Текст книги "Единственное желание. Книга первая"

– Добро пожаловать в Жемчужные Сады! – сказала эта неземная золотая грёза, и голос её был подобен песне ангела.

Бал Девяти Звёзд

Мне нравится, что Вы больны не мной,

Мне нравится, что я больна не Вами,

Что никогда тяжёлый шар земной

Не уплывёт под нашими ногами.

Мне нравится, что можно быть смешной —

Распущенной – и не играть словами,

И не краснеть удушливой волной,

Слегка соприкоснувшись рукавами…

…Спасибо Вам и сердцем и рукой

За то, что Вы меня – не зная сами! —

Так любите: за мой ночной покой,

За редкость встреч закатными часами,

За наши не-гулянья под луной,

За солнце, не у нас над головами, —

За то, что Вы больны – увы! – не мной,

За то, что я больна – увы! – не Вами!

Марина Цветаева

Настя нежилась в ароматной ванне. По поверхности плавали разноцветные лепестки цветов и клочки пены, похожие на лоскутки облаков. По периметру её «бассейна» выстроилась разномастная шеренга всевозможных флакончиков, бутылочек и коробочек. И Романова, разумеется, не преминула заглянуть в каждую из них, с целью изучить содержимое на цвет и запах.

Жизнь последнее время не переставала её баловать. Она чувствовала себя, по меньшей мере, Клеопатрой – в окружении всех этих дорогих женскому сердцу кремов, благовонных масел, духов, травяных настоев, лосьонов и мыла, в этой волшебной цветочной ванне после пыльных дорог, палящего солнца, грязных трактиров и постоялых дворов, где лицо-то негде было умыть. Какая уж там гигиена и чистота! Она уже и забыла, как должна выглядеть «истинная леди».

Хорошо хоть у Вириян в гостях удалось привести себя в порядок. Но разве баня добросердечной сальварской хозяюшки могла сравниться с мраморной комнатой для омовений во дворце миледи Лиэлид?!

Это было сказочное место, достойное королевы! Настя чувствовала себя наядой, русалкой, морской богиней и готова была ещё до утра нежиться в благоуханных водах. Ещё бы! Она ведь так истосковалась по подобным «чудесам цивилизации», а ведь когда-то не ценила особо возможность принять душ или поваляться в ванне.

Девушка повертела в руках очередной флакон, золотистый с лиловой крышечкой, втянула божественный аромат – свежий, чуть горьковатый, с отчётливым преобладанием запаха роз и тонкой ноткой жасмина. «Её запах!» – отметила Настя, вспомнив, что именно этот аромат она уловила, когда неземная грёза по имени Лиэлид приблизилась к ней и улыбнулась по-доброму так, что Насте тут же вспомнилась мама и давно покинутый дом.

Сияние доброты окружало эту женщину. Оно согревало, мягкой негой проникало прямо в душу, порождая странную смесь чувств: восхищения, сладостной горечи и желания навеки служить этому «солнечному ангелу».

«Вздор! Всё, что болтал о ней Эливерт – это вздор! Она – само совершенство! Такая, как она, не может никому желать зла, ничто дурное не посмеет коснуться её мыслей, её души. Она – просто чудо, волшебный сон! Ничего удивительного, что её все обожают! И это её Эл называет расчётливой интриганкой и двуличной змеёй? Вздор! Иногда он несёт такую ересь!»

Так думала Настя тогда, глядя на миледи Лиэлид в ореоле солнечных лучей бронзового заката.

Эта величественная дама, приближённая короля, владетельница рая земного с чарующим названием «Жемчужные Сады» уделила столько внимания ей, Насте – заурядной девчонке, простой смертной, которая и в своём-то мире была простой студенткой и мало собой представляла, а здесь, в Долине Ветров, и вовсе была никем! Но миледи Лиэлид, прежде всего, выразила ей свою признательность за то, что Анастасия согласилась принять её приглашение на бал.

А потом говорила ещё так много о смысле этой встречи, о судьбе Романовой, о той великой миссии, что возложена на неё Небесами. И слушая её, Настя впервые начала понимать, что её роль в этой истории выходит за рамки просто третьей лишней, этакой ненужной обузы, которая надоедливой тенью плетётся за своими друзьями, поскольку больше ей деваться некуда. Теперь, после нескольких минут общения с госпожой Жемчужных Садов, она вдруг отчётливо поняла, в какой узор сплетается нить её судьбы. Поняла, что ничто в этом мире не происходит просто так.

Когда-то, там, дома, в прошлой жизни, ей нравилось вязать. Получалось, надо заметить, недурно. Теперь Настя решила, что жизнь по сути своей похожа на вязание или плетение кружев. Ведь вначале рождается сама идея что-либо создать… Рождается где-то в голове, в мыслях, потом руки начинают воплощать её в жизнь. Но что получится в итоге, пока понять непросто – ведь будущая вещь складывается из отдельных петель, стежков, элементов… Только спустя некоторое время, наконец, прорисовывается общий орнамент.

И вдруг глазам предстаёт готовое творение рук человеческих, иногда не очень удачное, но чаще прекрасное, совершенное, замечательное в своей завершённости!

Жизнь была подобна этому процессу творения. Судьба каждой отдельной личности, каждого человека рождалась где-то в вышине, в царстве Великого Светлого Разума, здесь его называли Дух-Создатель, в её мире Бог, но суть была едина. Он был Творцом всего во Вселенной, он создавал весь этот мир и мир каждого отдельного человека. Он порождал идею, но воплощать её каждый человек был вынужден сам. Подобно тому, как по подсказке разума руки плетут узоры, так и человек делами своими, поступками, мыслями ткёт, плетёт, вывязывает полотно своей судьбы. И цельность и красота жизни зависит от того, что, как и когда он пожелает вплести в это кружево. Выбор человека имеет огромное значение! Но всё же направляет это движение кто-то сверху – Мастер, Творец, тот, кому ведомо во что, в конце концов, должны сложиться эти отдельные петельки-перекрёстки, ниточки-дороги, эти узелки-встречи.

Лиэлид открыла Насте глаза на вещи, казалось бы, очевидные: её появление здесь, в Кирлии, было предрешено. Согласно давнему пророчеству она – «дитя солнца», рождённая под чужим солнцем, явившаяся в преддверии грядущей страшной войны, должна стать символом того, что пришло время вернуть мир в Долину Ветров! Конечно, она – не волшебница, и очень может быть, что её появления недостаточно для победы Кирлии в войне. Предсказание не выступало гарантом победы именно Юга.

Пророчества вообще, как правило, туманны, и трактовать их можно по-разному…

Стоит только вспомнить, как бессовестно, в угоду себе, извращали катрены Нострадамуса или предсказания мудрой Ванги в её родном мире! На стыке второго и третьего тысячелетий люди с фанатичностью умалишённых во всех предсказаниях прошлого стремились отыскать тайные знаки, что время пришло, и строки эти непременно следует отнести ко дню сегодняшнему. Концы Света обещали чаще, чем дождь или снег. Апокалипсис ждали так, как ждут Нового года! Готовились торжественно, закупали спички, крупы и тушёнку. Иные подходили серьёзнее – строили бункеры, где можно переждать страшные времена, обзаводились оружием. Но очередная опасная дата с нулями, шестёрками или девятками ускользала в небытие, а мир продолжал существовать, как ни в чём не бывало! И все облегчённо вздыхали – ах, опять неверно истолковали пророчество. Значит, ещё поживём! И тотчас принимались искать новые подтверждения тому, что Судный День не за горами…

Что поделаешь – тяга человечества к пугающим тайнам будущего неистребима! Жаль, что зачастую это влечение используют в своих целях мошенники и безумцы.

Романова в детстве боялась жутких предсказаний так же, как все! И накануне очередного Конца Света со слезами прощалась с братом и мамой, страшась, что до утра они не доживут. Но годы шли, ума прибавлялось, и жизненный опыт заставил её относиться к пророчествам и мистике с циничной насмешкой, как к обычному шарлатанству.

Здесь, в Кирлии, к словам о будущем относились иначе. Можно сказать, с почтением. Доступ к секретным текстам имели единицы. И они не кричали на каждом перекрёстке о грядущих бедствиях. Здесь пророчества изучали, в них действительно верили. Но всё-таки возможность ошибок в трактовке не исключали. Тем более, ничего определённого такие тексты, как правило, не давали – никаких дат, имён и направлений. Так, лишь полунамёки и слабые надежды. Никто не утверждал: мы должны выиграть, потому что так пророчества гласят!

И, выходит, Настя не гарантия, а всего лишь символ! Но для настоящих героев иногда символа достаточно, чтобы горы свернуть. А там уж как сложится! На всё воля Светлых Небес!

Настя была не прочь послужить этакой музой, вдохновляющей на подвиг…

Главное, чтобы от неё самой подвигов не просили! Куда ей на подвиги – скромняге и трусихе?!

Её пугало даже осознание того, что всё было предрешено заранее: их с Олесей поход на Воронов утёс, и то, что они сбились с пути, и встреча с чёрной «шаманкой», и кошмары, что не давали спать по ночам, и схватка с кровожадной ведьмой, и чудесное перемещение Романовой в неведомый мир. Даже то, что в огромном ночном лесу Наиру было суждено натолкнуться на неё, тоже не случайность! И эта их поездка, и предстоящий бал – всё это являлось исполнением какого-то высшего замысла, что теперь понемногу открывался Дэини.

Нить судьбы выплетала свой узор, и всё яснее и чётче проступал уникальный рисунок, и было так интересно узнать, а что же там… за поворотом…

Ощущение собственной значимости наполнило сердце особым восторгом, отвагой и готовностью совершить невозможное, по одному только слову госпожи Лиэлид!

«Удивительная женщина! В моём мире её бы назвали святой!»

Лиэлид была так же любезна и с Наиром, и даже с Эливертом, хоть тот своим поведением не заслужил ни одного доброго слова. Он с порога одарил хозяйку взглядом полным презрения, раскланялся, как придворный шут, и при каждом её слове кривился так, словно ему муха в рот попала.

Лиэлид не обращала на это никакого внимания и вела себя с истинно королевским достоинством. Она рассудила, вполне справедливо, что нет необходимости всех вокруг посвящать в подробности Настиного появления здесь в Долине Ветров. Лучше до поры до времени поиграть роль коренной жительницы этой земли, разве что прибывшей издалека.

– Эливерт, помоги миледи Дэини придумать какую-нибудь правдоподобную легенду – на балу ею наверняка кто-нибудь заинтересуется, и она должна знать, что ответить…

– Отчего же я? – хмыкнул атаман. – По части придумывать незамысловатые сказки Вы у нас мастерица, миледи! Может, сами сочините ей биографию: имя, знатность, земли… Это ведь так просто, Ваша Светлость! Вам не впервой!

– Я не намерена сейчас выслушивать твои колкости! Я прекрасно знаю, что ты ненавидишь меня, хотя и не догадываюсь за что. Потому нет никакого смысла в очередной раз демонстрировать мне свою неприязнь. А сейчас, у меня ещё очень много забот, а вам надо отдохнуть после долгого пути. Увидимся на празднике, а после поговорим о делах! Милорд Наир, как обстоят дела в Лэрианоре? Надеюсь, милорд Финриз не возражал против Вашей поездки? Я была вынуждена просить помощи, но Вы вправе отказаться!

– О, что Вы! Миледи, для Старшего огромная честь хоть как-то отблагодарить Вас за Вашу бесконечную доброту и заботу о лэгиарнах! Ведь отец помнит о том, что Вы сделали для нашего народа!

– Вы склонны к преувеличениям, милорд Наир! Я просто делаю то, что в моих силах. Если я в состоянии сделать мир лучше, то, как я могу остаться безучастной к чужой беде? Останьтесь, милорд Наир, я хочу знать, как поживает мой народ, ведь, к сожалению, я обречена на разлуку с ним! – Лиэлид бросила короткий внимательный взгляд на Настю. – Полагаю, что миледи Дэини уже посвящена в мою маленькую тайну?

– И клянусь хранить её! – горячо пообещала Настя.

Доверие госпожи Жемчужных Садов вызвало ещё большее восхищение. К тому же посвящение в чужие секреты всегда даёт невероятный заряд адреналина и дарит некое ощущение родства с другими «заговорщиками», даже если эти тайны не опасные, а простенькие, обывательские.

– Не сомневаюсь, миледи Дэини! Вам, к счастью, не чуждо благородство, как некоторым из тех, с кем мне приходиться поддерживать знакомство! Не смею больше Вас задерживать! Миледи Соур проводит Вас и Эливерта. Можете обращаться к ней по любому вопросу: она – моя первая помощница во всём! Ещё раз добро пожаловать в Жемчужные Сады!

Настя поклонилась, ответила искренней улыбкой на прощальную улыбку миледи Лиэлид и поспешно ретировалась из комнаты следом за Эливертом. Наир остался.

В коридоре их поджидала девушка, что встретила гостей у крыльца.

– Следуйте за мной! – сказала она.

Солнце, проскальзывая в узкие стрельчатые окна, озаряло галерею, которой они шли, бронзовым сиянием догоравшего летнего дня.

– Эл, что имел в виду Наир, когда говорил о благодарности Финриза?

Эливерт покосился на Романову – кажется, она оторвала его от каких-то размышлений.

– Всё просто. Лиэлид выбила в Совете подписание указа, даровавшего свободу и независимость земле Лэрианора. Видишь ли, ещё совсем недавно люди Кирлии и не думали считать лэгиарнов равными себе! Они побаивались Вольного леса, но любой из них мог запросто сделать вылазку, прирезать парочку лэгиарнов и остаться безнаказанным. А уж тем из «детей ветра», кто ошивается в городах, и вовсе житья не было. Лиэлид уговорила короля, объяснила ему, что это не дело, и бессмертные тоже его поданные и имеют некоторые права. Король согласился с этой мыслью, после некоторых трений его поддержал и Совет. В итоге, земля Лэрианора была признана равной всем другим владетельным землям Кирлии. Старший уравнён в правах с другими милордами, и теперь за вторжение на территорию Лэрианора с преступными намерениями полагается такое же наказание, как за подобные злодеяния в любом другом краю. Соответственно, милорд Финриз и все его подданные теперь обязаны подчиняться королю, жить в мире со своими соседями-людьми и всячески подсоблять процветанию Кирлии. Как раз по причине заключённого перемирия между людьми и лэрианами мои ребята вынуждены промышлять далеко за пределами Лэрианора, ведь ограбление в окрестностях Вольного леса может быть расценено, как злодеяние Свободного Народа против братьев-людей, и тогда каюк придёт миру и согласию!

– Тебе следовало заняться политикой! – хмыкнула Настя.

– Лучше быть вором! Это намного честнее и благороднее! Я встречал среди разбойников людей вполне почтенных, мудрых и, в самом деле, славных. А касаемо дворян, ошивающихся в столице – не думаю, что найдётся хоть дюжина достойных при дворе короля, среди его советников. Действительно заслуживающие уважения люди редко находят понимание у высшего общества… Скоро у тебя будет шанс убедиться в этом, ведь здесь соберётся весь «цвет» кирлийской знати.

– Ваша комната, милорд Элиол! – неожиданно объявила Соур, безмолвно шествовавшая до этого впереди.

– Кто? – удивилась Настя.

– Милорд Элиол, – непреклонно пояснила Соур. – Так принято называть эрра Эливерта во дворце миледи Лиэлид. Вам тоже следует употреблять только это обращение, миледи Дэини!

Анастасия в недоумении уставилась на атамана.

– Да, Рыжая! Есть тут некие правила, по которым обязаны играть все гости Лиэлид. Никто не должен знать, что Её Непогрешимая Светлость водит компанию с разбойниками и проходимцами! Посему, забудь Ворона – пред тобой высокородный милорд Элиол! – вифриец отвесил галантный поклон. – Отдохните как следует, миледи Дэини! Путь был долог и труден, а впереди Вас ждут ещё большие тяготы. Но пока нам предстоит Бал Девяти Звёзд, так не упустим возможностей, которые дарует нам судьба!

Эл ещё раз поклонился и скрылся за светлой резной дверью.

– Ваши покои расположены чуть дальше, – приглашающе молвила Соур. – У Вас будет чудесный вид из окна!

– А помыться где-нибудь можно? – не вытерпела Настя.

Соур обернулась, поглядела как-то странно, слегка удивлённо.

– Разумеется! У Вас замечательная комната для омовений!

…Так Настя оказалась в этой божественной ванне.

***

Её комната была просторной, светлой и изысканной. Главным и самым ярким украшением служили собственно стены. Они были расписаны удивительными картинами, очевидно, на тему популярных кирлийских баллад. Прекрасные дамы провожали доблестных рыцарей, глядя им вслед из окон высоких готических башен; мужественные герои сражались на поединках, бесстрашно неслись навстречу друг другу на взмыленных белых лошадях; коленопреклонённый юноша принимал смертоносный меч из рук своей возлюбленной госпожи…

Великолепные фрески приковывали внимание, стоило переступить порог комнаты.

В центре возвышалась огромная кровать, таинственно скрытая под шёлковым нежно-голубым балдахином. Рядом туалетный столик тёмного лака. Талантливый мастер резьбы по дереву изукрасил его ветвями лозы и бутонами роз. На стене огромное зеркало, судя по размерам и позолоченной рамке – настоящее сокровище (ведь, как уже знала Настя, стёкла и зеркала в Кирлии были признаком достатка, граничащего с роскошью). У окна небольшая софа – на случай, если даме захочется полюбоваться видом из окна, сидя на балконе.

Окно, надо заметить, было замечательное: почти во всю восточную стену, абсолютно незастеклённое, с выходом на беломраморный балкон, размером с хорошую танцплощадку. Стратегически подобные оконные проёмы были весьма уязвимы, и, в случае нападения, замок миледи Лиэлид не продержался бы и часа. Но Жемчужные Сады, кажется, меньше всего претендовали на звание неприступного бастиона. Зато в такое окно (это в продолжение темы «амурных» видов на стенах комнаты) мог без труда проникнуть герой-любовник! Разумеется, после того, как исполнит под балконом возлюбленной не менее десятка страстных серенад. Дабы не соблазнять до срока возможных поклонников, прогуливающихся под окнами по извилистым дорожкам сада, в углу предусмотрительно установили матерчатую ширму, гобеленовые створки которой были выдержаны в том же лирическом стиле, что и живописные фрески.

Собственно, кроме пары светлых кресел, это и была вся обстановка просторной Настиной комнаты.

– Умыться Вы сможете там! – Соур указала тонкой рукой на небольшую боковую дверцу, которою первоначально Анастасия вовсе не заметила.

Фрейлина посмотрела на Настю с плохо скрываемой неприязнью, так, словно могла испачкаться, просто стоя рядом с ней в одной комнате.

– Вам надо привести себя в надлежащий вид! Не следует попадаться на глаза кому-либо в таком облике! Я велю прислуге забрать Ваши вещи…

– Но они мне нужны! – растерянно возразила Романова.

– Я распоряжусь, чтобы их выстирали. Верну, когда будете уезжать.

– Позвольте, миледи Соур, но сейчас-то мне что, голой ходить прикажите?

У Соур глаза стали ещё больше, чем прежде…

– У Вас, что же, ничего больше нет? Никакого приличного платья?

– Угу, – печально вздохнула Настя, мечтая о жокрете, корркоре и рукавах «аре-дрижиак», – ни одного приличного нет. И неприличного тоже.

– Но… но… А как же Вы… Вы, и на балу собирались быть в этих… этих ужасных мужицких штанах, в этих разбойничьих лохмотьях?

– Ничем лучшим, увы, не располагаю! – буркнула Настя, обидевшись за джинсы (между прочим американские, отличного качества, ни какая-нибудь там Турция или Китай!).

– О, Светлые Небеса! Ведь это скандал! Придётся что-то придумать… Снимайте всё это, миледи Дэини, и ступайте в комнату для омовений! А я постараюсь найти для Вас какую-нибудь одежду. Женскую одежду, а не то, что вы носите! – холодно сказала Соур, подчеркнув интонацией последние слова.

Настя не стала ей перечить, направилась прямиком к ванной.

Малоприметная дверца распахнулась, из неё вынырнула невысокая шустрая девица в простом светлом платье, поклонилась поспешно и несколько небрежно.

– Миледи Дэини, это Ваша служанка на время пребывания здесь. Если Вам понадобится что-то, пошлите её за мной! А теперь, с Вашего позволения, я удалюсь. Во дворце очень много гостей, обо всех надо позаботиться, – добавила она, как бы оправдываясь, и впервые за всё это время в её холодном бесстрастном голосе промелькнула обычная человеческая нотка усталости, раздражённости и даже лёгкой досады.

– Благодарю Вас, миледи Соур! Постараюсь не тревожить Вас понапрасну! – ответила Настя, невольно подстраиваясь под манеру общения надменной придворной дамы.

Соур удалилась с изысканным поклоном.

– Миледи помочь раздеться, принять ванну? – любезно осведомилась девушка-служанка.

– Что за глупости?! – возмутилась Настя, но тут же опомнилась – она ведь теперь часть высшего общества, а здесь так принято. – Нет, я сама! Можешь мои вещи отнести в стирку, если тебе несложно. А то, я тут ничего не знаю, в смысле, куда идти… Да и другой одежды у меня пока нет… Так что буду признательна, если ты мне немного поможешь освоиться в Жемчужных Садах. А как тебя зовут? – спросила Романова, довольно смущённая тем обстоятельством, что у неё теперь появилась личная прислуга.

Девушка пару раз удивлённо хлопнула глазами – видно, к ней обычно обращались иначе.

– Аленика, миледи! Сделаю для Вас всё, что скажите! Там я ванну приготовила…

– Спасибо! Тогда пойду, помоюсь с дороги. А потом спать! Устала я от этих странствий, ужас как!

И Настя отправилась, наконец, в ванную…

Когда она появилась оттуда, спустя часа полтора, закутавшись в полотенце, размером с небольшую простыню, её уже ожидало платьице, присланное Соур. Романова с благодарностью влезла в свободную светло-голубую тунику, но наотрез отказалось от похожего на панцирь корсета, расшитого серебром. Выглядел он, конечно, богато и изысканно, но по весу не уступал рыцарским доспехам. Анастасии, особенно разнежившейся после благоуханной ванны, меньше всего хотелось запирать своё тело в такую жёсткую неудобную клетку. «Я же девушка, а не спецназовец какой-нибудь, зачем мне этот бронежилет? – мысленно возмутилась Романова. – Как можно себя в этот саркофаг запирать добровольно, не понимаю? Забавная с меня получится ниндзя-черепашка!»

– Аленика, корсет верни миледи Соур! Мне он не нужен – я ещё жить и дышать хочу! Не привыкла я к таким вещам. Да, и скажи, я очень благодарна ей за платье!

– Но, нельзя Вам без корсета! – недоумевая, воскликнула служанка.

– Отчего же? – удивилась Настя.

– Ах, миледи! Вы откуда такая явились? Ведь такое платье… Оно всё равно, что нижняя сорочка. Открытое больно, бесстыдное. Материя тонкая, лёгкая – вон как всё тело облегает, грудь так и светится.

– Зато удобно! – невозмутимо заметила Настя, оглядывая себя в зеркало.

Ткань и впрямь лёгкая, как шёлк, но уж не тоньше тех летних сарафанов, в которых Настя некогда щеголяла. Да и платье, подаренное ей Миланейей, было немногим скромнее, пока она не растерзала его безжалостно, мастеря одежонку для Граю. Но Вольный лес – это одно, а здесь – высший свет! Что поделаешь, морально-этические нормы иные!

– Неладно это! Миледи Соур не придётся по нраву. Хоть я, признаться, сама в толк не возьму, как это знатные дамы на себе столь облачения таскают? Тяжко же – не поворотиться! А ежели любезный друг приобнять захочет – ведь через этот корсет и не почуешь, какие руки тёплые, какие объятия пылкие… Ой, прошу простить, миледи! Язык у меня, что помело…

– Ходить в этом я всё равно не стану!

– Так и не надо! Я унесу. Ежели Вы в комнате останетесь, да по саду и замку прохаживаться не станете, так и оставайтесь в одном платье. А для прогулок… можно поверх плащ набросить, – рассудила Аленика.

– А как же бал? – негромко вздохнула Настя, вспомнив о предстоящем празднике.

– А за бальное платье не переживайте! Измялось немного в дороге, но это ничего! Я осмелилась вещи Ваши без разрешения разобрать, ничего ведь, да? Платье Ваше повесила, пусть расправится, я его позже до ума доведу. И завтра будете блистать – будьте покойны! – деловито тараторила девушка, расстилая постель.

– Постой, Аленика! Какое платье? Ты о чём? – Настя тряхнула рыжей головой, абсолютно не понимая, о чём ей толкует эта девица.

– Ну, то – золотое! Это ведь для бала? – служанка кивнула в угол, где стояла гобеленовая ширма. – И меч Ваш я там положила… – Аленика скосила на неё любопытный взгляд. – Это же Ваш? Неужто Вы и сражаться умеете? Я слыхала, Вы вместе с милордом Элиолом приехали и сыном владетеля Лэрианора… Я никогда так далеко от столицы не была! Там на окраинах Кирлии, говорят, нравы дикие… Там все миледи оружие носят, да?

– Не все, но многие, – загадочно ответила Настя. Лгать девушке она не хотела, но и правду говорить было нельзя. – В пути опасности поджидают, надо уметь отпор дать! Знаешь, на меня Болотный Дед напал, а потом ещё анафирэду… Ужасные твари! Не дай тебе Дух-Создатель таких увидеть! А ведь ещё и люди недобрые попадаются…

– Ой, миледи, а расскажите мне что-нибудь такое, жуткое! Страсть как интересно! Ой, только, я же забыла… Мне бежать надо! Я потом к Вам примчусь – послушать!

Девушка поспешно поклонилась, схватила корсет и улетела прочь по своим делам.

Настя особо не расстроилась: она не привыкла к тому, чтобы рядом постоянно была прислуга, к тому же Настю просто разрывало от любопытства. Ей не терпелось узнать, о каком-таком бальном платье сказала ей Аленика.

К ширме Настя подкрадывалась на цыпочках, медленно, как к пестрокрылой пугливой бабочке, которая может вспорхнуть и улететь от любого поспешного, резкого движения. Она заглянула за гобеленовую створку и ахнула восхищённо.

– О, Вириян! Дай Бог тебе всего-всего хорошего, и побольше! Мама мия, красота-то какая! Какая красота!

Глазам Романовой предстало то самое восхитительное, шитое золотом, платье, что она видела в доме сальварской портнихи. Теперь Насте было ясно, что за свёрток вручила ей в дорогу добрая хозяюшка, повелев не открывать подарка до самых владений миледи Лиэлид. В самом деле, это оказался великолепный сюрприз! Моментально разрешилась проблема с бальным туалетом. Настя подхватила сверкающий, как хвост Жар-птицы, наряд, приложила к себе, подбежала к зеркалу, снова ахнула восторженно. Во всем угодила Вириян: намётанным глазом швеи угадала и размер, и цвет, и фасон.

Анастасия в восхищении рассматривала изящное творение портняжного искусства: облегающий лиф, с глубоким вырезом, открывающим плечи, на груди вышивка изумрудно-зелёной шёлковой нитью в виде ветви лозы, струящейся вниз с левого плеча, отделка золотой тесьмой. Одеяние, достойное королевы! И никаких панцирных корсетов, десяти слоёв юбок! В таком убранстве и станцевать можно, и поклониться изящно, как и положено высокородной даме. Не отнимая от себя платья, Настя закружилась по комнате, напевая любимый «Вальс цветов». Босые ножки быстро скользили по каменному полу.

Наконец, она вернула свой наряд на место, расправила заботливо, осмотрела ещё раз, довольная и счастливая как никогда.

«Теперь и на бал можно!» – мысленно улыбнулась Рыжая.

На каменном полу стоять было холодно, и Настя решила поскорее забраться в постель.

В голову тут же пришла невесёлая мысль, что у неё теперь нет подходящей для такого случая обуви. Ни босиком же идти в высший свет! А её армейские бутсы на бальные туфельки мало походили.

«Что поделать! Хорошо хоть платье длинное, может, из-под него ботинки будет незаметно,» – попыталась успокоить себя Настя.

Скинула платье Соур и нырнула под одеяло. Перина была мягкая, как облако. Анастасии показалось, что она погружается в тёплое, нежное, сонное море, и его ласковые волны обступили её, укутывая, усыпляя. Девушка довольно мурлыкнула, отдаваясь в объятья грёз и отгоняя прочь мысли о заветных парадно-выходных туфлях.

«Может быть, во сне ко мне явится добрая фея и подарит пару хрустальных башмачков…» – утешила себя Настя и, сладко зевнув, тут же уснула, как младенец.