Текст книги "Маленький скандал"

Глава 37

Этот антикварный магазин не походил на те обычные лавки старьевщиков, где ты вздохнуть боишься, чтобы что-нибудь не сбить, не говоря уже о том, чтобы оторвать локти от тела.

В этом магазине множество застекленных стоек с фарфором, хрусталем и серебром были расставлены так, что внутреннее пространство салона оказывалось разделенным на зоны, которые, в свою очередь, были оформлены как комнаты – разных стилей и разных эпох. Вот викторианская гостиная, а вот спальня с железной кроватью и комодом красного дерева со стопкой льняного белья с вышитыми монограммами. Старый кондиционер громко гудел, и в помещении резко пахло плесенью и политурой для дерева с запахом лимона.

Во времена моего деда здесь располагалась аптека, и еще с тех времен тут сохранился кафельный потолок и черно-белый кафельный пол. Разумеется, прилавок – тот, что был в аптеке, – давно пропал, но вот бронзовый кассовый аппарат сохранился, и за ним по-прежнему стояла Крис Грэм.

Где-то в недрах магазина зазвенел колокольчик, и в тусклом свете я различила маленькую изящную женщину, сидящую на диване. Эта женщина, как мне показалось, вздрогнула при звуке колокольчика и быстро потушила сигарету.

– Эй, – раздался хрипловатый знакомый голос, – я готова вам помочь, если вы не зашли просто поглазеть.

Я прошла в магазин, чтобы мисс Грэм могла разглядеть меня получше.

Она отмахнулась от сигаретного дыма. Руки ее были унизаны кольцами. Крис Грэм было, должно быть, шестьдесят с хвостиком, но она держалась молодцом – по-прежнему оставалась интересной женщиной, с хитровато-лисьим взглядом из-под нависающей коричневой челки.

– Ты меня поймала! – воскликнула она. – Пообещай, что не скажешь моей племяннице, что я тут курю. Кэтлин считает, что я создаю постоянную угрозу пожара.

Я молча приложила правую руку к сердцу – клятва девочки-скаута.

Мисс Грэм наклонила голову, пристально глядя на меня так, словно старалась вспомнить, кто я такая.

– Не говорите мне ничего. Я знаю ваше лицо, но мне надо немного времени, чтобы связать лицо и имя.

Я присела рядом с мисс Грэм на диван.

Она нежно взяла меня двумя пальцами за подбородок и посмотрела мне прямо в глаза.

– Ты малышка Джаннин, – сказала она, наконец. – Кили Мердок, так, кажется, тебя зовут. Я пытаюсь понять, на кого ты больше похожа: на Джаннин или на своего папочку.

– Глазами, наверное, на мать, но нос у меня, как все говорят, такой, как у папы.

– Ты – копия своей матери, – заключила мисс Грэм. – Сколько времени прошло с тех пор, как она убежала с Дарвисом Кейном?

Ее прямота застала меня врасплох.

– Простите?

– Ты что, не знала, что она убежала с продавцом, работавшим на твоего отца?

Я кивнула. Вот и хорошо. Самое трудное осталось позади.

– Это было в 1979-м, – сказала я.

– Верно, – кивнула она. – В том же году они затопили часть парка. Я помню потому, что наш дом попал в зону затопления и городские власти возместили мне ущерб, и на те деньги я на две недели укатила отдыхать в Сан-Франциско. И когда вернулась, то узнала о том, что твоя мать пропала.

Я огляделась.

– Она брала меня с собой, когда приходила оформлять витрины. У вас был котенок, с которым я любила играть.

– Малыш. Породы трехцветных. Мне всегда нравилась эта порода. Где ты была все эти годы? Почему ни разу не зашла ко мне?

– Может, я не была готова.

– Но сейчас, вижу, ты готова. Я слышала, у тебя разбито сердце. И разбил его сын Джерниганов. Который из них?

– Эй-Джи, – сказала я.

– Этих ребят невозможно держать в рамках. Джи-Джи часто приходила сюда за покупками. И твоя тетя Глория тоже. Когда я тут была хозяйкой, здесь продавалось все самое модное. Все в городе хоть что-то, да покупали у меня.

– Я помню. Как-то раз вы подобрали для нас с мамой одинаковые наряды. Красные клетчатые свитера и черные блузки.

– Это верно, – сказала мисс Грэм, довольная тем, что я об этом помнила. – Твоя мама была ходячей рекламой моего магазина. Что бы она на себя ни надела, все выглядело так, будто было сшито специально на заказ. Она могла бы стать топ-моделью, с ее внешностью и чувством стиля.

Грэм внимательно оглядела мой наряд. На мне была цвета морской волны блузка без рукавов, бусы из серебряных шариков и белые капри, сандалии цвета морской волны с бусинами, которые я купила во время последнего визита в Атланту. Мисс Грэм потерла ткань моего топа между пальцами и одобрительно кивнула:

– Шелк. Это хорошо. Я не люблю синтетику. Я не могу сказать, что у тебя такое же чувство стиля, как у матери, но для нашей местности сойдет.

– Спасибо, – сказала я. – Я пытаюсь понять, что случилось с мамой. Куда она уехала.

Грэм пожала плечами.

– Спроси у отца.

– Я спрашивала. Сразу после ее исчезновения он нанял частного сыщика, но так и не получил настоящего ответа. Теперь, когда с помощью компьютера можно все, что угодно, узнать, я надеюсь кое-что выяснить. Мне помогает мой друг.

– Твой парень? – Мисс Грэм кривовато усмехнулась.

– Просто друг. Остин Лефлер. Вы его знаете? Он держит цветочный магазин тут, на площади.

– «Букеты Бетти Энн». Я знаю это место.

– Остин провел компьютерный поиск. Он не нашел записей о разводе. Мой отец говорит, что не подавал на развод потому, что не знал, где ее искать. И в записях о смерти ее тоже нет, вот я и подумала…

– На что ты надеешься? Какая мать может вот так, запросто, бросить своего ребенка?

– Я не знаю, – прошептала я. – Разве мама была такой женщиной?

– Я ее такой не знала, – сказала мисс Грэм. – Может, она и была чуть легкомысленна, но ведь она была совсем молодой тогда. Ей и тридцати не было.

– Она говорила с вами о своем браке? Вы знали, что она была несчастна?

– Несчастна? Кто тебе это сказал?

– На самом деле никто, – сказала я. – Но ходили слухи. Еще до того, как она пропала. Что она водила сомнительные знакомства. Моя тетя сама это признала, когда мама ушла. И папа тоже.

Мисс Грэм потянулась к пачке сигарет. Она вытряхнула одну штуку и закурила. Вдохнула дым и закрыла глаза.

На минуту мне показалось, что она уснула. Наконец она открыла глаза и с шумом выдохнула.

– Я никогда не осуждала Джаннин, – сказала мисс Грэм. – Джаннин не спрашивала моего совета, а я сама ничего ей не предлагала. Я не была ей матерью, и я сама не святая. Никогда не была святой. Скажем так, я знала, что она может сделать что-то такое, о чем она бы не хотела ставить в известность твоего отца. Последние три или четыре месяца до того, как она исчезла из города, она просила меня платить ей наличными, а не чеками, как обычно, и я охотно выполняла ее просьбу.

– И сколько она могла накопить денег?

Смех мисс Грэм был похож на скрип несмазанной двери.

– Не слишком много. Я платила ей примерно долларов двадцать за витрину, а по большей части она брала плату одеждой. Но эти последние месяцы она просила давать ей наличными.

– Что это за дурная компания, с которой она водилась? Что там были за люди?

Мисс Грэм приподняла одну бровь.

– Это было давно, дорогая, и люди меняются.

– И все же кто был в той компании? Если бы я могла узнать имена этих людей, я, возможно, могла бы поговорить с ними. Кто-то должен знать правду.

Мисс Грэм медленно покачала головой.

– Видишь ли – эти люди не какие-то чужаки. Все наши, местные. Респектабельные граждане, которые ходят на работу и посещают церковь. И тогда они не рекламировали то, что делали. Просто по городу ползли слухи – ничего, кроме слухов.

– Какие слухи? Давайте же, мисс Грэм, прошло уже двадцать лет. Никому это давно неинтересно, кроме меня.

– Это ты так думаешь. В любом случае некоторые из них умерли; некоторые переехали.

– А некоторые до сих пор живут в Мэдисоне. Назовите имена, прошу вас.

Мисс Грэм потянулась к кофейной чашке, которую она использовала как пепельницу, и просыпала пепел.

– Ты помнишь мамину двоюродную сестру Соню?

– Соня Уайрик. Но она несколько лет назад уехала.

– В Каннаполис, Северная Каролина, – сказала мисс Грэм. – Тогда Соня и Джаннин были подруги не разлей вода. Сонин брак только успел развалиться, и она совсем от рук отбилась. Чуть не с каждым мужчиной в городе ходила на свидания.

– За это папа ее и не любил, – сказала я.

– Пожалуй, он был единственным мужчиной в городе, кто ее не любил! Я тоже не могла понять, что они все в ней находили. Она была грубоватой, крепко сбитой, с обесцвеченными волосами и маленькими тощими ножками. Ходили слухи, что она детей одних бросала дома, а сама прохлаждалась с кем попало до утра.

– Шон и Таня, – сказала я, внезапно вспомнив имена моих кузенов. – Однажды они в нашем доме провели все выходные. Шон умел плеваться сквозь зубы, а Таня уже носила бюстгальтер. Папы тогда дома не было, кажется. Эти выходные запомнились мне как один долгий сплошной праздник. Мы не ложились спать допоздна и ели замороженную пиццу. И смотрели ужастики по телевизору.

– Могу представить, – сухо заметила Грэм.

– И это все, что я о них помню, – сказала я. – Я думаю, то был единственный раз, когда они были у нас дома. И я абсолютно уверена, что ни разу не оставалась на ночь у них.

– Твой отец этого бы не допустил, – согласилась мисс Грэм. – Репутация Сони Уайрик была не очень.

– Еще кто с ними был? – спросила я. – Я так понимаю, что у них была целая большая компания. Но пока я слышала только о Соне. Как насчет Дарвиса Кейна? О нем кто-нибудь слышал с тех пор, как они уехали?

Мисс Грэм затушила сигарету и резко встала.

– Мне надо открыть дверь и проветрить помещение. Если Кэтлин зайдет сюда и почует дым, она снимет с меня три шкуры.

Я проводила мисс Грэм до двери. Она взяла здоровый чугунный утюг и придвинула его к двери, чтобы та не закрывалась. Теплый воздух ворвался внутрь. Мисс Грэм зашла за стеклянную стойку с серебром и ювелирными украшениями и вернулась оттуда с большим баллоном освежителя воздуха, который и принялась разбрызгивать, напуская еще больше туману.

– Так лучше, – сказала она, выбросив пустой баллон в мусор.

– Теперь здесь пахнет сигаретным дымом с ароматом розы, – сказала я. – Так как насчет Дарвиса Кейна? У него была жена и дети. Кто-то должен про него что-то знать. Они же не сквозь землю провалились. Просто назовите имена. Прошу вас, пожалуйста. Одно имя. Имя кого-то, кто мог бы рассказать мне о моей маме и Кейне. Я никому не скажу. Тайна останется при мне.

– Это здесь, в Мэдисоне? Кого ты хочешь обмануть? Если тут мышка выпустит газы, то об этом узнают еще до того, как развеется запах. И вообще это старая история. Что, если ты найдешь свою мать? Что ты будешь делать? Что ты скажешь ей спустя столько лет? И что по этому поводу думает твой отец?

– Папа меня понимает, – сказала я со стальными нотками в голосе. – А обо всем остальном я подумаю, когда ее найду. А это я как раз и намерена сделать.

Мисс Грэм громко вздохнула.

– Знаешь, мне приходится жить в этом городе. Поговори с Соней. Насколько я знаю, она все еще в Каннаполисе. Ее не так трудно будет найти – имя у нее редкое.

– Спасибо, – сказала я.

– Может, ты пожалеешь о том, что меня поблагодарила, когда услышишь, что она тебе скажет, – сказала мисс Грэм внезапно постаревшим усталым голосом. – Только не говори, что я тебя не предупреждала.

Глава 38

Остин помахал мне рукой из маленького застекленного кафе на Мэдисон-Драге. На столике перед ним стояла огромная порция мороженого с фруктами.

– Я сегодня гуляю, – сказал Остин, не дожидаясь от меня ответной реакции.

– Привет, Кили, – поздоровалась со мной Виви Бланшар – она работала тут официанткой столько, сколько я себя помню. Она кивнула в сторону Остина: – Ты закажешь то же, что и он?

– То, что заказал он, – смертоубийство, Виви, – сказала я. – Я сегодня даже пообедать не успела. Остался у вас салат с цыпленком?

Виви обернулась, открыла дверцу холодильника, что стоял у прилавка, и вытащила поднос с салатами.

– Помидоры спелые есть?

– Док принес сегодня утром со своего огорода, – сказала она.

– Отлично. – Я услышала, как у меня заурчало в животе. – Тогда салат из цыпленка и помидоры. И еще парочку соленых крекеров и диетическую кока-колу.

– Еще у нас сегодня пирог есть, – сказала Виви, подмигнув. – Кусочек лимонного пирога ты можешь себе позволить?

– Ладно, – согласилась я. – Возьму пирог. Крекеры тогда не надо.

Субботний день клонился к вечеру. Народу в кафе было немного, если не считать малолетних футболистов и их отцов, которые приканчивали сливочное мороженое.

– Ладно, – сказала я Остину, поздоровавшись с папашами и узнав результаты игры, – что ты празднуешь?

Остин достал папку с соседнего сиденья и протянул ее мне через стол.

– Дарвис Кейн. Кажется, я смогу отловить этого парня. Сердце мое часто забилось, но я не могла позволить себе дотронуться до этой папки. Пока не могла.

– Ты нашел что-то в старых записях у отца в подвале? – спросила я.

– Именно! Твой папочка, надо сказать, не облегчил мне задачу. Не представляешь, что мне пришлось пережить, пока я вытаскивал эти папки из-под старого верстака. И к тому же там было слишком темно, и мне пришлось все поднимать наверх в бельевой корзине только для того, чтобы прочесть названия на папках. Но я это сделал. Я нашел Дарвиса.

Виви подошла к нашему столику и поставила передо мной салат и колу.

– Отец здоров? – спросила я.

– Спасибо, здоров, – сказала она. Виви не торопилась уходить.

– Мне жаль, что тебе через все это пришлось пройти. Эту Пейдж Пламмер надо бы выпороть так, чтобы надолго запомнила.

– Спасибо, – сказала я в надежде, что тема исчерпана.

– Я никогда ее не любила. Ни ее, ни ее мамашу. – Виви понизила голос: – Все женщины у них в роду просто шваль.

– Ну… Это все в прошлом. Я давно обо всем забыла, – пыталась подобрать какие-то банальные слова, которые положено произносить в такой банальной ситуации.

Виви согласно тряхнула рыжими кудрями и отправилась обслуживать игроков младшей лиги.

– Вот и я о том же говорил, – сказал Остин. – Как твой отец и обещал, я отыскал папку, в которой были записаны дата рождения и номер социального страхования Дарвиса Кейна. Я не мог усидеть на месте и сразу бросился к компьютеру.

Я взяла немного салата на вилку.

– Ладно, Остин. Что тебе удалось выяснить?

– Во-первых, Дарвис Кейн – Скорпион по гороскопу. И это многое объясняет. Твоему отцу вообще не надо было его нанимать. Ты же знаешь, какие они, Скорпионы. Не задумываясь, воткнут тебе нож в спину.

– Эй-Джи тоже Скорпион, – сказала я.

– Скорпионы очень сексуальны, – сказал Остин, насмешливо усмехнувшись. – И умеют манипулировать людьми. Способны наводить порчу.

– Порчу?

– Тебе это слово не нравится? Знаешь ли, в том, что твоя мама попала под его влияние, нет ничего удивительного.

– Почему?

– Она родилась в январе, верно? Водолей. Водолеи очень подвержены чарам Скорпиона. Они люди творческие, но в определенном смысле слабые. У твоей мамы не было шансов против мужчины, подобного Дарвису Кейну.

Я гоняла салат по тарелке.

– У тебя есть что-то конкретное? – спросила я. Остин открыл папку и начал читать:

– «Дарвис Лерой Кейн. Дата рождения: 30 октября 1948 года. Родился в Уэдоуи, штат Алабама. Женат на Лизе Франклин. Двое детей. Место жительства: трейлерный парк Пайн-Мэнор. Вагончик номер 9С. Принят на работу к твоему отцу в октябре 1977 года в качестве продавца. Через шесть месяцев получил повышение – стал менеджером по продажам. Прекратил работу 15 марта 1979 года».

Остин посмотрел на меня.

– Твой отец продолжал отправлять его жалованье Лизе Кейн в течение двух месяцев после того, как Дарвис удрал с твоей матерью. Возможно, он продолжал бы посылать ей деньги и по сей день, если бы последний перевод не вернулся к нему из-за того, что адрес получателя изменился.

– Это после того, как Лиза переехала к сестре в Афины, – сказала я. – Мне отец то же самое говорил. Он чувствовал себя виноватым из-за того, что его жена увела отца из семьи с двумя детьми. Он послал ей деньги, несмотря на то, что она по всему городу рассказывала про мою мать ужасные вещи.

Я раздавила помидор вилкой. Сок и семена брызнули из мякоти. Посолив помидор, я попробовала его на вкус и положила вилку.

– Что дал твой компьютерный поиск?

Остин подцепил на ложку кусочек банана с мороженым. Отведав лакомство, он принялся размешивать взбитые сливки с сиропом, пока у него не получилась однородная смесь. Зачерпнув ложкой мутное месиво, он с удовольствием его проглотил и причмокнул губами.

– Дарвис тоже не умер, – сказал он. – Но Лиза Кейн оказалась настойчивее твоего отца, потому что она получила от него развод в 1982 году.

– Три года спустя, – заключила я. – Интересно, где она его отыскала?

– Она его не искала, – сказал Остин. – За нее это сделал штат Джорджия. И заставил его выплачивать алименты на детей на сумму три с половиной тысячи долларов.

Я положила вилку на стол.

– Ты и вправду молодец, – сказала я, стараясь сдержать свое стремление узнать все и сразу. – Так, где сейчас Дарвис? Могу я с ним поговорить?

Остин нахмурился и слизнул с нижней губы сливки.

– Я не знаю точно, где Дарвис Кейн. Пока не знаю.

– Так как ты узнал все про развод? Разве не по компьютеру?

– Я выполнил поиск, узнал, что записи о смерти нет, но последний адрес его найти не смог. Тогда я стал искать данные по Лизе Франклин Кейн, и с ней все оказалось проще. Она живет в маленьком городке во Флориде. – Остин открыл папку и стал перелистывать страницы. – Где-то в середине штата.

– И Лиза стала с тобой разговаривать? – Мне было трудно в это поверить. Как-то этот факт не вязался с тем, что мне говорил о ней отец.

– Возможно, она не поняла, кто я такой, – сказал Остин.

– Так, значит, ты ей наврал безбожно.

– Это называется законспирировался. Профессиональные детективы постоянно так поступают, когда хотят вытащить на свет божий какую-нибудь грязь. И вообще, почему бы нет? Я ведь никому вреда не причинил, никому не сделал больно. Я просто сказал, что я служащий из банка в Мэдисоне, и что у нас находится на хранении вложение от Дарвиса Кейна, и что срок двадцать лет, за который была уплачена рента, истек, и что мне нужно узнать его адрес, чтобы отослать содержимое сейфа.

– Надо же, ты ей так сказал? А она что? Остин поморщился.

– Видит Бог, эта женщина ругается, как грузчик. Она сказала, что эта дохлая крыса, ее бывший муж удрал с другой женщиной много лет назад, оставив ее с двумя маленькими детьми без средств к существованию, и что по совести то, что хранилось в сейфе, должно перейти к ней. Я объяснил, что ее имени в договоре не было, и что если она хочет получить то, что хранилось в сейфе, ей придется подавать в суд. И вот тогда она сказала мне про развод и про сумму алиментов, которую назначил суд. Она к тому же заявляет, что Кейн ей еще несколько тысяч должен, кстати говоря.

– У нее есть хоть какие-то догадки о том, где он может быть? Остин с сожалением покачал головой:

– Нет. Лиз считает, что ее бывший муж прячется, и не только от нее, но и от правосудия.

– Почему? Что, по ее мнению, он натворил?

– Она просто говорит, что он мошенник. Если он был мошенником, то мошенником и остался, – вот так она сказала. И еще много такого, чего я повторять не стану, когда рядом дети. – Остин виновато посмотрел на детишек за соседним столиком, которые бросались бумажными катышками, свернутыми из салфеток, и не обращали на нас никакого внимания.

– Так что она сказала? – Я наклонилась к нему поближе.

– Лизи сказала, что она бы сделала все, что угодно, для меня, если бы я помог ей разыскать Дарвиса Кейна и получить то вложение, – прошептал Остин. – Все, что угодно. – Он сильно покраснел.

– Остин! И что ты сказал?

– А ты как думаешь? Я сказал, что я служащий банка, и ее грубая речь для меня оскорбительна, и спросил, не могут ли ее дочери что-то знать о своем драгоценном папочке.

– Хорошая мысль. О детях я забыла. Уитни и Кортни? Они на пару лет меня старше, так что сейчас они вполне взрослые. Что она на это сказала?

– Она сказала, что не хочет со мной трахаться. И предложила мне самому себя трахнуть. И после этого повесила трубку.

Я вздохнула и откинулась на спинку стула.

– Еще один тупик. Может, мы вообще все это зря затеяли. Все было так давно. Никто не хочет об этом говорить.

– Эй, это еще не тупик. Ты только что дала мне имена детей Дарвиса. Я могу попробовать их отыскать. Стоит попытаться. А ты что-нибудь нашла?

– Почти ничего, – сказала я. – Крис Грэм говорит, что знала, что Джаннин что-то затевала за пару месяцев до того, как исчезла, потому что попросила платить ей наличными, а не чеками, как обычно. И еще она сказала, что мама водилась с плохой компанией, но она не называла ничьих имен. Просто сказала, чтобы я поговорила с маминой кузиной Соней.

– С той, что переехала в Северную Каролину? – спросил Остин.

– В Каннаполис, – сказала я.

Остин с видом триумфатора стукнул по столу.

– Видишь, и тут есть ниточка. Нам лишь предстоит проверить данные на жителей Каннаполиса. Найти там Соню… Как, говоришь, у нее фамилия?

– Уайрик, – сказала я и, достав деньги из бумажника, положила их на стол. Я чувствовала себя совершенно опустошенной, побитой. Все это напоминало мне погоню за радугой. Чем ближе подходила я к тому, чтобы что-то узнать о матери, тем дальше убегала от меня правда о ней.

– Куда ты собралась? – спросил Остин. – Я думал, мы вместе поищем в компьютере.

– Нет, – сказала я. – С меня довольно поисков. Я собираюсь покататься. Выезжаю на воскресную прогулку.

– Сегодня суббота, – заметил Остин.

– Значит, воскресенье у меня начнется в субботу.