверь, потом через двор отправился в дом сестры.

Алек снял пояс с рапирой со спинки кровати и стал застегивать его уже на ходу. В спешке он чуть не налетел на Беку, которая в одиночестве сидела на ступеньке чуть ниже площадки второго этажа. Она передвинулась ближе к стене, чтобы дать ему пройти, но не встала: вся ее поза говорила о крайней усталости.

– Когда ты вернулась? – спросил ее Алек.

– Только что. Я шла посмотреть, как дела у Клиа, но мне нужно было минутку побыть одной. Это место ничем не хуже других.

– У Клиа все без изменений.

– Так мне говорили. Это, должно быть, можно считать своего рода хорошей новостью.

– Хаманцы делали что-нибудь, заслуживающее интереса?

– Ничего. Стеб рассказал мне о стычке Серегила с Эмиэлем прошлой ночью. С ним все в порядке?

– О да. Он стал больше похож на себя, чем был все последнее время. – Алек поколебался, потом тихо добавил: – Насчет Ниала…

– Ты думаешь, он замешан в том, что случилось? – Бека опустила глаза на свои стиснутые на коленях руки.

– Так думает Серегил, но это всего лишь догадка. Бека вздохнула.

– Я предложила ему отправиться с нами в Скалу. Алек изумленно заморгал.

– И что он ответил?

– Он попросил меня остаться. Я не могу так поступить.

– А ты… я хочу сказать… я слышал… – Алек умолк, чувствуя, что краснеет.

– Беременна? – Бека мрачно взглянула на него. – Ты слышал о приданом, верно? Это не был приказ, всего лишь предложение. Кипа и Илеа думают, что им удалось забеременеть Для меня это не выход. – Бека неожиданно зевнула, прижав руку к губам. – Тебе лучше не задерживаться.

– А тебе лучше найти возможность отдохнуть. – Алек двинулся вниз, но задержался, спустившись на несколько ступеней, и положил руку на колено Беки. – И вот еще что… будь осторожна.

Она с кислой гримасой взглянула на него.

– Любовь меня не ослепила, Алек. Я только надеюсь, что Серегил ошибается.

– Я тоже.

Глава 33. По следу

Перед домом Алека дожидался порядочный отряд. Саабан и Кита взяли с собой полдюжины всадников, вооруженных луками и рапирами. Их сопровождала декурия Бракнила, тоже в боевом снаряжении.

– У тебя есть какая-нибудь вещь Клиа? – спросил Алека Саабан. Его длинное лицо под темно-зеленым сенгаи выглядело мрачным.

Алек вручил ему тунику, которую принцесса надевала в день охоты, – все еще в пятнах грязи и крови. Саабан стиснул ее в руках, потом кивнул.

– Прекрасно. Ее кхи чувствуется очень отчетливо. Я даже ощущаю болезнь принцессы. Если она прикасалась к какому-нибудь причинившему ей вред предмету и он все еще там, я почувствую. Для этого, правда, нужно сосредоточиться. Я не могу просто на ходу извлечь нужный объект из воздуха.

– Я покажу тебе, где она упала, и ты сможешь осмотреть все кругом, верно? Эмиэль мог бросить кольцо или что-то, чем орудовал, в воду.

– Это возможно, – пожал плечами Саабан.

«Возможно…» Алек вздохнул, сомневаясь, что им удастся найти хоть что– нибудь.

– Что ж, хорошо. Поехали.

Они скакали той же дорогой, что и накануне, – по большей части галопом и останавливаясь только там, где останавливались и охотники.

С тех самых пор, как скаланцы приехали в Сарикали, Алеку впервые представилась возможность подробно побеседовать с Саабаном. Юноша подумал даже, что, не будь Серегил по-прежнему изгнанником, лишенным прав, они могли бы называть друг друга родичами.

Спокойные манеры Саабана делали его незаметным на пирах. Сегодня, однако, он показал, каким неоценимым помощником – умелым и терпеливым следопытом – является. Саабан напоминал Алеку Микама Кавиша; даже их рапиры имели сходство – такие же заслуженные клинки в потертых поцарапанных ножнах.

– Я давно хотел спросить тебя кое о чем, – сказал Алек, когда они, спешившись, принялись прочесывать лужайку. – Убивать у вас запрещено, насилие среди ауренфэйе встречается редко, и все же твое оружие явно не остается без дела.

– Как и твое. – Саабан бросил выразительный взгляд на рапиру Алека. – Мы по большей части сражаемся с зенгати, когда те совершают набеги. С каждым годом они все более дерзко захватывают наших людей, чтобы продать в рабство.

– Я думал, что отец Серегила заключил с ними мир.

– С некоторыми, но не со всеми. Зенгат населяют разные племена, у них нет общего правителя. Совсем как у ауренфэйе, – добавил Саабан с легкой улыбкой.

– К тому же в горах скрываются разбойники, – сказал Кита, ножны рапиры которого были гораздо менее поношенными. – К северу от Боктерсы завелась особенно зловредная банда, настоящая свора – смесь тетбримаш, зенгати и дравниан. Они грабят и уводят пленников в рабство. – Кита с гордостью коснулся седой пряди в волосах. – Так я заработал это. В первый же раз, когда я участвовал в бою с разбойниками, один из этих презренных ублюдков попытался снести мне голову. Я увернулся, так что его клинок только скользнул по волосам, а потом отплатил ему тем же, но только не промахнулся.

– Мы можем ненавидеть насилие, но те, кто живет у границы или на побережье, вынуждены учить своих детей сражаться, как только они вырастают достаточно, чтобы держать оружие, – сказал Саабан.

– Значит, не только жизнь в Скале сделала из Серегила такого прекрасного бойца? Кита фыркнул.

– Да он происходит из семьи отличных фехтовальщиков: ими были и его отец, и дядя, и дед.

– Так же бывает и у нас, – сказал сержант Бракнил, который уже давно прислушивался к разговору.

– Я смотрел, как упражняются твои скаланцы, – ответил ему Кита. – Лучше сражаться на той же стороне, что и вы, чем быть вашим противником.

– Нам следовало бы устроить показательный бой для вашей лиасидра, – пошутил Алек. – Может быть, это побудило бы их оказать нам помощь.

– Результат голосования не будет особенно зависеть от состояния дел в Скале, – предупредил его Саабан.

– А как насчет того, что случилось с Клиа и Торсином? Я думал, что причинить вред гостю – ужасное преступление, особенно в Сарикали.

– Так и есть, однако тут дело в атуи, примерно так же, как когда Серегил совершил свой ужасный проступок. Боктерсу исключили из лиасидра до тех пор, пока не закончился суд и требования тетсага не были удовлетворены,

– то же самое произойдет теперь с Хаманом.

– Тогда только из уважения к руиауро было принято такое мягкое решение,

– сказал Кита.

– Руиауро? – Алек с изумлением взглянул на своих собеседников.

Саабан переглянулся с Китой.

– Именно. Значит, Серегил не рассказывал тебе, что произошло?

– Только в общих чертах, – смущенно ответил Алек. – Он говорил, что лиасидра сохранила ему жизнь после того, как его допросили руиауро.

– От казни Серегила спасли руиауро, а не лиасидра, – объяснил Саабан. – Его вина была несомненна, и хаманцы требовали, чтобы он получил две чаши, несмотря на его молодость. Корити-Солун не опротестовал приговор. Однако прежде чем его привели в исполнение, вмешались руиауро. Серегил провел в Нхамахате три дня. В конце концов именно руиауро предложили изгнать его. Отсюда его отвезли прямо в Вирессу и отправили в Скалу.

– Три дня? – Алек вспомнил, каким угнетенным был Серегил в ту ночь, когда их позвали к себе руиауро. – Что они с ним делали?

– Этого никто точно не знает, но я встречал его, когда он покинул Нхамахат, – ответил Кита, внезапно помрачнев. – Он не смотрел на нас, ни с кем не разговаривал. Путь в Вирессу занял больше недели, и за все это время он едва произнес хоть слово. В единственный раз, когда мне удалось оказаться с ним наедине, он сказал, что предпочел бы, чтобы руиауро его убили.

– Некоторые считают, что они забрали часть его кхи, – пробормотал Саабан.

– Думаю, это сделал Илар, – сказал Алек. – Но ты говоришь, что случившееся теперь чем-то схоже с теми событиями?

– В определенном смысле, – ответил старший из боктерсийцев. – Как родственница Коррута-и-Гламисна, Клиа может требовать тетсага. А тем временем клан, оказавшийся под подозрением, будет отстранен от голосования.

– А если вина не будет доказана? Саабан развел руками.

– Тогда нельзя требовать тетсага. Что вы собираетесь делать, если мы ничего не найдем в лесу?

– Думаю, мы займемся теми, у кого было больше всего оснований желать Клиа зла. Как мне кажется, на первом месте окажутся вирессийцы, поскольку в случае ее успеха они больше всего теряют. Еще, конечно, остаются катмийцы, которые ненавидят нас, потому что мы тирфэйе, чужаки.

Саабан задумался.

– В этом есть смысл, однако вы рассуждаете, как тирфэйе. Преступление же совершил ауренфэйе, и причины могут быть совсем не те, которые вы ожидаете обнаружить.

– Ты хочешь сказать, что я еще не научился думать, как ауренфэйе?

– Поскольку ты таковым не являешься, сомневаюсь, чтобы тебе это удалось, как не удалось бы мне думать так же, как думал убийца. Убить другого человека – безумие. Как может кто-то думать, как безумец, если только он не безумен сам?

Алек улыбнулся.

– Серегил говорит, что ауренфэйе не обладают талантом убивать. Там, откуда я родом, это дается гораздо легче – и думать об убийстве, и совершать его.

Когда всадники добрались до лужайки, там все оставалось так, как было накануне. Зола на кострищах оказалась влажной от росы, мухи лениво жужжали над грудами потрохов там, где охотники разделывали добычу.

Алеку удалось найти следы Клиа у образованных ручьем заводей.

– Вот здесь я и увидел их с Эмиэлем, – сказал он Саабану, приведя того на место происшествия.

Боктерсиец перекинул тунику Клиа через плечо и начал беззвучный речитатив.

В той заводи, у которой Алек нашел принцессу, ничего не оказалось. Однако, отойдя немного вниз по течению, Саабан вдруг остановился, опустил руку в воду и вытащил намокший кошель с наконечниками стрел. К завязке его оказалась прикреплена пластинка с гербом скаланского царского дома.

– Это точно вещичка Клиа, – сказал Алек, осмотрев находку. – Должно быть, кошель выпал во время борьбы.

Саабан сжал кошель в руке и сосредоточился, потом заговорил высоким напевным голосом:

– Да. Ноги ее подогнулись, и принцесса упала лицом в воду. Ее веки стали тяжелыми и непослушными.

– Эмиэль? – с надеждой спросил Алек. Саабан покачал головой.

– Мне очень жаль, но на кошеле след лишь кхи принцессы, Алек.

Они обшаривали все вокруг еще в течение часа, но не нашли ничего, кроме нескольких оторванных пуговиц и скаланского амулета. Добравшись до опушки леса на краю лужайки, Алек оглянулся и увидел, как Саабан на другом конце поляны устало потирает лоб. Боктерсиец не жаловался, но Алек подумал о том, что даже ауренфэйе магия дается нелегко.

Юноша медленно прошел еще раз вдоль ручья, как шли накануне Клиа и Эмиэль, вороша груды сухих листьев и хвороста. Добравшись до того места, где он увидел на земле бьющуюся принцессу, Алек внимательно огляделся. Единственные следы, кроме его собственных, принадлежали солдатам, которые несли Клиа вверх по склону – прямиком туда, где был привязан ее конь. Алек двинулся тем же путем. Почва здесь была покрыта прошлогодними листьями, сквозь которые пробивалась свежая молодая поросль – в таком месте легко потерять какую-нибудь мелочь. Саабан пошел следом за юношей, тихо напевая; он занимался поисками на свой манер.

Добравшись до вершины холма, Алек повернул и начал спускаться обратно, зная, что другое направление движения заставляет все видеться иначе. Его старания были вознаграждены: на середине спуска он заметил что-то под кустиком мелких розовых цветов.

Алек опустился на колено, его сердце заколотилось быстрее. Под кустиком лежал акхендийский браслет, наполовину втоптанный в мягкую землю. Осторожно вытащив его, юноша обнаружил, что это тот самый талисман, который Амали сделала для Клиа в первый вечер по прибытии в Сарикали: сложный узор нельзя было не узнать. Завязки оказались порваны, но вырезанная из дерева птичка осталась цела. Алек подолом рубашки вытер с нее грязь и тихо присвистнул: светлое дерево обрело красноречивый черный цвет

– Ах, неудивительно, что я это пропустил, – сказал Саабан, хотя выглядел раздосадованным. – Магия амулета мешает моей. Ты уверен, что это браслет Клиа?

– Да Я видел его у нее на руке прошлым утром. – Алек коснулся фигурки.

– И тогда дерево было еще светлым. Ты вряд ли сможешь что-то по нему определить?

– Нет. Нужно показать его акхендийцам. Впервые за все время Алек улыбнулся.

– Я знаю как раз ту акхендийку, которая нам нужна. Кита тоже ухмыльнулся.

– Будем надеяться, что Серегилу так же повезет в его поисках.

Глава 34. Расследование

Серегил нетерпеливо мерил шагами зал в доме сестры, дожидаясь, пока она встанет и оденется. Наконец Адриэль вышла:

выглядела она далеко не отдохнувшей. Отказавшись от завтрака, Серегил быстро обрисовал свои планы.

– Это обязательно делать тебе? – поморщилась Адриэль. – На такой обыск нужно согласие лиасидра, а твое участие большинству не понравится.

– Мне нужно там быть. Возглавлять все, конечно, будет Теро, но я должен там быть. Клянусь Светом, я давно бы уже все сделал по-своему, если бы события произошли в любом другом месте. Если Юлан – отравитель, которого мы ищем, у него и так уже было слишком много времени, чтобы уничтожить все улики.

– Я сделаю все, что смогу, – наконец сказала Адриэль. – Но солдат там быть не должно.

– Никаких солдат. Как я понимаю, другие кирнари будут настаивать на своем присутствии?

– По крайней мере Бритир-и-Ниен. Любые обвинения в Сарикали должны выдвигаться в его присутствии. Дай мне время созвать совет. Потребуется по крайней мере час.

Серегил уже поспешно двинулся к двери.

– Я встречу тебя там. Мне сначала нужно поговорить кое с кем еще.

«Я становлюсь постоянным посетителем», – подумал Серегил, подъезжая к Нхамахату. Спешившись на положенном расстоянии от башни, он двинулся по покрытой росой траве, стараясь держаться подальше от дракончиков. Их в этот час здесь было множество, они суетились и хлопали крыльями над выставленным во дворе храма угощением.

– Я хотел бы поговорить с Элизаритом, – сказал он жрецу в маске, встретившему его у входа.

– Я это он и есть, маленький братец, – ответил старик, вводя его внутрь.

Серегил испытал большое облегчение, когда руиауро миновал лестницу, ведущую в пещеру, и провел его наверх в маленькую скудно обставленную комнату. На балконе оказался накрытый на двоих небольшой стол. На его полированной поверхности несколько дракончиков терзали ломоть черного хлеба. Руиауро со смехом согнал их со стола и бросил им крошки.

– Садись, ты ведь не ел ничего почти сутки, – сказал Элизарит, снимая крышки с блюд, на которых оказался скаланский сыр и жареное мясо. Он наполнил тарелку и поставил ее перед Серегилом.

– Ты меня ждал? – спросил тот; в животе у него раздалось голодное бурчание. Серегил подцепил ножом колбаску и с жадностью набросился на нее. Однако еда тут же застряла у него в горле, когда он заметил блюдо с намазанными медом овсяными лепешками. Нисандер всегда угощал ими тех, кто приходил на его экстравагантные завтраки.

– Тебе очень его не хватает, верно, маленький братец? – спросил не притронувшийся к собственной еде Элизарит. Он снял маску, его морщинистое лицо выражало доброту и сочувствие.

– Да, очень, – ответил Серегил тихо.

– Иногда печаль лучше указывает путь, чем радость. Кивнув, Серегил откусил кусок медовой лепешки.

– Это ты послал Ниала ко мне сегодня на рассвете?

– Он пришел к тебе, да?

– Да. Если бы не он, мы могли бы не догадаться, что с Клиа, и не знали бы, как ей помочь.

Брови руиауро изумленно изогнулись. В других обстоятельствах это показалось бы Серегилу ужасно забавным.

– Кто-нибудь причинил зло вашей принцессе?

– Разве ты не знал? Тогда почему ты послал ко мне Ниала? Старик лукаво взглянул на Серегила и ничего не ответил. Тот постарался сдержать нетерпение. Подобно оракулу Иллиора, руиауро, как говорили, были безумны, потому что их коснулось божество. Этот жрец явно не был исключением.

– Зачем ты послал его ко мне? – попробовал Серегил подойти к делу с другой стороны.

– Я его к тебе не посылал.

– Но ты же только что сказал… – Серегил оборвал себя: он слишком устал, чтобы играть в эти странные игры и разгадывать загадки. – Скажи мне тогда, зачем я здесь?

– Ради своей принцессы? – предположил старик, который казался столь же озадаченным, как и Серегил.

– Прекрасно. Раз-ты ожидал меня, должно быть, ты что-то хотел мне сказать.

Из-под стола вылез дракон размером с крупную кошку и забрался на колени к руиауро. Старик стал рассеянно поглаживать его гладкую спинку, потом взглянул на Серегила пустыми невидящими глазами.

Этот странный взгляд заставил того замереть на месте; мурашки побежали у него по спине. Дракон внимательно следил за Серегилом, и в его желтых глазах было больше разума, чем в глазах человека, который его держал.

Элизарит неожиданно выбросил руку со стиснутым кулаком, заставив Серегила инстинктивно отшатнуться.

– Тебе это понадобится, маленький братец.

Серегил неуверенно протянул руку ладонью кверху. Элизарит уронил в нее что-то гладкое и прохладное. На секунду Серегил решил, что это еще один из загадочных шаров его сна, однако оказалось, что он держит маленький флакончик из темно-синего переливающегося радугой стекла с серебряной крышечкой. Безделушка была прелестна.

– Пленимарская работа, – выдохнул Серегил с дрожью предвкушения; однако какая-то часть рассудка тут же предостерегла его: «слишком легкое решение».

– Правда? – Элизарит наклонился вперед, чтобы лучше рассмотреть флакон.

– Тот, у кого два сердца, силен вдвойне, – кхи яшела…

Почти не слушая бессмысленного бормотания старика, Серегил открыл флакон и осторожно понюхал, жалея, что не спросил Ниала, как пахнет яд апакинаг. Резкий запах оказался, к его разочарованию, хорошо знакомым. Капнув жидкость на руку, Серегил растер каплю пальцем.

– Это же всего лишь лиссик.

– А ты ожидал чего-то другого?

Серегил молча закрыл флакон. Он просто теряет здесь время.

– Это подарок, маленький братец, – ласково сказал Элизарит. – Бери то, что посылает Светоносный, и будь благодарен. То, чего мы ожидаем, не всегда то, что нам нужно.

Серегил с трудом подавил желание запустить флаконом в стену.

– Если только твой дракон не собирается меня укусить, не знаю, за что мне тебя благодарить, достопочтенный.

Элизарит посмотрел на него со смесью жалости и симпатии.

– У тебя очень упрямый ум, милый мальчик. Холодный пот выступил у Серегила на лбу. В его последнем видении именно эти слова сказал ему Нисандер. Серегил снова взглянул на овсяные лепешки с медом, потом перевел глаза на руиауро, наполовину надеясь снова увидеть перед собой старого друга.

Элизарит печально покачал головой.

– Редко приходится видеть, чтобы человек так боролся с собственным даром, как это делаешь ты. Серегил-и-Корит.

Разочарование и смутное чувство вины тяжелым комом легли на сердце Серегила. Ему так не хватало Нисандера, не хватало могучего и ясного ума старого волшебника. Может быть, Нисандер и хранил секреты, но никогда не говорил загадками.

– Мне очень жаль, достопочтенный, – наконец удалось ему выговорить. – Если у меня и есть дар, он никогда не проявлялся.

– Конечно, проявлялся, маленький братец! Это же дар Иллиора!

– Тогда скажи мне, в чем он заключается!

– Как много вопросов! Скоро ты начнешь задавать правильные. За улыбками скрываются кинжалы! «Правильные вопросы?»

– Кто убил Торсина?

– Ты уже знаешь. – Старик показал на дверь, он больше не улыбался. – А теперь иди. Тебя ждет работа.

Дракон расправил крылья, оскалил острые как иголки зубы и угрожающе зашипел. Этот звук заставил Серегила поспешно выскочить в коридор. Оглянувшись через плечо, он увидел, что дракон гонится за ним. С балкона донесся тихий смех.

Пробежать три пролета лестницы, когда за вами гонится дракон, даже маленький, – не такое уж легкое и приятное дело. На второй площадке Серегил обернулся, чтобы отогнать преследователя, но дракончик взлетел и кинулся на его угрожающе поднятую руку.

Признав поражение, Серегил снова обратился в бегство. Прямо в ухо ему прозвучал странный бесплотный смех…

Яростный преследователь отстал от Серегила где-то между лестницей и помещением для медитаций, но тот все равно часто оглядывался через плечо, пока не оказался вне башни. На земле мельтешили совсем крошечные дракончики, трепеща крылышками и чирикая. Осторожно пробираясь между ними, Серегил поспешно двинулся к своей лошади. Только протянув руку, чтобы отвязать поводья, он обнаружил, что все еще сжимает флакон с лиссиком.

«Да неужто я и в самом деле рассчитывал, что руиауро вручит мне оружие убийцы?» – с насмешкой в свой адрес подумал он и сунул флакончик в карман.

Ровная рысь Цинрил успокоила Серегила. По мере того как эмоции переставали туманить разум, он все старательнее перебирал бессвязные фразы Элизарита в поисках скрытого в них смысла. В глубине сердца Серегил не сомневался, что не следует пренебрегать словами любого руиауро: за безумием жреца скрывалась воля Иллиора.

Иллиор, а не Аура – так по-скалански назвал его и Элизарит. Поняв это, Серегил почувствовал себя так, будто нашел конец нити в спутанном клубке. Потяни за нее – и узлы сами собой начнут развязываться.

«Тот, у кого два сердца, силен вдвойне, – кхи яшела…»

Кхи яшела. Душа полукровки. Эти слова наполнили Серегила странной смесью отвращения и возбуждения.

Когда он вернулся домой, его встретила радостная суматоха.

– Клиа проснулась! – крикнула ему сержант Меркаль. – Она не может двигаться и говорить, но открыла глаза!

Серегил не стал задерживаться, чтобы услышать подробности. Прыгая через несколько ступеней, он кинулся в комнату принцессы, где Мидри, Теро и Ниал взволнованно переговаривались, склонившись над постелью.

– Благодарение Ауре! – тихо прошептал Серегил, беря руку Клиа в свои.

Рука была забинтована, от нее пахло медом и травами. Клиа взглянула на него; ее глаза были ясными, но полными боли.

– Ты слышишь меня, Клиа? Моргни, если поняла. Бледные веки принцессы медленно опустились. Левое веко двигалось быстрее правого, которое казалось ужасающе непослушным.

– Она знает, что случилось и что нам удалось узнать? – спросил Серегил Теро. – Ты можешь назвать преступника?

– Ее мысли еще слишком беспорядочны.

– Я обязательно все выясню, – пообещал Серегил и погладил Клиа по щеке.

– Клянусь, я добьюсь тетсага в лиасидра. Клиа тихо и хрипло застонала, глаза ее закрылись. Серегил знаком позвал остальных в коридор и прикрыл за собой дверь.

– Можно ли считать, что она выживет?

– То, что она пришла в себя, – обнадеживающий признак, – ответил Ниал осторожно. – Может миновать еще немало дней, прежде чем она сможет говорить.

– Что с ее рукой?

– Омертвение вокруг ранки растет, – сообщила Мидри.

– Ты думаешь, Клиа может лишиться руки?

– Если плоть начнет гнить, как опасается Ниал, тогда да. Однако нужно дать примочке время оказать действие.

– Сделай все, что можешь, – только не ампутация! – умоляюще прошептал Серегил. – Теро, ты мне нужен. Можешь ли ты отправиться со мной к Юлану?

Волшебник взглянул на Мидри; та кивнула.

– Здесь ты сделал все, что мог, Теро. Занимайся тем, чем должно.

Когда Серегил и Теро прибыли в лиасидра, их уже ждали. Каждый кирнари, на которого не падали подозрения, был вправе присутствовать при допросе, и многие высказали такое желание, среди них кирнари Катме, Акхенди, Лапноса, Голинила, Рабази, Брикхи и некоторых менее влиятельных кланов. Сопровождаемые небольшим почетным караулом из силмайцев, они пешком отправились в тупу Вирессы. Серегил с самого начала старательно проявлял почтение к Теро.

Юлан встретил прибывших с неожиданной сердечностью.

– Я предложил бы вам угощение, но в сложившихся обстоятельствах обычное гостеприимство представляется неуместным.

Адриэль заранее научила Теро, как нужно себя вести; маг слегка поклонился и сказал:

– Мы ценим твое гостеприимство, кирнари. Да будет воля Ауры на то, чтобы твоя невиновность была доказана.

– Мой дом велик, как ты знаешь, – проговорил Юлан, провожая всех в сад, где еще недавно они пировали. – Собираешься ли ты обыскивать его целиком?

– Серегил поможет мне осмотреть все волшебным зрением.

– Волшебным зрением? – переспросил Элос из Голинила. – Что ты имеешь в виду?

– Я использую вот это. – Волшебник вытащил кусок окровавленного полотна. – Здесь кровь из раны на руке Клиа. – Он не стал сообщать, что на полотне была кровь и Торсина тоже.

– Кровавая магия! Некромантия! – прошипела Лхаар-а-Ириэль, делая пассы в сторону Теро.

Как заметил Серегил, катмийка была не единственной, кто смотрел на молодого мага неодобрительно.

– Бритир-и-Ниен, как можешь ты разрешать такое непотребство! – воскликнула Мориэль-а-Мориэль.

– Кровь используется мною чисто случайно. Здесь нет никакой некромантии, – заверил всех Теро. – Если Клиа укололи чем-то острым, как мы подозреваем, то ее кровь и яд остались на этом предмете, как и на полотне. Я не использую никаких чар, кроме заклинаний поиска: подобное откликнется подобному.

– Ауренфэйе пользуются такой же магией, – сказал опирающийся на руку Адриэль Бритир. – Если только собравшиеся кирнари не потребуют голосования, я считаю, что ты можешь приступать, Теро-и-Процепиос.

– Умоляю вас, разрешите ему действовать, – добавил Юлан. – Мне нечего скрывать.

– Благодарю тебя, кирнари, – ответил Теро. – Прежде всего скажи мне, не находили ли где-нибудь в твоей тупе после пира акхендийский талисман?

– Нет, ничего такого не находили.

– Хорошо. – Теро подошел к каменной скамье, расстелил на ней полотно и начертил над ним какие-то знаки своей палочкой. Собравшиеся со всевозрастающим интересом следили за разноцветными фигурами, появляющимися и исчезающими по его приказу.

Серегил тем временем незаметно начал осматривать огромный сад. Занавеси и фонарики, развешанные на деревьях во время пира, и столы были уже убраны, конечно. Вспоминая, кто где находился во время празднества, Серегил начал методично обходить сад, рассчитывая найти хотя бы потерянный амулет.

К несчастью, слуги Юлана оказались добросовестными. Серегил не нашел ничего – ни раковины мидии, ни выроненного кем-нибудь ножа.

– Я чувствую, что что-то лежит там, – наконец сказал Теро, дела неопределенный жест в сторону крыла, где находились покои кирнари.

Все двинулись туда, проходя те же коридоры, по которым Серегил и Алек шли той ночью. Серегил вел Теро, который шел с закрытыми глазами, вытянув вперед руки с палочкой на ладонях.

На лице мага не отражалось ничего, кроме сосредоточенного внимания, пока он не достиг сада, в который выходили комнаты Юлана. Неожиданно его глаза открылись, лоб перерезали морщины.

– Да, здесь что-то есть, хотя след очень слабый. «Слишком легкое решение», – снова подумал Серегил, вновь оказавшись в спальне и гостиной Юлана. Он чувствовал растерянность, занимаясь поисками здесь при свете дня среди многих людей, одним из которых был хозяин комнат. Это казалось непристойным, словно кто-то следил, как ты оправляешься в уборной. День был жарким, и по спине Серегила тек пот.