Текст книги "Единственное желание. Книга первая"

***

– А вот и постоялый двор «Почтенный эрр»! Теперь уже недалече до владений благословенной нашей миледи Лиэлид, – облегчённо вздохнул Ильхор, когда впереди у дороги показались крыши каких-то строений.

– Да, лошадям отдохнуть надо малость, – согласился Эливерт.

– Напоить их надо! Жара такая, что они скоро прокоптятся, как на углях! – закивал Наир.

– Да и нам, по правде сказать, не мешало бы горло смочить! – расправив плечи, добавил Эливерт. – Там у них знатный трактир имеется!

– Эл, а разве мы не торопимся? – слегка ироническим тоном поинтересовалась Анастасия.

– Да, поспешать надо! – спохватился купец. – Не то миледи Лиэлид гневаться будут!

– А что, мы рассиживаться будем, что ли? – хмыкнул атаман. – Так… Перекусим, отдохнём немного в тени, да лошадям воды свежей дадим, и снова в путь!

На том и порешили – свернули тут же все вместе с дороги к спасительному «оазису».

Постоялый двор напоминал небольшой хуторок: несколько непривлекательных с виду построек внушительного размера, сбоку прилепились какие-то сараи (может быть, хлев или конюшня). Всё это обнесено высоким тыном, плетённым из тонких ветвей.

У самых ворот – столбы коновязи, широкое и длинное корыто, чтобы путники могли напоить измотанных дорогой животных. Обширная площадка перед центральным сооружением, которое выглядело несколько уютнее и ухоженнее остальных, скрывалась под навесом, устеленным сухой травой, похожей на речной тростник.

Настя невольно подумала, что этакая крыша их сухого камыша – не самое пожаробезопасное сооружение. Зато импровизированный тент спасал от палящих солнечных лучей.

Здесь, в тени, выстроились рядами простые деревянные столы и скамьи, и даже присутствовало с десяток отдыхающих путников. Эл объяснил это тем, что неподалёку от «Почтенного эрра» лежал важный перекрёсток: одна ветвь дороги отсюда уходила к Жемчужным Садам, вторая же уводила к далёкому Митувину, третья – в Кирлиэс.

– Тракт любви, – хмыкнул вифриец, – связывающий короля с его ненаглядной златовласой красавицей.

Ильхор побоялся оставить свой обоз без присмотра, уселся подле, изнемогая от жары, а друзья отправились под спасительный навес.

Не успели они расположиться за столом в прохладной тени камышовой крыши, как подлетевшая к ним грудастая высокая девица обвила шею Эливерта веснушчатыми руками.

– Ой, сладкий мой, вспомнил обо мне! Соскучился, да?

Выражение некоторой растерянности быстро сошло с лица атамана.

– Здравствуй, солнышко! Ясно-понятно, я же жить без тебя не могу, днём и ночью думаю! Как поживаешь?

– Без тебя несладко! – вздохнула девица. Глаза её сверкнули цыганской страстью. – Ты ночевать останешься?

– Нет, ненаглядная моя, очень спешу!

Девушка надула губки и насупилась.

И разбойник поспешно добавил:

– Ну, не вешай нос, солнышко! В самом деле, не могу! Вопрос жизни и смерти! Я бы отдал всё на свете за тихий вечерок здесь, с тобой! Но, увы!

– Ладно! Всё равно я тебя люблю, мой Эливертик! – заверила девушка и чмокнула его так смачно, что за соседним столом люди оглянулись. Тут же спросила буднично, по-деловому: – Отобедать чего-нибудь изволите?

Эл пару раз оторопело хлопнул глазами и, наконец, сказал:

– Есть – нет, а пить хочется. Жара такая, что чувствуешь себя окороком на вертеле!

Девица коротко хихикнула.

– Рину принести? Холодненькое!

– Давай! Рину – это славно! Неси, моё золотце!

Девица тут же убежала внутрь выцветшего блеклого строения.

– Кто это??? – в один голос воскликнули Настя, Наир и… Эливерт, едва она скрылась из виду.

На счёт Романовой и лэгиарна всё было ясно – их распирало любопытство и некое ревнивое раздражение (в конце концов, популярность атамана начинала действовать на нервы!), но вот от него самого подобного вопроса никто не ожидал!

Пару секунд все в недоумении глядели друг на друга, потом расхохотались.

– Эл, эта девица тебя встречает как родного мужа, а ты заявляешь, что даже не знаешь её?! – Наир в недоумении развёл руками.

– Нет, знать-то я её знаю, пожалуй… наверное… Да, разумеется, я видел эту милую мордашку здесь же, в «Почтенном эрре»! Но звать её как, хоть убей, не помню!

– То-то я смотрю, ты её всё: «солнышко», «золотко»! Но, судя по всему, ты её непросто здесь «видел»? – съязвила Романова.

– Стараюсь всюду обзавестись хорошими знакомыми, что в этом плохого?

– Ничего! Но «хорошие знакомые» у тебя, как правило, все женского пола, причём, сугубо приятной наружности и пышных форм!

– Зато в любом трактире мне обеспечено быстрое и любезное обслуживание! Но как же всё-таки её зовут?

– Ты у нас спрашиваешь? – зло хмыкнула Настя, удивляясь странному отголоску ревности. Кажется, её больше вывело из себя именно это чувство, а не поведение разбойника, но отыграться хотелось на нём. – Эл, ты бы хоть записывал своих баб! Не позавидуешь твоим милашкам! Не обижайся, Ворон, но ты – просто «потаскушка в штанах»!

– Я и не обижаюсь! Мне правда глаза не колет, – ухмыльнулся он. – О, а вот и наше рину!

Девица поставила перед ними три кружки с пенным напитком. Кирлийское рину более всего походило на обычный русский квас с чуть специфическим привкусом. Возможно, в него добавляли какую-то местную разновидность мяты. Довольно вкусно, а главное, хорошо утоляет жажду, что весьма кстати, учитывая изнуряющий зной. Хотя от рину можно было и захмелеть, если выпить больше одной кружки.

Эл поблагодарил «солнышко», и та одарила его ещё одним сладострастным поцелуем, после чего поспешила к другому столу.

– Как же всё-таки её зовут? – почесал затылок Эливерт.

– Арилиса! – окликнул старик, вышедшей из тёмного дверного проёма.

– Точно! Арилиса! – победоносно воскликнул атаман.

Девушка меж тем подбежала к незнакомцу. Следом за ним из трактира появилось ещё два человека: высокие, бандитского вида молодчики, которые остановились рядом, непоколебимые, как скалы.

– Я велел лошадей моих напоить и в путь приготовить! – сказал старик.

И Эливерт, сидящий к нему спиной, слегка склонил голову набок, как прислушивающийся к чему-то любопытный пёс.

– Всё готово, эрр Зар, как Вы сказывали! Вона Ваши коники у привязи!

– Благодарствую, Арилиса! Позаботилась! Всё-то у вас тут ладно и славно! Держи монетку – заслужила! – на протянутую ладонь девушки упало несколько золотых фларенов.

«Довольно щедрые чаевые!» – поняла Настя.

Вслушивающийся в разговор Эливерт обернулся поспешно.

– Чтоб мне сдохнуть, коль лгут мои глаза! – выдал он и подскочил со скамьи. – Ах, ты, ох, ты! Кого я вижу! Ну, бордач хромой меня забери, неужто жив ещё, старый лис? Жив, плут дряхлый! Да и вижу – не бедствуешь!

Старик прищурился, глядя на разбойника чуть подслеповатыми глазами.

– Вот те раз! Эливерт! – крякнул дед. – И ты гляжу – жив-здоровёхонек, пройдоха! А я слыхал, что ты в Хиклане «на соломе» валяешься да на «небо в клеточку» любуешься!

– Чушь! Ворона в клетку не запрёшь! – улыбнулся Эл.

– Убёг, что ли? – приподнял одну бровь старик.

– Да брось! Из хикланского «колодца» разве слиняешь? Миледи Лиэлид выкупила…

– Да не бреши, как пёс блохастый! – не поверил незнакомец. – На что ты ей сдался?! Ради чего это ей за тебя просить?

– Как ради чего? – удивился Эливерт. – Ради глаз красивых! Чем я не пара хозяйке Жемчужных Садов?

Старик хрипло загоготал.

– Ишь гусь какой! Чем не пара?! А глаза у тебя, Ворон, не красивые, а бесстыжие!

– Ладно, пожалуй, бесстыжие, но бабам по душе! А чего это мы стоим? Пойдём-ка, я тебя со своими познакомлю! – Эл кивнул в сторону Наира и Насти, оставшихся у стола.

Старик сделал знак рукой двум молодцам за его спиной, и те остались стоять в сторонке.

– Я гляжу, ты стражей обзавёлся, старый мошенник! На что тебе эти головорезы? Неужто найдётся охотник до твоей поношенной шкуры?

– Эти… – незнакомец обернулся на телохранителей, – дак, это сынки мои! Двойняшки – Болдар и Илдар.

– Ой, сам-то не бреши, как пёс бродячий, не то блохи заедят! Ты же ростом всегда со свечной огарок был, а теперь и вовсе до размеров изюминки усох! А эти громилы, небось, с одного удара быка завалят! Непохожи на сынков! Да и откуда у тебя детям взяться, ты из своей эсендарской конторки всю жизнь носа не показывал!

– Так тож приёмыши мои! Обженился я в прошлом годе, а это – Милодины моей сынки. Стало быть, мои теперь! Во всяком деле помощники! Да ты не смотри, что с виду дурни! Толковые ребята!

– Ишь ты, под сраку лет на женитьбу потянуло!

– Так, поди, пора уже на покой, а старость одному встречать не хочется… Ты лучше скажи, как здесь очутился?

– Да, по делам! Садись за стол, знакомься! Это мой приятель из Лэрианора, Наир – единственный сынок Старшего, между прочим! А эту рыжую красавицу зовут Дэини.

Старик галантно поклонился.

– Премного рад знакомству! – он, прищурившись, оглядел лэриана и девушку.

– Это приятель мой, ещё по Эсендару, Зинат, первый мастер по подделке всяческих бумаг, как-то родословные, подорожные, завещания, купчие и… Чем ты там ещё, шельма, промышлял?

– Всем понемногу, – кивнул старик. Добавил негромко: – Но вовсе необязательно об этом докладывать всем вокруг! Тут меня знают, как эрра Зара, честного и почтенного старика.

«Зинат-Фальшивка!» – осенило Романову, и она с любопытством уставилась на мошенника, о котором некогда рассказывал ей Эл.

– Нашёлся мне – честный добрый малый! – хмыкнул Эливерт. – Ну, присаживайся! Хошь сюда, а хошь поближе к этой рыжей красотке!

– И впрямь красотка! – согласился Зинат, но всё же остался стоять. – Я смотрю, годы идут, а ты не сильно меняешься. К прелестницам тебя так и тянет! Пропащая твоя душа, Ворон! Говорил я тебе не раз, доведут тебя прекрасные глаза, да пышные бюсты до каторги или того хуже! Нашёл бы себе какую неприметную, она бы тебя любила, и нечего было бы опасаться! Я вон женился – ну, не красавица! Зато моя Милодина при деньгах, и хозяйка хорошая! А что уродлива, как старый пень, так ведь к этому и привыкнуть можно: днём она по делам копошится, особливо на глаза не попадается, а ночью, в темноте, всё рано не видно.

– Ишь ты умный какой! Сам – урод, так тебе и уродка – пара подходящая! А мне страшилище не надо! Я привык всё лучшее получать! Глянь, разве можно такой цветочек стороной обойти? Аж глаз радует!

Анастасия смущённо зарделась, пытаясь вставить в разговор хоть пару слов и пояснить Зинату, что тот ошибся, и она вовсе не очередная пассия атамана, но мужчины бурно спорили, не давая ей такой возможности.

– Да! Одна уже порадовала! Иль забыл, чем за такой цветочек расплатился? Глаз радует! Чуть там, в Эсендаре, вовсе без глаз не остался! Вон до сих пор шрам не сошёл – пол-лица было распорото! Про остальное вовсе молчу! Нет, друг, недаром у нас говорят: «Что ни баба, то беда – иль темница, иль петля!» А красивая девка – вовсе пакостное дело! Куда весь ум у мужика деется, когда красивая девка показывается?

– Да брось, Зинат! Завёл старую песню! Просидел всю жизнь в своей норе, на мир смотрел сквозь замочную скважину, а на старосте лет на страшилке какой-то женился и умничает! Рыжая – девчонка что надо! Хоть и красивая, а не дрянь. И с умом! Да и смелая, любой фору даст! К тому же послала меня, куда подальше! Что тоже говорит в её пользу! Так что зря ты тут распинался! Скажи лучше, старый лис, что ж тебе дома не сидится, если ты так хорошо у жёнушки под крылышком обустроился? Ты нынче где? Всё там, в Эсендаре?

– Нет, в столицу перебрался…

– А тут что же? – не унимался Эл.

– Тут… по делам. Проездом… – словоохотливый старик стал на удивление лаконичен.

– Да садись, Зинат, выпьем по кружке, расскажешь, что у тебя за дела! – вновь пригласил Эливерт.

– Ты же знаешь, что я об этом не болтаю! Потому и до почтенных седин дожил – умел язык за зубами держать.

– Да что я из тебя клещами тянуть стану? – хмыкнул Эл. – Мне до твоих дел – дела нет! Любопытно просто. К тому же семи пядей во лбу быть не надо, чтобы понять, какого тебя занесло в такую даль! Дороги здесь всего две: на Жемчужные Сады, да в Кирлиэс! Если сейчас ты в столицу торопишься, значит, из Садов. По мелочам ты уже давно не работаешь, стало быть, от самой хозяйки. Хм, забавно!

– Что забавно? – нахмурился старик.

– Да вот вроде миледи Лиэлид – дама вполне приличная, а всякую оторву, вроде нас с тобой, со всей Кирлии привечает! Забавно это! И странно… Давай, Зинат, поболтаем! Неужто не найдётся, о чём нам вспомнить? Года два не виделись!

– Кажись, поболе даже будет, – подсчитал Зинат. – Но не могу, Ворон, спешу я! Да ведь и знаю, как пить с тобой! Ты ж, змей хитрый, так слово за слово, все, что тебе знать надобно, выведаешь! А мне лишнего болтать нельзя! Тайное моё дело! Нельзя! Рад был увидеть тебя и убедиться, что ни хрена тебе, шельмецу, не делается! Ну, удачи!

– Зинат, давай хоть по кружечке!

– Нет, нет, тороплюсь! Миледи, милорд лэгиарн, позвольте откланяться! – он улыбнулся Насте и Наиру. – Ну, бывай, лис вифрийский! Ещё свидимся, тогда, может, и по кружечке выпьем, да не по одной! Доброго пути! Доброго здравия!

Зинат обнял Эла за плечи и поспешил к своим сынкам-богатырям.

– Сам не сдохни! – любезно крикнул ему вдогонку Эливерт.

– Да иди ты! Вперёд меня не окочурься! А я ещё молодой, мне рано! – обернувшись, ответил не менее любезный старик.

Эливерт смотрел, как троица вскочила в седла: братья-телохранители быстро и ловко, дряхлеющий Зинат-Фальшивка, немного замешкавшись. Затем они скрылись за высоким плетнём, а разбойник всё стоял с задумчивым лицом.

– Эл, нам тоже пора ехать… – окликнул его Наир, поднимаясь из-за стола.

– Постой! С мысли не сбивай – подумать надо!

– О чём? – поинтересовалась Настя.

– Зачем Зинат к Лиэлид ездил… – пояснил разбойник и продолжил, размышляя вслух: – Толк от него есть только в одном – подделка бумаг! Мы все знаем, что Лиэлид не та, за кого себя выдаёт, но раньше ей это не мешало! Неужто кто-то усомнился в её «человечности» и знатности? Или она решила окончательно взять короля в оборот, и на её светлой репутации и благородном происхождении не должно остаться никаких тёмных пятен? Да, королева обязана быть идеальной во всех отношениях, чтобы стать идеальной супругой нашему королю. Может, для этого ей срочно понадобилось нарисовать «гербовое древо» своего вымышленного рода? Но неужели король действительно женится на ней?! Какой будет скандал, о, Великий Небесный!

– Отчего же? – не поняла Настя.

– Всё просто! Большая часть кирлийцев души не чает в этой Лиэлид! Не знаю, по какой причине… Спроси о том у Наира – он к этой части умалишённых тоже принадлежит! Однако есть небольшая, но весьма влиятельная, горстка столичных вельмож, которые ненавидят эту выскочку больше, чем Герсвальд и королевну Эриледу со всей её армией, вместе взятых. Эти благородные милорды вырвут все волосы на своём мудром затылке, если предполагаемый брак короля с этой дамой всё-таки случится. Они не допустят этого! И если Зинат приезжал к ней… Ладно, что-то я отвлёкся! Едем! Едем! Пора в путь! Арилиса, золотце, вот твоя плата! Нам пора!

Он бросил на стол несколько монет, послал опешившей девушке воздушный поцелуй и торопливо направился к выходу. Наиру и Насте пришлось чуть ли не бежать, чтобы догнать атамана.

На тему, начатую на постоялом дворе, он так и не заговорил больше, хоть Романова, признаться, этого и ожидала, тем более, судя по затянувшемуся молчанию, о чём-то таком вифриец и думал.

«Для разбойника он слишком много размышляет о политике и благополучии своей страны, – подумала Рыжая. – Впрочем, у нас, в России, многие бывшие криминальные авторитеты тоже не прочь занять место в правительстве или, на худой конец, где-нибудь в городской администрации»

Вскоре они нагнали обоз Ильхора, который не утерпел и уехал без них – наверное, боялся не поспеть к празднику, а может, хотел удрать потихоньку от свалившихся на его голову надоедливых попутчиков.

***

– А далеко ли ещё до Жемчужных Садов? – спросила Настя у купца, чтобы хоть как-то развлечь себя, ведь разговоры с друзьями после «Почтенного эрра» не клеились – они углубились в какие-то свои тайные помыслы.

– Нет, миледи разбойница, к вечеру непременно будем во владениях госпожи Лиэлид. Роскошный у неё сад! Да и дом, что дворец сказочной волшебницы! На праздник соберутся самые именитые гости…

Старик завёл долгую речь о пышности предстоящего праздника, архитектуре столицы и её отличии от обители Лиэлид. Потом переключился на моду, фасоны и ткани, коими он тоже, как выяснилось, приторговывал. Настя слушала рассеянно, но из вежливости время от времени кивала согласно, хотя, на самом деле, абсолютно ничего не понимала во всех этих пёстрых странных названиях.

– Нынче в моде золотой мартикан, кружевное тофто носят только с ваннетом, непременно анрийской отделки! А какие нынче вуали крепят на рукава аре дрижиак! – стрекотал старик. – Но, Вам-то, наверняка, нравятся ткани поярче и побогаче – жокрет, к примеру? А под цвет Ваших волос хорошо бы подошёл митувинский корркор… Вам нравится корркор?

– Да, да, конечно! – устало соглашалась Настя, с грустью думая о том, что на празднике вместо корркора и рукавов аре дрижиак анрийской отделки, которые, наверняка, выглядят просто потрясающе, ей придётся блистать в потёртой джинсе и засаленной замше.

***

Насте нравилось в Кирлии. С тех пор, как она оказалась здесь, девушка не переставала наслаждаться прекрасными видами, чистотой воздуха, изумрудными коврами равнин, зачарованными лесами, в которых свет и тень играли меж листвой так, что мир вокруг казался прекрасной сказкой.

Но теперь, когда им посчастливилось пересечь границы Жемчужных Садов, всё то, что Романова видела, показалось ей бесплодной пустыней, посреди которой внезапно возник волшебный оазис. Теперь стало ясно, почему владения миледи Лиэлид называют Жемчужными Садами.

Эта земля и была садом, одним бесконечным садом – изумительным, волшебным Эдемом, земным раем! Не жемчужиной, но истинным бриллиантом Кирлии!

Настя не могла назвать себя очень сведущей в области ботаники, но, пожалуй, даже самый эрудированный учёный муж не смог бы перечислить все виды растений, что произрастали в этой сокровищнице. Казалось, все краски мира отразились во множестве удивительных цветов, гигантских и столь крохотных, что они росли почти на земле.

Они на манер орхидей свисали с ветвей деревьев, тоже уникальных, невиданных. Яркими праздничными гирляндами оплетали небольшие водоёмы, где манили ароматами изящные, словно созданные из тончайшего стекла, водяные лотосы, гиацинты, белоснежные лилии. Возможно, здесь всё это имело иные названия, но Настя пыталась провести хоть какую-то аналогию с тем, что ей доводилось видеть (хотя бы по телевизору, если уж не вживую). Но встречались экземпляры, которые не имели никаких аналогов.

Наконец, извилистые белокаменные дорожки привели их к обители самой хозяйки этой земли, земли, напоминающей владения прекрасной феи.

Замок Лиэлид был сравнительно небольшим и скорее напоминал красивый ухоженный особняк, утопающий в зелени и цветах. Белокаменные стены, алая черепица крыши, золочёные балкончики, мраморные лестницы, слюдяные створки окон – этакая увеличенная копия домика для куклы Барби. Потрясающе красивое место! Настя никогда не видела ничего столь же прекрасного и не уверена была, что когда-нибудь увидит. Ведь, если на земле и есть рай, то уж точно только один! И он здесь!

Купец Ильхор свернул в сторону, отправившись очевидно к хозяйственным постройкам или хранилищу провизии. Теперь, когда пути их расходились, это мало волновало девушку. Сердце её билось в груди так бешено, пугающе, ведь цель была достигнута, и теперь Настю ожидала встреча с таинственной Лиэлид, волшебный праздник Девятизвездья и (самое важное!) опасная миссия, которая может привести её к славе или к гибели.

Ближе к замку мраморная дорожка расширялась, превращаясь в обширную площадку, окружённую кольцом розовых кустов всех цветов и размеров. Ампельные красавицы образовывали элегантные арки. Экзотические клумбы пестрели алыми, белыми, розовыми, кремовыми, жёлтыми бутонами. Цветы, опалённые летним солнцем, благоухали дивными ароматами.

У одного из самых великолепных кустов с крупными, белоснежными, как крылья ангела, бутонами стояли трое. Впрочем, сад, разумеется, не был пустынным: то там, то здесь промелькивали незнакомые, спешащие куда-то люди, чрезвычайно деловые, и потому не обращавшие внимания на новоприбывших, но эти трое попались прямо на пути Насти и её спутников.

Мужчина лет сорока, высокий и плечистый, в тёмном кожаном фартуке сжимал в руке большие садовые ножницы. Вид у него был свирепый, как у мясника или палача, но лицо, между тем, достаточно благодушное. Да и, судя по всему, человек не имел никакого отношения ни к разделке животных, ни, тем более, людей… Скорее можно было предположить, что это здешний садовник, так как он проявлял сильный интерес к розовому кусту. Ножницы в его правой руке громко лязгнули, и он вынул из густых зарослей очаровательную розочку на длинной ножке.

Рядом с ним вполоборота стоял молодой юноша, лет, наверное, двадцати трёх, высокий, худощавый, волосы светлые, почти как у Наира, словно выжженные южным солнцем, небрежно спадали на плечи. На нём была белая шёлковая рубаха с кружевными манжетами и свободно распахнутым воротом, тёмные штаны, высокие сапоги. На бёдрах, поверх рубахи, шитый золотом пояс, сияющий всеми цветами радуги. Узкое лицо, прямой тонкий нос, большие печальные глаза – этакий образ прекрасного принца из романтичной сказки. На шее висел оригинальный кулон из нескольких ярких, сцепленных пучком, птичьих перьев.

Третий был совсем мальчишка в скромном камзольчике, тощий и нескладный. Он держал в руках целую охапку уже срезанных снежно-белых роз и со скучающим видом переминался с ноги на ногу.

«Паж!» – решила Настя. Хоть ей и не доводилось бывать при дворе, но ей хватило логики, чтобы понять, кто есть кто. Тот, что был похож на прекрасного принца, взял у садовника срезанную розу, повертел в длинных холеных пальцах и сказал с придиркой.

– Не годится! Здесь лепесток подсох и скукожился, как лицо морщинистой старухи!

– Как так не годится?! Да этот бутон даже раскрыться, как следует, не успел! Он чист и свеж, как… как… – возразил возмущённо мужчина в фартуке.

– Сравнения и метафоры оставьте мне! Этот цветок не годится! – заявил юноша с аристократической внешностью.

– Ну, можно ведь этот лепесток и оборвать! – сообразил садовник.

– Ты в своём уме, Дарсет? Что ж по-твоему высокие гости Нашей Светлейшей и Лучезарной миледи Лиэлид должны взирать очами своими на какие-то общипанные, ободранные розы? Это возмутительно! Нет, Дарсет, ты – талантливый садовник, но ничего не смыслишь в искусстве обустройства праздников!

– Так ведь необязательно высоким гостям пялиться на этот цветок! Можно его вставить в гирлянды, которые будут подвешивать под самым сводом зала. Там никто не разглядит, что этот бутон не так идеален, как Вам бы хотелось, милорд!

«Принц» покрутил розу перед лицом, видимо, ловя аромат. А может – думал!

– Хм, а это мысль! Да, эту розу мы устроим где-нибудь повыше! Там, в вышине, среди других она будет сиять белой звездой! Чудесная мысль! Хорошо, что я такой изобретательный! – Он протянул розу пажу. – Только не смешивай её с другими! Слышишь – не перепутай!

Мальчик угрюмо кивнул, тут же сунул цветок в огромную охапку, что едва помещалась в его тощих ручонках, и сладко зевнул, прикрываясь букетом, чтобы никто не заметил.

Трое приближающихся всадников привлекли внимание мальчишки. Он с внезапным интересом воззрился на них и, не сдержавшись, выдал:

– О, гляньте, опять гости! Ещё кого-то нелёгкая принесла!

– Помолчи! – одёрнул его красавчик в белой рубашке. – Распустила вас наша милостивая госпожа! Цветов достаточно – ступайте в замок!

«Принц» сделал несколько шагов навстречу. Эл попридержал Ворона и кивнул, здороваясь.

– Приветствую дорогих гостей! – сказал юноша с изысканным поклоном.

– Миледи, милорд Наир, добро пожаловать! И Вам тоже, эрр Эливерт! Сознаться, мы вас заждались! Решили даже, что Вифрийский Ворон улетел так далеко, что позабыл вернуться…

– Но ведь мы не опоздали, смею заметить! – возразил Эливерт.

– Да, поспели, что и говорить, только-только! Но миледи уже начала волноваться. И неудивительно! Я бы не стал доверять столь легкомысленным субъектам, которые к тому же промышляют столь безнравственным и авантюрным ремеслом!

– Несомненно, мне далеко до Вас, милорд стихоплёт! Что поделаешь, у всех свои таланты! Мне не дано так умеючи услаждать сердце миледи Лиэлид сладкозвучными комплиментами, я не способен так льстить и лукавить, как это умеете Вы!

– Я услаждаю её слух своими творениями! – несколько обиженно заметил «принц». – Сердце её – это забота другого! Впрочем, конечно, мои баллады, прежде всего, создаются, чтобы проникать в души слушателей и будить в них лучшие чувства.

– Ну, как я вижу, звон золотых фларенов и благодарные улыбки прекрасных дам Вас уже не устраивают, и Вы ищите поэзии в саду, разыскивая идеалы среди бутонов? Никак вдохновение покинуло?

– Ах, я только человек, служитель искусства, но поэтам тоже не чужды земные удовольствия! Не вижу ничего предосудительного в том, чтобы получать признательность от тех, кто ценит моё творчество. Что же до роз – нынче, в преддверии празднества, здесь такая суматоха! Каждый хочет принять участие, внести посильный вклад. И я, разумеется, тоже!

– Ну, ясно-понятно, куда же без Вас!

– Я, между прочим, надеялся, что вы появитесь чуть раньше, дабы успеть привести себя в порядок и появиться на глаза другим гостям уже в приличном виде. Хорошо, хоть сегодня успели! Представляю, как бы разгневалась Светлейшая наша миледи, если бы Вы опоздали! Вы ведь знаете, эрр Эливерт, она терпеть не может…

– Терпеть не может ЖДАТЬ! – закончил за него атаман. – Да знаю я, знаю! Об этом все знают! Что до нашего вида, не знаю, чем он Вас не устраивает! Я лично сюда по делу приехал, а не танцы танцевать и байки Ваши слушать, милорд стихоплёт! Меня мой вид устраивает. Я – вор и прохвост, и не собираюсь строить из себя светлейшего дворянина! У Вас это, по правде сказать, тоже не очень-то получается, МИЛОРД! Пожрать и выпить на халяву я не прочь, но сюсюкаться с вашими гостями не собираюсь!

Настя ухмыльнулась: Эл, конечно, был парень простой, но, как ей уже удалось заметить, при желании он действительно вполне мог сыграть роль интеллигентного манерного представителя высшего общества. Как и любую другую, впрочем! Но сейчас, как и при встрече с Зинатом-Фальшивкой, он нарочно строил из себя хамоватого невежественного мужлана «из низов».

– И нечего смотреть на меня взглядом голодного василиска! Вам это совершенно не идёт, о, мой прекрасный менестрель! Прибыли, как смогли. По мере возможности, вести себя будем тихо, скромно и прилично. А если будешь меня цеплять, учти, приживалка, я тебе расквашу твою меланхоличную симпатичную мордашку, и придётся идти на бал с фонарём под глазом!

– О, духи мироздания! Подобные дикарские речи режут мне слух! Можете делать, что Вам угодно, и явиться на бал, в чём пожелаете! Но не удивляйтесь, если на вас будут показывать пальцем! Идёмте! Вас заждалась миледи Лиэлид! Я больше не стану вмешиваться! Я лишь покорный слуга Её Светлости и забочусь о её спокойствии и благополучии!

Тройка всадников двинулась следом за громко возмущавшимся поэтом, а тот быстро шагал к мраморному крыльцу. У белокаменной лестницы друзья спешились, подбежавшие к ним пажи приняли лошадей.

Ворон Эла беспокойно фыркнул, заупрямился. Разбойник успокоил его, погладив по холке, шепнул что-то, и лошадей увели.

– Кстати, я вас не познакомил! – вдруг вспомнил атаман. – Это – миледи Дэини из Рассии, наша гостья в Лэрианоре, а этот чудик – сочинитель баллад и личный поэт-ублажатель миледи Лиэлид, зовут его Деандр!

«Сочинитель баллад» обернулся, не проявляя особого интереса к Насте, слегка поклонился.

– Простите мою неучтивость, миледи Дэини! Общество эрра атамана заставляет меня забывать светские манеры. Прошу Вас во дворец! Светлейшая госпожа ждёт!

На крыльцо вышла девушка. Поначалу Насте она показалась какой-то безликой, но, присмотревшись, она нашла её довольно привлекательной. Она едва ли была старше самой Романовой, может года на три, но во всём её облике присутствовала некая строгость, сдержанность, что придавало ей возраста. На ней было голубоватое платье с длинными рукавами и воротником под горло, без каких-либо украшений, но довольно элегантное. Волосы тусклые, русые, собранные в незамысловатую причёску, украшенную несколькими жемчужинами, на висках лёгкие завитки, такие же правильные и чёткие, как всё в её облике. Светлая, несколько бледная кожа, тёмные брови, огромные серые глаза, красивые, глубокие – на её узком личике они казались ещё больше и темнее. И Романова подумала, что взгляд у неё, как у лани или косули. В её движениях сквозила некоторая скованность, боязливость, но тонкие, плотно сжатые губы и острый подбородок намекали, что внутри этой изнеженной барышни есть стальной стерженёк. Словом, девушка являла собой типичный образ аристократической породы. И хоть Настя представляла себе Лиэлид совсем не такой, она искренне обрадовалась встрече и приготовилась выразить эту искреннюю радость. Но оказалось, что она поспешила с выводами.

Девушка приветствовала гостей изящным реверансом.

– Миледи Соур! – обратился к ней Деандр, и Рыжая не сдержала разочарованного вздоха. – Прибыли новые гости! Сопроводите их к миледи Лиэлид!

Девушка сделала ещё один реверанс.

– Следуйте за мной!

– За тобой хоть куда, золотце! – согласился Эливерт. – Мне всегда нравился твой вид сзади, миледи Соур! В смысле… спина у тебя хорошая, прямая! Мне бы такую осанку!

– Грубиян! – устало вздохнула Соур.

– Эрр Эливерт, я не позволю Вам вести себя здесь как… как в вашем лэрианорском притоне! – возмутился за их спиной Деандр.

Эл обернулся.

– Вот как? И что ты сделаешь, красавчик? Пожалуешься миледи Лиэлид? – Добавил уже примирительно, без издёвки: – Брось, Деандр, я сюда не ругаться приехал! Я буду хорошим, обещаю! Веди нас, Соур! Веди на расправу!

Долгие анфилады коридоров и лестниц привели друзей к двустворчатым резным дверям. Как в тумане Настя видела великолепие дворца, роскошную мебель, изысканные предметы интерьера и всюду море цветов. Но сейчас она думала о предстоящей встрече, и от волнения все детали терялись, расплывались, сливались в одну единую яркую сияющую картину блеска и великолепия.

Соур толкнула тяжёлые створки дверей. Яркий луч закатного солнца золотой искрой осветил полумрак коридора. И они шагнули внутрь.

Лиэлид стояла у окна, озарённая дивным светом. Сияло золото её волос, и расшитое жемчугом платье, нежно-розовое и лёгкое, как лепестки яблонь, что по весне осыпаются с ветвей снежным конфетти. Яркое закатное солнце, алым заревом расплескавшееся по небосводу за её спиной, врывалось в узкую прорезь окна, заливая комнату рыжим золотом своих лучей. И она сияла в ореоле этого тёплого света, как драгоценный бриллиант, казалась ожившей мраморной статуей, нереальным видением.