Текст книги "Единственное желание. Книга первая"

***

Олеся и Анастасия были подругами, что называется, не разлей вода. Хотя не прошло ещё и двух лет с тех пор, как судьба свела их вместе, Насте казалось, что они знают друг друга всю жизнь, с самого рождения. Не проходило ни одного дня, чтобы они не увиделись. И трудно было представить, что когда-нибудь жизнь может вновь развести их в разные стороны.

Олеся пришла в группу Насти уже на втором курсе (она до этого тоже училась на экономическом факультете, но в другом институте). В Торговом Олеся сразу же произвела фурор. Весёлая, компанейская, яркая, «хохлушка-хохотушка» привлекла к себе массу людей.

Настя тоже со всеми старалась быть в хороших отношениях, но именно Леся стала для неё настоящей подругой.

«Я хочу с ней сдружиться – мы обязательно найдём общий язык!» – решила Настя в тот самый миг, когда незнакомая блондинка впервые появилась в их аудитории, и Светлана Ивановна, преподаватель по экономической теории, любезно представила группе новенькую – Олесю Петрушенко.

Она была необычайно красива и мила. Волосы, стриженные под каре, красила в цвет «золотой блондин». В сочетании с тёмно-карими глазами (цыганскими, прямо-таки роковыми) светлые волосы добавляли интриги её и без того привлекательной внешности. Олеся предпочитала чёрные тона в одежде и, будучи стройной и высокой, обладала мягкой, кошачьей грацией.

А уж Леськина улыбка могла растопить любое, даже самое чёрствое, сердце! Неудивительно, что поклонники падали к её ногам штабелями. Впрочем, дело было не только (и не столько!) во внешности, сколько в её характере. Она была безнадёжной хронической оптимисткой, жизнелюбивой до мозга костей. Энергия из этой девчонки била фонтаном.

И это при том, что детство своё она провела в глухой, забытой Богом, деревушке, где основной валютой и ценностью считался технический спирт. Девчонка жила как на пороховой бочке, успев нахлебаться горя с вечно пьяными и скандалящими родителями. Натерпевшись побоев и дебошей, уставшая играть роль миротворца и пытаться вразумить окончательно забросивших хозяйство «предков», Олеся сбежала в город к тётке. Кроме племянницы у тётки было на попечении три кошки, два пуделя и пекинес. За всей этой живностью приходилось присматривать Олесе, но это оказалось куда приятнее пьяных «разборок». Тётка Леси дамой была странноватой, но её юная родственница отличалась гибкостью характера и умением приспосабливаться. А ещё, по счастливому стечению обстоятельств, выше упомянутая тётка жила через три дома от Насти, что тоже способствовало укреплению их дружеских уз.

Надо заметить, что желание сдружиться возникло у девчонок обоюдно. Олеся, впервые вошедшая в аудиторию, из всей массы студентов новой группы мгновенно выделила Настю.

И неудивительно – трудно было не заметить это яркое рыжее буйство кудрей! Волосы Насти являлись истинным богатством: медно-рыжие от природы, густые, волнистые, длинные, яркие, как пламя. А лицо светлое, лишённое веснушек, свойственных большинству рыжих. И ещё огромные зелёные глаза: золотисто-ореховые крапинки разбегаются в них как лучики солнца; тёмные ресницы и брови, опять же, не в пример большинству рыжеволосых! Кроме того, Настя обладала редкой особенностью – на солнце она загорала, а не просто краснела и покрывалась ожогами, как все светлокожие. Высокая и длинноногая, словно фотомодель, с осанкой истинно королевской, она всегда привлекала внимание. Но обладая такой незаурядной внешностью, девчонка, как ни странно, никогда не считала себя красавицей.

Их взгляды встретились – карий и зелёный, и судьбы переплелись. И теперь Настя, привыкшая к своей подруге, как к собственной тени, не могла даже представить, что когда учёба закончится, жизнь заставит их разойтись, так или иначе! Ведь будет работа, и новые люди, и знакомства, а потом собственные семьи, и всё уже станет по-другому…

Но пока они были вместе, понимая друг друга с полуслова, а иногда и вовсе без слов.

Поначалу мать Насти, Надежда Андреевна, даже ревновать начала, уж больно много времени дочь отводила подруге.

Двенадцать лет назад родители Насти развелись. Отец уехал куда-то на север зарабатывать «большие бабки». Новой семьёй так и не обзавёлся, что и неудивительно. Тот ещё бабник и деспот, он ни с одной женщиной не мог ужиться (за исключением Надежды Андреевны, отмучившейся почти пятнадцать лет). Брат Насти Денис уже четыре года как женился, а год назад стал отцом премилого малыша Алёши. Вместе с женой Наташей они жили на съёмной квартире, а потому Настя оставалась единственной заботой Надежды Андреевны. Естественно, что, когда повзрослевшая Настя стала проводить больше времени вне дома, мама её начала тихие скандалы и громкие обиды.

Познакомившись с Олесей, мнение своё о ней Надежда Андреевна постепенно изменила и стала принимать её как дочь родную. К тому же подрастающий внучок Алёшка требовал всё больше участия и заботы, и Надежде Андреевне пришлось переключить своё внимание с взрослой дочери на юное пополнение семейства Романовых.

Да, да, Романовых! Ведь рыжеволосая девушка носила именно эту звучную царскую фамилию. Хотя прямого отношения к потомкам императорской семьи, очевидно, не имела.

Забавно, но данное ей без всякого умысла царское имя, имело на судьбу её немалое влияние.

В Торговом ей сразу же дали прозвище «Царица». Плюс к этому, само собой, «Рыжая» – уж от этой клички избавиться было просто невозможно!

Сама Настя чувствовала некую ответственность перед тем таинственным и великим именем, коим её наградили родители, и старалась вести себя всегда с надлежащим достоинством и благородством. Она хорошо училась, занималась иностранными языками, пением, танцами, играла на гитаре, всерьёз увлекалась историей и мифологией. И при этом не испытывала ни малейшего интереса к профессии бухгалтера, которой ей предстояло заниматься в будущем.

Она пошла в этот институт на экономический факультет, подчиняясь желанию матери. В их провинциальном захудалом городке нельзя было найти ничего лучше, но, так как Настя привыкла всё делать на «пять с плюсом», училась отлично, храня в глубине сердца иные мечты.

Хотелось ей вместо скучных цифр, нудных отчётов, запутанных систем налогообложения, бухгалтерских счетов и индекса Доу-Джонса – путешествий и приключений, бескрайних морей и нехоженых дорог, далёких стран и непокорённых горных вершин… Изведать мир со всеми его чудесами, а потом рассказать об этом людям! Книгу написать или снять кино, которое непременно вдохновит ещё кого-то повторить её подвиг.

Но какие могут быть приключения в провинциальной российской глубинке??? Море и дальние страны Настя видела разве что во сне, да ещё по телевизору.

А вот горы, к счастью, имелись… Не Гималаи, конечно! Но Романова обожала прогулки на Воронов утёс…

Ещё был у девчонок добрый приятель Руслан Новогородцев – верный и надёжный друг, и не более того.

И была ещё мечта о счастье… Пока они и сами ещё не знали толком, каким оно должно быть – их счастье, но ждали его, как ждут новогодних подарков, в слепом предвкушении чуда и чего-то невероятно нужного и приятного.

***

– Дурацкие комары! Всю кровь уже выпили! – заскулила Олеся, прихлопывая назойливое насекомое, ужалившее её в лоб. – В этом болоте что, больше кусать некого?

– В болоте… болоте… – проворчала Настя, остановилась резко, глядя себе под ноги.

Леся, налетев на неё, негромко ругнулась. Кроссовки Насти постепенно погружались в чёрную, жидкую грязь. Тёмный ельник скрывал небеса. Пахло сыростью, грибами и прелым дёрном.

– Ну, и чего мы встали? – чуть раздражённо поинтересовалась Олеся. – Будем ждать, пока нас эти вампиры доедят?

– Притормози, Леся! Тут и вправду какое-то болото, причём становится всё грязнее! – Анастасия огляделась, пытаясь понять, куда им следует идти.

– Ты хочешь сказать, что мы заблудились? – испугалась Олеся.

– Здесь невозможно заблудиться! – успокоила Настя. – Поднимемся на гору, оглядим окрестности: чёрные скалы Воронова утёса торчат над лесом так высоко, что их видно с любой маломальской возвышенности! А затем просто пойдём в их направлении, по прямой! Вот и всё! Пару часов, и мы на месте… – уверила Настя, но, судя по нахмуренным бровям Олеси, на этот раз она не слишком верила Рыжей.

***

– Всё! Я больше не могу!

Олеся рухнула на зелёный ковёр мха.

– Перекур! – объявила она.

– Перекур? Это хорошо! – довольно улыбнулась Настя, присаживаясь на край огромного валуна и запуская руку в карман, где лежали сигареты.

– Я не ЭТО имела в виду! – зло бросила блондинка. – Впрочем, я тогда пирогов потрескаю!

Она достала из рюкзака ароматную выпечку и тут же тщательно заработала челюстями.

Солнце, поднявшееся уже очень высоко, нещадно припекало. Юные туристки давно сняли куртки, но это не спасало от жары. День стоял тихий, безветренный, и безмолвное лесное затишье усугубляло летний зной.

Покурив, Настя присоединилась к завтраку подруги. Они сидели на самой вершине. Вокруг устремлялись в небо колоссальные тёмные глыбы скал, похожие на гигантских сказочных великанов. При тщательном рассмотрении трещины и сколы камней казались уродливыми физиономиями, а может, это просто солнышко припекало голову. Небо сияло яркой, ослепляющей глаза, лазурью, и до самого горизонта не видно ни облачка…

Настя не могла оторвать глаз от этой величественной картины.

– Всё-таки я городская, городская с головы до пят! – помолчав, выдала Олеся. – Хоть я и в деревне родилась! Но дольше двух часов природу выносить не могу! Не спорю, здесь красиво, но… У меня уже от комаров всё тело чешется! Ты обещала мне приятную прогулку, а вместо этого мы уже целый час ползём в эту идиотскую гору, язык закинув на плечо! Настёнок, пора признать – мы заблудились!

Рыжая, ничего не отвечая, вскочила с проворностью дикой козочки на один из гранитных валунов, напоминавший формой лыжный трамплин, уходящий в небо.

– Иди сюда, Леся! Кое-что покажу!

– Не пойду! – буркнула та. – Находилась уже! У меня ноги гудят, как после трёх часов фитнеса!

– О, мама мия! Ладно, не ходи! Тебе и так должно быть видно, – кивнула Настя. Она застыла на вершине грациозным столбиком, будто суслик, высматривающий опасность. – Гляди, там, в стороне, левее – чёрные скалы, на вершине соседней сопки… Это Воронов утёс! Такие угольно-чёрные породы камней могут быть только там! Мы с тобой спустимся с этой вершины, поднимемся на соседнюю, будем идти по прямой, никуда не сворачивая, и точно выйдем к Воронову утёсу!

– А ни чё так, что ты это самое говорила час назад? – тон Олеси стал язвительным и очень нелюбезным. – Да, час назад! Когда мы стояли вон на той вершине… – Олеся оглянулась через плечо и махнула рукой назад. – Ты утверждала, что эти самые каменюки, – девчонка хлопнула ладонью по скале, – вот эти самые камни, и есть Воронов утёс! А теперь ты заявляешь, что нам нужно опять переться в гору! Где гарантия, что те скалы – это Воронов утёс? Где?! Может, так и пойдём по горам, по долам, пока не дошагаем куда-нибудь… до Кавказа или, ещё лучше, Тибета?

– Мама мия! – вздохнула Настя, спрыгивая со своей дозорной вышки. – Уймись, Лесёнок! Я же не специально нас так подставила. Но я тебе пообещала, что найду дорогу на Воронов утёс, значит, я её найду. Поверь мне – это он! Я же отлично ориентируюсь и всегда выбираю верную дорогу! Просто наберись терпения, Лесенька! Скоро будем на месте, клянусь! – заверила Настя.

– Ладно, Рыжая, уломала! – Петрушенко поднялась с земли, забрасывая за спину рюкзак. – Веди, Иван Сусанин поколения NEXT! Главное, в Логово Шелоб не заведи…

Смеясь, девчонки отправились дальше. Спуск с горы был гораздо приятнее подъёма, и вскоре они оказались в сырой ложбине, поросшей ивняком, черёмушником и огромными, в человеческий рост, листьями лопуха и папоротника. Меж чёрными скрюченными стволами деревьев петлял неширокий ручей. В мёртвой тишине леса звонкое его журчание разносилось по всей округе. Ветви кустарника сплетались меж собой, склоняясь до земли, перегораживали дорогу, словно непреклонные стражи дремучего безмолвия.

Девчонки пробирались сквозь эти таёжные «джунгли», чувствуя себя героинями зловещей сказки – такой неприступной стеной вставал перед ними лес. Уродливые кусты, вскормленные болотистой, затхлой почвой, словно зародились в безумных кошмарах. Здесь не слышалось даже пение птиц, лишь журчание ручья и громкий треск ломавшихся сучьев, через которые продирались заплутавшие девчонки.

– Ну, мил-моя, я тебе эту прогулочку ещё не раз припомню! До конца дней не позабуду эту милую рощицу! – страстно пообещала Олеся, когда они, наконец, выбрались из чащобы.

Настя брезгливо стряхнула с волос и одежды клочки пыльной паутины и всевозможную мелкую живность. Горели огнём многочисленные царапины на голых руках.

– Что это? – Олеся махнула рукой, вынуждая Настю обернуться.

Белёсый туман расползался по лесу у самого подножья горы. Здесь заросли были реже, и чётко виднелся уходящий в небо белый столб.

Настя принюхалась, недоумённо приподнимая брови.

– Это дым! – заявила она.

– Но здесь, кажись, запрещено жечь костры?.. – неуверенно подала голос Петрушенко.

– Да, заповедная зона! Огонь не разрешается разжигать дальше Святогорского ключа, – подтвердила Настя. – Может, это кто-то из лесников? Не думаю, что кому-то так захотелось шашлыков, что он решил наплевать на грозящий за это дело штраф. Деньги что ли лишние?

– Да ведь над лесом дым почти не видно! – возразила Олеся. – Вряд ли этот костёр заметят. Если бы не простая случайность, и мы бы здесь не оказались, и не увидели бы этот дым. В любом случае, нам повезло! Господи, я в тебя уже верю! – воскликнула повеселевшая блондинка. – Спасибо, что после всех наших мучений, ты вывел нас к каким-то гуманоидам! Настёнок, давай у них узнаем, где тут тропа в город – иначе мы ещё часа два с сопки на сопку будем скакать!

Настя заколебалась.

– Может, сами как-нибудь? Помнишь, как там у Булгакова? «Никогда не разговаривайте с неизвестными!». Тем более – в лесу! Мало ли кто это? Вдруг какие-нибудь зэки или бомжи прячутся?

– Ай, не дури! – махнула рукой Олеся. – Сама ведь говорила – скорее всего, лесники! Пойдём!

И усталые от долгих скитаний девчонки неторопливо побрели по лесу, навстречу расползавшемуся дыму.

***

С пригорка, поросшего дикой облепихой и шиповником, им открылся вид на ровную, практически круглую, каменную площадку. Рядом с этим удивительным камнем, формы почти правильного круга, утопавшего в буйной зелени, протекал звонкий ручей (возможно, тот же, что встретился девчонкам в черёмуховых «джунглях», которые они недавно миновали). В кустах на берегу виднелось диковинное строение – что-то среднее между шалашом, юртой и землянкой. В центре каменной площадки горел костёр, и стояло какое-то приспособление, похожее на высокий деревянный треножник. На его макушке ветер развевал яркие красные ленточки.

– Может, тут какие-нибудь охотники живут, – предположила Олеся.

Настя молча кивнула.

В этот миг тишину леса огласил быстро нарастающий, пронзительный звук. Его явно издавало живое существо, но поначалу невозможно было даже определить, принадлежит ли он человеку или зверю. Певучая заунывная нота, как будто стон или призыв, перекатывалась по лесу, пугая пташек в ветвях и заставляя сжиматься сердца в странной тревоге.

– А-и-я-ия! – вой сменил тональность на ещё более жуткую.

У девчонок подкосились ноги, и они рухнули на землю в надежде, что колючие заросли шиповника сумеют их скрыть и защитить.

– Мама мия! Что это? – перепуганная до смерти Настя смотрела прямо в расширившиеся от ужаса чёрные глаза Олеси.

– Не знаю! – тихо прошептала Петрушенко. Голос её плохо слушался. – Но я точно не хочу спрашивать у ЭТОГО дорогу!

В следующий миг, прикрытый выцветшим полотном вход в хижину распахнулся, и девчонки вовсе потеряли дар речи.

Возникшее на пороге существо выглядело пугающе. Присмотревшись внимательнее, Настя поняла, что это женщина, возраст которой определить не представлялось возможным. На ней была странная одежда. А ещё она раскачивалась из стороны в сторону, как неугомонный маятник, то воздевая руки к небу, то шаря ими перед собой, словно слепая, и продолжала свои жуткие тоскливые завывания.

– Кто это? Чего она орёт как резаная? – прошептала Олеся.

– Понятия не имею! – также еле слышно проронила Настя. – Завывает как баньши! У меня мороз по коже от её голоса! Этой бабе-яге запросто можно сиреной работать! Кажись, шаманка какая-то!

Олеся согласно кивнула.

– Точно! Шаманка. Вот что, Рыжая, мне ужасно хочется отсюда слинять! Давай унесём ноги подальше от этой полоумной ведьмы!

Настя оглядела лес по направлению к тёмным скалам Воронова утёса и обречённо вздохнула.

– Она заметит нас! Здесь ни кустов, ни высокой травы. Шевельнёмся – и она нас засечёт! Так что давай не будем дёргаться и переждём! В конце концов, она не делает ничего плохого, просто воет. Только, если это чучело не заткнётся, я сейчас умру от страха прямо на месте!

Внезапно «шаманка» замолчала и, вскинув голову, уставилась на заросли шиповника, где прятались девчонки. Настя и Олеся даже дышать перестали. От странной женщины прямо-таки веяло леденящим душу ужасом.

Теперь они могли рассмотреть её. Наверное, она всё-таки была молода… Очень высокая, худощавая. Её костлявая фигура терялась в чёрном балахоне. Бесформенное одеяние из плотной шерстяной ткани слегка напоминало монашескую рясу, но почему-то Насте сразу стало ясно, что это нечто прямо противоположное. Кромка подола и манжеты длинных рукавов были искромсаны на бесформенные лохматые лоскутки, а-ля Мартишия Адамс.

И сама женщина напоминала персонаж из сериала про эту странную семейку. Волосы – бордово-красные. На шее – увесистый медальон размером с ладонь. Он блистал на солнце и искрился. «Шаманка», увешанная всевозможными мелкими финтифлюшками, здорово напоминала новогоднюю ёлку, только очень уж мрачную – этакую чёрную рождественскую ёлочку для готов.

Её макияжу позавидовал бы любой индеец, будь он хоть из Северной, хоть из Южной Америки. Лицо незнакомки было расписано так, словно она только что вышла на тропу войны или являлась яростной фанаткой Мерлина Мэнсена: на мертвенно-бледном, меловом лице ярко выделялись обведённые чёрными кругами тёмные глаза. Они казались беспросветными пятнами пустых глазниц. Жуткие алые полосы, словно молнии, пересекали бледные скулы. Издали они казались кровавыми трещинами на белой фарфоровой маске, словно попавшей в сибирский лес с мексиканского карнавала в честь Дня Мёртвых.

В довершении пугающего облика в неестественно длинных пальцах с крючковатыми ногтями сверкнул нож, тонкий, слегка изогнутый, и, видимо, очень острый.

Ведьма не сводила глаз с того места, где притаились девушки. Олеся зажмурилась, словно так она могла скрыться от враждебного взора. А Настя, напротив, не отрывала взгляда от жуткой незнакомки. Впервые в жизни она осознала, что значит выражение: «душа ушла в пятки». На какой-то миг её бешено бьющееся в груди сердце замерло, она перестала дышать и всем телом вжалась в землю, словно желая врасти в неё, спрятаться под ковром мха и травы, почудилось, что внутри что-то оборвалось и упало вниз живота.

«Шаманка» резко вскинула руки к небу, заверещала снова, а потом, раскачиваясь монотонно из стороны в сторону, отвернулась, встав лицом к костру.

Настя наконец вздохнула. Пульс вновь застучал в висках, перепуганному сердцу не сиделось в груди. Рыжая слегка толкнула Олесю.

– Не увидела нас! – шепнула Настя ей в ухо тихо-тихо, словно выдохнула.

«Шаманка» бормотала что-то непонятное, при этом резко дёргалась в каких-то ритуальных движениях, больше похожих на нервные конвульсии.

– Брат, я готова! – вдруг сказала она на чистом русском, без всяких подвываний.

Девушки напряжённо наблюдали за каменной площадкой у костра. Вновь распахнулся вход в хижину – на пороге появился мужчина в чёрных брюках, лысый как колено, обнажённый до пояса, узоры татуировок покрывали большую часть его лица и туловища.

Он вывел из шалаша девушку, одетую в белую лёгкую накидку, вроде греческого хитона. Светло-русые волосы спадали беспорядочно по плечам, и голова была опущена вниз. Казалось, что она пьяна. Мужчина поддерживал её за плечи, так как двигалась девушка неуверенно, как-то вяло, с трудом. «Лысый» провёл её к месту, где стоял деревянный столб-треножник и привязал, грубо задрав вверх руки. Она не сопротивлялась, покорно обвисла на верёвках, стянувших её запястья. Одним движением незнакомец сорвал с неё белую накидку, и она осталась абсолютно нагишом. Он отступил в сторону, а к девушке подошла чёрная ведьма.

– Что они удумали? – пуще прежнего испугалась Олеся. – Что это за оргия? Настёнок, что здесь творится?!

– Князь мой, внемли своей рабе, своей наречённой! – звонко воскликнула ведьма. – Кровь белой голубки испей, мой Повелитель! Дай мне часть вселенского могущества твоего, Мессир! И отныне, и до конца мира я буду верна тебе, мой Князь князей! Во имя Тьмы и Князя Бездны!

«Шаманка», вновь забормотав что-то невнятное, резко всадила нож в обнажённую грудь несчастной пленницы. Бедная жертва протяжно вскрикнула и обвисла ещё больше.

Олеся уткнулась со всхлипом в плечо Насти. Рыжая почувствовала, как в голове начинается пока медленное, но неотвратимо убыстряющее темп, кружение. Съеденные недавно пирожки запросились наружу. В глазах потемнело, и засияли радужные звёздочки. Она пошатнулась, но в обморок падать не стала.

«Убийство! Убийство! Ты стала свидетельницей убийства! – мысль набатом звенела в голове, сверлила мозг. – На твоих глазах убивают девчонку, ровесницу твою, а ты боишься даже шевельнуться!»

– Надо ей помочь! – дёрнулась Настя.

Видимо, последняя мысль слетела у неё с языка, потому что Олеся вцепилась ей в руку и истерично зашептала:

– Сдурела, Рыжая! Она уже труп! Ты хочешь, чтобы тебя тоже прирезали как скотину! Это же какие-то сатанисты шизанутые!

– Тише! – шикнула Настя, так как мужчина у костра стал проявлять интерес к зарослям шиповника, спасавшим их до сей поры.

Девушка, привязанная к столбу, всхлипнула в последний раз и смолкла. «Шаманка» своим кривым кинжалом раскроила ей всю грудь. Тонкие хищные пальцы ведьмы впились в кровавое месиво, она набрала пригоршню крови и припала к ней, с чавканьем поглощая алые, ещё тёплые сгустки, размазывая остатки по лицу.

– Теперь ты, брат!

Мужчина присоединился к жуткой трапезе.

Насте чудилось, что она попала в кошмарный фильм, ужастик про вампиров. «Может, так и есть!» – мелькнула у Романовой мысль нелепая, но казавшаяся такой спасительной. Ещё миг и откуда-нибудь из зарослей папоротника покажутся камеры, и властный голос режиссёра скажет: «Стоп! Снято! Всем спасибо!» – но этого не происходило.

Дальнейшие действия убийц были столь омерзительны, что девушкам стало ясно: если на это смотреть – обморока не избежать. С каменной площадки долетали мерзкие звуки, чавкающие, булькающие, от них кровь стыла в жилах.

– Да сгорит её сердце в испепеляющем адском огне! – раздался голос ведьмы. – Это дань тебе, о, мой Мессир!

Настя приоткрыла один глаз и увидела, как сектантка что-то швырнула в костёр. Что – было ясно!

Каменная площадка утопала в крови. Мужчина, перемазанный ею с головы до ног, заботливо разливал багровую жижу вокруг костра, а «шаманка», склоняясь, рисовала на камнях только ей одной ведомые знаки.

Олеся рядом беззвучно плакала и пыталась сдержать позывы одуревшего желудка.

– Уйдём! Уйдём отсюда! – тихо прошептала она. – Настёнок, милая, уйдём!

Рыжая не в силах была даже ответить, только покачала головой отрицательно. Она прекрасно понимала, что стоит им сейчас дёрнуться, и они тоже пойдут под мясницкий нож сатанистов. Рыжая это знала, и её удивляло, что этого не понимает Олеся. «Всё она понимает, только от ужаса начинает впадать в панику, перестаёт себя контролировать!» – сказала Настя самой себе.

– Уйдём! – прошептала Олеся и попятилась на четвереньках.

– Нет!!! – почти простонала Настя, крепко сжимая Лесину руку и принуждая её вернуться.

Поздно! Трава и сухие ветки под ногой Петрушенко предательски зашуршали, и несколько мелких камушков, пританцовывая, покатились по склону.

«Шаманы» настороженно замерли, быстрым взглядом окинули лесной холм. Ведьма вытащила из-за пояса только что убранный окровавленный нож и, велев мужчине зайти с другой стороны, двинулась вперёд.

«Господи, помоги!» – прошептала Настя мысленно, глядя, как стремительно приближаются убийцы к зарослям, скрывающим двух подруг. Слева – Лысый, перепачканный человеческой кровью, справа – расписная «шаманка» с вампирской ухмылкой и опасным ножом.

Ещё миг и…

Надо было что-то делать! Но что?

Впервые смерть была так близко, что нестерпимо захотелось жить.

Олеся всхлипнула и зажала себе рот рукой – это был единственный способ сдержать рвущийся наружу крик ужаса.

Убийцы приближались…

Настя заставила себя отвести от них взгляд, посмотрела в сторону. Там, над лесом, возвышались скалы Воронова утёса. Теперь-то это точно были они – мрачные исполины, отполированные ветром и временем, проглядывали меж густыми кронами деревьев. У их подножья дорога – туристическая тропа, на которой даже сегодня, в будний день, хватает людей. Вся задача состоит в том, чтобы успеть туда добраться.

«По ручью надо бежать, по ручью! Он выведет к подножью Воронова утёса!» – решила Настя, вспомнив, что по левую сторону от тропы всегда струился небольшой ручеёк.

«Надеюсь, что это он и есть!» – подумала Романова и резко скомандовала:

– Леся, бежим!

Петрушенко подгонять было не нужно. Она мгновенно среагировала на Настин приказ и бросилась вперёд со скоростью шайбы, по которой ударил клюшкой хоккеист. Настя мчалась следом.

– А-а-а! – взвыла позади ведьма. – Держи их! Хватай! Не упусти!

Девчонки летели по лесу быстрее ланей.

«Только бы не убиться! Не убиться!» – проносилось в рыжей голове Насти. Она никогда не думала, что можно ТАК бежать – молниеносно, стремительно, перескакивая через валежины, пни, брёвна, подскакивая чуть ли не на метр в высоту! Мелькали ветки, стволы, камни под ногами. Склон был крутым, опасным, но девчонок уже несло вниз просто по инерции – остановиться теперь было равносильно самоубийству. Настя понимала, сбавлять ход уже нельзя – стоит сбиться с бешеного ритма, замедлить сумасшедшую гонку, и покатишься кувырком, разлетаясь по камням, как Шалтай-Болтай.

А позади, ломая с треском ветви, завывая нечеловеческими голосами, несётся жуткая погоня. Дышит в затылок ледяным дыханием сама смерть! И нет ни сил, ни времени просто обернуться, потому что миг промедления может стоить жизни!

– Хватай! Хватай! Уйдут! Дряни! Они всё видели! – верещит ведьма. – Не уйдёте, стервы!

Ещё несколько прыжков, и ручей! Он выведет к дороге…

Олеся, бежавшая впереди, растерялась, выскочив на берег, поросший ивняком и высокой травой. В таких «джунглях» не разбежишься, что и говорить!

Но Настя, не замедляя хода, прыгнула прямо в воду. Ноги обдало ледяным холодом, но сейчас было не до этого.

– Вперёд! – скомандовала она.

И Олеся, разбрызгивая хрустальные капли, бросилась дальше. Ноги скользили по мокрым, склизким камням, немели от холода, но сейчас это был единственный способ спастись.

Плеск воды позади сообщил, что преследователи тоже достигли ручья. «Нагоняют!» – испугалась Настя.

Олеся впереди споткнулась, начала падать. Романова подхватила её, сама едва не упав, но устояла, балансируя, смешно размахивая руками. Олеся бросилась вновь вперёд, Рыжая за ней.

Но не тут то было! Рука зацепилась за прибрежные кусты. Настя дёрнулась изо всех сил: увы, браслет часов цепко застрял в ветвях! Непроизвольно девушка обернулась и увидела, как стремительно надвигается на неё сообщник ведьмы. Страх парализовал её, она замерла не в силах шевельнуться.

Он был уже совсем рядом, но вдруг нога его соскользнула с поросшего мхом валуна, и убийца рухнул во весь рост, осыпав следующую за ним «шаманку» фонтаном брызг. Она запнулась о его ноги и повалилась сверху.

Это вывело Настю из ступора. Она рванулась, звенья браслета брызнули в стороны, сверкнув на солнце. Часы тоскливо звякнули, разбиваясь о камни. Настя, не сохранив равновесия, упала на одну ногу, задохнулась от дикой боли в коленной чашечке, но тут же проворно вскочила. Ещё на миг она оглянулась на упавших преследователей и встретилась взглядом с ведьмой, неловко пытавшейся встать. В глазах её горела такая лютая ненависть, что Настя невольно вздрогнула.

– Ты не уйдёшь от меня! – прошипела ведьма. – Я тебя из-под земли достану, рыжая!

«Шаманка» дико захохотала, как умеют лишь нелепые злобные персонажи голливудских фильмов-ужасов. А Настя, не дожидаясь, пока та очнётся и встанет, чтобы продолжить преследование, бросилась догонять уже достаточно далеко умчавшуюся Олесю.

– Ты сюда вернёшься, тварь! Я тебя заклинаю! – долетали ей вслед жуткие угрозы. – Не будет тебе покоя ни днём, ни ночью, ни во сне, ни наяву! Да будет так, именем Князя Тьмы! Ты вернёшься сюда! Приползёшь, сама приползёшь! Или руки на себя наложишь! Да будут слова мои крепки-лепки, твёрже бел-горюч камня Алатыря и булата острого…

Слова доносились всё тише.

Настя бежала, не оглядываясь, сосредоточив внимание на мелькавших далеко впереди пятках Олеси.

– Оставь, брат, пусть бегут! – сказала «шаманка» устало и спокойно. – Пусть бегут! Теперь они в моих руках! По крайней мере, рыжая!

Взмахнув лохмотьями чёрного балахона, ведьма нагнулась и подняла застрявшие меж камней часы с обрывком серебристого браслета.