Текст книги "Воины Клевера"

Глава 15

Таких таверн в Улитарте, наверное, была не одна сотня. Вырубленная в скале, выглядящая маленькой, чуть не крошечной снаружи, внутри стараниями местных умельцев она превращалась в огромный зал, в котором жизнь не замирала ни днем ни ночью. Строители то ли от глеммов набрались искусства работы с пространством, то ли узор какой-нибудь хитрый сюда пристроили, но огромный зал, края которого терялись в полумраке, просто даже по законам геометрии не мог умещаться в этой скале. Она сама таких размеров не была. Однако вот умещался. Впрочем, это занимало входящего только первые несколько минут. Потом становилось не до законов геометрии. Да и не задумывались приходящие сюда о таких мелочах.

В Городе Тысячи Радуг дома готовить было не принято. Ну не то чтобы не принято, просто всем было не до того. Так что таверны в Городе Безумных Магов были не столько помещениями, где принимают пищу, сколько средоточием жизни духа Познания, домами для ничего вокруг не видящих изобретателей, да и просто местами отдохновения, общения и веселого препровождения оставшегося от магических изысканий времени. И поиск новых таверн превратился для молодежи Города Тысячи Радуг в почти культовый спорт. Найти новую таверну было круто. Этим хвастались.

Так что, когда Сова с загадочным лицом сообщила Ланье, что нашла «новое, совершенно потрясающее место», он туда собрался сразу же, без обычных своих капризов. Любовь к вкусной еде – это было единственное, что, по мнению Ланьи, роднило его с «детьми» Улитарта. Таверна называлась «Щит и Меч». Говорят, Мастер Ацекато, когда увидел название, долго смеялся.

Войдя сюда в первый раз, Ланья долго подыскивал себе столик по вкусу. Они тогда с Совой минут пять кружили по залу, выискивая, где бы сесть. Теперь он, уже выступая в роли завсегдатая, уверенно повел Тахора к тому самому столику у дальней стены, за которым они с Совой сидели в тот раз. Полускрытый небольшим выступом, столик был, к счастью, не занят. И Ланья уже решил было приземлиться, как вдруг краем глаза заметил за соседним столиком две знакомые физиономии. Нет, только не это. Уже начав движение, Ирил попытался остановиться, потом решил плюнуть на всё, потом еще решил… В итоге он сумбурно заметался на месте, не зная как поступить. Тахор метаний никогда не одобрял.

– Что случилось? – нахмурился он.

– Да так, – досадливо отмахнулся Ирил, злясь на свою нерешительность.

– Вот эти двое? – Тахор мог угадывать мысли Ланьи хоть по движению лицевых мышц.

– Ну да, – нехотя отозвался Ирил.

– «Приятели»? – поинтересовался торк.

– Почти.

– Случаем не как в Хайаре? – прищурился Тахор.

– Нет, что вы, учитель, – слегка улыбнулся Ирил.

– Кто сильнее? – Тахора, как всегда, в первую очередь волновал физический аспект.

– Да это сейчас вообще неважно, – скривился Ланья. Но, зная, что торк просто так не отстанет – раз задал вопрос, он получит ответ, пояснил: – С теми вообще не сравнить, эти ребята на три головы выше. А в драке, то, вот если прямо тут начать, я, наверное, обоих уделаю. А если дать время подготовиться, они меня.

– Просчитывал? – безмятежно поинтересовался Тахор.

Ирил в душе выругался. Наставник, как всегда, глянул прямо в суть проблемы.

– Да, – признался он. – И если потребуется, то не остановлюсь, хоть тут это категорически запрещено.

– Спасибо, – иронично наклонил голову Тахор. – Я в курсе. И с чего все началось?

– Ариль у нас с ними не совпадает, – хмуро ответил Ланья.

– Понятно, – кротко согласился торк, давая понять, что ни на секунду ему не поверил.

Ирил чуть не зашипел. Он что, стеклянный? Тахор его насквозь видит. Интересно, только он один или еще кто-нибудь? Ланья развил мысль дальше и помрачнел еще больше. Выходило, что вообще все. Он разозлился еще сильнее, а затем еще сильнее, но уже на себя за то, что злится. И еще сильнее, что это всем заметно. И еще… Это могло зайти очень далеко. Ирила спас официант, неслышно материализовавшийся возле их столика. Настолько неслышно, что даже Тахор пропустил его появление и, не привыкший к такому, ощутимо вздрогнул. Смотрелось смешно.

– Чего изволите? – поинтересовался молодой аталь. Явно подмастерье кого-то из грандов, зарабатывающий на учебу. А может, и тренирующийся в каких-то своих узорах, для которых требуется большое скопление народа. Ланья подозрительно покосился на официанта, но решил все-таки не давать воли паранойе.

Делая заказ на двоих, Тахор жестом адресовал официанта к нему, Ирил было отвлекся от темы, но не тут-то было.

– Тебя зовут, – преувеличенно нейтральным тоном сообщил Тахор, когда официант ушел.

– Кто? – не сразу понял Ирил.

– Вон с того столика, – пояснил торк.

Ирил обернулся, уже понимая, кого увидит. Как же, Шатун с Демчи никогда в открытую не демонстрировали свое отношение к нему. А раз так, то при встрече в таверне нет никакой причины не поздороваться. Как это сделал он, например… Р-р-р. Но зарычал Ирил внутри, а снаружи он состроил вежливую полуулыбку и, надеясь, что в полумраке таверны выражения глаз не видно, благо столики стоят довольно далеко друг от друга, вежливо кивнул. И опять повернулся к Тахору, спиной чувствуя сдавленные смешки двух приятелей.

– Не хочешь поделиться? – осторожно спросил Тахор, глазами указывая на соседний столик.

– Да нечем делиться, – зло сорвался Ланья и тут же (Тахор-то здесь ни при чем?) извинился: – Простите, учитель.

– Да пожалуйста, – отмахнулся торк, но выражения лица не изменил. Что на практике означало: давай не тяни, выкладывай.

Ирил вздохнул.

Нет, нельзя сказать, что Улитарт его не принял. Даже наоборот. Все прелести Города Обретенной Надежды Ирил на себе испытал. Он видел ночные фейерверки на улице мастеров Огня. Он гулял по краям обрамляющих Улитарт пропастей, не испытывая ни малейшего страха. Улитарт берег его. Он даже нашел здесь свое Место Памяти, что далеко не всем удавалось сделать.

Гуляя однажды по окраине города, той, что уходит дальше в горы, он наткнулся на обычную горную развилку. Дорога раздваивалась, уводя куда-то вверх и вбок. Прямо на развилке из высоченной скалы, преграждающей путь, росло под углом старое корявое дерево, почему-то все покрытое цветами, хотя цвести ему вроде не полагалось. Ирил замер, хотя сам не понимал почему. Легкий ветер взъершил волосы, принеся с собой океанскую свежесть. Сначала Ирил удивился, откуда бы в горах взяться океанскому бризу, а в следующее мгновение ему стало не до того. Ему говорили, что те, кто понравился Улитарту, иногда могут попадать в какие-то особенные места, где Город Обретенной Надежды воскрешает в памяти разом всё самое замечательное, что у человека когда-либо было. Почему, зачем и для чего это делалось, никто объяснить не мог. Это просто было – и всё. Слушая эти рассказы, Ирил пожимал плечами, не особо прислушиваясь… А сейчас мир перевернулся.

Вот он ребенком лежит на руках у отца. Мама улыбается. Играют друзья его детства. Сова! Закат на берегу океана… Сотни и тысячи моментов, когда он чувствовал себя счастливым. Запахи, вкусы, чувства, прикосновения, мечты и желания… Все сплеталось в один огромный порыв, подхвативший его и повлекший куда-то. Передать это словами было невозможно.

Когда Ирил проморгался, поняв, что порыв теплого ветра прошел, вокруг нещадно палило полуденное солнце. По идее, ему следовало бы удивиться – секунды назад было утро. Но Ирил не стал удивляться. Бережно лелея внутри отзвук только что пронесшегося счастья, он повернулся в сторону города, низко поклонился, как самому уважаемому человеку, и тихо-тихо прошептал:

– Спасибо.

И легкий-легкий ветерок еще раз коснулся его щеки. Пожалуйста.

Таких моментов в Улитарте у Ланьи было много. Улитарт ему нравился. Нет, не так, он почти полюбил этот город. Но было одно обстоятельство, не позволяющее Ирилу в полной мере насладиться этим чудесным местом. Он тут был не один. Всегда.

Жизнь, которую Ирил вел последний десяток лет, не предполагала наличие вокруг большого количества народа. Ланья привык к тишине, сосредоточенности, самосозерцанию и одиночеству. Тахор с Са-Сефарой были не в счет, они и сами были такими же. С ними можно было просидеть в одной комнате целый день и ни разу не ощутить их присутствия. Ланье это нравилось. Но жизнь – штука длинная и многообразная. Об одиночестве, как физическом, так и духовном, в Городе Безумных Магов можно было только мечтать. Парадокс, но, будучи законченными одиночками по натуре, пришедшие в Улитарт маги всеми силами старались одиночками не остаться. В жизненное пространство Ирила постоянно вторгались какие-то люди и нелюди. Счастливые или задумчивые, горящие энтузиазмом или озадаченные очередной проблемой, предлагающие куда-то пойти или спрашивающие его мнение по тому или иному вопросу.

Туда. Нет, сюда. Пошли. А что ты думаешь? А знаешь… Там «гавайцы» новый винт придумали, айда. И вся окружающая толпа срывается с места и несется к черту на рога. А потом возвращается и начинает тебя пытать. А ты видел, да? И что? А, так ты не ходил? А почему? Но слышал же, да? Ага, и что думаешь? Были моменты, когда Ланья с трудом удерживался, чтобы не впасть в боевой транс.

И даже встречи с Совой превращались в нескончаемую пытку общения с совершенно незнакомыми людьми. Причем она-то как раз себя чувствовала в этой атмосфере как рыба в воде. А Ирил страдал. Страдал от того, что приходится общаться с незнакомцами. Страдал от того, что не может вести себя так, как хочется. Страдал от того, что окружающие, привыкшие к такому темпу жизни, соображают гораздо быстрее и эффективнее его. Нет, как боец он мог тут дать фору практически любому. Загвоздка в том, что война здесь не требовалась. Здесь был нужен мир. А вот мир Ланья проигрывал. Этим самым живчикам с горящими глазами, вечно несущимся куда-то обкатывать очередную идею. А еще он потихоньку оставался один. Не тем одиночеством, которого он жаждал, не одиночеством покоя, а тем черным сосущим одиночеством, когда вокруг не остается ни единой живой души, которая тебя может выслушать, понять и остаться рядом, просто помогая идти дальше. Са-Сефара? Тахор? Сова?

Са-Сефара нашла в Братстве нечто, недоступное пониманию Ланьи. Большую часть жизни прожив одиночкой, выкинутой из своего мира, старая торквани неожиданно нашла в Улитарте что-то, что придало ее жизни смысл. Не будучи сильным в теории магии, за время, проведенное в Улитарте, Ирил всё же уразумел, что звание «датой-шаман» означает нечто большее, нежели просто серьезные магические возможности. Датой-шаманы были чем-то средним между теоретиками основ хальер и естествоиспытателями. Они изучали хальер и придумывали новые области ее применения. За какие такие прегрешения Са-Сефару изгнали из Желтого Лепестка, так и осталось тайной, но Ирила как истинного воспитанника Тахора куда больше интересовал другой вопрос: а почему ее не убили? Уж что-что, а основы своей хальер торки охраняли более чем серьезно. Ну, как бы то ни было, а Са-Сефара прижилась в Улитарте и… Не надо было быть предсказателем, чтобы понять, какой прием ожидал теоретика основ магии в средоточии изучения этих самых основ. Количество желающих у нее поучиться превосходило все мыслимые пределы. Времени на спокойную жизнь не оставалось вообще. Но, судя по тому, что видел Ирил, ей оно и не особенно было нужно.

Тахор… Тахор по-прежнему оставался при ней, и этим было все сказано.

Сова? Да, Сова оставалась с ним… Оставалась ли? Ланья всё чаще и чаще задавал себе этот вопрос. Да, они регулярно встречались. Проводили вместе по-прежнему много времени. Большей частью познаний об окружающем его новом мире Ирил был обязан именно ей. Но… Но она все равно уходила. Отдалялась. Она принимала этот новый мир, становилась его частью. И получала от этого огромное удовольствие.

А Ирил не мог. Не вписывался, не успевал, не хотел, не принимал.

И неожиданно обнаружил, что единственным человеком, общение с которым его не обременяет, оказался… гемар Находящих Тооргандо. Такой же молодой боец, как и сам Ланья, Тооргандо, тем не менее, сумел поставить свои навыки на службу этому суматошному городу. Гораздо более легкий в общении, он заводил друзей пачками. Счет безнадежно влюбленных в него девушек шел на десятки. Еще бы, легчайший в общении красавчик, да еще и один из самых известных бойцов Братства. Ирил ему завидовал, но по-белому. Не «что б ты сдох, зараза удачливая», а «я тоже хочу так уметь». Поучиться – с этим у Ланьи проблем не возникало никогда. Тооргандо, видя натужное стремление Ирила, тут же подхватился помогать, и у Ланьи зарябило в глазах от новых знакомых обоего пола.

Ничего не получилось. Вернее, получилось. Получалось. Но – только физиологически. Изредка. Сова Совой, но он все ж таки живой человек. А в остальном Ирил так и остался бирюк бирюком. Только у Тооргандо и хватало сил на общение с ним, хотя он не оставлял попыток расшевелить все больше замыкающегося в себе Ланью. Шатун с Демчи как раз и были одной из последних попыток.

– Привет, – улыбающийся во весь рот Тооргандо в сопровождении двух приятелей, как чертик из табакерки, выскочил перед прогуливающимися по тенистой вечерней аллее Ирилом и Совой.

– Тор, паразит, – лучезарно улыбнулась Сова. – Вот ты где попался. Кащей тебя уже обыскался.

– Ибо не фиг, – многозначительно поднял вверх палец Тооргандо. – Чтобы целый гемар сломя голову мчался по зову какого-то Кащея? Не бывать этому. Пусть поищет.

– Угу, – кивнула Сова. – Он и ищет. И что-то мне подсказывает, что ваша грядущая встреча не будет легкой. У него весь процесс из-за тебя стоит.

– Ужас, – распахнул глаза Тооргандо. – Но на этот случай у меня найдутся защитники. – Он обернулся через плечо, подмигнул спутникам, потом повернулся к Сове: – Позвольте вам представить надежду Братьев Находящих, восходящих звезд боевой магии Братства, – он широким жестом обвел презентуемых, – Демчи и Шатун.

Оба молодых человека, нимало не смутясь выспренней речью, улыбнулись и поздоровались. Сначала с Совой.

Ланья нахмурился. Он с трудом переваривал горячих парней, которые при виде Совы неизменно делали стойку. Эти двое были явно из таких. Ну что ж, еще одним придется объяснить, чьи в лесу шишки. Не любил он этого… А больше всего его расстроило поведение Совы. Ну ведь ясно же, пытаются заигрывать, распушают хвосты. Подумаешь, редкие в Улитарте боевые маги. Так у нее под боком всегда один из сильнейших бойцов. Нет, Сова поздоровалась как с родными. Путь-то давно пройденный, ничего им не светит, и Ирил и Сова это знали. Тогда к чему эти поощряющие улыбки? Ирила позлить? Настроение Ланьи ухудшалось с каждой секундой.

Тем временем парочка соизволила его заметить. Прежде чем начать вправлять на место мозги, следовало присмотреться, с кем имеешь дело, и Ланья начал присматриваться. Внешне впечатления серьезного бойца не производил ни один, ни второй. Толстенький увалень с аккуратной прической, глазами чуть навыкате, пухлыми ручками. Любая часть его тела спокойно вписывалась в овал. Черты лица исключения не составляли. Нос картошкой, чуть вывернутые губы. Типичное лицо толстячка-добрячка.

И второй к нему в пару. Для контраста. Редкие серые волосы, растущие в разные стороны, близко посаженные остренькие глаза. Узкие плечи, хилые руки и ноги. Если брать облик вообще, как совокупность всех проявлений, то парень, представленный как Демчи, больше всего походил на крысу. Нет, на мышку. Недобрую мышку. И в этом тандеме угроза виделась прежде всего в нем. Но – только «прежде всего». Ланья давным-давно перестал оценивать незнакомцев по первому впечатлению. В отношении мастеров своего дела оно всегда у него оказывалось неправильным. Нет, что касается личностных отношений, тут первое впечатление работало как часы. Как Ирил человека увидел – так видение и оставалось. А с профессионализмом было сложнее.

– Шатун, – представился толстячок, протягивая руку.

– Ирил, – Ланья охотно за нее схватился. Нет, не обрадовавшись знакомству, а потому, что даже по рукопожатию уже можно много чего сказать о человеке.

Как он и ожидал, уже этот нехитрый тест показал, что парень не такой уж увалень, как представляется. Рукопожатие оказалось крепким и уверенным. Под овальным жирком скрывались тренированные мышцы. Шатун сделал шаг назад, и Ланья поставил себе еще одну заметку: двигался увалень тоже как хороший боец. Плавно и мягко. А если учесть массу тела, то становилось понятно, что в рукопашной легкой победы ждать не стоит. Так, с этим для начала ясно, посмотрим, кто второй.

– Демчи.

А вот тут как раз всё на виду. Ершистый даже на вид, Демчи, похоже, таким и был на самом деле. Вялая рука, в глаза не смотрит, слова цедит нехотя. Мелкий, нетренированный. Значит, с магией всё в порядке. Потому что так демонстрировать свое превосходство, а из мышастого Демчи оно просто сочилось, как сок из перезрелого плода, может либо полный дурак (а Тооргандо не будет таскать за собой подобного кадра), либо на самом деле мастер. В общем, парочка попалась та еще.

«Ну и Твари с ними, – подумал Ланья, – и не таких обламывали». Но снаружи все-таки выдавил улыбку.

– Ирил.

Судя по сузившимся глазам Демчи, улыбка не получилась. Ну извините, чем богаты…

– Прогуляемся? – Тооргандо если чего и понял, то виду не подал.

– С удовольствием, – окончательно испортила вечер Сова.

Вечерние тени Улитарта ложились под ноги, окутывали мягкой успокаивающей дремой. «Все хорошо, все хорошо, – шептали они. – Это ваш вечер, ваш. Завтра будет день, будет новый день. А этот вечер ваш, ваш, ваш…»

– И это все? – недоуменно нахмурился Тахор.

– Это все, – выдавил из себя Ланья. Он так и знал, что Тахор ничего не поймет. Вернее, всё поймет, но истолкует по-своему, вывернет наизнанку, а в итоге выставит его идиотом. Кем, в принципе, он и являлся. И от этого осознания становилось еще горше.

– Ты не кипятись так, – пыхнул трубкой торк. – Я всё понимаю: дальше слово за слово, хвостом вельяна по столу… А в словоблудии ты никогда силен не был. Пара шуточек… И готово. «Лучшие друзья».

У Ирила немного отлегло от сердца. Тахор и вправду понял. Но, как оказалось, рано отлегло.

– И что дальше? – небрежно поинтересовался торк.

Ланья опять подобрался. Небрежно-расслабленный Тахор и пакость – синонимы.

– В смысле – «дальше»?

– В смысле, что ты собираешься с ними делать?

– С ними? Ничего. А что тут можно сделать? – пожал плечами Ирил.

– То есть ты опять собираешься оставить рядом с собой пару недругов? – уточнил наставник. – Я тебе говорил, кстати, что Стрелки нас тогда не только по запаху Совы нашли? Дамадик там рядышком-то постоял, постоял.

– Учитель?.. – Ланья ошарашился настолько, что, забыв обо всех своих трениях, развернулся и посмотрел на ненавистный столик. В полумраке сверкнула белозубая улыбка Шатуна. – Вы предлагаете их… Но как же… Ведь Улитарт… Да они ничего такого и не сделали…

– Нет, малыш, – мелко захихикал Тахор. – Ты меня неправильно понял. Я, конечно, торк, и учил тебя драться, но поверь старику: избавляться от недругов можно и никого не убивая.

Ланья перевел дух:

– Хвала Несуществующим. Я было подумал, что всё… А как тогда? – перепрыгнул он со страдания на практический интерес.

– Например, подружиться, – подмигнул наставник. – Не пробовал?

И к ужасу Ирила, он поднялся и направился прямиком к столику, где от души веселились Шатун с Демчи. Оставаться на месте было глупо, и Ланья, повинуясь непреклонному жесту наставника, двинулся следом. День грозил закончиться катастрофой.

– Добрый вечер, – Тахор, как ни в чем не бывало, уселся на свободный стул напротив Демчи.

Ирилу ничего не оставалось, как усесться напротив Шатуна. Чувствовал он себя при этом настолько идиотом, насколько это вообще возможно. Одна рожа Демчи чего стоила. К его удивлению, приятели поднялись и с искренним уважением поприветствовали Тахора. Тот ответил спокойным кивком.

Повисла было пауза, но Тахор пауз не любил. Если уж он шел драться, то дрался.

– Насколько я понимаю, – он попеременно заглянул в глаза обоим, – у вас есть какие-то претензии к моему другу?

Только неимоверным усилием воли Ирил не застонал от унижения. Стыдобища-то какая! Вот хохоту будет: папочка пришел за детку разбираться. Кто погремушку у дитятки отнял? За что, учитель?

Судя по лицу Демчи, именно в таких выражениях всё и будет описано. Причем в ближайшее же время.

– Что вы, уважаемый Тахор, – нейтральным-нейтральным тоном отозвался он. – У нас в принципе не может быть никаких претензий к вашему… подопечному.

Если бы не категорический запрет на убийство в Улитарте и если бы не сам Улитарт, то Демчи прямо тут стал бы покойником. Давно позабытое белое марево замаячило в углах глаз. Как сам-то Тахор это терпит? Торки такого точно не спускают.

Впрочем, Тахор, похоже, и не собирался.

– А мне кажется, что есть, – торк чуть пригнулся и подался вперед, пристально глянув в глаза Демчи.

Получился почти формальный вызов. Столько угрозы оказалось в нехитром движении Тахора. Учитель как всегда одним жестом смог поставить всё на свои места. Ну, парнишка, выбирай. Либо говори, какие претензии, но это чревато: разбираться с таким бойцом – надо посерьезнее подготовку иметь. Либо сдавай назад и убеждай всех (и себя заодно), что все в порядке. Что выберем?

– Да нет, сараси Тахор, – Демчи решил не обострять, – всё на самом деле в порядке. Что мы можем иметь против Ирила?

Демчи оглянулся на Ланью даже с некоторой (диво дивное) неуверенностью. А Тахор молчал. Пауза затягивалась, и Демчи начал даже немного ерзать по стулу. И правда, сидишь себе, хихикаешь с приятелем над тупым букой, который и говорить-то по-человечески не умеет, а тут на тебе… Конфронтация с Тахором Гумануч-он явно в планы вечера не входила. И чего он хочет-то еще?

Секунда, другая, Ирил сам уже начал судорожно стискивать край стола…

– Сараси Тахор, – неожиданно раздался голос Шатуна, – вы одновременно и правы и нет.

Все трое дружно посмотрели на него.

– А что? – широко улыбнулся тот. – Тут и говорить особо не о чем. То, что у нас друг с другом общение не ладится, это и так видно. А какого-то серьезного конфликта… – он пожал плечами, – так откуда ему взяться? Кто мы такие между собой, чтобы конфликтовать? Я правильно понимаю, ты, – он повернулся к Ирилу, – никак не можешь понять, где мы не сходимся?

Если бы это сказал Демчи, то, наверное, Ирил бы уже полчаса как дрался, а у Шатуна вышло как-то… необидно вовсе, ровно и просто. И вправду, а чего?..

– Ага, и чтобы узнать всё это, одному-то никак не подойти, не спросить, – железом по стеклу вдруг проскрипел обиженный Демчи, – как же…

– Погибни, – жестом осадил нахала Шатун, прежде чем Ланья успел хоть что-то предпринять в отношении здоровья Демчи. И тут же повернулся обратно к Ирилу: – Извини, правда, извини, мы не хотели. – Он смешно сморщился и подергал себя за нос.

– Собственно, вот из-за этого у нас и не складывается контакт. Демчи молчунов терпеть не может, ему они слишком напыщенными кажутся, а ты словами жонглировать не умеешь. Да и не хочешь ломаться под всяких там нахалов. Так?

Ирил открыл рот, посидел немного и закрыл его. А Шатун… прав? Ланья поискал в выражении его лица издевку, не нашел и… расслабился. А правда, чего это он?

– И еще, – Шатун состроил умильную рожу, – ты случайно не подумал, что мы собрались за твоей Совой поухаживать?

Воздух неожиданно камнем встал в горле у Ланьи. Он побагровел.

– Ты это, выдыхай, выдыхай, – замахал руками Шатун.

Ирил от гаммы нахлынувших чувств не знал куда деваться. Ярость, стыд, растерянность…

– Ты правда это подумал? – неожиданно нормальным тоном спросил Демчи. Вся его ершистость куда-то делась.

Шатун развел руками:

– А я тебе говорил.

– Правда? – неверяще повторил Демчи.

– А что тут такого?! – не придумал ничего умнее Ланья.

– Да как тебе сказать, – поскреб затылок Демчи.

Ирил бы давным-давно психанул, но тон и выражение лица Демчи так не соответствовали его всегдашней ернической манере, что невольно задумаешься.

– Да как тебе сказать. В Улитарте разве что Кащей не знает, что к Сове ближе, чем на полметра, не подходи, иначе появится злой Ланья – и вот тогда всем крышка. И то потому, что Кащей, по-моему, – Демчи обменялся с Шатуном мгновенными улыбками, – вообще плохо представляет, чем женщина от мужчины отличается.

– Физиологически, – хохотнул Шатун. – В плане разума он уже давно всё понял.

Приятели рассмеялись. Секундой позже к ним чуть не против воли присоединился и сам Ирил. У него уже имелся опыт общения с Кащеем. Вернее, его творческой ипостасью, для которой физиологии и вправду не существовало. Тахор ограничился короткой усмешкой.

Жизнь… налаживалась? Откуда-то сбоку вывернулся давешний официант, на подносе которого покачивались четыре кружки пива. Четыре? Ланья покосился на Тахора, тот сделал вид, что ничего не замечает. Тем временем Шатун с благодарным кивком подхватил одну из кружек и поднялся.

– Разрешите представиться, – с улыбкой посмотрел он на Ирила, – Егор Дятьковский, в миру Шатун, Земля, Россия.

– Э-э-э, – только и выдавил Ланья.

– А это, – Шатун повернулся к сидящему приятелю, – Демчи.

Он запнулся:

– Просто Демчи.

– Демчи Сырнава, – набычился тот.

– Вот я и говорю: сыр снова. Пестик, Такатак.

– Ирил Ланья, – принял новые правила игры Ирил. Оказалось, это даже забавно. – Пестик, Хайар.

– Хайар? – удивился Демчи. – Эк тебя занесло. – Он посмотрел на Шатуна и показал тому язык. – А нас теперь больше, вот тебе.

– Зато я умнее, – подбоченился Шатун.

Ирил только и успел подивиться этому «нас», как за столом неожиданно стало тесно.

– Я знал, что вы друг друга полюбите.

Гемар Тооргандо плюхнулся за стол между Шатуном и Демчи, подвинув обоих. Вообще-то, удобнее ему было упасть рядом с Тахором, но он не рискнул.

– Да?

– Да?

Ланья с Демчи отреагировали одновременно. Переглянулись и рассмеялись.

– Вот, – поднял палец Тооргандо, – и я про это. Пива! – громогласно оповестил он окружающих о своих потребностях. Каким-то чудом пиво появилось чуть ли не мгновенно.

– Соратники должны друг друга любить, – возвестил он, поднимая кружку.

– Соратники? – И опять Ирил с Демчи подали голос одновременно.

– Конечно, – Тооргандо поставил ополовиненную кружку на стол и хитро улыбнулся. – Вам ведь вместе драться.