Текст книги "Маленький скандал"

Глава 56

– Давай я найду тебе аспирин, – сказал Эй-Джи. Он был искренне озабочен. – Ты весь день носилась под солнцем. Наверное, у тебя солнечный удар.

Я благодарно ему улыбнулась.

– Может, пару таблеток аспирина и диетической колы? Говорят, кофеин помогает от головной боли, потому что расширяет сосуды в голове.

Мы уже выехали на шоссе, Малберри-Хилл остался вне поля зрения. Голова у меня действительно болела ужасно. Меня подташнивало, и я чувствовала себя преданной. Я не понимала, как Уилл мог так легко взять и отступить от всех своих обещаний сохранить фабрику.

– Раз уж мы все равно неподалеку, давай заедем в Каскавиллу. Там у мамы целый фармацевтический склад. И у нее наверняка есть кока-кола. Она всегда ее покупала – знает, что ты ее любишь.

Я устало улыбнулась и потерла лоб.

– Наверное, так и поступим. Только ненадолго. Мне завтра надо работать, знаешь ли.

– Конечно, ненадолго. Я тебя подлечу и отвезу домой. Но, конечно, он этого не сделал. Мы нашли аспирин и колу, и Эй-Джи положил мне на лоб влажный холодный компресс. Я хотела лишь немного полежать на диване, пока боль не утихнет, но когда я проснулась, было уже семь.

Я только успела сесть в кровати, когда Эй-Джи зашел меня проведать.

– Лучше? – спросил он, присаживаясь рядом со мной.

– Да, – сказала я. – Головная боль прошла. Думаю, пора тебе везти меня домой. Я не хотела так злоупотреблять твоей заботливостью.

– Все в порядке, – заверил меня Эй-Джи. – Я посмотрел игру Брейвс по телевизору в комнате родителей. Наши выиграли со счетом 7:0.

– Эй, – сказала я, – а где твои родители? Разве они не проводят День труда в компании приятелей твоего отца по гольф-клубу?

– Нет, они в Хайлендс, и все приятели моего отца из клуба тоже там.

– Вот как.

– Тебе ведь некуда спешить, верно? – спросил Эй-Джи. – Давай выпьем немного вина и посидим в патио. Жара понемногу стала спадать, и с озера дует ветерок.

– Хорошо придумано, – согласилась я. На самом деле мне почему-то было страшно прямо сейчас возвращаться в квартиру. Я любила мое гнездышко, но иногда, в такие вечера, стены начинали на меня давить, и я задавалась вопросом, почему я живу в этой крохотной квартирке над магазином? Мне было уже тридцать два года. Пора бы мне уже и своим домом обзавестись. А еще мужем, и садом, и качелями на веранде… Я встала и вышла из комнаты.

Патио в Каскавилле Джерниганов чем-то напоминало рекламную картинку. Собственно, так оно и было, потому что Джи-Джи нашла иллюстрацию в старом журнале и настояла на том, чтобы я заказала именно такую плетеную мебель, все шестнадцать единиц, для ее патио. Мне удалось уговорить ее на несколько подушек, обтянутых цветами одного оттенка и на пару урн для цветов под старину, которых на картинке не было.

Я сняла туфли, села в шезлонг и стала смотреть на озеро. Еще не совсем стемнело, и на поверхности воды были красноватые отблески заката. Мимо, мигая огнями, проплыла баржа, на которой шла вечеринка. Оттуда гулко доносился женский смех.

Эй-Джи вышел из дома с двумя бокалами и с бутылкой белого вина в ведерке со льдом.

Он налил мне вина, а сам присел на край моего шезлонга.

Мы потягивали вино и смотрели, как солнце уходит под воду. В других домах на берегу озера тоже горел свет, оттуда доносились обрывки мелодий и голосов.

– Странное выдалось лето, правда? – сказал Эй-Джи, обнимая меня за плечо таким естественным жестом, словно его рука никогда его не покидала.

– Очень, – согласилась я.

– Я буду рад, когда оно закончится, – сказал Эй-Джи. – Погода станет холоднее, и я отчалю.

– Правда? Ты собираешься куда-то ехать?

– Вроде того. – Эй-Джи улыбнулся озорной мальчишеской улыбкой, немного загадочно. – Я еду в Чикаго на несколько месяцев. Мой однокашник из колледжа считает, что у меня получится работать со ссудами. Он хочет меня поучить, поддержать на первых порах, а там я сам начну бизнес.

– В самом деле? Ты уезжаешь из Мэдисона?

– Не навсегда. Я думаю, пора мне выбиться из-под отцовской опеки. Последнее время мне скучно тут работать, и видишь, очень кстати представилась хорошая возможность. Если все пойдет хорошо, я вернусь к весне и открою свой собственный офис в центре города.

– Bay, – сказала я, пожимая ему руку. – Это классно, Эй-Джи. Я тобой горжусь. И я думаю, тебе пойдет на пользу уехать отсюда на какое-то время, расправить крылья.

– Только на время, – сказал Эй-Джи, поглаживая мою руку большим пальцем. – Ты знаешь, мне здесь есть чем заняться.

– У меня тоже большие планы на осень, – сказала я, пытаясь сменить тему. Я опустошила свой бокал, и Эй-Джи, пока я не успела отказаться, налил мне еще. – Уилл хочет, чтобы я полностью закончила работу – и это действительно означает, что готово должно быть все, до последней вилки и солонки ко Дню благодарения.

– Думаешь, ты сможешь это сделать? – спросил Эй-Джи. – Я хочу сказать, что обычно такая объемная работа занимает много месяцев. Нам самим потребовалось полгода, чтобы получить новую мебель и шторы в конференц-зале банка, когда Джи-Джи решила, что нам пора менять декорации.

– Нам приходится крутиться, – согласилась я, пригубив вина. – Дело в том, что Уилл хочет, чтобы все было сделано как можно скорее, потому что он собирается делать предложение Стефани. А я точно знаю, что она ждет со дня на день, что он ей наденет на палец обручальное кольцо.

– Парень кует железо, пока горячо, – этого у него не отнимешь, – согласился Эй-Джи. Он размял мне затылок. – Мне понадобился год, чтобы решиться сделать тебе предложение. И это при том, что мы знали друг друга всю жизнь.

Я резко села, пролив немного вина.

– Мы не знали друг друга так долго, Эй-Джи. В школе мы учились в разных классах – ты ведь старше меня на два года. А потом ты уехал в интернат, потом в Вашингтон и Ли. Я на самом деле не знала тебя до того времени, пока Джи-Джи не наняла меня оформлять «Оукс».

– И не прошло и месяца, как ты уложила меня с собой в постель, маленькая проказница, – со смехом сказал Эй-Джи.

Я глотнула еще вина и ущипнула его за руку. Впервые за многие недели я чувствовала себя уютно и беззаботно.

– Это кто кого уложил? Как бы там ни было, ты обещал быть нем, как могила. Я до сих пор холодею при мысли, что позволила тебе вот так меня соблазнить.

– Эй, не надо холодеть, Кили, – сказал Эй-Джи, целуя меня в плечо. – Это воспоминание, которое я всегда буду лелеять, дорогая. Ты на этой стремянке, в моей спальне…

– И ты, заглядывающий мне прямо под юбку, – захихикала я, стряхивая его руку, легшую ко мне на грудь. – Слушай, – сказала я, вставая. – Кажется, я поняла, из-за чего у меня разболелась голова – я ведь целый день ничего не ела.

– Ничего? Мясо было отменное.

– Я не съела ни крошки, – сказала я.

– Давай посмотрим, что там у Джи-Джи на кухне. Мы можем опустошить ее холодильник. Как в тот первый раз, когда остались тут на ночь.

– Ты обещал не напоминать мне об этом.

– Я не про секс, я про набег на холодильник, – сказал Эй-Джи.

Мы сели за стол, на котором была самая странная комбинация продуктов, которую мне доводилось видеть: фаршированные оливки, кусок холодной лазаньи и несколько зеленых слив. Но под еще одну бутылку шардонне все это пошло на ура.

Когда все было съедено, мы снова вышли в патио и стали смотреть на звезды. На этот раз Эй-Джи втиснулся рядом со мной в шезлонг.

– Я все еще голоден, – сказал он спустя какое-то время. – Давай вернемся в дом и посмотрим, что у нас есть на десерт.

Он вернулся из буфетной с широкой улыбкой на лице и картонной коробкой в руке.

– Сухая смесь для шоколадного пирога, – проворковал он. – Помнишь?

– О нет, – сказала я, пятясь. – Только не это.

– Ладно тебе, – сказал Эй-Джи. – Тебе будет хорошо.

Мы высыпали сухую смесь в миску и добавили туда пару яиц и немного растительного масла и опять вышли в патио, поедая сырую смесь деревянной ложкой.

– Ммм, – сказал Эй-Джи, слизывая остатки шоколада с моих пальцев. – Помнишь то шоколадное печенье, что мы ели в ту ночь?

– Нет, – сказала я.

– Обманщица. – Он поцеловал меня в шею и нарочно капнул шоколадом на мою блузку. – О, – сказал Эй-Джи. – Прости, пожалуйста, давай я это уберу.

Я оттолкнула его, но он был настойчив, как всегда. Я сделала слабую попытку удержать ситуацию под контролем и не дать ему расстегнуть бюстгальтер, но, если честно, старалась я не от всей души.

– Давай, малышка, – прошептал Эй-Джи, пытаясь достать через блузку мой бюстгальтер. – Это последняя летняя ночь года. Самого плохого лета в моей жизни. И она должна стать лучшей. Я думал об этом в Провансе, с этой мартышкой Ником. Господи, я почти там не просыхал.

– По крайней мере, тебе удалось уехать из города, – напомнила я ему, – а вот я торчала в Мэдисоне. Твой папаша так разозлился, что попытался поставить точку на моем бизнесе. Мамаша Пейдж пыталась привлечь меня к суду за клевету, а моего папу выгнали из клуба. Плюс я стала посмешищем для всего города.

– Тсс, – сказал Эй-Джи, закрывая мне рот поцелуем. – Это ведь все позади, не так ли? – Он развернул кисть так, чтобы увидеть время на часах в лунном свете. Послушай, уже почти полночь. Я думаю, нам надо это дело отпраздновать. Прямо в полночь. Начать снова с нуля.

– И как мы будем праздновать? – тревожно спросила я. Эй-Джи засмеялся и потянулся к застежке моей блузки.

– Как в старые добрые времена, – пообещал он. – До того, как все пошло к чертям. Просто ты и я, и лунный свет. Помнишь, как мы убегали в ту хижину? Я возбуждаюсь при одной мысли об этом.

– Я заметила, – сказала я, со смехом отталкивая Эй-Джи.

– Ты знаешь, Кайл окончательно уговорил отца и Винса Баскомба выставить наши дома на продажу. Учитывая определенные обстоятельства, мама просто счастлива.

Воспоминания о заброшенной хижине Баскомба всплыли в памяти, и я зябко поежилась.

Эй-Джи почувствовал мою дрожь и привлек меня к себе поближе.

– В прошлом месяце я была неподалеку от хижины Баскомба, – сказала я. – Она совершенно разрушена. Почему он так долго ее не продавал?

Эй-Джи сумел просунуть колено у меня между ногами, и голос его звучал приглушенно:

– Не знаю. Кайл давно уговаривал их двоих продать эти дома, но Баскомб не хотел ничего предпринимать от лени, а папа считал, что можно получить за участок больше денег, если продать два сразу как один лот. Поэтому пришлось ждать решения Баскомба. Сказать по правде, я думаю, старина очень плох. Он разорился, и ему нужны деньги.

– Да, я слышала, что артрит его здорово подкосил, – сказала я.

Эй-Джи жадно меня поцеловал. Он завелся не на шутку.

– И не только артрит, – сказал он спустя какое-то время. Он уже успел снять с меня бюстгальтер, и руки его шарили по поясу моих шорт. – У него рак мозга. Неоперабельный. Бедный ублюдок.

Внезапно я живо увидела перед собой Винса Баскомба, но не таким, каким он, должно быть, выглядит сейчас, но таким, каким он был двадцать пять лет назад. Я увидела, как они вместе с Соней Уайрик пробираются к этому охотничьему домику в лесу. И еще я увидела Дрю Джернигана с Лорной Пламмер. И, о да, мою маму с Дарвисом Кейном.

Я сознательно гнала прочь эти мысли после того, как мы уехали из кафе в Каннаполисе. Но теперь эти образы вернулись. Вернулись внезапно, непрошено. Я почувствовала, как все мое тело покрывается мурашками.

– Давай же, малышка, – шептал Эй-Джи. – Я не могу добраться до этой твоей застежки. Помоги своему мальчику.

Я так внезапно выпрямилась, что Эй-Джи чуть не упал с шезлонга.

– Ты что?! – завопил он. – Что на тебя нашло, Кили? Я торопливо застегнула блузку.

– О Господи! Я не могу. Прости. Я не хотела раздразнить тебя и бросить.

Эй-Джи со стоном запустил пальцы в волосы.

– Куда ты собралась? Ты ведь не бросишь меня вот так? Я думал, у нас все начинается сначала. Я думал, мы поняли друг друга.

Я влезла в туфли и оправила одежду. Глазами я искала свою сумку.

– Прости, – сказала я. – На этот раз я виновата, не ты. – Я чмокнула его в щеку и опрометью помчалась прочь.

Глава 57

Я страшно боялась возвращаться в «Лавинг кап» во вторник, но избежать этого не могла. Мне надо было срочно принять решение по поводу цвета обивки в столовой и в гостиной наверху. Тянуть нельзя – пора было ее заказывать. Я забросила образцы тканей на переднее сиденье «вольво» и медленно поехала на фабрику.

Отчего-то работа над этим проектом перестала доставлять мне удовольствие и стала просто срочной и хорошо оплачиваемой. Я ругала себя за то, что вначале так увлеклась этим проектом. Что, если Малберри-Хилл не станет настоящим домом для Уилла Махони? Если Стефани сумеет настоять на своем, а ей это всегда удавалось, то мы с Глорией скоро получим заказ на другую работу – большой роскошный особняк в пригороде Атланты. Что, если я потратила столько сил и энергии на дом, который станет просто выставочным макетом? Но как любит говорить отец – если счета оплачены, твоя работа сделана.

Я ожидала увидеть траур на фабрике после вчерашнего заявления Уилла, но увидела прямо противоположное. Над козырьком фабрики светилось неоновое объявление: «Набираем опытных швей и раскройщиц. Прогрессивная оплата и большие премии».

Это что, чья-то нелепая шутка? Если и так, то на нее купилось довольно много народу. Машины то и дело подъезжали на стоянку и уезжали с нее, и заместитель шерифа графства направил меня на стоянку за фабрикой, потому что перед ней машину ставить было негде.

И в главном здании царило такое же оживление. Мне пришлось пройти пост охраны. Без специального пропуска, который когда-то дал мне Уилл и который до сих пор без дела валялся у меня в сумке, меня не впустили – пришлось достать и показать. Я шла по коридору, изумляясь тому, что почти во всех комнатах звонят телефоны, стучат компьютеры и с тыльной стороны здания, где, как мне было известно, был пошивочный цех, раздавался знакомый гул.

Когда я вошла в офис, мисс Нэнси говорила по телефону.

Заметив меня, она пробормотала: «Одну минутку» и продолжила говорить.

На панели ее аппарата горели чуть ли не все кнопки – еще несколько абонентов ждали соединения.

Присесть, в общем-то, было некуда – все стулья в приемной оказались заняты посетителями.

Наконец Нэнси повесила трубку.

– Ну и что ты на это скажешь? – спросила она. – Ты можешь в это поверить? Я всегда говорила, что мальчик переманит удачу на нашу сторону, и он это сделал.

– Что происходит? – спросила я. – Я ничего не понимаю. Что это за объявление перед входом? Откуда здесь охранники и все эти люди? Я думала, Уилл всех выгоняет вон.

– Нет, черт возьми! – Нэнси аж задохнулась. – Где ты была вчера? Спала под деревом? Ты что, не слышала объявления.

– Я рано уехала, – ответила я. – У меня ужасно разболелась голова. Послушай, но Стефани сказала, что Уилл решил перевести производство за границу? Она даже намекнула, что он собирается об этом объявить. Говорила, что он уже почти запустил в Мехико цех.

– Пусть не мечтает. – Мисс Нэнси презрительно фыркнула. – Мы снова начнем производство – как только наберем рабочих. Девочки в цеху по пошиву образцов уже работают.

Я перегнулась через стол Нэнси и прошептала, показывая глазами на трех красавиц, сидящих в приемной.

– Что это за фифы в черном? Это теперь униформа такая на фабрике?

– Это наши новые модели, – прошептала Нэнси. – Поняла?

– А что случилось со старыми?

– Нашим старым моделям всем было за семьдесят, и у них титьки до колен висели. Это девчонки из Нью-Йорка. Видит Бог, парень чуть не через день в столицу мотается.

У Нэнси зазвонил телефон, она подняла трубку и сказала:

– Заходи, он тебя приглашает.

Я толкнула дверь в офис и вошла. Стол Махони был завален бюстгальтерами, образцами кружева, рисунками и документами.

– У вас десять минут, – не слишком любезно сказал Уилл. – Как видите, я в цейтноте.

– Отлично, – сказала я, вытащив образцы тканей и разложив их перед Уиллом. – Вот это для двух кушеток в гостиной, для кресел и для штор. Плюс ткань для штор в гостиной и для двух гостевых комнат наверху. У меня появятся лучшие идеи по поводу того, что повесить в семейную комнату, как только я найду несколько новых диванов…

Но Уилл совсем меня не слушал.

– Нет, – сказал он, наконец, откладывая один образец в сторону. – Нет. Вот этот мне нравится. А этот – слишком яркий. Остальное пойдет. Отлично. Это все годится.

Он подтолкнул ко мне через стол те образцы, что отобрал, и те, которые забраковал.

– Что-нибудь еще? – спросил он.

– Мне нужно получить ваше согласие еще на одну командировку. Слишком поздно заказывать диваны, но как раз сейчас закрывается аукцион в Хай-Пойнте, я могла бы поехать туда и выбрать что-нибудь стоящее.

– Отлично, – сказал он. – Так и поступайте.

– Хорошо. – Я встала, чтобы уходить.

– Куда вы пропали вчера? – спросил Уилл. – Я вас искал, но вы словно испарились. Вы с вашим бойфрендом решили снова начать роман?

Я почувствовала, что краснею.

– У меня ужасно разболелась голова. И мы поехали на озеро, если вам так интересно.

– В эту развалину? Я думал, вы это место терпеть не можете, – сказал Уилл.

– Нет, не в хижину. В большой дом, в Каскавиллу.

– Нуда, конечно, – сказал он.

– У нас ничего не было.

– Вам ни к чему передо мной оправдываться, – сказал Уилл. – Я ваш клиент, а не отец.

– Я не оправдываюсь, – огрызнулась я, – я взрослая женщина.

– Разумеется, – сказал Уилл. – Я еще на что-то должен посмотреть?

– На сегодня хватит. Вы очень заняты. Так, значит, вы все-таки не закрываете фабрику?

– Я никогда и не собирался ее закрывать. С чего это вы взяли?

– Стефани мне вчера сказала, и эти все ваши поездки за границу…

– Она, должно быть, чего-то недопоняла, – сказал Уилл, нахмурившись. – Эти все поездки не принесли желаемого результата. Тут либо все, либо ничего. Не получается держать фабрику тут, а товар частично производить за границей, как я рассчитывал. Так что мы пошли иным путем.

– Считаете, это получится?

– Думаю, да, – сказал Уилл. – Мы не можем конкурировать с раскрученными брендами, такими как «Уорнако», «Сара Ли» и «Вэнити фэр». Они все производят за границей. Мы лишь можем заполнить свою нишу на рынке. Вот так пришло название «Андерлайер».

– «Андерлайер»?

– Ну да. По-моему, здорово. Вы не находите? Так будет называться та модель, что вы примеряли. Ни у кого ее нет. Никто не умеет ее производить, кроме нас. Мы будем делать их тут, в Мэдисоне, а наш товарный знак продадим «Викториез сикрет». У них есть то, чего у нас нет. Но зато мы избавляемся от такой головной боли, как раскручивание, продажа на рынке и прочее. Мы просто будем делать бюстгальтеры. Очень, очень хорошие бюстгальтеры. Но тогда они будут продаваться как «Викториез сикрет андерлайер». Это вовсе не значит, что марка нашей фабрики уйдет в историю. Наши люди знают, кто они такие и что они делают. И то, что им больше всего надо. Как вы сами говорили пару месяцев назад, – это хорошая работа.

– Отличные новости, – сказала я. – Просто замечательные.

Я собрала свои образцы и направилась к двери.

– Кили.

Я обернулась.

– Стефани действительно не нравится эта фреска в вестибюле. Она говорит, что это глупо смотрится.

– Глупо смотрится? – возмутилась я. – Кип Коллинз нарасхват у нас на Юго-Востоке. Его работы публикуют самые известные журналы. Может, мне следует показать Стефани несколько планов, чтобы она поняла, к чему я стремлюсь.

– Ей это не нравится, – сказал Уилл. – Может, вместо этой фрески больше цветов в вестибюле расставить. Твой знакомый может это устроить? Или обои в цветочек? Может, добавить туда немного красного? Стефани действительно нравится красный цвет.

У меня перед глазами поплыли красные круги. Я вот-вот готова была задымить и взорваться, как вулкан. Я уже заказала фреску! Я заплатила Кипу аванс в одну треть стоимости работ – Уиллу понравились рисунки, которые я ему показывала. Я даже наняла Кипа, чтобы тот приехал в Мэдисон и сделал эту фреску на стене. И эти консольные столы – они были центральным объектом всего помещения.

– Красные обои в цветочек? – переспросила я. Ни за что! – кричало мое подсознание. – Я посмотрю, что можно сделать, – сказала я и повернулась, чтобы успеть уйти до того, как со мной начнется приступ.

– Эй, Кили, я об Эй-Джи. Я знаю, что это не мое дело… Я снова обернулась, на этот раз не скрывая раздражения.

– Вы же говорили, что можете уделить мне только десять минут? Я думаю, вам стоит сконцентрироваться на бюстгальтерах.

– Да, верно, – простодушно сказал Уилл. – Надо мне посмотреть на тех моделей, что мне прислало нью-йоркское агентство. Они получают сто долларов в час плюс стоимость перелета и транспортные расходы, так что каждая минута, потраченная ими, стоит мне денег.

– Бедняжка, – сказала я.