Текст книги "Песочные часы"

Глава тридцать третья

– Не хочу я ничего!

Мы все втроем переместились на кухню. Майкл изучал содержимое холодильника, пытаясь найти Калебу чего-нибудь поесть. Тот же положил голову на стол и закрыл ее руками, иногда поглядывая на меня и улыбаясь. Он определенно был очарователен.

Очень даже.

– Я уверен, что Нейт будет не прочь поделиться полудюжиной яиц. О, вот вкусняшка, как раз то, что нужно твоему желудку. Бекоооончик, – нараспев произнес Майкл, открывая упаковку с широкой улыбкой на лице.

Почувствовав запах, Калеб застонал. Майкл подмигнул мне так, словно я была его сообщницей. Я завидовала тому, что этим парням так легко друг с другом. Особенно после того, как они чуть не подрались.

И поняла, что мне в этом доме тоже комфортно. Я посмотрела на Майкла, который все еще рылся в холодильнике, а потом на сидящего рядом Калеба. Мне было хорошо! С ними. Хотя отправлялась я сюда без надежды влиться в компанию.

Команда Чокнутых. Интересно, может, нам свитера со своей символикой заказать.

Но эти теплые чувства поугасли, когда я вспомнила, как дела обстоят на самом деле. Майкл ведь не знал всего, не мог знать. Если бы он видел, что собой представляла моя жизнь четыре года назад… это и жизнью назвать нельзя было. Существованием – и то с натяжкой.

На лестнице послышались шаги, и в кухню вошла Ава, стуча по деревянном полу шпильками, словно молоточками. Она бросила на меня беглый взгляд, натянуто улыбнулась и быстро отвернулась.

– Майкл? – сказала она с нетерпением.

Он подскочил – его голова была еще в холодильнике, и он Аву не видел.

– Ава. Как себя чувствуешь?

– Нам надо окончательно определиться с планами на День благодарения. – С Калебом Ава не поздоровалась. – Я хочу уже заказать билеты в Лос-Анджелес. Ты же примешь мое приглашение?

Майкл напоминал испуганного оленя в свете фар огромного грузовика, везущего радиоактивные отходы.

– Мы же это уже обсудили.

– Нет. – Ава нахмурилась – она искренне недоумевала.

– Несколько дней назад. Я сказал тебе, что я не…

– Приходи в мою комнату, посмотрим на расписание рейсов. Если ты уже закончил с… – она махнула рукой в направлении стола, – этим…

Калеб ухмыльнулся:

– Ава, если он тебе нужен, то он со мной «закончил». Майкл, не забудь помыть руки, что бы мои вши не переползли на Си… Аву.

Ава бросила взгляд на Калеба, дерзко склонив голову:

– Напился.

– Мегера, – парировал он.

– Дети! – Майкл сложил руки буквой Т. – Тайм аут.

Ава зло посмотрела на Калеба и вышла. Майкл пошел за ней. Не оглядываясь.

– Почему ты ей не скажешь, как ты к ней на самом деле относишься? – спросила я Калеба, когда они ушли.

– Я говорил… с самого начала. – Калеб поставил руки на стол и положил на кулаки подбородок, глядя на меня. – Как вот, например, сейчас признаюсь тебе, что я, возможно, в тебя влюбился.

– Правда? – засмеялась я. – За наши глубокие разговоры и за то, как хорошо нам было вместе? Или это любовь с первого взгляда?

– Типа того, – поддразнил он.

Я задумалась.

На миг я окунулась в его глаза. Но осознав, что Калеб от меня чего-то ждет, я откашлялась.

– Так ты всем клички придумываешь? Коротышка, Майк… Сияющая?

– Про последнюю тебе Майк, полагаю, рассказал?

Я кивнула, и по лицу парня расплылась улыбка, как мед стекает по сотам. Наверняка Калеб уже привык к тому, что девчонки не могут отвести от него глаз. Интересно, всегда ли это доставляло ему такое удовольствие, как сейчас?

– Я даю клички тем, кого я люблю и кого я с удовольствием ненавижу.

Я задумалась о том, есть ли в Коротышке какой-то скрытый смысл.

– Ава, видимо, в числе тех, кого ты ненавидишь.

– Мы никогда не ладили. – Улыбка исчезла с лица Калеба. Разведя руки, он наклонился ко мне: – Наверное, я не могу воспринимать ее нормально из-за ее тараканов. Она зачастую сама не знает, что чувствует.

– А ты-то знаешь, да? – улыбнулась я. – Надеюсь, ты не рассердишься. Майкл мне рассказал. О твоих способностях.

– Не рассержусь. Ведь про тебя мне известно все. Так что это справедливо. – Он распрямил спину. Контакт был утрачен. – Ничего страшного.

– Вряд ли ты знаешь про меня все.

– Я с удовольствием выслушаю остальное. – Калеб старался придать разговору тон беспечного флирта.

Однако я не клюнула:

– Не знаю. Мой жизненный путь был… ухабист. Но я могу рассказать в подробностях. Если тебе интересно.

Настроение у Калеба изменилось, сомнение затуманило взгляд. Уставившись на окно у раковины, он сказал:

– Слушаю.

– Вскоре после того, как я начала видеть рябь, мои родители погибли в катастрофе. Меня упекли в больницу, потому что я проболталась психологу о том, что вижу умерших. А еще потому, что в какой-то момент я так распсиховалась в школьной столовой, что подружке пришлось оттащить меня в медкабинет. – Рассказывая о себе, я оценивала реакцию Калеба, пытаясь понять, что ему можно сообщить. – И никто не знал, что со мной делать, поэтому меня накачивали таблетками до бессознательного состояния.

– А как… все наладилось? – Калеб пристально смотрел на меня, ожидая ответа, которого я не могла ему дать, хотя и очень хотела.

– Из-за лекарств я перестала видеть рябчиков. Доктора постепенно снизили дозировку, а я научилась помалкивать о своих видениях. На прошлое Рождество я совсем перестала пить таблетки. После встречи с Майклом… все стало проще.

– Он тебе рассказал, как познакомились мои родители?

– Нет, – ответила я. – Но Кэт рассказала мне немного об их отношениях.

Калеб откинулся на спинку стула и уперся подошвой своего кеда в край стола:

– Мой папа… он был типичным ученым. Волосы всклокочены, одевался всегда абы как. У мамы же все всегда было честь по чести. Они встретились, когда папа работал техническим консультантом в фантастическом фильме, в котором она снималась.

– А как ее зовут?

– Грейс. Ее псевдоним был Грейс…

– Уолкер, – перебила я, уловив сходство. – Ты очень на нее похож.

– Да, в этом мне повезло. – Калеб ухмыльнулся. – Поженились они через полтора месяца после того, как познакомились.

– Потрясающе.

– Их связь была невероятной, очень глубокой. Папа видел рябчиков всю жизнь, а у мамы это началось только после их встречи.

– Она испугалась?

– У нее был он.

Я задумалась – неужели у нее все было настолько просто?

– А когда у тебя проявилась способность к эмпатии?

– Насколько известно, я с ней родился. В младенчестве я много плакал, но не из-за колик. Как только родители поняли, с чем это связано, мама перестала сниматься в кино, чтобы проводить все время со мной – она выполняла роль глушителя. Благодаря ее присутствию моя жизнь стала сносной. – Калеб смолк и уставился в пол. Мне даже показалось, что я заметила влагу на его темных ресницах. – Мне так ее не хватает. Их обоих.

– Калеб, не обязательно…

– Нет, все в порядке. – Он посмотрел на меня ясными глазами. Я, наверное, ошиблась. – Когда я стал старше, то нашел другие способы защищаться, например заметил, насколько тише становилось в голове под водой. И если ставить барьеры, тоже чувствуешь меньше.

Мне показалось, что шутка не помешала бы.

– Поэтому ты ведешь себя как свинья?

Калеб ухмыльнулся:

– Хорошо сказано.

– Я тоже от всего отгораживалась – после несчастного случая, даже после больницы, – призналась я. – Старалась не высовываться. И тоже училась защищаться, быть саркастичной, чтобы отталкивать от себя людей, держать дистанцию.

– Помогло?

– Какое-то время помогало. – Я улыбнулась. – Сейчас становится легче ближе подпускать людей к себе. Тебе тоже стоит попробовать.

– Доложу тебе о результатах, – засмеялся Калеб. Потом его лицо снова стало серьезным. – Кроме Майкла, об этом никто не знает, но отцу удалось синтезировать препарат, позволяющий мне фильтровать чужие эмоции, чтобы не чувствовать всё и за всех. Прямо перед смертью он изготовил очередную партию.

Калеб достал из кармана серебряную монету и начал перекатывать ее по костяшкам пальцев, внимательно следя за ее движением, а потом сжал ее в кулаке.

– Я знаю, что ты согласилась сделать для моего отца, – тихо сказал он.

Посмотрев прямо в его глаза, так похожие на глаза его знаменитой матери, я ответила:

– Для твоего отца. А также для тебя и твоей мамы. Никто не должен переживать то, что довелось пережить нам. Что-то изменить, сделать жизнь лучше – это все равно что помочь всему миру.

– Папа подарил мне это в шестнадцать лет. Я наконец принял самого себя таким, какой я есть. И решил научиться пользоваться своими способностями, а не убегать от них.

Калеб зажал монету между двумя пальцами, показывая мне. Это оказалась вовсе не монета, а серебряный кружочек, на котором было выгравировано какое-то слово. Я наклонилась, чтобы прочесть его.

«Надежда».

Он убрал кружочек в карман и потянулся ко мне, чтобы взять меня за руку. Я подала ее ему. Ладонь у Калеба оказалась сильная, с несколько загрубевшей кожей и очень теплая. Электрической искры, как от соприкосновения с Майклом, не возникло, но я почувствовала что-то еще.

Покой.

– Спасибо, – улыбнулся Калеб.

Я кивнула.

Тут в кухню вошел Майкл. Один. Я убрала руку, однако Майкл успел это заметить. Я увидела, какое впечатление это на него произвело.

Ему не понравилось.

– Ну что, билеты заказаны? – слащаво поинтересовался Калеб, к которому вернулся весь его цинизм. – Первым классом летите?

Я решила вступить в разговор, чтобы они снова не поругались.

– Кстати, о путешествиях… Когда мы отправляемся? – спросила я.

Познакомившись с Калебом, я укрепилась в своей уверенности, что поступаю правильно. Теперь у проблемы появилось человеческое лицо, она стала ощущаться как более реальная.

– Надеюсь, скоро, – ответил Майкл. – Надо еще рассказать обо всем Кэт и убедиться, что она с нами.

– Так чего мы ждем? – Я встала. – Идем.

– Погоди. Не слишком ли ты спешишь? – ухмыльнулся Калеб. – Ты о своих способностях только узнала. Ты уверена, что уже готова путешествовать?

Я посмотрела на него:

– Чем быстрее мы это сделаем, тем быстрее к тебе вернется отец.

Калеб уставился на меня. Я поняла, что он пытается оценить, что я чувствую, – наверное, искал признаки страха.

Но он их не найдет.

Глава тридцать четвертая

Я села в машину Дрю и поехала за Майклом и Калебом. Мы пересекли кампус и остановились перед корпусом естественных наук. Когда Томас решал, что сделать с центром Айви Спрингс, он изучал классическую архитектуру хорошо сохранившихся каменных и кирпичных зданий. Как и другие дома в центре нашего городка, это массивное строение казалось удобным и уютным. И конечно, весьма старым.

А со старым у меня были плохие отношения.

По широкой лестнице мы поднялись на третий этаж. В коридорах пахло книжными переплетами и мелом. Из одного класса доносился низкий монотонный голос – читали лекцию о свойствах металлов. Мы прошли мимо доски объявлений, и пришпиленные к ней листки затрепетали. Я не сводила глаз с широкой спины Калеба.

Увидев нас, Кэт удивленно воскликнула. Мы вошли в лабораторию, там было полно трубок, мензурок, горелок, на стене висела белая доска, сплошь исписанная уравнениями. Впустив нас, Кэт закрыла за нами дверь:

– Калеб, я удивлена, что ты на ногах после вчерашнего. Я-то думала, тебе по крайней мере до завтра будет паршиво. – В ее глазах даже сквозь очки с камушками читалось волнение и в то же время облегчение.

Я подумала, что очки наверняка не ее и что она одолжила их у кого-нибудь из коллег-профессоров, какой-нибудь старушки с голубыми волосами и морщинистым, как у шарпея, лицом.

– Да, я прошу прощения за вчерашнее. – У Калеба вспыхнули щеки, и он принялся потирать шею. – Сам не понимаю, как такое со мной случилось.

Кэт одарила его натянутой улыбкой – она наверняка означала, что они еще вернутся к этому разговору позже, – а потом повернулась к нам с Майклом:

– И что привело вас в храм науки? Эмерсон, у тебя появились новые вопросы?

– Нет. – Майкл пришел мне на помощь. – Мне надо кое в чем признаться. И я не мог ждать.

Кэт подняла очки, опираясь спиной о лабораторный стол:

– Признаться?

У меня в предвкушении заколотилось сердце. Так много зависело от того, одобрит ли Кэт план Майкла. Он начал свой рассказ, а я мысленно скрестила пальцы.

– Пару месяцев назад я получил голосовое сообщение, незнакомый голос попросил меня встретиться в парке Ривербенд. – Майкл бросил на меня взгляд искоса. – В рощице, в стороне от дорожки. Это была Эм. На десять лет старше, чем сейчас. Она рассказала мне, как и когда связаться с Томасом, чтобы и предложить ему свои услуги, а также снабдила меня информацией, которая должна была убедить меня в том, что это все не подстава. И порекомендовала изучить принцип Новикова.

– Что? – выдохнула Кэт, хватаясь за стол.

Я внимательно смотрела на Майкла – его рассказ меня сильно заинтриговал.

– Правил путешествия она не нарушила, – поспешно заверил Майкл, стараясь не смотреть мне в глаза. Следующие слова он произнес очень отчетливо: – Эм сообщила мне, что мы с ней пара. И что она может помочь мне сделать то, что не сможет никто другой.

Кэт оттолкнулась от стола так резко, что он затрясся. Зазвенело стекло, на горелку пролилась какая-то жидкость и зашипела.

– Вы хотите спасти Лайема.

Майкл кивнул, но промолчал. Шли секунды, дыхание Кэт становилось все более напряженным.

– Нет. Ты же знаешь, что это невозможно. Такое вмешательство во время недопустимо. Они ни за что не одобрят… – Она замолчала и покачала головой. – Проблем хватает и когда мы просто замедляем или ускоряем его для собственных целей, а вернуться и воскресить мертвого? Нет.

– Ты не учитываешь имеющиеся возможности, – настаивал Майкл, с нетерпением шагнув к ней. – Ты хоть приняла во внимание принцип Новикова?

– Майкл, я никаких принципов принимать во внимание не буду. Ответ отрицательный. – Кэт поспешно скользнула в сторону, оказавшись по другую сторону стола. – Категорично и бесповоротно.

Стоявший рядом со мной Калеб до сих пор слушал молча. Его слова я скорее почувствовала, чем услышала: еле сдерживаемая ярость лавиной обрушилась на мои барабанные перепонки.

– Почему? Почему, черт возьми, ты не хочешь помочь моему отцу?

Я положила ладонь на руку парня, хотя глупо было надеяться, что я смогу его удержать, если он решит наброситься на Кэт. Я чувствовала, как напрягся его бицепс, я думала, что он меня оттолкнет. Но Калеб этого не сделал.

Кэт осмотрелась, словно ища ближайший выход:

– Дело не в твоем отце. Дело в правилах, в том, что мы можем и чего не можем делать.

Калеб огромным шагом резко сократил расстояние между собой и Кэт. Добравшись до нее, он принялся бить кулаком по столешнице из нержавейки, словно подчеркивая свои слова:

– К черту правила.

– Калеб, прошу тебя, – окликнул его Майкл.

В комнате стало тихо, лишь шипели бунзеновские горелки, в подвешенной трубке кипела какая-то жидкость. Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем Кэт снова заговорила:

– Эмерсон раньше не путешествовала. – Она перевела взгляд с Калеба на Майкла. – Вы что, хотите, чтобы она рисковала своей безопасностью, даже жизнью, отправляясь в прошлое спасать человека, которого даже не видела?

Майкл принялся защищаться:

– Это не опас…

– Опасно, – оборвала его Кэт. – Майкл, тебе известно, как погиб Лайем. Чтобы у тебя что-то получилось, расчет времени должен быть очень точным – до тысячной доли секунды.

– Это можно сделать, – не сдавался он. – Надо будет провести исследование…

– Исследование? Подумай, о чем ты говоришь. Один неверный шаг, и вы с Эмерсон можете погибнуть, от вас останется пара обгорелых костей, как и от Лайема. Вы этого хотите?

Калеб сжал зубы, зашипел и сделал шаг назад, вставая между мной и Кэт.

Меня все равно что ударили. Я обхватила руками живот – он резко заболел от желания убраться как можно дальше и прекратить этот разговор. Я повернулась и, не оглядываясь, вышла, пробравшись сквозь толпу развеселых студентов, которые к этому времени уже высыпали в коридор. Стараясь не касаться ни людей, ни рюкзаков, я вылетела из двустворчатых дверей и понеслась вниз по лестнице на первый этаж. Добравшись до тротуара, я бросила взгляд через плечо, чтобы убедиться, что за мной никто не пошел.

Это было ошибкой.

Перед зданием неистовствовали ребята, бросая друг другу старомодный мяч, сделанный из свиного мочевого пузыря. Им-то он казался вполне современным.

На них были короткие шорты, полосатые носки и бутсы с шипами; по униформе я решила, что они из начала сороковых двадцатого века. Да уж, денек и без того был отмечен безумием, а тут передо мной еще и выстроилась целая команда футболистов-призраков – они встали на ступеньки, позируя фотографу.

Я решила, что не буду даже пытаться тыкать пальцем во всех этих накачанных ребят, которых было больше дюжины, а вместо этого поищу менее людное местечко. Убежище я нашла за административным корпусом. Мемориальный сад молитв Уайтвуда. По бокам старинных бронзовых солнечных часов стояли две поросшие мхом лавочки. Живая зеленая стена, образованная раскидистыми ветвями ив, практически не пропускала звуков из кампуса, за ней прятался маленький прудик. Я опустилась на скамейку, запрокинула голову и закрыла глаза, радуясь вечернему солнцу, согревавшему мое лицо.

Но как я ни старалась, слова Кэт из головы выкинуть не удавалось.

Потеряв родителей, я постоянно проигрывала в уме собственную версию аварии, представляя себе, каково это было – упасть с горы в прозрачную, адски холодную воду озера. Я предпочитала думать, что родители умерли легко и спокойно. И понимала, что последние минуты жизни Лайема были совсем другими.

За спиной раздались тяжелые шаги. Я повернулась, думая, что это Майкл. И слегка ахнула от удивления, увидев перед собой голубые глаза Калеба.

– Майкл ест мозг Кэт за то, что она тебя напугала. Я решил, что это тебе пригодится. – Калеб сел, протянул мне бутылку с водой и положил на шею сзади влажное бумажное полотенце. Оно оказалось таким мокрым, что вода струйками потекла мне на майку. – Ты как?

– Я? А ты? Сам-то в порядке? Кэт сравнила твоего отца с… – Я смолкла, заканчивать фразу не хотелось.

Я сняла с шеи мокрое полотенце, скомкала его в маленький шарик и сжала так, что между пальцами стала сочиться вода, стекая по запястью. Я вздрогнула.

Калеб это заметил. Он поставил локти на спинку скамейки, чуть опустил руку, которая была ближе ко мне, и осторожно положил ее мне на плечи. Мне очень хотелось прижаться к нему и расслабиться, но я сдержалась.

Солнце, уже довольно низкое, светило как через желтое стеклышко, придавая окружающему миру теплый оттенок. Казалось, что мы жили на картинке в книге сказок, а не в мире, в котором возможны разговоры о смерти. И боли.

– Калеб, как она могла сказать такое при тебе?

– Она не нарочно, – ответил он, стерев с лица все эмоции. – Кэт хотела лишь донести свою точку зрения, и, судя по твоей реакции, ей это удалось.

– Я из-за тебя ушла… Я думала, что вы близки. Я заметила, как она на тебя посмотрела, когда интересовалась тем, что случилось вчера.

Калеб отвернулся, глядя на кувшинки, камыш и на противоположный берег пруда. Из воды выпрыгнула рыба, и у берега заплясали небольшие волны.

– У нас с Кэт необычные отношения. Они всегда такими были. Она – мой опекун.

– Но вы живете не вместе.

– Теперь, после того как маму заберут в больницу, будем вместе. Начну перевозить вещи уже сегодня.

– А… – Внутри у меня все сжалось от боли, которую я прочла в его глазах. – Но ты же не против?

– Сложно сказать. То есть я Кэт люблю, но последнее время она не знает, как ко мне подойти. Сейчас со мной очень непросто. А когда я пытаюсь понять, что она чувствует… в душе у нее настоящий кавардак. – По голосу казалось, что Калеб сейчас очень расстроен, что совсем не вязалось с его уверенным видом. – Страх, вина, злость, раскаяние. Думаю, это связано с моим отцом или с тем, что ей еще нет тридцати, а она обязана нести ответственность за почти совершеннолетнего подопечного.

– Я уверена, что она не воспринимает тебя как подопечного, – сказала я, пытаясь его подбодрить. Я катала в руках влажное полотенце, чтобы хоть чем-то их занять. – Думаю, она искренне за тебя переживает. Как давно вы знакомы?

– У меня такое ощущение, что мы с ней знали друг друга с самого раннего детства. Она всегда была рядом. Кэт мне как сестра. Но ее не обязательно было назначать моим опекуном.

– Ты ей небезразличен. Как и многим.

– А как насчет тебя, Коротышка? – Калеб посмотрел на меня с улыбкой. – Мог бы я стать небезразличен тебе?

Он не имел в виду дружбу. Вода из полотенца уже буквально начала испаряться сквозь мои пальцы.

– Калеб, я… дело в том… я хочу сказать, что время не подходящее…

Я услышала чей-то кашель и резко повернула голову. У нас за спиной стоял Майкл. Интересно, что он слышал? Я осознала, как все это выглядело с его точки зрения – Калеб сидит, приобняв меня, я смотрю ему в глаза. Я так поспешно вскочила, что чуть не упала. Сунув полотенце в карман джинсов, я посмотрела прямо на Майкла.

– Привет! – сказала я чересчур громко и жизнерадостно. – Как там Кэт?

– Хочет все обдумать. – Казалось, что Майкл чувствовал себя как-то неловко, переводя взгляд с Калеба на меня. – Мы договорились встретиться завтра в доме, и она даст нам окончательный ответ. И заодно извинится.

– Она признала, что не должна была говорить этого Эмерсон? – поинтересовался Калеб. Он тоже встал и расположился сзади меня. Встав прямо вплотную.

– Она признала, что не должна была говорить этого. Всем нам! Точка, – напряженно ответил Майкл.

Зазвонил сотовый, и Калеб поспешно полез в карман. На экране появилась фотография девчонки, ее блестящие губки были сложены для поцелуя. Калеб поднес телефон к уху и смущенно взмахнул рукой: – Наверное, лучше ответить. – Отвернувшись от нас, он тихонько сказал: – Привет, малышка.

Мне хотелось бы узнать о разговоре Кэт и Майкла подробнее, но желание сбежать почему-то было сильнее.

– Ладно. – Я достала ключи и принялась нервно крутить их на пальце. – Я… поеду. Майкл, я еще выйду на связь, чтобы узнать, как там завтра…

Я вяло помахала пальчиком стоящему ко мне спиной Калебу. А потом трусливо сбежала.

Так быстро, как только могла на таких каблуках.

Майкл закричал:

– Погоди, Эм!

Но я шла дальше, все так же крутя ключи на пальце. Майкл нагнал меня, но я и не повернулась. Снова меня подвели мои короткие ноги.

– Что такое?

– Я хотел поговорить о…

– Только не спрашивай, хочу ли я до сих пор спасти Лайема. Хочу. То, что сказала Кэт, ни на что не повлияло. Не надо во мне сомневаться. – Я непонятно почему была раздражена.

Мы дошли до машины, я развернулась и прижалась спиной к водительской дверце, готовясь с ним поспорить.

– Я сама способна принимать решения.

– Не сомневаюсь. – Майкл постучал кулаком по крыше джипа. – Но я не из-за этого за тобой побежал. Я хотел спросить… насколько… какой у тебя опыт с парнями?

Я замерла, связка ключей тяжело ударила по ладони. Склонив голову, я пристально смотрела на него:

– Что?

Майкл уставился в землю, активно жестикулируя, пока подбирал нужные слова:

– Я… м-м-м… не в этом смысле, то есть не про физическую близость…

Я не собиралась признаваться, что ближе нашего с ним несостоявшегося поцелуя у забора у меня ничего и не было. И не думаю, чтобы его заинтересовали кошмарные игры в бутылочку в средней школе. Осознав, что я так и стою с поднятой рукой, я ее опустила, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не использовать ключи как кастет.

– Мне это не послышалось?

– Я лишь хотел сказать… Я понимаю, что Калеб может казаться очень… обаятельным. – Майкл сказал это так, словно слова горчили. – Хоть мы с ним и спорим, он мой лучший друг, но…

– Но? – переспросила я.

– Он очень… что касается девушек… они иногда не очень хорошо… – Майкл сделал шаг назад и спрятал руки в карманы. – Забудь. Я не имею права говорить тебе, с кем встречаться, а с кем нет. Прости.

– Я ни с кем не встречаюсь. Уж не знаю, что ты подумал, когда увидел нас, но мы просто разговаривали. – Меня разрывало на части: с одной стороны, мне было приятно, что Майклу не все равно, а с другой – я злилась, что он лезет не в свое дело. – У нас с Калебом много общего. И мы разговаривали. И все.

– Понимаю. – Складки на лбу Майкла стали глубже. – Просто… Когда дело касается противоположного пола, Калеб не всегда головой думает.

– А кто-то из подростков думает головой?

Мне всегда говорили, что у ребят все мысли в другой части тела. Ну и денек выдался. Поругалась с братом, познакомилась с пьяным Калебом, потом мы рассказали Кэт о наших планах, а теперь… обсуждаем мою несуществующую половую жизнь?

Я чертовски от всего этого устала.

Но Майкл пристально посмотрел на меня:

– Я лишь хочу предупредить, что он… мутит с девчонками без разбору. Я не хочу, чтобы тебе потом было больно.

У меня вдруг резко разболелась голова, казалось, что черепушка сейчас расколется и мозг вывалится на асфальт.

– Спасибо, – ответила я, – запомню на случай, если мы с Калебом замутим.

– Нет, погоди… ты не так все поняла. Эмерсон, подожди!

Но я молча села в машину и, хлопнув дверью, заблокировала ее, а потом завела двигатель. Резко сорвавшись с места, я заметила полное ужаса лицо Майкла.