Текст книги "Андрей Капица. Колумб ХХ века"

Олегу Сорохтину предоставляется право открыть станцию: несколько ударов молотка… Олегу здесь все знакомо, через минуту загорается соляровая печь, а полчаса спустя заводится двигатель электростанции и вспыхивает электроосвещение. Станция ожила…

3 февраля (Облачность 5–10 баллов, снегопад, 4–6 м/сек, Т –32° –40°). За пять лет станцию ПОН почти совсем не замело, небольшой сугроб перед станцией метра полтора высотой, бочки, обозначающие взлетно-посадочную полосу для самолетов, почти полностью открыты. На поверхности лежат обрывки проводов, оставленные Олегом пять лет назад.

4 февраля (Пасмурно, снегопад, 3–5 м/сек, Т –29° –40°)… Маршрута не меняем: с полюса идем до точки 78° северной широты и 25° восточной долготы, оттуда поворачиваем на Молодежную. Это примерно 2000 км; если сейчас мы свернем прямо на Молодежную, то мы сэкономим 400 км, но не попадем в центр огромного «белого пятна» к югу от Земли Королевы Мод. Мирный утвердил наши планы, но просил просчитать вариант выхода прямо на Молодежную… мы отстаем от графика… и если зима настанет раньше, можем застрять на куполе…

5 февраля (Ясно, 1–2 м/сек, Т –36° –39°)… Я думаю, что в ближайшие два-три года на ПОН придут американцы, поэтому оставляю [для них] подробную инструкцию на английском языке, как пользоваться генератором, печью, где [найти] горючее, где продовольствие, поздравляем их с прибытием и желаем удачи».

Через несколько лет Андрей познакомился с начальником американской экспедиции, что пришла на станцию Полюс недоступности – гляциологом Эдгардом Пиччиотто, – и тот рассказал ему, как все были удивлены и тронуты заботой русских, обнаружив эту записку.

«Американцы не могли понять, откуда мы узнали, что… они придут на Полюс недоступности. Они не знали всей этой истории с[о мной и] Чарльзом», – вспоминал много лет спустя Андрей Петрович Капица.

Между тем его дневник продолжает отсчитывать дни похода:

«9 февраля (Ясно, 3–6 м/сек, Т –36° –48°). Весь день шли на второй скорости, поздно вечером пришли к 1390-му км… Высота сейчас ниже, чем на Востоке.

10 февраля (Ясно, 6–9 м/сек, Т – 39° –44°)… У нас в машине снова пробило коллектор глушителя, и салон наполнился дымом. Вечером Николай Боровский – он наш сварщик – заварил автогеном прогоревший коллектор…»

Почти восемь лет – с 1956 по 1964 год с небольшими перерывами – Андрей проводит в облаке солярочного выхлопа, что потом, конечно, отразится на его здоровье.

«11 февраля (Ясно, 4–7 м/сек, Т –37° –45°)… Наша машина спешит, чтобы быстрее начать сейсмоработы, которые, как минимум, требуют 12 часов. Вечером остановка на 1590-м км…

13 февраля (6–7 м/сек, Т –40° –43°)… идем по совершенно неизведанным районам, подходим к центру «белого пятна». Здесь могут быть и неожиданные районы трещин… иногда кажется: брось рычаги и иди в салон поспи, а тягач сам дойдет куда нужно. Так и до беды недалеко! Ведь засни сзади идущий водитель – и столкновение тягача весом в 30 тонн с впереди идущим будет иметь тяжелые последствия. Поэтому при каждом удобном случае напоминаю, но, увы, и к этому тоже привыкают.

14 февраля (Ясно, 5–6 м/сек, Т –42° –45°)… прибыли в «точку поворота». Это 1810 км от Востока и 780 км от ПОН… Мы немножко схитрили: последние диспетчерские сеансы связи мы занижали нашу скорость… с тем, чтобы, когда мы дойдем до вновь определенной в результате переговоров точки поворота… на самом деле мы уже будем рядом с плановой… Когда об этом узнает Сомов, мне крепко достанется, но уже будет поздно».

Ну что тут скажешь? Ай да Андрей! Настоящий Капица!

До этих пор поезд тянулся вдоль юго-западных отрогов гор Вернадского, а теперь готовится пересечь водораздел. Теоретически, после него все время вниз!

«16 февраля (5–8 м/сек, Т –35° –40°). Всю ночь мы с Олегом вели сейсмические наблюдения, которые закончились только утром… Свернули провода и тронулись по новому курсу на Молодежную. Снег очень рыхлый, за поездом остается колея глубиной 60 см.

17 февраля (2–3 м/сек, Т –43° –46°)… Узнали: «Обь» пришла в Молодежную. Самолеты готовятся вылететь туда из Мирного, чтобы обеспечить нас горючим. Поезд Шумского вышел с Востока и прошел первые 100 км.

18 февраля (1–5 м/сек, Т – 38° –51°). Сегодня ночью температура впервые перевалила за 50 градусов. Зима вступает в свои права. Надо спешить… Весь день бурили, а потом взрывали. Заданный бешеный темп движения изматывает всех. Плохо тем, у кого отказывает чувство юмора, а такие среди нас, к сожалению, начинают появляться.

19 февраля (1–5 м/сек, Т –40° –55°). Снег стал твердым, но плохо то, что ветер… попутным, поэтому радиаторы перегреваются. Странные вещи происходят с атмосферным давлением: по абсолютному значению мы выше ПОНа, а по синхронному барометрическому нивелированию – ниже.

20 февраля (1–4 м/сек, Т –36° –55°). Опять движемся по тяжелому рыхлому снегу на первой передаче. Заправили баки последний раз. На санях осталась всего одна тонна горючего.

22 февраля (7–9 м/сек, Т –38° –52°). Сильный ветер и мороз за 50 градусов, бурить чертовски трудно, часто бегаем греться, но все-таки к обеду начали взрывать… отказали обе взрывные машинки, при спуске заряда в скважину ломаются провода, идущие к электродетонатору. Появляются сильные заряды электростатического электричества в проводах. Мы теряем терпение, и из-за этого начинаются другие неприятности: выходит из строя осциллограф. Но все-таки с грехом пополам получаем результаты и снова трогаемся вперед.

23 февраля (13 м/сек, Т –40° –55°). Сегодня вышли на 2510-й км – это 700 км от Молодежной. Горючее, кроме неприкосновенного запаса, израсходовано полностью… Ил-14 сидит в Мирном и не может перелететь в Молодежную, так как там плохая погода. И ЛИ-2 из Новолазаревской не может вылететь по то же причине… Началось «великое сидение».

24 февраля – 3 марта. Отсутствие нагрузки начинает сказываться на всех. Повышенная раздражимость, ворчливость, у некоторых бессонницы, пропадает аппетит… У одного из водителей артериальное давление крови 60 на 0. У некоторых гипотермия – снижение температуры тела. Но, в общем, опасных симптомов нет.

Машины промерзли – 10 дней не запускали главные двигатели… При довольно жестких нормах мы можем продержаться 7 месяцев, а это не так уж и мало. Если 5 марта не проведут сброс, придется переводить всех в одну машину и разрабатывать программу работ на зимовку.

4 марта (6–8 м/сек, Т –38° –48°). Летчик неопытный и сброс ведет с высоты 50–70 метров. Две бочки из четырех треснули, но мы успели их повернуть трещинами кверху и перекачать. Потом при сбросе пакета с письмами вымпел зацепился за дверь самолета, и мы с ужасом наблюдали, как самолет делал круг: боялись, что письма упадут где-то за пределом видимости. Но все кончилось благополучно.

5 марта (7 м/сек, Т –38° –50°). За ночь прошли 50 км и остановились на 2560-м км. Утром при маневрировании произошло ЧП. Водитель Александр Темляков, не заметив геодезистов… наехал на теодолит. Можно представить, что стало с точнейшим цейссовским прибором, когда по нему проехала 30-тонная машина. Я даже обращался к президенту Академии наук ГДР с просьбой о передаче нам этого прибора во временное пользование… За весь поход я еще ни разу… не повысил голоса, а здесь меня прорвало.

6 марта (Ясно, 5–8 м/сек, Т –38° –50°)… Вдруг около 12.00 над нами появился самолет и сбросил пять бочек соляра. Связь работала только тогда, когда самолет был… в пределах видимости… Прогрели машины… пошли дальше.

7–11 марта. Послал злобную радиограмму начальнику авиаотряда Минькову в Мирный о способностях авиации. Экипаж… в Молодежной, не имеет полярного опыта… не решается вылетать в плохую погоду… В один из дней температура поднялась до –26°. Общий смех вызвал Эдуард Сафонов (геодезист-гравиметрист. – Прим. авт.), который, выйдя наружу, сказал: «Как тепло-то сегодня». А ведь он житель Средней Азии…

12 марта (8–12 м/сек, Т –31° –40°). Только через две недели я узнал, что ему [Минькову]… за пять дней до этого сделали операцию аппендицита в Мирном, и он сел за штурвал… с операционного стола… Сегодня на нас посыпались бочки.

13 марта (7–10 м/сек, Т –35° –43°)… Бросали летчики красиво – с высоты 7–10 метров, очень кучно, бочки падали прямо рядом с тягачами.

14 марта (7–9 м/сек, Т –39° –48°) Снег твердый, и много жестких застругов. Иногда водители переходят на третью скорость. Тогда в машине трудно держаться на ногах – так швыряет.

15 марта (7–8 м/сек, Т –38° –43°). До станции Молодежная осталось 400 км по прямой, но еще, наверное, прибавится несколько десятков километров при прохождении зоны трещин, когда приходится лавировать по узкому коридору. На машине № 22… опять лопнул венец двигателя. От сильной тряски по застругам развалился буровой домик и пострадал буровой станок.

16 марта (7–9 м/сек, Т –38° –43°). Из Молодежной вышел поезд… гидрографа Мальцева нам навстречу на двух машинах. Он должен проложить путь через зону трещин и отметить проходы вешками и бочками. Им помогает самолет ЛИ-2…

17 марта (4–6 м/сек, Т –31° –43°). Самолет … сбросил карту-кальку с рекомендованным курсом. Впереди несколько зон трещин. Но они находятся в 3–5 км в стороне от нашего маршрута.

18 марта (6–8 м/сек, Т –35° –42°)… Я пересел в штурманскую машину № 23 – у меня большой опыт работы в зоне трещин, я знаю много косвенных признаков появления этих страшных ловушек… Вполне успешно прошли опасный участок. Похоже, что вся наша техника на пределе своих возможностей.

19 марта (5–11 м/сек, Т – 31° –46°). Ночью подошли к точке встречи с группой Мальцева… Бурение проводим вручную – здесь достаточно заглубить заряд на 3–4 метра. После обеда самолет вывел нас на поезд Мальцева».

20 марта (Пасмурно, 4–10 м/сек, Т –20° –34°)… «Белая мгла» создает трудности водителям. Пока шли ночью, в свете фар были хорошо видны следы поезда Мальцева, это для нас сейчас единственный ориентир. Днем же в рассеянном свете поверхность исчезла… Николай Боровский… в одном месте потерял след. Пока маневрировал… неожиданно увидел идущий ему навстречу тягач № 23. Оказывается, он сумел развернуться на 180°, сам того не заметив в «белой мгле», и поехал в обратном направлении.

Идем растянутой цепочкой – между машинами 2–3 км расстояния, связь непрерывно держим по радио. В одном месте Мальцев [сам] потерял след и остановился. Тогда мы попросили [его] дать несколько сигнальных ракет и, взяв курс на далеко в стороне вспыхнувшие звездочки, скоро вышли к ним. Такие плутания в зоне трещин надо прекращать…

Приказываю остановить весь поезд… к «белой мгле»… добавилась низовая метель. Ребята уговаривают идти дальше, обвиняют [меня] в трусости, ведь до Молодежной всего 50 км. Я непреклонен.

21 марта (9–21, порывы до 28 м/сек, Т –18° –22°). Только после обеда метель немного стихла и видимость улучшилась, мы снова двинулись вперед. Хорошо видны бочки, указывающие нам путь, и вехи. На крутых склонах видны трещины… В 19.30… въехали на станцию Молодежную… Было пройдено 3323 км за 78 дней… Все люди пришли здоровыми»[210]210
  Антарктический дневник. Семейный архив А. П. Капицы.


[Закрыть].

24 января 1964 года Главное управление гражданского воздушного флота при Совете министров СССР наградило Андрея Петровича Капицу нагрудным знаком «Отличник Аэрофлота». В корочках, положенных к нему, написано: «За отличное выполнение правительственного задания, мужество и летное мастерство, проявленное во время перелета Москва – Мирный (Антарктида) – Москва».

Борис Валентинович Иванов, сам бывший военный летчик и долгие годы помощник Андрея Петровича Капицы, вспоминал, что Андрей особенно ценил этот аэрофлотовский значок: «Он его не снимал со своего пиджака, хотя, конечно, почетнее было бы носить орденские планки. Он считал, что эта награда очень заслуженная, она была очень дорога ему».

Тем временем работа над картой Антарктиды завершается. Из 48 000 километров профилей антарктического ледника, полученных за десять лет учеными разных стран, на Андрея Капицу пришлось 6000 километров. И уже в следующем, 1965 году Андрей с блеском защищает в МГУ докторскую диссертацию на тему «Подледный рельеф Антарктиды».

В ней была первая в мире карта рельефа подледного ложа Антарктиды! Он составил ее в двадцатимиллионном масштабе на основе обработанных им двадцати профилей сейсмогравиметрического зондирования – собственных, советских и иностранных. Эта карта показала резкое отличие Западной Антарктиды от Восточной.

Западная представляет собой несколько глубоких впадин, разделенных хребтами и отдельными вершинами – в районе станции Бэрд до – 2555 м ниже уровня моря. Восточная оказалась гораздо выше, хотя и под ее равнинами – Западной, Восточной и Шмидта – тоже были обнаружены глубокие котловины. Под равниной Шмидта к югу от станции Пионерская была «нащупана» впадина – 1100 м, на то время самая низкая отметка коренного ложа с восточной стороны (сейчас американцы предполагают наличие под ледником Денмана впадины – 3500 м. – Прим. авт.). И тем не менее вся кора под Антарктидой носит континентальный характер.

Континент окружает материковая отмель шириной 200–300 км и средней глубиной 500 м – она в два с половиной раза глубже «обычных» шельфов. На больших участках вдоль берегов Восточной Антарктиды прослеживается «желоб Лазарева» глубиной 1000 м. Окружает ли он Антарктиду целиком – сказать невозможно, поскольку большая часть шельфа покрыта антарктическим материковым льдом. В коренном ложе Восточной Антарктиды также обнаружились субширотные впадины, имеющие много общего с «желобом Лазарева». Да и Западную Антарктиду отделяет от Восточной похожий желоб шириной 100 км и глубиной местами до 1500 м, протянувшийся с западной стороны на всю длину Трансантарктического хребта. Вдобавок у коренного ложа Восточной Антарктиды приподняты края: по периметру выходят на поверхность горные породы – нунатаки.

(Выходило, что Антарктида покрыта концентрическими «морщинами», как будто кто-то вдавил пальцем резиновую кнопку! – Прим. авт.)

Направление простирания хребта Вернадского Андрей Петрович уточнил изобретенным им методом – по преобладающему направлению заструг от стоковых ветров. Оказалось, этот хребет продолжается горами Ямато, от-крытыми японцами в 1959–60 годах, и уходит в море еще на 500 км в виде банки Гуннерус. Под Трансантарктическим хребтом, горами Гамбурцева и Вернадского имеются утолщения – так называемые корни гор, свидетельствующие о том, что это настоящие горы древнейшей на Земле Каледонской складчатости среднего палеозоя (500–400 млн лет). Хребет Вернадского оказался с Урал величиной, но древнее Урала!

«Горы Гамбурцева и Вернадского являются самой крупной подледной горной системой Антарктиды… Протяженность подледной части гор более 2500 км при максимальной высоте в центральной части 3390 м над уровнем моря. Ширина горной системы… колеблется в пределах 200–500 км…»

«Полученная выше карта рельефа коренного ложа позволила создать карту толщины ледникового покрова, – продолжает в диссертации Андрей Петрович. – Максимальные значения толщины льда приходятся на равнины Восточная и Западная, и на равнину Берда. Здесь толщина ледникового покрова достигает 3500–4000 м. Наоборот, в районе максимальных поднятий коренного ложа – гор Гамбурцева и Вернадского – толщина ледника мини-мальная для центральных районов Восточной Антарктиды – 800 м… Ледник стремится принять форму купола, профиль поверхности которого описывается полуэллипсом… Отклонения от этого профиля невелики».

Андрей Петрович обнаружил несколько центров растекания антарктического льда. Для Восточной Антарктиды один – растянутый по осям гор Гамбурцева и Вернадского, для Западной – три: Срединный купол, купол Мэри Бэрд и Вал Антарктического полуострова. «В отличие от Гренландского покровного оледенения, все центры растекания приурочены к значительным поднятиям подледного ложа, и им соответствует минимальная мощность ледникового покрова в центральных районах», – написал Андрей Петрович.

«Горы Вернадского, которые вместе с горами Гамбурцева образуют Срединный хребет Восточной Антарктиды, нарушают построенную П. С. Вороновым схему крупных радиальных разломов и связанных с ними глыбовых гор… от залива Олаф-Прюдс к Южному полюсу».

«Гигантский разлом [Трансантарктического хребта], пересекающий весь антарктический материк… служит подтверждением выдвинутой Л. В. Климовым гипотезы о дроблении Антарктической платформы», – Андрей Петрович пускается в полемику с корифеями геологической науки.

А еще Андрей Петрович ответил на вопрос, как будет выглядеть Антарктида после того, как растают ее льды.

Восточная Антарктида испытает в среднем поднятие поверхности ложа на 540 м… и полностью окажется выше уровня моря. Исключением может быть крупная впадина между станцией Уилкс и станцией Восток, существование которой предполагается только на основании гравиметрических измерений (та самая под равниной Шмидта. – Прим. авт.)… на ее месте… возникнет глубокий залив, вдающийся в Восточную Антарктиду до 73° ю. ш… Высокие горные хребты и глубокие долины, занятые [сейчас] выводными ледниками… образуют сложный фьордовый тип расчленения береговой линии, причем Земля Эндерби может оказаться архипелагом островов, разделенным неглубокими проливами…

Равнина Бэрда испытает в среднем поднятие на высоту 600–700 м, что не сможет вывести большую часть дна этой обширной депрессии над уровнем моря. Поэтому между морями Росса, Беллинсгаузена и Уэделла сохранится пролив… Западная Антарктида будет представлять собой архипелаг… состоящий из трех больших групп: островов Северной части Земли Мэри Бэрд, архипелага гор Антарктического полуострова и архипелага островов гор Элсуэрта, отделенных от материка узким проливом Трансантарктического желоба. Высота горных массивов изменится незначительно в пределах 250–300 м.

Размышляет Андрей Петрович и по поводу двойных отражений. «Разрезы Советских Антарктических экспедиций имеют общую протяженность 12 600 км… Около 8500 км получена в условиях высокогорного плато… где температура снежно-фирновой толщи колеблется в пределах от –40° до –60°, что создает исключительно благоприятные условия для сильного фона помех».

Неудачу О. Г. Сорохтина, намерившего под станцией Восток гору, он объяснил «выходом из строя взрывной скважины».

«Обычно отраженная волна приходит не в виде одинарной отраженной волны, а в виде группы волн, – продолжает Андрей Петрович. – До сих пор сейсморазведчики не пришли к единому мнению относительно причин… Автор (Капица, 1958) считал, что это связано со слоем морены, подстилающим ледник. Сорохтин О. Г. (1963) указывал, что, кроме отражения от морены, возможно и другое объяснение, эта вторая волна является волной-спутником, так как интервал времени между ними близок к двойному времени вступления прямой волны над скважиной. Иначе говоря, эта волна является прямой волной, сначала отразившейся от поверхности снега, достигшей ложа и снова вернувшейся на поверхность».

Такая «заблудившаяся» волна! Поэтому Андрей Петрович устанавливает правило измерений: «Во всех случаях мы считаем правильным на данном этапе исследования принимать первую пришедшую отраженную волну за основную и по ней производить определение толщины ледникового покрова».

В своей докторской диссертации Андрей Петрович сравнивает изучение рельефа Антарктиды с исследованиями морского дна: «Наши знания о ложе Антарктиды соответствуют периоду изучения океанов до изобретения эхолота». И ждет новых технологий: «Создаваемый в последние годы метод радиолокационного зондирования… даст… возможность для непрерывного профилирования рельефа». Но пока сообщает о нем вот что: «Радиоальтиметры РВ-2 у самолета, стоящего на поверхности ледникового покрова, показывали высоту 30–70 метров»[211]211
  Капица А. П. Подледный рельеф Антарктиды / Диссертация на соискание ученой степени доктора географических наук. М., Издательство МГУ, 1965.


[Закрыть].

В общем, пока рановато…

В том же году Андрей Капица пишет вместе с Олегом Сорохтиным и Игорем Зотиковым статью. Ее основой служат измеренные Зотиковым температуры в скважинах по профилю от станции Восток до станции Молодежная. Выведенная Зотиковым теоретическая линия критической толщины ледника на всем протяжении профиля, за исключением последних 300 километров до Молодежной, пролегает примерно на половине высоты ледника[212]212
  Зотиков И. А., Капица А. П., Сорохтин О. Г. Тепловой режим ледникового покрова Центральной Антарктиды // Информационный бюллетень Советской антарктической экспедиции. 1965. № 51.


[Закрыть].

Вот так подробно и обстоятельно – в этом весь Капица! Но и обычной, каждодневной работы на Географическом факультете ему никто не отменял. Андрей вел занятия со студентами, участвовал в научных дискуссиях, ездил от факультета на научные симпозиумы.

В 1966 году его мама Анна Алексеевна пишет давней подруге, театральной художнице Валентине Михайловне Ходасевич:

«9 марта 1966 г., Москва

Андрей приехал в полном восторге от своей поездки. Он делал доклад по-английски (вот нахал!) в Полярном институте им. Скотта в Кембридже. Было много народа, и доклад сошел хорошо. Все наши старые друзья были чрезвычайно внимательны к нему, и он был очень этим тронут. Тут он понял, что такое был молодой Петр Леонидович в Кембридже! Мы все-таки, может быть, поедем в мае в Англию, во всяком случае, ходят такие слухи»[213]213
  Капица Е. Л., Рубинин П. Е. Двадцатый век Анны Капицы: воспоминания, письма. М., АГРАФ, 2005. С. 190.


[Закрыть].