Текст книги "Сценарий кино для чайников (и не только!)"

Множество фабул

Например, морское сражение при Саламине и битва с карфагенянами в Сицилии, совершенно не имеющие общей цели, произошли в одно и то же время. Так в непрерывной смене времен иногда происходят одно за другим события, не имеющие общей цели. Но, можно сказать, большинство поэтов делают эту ошибку.

Аристотель. Поэтика.

К этому моменту сюжет зашёл уже очень далеко. В нём много ярких и интересных событий, мест и персонажей. Однако часто бывает, что они никак не складываются в стройный сюжет и зрителя одолевает скука.

Чуя беду, авторы вводят в сюжет всё новые удивительные события и создают один неожиданный поворот за другим. Но так они лишь ухудшают ситуацию, а их история делается всё скучней и скучней.

Однажды один автор прислал мне для разбора сценарий, брошенный ровно на середине. Судя по всему, сценарист в какой-то момент потерял всякий интерес к сюжету. Это было видно даже по формальным признакам. Сначала текст содержал диалоги, потом только эпизоды, а с середины пошло абстрактное описание событий в стиле « в общем, все умерли».

Конечно, я всё равно попытался помочь автору. Я составил подробный план действий и сформулировал конкретные предложения. Однако я боюсь, что это было бесполезно, так как такой сценарий нужно серьёзно корректировать – фактически полностью переписывать. Причём не с середины, а самого начала. По моим наблюдениям, мало кто из начинающих сценаристов так делает.

Одна из распространённых причин подобной беды – потеря контроля над основным сюжетом. Авторы вьют цепочку событий, но не замечают, что каждое новое звено, хоть формально и связано с предыдущим, но не продолжает историю, а начинает новую. Как будто в такой цепочке все звенья от разных цепей – якорной, часовой или вообще от бензопилы. Таким образом, элементы не взаимодействуют друг с другом, что критично для любой системы.

В начале книге я говорил о разнице между фабулой и сюжетом. Это часть всё той же проблемы, и теперь мы можем взглянуть на неё с другой стороны – с точки зрения функций.

Как я уже писал выше, они могут дублироваться и вкладываться друг в друга, создавая сложные составные сюжеты. Думаю, это одна из причин, почему авторы часто забывают, о чём их история, кто её главный герой и что он должен делать в данный момент.

Начинающие авторы обожают истории с несколькими слоями так же, как и, например, игры со временем. Но новичкам не стоит связываться с этими приёмами. По крайней мере, до тех пор, пока они не усвоят простые последовательности функций. Именно их изучал Владимир Яковлевич Пропп.

Если смотреть на основу сказки, то она о том, как персонаж справляется с какой-то бедой. Да, проблема может изменяться по ходу действия, усложняться или вообще иметь несколько слоёв. Однако в любой момент времени зритель должен понимать, какую именно проблему решает герой. Формула сказки говорит нам именно об этом.

Например, полнометражные анимационные фильмы до сих пор строятся по такой формуле. Чаще всего там схема Проппа в чистом виде. Взять хотя бы ленту «Шрэк» (Shrek, 2001).

Важно! То, что герой против своей воли отправляется в поход за своей же, по сути, невестой – частая ситуация в сказке. На работу функции это не влияет.

В русской сказке «Семь Симеонов» царь (подобно злодею из мультфильма «Шрэк») посылает Симеонов добыть себе невесту, а в итоге царевна выходит замуж за одного из братьев.

Елена Прекрасная из «Сказки об Иване Царевиче, Жар-птице и Сером волке» тоже выходит замуж за героя, а не за царя, пославшего Ивана на поиски.

То есть, через череду более мелких бед и испытаний Шрэк идёт к свадьбе. Это типично сказочный приём – та самая арка персонажа, которую так обожают все студийные редакторы. Как бы Шрэк не отвлекался на второстепенные задачи, по сути, он всё время ищет свою любовь. Это его главная проблема.

Но во всех сказочных случаях герой до поры до времени честно решает какую-то конкретную задачу, заданную функцией «вредительство» (или «недостача»). За смену цели отвечают отдельные функции, а основная проблема, в которую вложены все остальные, решается лишь в конце. Мало того, эта проблема может быть неочевидна до самого последнего момента, а кое-кто её может и вовсе не заметить!

Например, я лично знаю несколько случаев, когда зритель ухитрился не понять, что главный герой фильма «Шестое чувство» (The Sixth Sense, 1999) – призрак. Для таких людей это стало мистической историей о том, как детский психолог помог пациенту, который видел мертвецов. Забавно, что при этом фильм таким людям всё равно понравился, так как основные функции в нём работают, как им и положено. То есть, зрители не увидели общую схему с основной проблемой героя, но оценили работу вложенных.

Или вот мультфильм «Клаус» (Klaus, 2019). Там всё точно так же, как и в истории про Шрека – непутёвый Джаспер отсылается отцом в далёкую враждебную страну, чтобы наладить работу местной почты.

Как и в сказке, формальная причина изначальной отсылки не особо важна для общего сюжета.

Например, точно такая же ситуация есть в русской сказке «Сказке о молодце-удальце, молодильных яблоках и живой воде». Герой вроде бы отправился за молодильными яблоками для отца, но в итоге нашёл себе невесту.

А Джаспер с помощь волшебного помощника Клауса придумывает и реализует хитрый трюк с тайной раздачей подарков в обмен на детские письма. Таким образом, он закладывает праздничные новогодние традиции, существующие на самом деле. Все эти яркие события, как в матрёшке, упакованы в главную проблему героя – опять чёткая арка персонажа, ведущая к трансформации героя и его свадьбе. Всё как в русских сказках.

Как же можно испортить такую, казалось бы, простую конструкцию? Легко!

Распространённая схема, погубившая не один проект, строится на какой-то интересной завязке – детективная загадка, яркое событие или интригующая ситуация. Вроде бы ситуация начинает как-то любопытно развиваться. Но тут сценарист в этой же сюжетной линии резко вводит ещё одну завязку, а потом ещё, и ещё. Это уже катастрофа, ведь зритель совершенно теряется в событиях. Чем, собственно, герой в данный момент занят на экране? Какую проблему решает?

Человеческий мозг, по своей природе, крайне не любит перегрузок и многозадачности. Многие авторы подозревают об этом и пытаются быстро разделаться с одной бедой героя прежде, чем начать следующую. Это не улучшает сценарий, ведь создаётся не новый поворот, а новая история. Основной сюжет при этом разлетается на массу осколков, которые невозможно склеить в единое целое. Часто так делают маленькие дети, сочиняя свои истории: «Вот идёт Бэтмен, а навстречу ему роботы! Бац-бац! Он их раскидал, а потом нападают инопланетяне! Он их лазером – вжух, вжух! А затем лезут зомби!»

Именно о таких ситуациях писал ещё Аристотель. Он называет это сюжетом с множеством фабул, которые в рамках стандартного повествования обычно не могут получить развития – автору просто не хватает на это времени. Кроме того, такие фабулы не связаны друг с другом одним действием и не имеют общей художественной цели. Такая конструкция, по словам Аристотеля, адекватно работает лишь в формате «эпической композиции», подобной «Илиаде» Гомера.

Я с Аристотелем совершенно согласен и не рекомендую авторам (особенно новичкам!) использовать схему с множеством фабул. Автору трудно контролировать такую конструкцию, она требует много времени для раскрытия и вообще тяжело воспринимается массовым зрителем.

Важно! Речь идёт про основную сюжетную линию, а не про сценарии, которые состоят из ряда самостоятельных сюжетов. В каждой из таких линий есть свои персонажи с отдельными функциями. Такова структура, например, комедийной мелодрамы «Реальная любовь» (Love Actually, 2003).

Возьмём известный шаблон, который применяется почти в каждом детективном сюжете. Есть некий следователь, который пытается поймать преступника. При этом у героя обязательно должна быть какая-то проблема в семье. Это уже, считай, традиция. Не знаю как вас, но лично меня от неё слегка мутит. Однако тут есть разные варианты, и новички неизменно выбирают самый плохой.

Вот совершается преступление, потом на место прибывает детектив и ищет какие-то улики, и вдруг включается мелодрама – скандал с женой, душевные терзания, разговоры по душам и всё такое. Начинается новая история со своими проблемами, испытаниями и борьбой. Зритель вынужден заново вникать в детали, а повторение всегда вызывает скуку. И даже если первая завязка весьма интригует, то вторая вступает с ней в конфликт, убивая весь интерес к основной истории.

В моей практике были сценарии, где основная сюжетная линия развивалась пару серий, а потом совсем останавливалась. То есть, несколько серий подряд в ней вообще ничего не происходило. Её герои занимались другими делами, словно забыв о том, что было чуть раньше. Это выглядело очень странно.

Можно ли ввести в историю элементы мелодрамы более корректно? Да! Не надо другой фабулы – пусть остаётся всё та же. То есть, опытный автор не будет вводить новых функций, а сделает их частью старых – можно логично привязать личную жизнь героя к расследованию. Например, заставить героя делать выбор между службой и женой. Таким образом, это будет рядом испытаний в основной сюжетной линии. Они подчеркнут характер героя и важность расследования.

Банальный приём, но его можно улучшить, ещё сильней привязав одну сюжетную линию к другой. Таким образом, личная жизнь героя станет важной частью основной истории.

Так сделано в мрачном триллере «Семь» (Se7en, 1995), где жена одного из героев является главной целью маньяка. Антагонист завидует нормальной семейной жизни полицейского и хочет её разрушить. Это часть злодейского плана, состоящего из целой цепочки убийств.

Подобная ситуация есть и в мистическом фильме «Адвокат дьявола» (The Devil’s Advocate, 1997). В нём гибель жены адвоката необходима злодею, чтобы привести в мир Антихриста. Семейные неурядицы персонажа Киану Ривза – важная часть основного сюжета, ведь героя соблазняет собственная сестра, а его отец – сам дьявол.

Идеально сплетены сюжеты и в фильмах Леонида Гайдая. Например, в комедии «Кавказская пленница, или Новые приключения Шурика» (1966) в основной сюжет любви Шурика и Нины встроены все остальные приключения. По опыту сериалов можно легко представить, как испортил бы такую историю неопытный автор, разделив её на несколько отдельных фабул – поиск фольклора Шуриком, сюжетная линия Нины, приключения трёх мошенников и т. п.

Таким же образом Гайдай мастерски свёл все функции в одну цельную историю в своём фильме «Иван Васильевич меняет профессию» (1973). Встраивая все сюжеты друг в друга, как в матрёшку, автор упаковал фантастические события в рамки семейной жизни инженера Тимофеева. Отношения героя с женой не сработали бы отдельно от приключений царя Ивана Грозного, который поменялся местами с советским управдомом и квартирным вором.

Всё то же самое можно увидеть и в мультфильмах, которые я упоминал раньше – «Шрэк» (Shrek, 2001) и «Клаус» (Klaus, 2019). Личная жизнь героя там является не отдельной вставной фабулой, а функциями общего сюжета.

Седьмой шаг

Строго следуя сказочным функциям, герой нашей истории достиг своей первоначальной цели (ликвидировал недостачу), победил в борьбе и избежал мести злодея. Настало время следующей тройки «проблема-решение-результат».

Если автор пишет не вертикальный сериал, в котором каждая новая серия, построена по схеме предыдущей, то простой повтор функций в одной сюжетной линии будет работать плохо.

Конечно, дублирование событий встречается даже в сказках. Но если это не специальный приём, то учёные обычно говорят о разложении или повреждении сказки.

Есть, например, в сборнике Афанасьева вариант известной сказки про старую собаку, которую хозяева выгнали из дома в лес. Волк помогает старому врагу вернуться домой, а потом пёс из благодарности кормит волка, тайком проводя его на свадьбу. Так вот, в варианте «Медведь, собака и кошка» всё сначала идёт точно так же, но только собаке помогает медведь. И вот после застолья с медведем следует какая-то новая история, где собака безуспешно пробует помочь кошке, попавшей в точно такую же ситуацию, как и она вначале. Идёт повтор функций. В итоге собака гибнет, а кошка умирает от голода. Тут явно не одна история, а две абсолютно разные. Поэтому не удивительно, что известный советский мультфильм «Жил-был пёс» (1982) работает лишь с первым сюжетом, который имеет счастливый конец.

Но это теория. С практической точки зрения нам важно помнить, что повтор просто скучен. Так лучше не делать. Зачем что-то повторять, если для продолжения истории в списке Проппа есть ещё много интересных действий?

Давайте перейдём к функциям «неузнанное прибытие» и «необоснованное притязание».

Измена

Для того чтобы двигаться в истории, преодолевать конфликт и достигать своей цели, главный герой не может быть один. Ему необходимо какое-то окружение, которое давало бы ему информацию, вступало бы с ним в конфликт, мешало бы ему в достижении целей.

Линда Сегер. Как хороший сценарий сделать великим, 2010.

Часто других персонажей совершенно не впечатляет то, что герой совершил подвиг, решил какую-то проблему, завоевал приз и вернулся из опасного похода. Наоборот – герою завидуют или не верят. Потому он должен подтвердить свои слова, защитить репутацию и статус.

Похожий случай описан в Библии, когда Иисус вернулся в свой родной город и пытался читать в нём проповедь. Однако часть жителей, включая членов семьи, встретили его слова враждебно. Они говорили, что прекрасно знают его как обычного сына плотника и не верят в изменения, произошедшие с ним за время путешествия. Мол, кто ты такой, чтобы учить нас жизни?! Из перефразированных слов расстроенного таким приёмом Иисуса родилась крылатая фраза: «Нет пророка в своём отечестве».

В сказках обычно какой-то персонаж пытается присвоить лавры героя, украсть награду или вообще выдать себя за него. Часто в роли такого злодея выступает некто очень близкий – соратник, друг или даже родственник.

Понятно, что само по себе такое действие не имеет смысла для сюжета. Герой не может, например, просто обидеться, как бывает во многих скучных фильмах. Персонаж должен как-то активно реагировать и бороться, только тогда функция будет работать, а рассказ станет интересным.

Классическая история такого рода есть у древнегреческого поэта Гомера в поэме «Одиссея». Её суть в том, что пока царь Одиссей был на войне, к его жене Пенелопе сватаются многочисленные женихи, желающие получить богатство и титул. По местным законам царица, потерявшая мужа, должна обязательно выбрать нового из числа местной знати. Пенелопа тянет время, не веря, что муж погиб. Мол, так-то она не против, а просто выбирает достойного. Женихи же всё больше наглеют и пируют за счёт невесты, разоряя хозяйство Одиссея.

После ряда приключений герой возвращается домой, но не может сразу навести порядок – его враги многочисленны и сильны. Им ничего не стоит скрытно убить его и силой заставить Пенелопу выйти замуж за кого-то из них. Так сын Одиссея Телемах лишь чудом избегает гибели, когда женихи узнают, что он ищет отца.

Одиссей тайно собирает сторонников и вместе с ними устраивает врагам ловушку.

Любопытно отметить, что герой должен не просто отомстить, а ещё и доказать своё законное право на месть. Для этого в его плане есть участие в состязании – Пенелопа обещает свою руку тому, кто, согнув лук Одиссея, пропустит стрелу через 12 колец. Естественно, никто не может это сделать, кроме самого Одиссея в образе нищего.

Судя по всему, именно законность действий Одиссея впоследствии позволила ему самому избежать мести родственников убитых. Не докажи он публично свою правоту – никто не признал бы его царём.

Фактически история Одиссея – идеальная иллюстрация всего набора оставшихся функций Проппа: неузнанное прибытие, необоснованное притязание, трудная задача, решение, узнавание, обличение, трансфигурация, наказание, свадьба. Давайте разберём их подробно и по очереди.

Как я уже неоднократно упоминал, функции могут менять свой порядок. Скажем, «Одиссея» начинается с функции «необоснованное притязание», хотя сам герой тайком появляется дома лишь в последней трети истории. Всё зависит лишь от логических связей между функциями. Именно они определяют их название. Раз статус героя оспаривается каким-то действием другого персонажа, а герой успешно защищает свою репутацию, то это именно «необоснованное притязание» в связке с другими функциями.

Классическая схема оспаривания статуса есть в известной сказке «Золушка», где злые сёстры героини безуспешно пытаются обмануть принца. Дескать, это в кого-то из них он влюбился на балу.

В сборнике Афанасьева есть несколько вариантов этого сюжета. Скажем, в сказке «Бурёнушка» ведьма пытается обмануть Ивана-царевича, заколдовывая его жену. Герой предлагает женщинам испытание – вскочить на высокие ворота. Ведьма, в отличие от соперницы, легко справляется с задачей, чем и раскрывает обман. Таким образом, побеждает тот, кто вроде бы проиграл.

В русских сказках встречаются очень разные сюжетные схемы, содержащие в себе «неузнанное прибытие». У героя сказки «Князь Данила-говорила» есть волшебное кольцо, определяющее идеальную жену. Оно подошло его сестре, и та сбежала, не желая инцеста. Далее идёт история про то, как героиня попала к ведьме и спаслась, подружившись с её дочерью. И вот перед женихом возникают сразу две похожие девушки. Кольцо подходит обеим. Но кто есть кто? Князь не узнаёт сестру, а та не признаётся из-за обиды. Тогда персонаж имитирует собственное убийство, и от испуга сестра выдаёт себя. Финал сказки – двойная свадьба, когда брат женится на подруге героини, а она сама выходит замуж просто за «хорошего человека».

Это не наши!

Статус любого действующего лица в одной или нескольких семантических сферах оценивается как «свой» или «чужой», «высокий» или «низкий» по отношению к статусу, который занимает герой. При этом позитивной или негативной оценке может быть подвергнут любой из статусов. Например, «ведовство» невесты расценивается как позитивное качество мудрой жены героя и как отрицательное – у колдуньи. Если Баба-Яга в одних сказках действует как похититель детей, а в других как даритель, то это целиком зависит от того, в каком статусе она находится по отношению к герою: в первом случае она «чужая», во втором – оказывается в «родственных» отношениях с героем (Яга-теща) или является «пограничным» персонажем, дающим герою временное пристанище.

Елена Новик. Статья «Система персонажей русской волшебной сказки», 1975.

В чём смысл этих функций? Зачем кому-то надо прикидываться кем-то и в очередной раз устраивать герою какие-то проверки? Простое объяснение – зависть одних персонажей к другим. Это хорошая причина для поступков и весьма распространённая эмоция, хорошо понятная зрителям.

Однако будь всё так просто, подобный сюжет не стал бы во всём мире повторяющимся культурным штампом. Я уверен, что надо смотреть на проблему шире.

Если вернуться к точке зрения, что все истории – это инструкции к жизни, то данный мотив становится системой «свой-чужой». Проще говоря, это ответ на вопрос, как определить «чужого» или стать «своим».

Данная проблема настолько важна для выживания, что привела к физическому изменению человека. Я уже упоминал, что у человека сформировалась отдельная область мозга, ответственная только за распознавание лиц. Люди часто видят лица там, где их нет – в случайных узорах, листве и т. п. Это побочный эффект работы такой системы.

Люди настолько пристально изучают лица других людей, что малейшее изменение в них может привести к ошеломительному эффекту. Какую эмоцию испытывает тот, кто рядом? Может, он готовится напасть или заболел? А вдруг это вообще кто-то из другой группы?

Часто даже сам факт, что кто-то куда-то смотрит, может сказать о многом. Что рассматривает сосед – еду, сексуального партнёра, жертву? От ответа на этот вопрос зависит и реакция наблюдающего. Реагировать же во многих случаях надо мгновенно.

Учёные давно обратили внимание на это и даже создали теорию о том, что глаза у некоторых видов обезьян специально устроены так, что их зрачок не выделяется на фоне остального глаза. Дескать, так сородич не сможет следить за направлением взгляда. А это, в свою очередь, приводит к снижению агрессии в группе, потому что исчезает один из поводов для конфликта. Эта теория ещё в стадии проверки, но у людей бывает также. Вспомните, например, знаменитую фразу, с которой начинаются многие драки – «что смотришь?».

Всё это пугает, что часто используют создатели кино. Им, например, хорошо известно, что простая коррекция цвета глаз с помощь цветных линз может радикально изменить ситуацию в сцене.

Верно и обратное – мало что так радует взгляд, как привлекательное лицо. Индустрия красоты не даст мне соврать.

Всё вышеописанное относится к внешнему виду, но не менее важно и поведение члена группы. Оно зависит от статуса и положения в коллективе. И так мы уже вплотную подходим к нашим историям.

Думаю, что все знают о существовании в обществе иерархии и ролей. В любой группе есть свои лидеры, командиры, начальники и авторитеты. Причём они могут быть разных рангов, которые довольно сложно взаимодействуют друг с другом.

Но речь сейчас не совсем об этом. Как и в случае с функциями, нам важно не конкретное значение, а изменение. То есть, для истории интересен не сам по себе статус, а то, как происходит его смена. Функции работают на контрасте двух ситуаций «до» и «после». Это самое интересное в любом сюжете.

Если обобщить и упростить, то для смены роли есть два основных пути. Любо это происходит внутри своей группы, либо при переходе в чужую. Однако легко заметить, что если мы смотрим на всю жизнь человека целиком, то на самом деле существует лишь второй путь.

Своя группа – это семья. Но ни один человек не сможет всю жизнь оставаться лишь в ней хотя бы просто потому, что человек смертен. Родители когда-нибудь умрут, а ребёнку придётся найти себе пару, чтобы произвести потомство. Причём пару желательно найти где-то в другой группе, чтобы избежать близкородственного скрещивания. Оно, как известно, может привести к нежелательным мутациям и генетическим болезням.

Об этом «знают» даже животные. Например, молодые обезьяны часто покидают свою группу и стараются прибиться к соседней. Любопытно, что в разных видах это делают как самцы, так и самки. Для них это очень опасный процесс, но чего не сделаешь ради того, чтобы разнообразить свою ДНК и произвести на свет здоровое и сильное потомство. Подробней об этом можно прочитать в книге «Записки примата. Необычайная жизнь ученого среди павианов» Роберта Сапольски. А нам сейчас интересен сам факт смены группы, так как он имеет своё отражение в функциях.

Необходимо отметить, что этот процесс и в сказке, и в жизни происходит не один раз, что и отражено в структуре истории.

Ещё один важный факт заключается в том, что механизм перехода в другую группу, по сути, всегда одинаков и не зависит от её состава. Будь то группа компьютерных гиков, отряд элитного спецназа или отдел дизайна – всё всегда идёт по одному и тому же сценарию. Сначала настороженное отношение к новичку, потом «посмотрим, каков ты в деле», затем назначение ранга по итогам испытания.

Это та самая схема, за которой гонятся все авторы сценарных учебников. Часто её называют архетипической. Этот термин стал популярным из-за теорий швейцарского психиатра Карла Густава Юнга. Согласно им, каждый человек сначала всеми силами пытается приобрести собственную индивидуальность, отделяясь от матери. Следующий шаг развития – интеграция личности с другими группами, чтобы затем снова найти свою уникальную индивидуальность, но уже внутри них.

Эта теория идеально соответствует схемам мифов и сказок, потому она и приобрела широкую известность у сценаристов.

Но, как бы там ни было, функции её описывают очень просто и чётко. Использовать такую схему весьма практично, ведь она подходит ко всем людям. Суть её в том, что просто так любой коллектив никого не примет. Доверие и авторитет надо заслужить, причём вне зависимости от всех прошлых заслуг и даже подвигов.

В большинстве случаев переход – очень важный и часто болезненный процесс. Он бывает настолько драматичным, что народные обряды даже сравнивают его со смертью.

Уже выше, когда мы рассматривали обряды посвящения, мы видели, как тесно эти обряды связаны с представлением о пребывании в царстве мертвых. Посвящаемый переживает смерть и, наоборот, смерть есть своего рода посвящение. Этим объясняется, что позднее, когда посвящение уже давно забыто, нисхождение в царство смерти, катабазис, есть условие героизации.

Владимир Пропп. Исторические корни волшебной сказки, 1946.

Взять хоть свадьбу. В старых русских традициях невеста сначала «умирает» в своей семье. Её оплакивают и наряжают как для похорон. Лишь затем она «воскресает» в семье мужа. И вот это уже праздник.

Ну, это древние суеверия, скажете вы. Но давайте вспомним современные фильмы. Взять хоть комедию «Знакомство с родителями» (Meet the Parents, 2000). Там жених приезжает в гости к родителям своей невесты, а те встречают его весьма настороженно. Казалось бы, какие проблемы могут быть у героев, раз жених и невеста любят друг друга? Однако весь сюжет фильма завязан именно на том, что в группе появился новичок. Герой Бена Стиллера чужой для семьи даже несмотря на то, что уже «совершил подвиг» – добился любви их дочери. Чтобы стать для родителей невесты своим, он должен пройти ряд испытаний.

На мой взгляд, чрезвычайно интересен вопрос, почему родственники супруга часто так враждебны к новому члену семьи? Да, он для этой группы чужой по крови. Но есть и вторая причина – новичок, по сути, является молодым поколением, которое бросает вызов старой власти. В специальной литературе этот конфликт описывается очень подробно. Классикой здесь считается труд антрополога и фольклориста Джеймса Джорджа Фрэзера «Золотая ветвь: Исследование магии и религии» (The Golden Bough: A Study in Magic and Religion, 1890). Я же снова приведу цитату из книги «Исторические корни волшебной сказки» Владимира Проппа:

Царевна, ее отец и жених могут образовать различные «треугольники сил». Завоеванная или насильно добытая царевна заодно со своим отцом играет против героя и пытается его извести.

Но возможна и другая комбинация: царевна вместе с героем играет против своего отца и иногда лично убивает старого царя.

Я не буду углубляться в эту тему, так как боюсь слишком далеко уйти в сторону. Давайте вернёмся к нашей истории и продолжим двигаться по условному сюжету.